Текст книги "Трагедия русского офицерства"

Автор книги: Сергей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Эшелон Корниловского полка прибыл в Новочеркасск 19 декабря, а к 1. 01. 1918 г. собралось 50 офицеров и до 500 солдат[284]284
  284 – Деникин А. И. Очерки русской смуты, с. 31.


[Закрыть]. «Офицеры приезжали в свой полк, и почти все становились на положение рядовых в офицерский роте», когда 30 января 1918 г. на Таганрогском направлении офицерская рота корниловцев (120 ч) сменила сводную роту своего полка, в ней было 120 ч. Как вспоминает один из них, «вокруг тишина, лишь из соседних вагонов доносятся песни о России… Долго не ложились спать… Все офицеры роты в один день стали близкими, родными. У всех одна мысль, одна цель – Россия…»[285]285
  285 – Корниловский ударный полк, с. 56, 58, 61.


[Закрыть]. Прибыли также офицеры ударных батальонов (ушедшие из Ставки накануне ее занятия большевиками, они в течение недели вели упорные бои с окружившими их большевистскими частями и, рассеявшись, смогли группами добраться до Новочеркасска) и Текинского полка, вышедшего из Быхова с Корниловым. К концу декабря формировались 1-й и 2-й Офицерские, Юнкерский, Студенческий, Георгиевский батальоны, Корниловский полк, кавалерийский дивизион полковника Гершельмана и Инженерная рота. Отрядом из сводных рот этих частей командовал с 30 декабря на Таганрогском направлении полковник Кутепов[286]286
  286 – Долгополов А. Отряд полковника Кутепова, с. 19. См. также: Долгополов А. От Таганрога до Ростова с отрядом полковника Кутепова // ВП, № 16; Ковалев Е. Последний бой на Персиановке. (10 февраля 1918 г.) // ВБ, № 31.


[Закрыть].

Наиболее крупными компонентами офицерского ядра Добровольческой армии стали, во-первых, офицеры, находившиеся в Новочеркасске с ген. Алексеевым с начала ноября, во-вторых, – вывезенные из Москвы, в-третьих, – петроградские юнкера, в-четвертых, – офицеры, прибывшие из Киева (т. ч. в составе Георгиевского и Корниловского ударного полков), в-пятых, – поступившие в Ростове. До выступления в 1-й Кубанский поход Добровольческая армия состояла из ряда соединений, которые почти все были преимущественно офицерскими. Это были:

– 1-й Офицерский батальон – 200 чел. (подполковник Борисов), развернутый 15 декабря в Новочеркасске из 1-й (13 декабря переименованную из 5-й) офицерский роты[287]287
  287 – Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 58.


[Закрыть];

– 2-й Офицерский батальон – около 240 чел. (полковник Лаврентьев), развернутый в Ростове из переведенной из Новочеркасска 2-й офицерский роты[288]288
  288 – Там же, с. 69.


[Закрыть];

– 3-й Офицерский батальон – около 200 чел. (полковник Кутепов) сформирован в Ростове 29 января 1918 г. из офицерских рот, входивших в отряд Кутепова под Таганрогом (1-я и 2-я из 2-го Офицерского батальона и Гвардейской)[289]289
  289 – Там же, с. 99.


[Закрыть];

– 3-я офицерская (Гвардейская) рота – 70 чел. (полковник Кутепов), сформированная в Новочеркасске[290]290
  290 – Там же, с. 70.


[Закрыть];

– 4-я офицерская рота – 50 чел. (полковник Морозов), сформированная в Новочеркасске и сражавшаяся в составе отряда Чернецова[291]291
  291 – Там же, с. 86, 89.


[Закрыть];

– Георгиевская рота (полковник Кириенко);

– Морская рота – 70 чел. (капитан 2-го ранга Потемкин), сформированная в Новочеркасске[292]292
  292 – Там же, с. 70.


[Закрыть];

– Юнкерский батальон – 120 чел. (штабс-капитан Парфенов) из двух рот (ротмистр Скасырский и штабс-капитан Мезерницкий)[293]293
  293 – Векслер А. Русская молодежь за честь России. Кадеты Морского корпуса в первых боях с большевиками // ВП, № 15, с. 9.


[Закрыть];

– Отряд ген. Черепова – около 200 офицеров, навербованных в Ростове для обороны города[294]294
  294 – Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 64.


[Закрыть];

– Ростовская офицерская рота – до 200 чел. (капитан Петров) – из записавшихся в Ростове в Бюро Записи[295]295
  295 – Там же, с. 65.


[Закрыть];

– Офицерский отряд полковника Симановского – батальон 4-ротного состава имени ген. Корнилова, сформированный в Ростове[296]296
  296 – Левитов М. Н. Материалы для истории Корниловского ударного полка, с. 110; Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 69.


[Закрыть];

– Отдельный Студенческий батальон из двух рот – полковника Зотова и капитана Сасионкова (280 чел. при 25 офицерах), окончательно сформированный 8 января 1918 г. по инициативе группы офицеров-ростовчан, бывших студентов, прежде всего поручика Дончикова (командир ген. Боровский, пом. полковник Назимов), после похода из его состава осталось 30–40 чел. [297]297
  297 – Дончиков В. Молодежь в добровольчестве // ВП, № 29, с. 30; Сальский Б. Студенческий батальон // ВП, № 22, с. 11–13; Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 67.


[Закрыть];

– Техническая рота – около 120 чел. (полковник Кандырин), сформированная в Ростове (послужившая впоследствии кадром для железнодорожной, инженерной и телефонографной Марковских рот)[298]298
  298 – Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 68.


[Закрыть];

– Ударный дивизион Кавказской кавалерийской дивизии – около 120 чел. (полковник Ширяев и ротмистр Дударев) – регулярная часть, прибывшая в составе 80 чел. с Кавказского фронта[299]299
  299 – Там же, с. 69.


[Закрыть];

– 3-я Киевская школа прапорщиков – 400 чел. (полковник Мастыка) из 2-х рот (подполковники Дедюра и Макаревич), переведенная в начале ноября из Киева и стоявшая гарнизоном в Таганроге и почти полностью погибшая в ходе большевистского восстания 17–22 января 1918 г. [300]300
  300 – Долгополов А. Отряд полковника Кутепова, с. 20–21; Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 72.


[Закрыть];

– Таганрогская офицерская рота – около 50 чел. (капитан Щелканов), вскоре влита во 2-й Офицерский батальон[301]301
  301 – Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 72.


[Закрыть];

– 1-й Кавалерийский дивизион (полковник Гершельман) – 138 чел., в т. ч. 71 офицер, сформированный в Ростове в декабре 1917 г. [302]302
  302 – Крицкий А. История 1-го кавалерийского «Полковника Гершельмана» дивизиона, с. 7.


[Закрыть]

Численность армии, однако, оставалась сравнительно небольшой, что было вызвано целым рядом причин. Прежде всего, далеко не все офицеры, проживавшие непосредственно в районе формирования Добровольческой армии, присоединялись к ней. И это обстоятельство было самым трагичным. В Ставрополе, Пятигорске и других городах Северного Кавказа и Донской области, не говоря уже о Ростове и Новочеркасске, в конце 1917 г. скопилось множество офицеров (см. выше), оказавшихся не у дел после распада армии, но по различным причинам не присоединявшимися к добровольцам. Основной причиной была продолжающаяся глубокая апатия, развившаяся после всего, перенесенного на фронте и обусловившая пассивное поведение офицерства в ходе октябрьских событий, неверие в возможность что-либо исправить, чувство отчаяния и безнадежности, наконец, просто малодушие. Других удерживала неопределенность положения Добровольческой армии, третьи просто не были в достаточной мере информированы о ее целях и задачах. Как бы там ни было, но им пришлось стать жертвой собственной нерешительности и недальновидности. По просьбе прославленного донского партизана полковника Чернецова был дан приказ по гарнизону Новочеркасска о регистрации офицеров. Перед регистрацией было устроено собрание для освещения положения в области., где выступили Каледин, Богаевский и Чернецов: «Г. г. офицеры, если так придется, что большевики меня повесят, то я буду знать – за что я умираю. Но если придется так, что большевики будут вешать и убивать вас, благодаря вашей инертности – то вы не будете знать, за что вы умираете». Из 800 присутствовавших записалось только 27, потом 115, но на следующий день на отправку пришло 30[303]303
  303 – Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и Донской атаман, с. 240.


[Закрыть]. Так и случилось. Чернецов доблестно сложил свою голову, а офицеры, оставшиеся в Ростове, скрывавшиеся, изловленные и расстрелянные, не знали, за что они погибли[304]304
  304 – Львов Н. Н. Свет во тьме, с. 17.


[Закрыть]. В начале февраля была предпринята последняя попытка привлечь ростовское офицерство, но на собрание пришло всего около 200 ч, и из них большинство не поступило в армию («Странный вид имели пришедшие: немногие явились в военной форме, большинство в штатском, и то одетые явно «под пролетариев». Это было не собрание офицеров, а худший род митинга, на который собрались подонки, хулиганы… Позорное собрание!»). «На следующий день в газетах было помещено объявление, предлагающее в трехдневный срок не вступившим в армию покинуть Ростов. Несколько десятков поступили в армию. Остальные… щеголявшие еще вчера по людным улицам Ростова в блестящих погонах, сегодня толпами стали появляться на вокзале без погон и кокард, с отпоротыми от шинелей золотыми пуговицами, торопясь покинуть опасную зону. Картина была омерзительная»[305]305
  305 – Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 102–103.


[Закрыть].

Из России приток добровольцев был крайне затруднен. В областях, занятых большевиками, и даже на Украине, невозможно было даже получить какую-либо информацию о Добровольческой армии, и подавляющее большинство офицеров о ней попросту ничего не знало. По появляющимся иногда в газетах сообщениям о «бандах Корнилова», которых вот-вот должны прикончить, не было возможности сделать выводы о действительном состоянии Белого движения на Юге. В Киеве даже весной 1918 г. о Добровольческой армии почти ничего известно не было: «доходившие с разных сторон сведения представляли добровольческое движение как безнадежные попытки, обреченные заранее на неуспех за отсутствием средств»[306]306
  306 – Врангель П. Н. Воспоминания, т. 1, с. 65.


[Закрыть]. «В Москве, к концу декабря, передавали, что на Дону уже собралась у ген. Алексеева большая армия. Этому верили и этому радовались, но… выжидали… стали говорить о неясности положения на Дону, включая даже сомнения о сборе там армии»[307]307
  307 – Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 28–29.


[Закрыть]. Очень большую роль играла привязанность офицеров к своим семьям, существование которых надо было как-то обеспечивать в условиях тогдашней анархии и террора. Очень немногие могли пренебречь этими соображениями. Во второй половине ноября положение на путях на Дон резко ухудшилось, в январе 1918 г. стояли уже не заставы красных, а сплошной фронт их войск. Единственной возможностью было пройти только по глухим, незначительным проселочным дорогам, обходя населенные пункты. «Просачиваются немногие, дерзавшие до конца. Их число возросло снова, когда в конце января началась демобилизация армий на фронтах»[308]308
  308 – Там же, с. 36.


[Закрыть]. Все это приводило к тому, что «пробивались сотни, а десятки тысяч в силу многообразных обстоятельств, в том числе, главным образом семейного положения и слабости характера, выжидали, переходили к мирным занятиям, или шли покорно на перепись к большевистским комиссарам, на пытки в чрезвычайку, позднее – на службу в Красную армию»[309]309
  309 – Деникин А. И. Очерки русской смуты, с. 76.


[Закрыть].

Один из будущих добровольцев, находившийся в Киеве, вспоминал: «Я зашел в Аэро-фото-граммометрические курсы, где, я знал, было около 80 офицеров авиации. Они сидели, курили и обсуждали последние политические события. Я рассказал им о сведениях, полученных с Дона, и стал убеждать ехать туда с нами. Увы! Мое многочасовое красноречие пропало даром… никто из господ офицеров не пожелал двинуться на соединение с формирующейся антибольшевицкой армией»[310]310
  310 – Сукачев Л. В. Из воспоминаний, № 28, с. 23.


[Закрыть]. «Прежде всего, многие не знали о существовании ячейки Белой борьбы на Дону. Многие не могли. Многие не хотели. Каждый был окружен влиянием вражеских сил, боялся часто за свою жизнь или находился под влиянием своих родных, думавших лишь о безопасности своего близкого»[311]311
  311 – Николаев К. Н. Первый Кубанский поход, с. 24.


[Закрыть]. Были, конечно, и примеры другого рода. Один из очевидцев Кубанского похода, рассказав о смерти одного из его участников, замечает: «Когда мы возвратились на Дон, к нам в Ольгинскую станицу приехал его старший брат, последний из трех братьев, оставшихся в живых. Он оставил молодую жену и маленькую дочь и приехал заменить своего брата. Его мать сказала ему: «Мне легче видеть тебя убитым в рядах Добровольческой армии, чем живым под властью большевиков»[312]312
  312 – Львов Н. Н. Свет во тьме, с. 21.


[Закрыть]. Но такое самоотречение не могло быть массовым.

Очень существенным фактором, крайне отрицательно сказавшимся на численности Добровольческой армии, было ее фактически нелегальное существование. Атаману Каледину приходилось считаться с эгоистической позицией части донских кругов, надеявшихся «откупиться» от большевиков изгнанием добровольцев из пределов области, и та небольшая помощь, которая ей оказывалась, оказывалась по его личной инициативе. «Донская политика лишала зарождавшуюся армию еще одного весьма существенного организационного фактора. «Кто знает офицерскую психологию, тому понятно значение приказа. Генералы Алексеев и Корнилов при других условиях могли бы отдать приказ о сборе на Дону всех офицеров русской армии. Такой приказ был бы юридически оспорим, но морально обязателен для огромного большинства офицерства, послужив побуждающим началом для многих слабых духом. Вместо этого распространялись анонимные воззвания и «проспекты» Добровольческой армии. Правда, во второй половине декабря в печати, выходившей на территории советской России, появились достаточно точные сведения об армии и ее вождях. Но не было властного приказа, и ослабевшее нравственно офицерство уже шло на сделки с собственной совестью… Невозможность производства мобилизации даже на Дону привела к таким поразительным результатам: напор большевиков сдерживали несколько сот офицеров и детей – юнкеров, гимназистов, кадет, а панели и кафе Ростова и Новочеркасска были полны молодыми здоровыми офицерами, не поступавшими в армию. После взятия Ростова большевиками советский комендант Калюжный жаловался на страшное обременение работой: тысячи офицеров являлись к нему в управление с заявлениями, «что они не были в Добровольческой армии»… Так же было и в Новочеркасске»[313]313
  313 – Деникин А. И. Очерки русской смуты, с. 76–77.


[Закрыть].

Была и еще одна причина, о которой один из добровольцев сказал так: «Древнегреческая пословица говорит: «Кого боги хотят погубить, того они лишают разума»… Да, с марта 1917 года значительная часть русских людей и офицерства лишились разума. Мы слышали: «Нет Императора – нет смысла служить». На просьбу нашего начальника дивизии генерала Б. Казановича к графу Келлеру, не отговаривать офицеров от поступления в Добровольческую Армию, был ответ: «Нет, буду отговаривать! Пусть подождут, когда наступит время провозгласить Царя, тогда мы все вступим» (как было показано в предыдущей главе, «вступить»-то ему все равно пришлось, только тогда было уже поздно). Забыто было все, так четко нам втолкованое и ясно воспринятое в прекрасных военных училищах: повеление при отречении Императора, данная присяга, немецкий и интернациональный сапоги, попирающие родную землю…»[314]314
  314 – Левитов М. Н. Материалы для истории Корниловского ударного полка, с. 227.


[Закрыть].

Наконец, тех, кто все-таки решил пробраться на Дон, ждало множество опасностей. Добраться до Ростова и Новочеркасска из центральной России офицеру было чрезвычайно трудно. Вероятность быть заподозренными соседями по вагону и стать жертвой расправы была очень высока. На приграничных с Донской областью станциях большевиками с декабря был установлен тщательный контроль с целью задержания едущих на Дон добровольцев. Подложные документы не всегда спасали офицеров. «Их часто выдавали молчаливая сосредоточенность и внешний облик. Если в теплушке находились матросы или красногвардейцы, то опознанных офицеров зачастую выкидывали из вагона на полном ходу поезда»[315]315
  315 – Корниловский ударный полк, с. 56.


[Закрыть]. Сотни и тысячи офицеров погибли таким образом, не успев присоединиться к армии. Воистину, «сколько мужества, терпения и веры в свое дело должны были иметь те «безумцы», которые шли в армию, невзирая на все тяжкие условия ее зарождения и существования!» Вот один из эпизодов. В конце декабря из Киева с казачьим эшелоном выехал отряд во главе с полковником Толстовым. На ст. Волноваха поезд был окружен толпой, и казаки решили выдать «чужих» офицеров. Двое офицеров застрелились. Раздался голос полковника Толстова: «То, что сделали эти молодые люди – преступление. Они не достойны звания русского офицера. Офицер должен бороться до конца.» Штыки наперевес выскакивают первые наши офицеры. Мы выстроились перед вагоном и совершенно спокойно прошли через расступающуюся перед нами многотысячную толпу.» 1 января 1918 г. эти 154 офицера встретились с добровольцами[316]316
  316 – Сукачев Л. В. Из воспоминаний, № 28, с. 24.


[Закрыть].

Исключительную роль в спасении офицеров в Москве и отправке их на Дон и в Оренбург сыграла сестра милосердия М. А. Нестерович, без устали собиравшая для них по крохам деньги и организовавшая эвакуацию офицеров через солдатский «Союз бежавших из плена», снабжавший их своими документами. Более того, на станциях Грязи, Воронеж, Лиски солдаты из «Союза» дежурили на вокзалах, помогая отбить у толпы арестованных офицеров[317]317
  317 – Нестерович-Берг М. А. В борьбе с большевиками, с. 94.


[Закрыть]. Первая партия в 142 человека уехала врассыпную с разных вокзалов, затем было доставлено 120 офицеров к Дутову; всего из Москвы ею было спасено и отправлено в белые формирования 2627 офицеров и юнкеров[318]318
  318 – Там же, с. 44, 49, 159.


[Закрыть]. Некоторое количество офицеров смогло добраться до границ Дона только тогда, когда армия уже ушла в Кубанский поход. Им пришлось остановиться и скрываться в станицах и хуторах, до которых они дошли, но многие не решились на это и повернули назад. В ст. Митякинской к апрелю собралось до 40 офицеров, до 100 – в соседней Луганской, но из-за неготовности казаков оказать сопротивление им пришлось сдаться или распылиться[319]319
  319 – Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 36–37.


[Закрыть].

Хотя Дон представлял собой «маленький незатопленный островок среди разбушевавшейся стихии» – только здесь офицеры продолжали носить золотые погоны, только здесь отдавалась воинская честь и уважалось звание офицера[320]320
  320 – Львов Н. Н. Свет во тьме, с. 2.


[Закрыть], но и тут атмосфера была крайне неблагоприятной для добровольцев. Даже в Новочеркасске в ноябре несколько офицеров были убиты в затылок из-за угла[321]321
  321 – Нестерович-Берг М. А. В борьбе с большевиками, с. 73.


[Закрыть]. Не изведавшее власти большевиков казачество оставалось тогда равнодушным, а «рабочие и всякий уличный сброд с ненавистью смотрели на добровольцев, и только ждали прихода большевиков, чтобы расправиться с ненавистными «кадетами». Мало понятное озлобление против них… было настолько велико, что иногда выливалось в ужасные, зверские формы. Ходить в темное время по улицам города, а в особенности в Темернике, было далеко не безопасно. Были случаи нападений и убийства. Как-то раз в Батайске рабочие сами позвали офицеров одной из стоявших здесь добровольческих частей к себе на политическое собеседование, причем гарантировали им своим честным словом полную безопасность. Несколько офицеров доверились обещанию и даже без оружия пошли на это собрание. Около ворот сарая, где оно должно было происходить, толпа окружила несчастных офицеров, завела с ними спор сначала в довольно спокойном тоне, а затем, по чьему-то сигналу, рабочие бросились на них и буквально растерзали четырех офицеров… На другой день я был на отпевании двух из них в одной из ростовских церквей. Несмотря на чистую одежду, цветы и флер – вид их был ужасен. Это были совсем юноши, дети местных ростовских жителей. Над одним из них в безутешном отчаянии плакала мать, судя по одежде, совсем простая женщина»[322]322
  322 – Богаевский А. П. Воспоминания 1918 г. Нью-Йорк, 1963, с. 42–43.


[Закрыть]. В город приходилось отпускать только по 5 человек вместе и хорошо вооруженных[323]323
  323 – Свидерский Д. Д. Поход к Ледяному походу, с. 36.


[Закрыть].

Немногочисленность добровольцев компенсировалась тем, что это были люди, беззаветно преданные своей идее, имевшие военную подготовку и боевой опыт, которым было нечего терять, кроме жизни, сознательно поставленной на карту спасения родины. Ген. Лукомский, характеризуя моральные качества первых добровольцев, вспоминал, как выбранный им на должность адъютанта офицер отказался занять эту должность: «По его словам, он не хотел бы занимать безопасное место адъютанта в то время, когда его товарищи подвергаются лишениям и опасностям боевой жизни. Вскоре после этого он был убит, спасая в бою раненого офицера. Узнав о его смерти, пошел в ряды Добровольческой армии его брат, тяжело контуженный во время Европейской войны и безусловно подлежащий освобождению от службы. Он также был убит. Третий их брат был убит во время Европейской войны. Из таких честных и доблестных бойцов была сформирована маленькая армия генерала Корнилова»[324]324
  324 – Голеевский М. Н. Материалы по истории гвардейской пехоты и артиллерии в гражданскую войну с 1917 г. по 1922 г. кн. 1. Бг б. г., с. 45–46.


[Закрыть]. Руководители армии – генералы Л. Г. Корнилов, М. В. Алексеев, А. И. Деникин, С. Л. Марков, И. Г. Эрдели и другие, представляли собой цвет русского генералитета. Многие из добровольцев уже лишились близких, часть принимала участие в боях в Петрограде и Москве. Вот одна из типичных судеб: «Мне рассказали потом его историю. Большевики убили его отца, дряхлого отставного генерала, мать, сестру и мужа сестры – полного инвалида последней войны. Сам подпоручик, будучи юнкером, принимал участие в октябрьские дни в боях на улицах Петрограда, был схвачен, жестоко избит, получил сильные повреждения черепа и с трудом спасся. И много было таких людей, исковерканных, изломанных жизнью, потерявших близких или оставивших семью без куска хлеба там, где-то далеко, на произвол бушующего красного безумия[325]325
  325 – Деникин А. И. Очерки русской смуты, с. 88.


[Закрыть]. По возрасту и чинам это были самые разные люди: «В строю стояли седые боевые полковники рядом с кадетами 5-го класса»[326]326
  326 – Богаевский А. П. Воспоминания, с. 56.


[Закрыть].

«В одной картине запечатлелась героическая борьба на Дону. Широкая улица большого города. Многоэтажные дома с обеих сторон. Парадные подъезды больших гостиниц. В залах ресторанов гремит музыка. На тротуарах суетливое движение тысячной толпы, много здорового молодого люда. Выкрики уличных газет, треск трамваев. Проходит взвод солдат. Они в походной форме, холщевые сумки за спиной, ружья на плечах. По выправке, по золотым погонам вы узнаете офицеров. Это третья рота офицерского полка. Вот капитан Зейме, Ратьков-Рожнов, вот Валуев, полковник Моллер, поручик Елагин, с ними два мальчика, еще неуверенно ступающих в больших сапогах по мостовой. Куда они идут? Под Ростовом бой. Полковник Кутепов с 500 офицерами защищает подступы к Ростову. Под Батайском ген. Марков с кадетами и юнкерами отбивается от натиска большевиков. Батайск за рекою. На окраинах слышна канонада. Потребовано подкрепление, и из Проскуровских казарм вышло 50 человек. Представьте себе эту картину. По шумной улице большого города в толкотне праздничной толпы проходит взвод солдат. 50 человек из пятисоттысячного города. И вот, когда перед вашими глазами встанут эти 50, вы поймете, что такое Добровольческая армия»[327]327
  327 – Львов Н. Н. Свет во тьме, с. 17. О духовном облике первых добровольцев см. также: Турчанинов Б. Терновый венец. За Русь Святую. Скорбные тени и др. // ВП, №№ 45–50, 69–70, 73–74, 91; ПП, №№ 3, 11, 14.


[Закрыть].

9 (22) февраля 1918 г. Добровольческая армия выступила из Ростова в свой легендарный 1-й Кубанский («Ледяной») поход на Екатеринодар, ставший поистине героической эпопеей русского офицерства. Численность ее составляла 3683 бойца и 8 орудий, а с обозом и гражданскими лицами свыше 4 тысяч[328]328
  328 – Первые начавшие. Нью-Йорк, 1958, с. 44. Приводятся также цифры от 2,5 до 4 тыс. (около 3 тыс. штыков и 400 сабель). См.: Лукомский А. С. Воспоминания, с. 240; Богаевский А. П. Воспоминания, с. 56; Дерябин А. И. Белые армии в гражданской войне в России. М., 1994, с. 10.


[Закрыть]. В самом начале похода в ст. Ольгинской армия, состоявшая до того из 25 отдельных частей, была реорганизована (батальоны превратились в роты, роты во взводы) и получила следующий вид[329]329
  329 – Богаевский А. П. Воспоминания, с. 55–56; Левитов М. Н. Материалы для истории Корниловского ударного полка, с. 113–114; Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 123; Деникин А. И. Очерки русской смуты, с. 110; Первые начавшие, с. 44.


[Закрыть]:

Сводно-Офицерский (1-й Офицерский) полк (ген… Марков) – из трех офицерских батальонов разного состава, Кавказского дивизиона, части Киевской школы прапорщиков, Ростовской офицерский и Морской рот;

Корниловский ударный полк (полковник Неженцев) – со включением частей Георгиевского полка и отряда полковника Симановского;

Партизанский полк (ген… Богаевский) – 3 пеших партизанских сотни, главным образом из донских партизан;

Особый Юнкерский батальон (ген. Боровский) – около 400 чел. (1-я рота из юнкеров и кадет, 2-я и 3-я из учащихся) – из прежнего Юнкерского батальона, Отдельного Студенческого батальона (Ростовского студенческого полка) и части Киевской школы прапорщиков;

Артиллерийский дивизион (полковник Икишев) – 4 батареи (подполковники Миончинский, Шмидт, Ерогин и полковник Третьяков);

Чехословацкий инженерный батальон – до 250 чел. с Русско-галицким взводом (капитан Неметчик, инженер Кроль, прапорщик Яцев);

Техническая рота (полковник Банин);

Конный отряд полковника Глазенапа – из донских партизан;

Конный отряд полковника Гершельмана – из регулярных кавалеристов;

Конный отряд подполковника Корнилова – из бывших чернецовских партизан.

Охранная рота штаба армии (полковник Дейло);

Конвой (из текинцев) командующего армией (полковник Григорьев);

Походный лазарет (доктор Трейман).

Офицеры на Кубани

Офицерство с разваливающихся фронтов стекалось и на Кубань, но нерешительность Войскового правительства и шаткость его положения заставляли многих разочароваться в возможности создания здесь антибольшевистских сил и покидать край. Находившиеся в Екатеринодаре бывшие начальники дивизий и командиры корпусов, охваченные обычным для того времени параличом воли, оказались не способны возглавить сопротивление, однако в целом того позорного подавленного настроения у большинства офицеров, какое имело место в Киеве, Одессе, Ростове, Екатеринославе и других городах, здесь не наблюдалось, и большинство приняло участие в борьбе (тем более, что местными большевиками предполагалось истребление атаманского окружения и всех офицеров в городе)[330]330
  330 – Сербин Ю. В. ген. В. Л. Покровский, с. 8–9.


[Закрыть]. Так что и здесь стали создаваться добровольческие отряды. Первый был создан 1 ноября 1917 г. Кубанским атаманом из офицеров стоявшего в городе Кавказского запасного артиллерийского дивизиона и Кубанского гвардейского дивизиона, но через две недели после исчезновения непосредственной угрозы со стороны разложившихся солдат, распущен[331]331
  331 – Боголюбский В. Н. Воспоминания юного артиллерийского офицера о начале гражданской войны // ПП, № 20, с. 46–47.


[Закрыть]. 29 ноября начальником для формирования отрядов на правах командующего армией был назначен генерал-майор К. К. Черный (9 января 1918 г. его сменил ген. Букретов, а 17-го – ген. Гулыга) и создан его Полевой штаб (начальник штаба – подполковник В. Г. Науменко). 6 декабря закончил формирование первого отряда войсковой старшина Галаев (135, позже 350 ч при 2-х орудиях и 6-ти пулеметах; батареей командовал капитан Е. Полянский), 2 января 1918 г. сформировался отряд капитан В. Л. Покровского (около 200, позже 350 ч при 2-х орудиях и 4-х пулеметах). Эти отряды состояли преимущественно из молодых офицеров, не старше капитана (как регулярных частей, так и казачьих), они разоружали большевизированные запасные части и несли охрану атаманского дворца. В середине января была сформирована батарея есаула Корсуна и смешанный отряд полковника С. Улагая[332]332
  332 – Николаев К. Н. Смутные дни на Кубани // Ч, № 331–332, с. 18–20; По другим сведениям в конце декабря в отряде Галаева было до 200 чел. и у Покровского менее 100 (Науменко В. Г. Начало гражданской войны на Кубани // КИЛС, № 8, с. 10).


[Закрыть].

К этому времени связь с Доном прервалась, высланный оттуда отряд капитана Беньковского был предательски разоружен на ст. Тимашевской и его офицеры брошены в тюрьму Новороссийска. 20 января было созвано собрание всех офицеров, находившихся в Екатеринодаре, на котором в ответ на выражения безнадежности и уныния с пламенной речью выступил генерал-квартирмейстер Полевого штаба полковник Н. Н. Лесевицкий, призвавший русское офицерство подняться на борьбу; тут же началась запись в возглавленный им отряд (800 ч при 2-х орудиях и 4-х пулеметах)[333]333
  333 – Сербин Ю. В. ген. В. Л. Покровский, с. 7–13; Николаев К. Н. Первый Кубанский поход, № 30, с. 10.


[Закрыть]. Ядром этого отряда, получившего название «Отряд Спасения Кубани», послужили офицеры 5-й Кавказской казачьей дивизии, только что прибывшей с фронта во главе с полковником Г. Я. Косиновым. В его составе из юнкеров Киевского военного училища и Киевской школы прапорщиков была сформирована пешая сотня, из юнкеров Николаевского кавалерийского училища и Екатеринодарской школы прапорщиков – конный взвод, инженерная рота из 4-х взводов (ген… Хабалов), есаулом В. Я. Крамаровым офицерская батарея (главным образом из кубанцев)[334]334
  334 – Крамаров. Воспоминания об отряде «Спасения Кубани» // ПП, № 25, с. 14–15; Казамаров П. Т. Россию защищают дети // ПП, № 5, с. 33.


[Закрыть].

Первый бой с большевиками (в котором погиб войсковой старшина Галаев) добровольцы выдержали 22 января у ст. Энем. Отряд Покровского насчитывал тогда около 120 или 160 ч. В дальнейшем он (объединенный с галаевским) держал фронт в направлении ст. Тихорецкой, а отряд полковника Лесевицкого ст. Кавказской (на тимашевское направление выдвинулся отряд капитан Раевского). Формировались и более мелкие части, в частности, конная сотня имени войсковой старшина Галаева (около 50 офицеров), 1-я Кубанская добровольческая батарея имени войсковой старшина Галаева, отряды есаула Бардижа, войскового старшины Чекалова и другие[335]335
  335 – Пухальский Ф. В. В Кубанском правительственном отряде // ВП, № 17, с. 31; Полянский Е. Первый бой на Кубани // ВП, № 16, с. 5–6; Третьяков В. Первые добровольцы на Кубани и кубанцы в 1-ом походе // ВБ, № 24, с. 18. См. также: Сербин Ю. В. Смутные дни на Кубани. Белград, 1924; Леонтович В. Первые бои на Кубани. Воспоминания. Мюнхен, 1923; Гаджемуков В. Черкесы и большевизм // ВП, № 50; Скрылов А. И. Экспедиция Бардижа на Тамань в самодельном бронепоезде // ВП, № 7; Он же. Экспедиция К. Л. Бардижа // ПП, № 24;


[Закрыть]. На левом берегу Кубани действовали отряды полковников С. Улагая и Султана-Крым-Гирея[336]336
  336 – Науменко В. Г. Начало гражданской войны на Кубани // КИЛС, № 8, с. 14–15.


[Закрыть].

22 февраля на совещании у Кубанского атамана полковника Филимонова (помимо командующего войсками и членов правительства присутствовали ген. Эрдели, полковники Галушко, Науменко, Косинов, Успенский, Кузнецов, Мальцев, Рашпиль, Ребдев, Султан-Келеч-Гирей и есаул Савицкий) было решено оставить Екатеринодар. 26 февраля 1918 г., накануне эвакуации города, Покровский (произведенный в полковники и назначенный 14 февраля командующим войсками Кубанской Области) приказал всем еще не состоящим в отрядах офицерам прибыть к нему, в результате чего прибыло около 180 чел. [337]337
  337 – Мяч А. Вступление в Кубанский отряд // ПП, № 1, с. 21.


[Закрыть]. 1 марта вышедшие из города части были собраны и реорганизованы в ауле Шенжий и приняли следующий вид:

1-й стрелковый полк (подполковник Туненберг) – 1200 штыков (в т. ч. 700 офицеров, 400 юнкеров и 100 казаков) и 60 ч пулеметной прислуги;

Батарея (есаул Корсун) – 2 взвода (есаулы Корсун и Крамаров) по два орудия и 10 ч прислуги;

Черкесский конный полк (полковник Султан-Келеч-Гирей) – 600 чел.;

Конный отряд полковника Кузнецова – 100 чел.;

Конный отряд полковника Демяника – 50 чел. (все офицеры);

Пластунский отряд полковника Улагая – 100 чел. (в т. ч. 50 конных), из которых 85 офицеров;

Кубанская дружина (полковник Образ) – 65 чел.;

Кубанская отдельная инженерная сотня (капитан Бершов, потом полковник Попов);

Конвой командующего отрядом (капитан Никитин);

Кубанский лазарет (доктор Пеллерман);

Обоз (генерал-лейтенант Карцов)[338]338
  338 – По другим даным, полковник Кузнецов командовал Гвардейским дивизионом численостью до 400 ч, куда входила и сотня полковника Демяника, и было еще несколько сотен под началом полковника Косинова – второй конный отряд, а также батарея есаула Крамарова – из артиллерии всех трех отрядов, а конная батарея Корсуна сведена во взвод, приданный отряду полковника Кузнецова; встречаются упоминания, что конница была сведена в Черкесский и Кубанский казачий полки (Казамаров П. Т. Россию защищают дети, с. 36–37; Сербин Ю. В. ген. В. Л. Покровский, с. 11; Третьяков В. Первые добровольцы на Кубани и кубанцы в 1-ом походе, с. 19). В сборнике «Первые начавшие» артиллерия отряда описана так: Кубанская сводная батарея есаула Крамарова, Кубанская полевая батарея капитана Виноградова и конно-артиллерийский взвод есаула Корсуна. Там же численность отряда определяется в 1500 чел. пехоты, 500 чел. конницы, а всего около 3 тыс. чел. при 8 орудиях (с. 72), но в списке опечаток указывается. что все эти данные не верны: на самом деле в отряде 2500 чел. пехоты, 800 конницы при 12 орудиях, а всего около 4 тыс. чел. Последнее полностью соответствует данным о том, что тогда было зарегистрировано около 5 тыс. чел., в т. ч. более 3 тыс. боевого элемента, в момент соединения – 3150, при численности армии Корнилова 2770 (Науменко В. Г. Начало гражданской войны на Кубани // КИЛС, № 9, с. 16–22).


[Закрыть].

14 марта кубанские части, всего 3300 бойцов соединились с Добровольческой армией[339]339
  339 – Николаев К. Н. Смутные дни на Кубани, № 331, с. 11–12; Денисов С. В. Белая Россия, с. 111.


[Закрыть]. Оставленные в ауле Шенжий или, по другим данным, самовольно отделившиеся отряд полковника Кузнецова и батарея Корсуна 23 марта были почти полностью уничтожены красными на побережьи у с. Божьи Воды, 65 чел. взяты в плен, а полковник Кузнецов впоследствии расстрелян в Туапсе. Обычно же при ликвидации мелких отрядов, отделившихся от армии, пленные расстреливались на месте[340]340
  340 – Воронович Н. Меж двух огней, с. 80–81.


[Закрыть].

* * *

Вскоре после соединения армия была переформирована в две пехотные бригады: в 1-ю бригаду (ген… Марков) входили Офицерский и Кубанский стрелковый полки, 1-я Инженерная рота (бывш. Техническая) и 1-я отдельная батарея, во 2-ю (ген… Богаевский) – Корниловский и Партизанский полки, Пластунский батальон (кубанский), 2-я Инженерная рота (кубанская) и 2-я отдельная батарея, в конную – Конный и Черкесский полки, Кубанский конный дивизион (потом полк) и конная батарея (кубанская)[341]341
  341 – Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 187. Говорится также о наличии в 1-й бригаде еще 4-й, а во 2-й – 3 и 5-й (б. Кубанская полевая) батарей (Деникин А. И. Очерки русской смуты, с. 165; Первые начавшие, с. 76). По другим сведениям в 1-ю бригаду входили Корниловский и Партизанский, во 2-ю – Офицерский и Кубанский полки двухбатальонного состава, в конную бригаду – Черкесский и Конный четырехсотенного состава с Кубанской конной батареей и инженерно-саперный отряд из двух рот – связи и подрывников (Пермяков Л. ген. Корнилов (Из воспоминаний участника 1-го Кубанского похода) // ВП, № 31/32, с. 20).


[Закрыть]. Конный полк (впоследствии 1-й Офицерский конный) состоял из остатков мелких конных частей (27 марта 1-й и 2-й дивизионы были слиты в полк[342]342
  342 – Крицкий А. История 1-го кавалерийского «Полковника Гершельмана» дивизиона, с. 16.


[Закрыть]) – тогда почти исключительно из офицеров (в частности, офицеры и юнкера-кубанцы составили 2 офицерскую сотню во главе с полковником Рашпилем) и понес огромные потери в знаменитой конной атаке под Екатеринодаром (в одной только сотне полковника Рашпиля было убито 32 офицера)[343]343
  343 – Черешнев В. Конница под Екатеринодаром // ВП, № 9, с. 2, 5–9; Острецов В. Атака // ВП, № 14, с. 21–22.


[Закрыть]. Кубанский конный дивизион, в который после соединения была сведена кубанская кавалерия впоследствии развернулся в Корниловский конный полк под командой подполковника Корнилова и затем полковника Косинова[344]344
  344 – Третьяков В. Первые добровольцы на Кубани и кубанцы в 1-ом походе, с. 19.


[Закрыть].

За 80 дней похода (из которых 44 дня боев) – с 9 февраля по 30 апреля армия прошла 1050 верст. Каждый бой для двигавшейся в постоянном окружении голодной и оборванной крохотной офицерской армии был ставкой на жизнь или смерть. Никто из офицеров не ждал для себя пощады в случае поражения. Они могли выжить, только составляя армию, и армию побеждающую. Проходя десятки километров то по заснеженной степи, то по жидкой грязи, переходя по грудь в воде ледяные речки, ночуя в грязи и снегу под открытым небом, офицерам пришлось претерпеть неимоверные лишения, справедливо создавшие «первопоходникам» тот ореол мученичества, которым они были окружены впоследствии[345]345
  345 – Первый Кубанский поход нашел освещение как в ряде посвященных ему книг (Какурин И. Первый Кубанский генерала Корнилова поход. Париж, 1967; Половцев Л. В. Рыцари тернового венца. Париж, 1980) и сборников (В память Первого Кубанского Похода. Сборник. Белград, 1926; Ледяной поход. б. м., 1949; Ледяной поход. 1918–1953. б. м., 1953; Первые начавшие. Сборник памяти 40-летия 1-го Кубанского похода. Нью-Йорк,1958; Начало Белой борьбы и ее основоположники. 1917–1957. Сборник. Аргентина, 1957), так и в многочисленных воспоминаниях офицеров-участников, публиковавшихся в ряде эмигрантских журналов: «Вестнике первопоходника» (Бассов Н. И. Кореновская. Усть-Лабинская. Ново-Дмитриевская. Екатеринодар-Дядьковская-Новочеркасск – № 6–8, 18–19; Лисенко И. Записки юнкера (и др.) – № 9-10, 15–16, 91; Рейнгардт Г. Мой взвод и др. – № 20–25,33; Крицкий А. Начало 1-го Кубанского похода № 10; Эйхенбаум И. Пасха в Лежанке – № 21; Кариус Э. Ф. Ледяной… – № 3; Черешнев В. Конница под Екатеринодаром – № 9 и Последний павлон – № 22; Арон. Текинцы – № 22; Гуссак Г. Перед походом – № 2; Лысенко И. Наши сестры – № 27; Головань Г. К 46-й годовщине первых начавших – № 29 и Прошлое обязывает – № 34; Гетманов. Первый Корниловский поход – № 2; Ваксмут А. П. Русским женщинам – № 33; Ряснянский С. Н. Командировка к походному Донскому атаману – № 29 и Воспоминания о Кубанском походе – № 53/54; Крамаров. Под Екатеринодаром – № 93), «Первопоходники» (Гернберг С. Н. Выступление Добровольческой армии в Первый Корниловский «Ледяной» поход – № 5; Трембовельский А. Возвращение из первого похода – № 1; Федоров Н. В. Смерть есаула Власова, командира Баклановского отряда, в бою под Выселками – № 34; Нефедьев К. Два первопоходника – № 13), «Часовом» (Павлов Б. Алексеевцы в Первом Кубанском походе – № 581) и др. Однако имена всех его погибших участников до сих пор не установлены (список уцелевших – награжденных Знаком Отличия – хранился в единственном экземпляре в правлении Союза первопоходников в Белграде и, по-видимому, был утрачен во время Второй мировой войны).


[Закрыть]. Именно эти люди стали ядром и душой Белого движения на Юге России, из их числа выдвинулись почти все видные командиры белых частей («первопоходниками» были практически все командиры батальонов и полков и большинство командиров рот Добровольческой армии), многие из них дослужились до высоких чинов.

Среди 3683 участников похода было 36 генералов (в т. ч. 3 генерала от инфантерии и генерала от кавалерии и 8 генерал-лейтенантов), 190 полковников, 50 подполковников и войсковых старшин, 215 капитанов, ротмистров и есаулов, 220 штабс-капитанов, штабс-ротмистров и подъесаулов, 409 поручиков и сотников, 535 подпоручиков, корнетов и хорунжих, 668 прапорщиков, 12 морских офицеров (в т. ч. 1 капитан 1-го ранга и 1 капитан 2-го ранга), 437 вольноопределяющихся, юнкеров, кадет и добровольцев и 2 гардемарина, 364 унтер-офицеров (в т. ч. подпрапорщиков и им равных), 235 солдат (в т. ч. ефрейторов и им равных) и 2 матроса. Кроме того – 21 врач, 25 фельдшеров и санитаров, 66 чиновников, 3 священника и 14 гражданских лиц. Из 165 женщин 15 были прапорщиками, 17 рядовыми доброволицами, 5 врачами и фельдшерицами, 122 сестрами милосердия и только 6 не служили в армии[346]346
  346 – Ледяной поход. 1918–1953. Сборник. Нью-Йорк, 1953, с. 5–6.


[Закрыть]. Всего в походе, не считая женщин и гражданских лиц, приняли участие 2325 офицеров и 1067 добровольцев. По возрасту – старше 40 лет было около 600 ч, и около 3000 моложе[347]347
  347 – Николаев К. Н. Первый Кубанский поход, № 29, с. 24.


[Закрыть]. После возвращения Добровольческой армии на Дон она была реоганизована и пополнилась новыми добровольцами.