Текст книги "Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть"

Автор книги: Сесил Дей-Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 9

 
Примеры грабежей повсюду.
 

Уильям Шекспир

«Тимон Афинский»[17]17
  Перевод Н. Мелковой.


[Закрыть]

 
Обман и холод пробирают до костей.
 

Уильям Гарнелл

«Христианин во всеоружии»

19 июля, 11.30–13.20

На пути в полицейский участок Найджел заглянул домой к Эду Парсонсу. Тот оказался рослым юношей с копной непослушных рыжих волос и довольно нежным, бледным лицом. Он поначалу встретил гостя воинственно, но, узнав, что Лили рассказала Найджелу правду, успокоился и подтвердил ее историю. Той ночью он разъярился, бросил Лили в лесу и с полчаса носился сломя голову по безлюдным дорогам, а потом вернулся домой. Эд уже устыдился, что заподозрил ее в отношениях с Баннетом, но это вполне объяснимо – сначала были шуточки на пивоварне, потом Герти Толуорти сообщила, что Лили ждет ребенка, а та позволила думать, что это правда…

– Когда Герти рассказала вам об этом? – спросил Найджел.

– Хм-м, дайте подумать… На танцах, вечером в четверг, вот когда.

«Хорошо, – подумал Найджел, – если она это подтвердит, тебя можно вычеркивать: письмо отправили в среду днем. Разве что Эд сговорился с Герти – но это сомнительно. Даже если она рассказала ему обо всем до четверга, а он задумал убить Баннета и написал анонимку, то ему, конечно, хватило бы ума не показывать Лили, что он верит в ее виновность».

Впрочем, чтобы развеять сомнения, Найджел взял у Парсонса адрес Толуорти, нашел Герти и вскоре довел ее до слез и раскаяния. Да, она рассказала Эду про Лили и мистера Баннета вечером в четверг; ничего не могла с собой поделать – так разревновалась, когда Лили танцевала с Эдом, что слова сами с языка сорвались. И потом, мистер Баннет вправду флиртовал с Лил – по крайней мере, так говорили на пивоварне. Надо же было кому-то предупредить Эда.

Прервав этот поток казуистики, Найджел покинул дом Толуорти. До полицейского участка было ярдов тридцать. Там его встретил сержант собственной персоной. От возбуждения он чуть не трещал по швам.

– Прошлой ночью в доме мистера Баннета побывал взломщик, – выпалил он.

– Юстаса Баннета?

– Да, сэр.

– Что украли?

– Пока не знаем. Столовое серебро и тому подобное на месте. Парень явно охотился за дичью покрупнее.

– Ого! Вы меня заинтриговали, Ватсон. Случаем, не личные документы?

Сержант отступил на шаг и восхищенно воззрился на сыщика.

– Я только сегодня утром сказал Тайлеру, что котелок у вас варит. Никогда не суди по внешнему виду, а? – восторженно добавил он.

– Да, пожалуй, – согласился Найджел с куда меньшим энтузиазмом.

– Именно что документы, сэр. У мистера Баннета в кабинете хорошо покопались. Ящики наружу, вещи по всему полу. Их сейчас осматривают инспектор и миссис Баннет, хотя вряд ли она посвящена в дела мужа.

– Он – в смысле этот домушник – взломал замок?

– Похоже, просто открыл дверь. Вы, стало быть, не ошиблись насчет ключей.

– Насчет ключей? – озадаченно переспросил Найджел.

– Ага. Дело вот в чем, – ответил сержант и принялся с выражением декламировать: «Обследование места преступления не показало признаков взлома, поэтому мы пришли к заключению, что взломщик располагал ключами. Входная дверь была закрыта на засов, тогда как боковая запирается только на американский замок. Вероятно, через нее преступник и проник в помещение. Аналогичным образом, из того факта, что выдвижные ящики в кабинете мистера Баннета не были взломаны, следует вывод, что в распоряжении злоумышленника имелись ключи».

– Согласен, – сказал Найджел, у которого от такой дозы профессионального жаргона голова пошла кругом. – Но как они оказались в распоряжении… злоумышленника?

– Ага! – ни с того ни с сего воскликнул сержант. – Не в бровь, а в глаз, сэр! У Тайлера появилась идея: поздновато, пожалуй, но уж чем богаты… Он показал миссис Баннет связку ключей из сливной трубы – подумал, что убийца мог умыкнуть ключ-другой, прежде чем совать покойного в котел. «Все на месте, – сказала леди, – ничего не пропало». Тайлера это порядком расхолодило, но тут миссис Баннет как закричит: «А дубликаты? Где они?» Оказалось, что мистер Баннет держал в жилетном кармане дубликаты ключей от дверей и ящиков, домашних и рабочих, чтобы, значит, если одна связка потеряется, всегда оставалась другая – если вы понимаете, о чем я.

– Бьюсь об заклад, парень, который развлекся с документами Баннета прошлой ночью, его и убил.

– Верно, сэр. Только отпечатков мы не нашли – по крайней мере, таких, которым в доме нечего делать. Так что пользы от этого мало.

– Ну, с этим я не согласен. А что миссис Баннет, ее это проняло? Как она повела себя, когда узнала, что ночной гость и есть убийца?

– Старушка она чудная. Убийца в доме? Кабинет мужа ограбили? Она и ухом не повела. Все донимала Тайлера: арестуйте Элис – это ее горничная, – она, мол, съела пирог и пару буханок хлеба, которые вчера испекли. Никак не желала успокоиться. Тайлеру пришлось поставить ее на место со всей строгостью.

В этот момент с папкой и связкой бумаг под мышкой вошел инспектор. Он сухо кивнул Найджелу и уселся за стол.

– Нашли, что пропало, сэр? – спросил Толуорти.

– Всему свое время, дружище, – ответил Тайлер. Он разложил перед собой документы и принялся их изучать, бросив через плечо: – Как узнать, что пропало, если мы не знаем, что было?

Сержант умолк. Через минуту-другую Тайлер нетерпеливо оттолкнул бумаги.

– Здесь ничего. Остается папка. Новая папка с пометкой «Роксби», мистер Стрейнджуэйс. В ней пусто, а в кабинете Баннета – никаких документов, в которых упоминалось бы это название. Где я, черт возьми, его слышал?

– Ночной сторож работал у них до того, как поступить к Баннету, – скромно подсказал Найджел.

Инспектор нахмурился.

– Да, точно. На языке вертелось. Все-таки этот Лок – тот еще фрукт.

Найджел в очередной раз не удержался от остроты.

– Фрукты – не их профиль. «Роксби» – это большой пивоваренный завод в Мидлендсе. В пропавших документах были предварительные договоренности между «Роксби» и Юстасом Баннетом о продаже его контрольного пакета.

Найджел уставился на кончик носа, ожидая бури. Глаза сержанта разве что не вылезли из глазниц на стебельках. Тайлер сидел прямо. Его большое белое лицо напоминало ледяную луну. Затем он вскипел:

– Что еще за новости, сэр! Вы что, утаивали сведения от следствия?

– Нет-нет! Ни в коем случае. Никогда так не делаю. Ну, почти… Крайне редко. Дурной тон, знаете ли. Я услышал, э-э… подробности только сегодня утром.

Найджел пересказал свой разговор с пивоваром. Тайлер приказал сержанту заказать междугородный звонок с кем-нибудь из дирекции «Роксби».

– Жаль, что Барнс молчал столько времени. Он с самого начала мешает расследованию. Впрочем, это снимает с него подозрение.

– Снимает подозрение? Почему?

– Это же очевидно, сэр, – надменно прищурился инспектор. – Если Барнс прошлой ночью пошел на такие труды, чтобы уничтожить доказательства предстоящей сделки с «Роксби», зачем ему откровенничать с вами утром?

– Вот уж не знаю. Во всяком случае, это хороший способ отвести от себя подозрения.

– Бросьте, мистер Стрейнджуэйс, так только в романах делают.

– Почему же вор не забрал папку? И зачем оставил кабинет в таком беспорядке?

– Должно быть, потерял голову. Элис – это горничная – говорит, что проснулась и вышла из спальни в час ночи. Наверняка он ее услышал и удрал.

– Чересчур умозрительно. Если для него было жизненно важно утаить сделку с «Роксби», за каким дьяволом он не забрал папку?

– Может быть, не увидел название. Оно написано изнутри, на клапане, – легко проглядеть.

– А по-моему, все это затеяно, чтобы привлечь наше внимание к сделке. Откуда следует, что настоящий мотив преступления совершенно иной.

– С такой фантазией, сэр, вам только книги писать, – хохотнул инспектор.

– Я и пишу, – угрюмо напомнил Найджел. – Кстати, я вычеркнул из списка подозреваемых еще одного человека.

– Неужели? – спросил Тайлер с усмешкой.

– Именно так. Эда Парсонса.

Найджел в общих словах пересказал разговор с Лили, Эдом и Герти Толуорти.

– Хм, так эти двое с самого начала мне врали? Я им этого так не спущу.

– Не сомневаюсь. Между тем неплохо бы заняться и убийством. Я…

Найджела прервал телефонный звонок. Инспектор поднял трубку.

– Алло? Это инспектор Тайлер, Мэйден-Эстбери, Дорсет… Играли в гольф? Да, сэр, понимаю, как это неудобно; но я, видите ли, расследую убийство… Да, мистера Юстаса Баннета… Да, сэр, очень печально… Я хотел бы узнать подробности переговоров, которые он вел с вашими людьми на предмет продажи пивоварни… Да, сэр, разумеется, строго между нами…

Какое-то время из трубки доносился металлический лязг. Потом инспектор вдруг округлил глаза и тихонько присвистнул.

– Закрыть, говорите?.. Да, конечно… А кто-то еще – у вас или здесь – мог знать об условиях сделки?.. Ясно. Большое спасибо, сэр. Пока это все.

Тайлер с торжествующим видом повернулся к Найджелу.

– Интересно, как ваш мистер Барнс это объяснит?

– Вы говорите загадками. Просветите, ради бога, о чем речь?

– «Роксби» готовятся расширять производство. Строят новый завод возле Бата. Они хотели выкупить пивоварню Баннета и закрыть ее, чтобы избавиться от конкурента. Сказали, модернизация встанет дороже. А Барнс наплел вам с три короба, будто перемены здесь никого не коснутся! Натянул вам нос, а вы и поверили?

– Посмотрим. Носы по осени считают. А вы что же, побежите теперь обрадовать мистера Барнса новенькой парой наручников?

– Как бы не так! Впереди еще много рутинной работы. Но для вас, любителей, это слишком тяжелый труд, а? – развеселился инспектор. В этот момент он был похож на гигантского спрута, который, слопав центнер свежей рыбы, ставит на место зарвавшегося малыша-каракатицу. – Я не утверждаю, будто нам нужен именно Барнс. Но в списке, кроме него, пожалуй, только мистер Джо Баннет и этот Сорн. Только в их интересах было, чтобы сделка с «Роксби» не состоялась, да и знать о ней больше никто не мог.

– Я по-прежнему думаю, что сделка – это дымовая завеса, отвлекающая нас от убийцы. Но даже если вы правы: как насчет Джо Баннета? Если кто и был посвящен в подробности переговоров, так это он. Закрытие пивоварни здорово ударило бы его по карману, тогда как после смерти брата он получил бы предприятие в свои руки. У него был и чисто человеческий интерес – он знал, что после продажи рабочие окажутся на улице…

– Да, все это убедительно. Вот только где он? Его хорошо знают в городе и окрестностях – он завсегдатай всех фирменных пивных. Кто-нибудь его да узнал бы. Если ночной взломщик – это Джо Баннет, он не мог уйти далеко: на вокзале его не видели, машина не покидала гараж в Пулхэмптоне. Но если он действительно убил брата, а круиз задумал, чтобы обеспечить себе алиби, то какой ему прок оставаться вблизи от города? Это безумие.

– Об «Олуше» никаких новостей?

– Никаких. Все это очень странно. Мы предупредили Бюро судоходства, начальство портов и посты береговой охраны. Человеку исчезнуть несложно, но куда могла задеваться целая яхта – ума не приложу.

– Похоже, у нашей птички есть волшебная палочка. Либо она затонула.

– В такую погоду?

– Да, дело темное. Джо Баннет ведь не покупал в последнее время мотоцикл?

Белое, как луна, лицо инспектора приняло хитрое выражение.

– Ага! – воскликнул он. – Я все думал, догадаетесь ли… Насчет мотоцикла я уже навожу справки. И все-таки на одном Джо Баннете свет клином не сошелся. Этот юнец, Сорн, вел себя очень подозрительно. Признался, что гулял той ночью, но…

– Слишком уж легко – убийца отпирался бы до конца. Впрочем, не знаю.

– Не забудьте и про мотив – пятьдесят тысяч фунтов на двоих с матерью. Кстати, она вне подозрений: французская полиция подтвердила. Тихо сидела на своей вилле, когда все случилось.

– Вижу, «Роксби» вы не ограничиваетесь.

– Конечно! Самоуверенность в нашем деле только вредит. Отбрось предрассудки и смотри на факты – вот что я всегда говорю.

В кабинет зашел сержант и сообщил, что Тайлера ждут снаружи. Пока инспектора не было, Найджел закурил и щелчком большого пальца отправил сигаретную коллекционную карточку в корзину для бумаг на другом конце комнаты.

«Ага, – сказал он себе, – руки еще не потеряли сноровки, чего не скажешь о голове. У меня до сих пор нет ни малейшего представления о том, кто убил Баннета. Гэбриэл Сорн? Он так похож на злодея из пьесы, что я, кажется, не рассматривал его кандидатуру всерьез. У него были возможности и мотив. С другой стороны, он, судя по всему, не мог отправить анонимное письмо. Впрочем, нельзя исключать помощь со стороны. Надо выяснить, есть ли у него знакомые в Вестон-Прайорс. А насчет мотива… Мне почему-то сложно представить, чтобы этот юноша пошел на убийство из-за денег. Расчетливость и хладнокровие не в его характере. И он, кажется, в самом деле не знал о завещании Баннета. Его больше беспокоило, что мать спуталась с негодяем. Да, мысль о том, что Баннет – его отец, могла подтолкнуть такого невротика к преступлению. К тому же Баннет задевал его за живое, заставлял писать вирши для рекламы пива: вспомни, как Сорн вышел из себя на вечеринке. Это унижение злило его чуть ли не сильнее всего остального. Хм-м… Гэбриэл Сорн. Да. И то, как убийца привлек наше внимание к сделке с “Роксби”, тоже указывает на Сорна. Он таким образом отвел бы от себя подозрения, так как терял от закрытия пивоварни меньше всех. Да, к Гэбриэлу Сорну стоит присмотреться. Интересно, не выходил ли он на прогулку и вчера ночью?»

В этот момент вернулся инспектор. Лицо у него было озадаченное.

– Там парень по имени Каррузерс, – сказал он. – Стоит только делу проясниться, как кто-нибудь непременно опять все запутает.

– Трудности ниспосланы нам в испытание, – утешил его Найджел.

– Не знаю, что и думать. Этот тип говорит, что приставлен надзирать за холодильной камерой. С его слов выходит, будто на другой день после убийства – то есть в пятницу утром – он обнаружил неисправность в каком-то аварийном звонке.

– Ого! Вот так новость! Что ж, наконец какая-то зацепка. Почему же он раньше молчал?

– Боялся попасть в переплет. Его дело – смотреть за холодильниками, так что он починил звонок и промолчал. В пятницу вечером, как вы знаете, мы тщательно обыскали все помещения, чтобы точно установить место, где было совершено убийство. И ничего не нашли. Поэтому на следующее утро мы напечатали объявления с просьбой сообщить нам о любых странностях. Мистер Барнс развесил их по всей пивоварне, а этот Каррузерс за ночь обмозговал все и сегодня решил, что его долг – довести до полиции важные сведения. Впрочем, не вижу, как…

Однако Найджел уже вышел из кабинета и приступил к допросу.

– Вы говорите, звонок был неисправен. Это значит, что он отсоединился, выключился – назовите как угодно – или его специально вывели из строя?

Каррузерс принялся сыпать терминами.

– Стоп, стоп! – прервал его Найджел. – Я вырос на неправильных глаголах, а не на высокочастотных катушках. Выбирайте слова покороче. Первые шаги в электричестве для самых маленьких.

Каррузерс усмехнулся. Из нового объяснения Найджел понял, что, судя по характеру поломки, она могла быть и случайной – обратного не докажешь. И все же Каррузерс, зная о надежности этого рода устройств, строго держался мнения, что дело не обошлось без чужого вмешательства.

– Идемте! – воскликнул Найджел. – Нужно осмотреть место преступления. Это большое дело: знаменитый сыщик-любитель берет след злостного диверсанта.

Широким размашистым шагом он направился к пивоварне. Тайлер и Каррузерс едва за ним поспевали. Вскоре они стояли у обшитой железом двери в холодильную камеру. Каррузерс произвел короткую наглядную демонстрацию.

– А в четверг этот звонок работал?

– Да, сэр. Я его сам проверил после обеда.

– Давайте зайдем, – предложил Найджел.

– Вы теряете время, – сказал инспектор. – Мы уже все там осмотрели.

– И все-таки…

Тяжелая дверь распахнулась, и они переступили порог. Холодная и пустая белизна камеры напоминала зимнее небо. Поиски продолжались с четверть часа.

– Ну, убедились? – сказал наконец инспектор.

– Ну, убедился. – Найджел стоял у двери, спиной к одному из холодильников. – В прошлый раз здесь было холоднее.

– Да, сэр, – ответил Каррузерс. – Мы проводим размораживание.

Найджел замер с отвисшей челюстью, словно простреленный навылет – того и гляди рухнет на пол.

– Размораживание! Боже, ну и дурак же я! Старый добрый Дед Мороз! Где этот чертов халат, хотел бы я знать? – И он сломя голову выбежал из комнаты.

Инспектор с трудом догнал его у каморки мистера Барнса. Сыщик уже обыскал карманы нескольких длинных белых халатов, висевших на стене, и теперь протягивал Тайлеру кусочек чего-то темно-зеленого размером с треть ногтя на мизинце.

– Ну, убедились? – сказал он, переведя дух. – Вот она, недостающая улика, полюбуйтесь. А теперь обратно. – Он поспешил к холодильной камере. За спиной слышалась грозная поступь инспектора. Когда они вернулись, Тайлер рявкнул:

– Как это понимать, сэр? Вздумали прятать улики от следствия?

– Боже упаси! Я о ней только что вспомнил. Когда в пятницу утром меня водили по пивоварне, я подобрал здесь эту самую вещицу – машинально, не думайте! – и сунул ее в карман своего халата. Как только Каррузерс сказал «размораживание», у меня в памяти сработала пружина. Смотрите, эта штука лежала вот здесь, на дне ложбинки поверх ледяной корки.

– Да, но…

– Неужели не понимаете? Поверх ледяной корки. Я потому и обратил на нее внимание. Ведь это значит, что она упала туда недавно, иначе вмерзла бы в лед целиком. Каррузерс, когда вы последний раз размораживали камеру – я имею в виду, последний раз до того, как случилось убийство?

– Температуру подняли в среду вечером, а утром в четверг опять понизили.

– Значит, лед нарастал весь четверг?

– Да, сэр.

– Что и требовалось доказать! – торжествующе объявил Найджел. – Если бы этот предмет попал сюда раньше, чем в ночь на пятницу, то целиком покрылся бы льдом. Этого не случилось, значит, он оказался здесь именно в ту ночь или следующим утром.

– Но что это нам дает? Кто-нибудь из рабочих мог обронить его в пятницу до того, как вы вошли в камеру.

– Посмотрите внимательней. Видите? Это явно осколок, но от чего?

Инспектор Тайлер пригляделся к находке. Ее покрывали четкие линии: часть узора, вырезанного по твердому темно-зеленому материалу. Инспектор с минуту сопел, а затем сказал:

– Понял! Это осколок перстня-печатки. Но…

– Вот именно! И сам собой он отколоться не мог. Возможно, владелец ударил кулаком по этому холодильнику, перстень треснул, и кусочек упал на лед.

– Черт возьми, люди обычно не машут кулаками на холодильники.

– Разумеется! Отправлять их в нокаут – дурной тон, в том-то и дело. Однако хозяин перстня мог целить в другого парня, а в темноте промахнуться и ударить по холодильнику.

– Хм, пожалуй. Займусь-ка я этой печаткой. Установить владельца должно быть несложно, хотя он наверняка от нее избавился, как только увидел скол. Во всяком случае, перстень Юстаса Баннета нашли нетронутым.

– В Геральдической палате могут восстановить герб по фрагменту, и тогда убийца, считайте, у вас в руках.

– Сперва изучим находку под микроскопом. – Инспектор присмотрелся к холодильнику. – А вот и выбоина, и совсем свежая: прямо над местом, где вы нашли осколок. Хм, четыре фута шесть дюймов от земли. Убийца примерно сюда бы и метил, если б хотел заехать в челюсть парню ростом с Баннета.

– Интересно, что нарушило его планы, – сказал Найджел, задумчиво глядя себе под ноги.

Глава 10

 
Губам, узнавшим спиртное, губ моих не узнать.
 

Баллада Общества трезвости (XIX век)

19 июля, 13.30–17.30

После обеда, по дороге в полицейский участок, Найджел оставался задумчив. Возможно, причиной тому были две порции ростбифа, три порции сливового пирога и целая тарелка сыра с печеньем, за поеданием которых Кэммисоны наблюдали со все возрастающей тревогой.

– Знаешь, – заметил Герберт, – если будешь так есть, добра не жди. У меня недавно как раз был случай…

– Пусть ест, сколько хочет, – сказала Софи. – Я только беспокоюсь за кладовую. Придется ее расширить, когда Найджел в следующий раз к нам наведается.

– М-м… Отличный сыр. Можно еще кусочек?

– Вот бы на этой стадии измерить твое кровяное давление.

– На вечер, должно быть, ничего не осталось, – пожаловалась Софи.

– Что, правда? В таком случае позвольте пригласить вас обоих на ужин в гостиницу, – великодушно предложил Найджел.

– Не бепокойтесь, – рассмеялась Софи. – Мы что-нибудь наскребем. Знаете, вы очень странный. Но славный.

– Благодарю.

– Ты набираешься сил по какому-то особому случаю или действуешь из общих принципов? – спросил доктор Кэммисон.

– И то и другое. Гении во все времена славились аппетитом. Кроме того, я собираюсь допросить мисс Меллорс. Кстати, что вы о ней думаете? – спросил он у Софи.

– Я? Что вы, я плохо разбираюсь в людях. – Очки в роговой оправе придавали Софи торжественный и слегка раздраженный вид. Она напоминала сову, осажденную стайкой синиц. – Мисс Меллорс, в сущности, славная женщина, хотя и любит командовать. Кажется, она немного стыдится своей сентиментальности, потому и ведет себя как сержант на плацу. Не удивлюсь, если она прячет от всех какое-то горе.

– Дорогая, и ты еще говоришь о сентиментальности, – заметил Герберт.

– Да, говорю. У нее доброе сердце, а у неприветливых добряков на душе обязательно есть тайная печаль. По крайней мере, в книгах всегда так бывает.

– Ах, в книгах!

– В книгах нет ничего плохого, – сказал Найджел, – если не позволять им брать над собой верх. А вам не кажется, что тайную печаль мисс Меллорс зовут Джо Баннет?

– Джо? – хохотнула Софи. – Скажете тоже! – А затем, посерьезнев, добавила: – Джо Баннет? А что, может быть… Она иногда смотрит на него как собачка – я хочу сказать, преданно, не игриво. И всегда относилась к нему чуточку по-матерински: когда он уезжал в очередной круиз, следила, чтобы в доме к его возвращению было чисто и натоплено. Они с Джо соседи.

– Вот как?

– Что это у тебя на уме, юноша Найджел? – спросил Кэммисон.

– Я и сам не знаю. Правда не знаю. Жду озарения. Джо Баннет носит перстень с печаткой?

– Нет. По крайней мере, я ничего такого не видел. А ты, Софи?

– Нет.

Герберт невозмутимо воззрился на друга:

– Ты случаем не подозреваешь Джо в убийстве брата?

– Для него все складывается не лучшим образом.

– Найджел! – выдохнула Софи. – Как тебе… Джо никогда… Ты просто не знаешь его, иначе не говорил бы так.

– Но он в путешествии. Разве он мог…

– К сожалению, Герберт, с путешествием все непросто. Яхта пропала.

– Но зачем ему это?

– Мотив у него есть – только об этом молчок. Пивоварне грозило закрытие. – Найджел рассказал им о переговорах Юстаса с «Роксби». – Вот так-то. Если бы Юстас остался в живых, то рабочих, с которыми Джо, по вашим словам, был на короткой ноге, выгнали бы на улицу у него на глазах. Если бы Юстас умер, Джо унаследовал бы контрольный пакет, отказался бы от сделки с «Роксби» и модернизировал предприятие, как вы оба хотели.

– Все это складно звучит, – сказал Кэммисон, – но мне, честно говоря, не очень-то верится, чтобы Джо пошел на убийство из таких альтруистических побуждений. Нет, он хороший парень, но слишком добродушный и изнеженный – в нем нет ничего от фанатиков, готовых на убийство ради всеобщего блага.

– Не спорю. Но что, если у него имелся личный мотив? Ты сказал, Юстас всю жизнь держал брата под пятой. Вряд ли Джо был от этого в восторге. История с «Роксби» могла лишь придать логичное обоснование личной обиде и оправдать решительные меры.

– Что ж, это возможно. Джо, конечно, натерпелся от брата, тот ему всю жизнь не давал прохода. Переговоры с «Роксби» могли оказаться последней каплей. Но имей в виду, Юстас не всегда все делал по-своему. Джо не хватало духу идти против него в открытую, это правда. Зато окольными путями он многого мог добиться. С Юстасом было до известной степени нетрудно сладить, если идти по пути наименьшего сопротивления: подольститься в нужный момент, дать понять, что считаешь его первым после Бога, ни в чем не перечить. Пока он принимал это за чистую монету, мышам было раздолье – до известной степени, повторюсь. Джо очень хорошо это знал.

Софи смутилась и с негодованием воскликнула:

– Герберт, как тебе не стыдно? Найджел – другое дело: он не знает Джо, как мы. Но в тебе-то откуда такое бессердечие? Ты говоришь о нем в таком тоне, будто это желудок одного из твоих пациентов. Вспомни, сколько раз Джо сидел на том самом месте, где сейчас сидит Найджел. Вспомни, как он веселил нас, как делал человечков из фруктов и спичек или притворялся, будто зубы упали в суп. Это…

– Без диагноза нет лечения, – жестко возразил Герберт. – Мы не поможем Джо, если будем молчать о том, каков он на самом деле.

В полицейском участке Найджел застал инспектора увлеченно глядящим в микроскоп.

– Вот, сэр, посмотрите. Что вы об этом скажете?

На предметном стекле лежал осколок перстня. Найджел припал к окуляру.

– Похоже на зад какого-то зверя, хвост прилагается, – произнес он наконец. – Что это за вертикальные линии по бокам? Тропический ливень?

– Возможно, стебли цветов, злаков или чего-то такого.

– М-м… Лежащий грифон в пшеничном поле. Или собака. Многовато собак для одного дела. Что ж, это должно помочь. Кстати, Кэммисоны утверждают, что никогда не видели у Джо Баннета перстня.

– Они ведь его друзья.

– И что с того?

– Ответ очевиден.

– Хм-м… «Старый лис – это наш покойный родитель, джентльмены».

– Что еще?

– Нет-нет, ничего. Очаровательный отрывок из Чарльза Диккенса. Вы уже поразмыслили над важной загадкой, которую я предложил?

– То есть?

– Почему наш убийца изменил планы? Очевидно, он все подготовил к тому, чтобы выдать смерть за несчастный случай. Он вывел из строя аварийный звонок, хотел заманить Баннета в холодильную камеру и запереть его. Тот мог орать и колотить в дверь сколько душе угодно – комната звуконепроницаема, и сторож бы его не услышал. Для того и установили звонок. К утру Баннет превратился бы в ледышку: в отличие от парня, которого заперли там в прошлый раз, ему не хватило бы выносливости всю ночь провести в движении. Анонимка объяснила бы ночной визит на пивоварню. Хотя письмо могли и уничтожить – да, для убийцы так было бы безопаснее. В конце концов, Баннет вечно там что-то вынюхивал. А звонок просто вышел из строя: было бы практически невозможно доказать, что это произошло неслучайно. Так почему же, имея такой дивный план, продуманный до мелочей, убийца от него отказался и сунул тело в котел?

– Очень просто, сэр. Должно быть, он не сумел заманить жертву в холодильную камеру без борьбы. Баннет мог втянуть его за собой, а может, хотел закричать, и убийца решил действовать, пока сторож не услышал. Как бы там ни было, завязалась драка, и из Баннета выбили дух. При этом на теле остались повреждения, которые не позволяли выдать смерть за несчастный случай. Более того, я по-прежнему склоняюсь к мысли, что характер повреждений каким-то образом указывал на убийцу. Поэтому тот и перенес труп в котел.

– Да, звучит достаточно убедительно. Однако не забывайте: если бы на теле и нашли синяки, их легко можно было объяснить тем, что Баннет бился о дверь в отчаянной попытке выбраться из холодильной камеры. Хотя убийца мог потерять голову и упустить это соображение из виду. А все-таки, что за обличительные следы он оставил, по-вашему?

– Ну, он мог принести какую-то кислоту – купоросное масло, например, – и плеснуть в Баннета, когда что-то пошло не так. На кого бы это указывало?

– Наверное, на женщину.

– Или на врача? – коварно прищурился Тайлер.

– Возможно.

– Так вот, на лице Баннета остались бы ожоги. Можно также предположить, что убийца был левшой. Медицинское обследование, как правило, выявляет, если удар нанесен левой рукой. Это тоже ведь достаточно красноречиво, не правда ли?

– А вот это умно придумано! Да, идея с левшой мне нравится больше. Купоросное масло отдает мелодрамой. А что, есть у нас левши на примете?

– Боюсь, я пока не заметил, сэр. Мне это только сегодня пришло в голову. Ничего, скоро выясним.

– Что ж, а я тем временем отправлюсь к мисс Меллорс. Попытаюсь выудить что-нибудь новенькое о Джо Баннете. Хотите, передам от вас весточку?

– Спросите, что она делала в день, когда отправили анонимку, и какого черта отказалась давать объяснения Толуорти.

– Хорошо, я пущу в ход все свое обаяние. Какой у нее номер? Хочу выяснить, дома ли она.

Горничная мисс Меллорс сообщила, что хозяйка вернется к чаю в четыре часа. До встречи еще оставалось время, и Найджел провел его, гуляя по залитому солнцем городу, вдыхая аромат цветущих лип и желтофиолей. Когда монастырские часы отбили четыре, он как раз искал нужный дом, носящий неподобающе имя «Le Nid» – «Гнездышко». Ага, вот! А еще через два здания – аккуратный каменный домик с закрытыми ставнями на первом этаже и задернутыми шторами на втором: здесь, видимо, живет Джо Баннет. Найджел, сам не зная зачем, обошел второй дом по мощеной дорожке и заглянул в кухонное окно. Внутри было чисто, опрятно и пусто.

Он отвернулся и направился к воротам «Гнездышка». Снаружи над входной дверью висел стеклянный шар – амулет от порчи. На притолоке были выжжены руна гостеприимства и дурные стихи. Это подготовило Найджела к тому, что ждало внутри. Гостиная мисс Меллорс ломилась от поделок из кожи и папье-маше, невзрачных статуэток, домотканых ковриков и тому подобных объектов прикладного искусства. Наиболее смелым экспонатом была репродукция цветочного натюрморта кисти Ван Гога. Остальные предметы не отличались строгостью нравов. Впрочем, нет: на другом конце комнаты стоял задвинутый за ширму столик, а на нем – несколько серебряных вещичек. Найджел подошел ближе. Да, очень мило. Должно быть, фамильные ценности: две табакерки, распятие, кофейник, шкатулка для визитных карточек и ладошка из слоновой кости на длинной, тонкой ручке – из тех, которыми светские дамы в восемнадцатом веке вычесывали на людях вшей. Рассматривать чужое имущество Найджел никогда не стеснялся. Он заглянул в табакерку, поднял крышку кофейника, затем вдруг опять схватился за табакерку и поднес ее к глазам. На крышке был отчеканен герб – собака с воинственным видом и сомнительной родословной, сидящая в пшеничном поле. Девиз под гербом гласил: «Semper Fidelis»[18]18
  Всегда верен (лат.).


[Закрыть]. Найджел быстро нагнулся и увидел тот же герб на кофейнике и визитнице. Он рассеянно сунул табакерку в карман, как вдруг за спиной прогремел голос мисс Меллорс:

– И давно вы промышляете чужим серебром, молодой человек?

Найджел покраснел.

– Н-на самом деле… – пробормотал он, – извините. Я не п-промышляю. Просто задумался, и оно… как-то…

– …само залезло в карман. Понимаю. И о чем же вы задумались?