355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сесилия Дарт-Торнтон » Заклятие немоты » Текст книги (страница 23)
Заклятие немоты
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 17:52

Текст книги "Заклятие немоты"


Автор книги: Сесилия Дарт-Торнтон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

– Ну а теперь попробуй воспользоваться им, – бросил Торн. Вооруженная рука взметнулась – но не далее, чем на четверть дюйма. Стальной захват, удар в низ живота, бросок через бедро – и вот уже Диармид распластался ниц. Немыслимая сила сжимала его правое запястье, пока побелевшие пальцы не выронили кинжал. Дайнаннец подобрал клинок, отпустил противника и сделал шаг назад.

Эрт поднялся, тяжело дыша. Сердце девушки медленно ударило пять раз. Торн вернул Диармиду оружие. Эрт спрятал клинок в ножны и проворчал:

– Научишь меня так драться?

Торн кивнул. И, взглянув на Имриен, прибавил:

– Эти приемы подходят и для женщин тоже. Суть в том, чтобы направить силу противника против него самого.

Диармид еще немного пообижался, но его неприязнь к победителю довольно быстро рассеялась без следа. Как только выдавалась лишняя минута, эрт сам просил Торна рассказать о заповедях Дайнаннского Братства или научить основным приемам безоружного боя. Захваты, зажимы, удары ногами, броски… Диармид старательно выполнял все указания добровольного наставника. Время летело незаметно.

А вот натаскивать эрта в стрельбе Торн поначалу отказался.

– Никто не может хорошо целиться из чужого лука, – втолковывал он. – Это все равно что биться чужим мечом. Кроме всего прочего, я левша, и мастер учел это, создавая оружие.

Но, видя настойчивость пылкого воина, дайнаннец все же пошел на уступки. Теперь Диармид не упускал случая поупражняться в новом искусстве.

Как бы ни сблизились трое за время путешествия, Имриен сердцем чуяла огромную бездну, что пролегла между ними и рыцарем дикого леса. О нет, он не такой, как все…

Однажды она спросила Диармида:

«Как ты думаешь, Торн владеет магическими силами?»

Близился к концу шестой день их странствий по Мирринору. Тот, о ком говорила Имриен, скрылся ненадолго по каким-то своим делам, доверив попутчикам разложить костер.

– Какая магия? – удивился эрт. – Да, он, конечно, многое умеет, больше любого из смертных, что я встречал, но при чем тут заклятия? Хотя… – Он задумчиво поскреб подбородок. – Почему бы Торну не знать Девяти Искусств? Насколько мне известно, это не помеха при вступлении в Братство.

Мысль девушки никак не желала облечься в знаки.

«Старинная раса… Светлые. Может ли быть, чтобы в его жилах текла их кровь?»

– Светлые? Ну ты даешь! Бессмертные давно канули в легенду. И потом, видела, сколько на нем железа? Нож, топор, наконечники стрел, пожалуй, даже пряжка на ремне. А старшая раса, как и нежить, не терпит холодной стали. Нет, я уверен, он просто человек – но такой, что многим людям стоило бы у него поучиться. Может, и маг, какая разница? И вообще невежливо говорить о ком-то за спиной. Хватит об этом.

В тот же вечер Диармид одолжил у Торна лук и отправился на охоту. Дайнаннец предпочел взять у девушки урок немого языка.

– Постой-постой, я сам догадаюсь! – частенько восклицал он. – «Герцога», наверное, показывают так… А это будет «Всадник Бури»… А вот…

Он выписывал в воздухе уморительные кренделя, заставляя Имриен сотрясаться от беззвучного хохота. Досталось и «магам», и даже самим «дайнаннцам». Глядя на ученика, девушка тоже принялась выдумывать разные жесты. Никогда еще она не чувствовала себя так легко и свободно. И лишь одно омрачало восторг Имриен: сознание близкой – слишком близкой – разлуки.

Ранние сумерки сгущались. Эррантри прилетел к хозяину после удачной охоты… Охоты?

«Наш друг. Он до сих пор не вернулся», – спохватилась Имриен, предчувствуя недоброе.

«Я поищу, – ответил жестами дайнаннец. – Подожди здесь».

«Я с тобой».

Торн усмехнулся, коротко кивнул и вытащил из костра большую горящую ветку.

При свете этого факела Диармид неожиданно появился с другой стороны опушки. Глаза эрта бессмысленно таращились в пустоту, а лицо побледнело, как сизый ночной туман, что начинал уже стелиться над водой.

– Я тут… заблудился ненадолго… Но потом нашел дорогу назад, – зачем-то прибавил он, протягивая дайнаннцу лук и стрелы.

«Ты здоров? С тобой все в порядке?»

– Да.

После тщетных попыток вытянуть из товарища еще хоть слово усталые путники легли спать.

* * *

Туманным утром о приходе зари, как всегда, возвестил ликующий сорочий стрекот. Имриен открыла глаза. Торн стоял на страже возле спящего Диармида. По-прежнему без кровинки в лице, эрт лежал, раскинув руки, в жуткой позе человека, погибшего в муках. Грудь часто вздымалась и опускалась, и только это отличало его по виду от мертвеца.

– Наш друг бродил ночью, – промолвил дайнаннец. – Еле вернул. Пришлось даже применять силу. Побудь с ним, пока я соберу провизии в дорогу. Если проснется и сбежит – вот тебе желтый рог, труби без промедления.

«Я скоро вернусь», – сказал он жестами напоследок – и скрылся.

Эрт спал таким глубоким сном, будто надышался до беспамятства испарений на маковом поле. По крайней мере так казалось со стороны.

Тихий шелест листьев заставил Имриен вздрогнуть и повернуть голову. Там, где только что лежал Диармид, осталась лишь примятая трава. Девушка отчаянно задула в медный рог и бросилась догонять друга. Долго дрожала в рассветной дымке одинокая солнечная нота, пронизывающая теплом, словно доброе вино.

Имриен выбежала на берег. Светлый пар курился над озером и лениво струился, обвивая черные стволы древнего прибрежного ольшаника. На мелководье, где колыхались тонкие камыши, стоял эрт. Он был не один. Собеседница Диармида казалась воплощением всей дикой прелести Мирринора. Стройная, как тростинка, и белолицая, словно луна, дева соперничала в нежном изяществе с водяными лилиями. Изумрудные локоны змеями обвивали ее тело, к которому так и льнуло салатовое платье, скроенное самым причудливым образом из блестящих водорослей. Эрт что-то рассказывал красавице, и тон его был вполне искренним и серьезным. Имриен увидела, как коварная дева с видом простодушного младенца протягивает руки к Диармиду и увлекает его за собой, отступая шаг за шагом. Тяжелые складки зеленого платья веером разбегались по воде. Эрт послушно уходил от берега, не сводя взгляда с изумрудноволосой обольстительницы.

Ноги сами понесли Имриен к озеру; подняв тучу брызг, девушка нагнала Диармида, обхватила его за пояс и потянула назад. Поступь мужчины ничуть не замедлилась, но слабая девушка продолжала бороться за безумца, поддавшегося колдовским чарам. Она дергала его за волосы, хлестала по щекам – эрт ничего не видел и не чувствовал. Зато водяная дева впилась в Имриен похотливыми очами и выбросила вперед тонкую белую руку. Хищные пальцы капканом сомкнулись на запястье новой жертвы.

Теперь неумолимая сила влекла в пучину обоих. Девушка вырывалась и отбивалась от твари свободной рукой, так что только брызги летели. Длинные водоросли, которыми кишело илистое дно, опутали ноги несчастных и поволокли людей в бездну. Вода стремительно поднималась: сперва до пояса, потом до плеч… Имриен запомнила только раскосые немигающие глаза и зеленый шелк волос, разлившийся по глади озера…

Даже погрузившись в глубину, девушка продолжала сражаться, но жадные водоросли не желали расставаться с добычей. Если они доберутся до горла… Последние вздохи смертных потекли кверху тоненькими струйками пузырьков. В висках ужасно застучало, грудь наполнилась болью, словно расплавленным железом. Сквозь толщу волн Имриен увидела свою бледную, как у утопленницы, руку, что вяло колыхалась, теряя силы.

И вдруг невыносимо ярко сверкнуло лезвие. Девушка ощутила мощный рывок и вылетела на поверхность, к солнечным лучам и живительному воздуху. Перед глазами у нее все помрачилось.

Придя в себя, Имриен поняла, что лежит на суше. Рядом корчился на песке и взахлеб кашлял Диармид.

Торн вытирал насухо клинок, встав на одно колено. С одежды и темных, как ночь, волос дайнаннца лило в три ручья.

К счастью, рассудок друзей не пострадал в этом испытании. Лишь кровоподтеки на запястьях – следы прелестных пальчиков – да еще тонкие рубцы на шеях болезненно напоминали о пережитом.

– Какой же я болван! – бранил себя Диармид.

– Фидеаль очень могущественна, – возразил Торн.

Так это была сама Фидеаль! Легендарная озерная дева, потопившая множество мужчин, испокон веков не имела себе равных в кровожадности.

– И все равно я должен был знать! – корил себя эрт. – Понимаете, когда я впервые увидел ее там, у воды… Она расчесывала свои роскошные волосы, и каждый локон блестел в свете луны. Я ушел, но не мог забыть…

– А теперь – забудь, – отрезал дайнаннец.

Диармид бросил на друга взгляд, исполненный восхищения, недоумения – и страха.

– Сэр Длинный Лук, убить подобную тварь человеку не под силу.

– А я и не убивал, – пожал плечами Торн.

– Как?! – Эрт аж подскочил на месте.

– Травы тащили вас в пучину. Я перерезал их, вот и все. Фидеаль невредима, хотя водоросли принадлежат ей, как и она им. Злодейка долго еще будет терзать путников, забредших в Мирринор… если не вздумает покинуть эти края. Полагаю, Северный Зов достигнет и ее, рано или поздно.

Еще пять дней «Попрыгунчик» рассекал воды Мирринора. Странные видения и звуки без конца преследовали путешественников, однако сильно не тревожили. Но вот и дальний берег. Укрыв верную лодочку в диких яблонях и осоке, троица сошла на болотистую землю. На ковре ядовито-зеленого дерна кое-где горели желтым огнем скромные цветочки. Впереди, на западе вереница холмов заворачивала в южную сторону, сходя к северу на нет. Нежная вуаль дымки подернула небо над Мирринором до самого окоема. Сорвался и пробежал босиком по траве шаловливый бриз.

– Граница Мирринора, – сказал Торн. – Начиная отсюда, дорога пойдет вверх. Еще через день пути мы будем в Дон-Дел-Динг, а там рукой подать до ворот Каэрмелора.

Имя Королевского города отозвалось в ушах Имриен погребальным звоном колокола. Верный слуга Короля-Императора, рыцарь Герцога Роксбургского вскоре уйдет от нее по зову долга – а как же иначе? Каэрмелор с полным правом заберет из жизни краски, свет, чувства… Не важно, что будет потом: как только путешествие окончится, душа девушки станет выжженной пустыней, по чьим пескам алчные ветра вечно перекатывают колкую солому воспоминаний.

ГЛАВА 9
ДОН-ДЕЛ-ДИНГ

Тайны подземелий
 
Что там?
Кто там?
Самоцветы, корни, старые монеты.
В темном холоде пещер ни один не уцелел.
Это русла древних рек.
Надрывайся, человек:
Знай копай!
Не зевай – под землею ждет беда.
Глубже лом!
Поделом – тут и ляжешь навсегда.
 
Проклятие Подземных Тварей

Длинная извилистая тропинка вывела путников из болотистой местности к подножию холма и затерялась в чахлом орешнике на его склонах. Темным пятнышком, отчетливо заметным сквозь редкую листву, кружил в небесах Эррантри; ястреб никогда не улетал слишком далеко от людей. Земля под ногами становилась все жестче и каменистее.

С вершины друзьям открылся ограниченный кривыми стволами пейзаж горных складок и бесплодных долин, усеянных валунами, что живо напоминали скорчившихся чудовищ, и непонятными строениями, которые имели вид указывающих в небо пальцев – некогда, возможно, это были башни. Розовато-голубое марево окутывало мрачноватые серые камни особым романтическим ореолом. Одна гора выделялась высотой среди прочих. Ее крутой пик торчал вверх сломанным зубом дракона.

– Скала Небесных Громов и знаменитый Опаленный Кряж, – произнес дайнаннец. – Когда над головой собираются тучи, это место лучше обходить за мили.

Путники задержались на вершине, чтобы набрать твердых, словно галька, грецких орехов, что просыпались на землю из бархатных зеленых сумочек на ветвях деревьев.

– Эй, а это откуда? – воскликнул эрт, разглядывая свои перепачканные коричневым соком пальцы.

– Ты, кажется, лазил по зеленым мешочкам? – спросил Торн. – Краска, которую из них получают, считается одной из самых стойких.

В последнем Диармид убедился, когда попытался отмыть руки в источнике на склоне холма.

– Я слышал, – обратился эрт к дайнаннцу, – что люди совсем не добывают здесь руду, разве что на самом западе. Дон-Дел-Динг вроде бы полностью необитаем. А между тем, говорят, он весь изрезан галереями пещер.

– Правильно говорят, – кивнул Торн.

– И еще я слышал, будто в подземных туннелях рыщет всякая нежить. Может, вернемся на дорогу?

– Мы же не собираемся спускаться под землю. По крайней мере вначале. Опаснее Каэрмелорской дороги сейчас ничего нет: заклятые враги смертных почти никого не пропускают по ней невредимым. А мы с вами пойдем по тихим местам. Большинство по-настоящему грозных существ уже покинули юг.

– Что же их так тянет на северо-восток?

– Не могу тебе сказать.

– А нельзя ли поймать какую-нибудь тварь помельче и выпытать у нее?

– Я уже пробовал. Но даже те, что покрупнее, не знают, какая сила неодолимо гонит их вперед. Нежить идет, потому что не может иначе. По пути, разумеется, истребляет людей. Вот и все. Если этот исход не прекратится, на юге останутся лишь самые тщедушные и безмозглые существа да парочка упрямцев.

– Хоть где-то люди смогут вздохнуть спокойно!

– Силы зла объединяются. Настанет день, и новый вождь поведет их на битву.

– Новый? Да ведь неявные никогда никому не подчинялись! Ну, Псы еще повинуются Диким Охотникам, а стайная нежить – вожакам, и только.

– Такое однажды случалось, – возразил Торн. – Но прежнему Вождю неявных уже не восстать из страны теней. Значит, кто-то занял его место и стягивает чудищ в Намарру, даже не спрашивая их согласия. Скажу одно: маг это или нежить, силы у него немерено.

Вечер застал путников в долине, поросшей березняком. Серебристый лис вынырнул из темноты, остановился поглазеть на людей и беззвучно скрылся. На фоне бледных небес плели кружево черные ветви. Друзья разложили костер. Спинки бронзовых жуков мерцали в траве и на корнях, будто старинные медальоны. Где-то в отдалении хрипло каркала воронья стая.

Рыжий щит луны завис над окоемом у Опаленного Кряжа, и в этот миг заиграла музыка. Тоненький свист тростниковых свирелей и частый глухой бой барабанов так и звали пуститься в пляс под этим ночным небом.

Неподалеку, на прогалине, и в самом деле собрались танцоры. Неуклюжие фигурки скакали и дергались, кружась в лунном свете, словно подвижные картинки, вытравленные на глянцевой меди.

– Ба, да это же бодлаки и карлушки! – тихо рассмеялся Торн. – Вот кто не даст нам скучать нынче ночью. Идем скорее!

Диармид замешкался, но девушка решительно вскочила и побежала вслед за дайнаннцем.

Чудной малорослый народец вовсю забавлялся на полянке. Кто-то нелепо взбрыкивал, кто-то плясал довольно затейливым, хотя и неровным шажком. Из Историй Имриен была наслышана о сравнительной безвредности этих явных существ, знала, что их танцы еще никого не заманивали в гибельные сети. И все же подсматривать за нежитью, сдавалось ей, было не самой благоразумной затеей.

Однако Торн и не думал скрываться от плясунов: он пошел прямо к ним. Статный, гибкий, словно дикая кошка, в сиянии луны мужчина снова казался Имриен кем угодно, только не простым смертным.

Целиком поглощенные потехой, существа не обратили никакого внимания на гостей. Свирельщики продолжали себе свистеть, а барабанщики – барабанить. Сгорбленные музыканты, что возвышались над приземистыми карлушками, раскачивали в такт собственной игре кончиками длинных загнутых носов и нечесаными прядями бледных волос. «Так вот отчего хромун Под называл себя Бодлаком!» – догадалась Имриен, глядя на колченогих и большеголовых нескладышей с огромными ладонями. Головы дамочек-карлушек обвязывали широкие платки с бахромой. Одежка плясунов была простенькой и серой, зато как блестели серебряные мониста на шеях и запястьях!

Дайнаннец удостоил Имриен изящным поклоном придворного рыцаря:

– Леди, разрешите пригласить вас на танец?

Девушка зарделась, готовая провалиться сквозь землю. Бедняжка со всей силой возненавидела свое уродство. О нет, она не достойна, она не умеет! Но как отказать такому кавалеру? Чтобы протянуть время, Имриен спросила жестом:

«Сейчас?»

– Нам будет несколько сложнее, когда музыка закончится. Я узнал мотив, это самый настоящий гавот, вот только карлушки двигаются неправильно. Не станем повторять чужие ошибки. Ты-то знаешь, как танцуют гавот? Если нет, я покажу.

Разве можно было не покориться этому голосу, этому взгляду? Чувствуя, как бьется сердце, девушка позволила увлечь себя в круг. То ли чары явных, то ли всплывшие воспоминания сыграли свою роль – только танец показался ей самым легким и естественным делом на свете. Невесомые ножки Имриен порхали, почти не касаясь земли, а вокруг развевались оборки и складки рваных юбок; радость хлынула в душу мощным потоком и унесла прочь все тревоги. Это был чинный и благородный танец, лишенный, однако, тяжеловесности и скуки обычного придворного кордебалета. Партнеры обменивалась реверансами, выполняли изящные пируэты и плавно менялись местами. Вскоре низкорослые существа восхищенно окружили гостей-великанов и принялись вторить их движениям. Глядя на уморительные ужимки и кривляние карлушек, Имриен лопнула бы от смеха, когда бы не ужас и восторг, переполняющие сердце девушки: ведь она танцевала с самим Торном!

Мелодия сменилась неожиданно, без обычной паузы для учтивых реверансов. Дайнаннец и его партнерша вышли из круга, чтобы прислушаться к новому, более быстрому мотиву и отгадать, что за танец на сей раз имеется в виду. Какой-то бодлак исступленно водил смычком по скрипке, как будто хотел распилить ее надвое. В сторонке от шумного веселья одиноко стояла дама-карлушка и напевала себе под нос:

Хей, пришла я на танцы,

Хо, пришла я на танцы!

Потанцуйте, попляшите со мной!

Что же вы, молодцы?

По углам удальцы,

И никто не танцует со мной…

Бедняжка принялась танцевать в одиночестве, косолапя и спотыкаясь о собственные ноги на каждом шагу. Имриен смотрела на нее с горячим участием. Она-то знала, что чувствует отверженное, презираемое всеми существо.

Слегка уняв пугливый стук сердца, девушка заговорила с Торном:

«Как жаль, что маленькая карлушка осталась без партнера!»

– Да кому нужна эта кривоногая! – расхохотался мужчина.

«Она не виновата!» – возмутилась Имриен.

– Но это ее трудности. Такова жизнь.

«Ты и вправду такой бесчувственный?»

– Не бери в голову чужие горести. Лучше успокойся и наслаждайся!

«Я станцую с ней!»

Торн отвесил витиеватый поклон, как бы отпуская девушку на все четыре стороны. Однако Имриен подметила замешательство в его глазах. «Интересно, что делает мужчин такими, – подумалось ей, – дикая жизнь в лесах или же придворные интриги?»

Девушка поспешила к одинокой карлушке и протянула ей руку. Маленькая дамочка подняла забавное личико и вложила непомерную костлявую лапу в ладонь Имриен. Партнерши принялись раскачиваться под музыку, затем сделали несколько па. Неповоротливое существо усердно подражало воздушным движениям девушки. И когда Имриен подхватила карлушку под руку и потащила в самую гущу плясунов, веселье прочих как бы разгорелось с новой силой. Явные прыгали все выше и выше, тоненько вскрикивая и визжа от упоения.

Что это был за танец – дикий, лишенный всяких правил и утонченности! Девушка нипочем не повторила бы гусиной присядки бодлаков или затейливых запинающихся шагов карлушек, да этого и не требовалось: каждый вертелся и плясал, кто во что горазд. Партнеров то и дело меняли, швыряя их дальше по кругу. Лица сливались в сплошные расплывчатые пятна. Восхищенные крики достигли необычайной высоты. Имриен не могла бы сказать, сколько длился этот танец, но в конце она чувствовала себя удивительно посвежевшей и отдохнувшей. Кровь в ее жилах разгорячилась, чуть-чуть покалывая у самой кожи.

Хищная улыбка дайнаннца вспыхнула во мраке. Явные столпились вокруг рослых смертных, низко кланяясь и лопоча на неведомом языке. Странно, что присутствие чужаков совсем не досаждало им, напротив, существа были вне себя от радости.

«Еще танец», – попросила девушка, вспыхнув от смущения.

– Еще один. Но с одним партнером, – уточнил Торн.

Имриен едва не умерла от счастья.

Невесть откуда взялся второй скрипач, и пара закружилась под музыку. Как близко свела обоих эта мелодия! Но ни одна прядь смоляных волос не задела плеча девушки, и складка пышных юбок не коснулась обуви мужчины, так утонченно и слаженно двигались танцоры. Позже, вспоминая эту ночь, Имриен изумлялась, что не может отчетливо услышать неспешного, неземного мотива или увидеть ясный улыбчивый взор, что смотрел на нее сверху вниз. Все, что сохранила память девушки, – это длинные локоны, разлетающиеся в воздухе подобно черным крыльям.

Когда люди собрались покинуть шумную веселую толпу, к ним приблизился мальчик-карлушка. Печально всхлипывая, он обратился к путникам на их наречии. Правда, говорил он с сильным акцентом, словно его язык распух и с трудом ворочался во рту.

– У вас найдется немного серебра, леди? А у вас, сэр, ваша светлость?

– Давай иди. Потанцуй с прочими, – негрубо подтолкнул его дайнаннец.

– Как вам угодно, сэр, только мой народ не примет меня обратно. Я им не нужен. Меня навеки изгнали.

– За что ты изгнан?

– Ах, я украл – но я не желал зла – она так занятно блестела – однако это была серебряная ложка нашего Короля – я вернул ее, честно-честно, а они больше не принимают меня, только в Канун Солнце-межени, но и тогда меня нещадно лупят по спине и гонят взашей. Горе мне, бедняге!

– Таков закон твоего народа, не нам его менять.

Парень зарыдал еще горше и поплелся во тьму.

«Несчастный, – расстроилась Имриен. – У этих существ очень суровые понятия чести…»

– Только если вред наносят им самим, – вмешался Торн. – Карлуши, не церемонясь, грабят чужаков, но не своих соплеменников. Эта заповедь старше любой из человеческих. Смертные создают законы и отменяют их, сомневаются в их справедливости и необходимости, особенно когда задеты сами… У нежити все иначе. Ее заветы – извечно в ее крови, обсуждать их, все равно что спорить с морским приливом или растущей луной – неблагодарное занятие. К тому же эти твари всегда были неравнодушны к серебру. Диармиду следовало бы внимательнее следить за моим белым рогом – боюсь, как бы тот не исчез к нашему возвращению.

Но рог оказался на месте. Эрт поведал друзьям о том, как лукавая серая рука подобралась к серебристой вещице совсем близко, однако остроглазый Эррантри заверещал и стрелой кинулся на защиту хозяйского добра. Таинственная рука тут же скрылась в густой траве.

Верная птица чутко сторожила путников ночи напролет, давая им возможность спокойно высыпаться. Однако Имриен сомневалась, что дайнаннец часто пользовался этой возможностью. Когда бы девушка ни пробудилась, Торн сидел, прислонившись спиной к дереву, и смотрел на покрытые мерцающим инеем небеса; иногда мужчина стоял темным силуэтом на фоне раскаленных добела звезд, устремив свой взгляд к далеким холмам, и потоки волос черным веером развевались по ветру. Бывало, дайнаннец совсем исчезал, хотя Имриен чувствовала, что он где-то близко, зорко вглядывается во мрак, высматривая врагов. Рядом с ним Диармид и девушка оставались в безопасности… до поры до времени. Имриен иногда со страхом думала, каково пришлось бы им, вызови они гнев этого сильного, несгибаемого мужчины. Расправа была бы стремительной и беспощадной. Словно огонь, Торн представлял собой могущественного союзника, но смертельного противника.

Он добрый, он часто смеется, повторяла себе девушка – однако не могла не заметить некой искорки бессердечия, почти безнравственности в его характере. Дайнаннец не ведал сочувствия к изгоям и калекам, и в этом заключалась еще одна загадка: как мог он в таком случае танцевать с Имриен? Или для него девушка не была ни увечной, ни парией? Что же, если не жалость, заставило гордого красавца, который так ценит внешние и внутренние достоинства, снизойти до общения с той, на чье лицо невозможно смотреть без отвращения? Трудно поверить, что после Королевского двора, где умы и языки заточены не хуже боевых клинков, мужчину радует компания немого существа. Остается одно: это жестокая игра, и Торн привык вырывать сердца несчастных девушек, нанизывать на ниточки и забавляться ими от нечего делать…

Первые лучи ярко-алого солнца окрасили розовым ползучие туманы, что мягко стелились по суровым камням, скрывая потаенные расселины, и клубились в безлюдных долинах подобно печному дыму над сельскими улицами.

Горстка грецких орехов да чистая вода из горного источника – вот и весь завтрак. Кое-как подкрепившись, друзья тронулись в путь. Небо распростерлось над ними выбеленным холстом. В сияющей высоте парил Эррантри. В какой-то миг птица сложила крылья и ринулась вниз, так что между перьев засвистело. Даже на расстоянии трехсот ярдов до путников донесся глухой звук столкновения, и в воздухе закружилось несколько голубиных перышек. Хвостом бумажного змея вытянулись они на ветру, который и развеял их по небу. Эррантри снова взмыл, унося в когтях добычу.

– Ястребу-то хорошо, – вздохнул Диармид, карабкаясь вместе с товарищами по вытянутому, овеваемому суровыми ветрами утесу. – Птице везде приволье, а вот нам есть уже нечего. Как в пустыне. Даже крупной дичи нет, одни голуби, куропатки и кролики.

– Посмотри внимательней. – Торн указал вниз широким взмахом руки. – В долине растут кедры и земляничные деревья, а руины на хребте Альдерстоун увиты виноградом.

Долина оканчивалась горной цепью, растянувшейся на много миль с юга на север. На вершинах стояли невысокие каменные постройки; некоторые из них пострадали от времени чуть больше прочих.

– Готов поспорить, это древние пограничные заставы, – высказался эрт. – Границы давно уже стерты, а они все стоят. Говорят, основания этих крепостей уходят глубоко под землю, до зачарованных мест.

– Как раз ту горную цепь нам и нужно пересечь, – сказал дайнаннец.

Идти по неровной земле, покрытой травяными кочками, было довольно неудобно, и первой группки кедров люди достигли лишь через пару часов. Верхушки трехсотфутовых деревьев шумели под облаками, словно расставленные костлявые руки с зелеными пальцами.

Торн сбросил мундир и обувь и, зажав кинжал в зубах, без труда влез на сосну. Вниз полетели срезанные гигантские шишки. При ударе о землю из них высыпались и раскатывались по траве крупные орехи. Вскоре и сам дайнаннец соскочил с нижней ветки.

– Нам повезло, – заметил он. – Кедры вообще плодовиты, но каждый третий год они дают особенно хороший урожай. Сейчас именно такое время.

Друзья наелись орехов до отвала, набили запасами дорожные мешочки и отправились дальше. Полузаросшая узенькая тропка вилась вдоль зеленых берегов ручейка. Люди перешли его, осторожно ступая по камням, и очутились на склоне, поросшем земляничными деревьями. Тяжелые розоватые гроздья сами просились в рот, кокетливо выглядывая из темной блестящей листвы, так что путники лакомились ими на ходу.

К полудню друзья достигли вершины хребта Альдерстоун. Крутой обрыв спускался в бесплодную долину, изрытую воронками. Огромные валуны в беспорядке лежали повсюду, грудами, по одному и даже расколотыми на половинки, словно их разбросала рука гневливого исполина.

– Долина Эммин, – произнес дайнаннец. – Когда-то ее склоны были такими же приветливыми, в тени сосен рос терновник и пышно цвел вереск. Сейчас тут пусто и безжизненно. Лишь всякая нежить наведывается в эти края.

Скала Небесных Громов вырисовывалась теперь гораздо ближе. С обеих сторон вдоль горного хребта тянулись ряды полуразрушенных сторожевых башен. Холодный ветер трепал одежду путников и свистел в ушах. Тучи затмили солнце, и пейзаж заметно помрачнел. Высоко в небесах Эррантри сложил крылья и камнем упал вниз. До людей донеслось громкое карканье.

– Нет, здесь опасно спускаться, – заявил Диармид. – Давайте поищем другое место.

Тучи клубились, наливаясь густою тьмой. Имриен решила, что приближается бродячая буря, но не ощутила знакомого покалывания кожи. И зачарованный свет не рассыпался в воздухе сухими искорками.

Торн остановился и прислушался.

– Что это? – спросил эрт.

– Дунтеры. Они частенько шумят в заброшенных замках. Зубчатая башня без крыши, открытая небу и всем ветрам, смотрела на людей пустыми глазницами окон.

– Здесь идем не задерживаясь. Если что, страха не показывайте, – наставлял товарищей дайнаннец.

Теперь и девушка расслышала беспрестанный шум, раздающийся из руин, словно внутри скрежетали каменные жернова. Звук нарастал, пока не сделался совсем невыносимым. В ушах Имриен гудело, в голове отдавалось болезненное эхо, и даже почва под ногами ощутимо вздрагивала. Однако как только путники поравнялись с башней, шум резко оборвался, и настала еще более тяжкая тишина. Диармид замешкался, схватившись за клинок, но девушка подтолкнула его: «Идем, не останавливайся!»

Крепость будто затаилась. Глаз не улавливал никаких движений, кроме качания виноградных усиков на ветру, а сердца чуяли недоброе присутствие. Кто-то следил за смертными. Кто-то выжидал. Воздух напрягся и, казалось, крошился от их шагов, будто мертвая листва. Но вот люди миновали крепость, и стук возобновился с прежней силой. Девушка вздохнула, будто свалилось с плеч тяжелое бремя. Скрежет понемногу затих в отдалении.

– На что они хоть. похожи, эти дунтеры?

Дайнаннец приподнял бровь.

– Ни один смертный не видел их.

Склон все еще был слишком крутым.

– Ты могла бы спуститься здесь? – обратился Торн к Имриен.

Та взглянула на свои пышные разодранные юбки и с сомнением покачала головой.

– Тогда отправимся дальше на север. Видите вон ту приземистую башню? Если не ошибаюсь, это очертания двадцать девятой заставы. За ней начинается пологий спуск. Но берегитесь, когда-то там обитал Красный Колпак, и возможно, рыщет до сих пор. Бьюсь об заклад, что в этих безлюдных краях его остроконечная шапка совсем выцвела – где же тут взять любимую краску неявных? Если так, боюсь, он будет рад гостям.

И троица повернула на север. Двадцать девятая застава взгромоздилась на самом узком участке хребта. Справа головокружительный обрыв, слева тоже, оставалась одна дорога – сквозь башню. На фоне мраморного неба грозно вырисовывался силуэт крепости из позеленевшего камня. Южная стена, обращенная к путникам, стойко перенесла удары непогоды и времени; лишь кое-где над узкими бойницами неприхотливые растения пустили корни в трещинах между массивными камнями. Кладку занавесило прозрачное кружево осенних лоз, на которых чудом держались пожухшие листочки и мелкие плоды. Стояла мертвая тишь. Только ветер шелестел сухими лозами и жутковато насвистывал в стенных щелях. Эрт покосился на полустертую надпись над входом.

– «По Имени Узнаешь Ты Меня», – с трудом разобрал он. – Это что, какая-то загадка?

– Ничего загадочного, – отозвался Торн. – На каждой заставе написано что-нибудь подобное. Таков был обычай строителей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю