355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сесил Скотт Форестер » Трафальгарский ветер » Текст книги (страница 16)
Трафальгарский ветер
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 19:53

Текст книги "Трафальгарский ветер"


Автор книги: Сесил Скотт Форестер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Если не ошибаюсь, сэр, Вильнев вырвался из Тулона где-то в конце марта этого года?

– Да. Тридцатого числа. Он пытался уйти и раньше, в середине января, но разразившийся шторм загнал его обратно. Бони тогда здорово разозлился и давил на Вильнева до тех пор, пока тот не повторил попытку.

– Благодарю вас, сэр. Выходит, он находился в плавании более четырех месяцев и срочно нуждался в пополнении припасов и ремонте, не так ли?

– Согласен с вами, капитан, только какая ему разница, где пополняться провиантом и чинить корабли? В Ферроле даже лучше – там у них верфь.

– Боюсь, сэр, что здесь вы заблуждаетесь. Я уже говорил вам, что дороги в тех краях никудышные, и наладить подвоз продовольствия для флота из шести десятков кораблей едва ли возможно в короткий срок. Что касается верфи, то она простаивала еще восемь лет назад, когда я томился в плену. За эти годы положение наверняка еще ухудшилось. В Ферроле нет ни мачтового леса, ни запасов парусины, ни пеньки для канатов. Того, что осталось, с трудом хватает для местных рыбаков и редких гостей. Вильнев ничего не получил в Ферроле и не мог получить. У него просто не было другого выхода, сэр, хотя задним числом рассуждать легче. Мне следовало предположить такой исход еще при первой нашей встрече, сэр.

– У вас интересный подход, м-р Хорнблоуэр, – сказал Барроу, – хотя выводы вы делаете отнюдь не бесспорные. Разве французы не показали всему свету, что, в случае нужды, не станут церемониться не только с побежденными, но и с союзниками? Вильнев мог попросту ограбить Ферроль, да и Ла-Корунью заодно. В конце концов, его император поступал так в Италии, в Египте и в других странах, еще будучи генералом. Ему было с кого брать пример.

– Я думал об этом, сэр, – возразил Хорнблоуэр, – и пришел к выводу, что Вильнев не имел возможности заставить власти Ферроля удовлетворить свои требования.

– Вот как? – удивился Барроу. – Интересно, почему? Разве у него не было кораблей и пушек?

– Разумеется, сэр. Но пушки были и у адмирала Гравины, командующего испанской частью флота…

– Вы всерьез полагаете, что этот трусливый даго осмелился бы возражать адмиралу Бонапарта? Вы меня удивляете, капитан. Всем известно, что доны готовы пятки лизать лягушатникам.

– Да, сэр. Но только в тех случаях, когда численный перевес не на их стороне. Стоит только испанцам почувствовать превосходство над кем бы то ни было, как уже они заставляют лизать себе пятки. В данном случае больше кораблей было у адмирала Гравины. Вильнев ведь увел из Тулона всего 24 корабля, да еще два потерял при Финистерре. Вот и считайте. Испанцы имеют почти полуторный перевес над французами, и с этим Вильнев не может не считаться. Впрочем, главное даже не в этом. Вильнев висит на волоске. Он не выполнил приказ Бони, и поссориться сейчас с союзниками для него равнозначно крушению карьеры, а то и потере головы. Не сомневаюсь, что такой план приходил ему в голову, но выполнить задуманное он был бессилен. И еще одно, сэр. Пусть даже Вильневу удалось добыть провиант – не будем говорить, каким способом, – он все равно не смог бы получить необходимые материалы для ремонта судов по той простой причине, что их там нет. Вот почему, сэр, я уверен в правильности моей версии.

Барроу внимательно посмотрел на собеседника, словно оценивая его по-новому.

– Вы чрезвычайно убедительны, капитан, – задумчиво произнес он, не отрывая взгляда от лица Хорнблоуэра. – Скажите, вам никогда не приходило в голову заняться штабной работой? Его Светлость просил подыскать толкового офицера для особых поручений. Да и нам с м-ром Марсденом ваш опыт и трезвость суждений могли бы пригодиться. Вы еще молоды, правда, для такой должности, но этот недостаток со временем проходит сам по себе. Я мог бы замолвить за вас словечко перед Первым Лордом.

Предложение было неожиданным и фантастически лестным для любого капитана Королевского Флота, исключая, разве что, самых заслуженных и прославленных или тех, чья выслуга позволяла претендовать на флаг-офицерский чин. Стать в неполные тридцать лет адъютантом морского министра было бы неслыханной удачей даже для отпрыска герцогской или графской фамилии, не говоря уже о безродном и безвестном сыне деревенского лекаря. Соблазн был очень велик, и в первое мгновение Горацио едва не закричал: «Да!», но та самая трезвость рассудка, так приглянувшаяся мистеру Барроу, заставила его хорошенько взвесить сначала все плюсы и минусы. Мозг лихорадочно заработал, с математической точностью просчитывая все последствия согласия или отказа. Прошло всего несколько секунд, прежде чем Хорнблоуэр поднял голову и встретился взглядом с терпеливо ожидающим его ответа Вторым Секретарем.

– Бесконечно признателен вам, сэр, за столь высокую оценку моих скромных способностей, но для такого места я и впрямь еще молод. Буду рад, однако, если мы с вами сможем вернуться к этому разговору лет через семь-восемь.

Вряд ли Барроу ожидал такого ответа. Тень изумления, смешанного с невольным уважением, скользнула по его лицу, но большего прочесть на нем не сумел бы самый проницательный наблюдатель. Когда он снова заговорил, голос звучал сухо и бесстрастно:

– Надеюсь, вы понимаете, от чего отказываетесь, м-р Хорнблоуэр. Дважды такое редко предлагают. Хотя, чем черт не шутит, – быть может, позже, мы в самом деле когда-нибудь к этому вернемся. Вы так любите море?

Любит ли он море? Вряд ли Хорнблоуэр когда-либо серьезно задумывался над этим. Каждый новый выход в море ассоциировался у него с неизбежной морской болезнью в первые дни плавания, корабельными сухарями, все больше превращающимися в труху, по мере его продолжения, и кишащими личинками долгоносика, тухлой, почти непригодной для питья, водой к завершению похода. Прочие неприятности, включая капризы стихии и вражеские ядра, можно было даже не принимать в расчет. Почему же тогда он каждый раз, не проведя на берегу и недели в обществе жены и сына, начинал смутно тосковать по обжигающему лицо дыханию свежего ветра, смешанного с солеными брызгами, по ограниченному пространству шканцев и крошечной капитанской каюте, где только и мог он ощущать себя полновластным хозяином, по тем самым сухарям и солонине и неумолчному скрипу снастей и деревянного корпуса, похожему в чем-то на баюкающее пение сверчка за деревенской печкой? Любит ли он море? Нет, на этот вопрос никак нельзя было дать однозначный ответ. Зато Хорнблоуэр точно знал, что штабная работа не для него. Одна только мысль о том, как будут зубоскалить за его спиной коллеги по новой службе, втихомолку подшучивая над его бедностью, отсутствием титула, независимостью характера, которую неизбежно сочтут высокомерием, над его потертым мундиром и фальшивым золотом эполет, была для него невыносима. Когда-нибудь, быть может, он и станет своим в этом ограниченном мирке «придворных моряков», но произойдет это не раньше, чем его будущие заслуги перевесят все остальное. Иначе, его просто сожрут или выкинут прочь, как чужеродное тело. На своем веку Хорнблоуэр повидал немало адмиральских «любимчиков». Они образовывали особую касту, со своими законами, обычаями, манерой поведения и даже своим жаргоном, непонятным для непосвященных. Он никогда не смог бы вписаться в их круг. Да и что греха таить, жило в глубине души Хорнблоуэра свойственное всем настоящим морякам чувство жалостного презрения к «штабным крысам», этим лощеным красавчикам, отирающимся поближе к начальству и держащимся подальше от передовой. Мария пришла бы в полный восторг, прими он сейчас предложение Барроу, означающее, помимо всего прочего, свободный доступ ко двору и открывающее перед ним двери лучших домов Англии. Снобизм всегда был присущ как Марии, так и ее матушке, хотя обе достойные леди наверняка ужасно обиделись бы, посмей кто-нибудь на это намекнуть. Бедная Мария! Она никогда не узнает, как близка была к осуществлению ее голубая мечта.

– Люблю ли я море? – повторил он вопрос. – Не могу сказать, сэр. Но я не хотел бы узнать ответ, оказавшись отлученным от него. Поймите меня правильно, м-р Барроу, и не осуждайте за мое решение. Меня не примут там и не поймут здесь. Я умею служить, но не прислуживать. Дайте мне лучше корабль и отправьте куда угодно, хоть в Кадис, хоть к антиподам.

– Что ж, это ваш выбор, м-р Хорнблоуэр, – развел руками Барроу, но тон его заметно смягчился. – Я вас понимаю. И все-таки жаль, что вы отказались. Мы могли бы в будущем неплохо сработаться. Должность адъютанта Первого Лорда заключается не только и не столько в умении «чесать спинку», как вы выразились. Но не будем об этом. Я уже говорил, что у м-ра Марсдена появились сомнения в необходимости вашей миссии. Мои аргументы его не убедили, остается надеяться, что вам повезет больше, если, конечно, вы искренне считаете угрозу Англии по-прежнему опасной, пусть даже отсроченной на какое-то время.

В последней фразе скрывалась спасительная лазейка. Можно было спокойно заявить, что он, тщательно все обдумав, присоединяется к мнению мистера Марсдена и больше не считает настоятельно необходимым прибегать к крайним мерам, каковой, несомненно, можно было считать засылку в Испанию шпионской группы с очень специфическим заданием. Но будет ли он при этом до конца искренен? В этом Хорнблоуэр сильно сомневался. Что толку загонять болезнь внутрь, делая вид, что все прекрасно, если рано или поздно она все равно вырвется наружу? Наполеон разобьет австрийцев и опять устремит взор на Британию, а Вильнев в Кадисе приведет флот в порядок и выйдет в море еще более опасным, чем сейчас. Нет, нарыв надо вскрывать сразу, пока он не прорвался. И кроме него сделать это некому, хоть и не лежит душа. Мистер Барроу, меж тем, продолжал развивать свою мысль:

– Мы условились, что м-р Марсден вас примет и изложит вам свои соображения. Затем выслушает ваши. Даже если он с вами не согласится, какую-то долю сомнения ваши доводы в его душе посеют. Уже хорошо. А позже можно будет снова поднять эту тему. Вода по капле камень точит, м-р Хорнблоуэр. Ну а время у нас пока есть, в этом мы с м-ром Марсденом не расходимся. Вам все ясно?

– Так точно, сэр.

– Очень хорошо. Значит, договорились. Ехать нам еще полчаса или около того. Я вам все сказал, что хотел. Если есть вопросы – спрашивайте. Если нет, можете почитать газеты. Прошу вас… – С этими словами м-р Барроу открыл папку, которую все это время держал на коленях, и достал оттуда несколько свежих лондонских газет. Одну из них Хорнблоуэр уже просматривал, поэтому отложил ее в сторону и занялся остальными.

Вопросы у него были, но задавать их сейчас он счел несвоевременным. Беседа с Первым Секретарем поможет прояснить часть из них, а те, что останутся в результате нее, могут вовсе никогда больше не прозвучать. Про себя Хорнблоуэр решил пока отдаться на волю течения и действовать по обстановке. Так или иначе, в ближайшие несколько часов все определится. Повинуясь внезапному порыву, он поднял с сиденья отложенную, было, «Газетт» и еще раз перечитал обведенный карандашом столбец. Что ни говори, а капитаном он все-таки стал! Мистер Барроу заметил его маневр, неопределенно хмыкнул, но тут же отвернулся и углубился в изучение каких-то важных документов, которыми была битком набита его драгоценная папка.


ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Мистер Марсден пригласил Хорнблоуэра сесть в кресло для посетителей, сам же остался на ногах. Его заместитель, мистер Барроу, устроился сбоку от стола, раскрыл папку и принялся перебирать ее содержимое, делая вид, будто все происходящее в кабинете его не касается.

В этот раз капитану не пришлось иметь дело со швейцаром у парадного подъезда. Барроу провел его с заднего входа, открыв собственным ключом неприметную дверь со двора.

– Вы ведь читаете по-французски, капитан? – внезапно спросил Марсден, на миг прекратив расхаживать по комнате.

– Сносно, сэр.

– Не скромничайте, Хорнблоуэр, – усмехнулся Марсден. – Ну хорошо, не будем вдаваться в подробности. Вчера мы получили французские газеты и любопытное сообщение из Булони от… Неважно, от кого, вам это знать не обязательно. Просмотрите их. Читать нет нужды – вам хватит одних заголовков, чтобы понять, о чем речь. Потом я дополню, а заодно расскажу, что случилось в Булони.

Капитан развернул газету. На первой странице в глаза ему бросилась набранная буквами дюймовой высоты шапка:

ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО НАПОЛЕОН БОНАПАРТ ПРИБЫЛ В СТРАСБУРГ.

ЧТОБЫ ЛИЧНО ВОЗГЛАВИТЬ СВОИ ПОБЕДОНОСНУЮ АРМИЮ!

Другие газеты сообщали о том же, но ни в одной из них даже намеком не упоминалась конечная цель этой самой «победоносной армии».

– С кем же он собрался воевать, сэр? – спросил Хорнблоуэр, прекрасно понимая, что именно такого вопроса от него и ждут.

– С австрийцами, в первую очередь, – ответил Марсден.

– В таком случае, сэр, ему, должно быть, придется туго, ведь войск у них раза в два больше, считая союзные.

– Вдвое? Да нет, не вдвое, а втрое. По нашим сведениям, у Бони не более 400 000 человек, тогда как только в русской армии насчитывается в полтора раза больше солдат. Плюс сами австрийцы, баварцы, пруссаки, шведы, датчане…

– На что же он тогда надеется, сэр?

– Трудно сказать. На армию, на свой военный талант, на разброд в стане противника… Но я склонен полагать, что больше всего он надеется на удачу, которая до сих пор ему не изменяла. На суше, во всяком случае. Бони – азартный игрок по характеру, он из тех, кто готов все разом поставить на кон. И почему-то мне кажется, что на этот раз он зарвался.

– А можно ли быть уверенным в этом, сэр? – осторожно спросил Хорнблоуэр, помимо воли бросив взгляд на уткнувшегося в бумаги Барроу.

– С Бони ни в чем нельзя быть уверенным, – раздраженно ответил Марсден, остановившись посреди помещения и круто повернувшись к Хорнблоуэру. – Скажите-ка, капитан, сколько пушек было на вашем «Пришпоренном»?

– Двадцать, сэр.

– Были бы у вас шансы на победу, повстречай вы в море французский фрегат или линейный корабль?

Капитан подумал про себя, что сравнение выбрано едва ли удачно. Он и сам мог припомнить не один случай, в том числе из собственного опыта, когда слабейшему судну удавалось успешно противостоять более мощному и лучше вооруженному.

– Все зависит от конкретных условий, сэр, – начал он. – Если обстановка и ветер благоприятствуют, всякое может случиться. Я сам… – тут он прикусил язык и в смущении умолк, внезапно осознав, что пример, который он собирался привести, вспомнив бой с «Удачей», может быть расценен, как хвастовство с его стороны.

Марсден усмехнулся.

– Вы напрасно умолкли, капитан. В этом кабинете известны все ваши подвиги. Не забывайте, что через наши руки проходят рапорты и донесения со всех действующих флотов. Я помню, как вы не однажды сталкивались с сорокапушечными фрегатами неприятеля и выходили победителем. И не вы ли уничтожили на вашей скорлупке целый караван линейных кораблей, перевозивших войска?

– То были всего лишь транспортники, сэр, – возразил Хорнблоуэр.

– Зато охраняли их, если мне не изменяет память, два вооруженных фрегата. Не так ли, капитан?

Хорнблоуэр смущенно промолчал. Не дождавшись ответа, Марсден опять заходил кругами, о чем-то раздумывая. Но вот он остановился и вперил в сидящего в кресле капитана пристальный взгляд.

– Хорошо. Не будем сейчас касаться вашей персоны, тем паче, что адмирал Корнуоллис так расписал вас в своем рапорте, что впору дать вам в командование не корабль, а целую эскадру. – В глазах Марсдена внезапно загорелся смешливый огонек. – Черт побери! А может и вправду стоит так поступить, как ты думаешь?

Последний вопрос был обращен к м-ру Барроу. Тот поднял голову, хмуро посмотрел на начальника и проворчал недовольным тоном:

– Не забивай голову молодому человеку, Генри. Ты прекрасно знаешь, что не в твоей власти дать ему даже фрегат, хотя мы оба понимаем, как это, в сущности, несправедливо.

– Ну не буду, не буду, – отозвался Марсден и снова обратился к Хорнблоуэру, слушавшему этот диалог и с трудом верящему своим ушам. – Ответьте мне все-таки, капитан, может ли военный шлюп противостоять фрегату или даже двухпалубнику при равных обстоятельствах?

– Конечно нет, сэр. Хватило бы одного бортового залпа самого незначительного линейного корабля, чтобы пустить на дно мой «Пришпоренный». Но не следует забывать, сэр, что я никогда не стал бы доводить до такого. Я не трус, но и не безумец. Разве мышка станет добровольно драться с кошкой? Ни один капитан, если он в здравом уме, не подставит свой корабль под пушки сильнейшего. И все же в бою случается всякое. Если первый залп удачен, даже мышка может загрызть кошку. Согласен, такое бывает редко, но в истории морских сражений подобные примеры есть. Вам они должны быть известны не хуже, чем мне, сэр.

– Конечно, из каждого правила бывают исключения, но срабатывают чаще все же правила, или вы не согласны, капитан?

– Вы знаете, сэр, – ответил Хорнблоуэр после небольшой паузы, – я тут постарался припомнить все военные кампании Бони, начиная с Тулона. Получается удивительная вещь: все его противники действовали строго по правилам, он же никаких правил не признавал, но в итоге оказывался в выигрыше. Более того, сэр, мне не удалось вспомнить ни одного случая, когда сам Бони придерживался бы правил. Похоже, он постоянно выезжает на одних исключениях.

– Иными словами, вы предрекаете ему победу и в этом начинании? – быстро спросил Марсден.

– Нет, сэр, так категорично утверждать я не стану, но ни мало не удивлюсь, если французы оккупируют Австрию еще до Рождества [15]15
  Наполеон вошел в Вену 14 ноября 1805 г .


[Закрыть]
. Бони до сей поры отличался молниеносностью удара.

– Смелое утверждение… – Марсден в задумчивости забарабанил пальцами по крышке стола. – Выходит, вы одним махом сбрасываете со счетов почти трехкратное превосходство союзников в живой силе, артиллерии и ресурсах? Вам не кажется, что вы увлекаетесь, м-р Хорнблоуэр?

– Не думаю, сэр. Союзников больше, чем французов, но они разобщены. Если найдется военный предводитель, чей авторитет бесспорно признали бы все союзные державы, тогда Бони придется туго. Но такого военачальника нет. Был у русских фельдмаршал Суворов, успешно бивший французов в прошлой войне, но он уже умер. А среди нынешних генералов ни один не годится французскому императору и в подметки.

– Да, здесь с вами трудно не согласиться, капитан, – согласно кивнул Марсден. – По нашим сведениям, они никак не договорятся, кому будет принадлежать верховное главнокомандование. На это место, по слухам, претендуют чуть ли не дюжина королей, великих князей и маршалов.

– Вот видите, сэр… – начал Хорнблоуэр, но Марсден резко оборвал его.

– Ничего я не вижу… Сейчас они грызутся между собой, но перед лицом общей опасности быстро забудут про раздоры. А командующий всегда найдется – свято место пусто не бывает. В конце концов, Австрия и Россия по отдельности способны разбить французскую армию.

– Только не австрийцы, сэр, – возразил Хорнблоуэр. – Вспомните, как во время Итальянского похода они сдавали города и крепости с многочисленными гарнизонами простым пехотным капитанам или майорам во главе какого-нибудь батальона. Да они никогда и не умели воевать, если не считать Евгения Савойского [16]16
  Евгений Савойский (Eugen von Savoyen) (1663—1736) – принц, австрийский полководец, генералиссимус (1697). В 1690-х гг. нанес ряд поражений французским войскам в Италии, одержал победы над турками (1697, 1716), во время войны за испанское наследство – над французскими и франко-баварскими войсками, но потерпел поражение при городе Денен. С 1703 г . председатель военного, затем тайного совета при императоре.


[Закрыть]
. Жаль, что он давно умер. О русских я ничего сказать не могу, кроме одного: эта война не затрагивает их непосредственно, а за чужие интересы солдаты всегда дерутся без должной отдачи.

Аргументы капитана, казалось, поколебали уверенность Первого Секретаря. Во всяком случае, последние слова оппонента он опровергать не стал. Еще немного походив по комнате, м-р Марсден внезапно уселся за стол и начал рыться в стопке бумаг. Найдя нужную, он удовлетворенно хмыкнул и поднял голову.

– Вам известно, м-р Хорнблоуэр, что еще в начале этого месяца Бонапарт находился в Булони, где собирался лично произвести смотр войскам и провести учения по осуществлению высадки в Англии? Где он сейчас и что собирается делать, вы только что прочитали. Напрашивается вопрос: что случилось, и почему он так резко изменил планы? Вы следите за ходом моих рассуждений?

– Так точно, сэр.

– Мой агент в Булони только вчера сумел переслать подробное донесение. Оно написано со слов месье Дарю, личного секретаря Бони. Так вот, когда он узнал, что вместо флота Вильнева в Канале появилась эскадра Нельсона, а Вильнев увел свои корабли в Ферроль, хотя, по первоначальному замыслу, ожидался прямо противоположный ход событий, Бони пришел в безумную ярость. По свидетельству Дарю, он бегал по палатке, потрясал кулаками и бессвязно ругался, обзывая Вильнева дураком и трусом. Продолжалось это несколько минут. Потом он внезапно же успокоился, предложил Дарю сесть, сел сам, немного помолчал и начал диктовать пораженному секретарю план кампании против Австрии и ее союзников.

– Воистину удивительный человек! – прошептал пораженный Хорнблоуэр.

– Совершенно верно, капитан. Пережить тяжелейший удар, крах многолетних трудов и проявить такую волю и силу характера, чтобы моментально забыть об утраченном и заняться другим!

– Вы полагаете, сэр, он способен забыть? – недоверчиво переспросил Хорнблоуэр.

– Да! – последовал мгновенный ответ. – Я не могу представить, чтобы человек с его амбициями попытался вновь вдохнуть жизнь в прогоревшее предприятие. Он не привык обжигаться дважды.

– Позвольте с вами не согласиться, сэр, – спокойно сказал капитан, уже увидевший брешь в стройной, казалось бы, стене аргументов, выстроенной Марсденом.

– Что вы сказали? Интересно. Так в чем вы со мной не согласны?

Хорнблоуэру очень не понравился саркастический тон мистера Марсдена. На миг он ощутил неприятный холодок между лопаток. Но отступать было поздно, и он ринулся в бой очертя голову.

– Как вы полагаете, сэр, – начал он вроде бы издалека, – куда повернет Бони, как только возьмет Вену?

Судя по выражению, появившемуся на лице Первого Секретаря, такого вопроса он не ожидал.

– Не кажется ли вам, м-р Хорнблоуэр, что еще рано заглядывать так далеко? – перешел он в наступление, пытаясь скрыть замешательство.

– Ни в коем случае, сэр, – парировал Хорнблоуэр. – Хороший игрок всегда старается просчитать заранее любой ход противника.

– Не было времени подумать об этом, – вынужден был признать Марсден. – Полагаю, он будет занят еще очень долгое время, приводя в порядок свои расширившиеся владения, если, конечно, он возьмет Вену… – добавил он, делая ударение на слове «если».

– Позвольте снова не согласиться с вами, сэр, – все так же нарочито спокойно возразил капитан. – Мне представляется наиболее вероятным, что, став хозяином практически всей Европы, Бонн непременно обратит свой взор на единственное препятствие, оставшееся на его пути к мировому господству. То есть, на Англию, сэр. И сделает он это без промедления. Во-первых, такой шаг в его характере, а во-вторых, только такой шаг позволит ему успешно держать в узде все завоеванные страны и народы.

Горацио только сейчас заметил, что м-р Барроу давно уже с напряженным вниманием ловит каждое его слово, позабыв о бумагах и не сводя с него взгляда, в котором явственно читалось полное согласие и одобрение. Это обстоятельство не укрылось и от м-ра Марсдена.

– Вы, кажется, в заговоре, джентльмены? – сказал он, натянуто улыбаясь. – Двое против одного – это нечестно!

– Помилуйте, Генри, – запротестовал Барроу, – да я и рта не раскрыл!

Марсден отреченно откинулся на спинку кресла, с укором обозрел своего заместителя, глубоко вздохнул и перевел взгляд на Хорнблоуэра.

– Хорошо. Допустим, вы меня убедили, и угроза высадки французов по-прежнему остается нашей заботой. Надеюсь, вы не будете отрицать хотя бы того, что в ближайшие несколько месяцев нам нечего опасаться?

– Боюсь вас разочаровать, сэр, но у нас нет нескольких месяцев, – твердо сказал Хорнблоуэр. – Месяц-полтора, от силы два, и если мы упустим это время, потом поздно будет наверстывать.

– Да откуда вы взяли эту цифру: месяц-полтора? – не выдержав вдруг, вспылил Марсден.

– Очень просто, сэр. Примерно столько времени понадобится Вильневу, чтобы полностью восстановить боеспособность флота. Столько же или чуть больше потребуется Бони на разгром союзников. Здесь я могу ошибаться, но раньше ему тоже не успеть. А покончив с Австрией, он может действовать без промедления – ведь для вторжения все давно подготовлено. Если не ошибаюсь, на побережье у него 2000 плоскодонных судов, по полсотни солдат и полевое орудие на каждом.

– Немного больше, – поправил его Марсден. – И 5000 орудий разного калибра. Но он увел большую часть войск с побережья, оставив только резервистов.

– А сколько там резервистов, позвольте узнать, сэр?

– Тысяч сто или сто двадцать.

– Как раз столько могут забрать все достроенные суда. Вам не кажется странным такое совпадение, сэр?

– Все равно не верю, что Бони отважится воевать на два фронта, – упрямо заявил Марсден.

– Я тоже, сэр, но этого человека нельзя недооценивать. Пока мы начеку, он не сможет ничего предпринять, но стоит нам дать промашку, последствия не заставят себя ждать. А флот Вильнева – это козырной туз в рукаве у Бони, и мы не имеем права позволить ему достать и разыграть эту карту.

– Итак, капитан, – подытожил после продолжительной паузы мистер Марсден, – вы по-прежнему настаиваете, что у нас нет другого выхода, кроме как выманить и уничтожить франко-испанский флот?

– Точно так, сэр, – без колебаний ответил капитан.

– Надеюсь, вы отдаете отчет, что Вильневу сейчас уже известны все последние события в Европе, в частности, отъезд Бони в Эльзас?

– Разумеется, сэр.

– Тогда вы должны понимать, что он ни за что не поверит фальшивому приказу, если мы отправим его в том виде, в каком было задумано.

– Надо сделать так, чтобы поверил, сэр. Конечно, в первоначальном виде приказ может вызвать серьезные подозрения. Значит, необходимо придумать нечто такое, что усыпит эти подозрения, сэр.

– Согласен. Но что именно?

– У меня мелькнула одна идея, сэр… – нерешительно начал Хорнблоуэр.

– Продолжайте, – насторожился Марсден.

– Вам должно быть известно, сэр, что шведский король Густав Адольф [17]17
  Густав IV Адольф (1778—1837) – шведский король с 1796 по 1809 г ., сын Густава III. Деспотический образ правления и болезнь короля послужили причиной военного заговора (13 марта 1809 г.), монарх насильно был удален из Швеции, а впоследствии он сам и все его наследники были лишены прав на шведский престол.


[Закрыть]
, человек… с переменчивым складом ума и не отличающийся постоянством натуры…

– Вы хотите сказать, что иногда впадает в полный маразм, а в остальное время творит все, что взбредет в голову? – с беспощадной прямотой сформулировал Марсден мысль Хорнблоуэра.

– Сэр!.. – запротестовал было шокированный Горацио, как и большинство англичан, считавший недопустимым в разговоре даже намек на аналогичную душевную болезнь короля Великобритании Георга [18]18
  Георг III (1738—1820) – король английский, долголетнее правление которого (с 1760 г .) совпало с необычайно важной эпохой английской истории (промышленный и аграрный перевороты, отпаде! же северо-американских колоний, борьба с революционной, а поэдее и с наполеоновской Францией). С 60-х гг. король подвержен психическим расстройствам, которые в конце концов привели Георга III к полному сумасшествию и назначению регенства в 1810 г .


[Закрыть]
.

– А как еще прикажете о нем говорить? – удивился Марсден. – Да по нему давно Бедлам [19]19
  Бедлам (Bedlam), искаженное название Bethlehem Hospital (Вифлеемская больница) – большая психиатрическая больница в Лондоне, преобразованная в 1547 г . из древнего монастыря и перестроенная в 1814 г . Слово «бедлам» сделалось нарицательным именем сумасшедшего дома, особенно в переносном к уничижительном смысле.


[Закрыть]
плачет. Еще недавно он был лучшим другом Бони, потом разругался с ним и начал заигрывать с нами. Теперь же, по слухам, он торгуется с русскими и австрийцами за поддержку их в будущей кампании.

– Да, сэр, – кивнул Хорнблоуэр, – именно об этом я и собирался напомнить, но вы изложили мою мысль более чем исчерпывающе. Перейдем теперь к датчанам. Как известно, шведы всегда считали Данию чуть ли не одной из своих провинций. Так это или не совсем, но шведское влияние в этой стране чрезвычайно велико. Дания стремится к нейтралитету, хотя ее тянут на свою сторону те же русские и пруссаки…

– Дальше, прошу вас, капитан! – воскликнул Марсден. – Кажется, мне начинает нравиться ход ваших мыслей.

– Благодарю вас, сэр. Так вот, если мы напишем в послании, что в результате тайных дипломатических переговоров Наполеону удалось склонить к союзу Швецию и Данию, и объединенный флот обоих государств направлен в Ла-Манш с севера, чтобы блокировать Проливы во взаимодействии с Вильневым, он может клюнуть на этакую приманку. Одновременно можно отдать приказ блокирующей эскадре отойти от Кадиса. Французы решат, что ее отозвали в связи с появлением у английских берегов датско-шведского флота, и перестанут сомневаться.

Первый Секретарь долго молчал, время от времени бросая на капитана странные взгляды, причем трудно было понять, чего в них больше – восхищения, изумления или сомнения.

– Вы не находите, друг мой, – сказал он, наконец, обращаясь к мистеру Барроу, – что для человека, последние два года проведшего в открытом море, капитан на редкость основательно разбирается в тонкостях европейской политики?

– В самом деле, м-р Хорнблоуэр, – поддержал начальника Барроу, – откуда у вас такое знание обстановки? Насколько мне известно, даже газеты доходят до Ла-Маншской эскадры с месячным опозданием.

– Английские – да, сэр… – возразил Хорнблоуэр, – зато французские и бельгийские мне порой удается прочитать раньше, чем вам.

– Ну конечно! – хлопнул себя ладонью по лбу Барроу. – Вспомните еженедельные пакеты от Корнуоллиса, Генри. Мы тогда еще с вами шутили, что он, должно быть, каждый день отряжает специальную команду на берег для покупки свежих газет. Я только сейчас сообразил, что это вы добывали французскую прессу в таком количестве, капитан. Как вам это удавалось?

Хорнблоуэр позволил себе улыбнуться и даже отважился на шутку:

– Боюсь, джентльмены, министр финансов не одобрил бы мои методы, хотя газеты я действительно получал регулярно и в большом количестве. Вот только каждый номер обходился примерно в годовую подписку на какое-нибудь английское издание.

– Вы говорите загадками, капитан, – не выдержал Марсден. – Неужели вы и вправду посылали за газетами на берег?

– Ну что вы такое говорите, сэр! – удивился Хорнблоуэр. – Все было гораздо проще. Вам, должно быть, известно, что в мои обязанности входило патрулирование ближайших подступов к Бресту и сбор любой разведывательной информации. На эти цели мне ежемесячно выделялась определенная сумма золотом, причем деньги были французские. Я с первых же дней завязал приятельские отношения с местными рыбаками: покупал у них часть улова, угощал выпивкой, беседовал по-дружески обо всем на свете, ну и об обстановке на рейде, разумеется. Платил я щедро, и ни один рыбак не отказывался, если его приглашали подняться на борт «Пришпоренного». Большая часть переданных мною сведений получена от рыбаков, джентльмены.

– Все данные, передаваемые нам адмиралом Корнуоллисом, отличались высокой достоверностью и важностью, – подтвердил Барроу.

– Мы благодарны вам, капитан, – нетерпеливо прервал помощника Марсден, – но вы так и не закончили рассказ о газетах. Продолжайте, умоляю вас.

– Сэр Уильям еще до начала войны говорил мне, что простая газета может стать источником важнейшей информации, – снова заговорил Хорнблоуэр. – Следуя его указаниям, я старался доставать у рыбаков любые французские газеты, случайно оказавшиеся у них в лодках. Мне удалось добыть всего несколько номеров, таких старых, что они уже не представляли никакого интереса. Тогда мне в голову пришла неплохая идея. Путем осторожных расспросов, я выяснил, какие газеты можно купить или выписать в окрестных рыбацких деревушках. Оказалось, что почта у французов работает совсем неплохо. Я пожаловался на скуку одному знакомому ловцу омаров и предложил ему подписаться для меня на какую-нибудь газету. Он согласился. Эта подписка обошлась в 100 золотых франков, зато каждую неделю я получал полный комплект местного листка. Таким же способом я «выписал» еще две парижские газеты и одну брюссельскую. Все очень просто, джентльмены.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю