Текст книги "Билет в 1812 (СИ)"

Автор книги: Сергей Корьев

Соавторы: Brad Leithauser
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Вероятно, ушёл с отступающими войсками Бонапарта. Жаль, не удастся больше свидеться.

На следующее утро заявился Никодим узнать о принятом мной решении. Я сказал, что готов отправиться в Петербург.

– Вот и славно, батюшка, – подобрел управляющий, – мы уж и гнедого запрягать велели и провианту тебе в дорогу приготовили. На, – мне протянули портмоне, – тут тебе на всё про всё, должно хватить. А это на мелкие расходы, – в руку упал увесистый кошелёк.

– Можно вопрос? – решился я.

– Валяй, барин, от нас не убудет.

– Разрешите взять с собой кота?

– Да забирай. Кому он здесь нужен. Барыни сей кот. Дюже шкодливый.

Отвезёшь в столицу. Нам спокойней без него будет. Это всё?

– Вроде да. Когда ехать?

– Иди, перекуси, да в путь дороженьку. Прощаться, думаю, не стоит.

На том и расстались. Сразу после завтрака в сопровождении дворового мальчишки, отправленного со мной в Петербург, выехал за ворота столь негостеприимной и в тоже время загадочной усадьбы. Как мне пояснил мой новый слуга по имени Митяй, ехать до столицы предстояло дня три, и это, как я понял, в лучшем случае.

– По дороге шалят, – пояснил на мой недоумённый взгляд мальчишка, – есть и хфранцузы какие отстали от своих. Шуруют. Есть и нашенские тати. Эти могут и зашибить.

Дальше мой попутчик посмотрел на меня и, смущаясь, спросил, нельзя ли ему взять с собой волчка. Я поинтересовался, что за волчок. Парнишка пояснил, что по осени с отцом ходил на охоту. Тот волчицу подстрелил.

Погрузили её на подводу, а тут послышался писк. Оказалось, маленький слепой волчонок забился под куст и от страха заскулил, едва слышно было.

Хотели и его прибить, но уж больно мал был зверь. Пожалели, забрали домой, выкормили. К зиме подрос, привязался к людям. Как домашняя собака стал.

– Так как, барин, можно я за ним сбегаю?

– Так и быть, беги, – разрешил я, подумав, что в дороге всякое может случиться и помощник, хоть и зверь, лишним не будет.

Вскоре Митяй вернулся, за ним бежал чёрный с серыми подпалинами щенок, больше похожий на собаку, нежели на дикого зверя. Так мы и отправились вчетвером. Я со своим котом и мальчишка с диким зверем. К моему великому изумлению кот подружился с волком, и они во время привалов старались держаться вместе. Волчонку в силу своей молодости хотелось играть, и он не раз пытался вовлечь в свои забавы кота, но тот показал, что ему больше дорог покой, но друга не обижал.

Прошёл день и на ночь мы расположились на закрытой от ветров лесной поляне. Волчонок с котом обследовали близлежащую территорию и, вернувшись, легли у костра. Накормив животных, поели сами и приготовились ко сну. Первым лёг Митяй, я остался дежурить. Ближе к утру разбудил мальчишку, подкинув дров в костёр, устроился на отдых. Сон пришёл сразу, сказалась усталость прошедшего дня. Не знаю, как долго я спал, но разбудил меня лай волка. Открыв глаза, не успел увернуться от удара вилами. Вскочив на ноги, огляделся. К нашей стоянке подходили люди, человек пять мужчин.

– Ну, что, барин, – поделиться бы надо, – начал один из них, – вишь, конь у тебя справный, харч, как погляжу, тож имеитси. Не жирно ли одному будет?

Я поискал глазами Митяя. Тот сидел неподалёку, вытирая разбитый в кровь нос. Я попытался выхватить шпагу, но не успел. Сильный удар по голове свалил меня с ног. Очнулся уже привязанным к дереву. Рядом сидел и мой спутник. Волчонка с котом нигде не было. Разбойники расположились вокруг костра и что-то готовили из наших припасов. Голова болела страшно, хотелось пить, но я не мог даже пошевелить рукой. До меня донёсся разговор двух мужчин, сидевших ближе всего. Говорили они, как я понял, о нашей дальнейшей судьбе. Главарь предложил оставить нас в лесу. Свидетели им были не нужны, а так волкам корм будет, и душегубства не произойдёт.

Другие же предлагали прирезать, так на всякий случай. Ещё я понял, что тати решили переночевать у костра и лишь на следующий день отправиться в путь. Что же, видимо, пришла пора прощаться с жизнью, только вот мальчишку жаль, ничего повидать на своём веку не успел. С приближением сумерек разбойники стали обустраиваться ко сну, выставив охрану, но и те, приняв горячительного, вскоре захрапели. Я попытался развязать путы, но сил не хватало, крепко связали, да и раненая рука плохо слушалась. Внезапно в темноте я разглядел два жёлтых огонька. Ну, вот и всё – волки. Я стал читать молитву и тут почувствовал, что мне в руку кто-то ткнулся. Из-за дерева показался волчок, за ним – кот. Поглядев на нас, звери принялись зубами разматывать верёвки. Вскоре я уже смог освободиться от пут и помог волчку развязать Митяя. Вот ведь, паршивцы, прятались где-то, а про нас не забыли. Прибежали, спасли! Митяй, потрепав волчка по загривку, отправился за лошадьми. Хорошо, что их не стали развьючивать, все наши вещи, за исключением съестных припасов, оказались на месте. Отойдя подальше, постарались как можно быстрее отъехать от опасного места.

Вскоре выехали на наезженный тракт. Вдалеке показались огни. По всей видимости, рядом находилась какая-то деревня. Туда-то мы и направились.

Действительно, минут через сорок мы выехали на околицу. Огни, которые мы заметили, оказались кострами, возле которых разместились ночные сторожа.

Увидев нас, они схватились за вилы. Однако, разглядев, что мы никакой опасности не представляем, успокоились. Митяй, подъехав ближе, попытался разузнать, нельзя ли где переночевать. Один из мужиков вызвался нас проводить. Подъехали к большому добротному, явно не крестьянскому дому.

Нам сказали, что здешняя барыня, всегда готова приютить гостей. Постучав в дверь, наш сопровождающий объяснил, показавшейся в дверях женщине, кто мы такие и что нам нужно.

– Сейчас, только тулуп накину, а вы пока коней-то распрягайте и в конюшню, – она куда махнула рукой, видимо туда, где находилась та самая конюшня.

Я попытался соскочить с коня, но тут земля поплыла у меня из-под ног, и я провалился в пустоту».

– Вот видишь, снова твой предок головой двинулся, к тому же крови, видимо, много потерял, – закрывая дневник, констатировала я неприятный факт, – не долечился, бедолага. Вот опять и прихватило. Да, Жэка, невезучий тебе дед попался! Ладно бы сам угробился, а то и тебя, горемычную, за собой тянет.

– Маш, – подруга выхватила у меня дневник, – мне показалось, что там ещё что-то написано.

– Не было там больше ничего. Смотри, – я распахнула блокнот и ахнула от удивления. Действительно появилась надпись, которой я не видела, когда закрывала дневник.

– Посмотри, что там? – попросила Женевьева.

– Слушай, тут совсем другой почерк, не твоего прадеда, – я сунула блокнот подруге.

– Действительно, не его рука. Читай!

«Я успел подхватить барина, но удержать его не удалось. Опустив того на землю, побежал к дому за помощью. Видимо, господин Поль ещё не совсем оправился от болезни, да и не привык он к нашим зимам. Простыл, видать.

Только бы не умер. Авось, всё и уладится! Появилась та самая старушка, которую мы уже видели. Заметив, что мой спутник лежит на снегу, метнулась в дом и вскоре появилась в сопровождении высокого мужчины, подхватившего барина как пушинку и унёсшего в дом.

Прошло три дня, но Поль так и не пришёл в себя. Кот не отходит от его кровати. Приезжал доктор и сказал, что дела плохи. Нужно готовиться к худшему. Я останусь с господином, чтобы ни случилось. Домой, уж точно, не вернусь. Хорошо, что грамоте обучился у нашего дьячка. Буду продолжать дневник.

Пошли пятые сутки, барин всё такой же бледный, еле дышит. Помог обмыть его. Худющий какой, аж жуть берёт. Покормить бы как. Жаль, хороший человек. На шее у него обнаружился медальон с портретом женщины. На кого-то она похожа? Потом понял, что это наша барыня, к которой мы и направлялись. Дни идут, а господин Поль лежит как неживой…».

На этом записи оборвались.

– Нет ли там ещё чего? – заглянула в дневник Женевьева.

– Вроде всё, – ответила я и, взглянув на подругу, удивилась изменениям, произошедшим с ней. Та побледнела, осунулась, под глазами обозначились тёмные круги.

– Что с тобой?

– Мне что-то нехорошо, – ответила она и повалилась на подушки.

И тут до меня дошло, что моя подруга не случайно почувствовала себя плохо.

Мы своим появлением в прошлом изменили ход истории, пусть только в отдельно взятом случае. Из-за нас Полю не раз доставалось и, причём всё время по одной части тела, отвечающей за умственную деятельность.

Доигрались, значит. Не дай бог, у Жэкиного предка в этой самой мыслительной части что-нибудь переклинит, тогда он может и богу душу отдать. Если это случится, то вместе со смертью своего родственника уйдёт в небытие и его прямой потомок, то бишь моя подруга.

Заметив, что Женевьева уснула, прошла к Василине с Александрой, которые что-то обсуждали в холле, и без колебаний вывалила на них все свои сомнения. Александра ничего не поняла, а вот Василина призадумалась и заявила, что было бы неплохо вернуться назад, а там найти Поля и, постараться спасти его, тогда и у Женевьевы дела пойдут на поправку. Слова-то хорошие и нужные, но как их претворить в дело?

– Я думаю, следует проникнуть в заброшенную усадьбу, – оторвала меня от размышлений Василина, – что-то мне подсказывает, что там кроется разгадка нашего возвращения. Вот завтра с утра и отправимся. Пусть Женеьева за ночь сил поднаберётся.

Спасти Женевьеву или путешествие в стольный град

С таким доводом трудно было не согласиться. Впрочем, с утра ничего предпринять не удалось: начались конкурсные прослушивания.

Пришлось принять участие в конкурсе и уже к одиннадцати мы освободились. Разбудили Женевьеву и решили немедленно выдвинуться в путь. Не успели мы пройти и сотню метров, как меня пронзила мысль, не дававшая покоя всю ночь.

– Стойте, – крикнула я.

Все замерли в удивлении.

– В чем дело? – поинтересовалась Василина.

– Я тут подумала, ведь нам следует найти деда Женевьевы, а он болен. Следовательно, потребуются лекарства и нам следует найти аптеку, чтобы закупить всё необходимое.

– А как мы узнаем что нужно? – поинтересовалась Женевьева

– Будем брать наугад. Чем больше, тем лучше.

Пришлось вернуться назад. При санатории обнаружился аптечный пункт, где мы и затарились по полной программе. Затем, преодолев лесные заросли, подошли к намеченной цели.

Сани с зимней одеждой стояли там же, где мы их и оставили. Переодевшись, направились к усадьбе, которая почему-то, несмотря на яркий солнечный день, выглядела угрюмо. Рабочих, занятых на реставрации, поблизости не наблюдалось. Что же, тем лучше, никто не помешает. Мы вошли через центральный вход и спустились в подвал, где, по нашему мнению, должен был находиться портал в прошлое.

– Идите за мной, – скомандовала Василина, – я помню то место, где был заперт отец Александры.

Действительно, вскоре мы остановились перед решёткой, отделявшей одну часть подвала от другой. В центре виднелась небольшая дверца.

– Ну что, рискнём? – повернувшись к нам, спросила Василина, и смело отворила дверцу. Вспышка, и женщина исчезла. Ура, сработало! Я поспешила следом, за мной остальные. Полумрак сменился на полный сумрак.

Чувствовалось, что в подвале, кроме нас, есть кто-то ещё.

– Стойте на месте, – скомандовала я, – у меня, кажется, завалялся фонарик.

– Что такое фонарик? – поинтересовалась Александра.

– Не бери в голову. Лучше стой на месте.

– Кто здесь? – послышался мужской простуженный голос.

Мне удалось обнаружить искомый аппарат, и тусклый свет вырвал из темноты лицо мужчины.

– Семён, слава богу, – воскликнула Василина, – мы нашли тебя.

Недоумённо поглядев на женщину, Семён заметил дочь.

– А тебя, каким ветром сюда занесло, пигалица?

Александра замялась. А затем, скромно потупив глазки, заявила, что, мол, искала пропавшего родителя.

– Бежать отсюда надо, – мудро заметила Василина, – и как можно скорее. Дело у нас образовалось неотложное.

– Что случилось? – поинтересовался Семён.

– Выберемся, узнаешь.

– Выбраться – проблема. У входа двое дежурных. Ещё кто-то есть в самом доме. Сколько их, не знаю, – остудил наш пыл Семён.

– Будем действовать напролом, – предложила я.

– Как это? – заинтересовалась Василина.

– Будем брать врага голыми руками, испробуем элемент неожиданности.

– Что для этого потребуется? – спросила Александра.

– Объясняю. Стражники думают, что у них под опекой находится один лишь мужчина. Так?

– Вроде да, – согласились со мной

– Тогда слушайте. Как вы думаете, какой будет реакция охраны, если они обнаружат в камере ещё несколько человек?

Все примолкли, обдумывая мои слова.

– Мне кажется, что они удивятся, – подумав, высказалась Женевьева.

– Удивятся, это слабо сказано. Они должны выпасть в осадок. Думаю, всем светиться не следует, – продолжила я развивать свою мысль.

– Как это светиться? – заинтересовался Семён, – вы что, можете загореться?

– Забей!

– У меня нет молотка, и что нужно забить?

– В общем и целом, не обращай внимания. Я выступлю в качестве приманки.

Остальные спрячутся. Семён позовёт охранников и скажет, что девушке, то есть мне, что-то нездоровится и ей требуется врач.

– Пока ничего не понятно, – остудил мой пыл Семён.

– Объясняю ещё раз. Семён кричит охранникам, что в камере заболела девушка. Естественно, они заинтересуются. Ведь он должен находиться, по их мнению, совершенно один и никой девушки в камере просто быть не может. Прибегают стражники и видят, что на полу лежит красна девица, то бишь я собственной персоной. Как вы думаете, что они предпримут?

Правильно, откроют дверь и войдут внутрь, чтобы выяснить, откуда появилась новая узница. Вы в это время, вооруженные чем-то прочным и крепким, бьете сзади охранников по головам и мы на свободе.

– Хорошо сказано, теперь бы сделать, – засомневался Семён.

– Ладно, унывать не стоит. Ищем камни, палки, кирпичи. Вооружаемся! – скомандовала я.

Все разошлись в поисках инструмента для нанесения увечий. Минут через пять у каждого в руках оказался предмет, подходящий для нанесения удара по вражеским головам.

Пока все занимали места поблизости от входа, я попыталась принять наиболее выгодную для созерцания позу. Когда всё было готово, Семён стал кричать и звать охранников, чтобы прояснить ситуацию с внезапно оказавшейся в камере дамой. Стража не заставила себя ждать. Сначала появился один небритый субъект, который, увидев лежащую на полу, женщину, крякнул с досады, потёр рукой бороду, покрутил головой и сказал нечто, не поддающееся переводу на нормальный русский язык. Постояв с минуту у входа, развернулся и вскоре вернулся с напарником.

Посовещавшись, они решили открыть темницу и проверить, что могло произойти. Едва решётка была открыта, а мужчины вошли внутрь, Женевьева со всей своей мощи нанесла удар по голове, оказавшемуся ближе всех мужчине, немалых размеров кирпичом. Охранник кулём свалился на пол.

Второй, увидев что-то неладное, попытался выбежать, но был задержан Василиной и Александрой. Уложив два бездыханных тела подальше от входа, чтобы их не было видно, мы незамедлительно покинули место заточения. Где-то в глубине дома слышались голоса, но проверять, кто там, что-то не захотелось. Потихоньку выскользнув из дома, мы добрались до оставленных в лесу саней. Александра привела откуда-то своего вороного.

– Опять гусарствовать собралась, – с укоризной бросил Семён, обращаясь то ли к нам, то ли к дочери, – совсем от рук отбилась, – с грустью в голосе сказал он, – отца родного слушать не хочет.

Александра фыркнула, но ничего не ответила. Тем временем мы расположились в санях и под управлением Семёна тронулись с места. Пока суд да дело, я рассказала ему о том, что удалось прочитать в дневнике, и поинтересовалась, есть ли тут неподалёку какая-никакая усадьба, где может находиться предок Женевьевы, у которой после всплеска активности опять наступило ухудшение.

Семён подумал, а затем заявил, что вроде бы знает о каком поместье шла речь.

–Есть тут неподалёку имение, бывал я там. Лечил местную дворню. Вот туда сейчас и поедем. Ехать нам вёрст шесть-семь. Часа через два на месте будем.

Замела позёмка, похолодало. Разговор дальше не клеился. Каждый погрузился в свои мысли. Я и не заметила, как задремала. Александра спешилась и забралась к нам в сани.

Так мы и добрались до места. Уже совсем стемнело, но челядь ещё не отошла ко сну и о нас доложили. Вскоре мы сидели в тёплой гостиной, и пили чай с пирогами. Я поинтересовалась, где находится больной француз. Меня проводили на второй этаж, где в одной из комнат поместили Поля.

– Уж мы и нечаем, что барин поправится, – шепнула нам дворовая девка, выделенная в помощь, – со дня на день ждём, что отойдёт, сердешный. Жаль, такой справный, молодой, красавец, только худой уж больно. Его бы подкормить, справный мужик выйдет. Хоть сейчас под венец. Ан нет, видно господь забрать к себе задумал.

Дверь отворилась, и я увидела бледного мужчину, лежащего на кровати.

Казалось, он не дышит. Приглядевшись, заметила, что ошибаюсь.

– Позови моих спутников, – приказала девушке.

– Так молодые барыни уж в покои к себе ушли. Одной что-то худо совсем стало, вот вторая и повела её почивать, – ответила та, – только барин да старая барыня ещё бодрствуют.

– Так вот их и зови.

Девушка убежала, а я подошла к кровати. Действительно, как говорится, краше в гроб кладут. Поль выглядел настолько плохо, что я засомневалась, дотянет ли он до утра. Послышался скрип половиц и в комнате появились мои спутники. Семён ту же направился к больному, пощупал пульс, потрогал лоб и заявил, что дело плохо, не жилец мол.

– Ничего, ничего, – возразила я, – ещё поборемся. Василина, доставай покупки.

Лечить будем. Может, что и выйдет.

– Семён, попросите найти большую палку с перекладиной, а также добудьте верёвку.

Мужчина ушёл выполнять моё распоряжение, пожав в недоумении плечами.

Сума сходят!

Я тем временем приготовила капельницу с физраствором, Василина освободила руку Поля для инъекции. Вернулся Семён с палками и верёвкой.

Кое-как объяснив ему, что следует делать, закрепили пузырёк с лекарством, ввели иглу в вену и процесс, как говорится, пошёл. Поль еле слышно вздохнул. Теперь только ждать. Просмотрев всё приобретённые нами, решили сделать после капельницы пару уколов. Думаю, не повредит.

Прошло около часа, прежде чем ёмкость с раствором опустела. Я, как самая опытная, сделала уколы, и мы оставили Поля на попечении служанки.

В гостиной нас встретила хозяйка имения, дама лет пятидесяти. Вскоре спустились Александра с Женевьевой, которая выглядела не лучшим образом. Я спросила, почему та не спит. Подруга, шатаясь от слабости, тяжело опустилась на стул, вздохнула и заявила, что пришла узнать, как дела у Поля.

– Что с вашей подругой? – поинтересовалась хозяйка.

Я ответила, что та простудилась в дороге и вот теперь чувствует себя не совсем хорошо.

– Извините, что принимаю вас по-простому, – продолжила она, разливая чай, – слава богу, хоть вы принесли какую-то надежду на излечение этого странного француза, которого привезли ко мне в усадьбу. Не важно, что басурманин, но ведь человек. Молодой совсем. Все мои дворовые девки невесть чего себе навоображали. Замуж за него собрались. Говорю, не для вас, так те всё бегают, посмотреть, как он там. Слёзы тайком вытирают. Жалко, если умрёт.

Ему бы жить да жить. С ним и парнишка остался, слуга его. У меня живёт на конюшне. От барина ни на шаг не отходит. Да толку-то что, тот лежит, сердечный, бледный весь, еле дышит. Мы уж и домовину заготовили. Со дня на день ждали, что богу душу отдаст. Ан нет, всё за жизнь держится.

А вы садитесь, садитесь. Чайку откушайте с вареньем. Сейчас велю погреть чего, перекусите с дороги.

Внезапно дверь распахнулась и в комнату влетела служанка, которая осталась с Полем.

– Ты чего врываешься, Дунька, не видишь, гости у меня, – отчитала служанку барыня.

– Так чего я, – затараторила девушка, – я ничего. Только вот барин-то, который больной, глаза открыл и на меня так зыркнет, что спужалась. Вот!

– Чего испугалась, раз барин очнулся?

– Так я и говорю, зыркнул на меня.

– Зыркнул, но не съел ведь.

Все поднялись из-за стола и поспешили за Дуней. Едва мы вошли в комнату, где находился Поль, как тот, взглянул на нас и едва слышно прошептал:

– Женевьева! – и снова потерял сознание.

Уже хорошо. Значит, наше лечение пришлось кстати. Если очнулся, дело пойдёт на лад.

Женевьева попыталась подойти ближе, чтобы разглядеть родственника.

Пришлось дать ей отпор.

– Слушай подруга, – отодвинув негодующую Женевьеву, – тебе сколько раз говорить, не лезь ближе километра к своему деду.

– Это ещё почему? – возмутилась та, – всё-таки родственник и довольно близкий.

– Что ты имеешь в виду? Близкий потому, что находится поблизости от тебя?

– Родная кровь всё же! – захныкала Женевьева, – дай хоть глазком взглянуть.

– Ладно, полюбуйся в последний и раз и адью, – милостиво разрешила я.

– Машка, ты жестокая. Не думала, что так можешь.

Женевьева подошла к кровати, посмотрела на Поля, вздохнула.

– Ишь, как исхудал. Бедненький ты мой родственничек!

– Нам теперь этого бедного родственничка лечить и лечить. Моли бога, чтобы не попасться ему на глаза.

– А что в этом плохого? – возмутилась Женеьева, – подумаешь, увидит меня. Я ему всё так сразу и выложу, мол, правнучка твоя единокровная.

– Ты, что совсем сбрендила? – рассердилась я, – выложить такую информацию неподготовленному человеку. Да ты что? Он уже не в первый раз получает по голове. Мозги у него и так, я думаю, сдвинулись с насиженного места, а тут ты со своим, здрасте, я ваша тётя.

– Не тётя, а праправнучка, – перебила меня подруга.

– Не одна ли разница? После такого признания у Поля шарики за ролики заедут, и пиши-прощай. Упекут в дурку.

– Здесь дурок нет, – бросила Женевьева, недовольно хлопнув дверью.

Придётся поговорить с ней попозже, если не понимает. Тут вся натура моей подруги, если что вобьет себе в голову, то и кувалдой не выбить. Пусть остынет. Тут я вспомнила, что с Полем был какой-то мальчишка, и велела позвать его, пусть посидит с барином, приглядит, если что. Для этого его с Полем и направили. Минут через десять в комнате появился парень лет четырнадцати-пятнадцати, одетый в тулуп. Поклонился, поздоровался, узнал, зачем звали.

Я объяснила, что его хозяин пришёл в себя и сейчас спит. Мальчишка заметно обрадовался, перекрестился и подошёл к кровати.

– Я тут, барыня, с ним посижу, пригляну коли что.

– Тебя как зовут? – поинтересовалась я. Мальчишка мне понравился своей искренностью.

– Митяем кличут.

– Дмитрий, значит. Расскажи, как ты оказался с ним.

– С барином-то? – переспросил он.

– С ним самым.

Мальчишка сказал, что его направили сопроводить Поля в Петербург. Так он и поехал, а когда барин заболел, то с ним и остался, чтобы приглядывать и всякое такое.

– Ладно, – рассеянно кивнула я, – сиди пока здесь, я пойду, отдохну. Если что, зови.

– Не волнуйтесь, позову, а то как же.

Успокоившись, отправилась к себе в комнату. Там меня ждала сердитая Женевьева, которая уже выглядела гораздо лучше.

– Ага, явилась, – без предисловий начала та.

– Постой, объясни, в чём дело?

– Как в чём? Узурпаторша, вот ты кто! Не даёшь общаться с собственным дедом!

– Ну, во-первых не с дедом, а далёким прапрадедом, а не даю для твоей же пользы. Вспомни, как он среагировал, когда увидел тебя в первый раз?

Женвьева погрустнела.

– То-то же! С того самого раза всё и началось. Давай, вспоминай, как записи в дневнике изменились, как твой ненаглядный родственник стал из одной передряги попадать в другую. Вспоминай, вспоминай, как тебе приплохело, когда твоего пра в очередной раз по голове огрели. Что молчишь? Ты бы видела себя. Сидела, сидела и вдруг на кровать завалилась. Вся побледнела, щёки ввалились, под глазами синие круги нарисовались. Я уж думала, всё, хана тебе пришла, отбегалась подружка! Ан нет, сделали Полю пару укольчиков, он и очнулся, а за ним и ты в норму пришла. Смотри, подруга, в следующий раз можем не успеть. Не забывай, нам срочно нужно женить твоего дедулю на некой мадам Александре. Вот и думай, что лучше, вновь Поля во все тяжкие вовлечь или довести дело до логического завершения. Да, как там её фамилия?

– Чья?

– Жэка, ну ты и тупая. Девки той, на которой твоего дражайшего предка должны женить.

– Григорьева вроде бы.

– Так что, давай искать женщину по имени Александра и с непростой русской фамилией Григорьева. Помнится, в дневнике говорилось, что его друг Шарль оставил Поля на попечении этой самой дамы, но, благодаря нашему вмешательству, этого не произошло, да и сам Шарль куда-то запропастился.

Возможно, и наша невеста отправилась невесть куда и следует искать её в другом месте. Как ты думаешь, какое самое безопасное место на данный момент в России?

Женевьева призадумалась.

– Думаю, Петербург и ближайшие к нему окрестности.

– Правильно думаешь. Теперь наша дорога будет лежать именно туда. Вот подлечим Поля и вместе с ним в столицу.

– А как же я? Он же может меня узнать.

Наконец-то, дошло!

– Ничего, придумаем чего-нибудь. А теперь, давай спать. Утро вечера мудрее.

Утром нас ждала хорошая весть: Поль окончательно пришёл в себя. Мы продолжили лечение, и наш больной пошёл на поправку. Женевъева, как мы и договорились, старалась держаться подальше от своего родственника, хотя любопытство иногда и зашкаливало. Митяй оказался парнем сообразительным и, что самое удивительное для того времени, грамотным.

Как это ни покажется странным, но он привязался к Полю и видел, скорее всего, в нём не барина, а старшего брата. Я начала учить мальчика французскому, и результаты обучения превзошли мои самые смелые ожидания: уже через десять дней тот начал довольно сносно, хотя и с заметным акцентом, изъясняться на языке Вольтера, чем порадовал и одновременно удивил Поля. Мне показалась, что и Поль стал испытывать по отношению к Митяю более тёплые чувства. И вот наступило время, когда Жэкин предок поднялся на ноги и самостоятельно совершил небольшую прогулку. Собравшись за ужином, решили, что вскоре можно будет отправиться в Петербург навстречу с неизвестной нам барыней, которая, по словам Поля, была так похожа на Женевьеву, ту, французскую. В один из ясных солнечных дней всё было приготовлено к отъезду.

Местная барыня, приютившая Поля, снабдила нас всем необходимым в дорогу и мы, попрощавшись, отправились в путь. Александра и Семён верхом. Поль с котом на отдельной повозке, а мы разместились в конце нашего небольшого обоза на санях, закутавшись в шубы. Митяй отправился с нами. Волчок, к его изумлению, почему-то покружив вокруг обоза, завыл, поджал хвост и убежал. Не к добру это! Однако ехать всё же надо. Как нам объяснили, добираться до Петербурга придётся дня три-четыре. Это как повезёт, если в дороге не случится никаких неприятностей. Будем надеяться на лучшее. Первый день прошёл без происшествий. Заночевали в деревеньке, попавшейся по дороге и не особо пострадавшей от нашествия французов.

Поль уже довольно сносно говорил по-русски, и мы выдавали его за прибалтийского немца. К французам отношение пока было не особо тёплое, могли ненароком и пришибить. Лошадей распрягли, задали корм, а сами приняли приглашение отужинать. После ужина, располагаясь ко сну, я услышала стук в дверь. Интересно, кого там принесло? На пороге виднелся взволнованный Митяй.

– Барыня, – начал он без предисловий и политесов, – поговорить бы надо.

– Ну что же, идём. Мы вышли в сени.

Оглядевшись, мальчишка схватил меня за руку и оттащил в самый тёмный угол.

– В чём дело? – зашипела я, не понимая всей этой таинственности.

Митяй, убедившись, что рядом никого нет, начал:

– Я тут ходил лошадей проведать.

– Ну как проведал? Раз надо было проведать, ты и проведал, а зачем из этого тайну делать?

– С лошадями пока всё в порядке.

– Почему пока?

– Я заметил на конюшне странного мужика. Явно не из дворовых. Увидев меня, тот метнулся к выходу и бегом со двора. Как бы чего худого не удумал.

Я вот, что думаю, из шайки он из какой. Приглянулись им наши лошадки.

Надо завтра быть начеку.

– А ты, случайно, не ошибся? Может староста кого послал на конюшню?

– Да нет, не ошибся. Точно этого мужика встречал и не в этой деревне.

Сначала подумал, что мне привиделось, но именно его я видел несколько раз по дороге сюда. Боюсь, утром нас ждёт засада.

– Ладно, успокойся, иди спать. Завтра что-нибудь придумаем.

Митяй поспешил уйти, а я осталась размышлять над его словами. Неужели на нас могут напасть? Допустить этого нельзя. Поль слишком слаб, чтобы вновь попасть в передрягу. Спасать его надо, спасать, а вместе с ним и Женевьеву. А сейчас спать, спать. Голова совсем ничего не соображает. Может, с утра что-нибудь придумается. Успокоенная этой мыслью, я отправилась почивать, хотя внутренний голос пытался сказать мне о грядущей опасности. Честно говоря, постоялый двор, где мы остановились, не вызвал у меня чувства тревоги.

Самый обычный приют для странников.

Ночь прошла спокойно. Утром, позавтракав, собрались обсудить наше дальнейшее путешествие. Я рассказала о подозрениях Митяя. Мужчины как-то странно отреагировали на мои слова и заявили, что мальчишке привиделось, а нам пора выезжать.

В конюшне ждал первый сюрприз: исчезли лошади. Митяя также нигде не было видно. Зря вечером не разбудила спутников. Теперь что делать? Не идти же пешком. Тут я почувствовала, что кто-то дёргает меня за платье.

Оглянувшись, заметила кота, который тянул меня к выходу.

– Отпусти, – как будто зверь мог понять. Кот перестал терзать подол и, повернувшись, посеменил к сараю, видневшемуся чуть вдали от постоялого двора. Чего это он? Однако Тимофей, поняв, что за ним никто не следует, вернулся и вновь схватил меня за подол, потянув за собой. Пришлось пойти.

Я даже никого не успела предупредить. Вслед донеслось:

– Мария ты это куда направилась? Лошадей искать надо.

Меня догнала Василина.

– Да вот котик куда-то тянет, – указав на зверя, пытавшегося открыть створку двери, ответила я.

– Странно, – подёргав запертую дверь, задумалась Василина, а затем крикнула, – Семён, неси топор. Дверь открыть надо.

Вскоре появился мужчина с инструментом в руках.

– Руби замок.

Засов слетел, и мы вошли внутрь. Сарай как сарай, ничего особенного. Таких сотни. Впрочем, кот, не задержавшись, подбежал к задней стене и стал лапами раскидывать сложенное там сено.

– Поможем зверюге, – скомандовал Семён.

Раскидав сено, обнаружили на полу Митяя с кляпом во рту и связанного по рукам и ногам. Слава богу – жив! Развязав мальчика, стали расспрашивать, что случилось. Отдышавшись, тот сообщил, что ночью ещё раз решил проверить лошадей и наткнулся на трёх мужиков, пытавшихся вывести их со двора. Воришки, заметив мальчишку, приложили того по голове, связали и отнесли в сарай, где спрятали, чтобы подольше не нашли. Хорошо, что кот каким-то чутьём обнаружил, а то замёрз бы пацан.