Текст книги "Как живете, дети?"

Автор книги: Шалва Амонашвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

«Октябрята – хорошие ребята... Заботятся о маленьких».

Эти хорошие ребята, так обильно украшающие разные детские книги, теперь вышли наружу, вот они.

– Выше голову! – командует Лери.

А я добавляю:

– Улыбнитесь! Без улыбки ребенок скисает!

Они идут в детский сад не в первый, а в девятый раз!

Все началось с того, что мы получили письмо от заведующей детским садом. Да, получили! Ну, конечно, я специально договорился с ней о таком письме, объяснил свои воспитательные намерения. Письмо это принесла нам пионервожатая, когда мы обсуждали Правила октябрят. «Заботятся о маленьких», и вдруг письмо.

– Послушайте, что нам пишут! – сказал я детям и прочел им письмо.

«Уважаемый Шалва Александрович!

Дорогие ребята-октябрята!

У нас к вам большая просьба. С будущего учебного года в школу пойдут 38 малышей нашего детского сада. Воспитатели, конечно, готовят их к школе. Но случается ведь и так, что придет ребенок в школу в первый раз и вдруг начинает плакать, не хочет оставаться в классе без мамы и бабушки. Некоторые не знают, как надо вести себя в школе, как дружить с одноклассниками, как помогать друг другу. Может быть, не откажетесь взять шефство над нашими малышами? Расскажите им о школьной жизни. Это будет для нас – воспитателей – большой помощью со стороны умных и опытных октябрят. Заранее благодарим вас за чуткость. Прилагаем список этих 38 ребятишек».

– Вы поняли, о чем идет речь?

– Прочтите еще! – попросили дети.

Читаю письмо еще раз, медленно.

– Значит, нас просят дружить с дошкольниками? – спрашивают дети.

– Не только дружить! Ты, что, не понял? Нас просят стать шефами дошкольников, которые в будущем году пойдут в школу! – объясняет Майя.

– Что значит шефство? – спрашивает Ия.

– Это значит – помогать, давать наставления, учить играм, песням, дружбе, дарить подарки. А вообще-то помогать воспитателям в воспитании дошкольников! Вы должны стать наставниками дошкольников, которые готовятся пойти в школу. Вот что требует от нас заведующая детским садом! – объясняю всем.

– Быть наставником – это хорошо! – спешит Гига.

– Хорошо-то хорошо, но легко ли? Это не простое дело!

– А если он сам шалит, плохо себя ведет, каким он будет наставником? – опять Майя.

Дело серьезное, дети это понимают, но всем все же хочется быть наставниками маленьких.

– Ну как, ребята, возьмемся за это дело?

– Возьмемся, возьмемся! – говорят все.

– Мы можем пригласить их в школу, пусть посмотрят, как мы живем!

– Мы дадим им советы – как готовиться к школе.

И дети сразу наметили план, как им позаботиться о «маленьких».

Что значит для первоклассника, уже второй год посещающего школу, заботиться о дошкольниках, то есть о «маленьких», стать их признанным наставником, старшим другом? Это значит, что первоклассник делает шажок к своему взрослению. К нему обращаются с просьбой помогать в воспитании «маленьких», к нему – опытному, умному! – направлены взоры этих маленьких, они смотрят на него как на взрослого, умного, которого надо слушаться. Вот в чем дело.

– Мы научим их новым играм!

– Покажем спектакли нашего кукольного театра!

– Возьмем в зоопарк!

– Научим трудиться, делать игрушки!

– Научим читать и писать!

– Их 38? И нас столько же. Значит, каждый из нас станет наставником одного дошкольника!

– Почему одного? Мы со всеми должны работать!

– Давайте сделаем так, – предложил я детям, – пойдем на днях в детский сад, познакомимся с нашими подшефными и с заведующей поговорим. Надо ведь хорошо узнать, какая им нужна помощь. Но я забыл еще сказать – это русский детский сад, там малыши, наверное, говорят на русском языке

– Ну и что! Мы же изучаем русский язык! Умеем говорить.

– И еще научимся!

Мы назначили день посещения детсадовцев, написали письмо заведующей о нашем согласии и начали готовиться к первой встрече с «маленькими». Готовились и на уроках грузинского и русского языка – о чем говорить с будущими школьниками, что им рассказать о нашей жизни, что они могут спросить, что и как нам ответить. Готовились и на уроках музыки – надо было научиться русским песням. Готовились и на уроках труда и рисования – делали для каждого детсадовца подарки, это были забавные игрушки, уложенные в красочные коробочки. При всем этом постоянно обсуждали вопрос о том, как дошкольники примут нас и как нам держаться, общаясь с ними.

– Не надо держаться высокомерно!

– Надо быть общительным!

– Нужно больше улыбаться!

– Надо сразу подружиться с ними!

– Наше поведение должно послужить им примером!

А я добавил:

– Надо еще научиться ходить по улицам маршем, с песней! Мы должны удивлять прохожих на улице и детсадовцев тоже нашим красивым строем. Вы согласны?

После уроков дети каждый день занимались: ходили маршем, с барабанами, с флажком. Научились строиться сразу по особому, «секретному» сигналу. В этом их упражнял семиклассник Тенгиз – он был вожаком октябрят в нашем классе.

«Мы должны обязательно понравиться детсадовцам, они должны полюбить нас и школу, где дети становятся такими хорошими, умными, дисциплинированными, веселыми октябрятами!» С этим уговором мы и начали ходить к детсадовцам.

В сентябре первоклассники и дошкольники познакомились друг с другом, пели песни и играли вместе. Детсадовцы пригласили первоклассников пообедать с ними и устроили концерт. Состоялся разговор у заведующей, она попросила школьников показать «малышам» примеры поведения.

В октябре (у нас уже был составлен план заботы о наших детсадовцах) мы нарисовали во дворе детского сада схему улицы: тротуары, дорогу для транспорта, переходы, устроили светофоры из красного, желтого и зеленого флажков. Разделили детсадовцев на пешеходов, водителей транспорта, выделили милиционера и начали играть в «улицу», учили, как переходить через улицу, как ходить по тротуару, как управлять транспортом. Это была занимательная игра.

В ноябре мы устроили детсадовцам утренник, посвященный Великому Октябрю. Октябрята специально подготовили литературно-музыкальный монтаж на русском языке.

В декабре был проведен новогодний праздник – опять танцы, песни, декламирование, игры. Был показан спектакль нашего кукольного театра.

В январе детсадовцы были приглашены на уроки. Первоклассники (до чего же они были серьезны в этот день!) показали весь блеск своего ума, проявили гостеприимство, заботливость. Каждый рассказывал своему подопечному о школьной жизни, показывал свои работы. Затем детсадовцев пригласили вместе пообедать в школьной столовой. Первоклассники ухаживали за малышами, подавали обед, убирали посуду. В январе же октябрята пришли к детсадовцам и научили их играть в два флажка.

В феврале в детском саду октябрята провели соревнования малышей по прыжкам, бегу, метанию в цель; устроили утренник.

В марте первоклассники помогли детсадовцам приготовить подарки мамам, бабушкам, воспитательницам; мальчиков учили умению и желанию принести радость другу (в данном случае – радость девочкам своими поделками к 8 Марта).

В апреле первоклассники провели субботник в детском саду – привели в порядок двор, починили стулья, устроили конкурс в рисовании на асфальте. В этом же месяце в школу на торжества октябрят, посвященные дню рождения Владимира Ильича Ленина, были приглашены детсадовцы.

– А сейчас май, скоро конец учебного года, и мы идем к детсадовцам – поздравить их с окончанием детсадовской и началом школьной жизни.

К каждому посещению детского сада первоклассники готовились целенаправленно, усердно.

– Мы идем в детский сад! Почему?

– Чтобы порадовать маленьких!

– Чтобы дать им примеры хорошего поведения!

– Чтобы малыши гордились нами!

– Чтобы они полюбили школу!

Мы всегда шли с подарками – каждый нес своему подопечному самодельные игрушки, красочные пригласительные билеты на спектакли нашего кукольного театра. И сейчас мы несем подарки – у каждого в руках коробочка, перевязанная красной ленточкой, а в кармане конверт с письмом. В нем – последние наставления, пожелания.

– Бумбур-румбу, бумбур-румбу!

Девятый раз направляются мои дети в детский сад. Дорога нам хорошо знакома – два поворота на улице, два подземных перехода. На улице останавливаются прохожие.

– Какие они хорошие! – говорит какой-то дедушка и любуется ими.

На переходах транспорт задерживается дольше – уступает дорогу детям.

Вот там детский сад. Нам надо остановиться только на одну минуту. Так мы делали всегда: каждому дается возможность подумать, зачем он идет к «маленьким» и что ему предстоит делать там.

Лери опять дает команду двигаться.

– Бумбур-румбу, бумбур-румбу! – забили барабаны.

Их звук уже слышен в детском саду. Малыши оставляют свои игры и игрушки и бегут к забору:

– Идут, идут!

Мы еще успеем спеть песенку и так войти в открытые ворота детского сада.

«Нам всем весело шагать

только в хоре, только в хоре...»

Мы проходим через кордон малышей.

Лери. Отряд, сто-ой!

Да, очень многое значит красота строя и марша октябрят! Детсадовцы только и мечтают стать такими же большими, ходить вот так, когда впереди развевается красный флажок, барабаны бьют и такт марша, а ты шагаешь в ногу и поешь веселую песенку. Вся улица, заполненная прохожими, замирает, транспорт приостанавливается. Все смотрят на тебя, на такого хорошего, умного, ну конечно же, взрослого октябренка, восхищаются тобою. А ты шагаешь в ногу гордо, ни на кого не смотришь! Разве не счастье быть октябренком!

Лери. Детсадовцам, нашим маленьким друзьям, наш октябрятский...

Голос его звучит торжественно. А строй гремит:

– При-вет!

Каждый детсадовец уже подбежал к своему наставнику. Но наставник пока не шевелится, ждет команды.

Лери. Заняться делом!

Строй сразу расходится. Октябрята передают подопечным подарки. Звуки восторга, радости. А потом начинаются игры. Каждая звездочка октябрят собирает вокруг себя свою группу ребятишек к учит их новым играм. Жриамули не стихает целый час. Во дворе устраиваются танцы, веселые соревнования...

Уже время. Лери смотрит на часы. Он подает знак барабанщикам, и они барабанят уже по-другому. Это особый сигнал, октябрята знают, что сейчас надо делать: каждый наставник-октябренок возьмет за руку своего подопечного, отведет его в сторону и скажет ому на прощанье добрые слова.

Игры прекратились. – Пошли со мной! – говорит Викто Лидочке, своей подопечной.

Девочка послушно следует за ним.

– Садись сюда! – говорит ей Виктор.

Они садятся на скамеечке.

– Сколько тебе лет?

– Пять.

– И еще сколько месяцев?

– В августе исполнится шесть.

– И ты пойдешь в школу, правда?

– Да.

– Ты рада, что пойдешь в школу?

– Рада!

– А ты не будешь плакать, когда мама оставит тебя в школе, а сама пойдет на работу?

– Нееет! – растягивает Лидочка. – Не буду!

– Знаешь, что еще нужно? Будь в школе внимательной и аккуратной! Хочешь, покажу, как я пишу?

Виктор достает из кармана красочный пакет. В нем письмецо, в котором на русском языке написано: «Милая Лидочка! Ты добрая, умная, хорошая девочка. Умеешь дружить и играть с ребятишками. Надеюсь, и в школе ты будешь трудолюбивой и настойчивой девочкой. Когда ты научишься писать, напиши мне письмо. Здесь мой адрес. Я буду дружить с тобой и впредь! Виктор».

Это маленькое памятное письмецо Виктор переписал, наверное, раз десять и, в конце концов, получилось красиво. Потому Лидочка в восторге от письма, хотя она еще не знает, что там написано. Вокруг слов нарисованы гирлянды, веселые человечки и солнце.

– Это тебе! Возьми домой и не теряй. Родители прочтут тебе, что там написано.

– Как красиво! – восторгается Лидочка.

– Ты будешь писать еще красивее! Смотри не капризничай дома.

– Нет... Не буду.

– А когда пойдешь в школу, дружи со всеми ребятишками в классе.

– Хорошо. А ты больше не придешь к нам?

– Нет, скоро у нас начнутся каникулы. А первого сентября ты пойдешь в школу!

– Папа научил меня новому стихотворению. Хочешь, скажу?

– Скажи.

Лидочка встает, поворачивается к Виктору и начинает с увлечением читать:

Уронили мишку на пол,

Оторвали мишке лапу,

Все равно его не брошу,

Потому что он хороший.

Лидочка заканчивает чтение, а Виктор, единственный слушатель, аплодирует.

– Молодец, Лидочка! – и встает, он на целую голову выше девочки. – Давай прощаться (слышен первый удар барабана). Мы уже уходим.

– Не уходи!

– Надо... до свидания!

– Не уходи! – умоляюще просит девочка и цепляется за его правую руку.

Бьют барабаны. Это сигнал – «Строиться!»

Виктор нагибается, целует девочку в щеку.

– Будь всегда умницей!

– Не уходи! – и Лидочка собирается плакать.

– Ну, ну, ну! – говорит Виктор. – Смотри, как мы сразу построимся, пошли со мной!

Так прощаются со своими подопечными и другие. Они бегут строиться. «Маленькие» бегут за ними. Барабанный бой прекращается. Строй готов. В начале строя стоит Эка с флажком, за ней барабанщики – Гига и Зурико.

Детсадовцы погрустнели, девочки прослезились. И октябрятам тоже нелегко расставаться с маленькими друзьями. Лери произносит громко, празднично:

– Будущим школьникам наш октябрятский...

– Привет!.. Привет!.. Привет! – гудят дети. А затем опять все вместе:

– До свидания! До свидания! До свидания!

– Шагоо-м ма-арш!

Заиграли барабаны, строй двинулся, дети запели:

Нам всем весело шагать

только в хоре, только в хоре...

И пока строй проходит через ворота, заведующая успевает мне сказать:

– Спасибо Вам, эта дружба принесла моим ребятишкам большую пользу. Они повзрослели прямо на глазах!

Но мне кажется, что это мои дети выросли прямо на глазах. Почему? Потому, что они научились заботиться, в них развилось чувство заботливости. С этим развитым чувством я и отправлю своих ребятишек на каникулы. А для себя запишу заповедь, которая родилась у меня сегодня, когда смотрел, как каждый прощался с «маленькими»:

Забота о маленьких, ответственность за их судьбу рождает в младшем школьнике стремление к самовоспитанию, и, чем педагогически целенаправленнее будет среда, требующая от него мотивированного практического проявления чувства заботливости и ответственности, тем глубже осознает он свой общественный долг.

– Раз, два! Раз, два! В ногу! – командует Лери.

А в ногу шагают все: Марика и Бондо, Лела и Котэ, Магда и Тенго... Только им теперь уже не хочется петь веселую песню. И барабаны не бьют так весело, как два часа тому назад, когда мы шли к «маленьким». Но прохожие все же останавливаются и любуются стройным маршем ребят. Я тоже шагаю в ногу, потому что прохожие смотрят и на меня – учителя этих детей, да еще и потому, что там, на столе, меня ждет завернутый в бумагу и перевязанный красной ленточкой подарок. Мне не терпится посмотреть, что мне подарили дети.

Тридцать восемь педагогических проблем

Горящее сердце!

Сердце, воспламененное от любви к детям и раненное в борьбе за счастье человечества! В нем застрял осколок вражеской бомбы, и взорванной на фронте Великой Отечественной войны. Осколок этот остановился ближе к артерии, чтобы всю жизнь держать Человека в страхе перед смертью. И, чем больше воспламенялось сердце, чтобы согреть детей, чем сильнее оно билось, чтобы по-новому звенеть колоколом оптимистической, гуманной педагогики, тем упорнее продвигался осколок к артерии.

Знал это Человек-Данко и потому спешил. Вставал рано утром, в пять часов садился за рабочий стол и строку за строкой выжимал из сердца капельки любви. Затем выходил во двор и, как восход солнца, встречал детей. Весь день Он был одержим ими – учил, вдохновлял, утешал, возвышал каждого из них, вселял в них любовь и веру в людей. А раненое сердце Его вновь наполнялось нектаром любви. Садился Он за свой рабочий стол и до поздней ночи выжимал из него магические строки мудрости воспитания.

Эту книгу я держу сейчас в руках, книгу Василия Сухомлинского, сельского учителя, классика советской педагогики «Сердце отдаю детям».

Здравствуй, Книга! Добро пожаловать в среду грузинских учителей! Они давно ждали Тебя, чтобы воспламенить свои сердца педагогическим пламенем Василия Сухомлинского. Об этом мечтал и Он сам. Я это знаю, потому что имею дорогое мне письмо от Василия Александровича.

«Уважаемый товарищ Амонашвили!

Сердечное спасибо Вам за то, что в своей статье, опубликованной в „Комсомольской правде“, Вы сказали доброе слово и о моих трудах. Посылаю Вам книгу, в которой раскрываются идеи, одобряемые Вами.

Как хотелось бы мне, чтобы эта книга была прочитана моими грузинскими друзьями!

С уважением

В. Сухомлинский.

Сердечный привет коллегам – всем Вашим товарищам.

11.IX.69 г.»

Вот Ты и вышла, книга Сухомлинского, в грузинском переводе. Мне кажется, что к грузинским учителям пришел в гости сам Сухомлинский. В левой руке Он держит свое пылающее раненое сердце, а правой рукой указывает на детей. «Я твердо верю в могучую силу воспитания!» – произносит Он внушительно. Ты, эта книга, и есть подарок, который мне преподнесли мои ребятишки. Ты была завернута в белую бумагу, перевязана красной ленточкой. Вместе с Тобой они уложили в пакет 38 рисунков, каждый с дарственной надписью. А на Твоем форзаце дети аккуратно написали: «Шалва учитель, мы все Вас любим!» За этим следует 38 подписей, и, как доказательство того, что дети разные, все они выполнены по-разному – то обычно, то косо, то сверху вниз, да еще разноцветными фломастерами.

Как мне понять этот ваш подарок, дети? Как желание порадовать своего учителя? Ну, конечно, вы действительно угодили мне. Но вы умные и не зря дарите мне именно эту книгу, да еще с вашими автографами, рисунками. Вы хотите, чтобы я еще раз глубоко задумался о каждом из вас и о себе тоже, как о вашем воспитателе и учителе, не так ли? Конечно, это так, и ваши автографы на форзаце книги Сухомлинского заставляют меня думать о 38 педагогических проблемах, каждая из которых требует своего особого разрешения.

Вот смотрите, как Эка написала свое имя – аккуратно, ровно, как полагается, но скромно, где-то в углу, чтобы было незаметно. Ее имя так же не выпячивается на форзаце книги, как сама Эка среди вас. Она у нас спокойная, уравновешенная. Как будто в воспитании Эки у меня не возникает никаких особых проблем. Еще ни разу она не давала мне повода, принуждающего специально заняться ею. Она никого не сердит, не нарушает общего порядка, со всей ответственностью выполняет все, и ей не надо повторять однажды сказанного. Эка от нас как будто ничего не требует, не предъявляет никаких претензий. Я не могу припомнить случая, чтобы на уроках хоть раз она с нетерпением обратилась ко мне: «Шалва учитель! Шалва учитель!» Не вспоминается случай, чтобы она совала мне в руки свой рисунок, свою тетрадь: «Посмотрите, пожалуйста, нравится?» Клала его на стол тихо, незаметно и отходила в сторону. Она никогда не оказывалась впереди других, чтобы получить от меня пакетик с заданиями, не отталкивала других, чтобы стать рядом со мной. Она всегда все знает, мыслит глубоко.

Может быть, я имею основание быть спокойным в отношении Эки, не трогать ее, пусть воспитывается такой, какая она уже есть – спокойная, уравновешенная, без претензий? Если я спрошу у вас, дети, какая наша Эка, вы все, не сомневаюсь, единогласно скажете: «Она хорошая девочка!» Но если я сам себе задам вопрос: «Сколько сил и энергии, уважаемый учитель, ты тратишь на воспитание и обучение этой скромной и умной девочки?» – мне придется... краснеть. Какие тут сила и энергия, если девочка учится хорошо, не нарушает общего порядка, при малейшем случае проявляет дружелюбие, чуткость, заботливость, уступчивость ко всем! В общем, Эка хорошая сама по себе, она сама воспитывается, ей от меня не нужно особого, индивидуального внимания.

Но так ли это в действительности? Девочка в тени нашего общего внимания – хорошо ли это? Обычно учителя радуются таким детям – с ними хлопот мало, только давай им уроки и общие наставления. Но вот, всматриваясь в ее скромный, аккуратный, незаметный, бесхитростный автограф на форзаце книги, я чувствую себя неловко. Как будто слышу тихий, спокойный, застенчивый голос девочки: «Дорогой учитель, все же не забудь и обо мне, хорошо?»

Да, даже хорошие, очень хорошие, как говорят, по природе своей, дети, а не только так называемые сорванцы требуют специального педагогического внимания и воспитания, особого подхода. Дети эти вежливые, дисциплинированные, застенчивые, умные, в общем как бы уже воспитанные, лишь бы им расти такими до зрелого возраста. И вот такие дети отодвигаются в сторону они находятся в тени. К ним педагог реже подходит, меньше общается, о них товарищи говорят мало. Им никогда педагог не делает замечаний, на них дети не жалуются, потому что они этого не заслуживают; и хвалят их тоже редко, потому что в этом они как будто бы не нуждаются.

Такова и наша Эка.

С чем я приходил к ней в школу? Почти что ни с чем, если не считать воспитательных планов и намерений, которые были предназначены для всех и, разумеется, для Эки. А я должен был сделать так, чтобы обратить внимание детей на Эку. Она-то скромная, но мы же должны ценить скромных, ставить их в пример, благодарить их за доброту души! Разве мало в жизни случаев, когда скромный человек трудится с большим усердием, на благо общества, но его скромность покрывает завесой его заслуги, и люди их не замечают. Другим почет, награды, потому что они всеми средствами давали о себе знать – выступлениями, требованиями, заявлениями, а скромные и трудолюбивые, не умеющие, да и не желающие показывать себя, забывались. Но они же могли, в конце концов, обижаться на людей, товарищей! Свою воспитательную задачу я вижу не в том, чтобы избавить Эку от застенчивости и чрезмерной скромности. Нет! Это ценнейшие качества личности, и они украшают Эку. Но надо же поставить дело так, чтобы мои ребятишки, члены будущего общества, умели видеть и ценить людей скромных, вступаться за них, выдвигать их, не опережать их, а ставить впереди себя. И, кроме того, в Эку как члена того же самого будущего общества я обязан уже сейчас вселять веру, что бескорыстные люди ее скромность обязательно увидят и оценят.

Значит, тень, в которой оказалась Эка из-за того, что я допустил ту же самую ошибку, что и некоторые руководители предприятий, не видя нужд своих скромных работников, должна быть изгнана ярким, радостным, добрым лучом.

Виктор буквы своего имени поставил в круг, все они разноцветные. Почему вы, дети, так часто ссоритесь с Виктором, отказываетесь играть с ним? Совсем недавно ко мне пришли девочки – Нато, Лела и Ия. «Вы хвалите Виктора, а он совсем недобрый мальчик!» – сказали они. Я удивился, а они мне фактами начали доказывать: обижает девочек, обзывает мальчиков, которые слабее его, никогда ничем, даже конфетами, не делится с товарищами. «Когда ему говоришь – не делай этого, он делает назло и еще смеется, радуется, что злит тебя!» «Но, девочки, вы же могли все это сказать ему самому?» «А Вы думаете, мы не говорили? Но он отталкивает нас, говорит, уходите, вы мне не мамы!» «Давайте тогда вместе подумаем, что с ним делать, как его образумить». «А мы уже подумали! – отвечают девочки. – Сейчас мы хотим договориться со всеми, чтобы прекратить дружить с Виктором. Пусть останется один, а мы на него и смотреть не будем... А может быть, будет лучше, если мы все тоже начнем обзывать его, пусть испытает на себе, что значит злословить!»

Ой, как тяжело будет Виктору, дети, если вы так жестоко поступите с ним! Подождите, не делайте пока этого, я попытаюсь найти более педагогические меры, чтобы Виктор понял, как плохо он поступает, а вы помогите ему больше проявлять свои хорошие личностные черты, скажем трудолюбие. Вы же не будете отрицать, что он умеет убирать класс, ухаживать за своим деревцом, да и помогать тоже умеет, если добрыми словами попросить. Знаете, что мне слышится, когда я всматриваюсь в написанное кружочками имя «Виктор» на форзаце книги Сухомлинского? «Шалва учитель, не допускайте, чтобы товарищи отвернулись от меня, я без них жить не могу, без них свой жуткий характер тоже не смогу исправить!» Вот что! А вы говорите, отвернемся!..

Русико написала свое имя вертикально – сверху вниз. Она еще не совсем отвыкла лгать. Любит она говорить неправду, которая порой вызывает целую серию недоразумений.

Вот, например, приходит она в школу с опозданием и говорит всем нам в отдельности, что у нее мать тяжело заболела. Мы все проявляем сочувствие и беспокойство. Мать у нее добрая, трудолюбивая. А Русико говорит: «Ее вчера в больницу уложили, операцию будут делать». В тот день мы жалели Русико, говорили ей много добрых слов, уверяли, что мать скоро поправится и опять придет в школу дежурить. Русико расчувствовалась, заплакала, а мы с трудом ее успокоили, ласкали, дарили разные вещицы. Кто мог тогда посметь обидеть ее!

На другой день она принесла весть, что маме стало еще хуже, и мы опять погрустнели, стали еще ласковей к ней.

На третий день в школу пришла мать Русико. «Как хорошо, что вы так быстро поправились! А мы волновались за вас». Она изумленно уставилась на нас: «А я и не думала болеть. Какая больница?! Кто вам это сказал?!» А Русико улыбается как ни в чем не бывало. «Я просто пошутила!» – сказала она нам, не испытывая никакой неловкости.

И вот после того вы перестали верить Русико. Что бы она ни рассказывала, вы тут же: «Знаем, знаем, обманшица!» – и отворачиваетесь. А теперь я читаю ее имя, написанное вертикально на форзаце книги Сухомлинского, и мне слышится ее беспокойный шепот: «Неужели мне никогда никто не будет верить?!»

Дорогие дети, вам надо вернуть Русико нашу веру в нее! Давайте будем принимать ее небылицы не как стремление лгать нам, вводить нас в заблуждение, а как умение фантазировать, выдумывать. Только научим ее, чтобы она всегда так и говорила: вот это – выдумка, а это – правда. Без вашего доверия, без моей поддержки она станет настоящей лгуньей. А разве мы этого хотим?..

Гия свое имя написал крупными буквами, обвел их кружочком

Он очень добрый мальчик, не так ли, дети? Ему никогда ни для кого ничего не жалко. Он ни словом, ни действием не обидит кого-либо из вас. Гия предан вам, живет вами. Но вы же знаете, как он болезненно воспринимает малейшее слово, действие по отношению к нему, если только они задевают его самолюбие! Он ждет от каждого из вас такого же уважения, дружелюбия, какие сам проявляет ко всем. Вот сказала ему Ния, занятая оформлением газеты: «Отойди, не видишь, что мешаешь!» Он отошел к окну и чуть было не заплакал.

Что делать, дети, такой он у нас, этот Гия. Не будем же раздражать его обидчивость. Может быть, будет лучше, если по отношению к нему мы проявим осторожность, предусмотрительность. Со временем он сам поймет, что нельзя на все обижаться. Но ведь и вы должны знать, как просить прощения у товарища, сердце которого только что ранили своим необдуманным, непреднамеренным словом или поступком. «Пусть только не обижают меня, я не умею защищаться!» – вот о чем говорит мне его имя, написанное на форзаце книги Сухомлинского и обведенное кружочком. Он не умеет защищаться, но ведь мы можем его защитить! Вот какая у нас общая забота в связи с Гией...

Каждое ваше имя, дети, написанное на форзаце дорогой для меня книги большого педагога, я воспринимаю как напоминание о моих педагогических проблемах с каждым из вас. Сколько бы раз ни приходилось мне решать подобные проблемы, все равно их теперь решать заново, так как каждый из вас, так же как и каждый из предыдущих моих воспитанников, неповторим и уникален. Я вновь и вновь убеждаюсь:

Сила воспитательного влияния зависит от того, насколько оно индивидуально для раскрытия духовных сил и становления личностных черт каждого отдельного школьника и насколько оно способно внушать общий дух дружелюбия и доброты в каждого из детей.

Вот и заканчивается учебный год, мы еще раз расстаемся на 100 дней, и пока вы, дети, будете бегать, шалить, отдыхать, закаляться, познавать и взрослеть, я 100 раз раскрою эту книгу. Еще и еще раз перечитаю ее страницы и буду углубляться в свои 38 педагогических проблем, которые вы закодировали на форзаце и которые мне предстоит разрешить в будущем учебном году.

Глава IV. Так же, как Орфей... (20 ноября)

Приметы переломного класса

II класс в системе начальной школы, обучающей детей с шестилетнего возраста, я считаю переломным в силу ряда причин. Мы, я и мои дети, – одна семья – это раз. Интересы детей и сферы их познавательной деятельности резко расширяются – это два. Дети тянутся к общественным и коллективным делам – это три. Они взрослеют настолько, что воспитание их значительно усложняется, – это четыре. Дети начинают задумываться над общением с ними взрослых – это пять.

На днях Ираклий дал мне посмотреть третий том своего «Мзиури» («Солнечный»), где я обнаружил страницу, на которой нарисована шахматная доска, вокруг нее наклеены вырезки из шахматных этюдов, фигуры. А в окрашенном в желтый цвет треугольнике записано: «Хочу хорошо уметь играть в шахматы. Часто играю с отцом. Радуюсь, когда действительно выигрываю, но мне не нравится, когда дают выиграть».

Вот так, им не нравится уже, когда с ними сюсюкаются. Дай им серьезные дела, установи с ними отношения без скидки на их детство, то есть – деловые отношения, дай им жить взрослой жизнью!

Но почему дети так стремятся быть взрослыми, поскорее войти во взрослую жизнь?

Каждодневное общение с моими второклассниками все больше и больше убеждает меня в том, что действительное детство детей – это процесс взросления, действительное счастье ребенка – это ощущение того, что он взрослеет, он уже большой. Однако взросление само собой, без социального общения не происходит, и для него очень важно утвердить свою взрослость именно в среде тех, кто старше. Ну, конечно, это не значит, что одновременно дети приобретают и соответствующий опыт. Они стремятся войти во взрослую жизнь всегда чуть раньше, чем сами готовы для нее. Они пробуют, испытывают себя в том или другом (хорошем или плохом) деле, которым обычно заняты взрослые.

Нам, взрослым, надо и радоваться стремлению детей стать поскорее взрослыми и бояться, ибо дети могут войти не в такую жизнь взрослого, к которой мы готовим их. Они могут войти не в трудовую жизнь, что в действительности и есть сущностная черта взрослого сознательного человека, а в ту легкую жизнь, которая осуждается обществом. Ребенок может утверждать свою взрослость тем, что пристрастился к некоторым пагубным для его здоровья привычкам и искажающим его жизнь поступкам.

Вот вышел сегодня из туалета Бадри. Он почему-то долго там возился. Выходят из туалета «взрослые» старшеклассники, они хлопают по плечу мальчика, молодец, говорят, есть у тебя успехи. И Бадри доволен похвалой старшеклассников.