Текст книги "Заклятие немоты"
Автор книги: Сесилия Дарт-Торнтон
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
Слушатели кивнули.
– Лично мне кажется, что со времени моей юности бродячие бури становятся все ужаснее.
Остальные невесело хмыкнули в знак согласия.
– А эти пираты! – продолжал, распаляясь, Жоуб. – Ребята со «Стрекозы» жаловались: на северо-западе, в Верхних Землях, было нападение на Летучий корабль. Злодеи не щадили ни команду, ни пассажиров…
Вошел привратник. Выудил из складок туники круглые часы на цепочке, быстро сверился с циферблатом, на котором вращалась одна-единственная стрелка, и открыл Пятисотые Западные ворота.
Снаружи подул теплый летний ветерок. Стояло начало лета, Зеленый месяц уйанемис. На нижних этажах уже вовсю занимались приготовлениями ко Дню Великого Солнцестояния, а также к веселому празднеству Лугнеис.
Прибыла подъемная клетка, предназначенная для высоких персон. Слуги склонились в почтительном поклоне, когда трое Курьеров в коротких плащах и кожаных сапогах для верховой езды стремительно вышли, оставив двери подъемника распахнутыми. Юноша увидел залитые ярким светом резные сиденья из розового дерева, на которых лежали расшитые бисером подушечки, и стены, обитые узорным атласом.
Курьеры Славного Эскадрона прикрепили к своим ремням силдроновые пряжки и начали расхаживать взад-вперед. Под камзолами из мягкой черной кожи они носили черные льняные блузы с длинными свободными рукавами, присборенными по швам чуть ниже плеч. Три серебряные звезды, сияющие на эполетах, соперничали в блеске с буквой У на груди и знаком Всадников Бури, вышитым у сердца. Наряд Всадников довершали штаны из плотного черного материала. Двое Курьеров были молчаливы; третий, которому явно не терпелось отправиться в путь, изводил конюших досужими расспросами и требованиями.
Привратник стоял на страже, зорко глядя на запад, в сторону вытянутой цепи горных вершин за лесом.
– Едут! – возвестил он наконец, опасно балансируя на краю платформы. Не в силах справиться с любопытством, найденыш осторожно выглянул из-за угла.
Стражники на парапете, чьи подзорные трубы позволяли видеть лучше и дальше всех, оживились. Ветер принес одинокую, протяжную серебряную ноту. Три темных пятнышка на фоне закатного солнца росли на глазах, превращаясь в скачущих всадников. Крылья их коней вздымались и опускались двойными арками, плащи за спинами трепало ветром.
Привратник бросил взгляд на флюгер.
– Ветер все еще с запада, – заметил он. – Десять узлов, не меньше.
Господа Курьеры надели с помощью конюших крылатые шлемы и латные рукавицы и вскочили в седла эотавров. Кони уже пританцовывали и трясли гривами от возбуждения, но опытные седоки заставили их отступить назад, в глубь коридора.
– Опаздывают, – проворчал кто-то.
Темные силуэты увеличились в размерах и снизили скорость, приближаясь. Послышался лязг и звон металла, в лица слугам ударил сильный ветер, и внезапно всадники очутились прямо в коридоре. Осторожно поджимая крылья, кони по инерции проскакали еще несколько ярдов. Конюхи бросились к прибывшим Курьерам, помогли им спешиться и снять шлемы; другие слуги в это время уже отстегивали седельные сумки. Все Всадники, как полагается, были в черном, хотя одежду одного из них украшала не серебряная, а сиреневая отделка, выдавая его принадлежность к Девятому Дому. Сняв крылатые шлемы, Всадники утерли пот, заливавший брови.
Ожидавшие их в глубине коридора Курьеры приблизились, чтобы обменяться седельными сумками и последними сообщениями о погоде.
– Истериум! – воскликнул Сын Девятого Дома. – Вас ли я вижу под этим крылатым шлемом? Примите сердечный привет от меня и моей леди.
– Взаимно, Сартерес, – отозвался тот, к кому обращались. – Желаю вам как следует отдохнуть в нашем Доме. Есть ли новости?
– Слухи, одни только слухи. В Намарре неспокойно – вот и все, что я могу сообщить сейчас.
– Желаю доброго дня, Сартерес.
– Попутного ветра, Истериум.
Буря Запада, полная свежих сил, первой проскакала через привратную залу и совершила прыжок в небо, поймав крыльями восходящие воздушные потоки. Это была самая опасная часть поездки: какой-нибудь случайный порыв ветра мог в любой момент отбросить всадника и лошадь обратно и разбить их о каменные стены Башни. Но на сей раз все трое благополучно отправились в путь, вскоре они были уже за лесом, двигаясь в южном направлении Фигурки их таяли в небесах, а вместе с ними постепенно гасли вечерние зарницы.
Еще один человек провожал Курьеров пристальным взглядом, укрывшись в сумерках надвигающейся ночи. Это был Мастер Мортье – одинокая фигура в капюшоне, стоящая на балконе, вытянув шею и как будто чего-то ожидая. Тьма вокруг Башни сгущалась. Из чащи леса раздался вой, резко оборвавшийся, но многократно повторенный ночным эхом. Откуда-то снизу доносились обрывки разговоров. Острый серп луны вынырнул из-за краешка мира. Ветер утих.
Вдруг словно тихий вздох прошелестел в верхушках деревьев. Листва таинственно мерцала в темноте. Еще один, более тяжкий вздох, казалось, раздул крохотные угольки на небосводе; эхо ответило звуком, напоминающим звон хрупкого стекла. Мортье не двигался, однако весь дрожал. Из-под вонзенных в ладони ногтей сочилась кровь.
Далеко внизу послышалось глухое рычание, которое неожиданно сменилось кратким мучительным воплем. Мортье развернулся и бросился к себе, хлопнув дверью. Другие двери – залы – двери – залы – вот и его кабинет со всякими мудреными приспособлениями. Мастер миновал и его и бежал, не останавливаясь, пока не уткнулся лицом в пыльные драпировки в одной из комнат. Здесь он забился в угол – и затих.
Через некоторое время узкая дверь несмело отворилась, пропустив хромоногого мальчика.
– Хозяин? – позвал тот дрожащим голосом. – Я пришел, как вы велели. Умоляю вас простить Пода, если он опоздал. Вы здесь, Мастер?
Ответом ему было молчание.
Легкий дождик, моросящий за окном постройки для хранения сбруи, напоминал в бледном солнечном свете сыплющуюся с неба серебряную муку тончайшего помола.
– Ян, тэн, тетера, – повторял Кейт Фезерстоун. – Ясно вам, ребята? Ян, тэн, тетера.
Конюх обучал юных помощников счету. Сам он перенял эту науку от пастуха-отца, который таким образом исчислял стадо. Дойдя до трех, он загибал один палец, потом подсчитывал загнутые пальцы. Найденышу и другим ученикам импровизированной школы трудолюбия было не занимать, и вот наконец они добрались до самого большого числа – тридцати.
– А как дальше? – спросил один предприимчивый мальчонка.
– Берешь деревянную палочку, – пояснил Фезерстоун, – и делаешь ножом зарубку, вот так. Одна метка – все твои загнутые пальцы.
Глаза учеников округлились.
– Ух ты! – восхитились они. – Так можно и звезды на небе пересчитать!
Один из ребят задумался и после короткой паузы печально возразил:
– Нет, нельзя.
Другой добавил:
– А если у меня пальцев не хватает, как у Жоуба?
Конюх насупился.
– Дались вам эти звезды! Подковы, яблоки и тюки сена – вот что вы будете считать!
– Ян, тэн, тетера, – повторил все тот же деловой мальчишка. – Маловато. Матросы знают все пальцы, а это тетера раз тетера и еще пальчик на счастье!
– Да, моряки пользуются десятками, – признал Фезерстоун.
– Тоже мало! – воскликнул тот ученик, который спрашивал про Жоуба. – Я знаю больше. Если в футе дюжина дюймов, а в шиллинге дюжина пенсов, то как же мы обойдемся без дюжин?
– А Шипшорн может сосчитать все этажи Башни! – пожаловался еще один мальчик. – До самого верха!
– Знаете что! – рассвирепел Кейт. – Хотите быть учеными, так сидите и слушайте! Нечего тут спорить. Ян, тэн, тетера – вот как надо. Мне всю жизнь этого хватало!
И конюх сделал такое сердитое лицо, что его подопечные тут же невинно захлопали глазами и до конца урока послушно кивали, всем своим видом показывая, что ловят каждое слово.
– Какая жалость! – говорили все, как только речь заходила о Короле-Императоре из Каэрмелора. Всем было жаль несчастную Королеву, похищенную оборотнями, и Принца Эдварда, которому придется теперь расти без матери. Самого наследника и Короля Джеймса спасло только чудо.
Это боялись упоминать вслух, но, похоже, неявные твари становились день ото дня все наглее, силы их росли, а главное – количество оборотней увеличивалось. Мир за стенами Башни Исс превращался в темное и опасное место.
Ходила также молва о неких волнениях на северо-востоке, в Намарре. Ничего определенного никто сказать не мог, хотя догадкам и предположениям не было числа. Многие из слуг жили теперь в постоянном страхе за свою жизнь.
– Вот так однажды ляжешь спать, а намаррские дикари и оборотни тут как тут. Башне перед ними не устоять. Погибли наши головы!
Другие смеялись над их опасениями.
– А как же воины Короля-Императора и Дайнаннское Братство? А Королевский Аттриод, не говоря уже о Легионерах? Если придется, они прольют реки вражеской крови и посрамят любого противника!
В кухне по вечерам только и рассуждали, что о великих битвах прошлого. Одну легенду вспоминали особенно часто.
– В глубоком подземелье под Вороньим курганом лежат Спящие Рыцари, – рассказывал Бринкворт. – Если придет настоящая беда, они могут пробудиться и выручить людей. Для этого нужно, чтобы кто-нибудь достаточно ловкий и смелый нашел у подножия кургана тайный ход, скрытый от глаз зарослями колючего кустарника и завалами щебня. Пробравшись туда, смельчак окажется в длинном, круто уходящем вниз коридоре, который приведет в Подземелье Спящих Рыцарей. Подле тела Короля лежат боевой рог, подвязка и каменный меч. Сначала нужно разрубить подвязку мечом и лишь затем протрубить в рог.
– И что, кто-нибудь видел этот ход?
– Очень многие искали, но обнаружили его только однажды. Рыцари были близки к тому, чтобы проснуться. А дело было так. Бедный пастух Гоби Уилл сидел как-то раз на кургане, присматривая за своими овечками, и от скуки подбрасывал вверх клубочек шерсти, а потом ловил его. Но вот Гоби промахнулся, и клубок укатился в глубокую узкую нору. Пастух принялся раздвигать руками ветви ежевики и отваливать камни, пока не раскопал вход в туннель. Пройдя под его мрачными темными сводами, Гоби увидел вдали свет, поспешил туда – и оказался в огромных подземных чертогах. Сто могучих славных витязей спали волшебным сном на богато украшенных ложах. У огня лежало шестьдесят пар верных псов, заколдованных вместе с хозяевами. Прямо перед собой Гоби Уилл увидел стол, а на нем – позолоченный рог, расшитую серебром подвязку и каменный меч такой удивительной работы, которая превосходила всякое человеческое разумение.
Невежда взялся было за рукоять меча – в тоже мгновение рыцари ожили и приподнялись на своих ложах. До смерти перепуганный Уилл уронил оружие на пол, и витязи снова погрузились в сон. Гоби так и застыл на месте – бледный, неподвижный, как будто и сам обратился в камень. Много времени прошло, прежде чем он успокоился и облегченно перевел дух. Тут бы разине и убраться на цыпочках подобру-поздорову, так нет: любопытство взяло верх. О, эта опасная черта сгубила многих, мастер Пеннириг. Что же делает наш пастух? Берет со стола рог и дует в него. Звук, который он издал, был чистым и ясным, как лучшее серебро, и таким громким, что отозвался эхом в самых далеких горах. Вдруг неведомо откуда раздался громовой голос:
В ту же минуту рыцари поднялись на ноги, выхватили мечи из ножен и бросились на несчастного. Ужасный ветер, воя, ворвался в подземелье, унес пастуха далеко прочь и швырнул вниз с высокой скалы. Когда товарищи нашли Гоби, он был еще жив и, прежде чем скончаться, успел поведать обо всем.
Рыцари лежат там и поныне, под Вороньим, а может, под Орлиным курганом, одетые в боевые доспехи, с острыми мечами и крепкими щитами в изголовьях. Время не властно над их плотью. Лица воинов так же прекрасны и благородны, как сотни лет назад. Спящие Рыцари по-прежнему ждут своего часа.
И лишь в канун Дня Солнцестояния их видят гарцующими на подкованных серебром конях неподалеку от входа в подземелье.
Бринкворт замолчал и пригладил седую бороду. В кухне воцарилось тревожное молчание.
– Я слышал, – произнес бондарь Греч, – что некоторые все же проснулись и теперь скитаются по тайным лесным тропам Эриса.
– Да это просто басни для легковерных дурачков! – вмешалась швея. – Знаете, вроде той сказки про…
– Чего они ждут, эти Рыцари, поцелуя принца? – беспардонно воскликнул Дэйн Пеннириг, вызвав всеобщий смех. Забравшись на стол, конюший лег на спину, скрестил руки на груди и, закрыв глаза, захрапел зычным голосом. Хохотушки-судомойки пронзительно завизжали, когда Пеннириг резко сел, выбросив руки перед собой.
– О милый принц! – запищал он тоненьким голоском. – Как трепещет мое сердце!
При этом Дэйн выпятил губы и выразительно зачмокал. Бранд Бринкворт благодушно улыбнулся, наблюдая за общей потехой.
– Смейтесь, будьте веселы! Кто-то скажет вам, что холодность возвышает человека: не верьте! Чувства, как дикие волки, любят жить на воле. Не пытайтесь удержать их в клетке – не получится.
Он взял с пола кочергу и пошевелил угли в очаге. Обезьянка на полу широко зевнула и потянулась.
Завязался важный спор о том, жила ли на самом деле Матушка Гусыня или все это детские сказки на ночь. И тут в кухню вошла главная домоправительница – Долвач Тренчвисл. Эта огромная баба с лицом, будто вылепленным из квашни, ударила по столу кулачищем.
– Сказок больше не будет. Ни в этой кухне, ни где-нибудь еще. Ни сегодня, ни завтра, никогда – до самого свадебного пира.
Ее черные глазки, похожие на мух, влипших в тесто, обшарили всю кухню, остановившись на каждого из присутствующих. Убедившись в том, что ее слушают с должным вниманием, домоправительница приосанилась и уперла руки в бока.
– У вас будет о чем поговорить. Заливное из язычков жаворонков, фазан под карамельной глазурью, перепелиные яйца, пироги с голубятиной, оленина, трюфели, устрицы, огромные пудинги, патока, пряности, пирожки с тмином, почти живые фигурки из сахара и мармелада из кондитерской Каэрмелора, лососина, гигантские голубые кальмары, форель, я уже молчу о баррелях крепких вин, пива, медовухи и сидра, плюс копченые угри, соленые языки, свежие фрукты и лесные ягоды, специально доставленные по воздуху желтые и красные сыры, а также кувшины сливок. И никаких глупостей.
Помолчав для пущего эффекта, она добавила:
– И это только начало.
– Да, еще рыба-морда под грушевой древесиной! – выкрикнул Дэйн Пеннириг.
Кухня возмущенно загудела. Тренчвисл подняла мясистую натруженную ладонь, требуя тишины, и продолжала:
– Поработать придется всем, можете не сомневаться. Каждую комнату для знатных гостей убрать, проветрить, постелить свежее белье, повесить надушенные полотенца, приготовить масла для ванн. И чтобы нигде ни пятнышка: я не позволю вам, лодырям, чернить мою репутацию! Не забудьте об украшениях. В Большой Пиршественной зале – никаких других оттенков, кроме свадебного белого и цветов, символизирующих оба Дома. Все убрать белоснежным атласом, а во дворе – серебряным кружевом и бледно-голубым шелком.
– Забодай меня комар! Хуже, чем в ткацком цеху. А для гостей-то место останется? – поинтересовался Пеннириг.
– Везде цветы, непременно свежие, – продолжала домоправительница. – Дорогу от пристани до главных ворот усыпать лепестками, вокруг развешать праздничные флаги. Важные гости ни к чему не придерутся. Все будет сделано вовремя и в лучшем виде. Иначе не сносить вам голов. Повторяю, работа найдется для каждого, даже не одна. Старайтесь, как только можете. Нет, еще больше.
Слуги устало кивали.
– После свадьбы всем обещано пиво. И куча объедков! – прорычала Тренчвисл и, подвязав фартук потуже, величественно удалилась.
– Спорим, не будет настоящих жаворонков! – сказал младший поваренок. – Кому их ловить? В Башне ни кречетов, ни соколиных охотников сроду не было!
– Небось вонючую козлятину подадут или что-нибудь в этом роде, – мрачно добавил другой. – А что туда положит Реннет Тайбоун, пока будет готовить, лучше вообще не говорить.
В густой тьме под скамейками блеснула пара глаз. Невидимый слушатель напряг все свое воображение, придумывая, как бы избежать непосильного бремени внеурочной работы. Очень скоро ему предстояло стать свидетелем разговора, который заставит его мечтать о побеге другого рода.
Чалый мерин скакал по воздуху. Его грива развевались на ходу, крылья громко хлопали, под лоснящейся кожей играл каждый мускул. Вдруг нога юного наездника выскочила из стремени – он вскрикнул, соскользнул с коня и повис на страховочной веревке, натянутой межу его силдроновой пряжкой и седлом. Мерин продолжал тянуть за собой юношу, который отчаянно крутился и кувыркался, точно пойманная рыба, не в силах ни влезть обратно на коня, ни освободиться от страховки. В конце концов, полузадушенный завязками собственного капюшона, всадник с трудом просипел: «Стой!»
Эотавр повиновался.
– Очень элегантно, милорд, – произнес Мастер Верховой Езды, который наблюдал за происходящим с круглой деревянной платформы, расположенной на высоте шести футов от усыпанного опилками пола манежа, то есть на одном уровне с эотавром и незадачливым наездником. – Я вижу, вам нечего бояться, что конь испугается какой-нибудь хищной птицы или что его хорошенько тряхнет на неподходящей дороге: вы всегда сможете вернуться в седло.
– Веревка перекрутилась. Она меня чуть не удавила.
– Вы же сами сматывали ее. Правило номер один: всегда проверять снаряжение перед скачкой – ведь вы сделали это, не правда ли? И прошу вас заметить: всадник, который вот так сжимает колени, обычно легко вылетает из седла – как зубик младенца, куснувшего яблоко. Достаточно на сегодня. Дальше у нас по расписанию круг препятствий.
Помощник Мастера, стоявший рядом с ним и державший эотавра на длинных поводьях, с необычайной для калеки ловкостью спрыгнул на пол манежа, собираясь ассистировать будущему Курьеру, но тот возмущенно воскликнул:
– Ты не потащишь меня на этом поводке! Я что, ребенок? Я занимаюсь уже второй год! Бросай сюда поводья.
Мастер Верховой Езды кивнул помощнику, и тот выполнил приказание. Рослый парнишка, оскорбленно играя желваками, пришпорил коня и во весь опор поскакал на улицу, пролетев прямо над головой уродца-ассистента.
– И упаси нас рок от сорвиголов, познавших всю науку, – пробормотал Мастер, глядя вслед ученику.
Наставник, разумеется, говорил сам с собой, а не с помощником, которого ему буквально навязал Фезерстоун и присутствие которого Мастер выносил со стойкостью мученика.
День Великого Солнцестояния и празднество Лугнеис остались позади, уступив место второму месяцу лета – теплому, желанному грианмису. Медная чаша солнца потоками изливала благодать на пастбища, загоны и крытые бордовой черепицей конюшни.
Круги препятствий разделялись по уровню сложности и в отличие от манежей с их идеально ровными полами имитировали опасные горные ландшафты.
Сильные крылья помогали эотаврам перемещаться в воздухе, но только силдрон удерживал коней на нужной высоте. Однако этот металл проявлял свои удивительные свойства, лишь находясь точно над гладкой поверхностью земли. Относительно небольшие холмы с углом подъема не больше двадцати девяти градусов не являлись серьезным препятствием на пути эотавра, особенно если тот скакал высоко; но крутую скалу крылатому коню приходилось обходить. Кроме того, хотя небесные дороги наносили на карту с учетом особенностей ландшафта, Курьер в любой момент мог наткнуться на неровность почвы или непредвиденную трещину в скале. Справляться с подобными ситуациями будущие всадники тренировались на специально оборудованных площадках.
Сейчас юный ученик проходил круг средней сложности, направляя коня и выбирая для него наиболее удобный путь посреди хаоса «горных пиков» и «расщелин». Наездник, еще не заслуживший свою первую звезду, согласно обычаю, был одет во все черное: льняную рубашку, заправленную в штаны для верховой езды, и кожаные сапоги. Капюшон всадника был откинут, длинные каштановые волосы щегольски завязаны в узел. На лбу блестели капли пота.
– Разумеется, за столько лет Король-Звезда изучил все препятствия вдоль и поперек, – сказал Мастер Верховой Езды, обращаясь ко Второму Мастеру, который успел за это время присоединиться к нему. – Здесь он проскачет и с завязанными глазами. Настоящие испытания начнутся на воле, в полях.
Вдруг мимо ограды, в трех футах от земли, стрелой пролетело нечто вроде маленького ялика с бешено вращающимся пропеллером. Поднялись тучи пыли. Механизмом, который пищал, чихал и грохотал всеми своими шестеренками, управлял бородатый мужчина в белой одежде и в перчатках по локоть.
– Опять этот Циммут и его машины-демоны! – проворчал Турильон, откашлявшись и сплюнув проглоченную пыль.
Ужасно ненадежная конструкция со скрипом затормозила и почти врезалась в кривобокую постройку, которая служила магу мастерской. Пока слуга привязывал машину к столбу длинной цепью, Циммут скрылся в дверях.
Наставники вновь обратились к своему подопечному. Ни один промах наездника не ускользал от критического взгляда Мастеров. Время от времени ученик получал замечание или полезный совет.
В это время на огороженную арену позади тренировочных площадок конюхи вывели девять обыкновенных лошадей, на спины которых были надеты седла непонятной конструкции. Молодые горячие всадники начали скакать по кругу, все сильнее подгоняя своих кобылиц. Когда те пустились яростным галопом, наездники принялись делать невообразимые вещи: они кувыркались в воздухе, соскакивали с лошадей и взбирались обратно, ездили стоя, задом наперед и даже опираясь одними руками, и наконец, вскочив друг другу на плечи, образовали трехъярусную пирамиду из собственных тел.
– Как продвигаются приготовления к свадебному торжеству? – спросил Мастер Верховой Езды своего товарища – тот любовался трюками с разинутым от восхищения ртом.
– Вовсю, сэр. Говорят, дрессированные капуцины станут гвоздем программы.
– Смотрите-ка, юный лорд Ариадес проехал весь круг.
Оба наставника и ассистент направились к выходу встречать наездника. Тут из окна мастерской мага вырвались клубы пламени, сопровождаемые громовым раскатом. Рама тотчас обуглилась. Из дверей постройки с криками выскочили двое слуг, за которыми тянулся дымный шлейф. Несчастные стали кататься по земле и бить одежду руками, пытаясь погасить огонь. Остальные поспешили к ним на помощь. Удушливый дым, поваливший из каждой щели мастерской, заволок все кругом.
– Еще один неудачный эксперимент, – мягко произнес Ариадес, видевший все с высоты. – Кажется, наш маг, кроме всего прочего, работает над улучшенной моделью подъемника. Видите осколки силдрона? – Ученик показал на темные пятнышки, которые парили над крышей постройки.
– Однажды он сбил таким манером целую стаю лесных голубей, – вставил Мастер Верховой Езды. – Пирог получился – объедение!
– Надеюсь, чары Циммута вылечат шкуры его поджаренных помощников, – заметил Второй Мастер. – Дому требуются здоровые руки для подготовки к брачной церемонии.
При упоминании о слугах взгляд Мастера невольно упал на безобразного помощника, отступившего в тень, чтобы не привлекать внимания. На лице наставника появилось брезгливое выражение.
— Хорошо, милорд, на этот раз вы справились с заданием намного лучше. Отправляйтесь вон к той платформе и спускайтесь на землю. Ты, – обратился он к найденышу, – иди следом и позаботься об эотавре.
– А это еще кто? – спросил Второй Мастер Верховой Езды. – Никогда его раньше не видел.
– Вот это Миловидище? – вмешался лорд Ариадес, все еще не отрывая глаз от разрушительных последствий магического эксперимента. – Да про него вся Башня знает, даже те, кто живет на верхних этажах! Правда, рассказы – это не то, на самом деле он гораздо отвратительнее. Я вот думаю, почему бы ему не участвовать в представлении? Настоящий балаганный уродец!
– Еще чего! Гостей три дня потом тошнить будет! – возмутился наставник. – Над больными стыдно смеяться. Кстати, я впервые встречаю такой страшный случай отравления соком ядовитого плюща.
– Я слышал, что это вроде излечимо, – сказал Второй Мастер, почесывая щетинистый подбородок.
Найденыш застыл на месте.
– Если яд попадет на палец, на следующий день его еще можно спасти, – произнес Ариадес. – А тут – сколько? – несколько лет назад разъедено все лицо… – Он покачал головой.
– И все-таки. – Турильон в задумчивости наморщил лоб. – Маги из Каэрмелора знают что-то такое… По-моему, надо выпить жабьей воды. Или наложить особую маску из трав, а потом проколоть волдыри раскаленной иглой… Никак не вспомню.
– В любом случае лечить подлое сословие – непозволительная роскошь, – отозвался Ариадес, прежде чем пнуть коня и ускакать прочь.
Такой же пинок, полученный от Второго Мастера, привел в чувство найденыша, который зачарованно стоял, глядя вслед юному лорду.
На улице было так солнечно, а здесь, в Козьих пещерах, на стенах причудливо извивались дрожащие тени. Немой юноша двигался с большой осторожностью. Козочек сейчас не было, они паслись на опушке леса под присмотром заботливых пастухов. Запах теплой шерсти и молока терпеливо дожидался их, коротая время в компании со свежим сеном и темными катышками. В самой дальней стене виднелся вход в другую пещеру, совсем маленькую и темную. Туда и направлялся найденыш, вытянув перед собой медный подсвечник. Тоненький червячок из воска мерцал тусклым, призрачным пламенем.
– Ты! – возмущенно, с присвистом выдохнул чей-то голос. – Ты что, шел за мной? Чего тебе надо? Не говори никому… тьфу ты, не показывай никому это место!
Огонек выхватил из тьмы бледное лицо хромоножки Пода. Незваный гость поставил свечу на землю и медленно опустил руку с узелком. Под смотрел на него с подозрением.
– Никому не говори, что я здесь прячусь, ладно? Не скажешь, да? Ты ведь не можешь?
Юноша покачал головой и дружелюбно протянул руку. Под отшатнулся.
– Уходи, уходи. Вдруг кто-нибудь тебя заметил.
Гость снова мотнул головой, затем ткнул в пажа указательным пальцем и приложил ладонь к уху, будто прислушиваясь. Под нервно кивнул.
– Валяй, только быстрее.
Безымянный юноша снова показал на него, потом на себя и на выход из пещеры, помахал руками, словно птица крыльями, и прикрыл рукой глаза, сделав вид, что всматривается вдаль. После этого он развязал узелок, в котором была еда: кучка сушеных фруктов, сыра и черствого хлеба.
– Сбежать отсюда? Ты что, ненормальный? Не понимаешь? В лесу нам одним не выжить, а здесь кругом лес, он тянется… я не знаю, на тысячи миль!
Глаза пажа засверкали в темных впадинах глазниц, голос сорвался на приглушенный писк.
Найденыш обеими руками описал в воздухе силуэт корабля.
– Забраться на борт? Без билета? Давай, если жить надоело, только без меня. Знаешь, что за это бывает? Иди, иди прочь! Не нужны мне ни твои бредни, ни краденая еда. Тебя поймают. И накажут.
Немой юноша вгляделся в лицо Пода, кивнул, взял свои пожитки и поплелся обратно, к солнечному свету.
«Моя болезнь излечима! Значит, однажды я убегу и буду странствовать, – поклялся он в душе. – Я не успокоюсь, пока не найду тетера главных вещей. Ян – лицо, которое не стыдно показать людям. Тэн — имя. Тетера – прошлое».
Но бежать одному, без попутчика, юноша готов не был. Он решил потерпеть еще немного.
– Вставай, вставай. Просыпайся, бездельник, теперь у тебя много сил. Тяжелая работа закаляет слуг. И делает способными к еще более тяжелой работе.
Сорочья трескотня Гретхет плюс весьма ощутимый пинок под ребра разогнали остатки утренней дремы в мгновение ока.
Найденышу давно уже запретили спать возле печки.
«Тут слишком светло, – заявила старуха. – Ты должен раздеваться в темноте. Нельзя, чтобы тебя видели. Ты очень страшный. Тебя сразу вышвырнут. Понимаешь?»
Он все понимал. И повиновался.
Теперь он проводил ночи в крохотной темной кладовке, где хранились свечи, мыло и пчелиный воск и где, кроме него, обитало множество чрезвычайно общительных пауков. При любом движении нового постояльца насекомые спускались на тонких нитях с потолка, с любопытством заглядывали ему в лицо и быстренько убирались восвояси.
Вскоре найденыш свыкся с темнотой. Он мылся по утрам в бадье, поливая себя из кувшина, одевался, стараясь при этом тщательнее упрятать под капюшон блестящую солому отрастающих волос, съедал горбушку хлеба, стыдливо именуемую «завтраком», и отправлялся работать. Вначале следовало навести порядок и подмести пол в комнате вокруг печи, натаскать воды в прачечную, развести огонь под огромными баками с бельем и выгладить влажные льняные простыни.
После этого юношу отправляли считать запасы в кладовых – ведь благодаря Фезерстоуну в математике он разбирался не хуже остальной прислуги.
«Ян, тэн, тетера», – повторял про себя парень, терпеливо загибая пальцы и делая зарубки на дощечке.
Настал двенадцатый день тейнемиса, месяца Огня. День долгожданного свадебного торжества. Внутри стен Башни постоянно что-то визжало или глухо стучало, будто замурованное в камень сердце: силдроновые насосы работали на полную мощность, едва успевая качать воду на верхние этажи для бесчисленной армии важных гостей.
Старшая Дочь Дома леди Персефона сочеталась законным браком со своим кузеном Валериксом, Сыном Пятого Дома, наследником главной крепости Финварны. Слуги осуждающе перешептывались о том, что помолвку заключили в день появления леди Персефоны на свет. Подобные браки служили укреплению могущества Домов и были, безусловно, постыдным, но настолько привычным явлением, что даже получили особое название. Народ окрестил их «горькими узами».
К счастью, на сей раз жених и невеста испытывали друг к другу искреннюю симпатию и не противились обязательствам, наложенным на них в младенческом возрасте.
Именитые гости из всех Домов, принадлежащих Всадникам Бури, а также из некоторых королевских и дворянских Домов Империи Эрис прибыли на Морских и Летучих кораблях; тщательно охраняемые кавалькады прискакали по небесным дорогам и по Великому Королевскому пути, опоясывающему Эльдарайн вдоль побережья. Летучие корабли бросили якоря, кто возле самой Башни, кто подальше, в лугах, и теперь со свернутыми парусами и безжизненно повисшими пропеллерами дожидались своих хозяев в небе, покрытом барашками облаков. На одной из морских посудин находился сам лорд Валерике. Он не должен был ступать на сушу до назначенного срока и потому занимался пока необходимыми приготовлениями.
Над Башней Исс реяло несметное количество флагов и вымпелов. Флаги соединенных Домов Всадников Бури отличались друг от друга только цветами. На знамени Пятого Дома черным по лазоревому, на флаге Седьмого Дома черным по серебряному полю было начертано одно и то же: молния и девиз «Арнат лан серен» – «Чего бы ни стоило». То есть во что бы то ни стало – исполни долг, не урони чести и верно служи Королю-Императору на небесных дорогах.
