Текст книги "Троянская война (СИ)"

Автор книги: Сергей Бунтовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Как бы моим духом ни владел гнев, я слушаю божественную волю, ведь тем, кто послушен богам, и боги охотно внимают.

Успокоенная богиня исчезла, а Ахилл, раз уж ему было запрещено взяться за оружие, отвел душу, вволю обложив ванакта всеми известными ругательствами. Под ухмылки стоящих кругом воинов Агамемнон был вынужден выслушать о себе немало интересного. А выговорившийся герой напоследок пообещал, что хоть и не будет защищать свою добычу с оружием в руках, но с этого момента больше не вступит в бой, как бы ни теснили ахейцев троянцы.

Не остался в долгу Атрид, и долго еще ругались бы вожди, если бы не взял слово Нестор Пилосский. Старик, переживший уже два поколения людей, попытался погасить спор, взывая к разуму воинов и предлагая им помириться. Понимая, что ругаясь прилюдно, выставляют они себя на посмешище, распустили цари собрание.

Агамемнон вернул Хрису дочь и забрал Брисеиду у Ахилла, тот же со своими воинам удалился в свой лагерь и больше не участвовал в жизни ахейского войска.

Оскорбленный и чувствующий себя униженным Пелид в одиночестве отправился на безлюдный морской берег, где воззвал к своей матери. Жгло его душу решение ванакта, но больше всего оскорбляло его то, что никто из присутствовавших при этом царей не вступился за правду.

Фетида не замедлила явиться на зов сына. Легким облаком вышла она из воды и предстала перед ним в человеческом образе. Видя страдания сына, обратилась бессмертная к герою:

– Какая печаль посетила твое сердце? Не скрывай, расскажи все матери.

Долго говорил Ахилл, рассказывая о своих подвигах и нанесенной ему обиде. Пришла ему мысль, как может помочь ему мать и посрамить Агамемнона. Просил он Фетиду обратиться к самому Зевсу, чтобы тот помогал в предстоящих боях троянцам до тех пор, пока не загладит ванакт свою вину перед Пелидом.

– Пусть разгромит Гектор чванливого микенца, пусть гонят троянцы ахейцев вплоть до их кораблей, чтобы осознали все наглецы, как беспомощны они без Ахилла. Пусть прочувствует Агамемнон, как ошибся он, обесчестив храбрейшего из ахейцев.

Согласилась мать помочь, но просила Ахилла за это совершенно воздержаться от участия в боях. Так герой и поступил. Оставался он у своих чернобортых кораблей и не появлялся за пределами мирмидонского лагеря. Не посещал он военные советы и пиры, оставались его воины в палатках, когда шли бои.

Фетида же на Олимпе молила владыку богов исполнить ее просьбу. Долго не хотел Зевс соглашаться, понимая, что это приведет к ссоре с его царственной супругой, которая сочувствовала ахейцам, однако в конце концов уступил.

Не прошло появление Фетиды на Олимпе незамеченным. Догадалась Гера, о чем могла просить морская богиня громовержца. Набросилась она на супруга с упреками:

– Избегая меня, в тайне любишь ты принимать решения. Никогда ты не посоветуешься со мной, никогда не раскроешь своих мыслей и планов! Или я тебе так докучаю расспросами, что избегаешь меня? Или я плохое посоветую? Вот боюсь я, что сегодня обманула тебя среброногая Фетида, убедив ради ее сына погубить множество достойных мужей! Неужели ради ее благодарности пойдешь ты на это?

– Все ты замечаешь, все узнаешь! – проворчал помрачневший Кронид, – если я так поступаю, значит мне это угодно! И не вздумай перечить! Сиди и молчи, когда я вершу свою волю! Если же противиться мне захочешь, то не спасут тебя от моего гнева и все боги неба и океана!

Знала Гера, что скор на расправу Зевс, и испугалась угрозы. Замолчали и другие боги, хоть и не все поддержали решение владыки. Кронид же стал думать, как выполнить обещание.

Прежде всего, нужно было заставить врагов сойтись в большом открытом сражении, а в последнее время ахейцы предпочитали вести осаду, не устраивая кровопролитных штурмов. Ведь утомились воины за долгие годы и уже не горели желанием рисковать своими жизнями.

Поэтому послал Зевс Агамемнону лживый Сон-Гипнос, внушая, что теперь падет Троя, так как все олимпийские боги сошлись на этом мнении.

Поверивший видению-обману, был твердо уверен ванакт, что наконец-то завоюет Трою. Ранним утром, облачившись в парадные одежды и взяв в руки царский скипетр, пошел Атрид по лагерю, поднимая бойцов и вождей.

Созвав достойнейших на совет, объявил Агамемнон о бывшем у него ночью вещем сне и повелел строить войска для битвы. Зная, что войско устало, решил Агамемнон взбодрить воинов. Притворно предложил он всем плюнуть на перенесенные страдания и возвращаться домой, надеясь, что из гордости и алчности откажутся от такого предложения воины.

– Да, будет стыдно нам бежать, когда на каждого троянца приходится по десятку ахейцев, но зато все целыми и невредимыми вернутся к женам и детям. Пусть поколения греков стыдятся бесполезного похода своих предков, но вы сможете увидеть родные дома, – говорил он.

Думал ванакт, что возмутятся этим трусливым предложением ахейцы и потребуют вести войну до победы. Однако произошло все наоборот. Радостно кинулись к кораблям воины, стремясь поскорее отправиться на родину. Так бы и закончилась война, но слетела Афина в лагерь, нашла Одиссея, и вдохновленный богиней царь Итаки стал останавливать бегущих воинов.

Встретив у кораблей царя или знатного воина, говорил Одиссей:

– Что с тобой приключилось? Разве ты трус, чтобы бежать с войны? Вернись в лагерь и успокой своих воинов. Мы же не знаем, что на уме у Атрида. Скорее всего, он просто испытывает нас. Выявив трусов, ванакт с ними жестоко расправится для примера другим.

Но не только словами возвращал Одиссей на совет воинов. Некоторым наиболее стремящимся уплыть ахейцам досталось царским жезлом по голове и спине.

Тем же, кто громче всех кричал и звал войско домой, резко и грубо закрывал он рты.

– Кто ты такой, чтоб кричать и командовать! Иди на свое место и слушай, что решат те, кто получше тебя! Ты ни в бою, ни на совете никогда не играл никакой роли, так что молчи! Не тебе принимать решения! Есть у нас царь, и он один имеет право повелевать! – прокричал Одиссей в лицо одному. Обозвал трусом другого, и постепенно стали успокаиваться воины.

Присоединились к Одиссею другие вожди, и сообща смогли они вернуть разбежавшихся ахейцев на место общего собрания. Приняла Афина образ вестника и стала рядом с Одиссеем, а он взял слово.

Все свое красноречие проявил сын Лаэрта, убеждая слушателей в том, что нельзя возвращаться в Элладу без победы. Приводил он разные аргументы, возбуждая алчность и честолюбие, гордость и благородство и, в конце концов, добился своего.

Разгорелась в ахейцах воинственный пыл, и громогласно стали они требовать вести их на бой. Чтобы еще больше поднять дух воинов, предложил Нестор построить войско не как обычно по видам вооружения (когда лучник стоит рядом с лучником, а щитоносец с щитоносцем), а по родам и племенам, чтобы каждый бился на глазах у своих родных.

– Агамемнон, повели поступить так, и ты узнаешь, какой из вождей и какой из народов храбр, а какой труслив. Заодно и узнаешь, по воле ль богов ты не смог взять крепость или из-за трусости наших войск и незнанья военного дела, – предложил он ванакту.

Послушал его Агамемнон и повелел после обеда выступать, построившись по родам.

– Забудьте обо всем и бейтесь, герои Эллады, – кричал Агамемнон. – Не будет отдыха и передышки в кровавом празднике мечей, пока не возьмем мы город Приама! Если же кто испугается и попытается улизнуть, спрятавшись возле кораблей, то я сам такого труса казню на месте!

Затем принесли воины жертвы богам, заколов немало быков, овец и коз, мясо которых пожарили на вертелах и съели. Насытившись, облачились воины в доспехи и двинулись к Трое. Сама Афина незримо была с ними, возбуждая в сердцах отвагу. Казалась попавшим под влияние богини ахейцам битва намного приятнее, чем возвращение домой.

Огромная армия покинула лагерь и вышла в долину Скамандра. Гудела земля, когда шли блиставшие медью доспехов латники, был подобен лавине грохот боевых колесниц. Все города и племена Эллады шли в этот день в сражение, и казалось, что никто не сможет остановить ахейское войско. Один лишь Ахилл со своими мирмидонцами остался на месте, втайне желая поражения своим вчерашним товарищам.

Узнав о наступлении ахейцев, быстро вооружились троянцы и, раскрыв ворота города, смело пошли навстречу врагу, ведомые Гектором. Шли троянцы, которых возглавляли сыновья Приама, за ними выступили дарданцы во главе с Энеем. Вел в бой своих прославленных лучников Пандар. Вместе с ними шли на поле брани и многочисленные троянские союзники, пришедшие со всех земель Малой Азии. Были тут пеласги и фракийцы, киконы и пэоны, пафлагонцы и фригийцы… Говорившие на разных языках, управляемые разными царями, прибыли они на зов Приама, чтобы сбросить в море чужеземных захватчиков.

Вот сошлись лоб в лоб две армии, и начался бой. Быстро смешались отряды, и началась резня. Сломав копья, воины рубились мечами и топорами, резались ножами, обрушивали дубинки на головы врагов, а то и вовсе душили противников голыми руками или рвали зубами, дотянувшись до чужого горла. Страшная это была бойня, в которой никто не думал о защите, но каждый стремился убивать. Упавших на землю раненых в свалке затаптывали насмерть, буквально вбивая ногами в кровавую грязь.

Стал этот день звездным часом для Аякса Теламонида. Из славного рода происходил он, но витало над этой семьей проклятье вечно быть вторыми. Теламон некогда был сильнейшим из живущих, уступая в мощи одному лишь Гераклу. Немало подвигов совершил он, но только по всей Греции помнят и чтят победителя Геракла, а того, кто лишь чуть уступал герою в львиной шкуре, уже давно забыли. Обидно это было. Вот и Аякса наделили боги небывалой силой. В самых опасных местах на поле боя высился его гигантский щит, и никто из врагов не мог с ним справиться. Но Ахилл затмевал его. Так что подобно отцу был Аякс вечно вторым.

В этот же день не участвовал Пелид в сражении, и пусть и на время, но стал Аякс лучшим. Сумел он прорвать строй троянских щитоносцев, в единоборстве раскроил голову рослому фракийцу Акаманту, а после неудержимо рвался вперед, увлекая за собой ахейцев. Под этим натиском дрогнули троянцы, и начало отступать их войско.

Видя, что еще чуть-чуть – и обратятся его земляки в бегство, спрыгнул со своей колесницы Гектор и стал обходить ряды, успокаивая робких и вдохновляя уставших. Видя рядом с собой любимого вождя, воспрянули троянцы духом и сами двинулись в атаку. С новой силой начался бой, и теперь уже не выдержали ахейцы. Стремительным натиском отбросил Гектор врагов и снова выстроил по всем правилам военного искусства троянские отряды. И только убедившись, что теперь его армии разгром не угрожает, а отступившие ахейцы некоторое время не смогут атаковать, ушел из первых рядов Гектор и отправился в крепость, чтобы доложить отцу и старейшинам о ходе боя.

Наступило затишье, воспользовавшись которым воины спешили перевязать раны, напиться или просто посидеть на земле, давая отдых уставшим мышцам.

Лишь немногие, самые неугомонные бойцы из двух армий, не желали отдыха и хотели биться дальше. Они выходили на свободное пространство, образовавшееся между двумя войсками, и вызывали из вражеских рядов соперников для поединка. Одним из таких героев с ахейской стороны был любимец Афины Диомед Тидид, который, дерясь на глазах всего войска и неизменно побеждая, добивался таким образом большего уважения и славы. Выехав на колеснице вперед, вызывал он на бой любого, желающего померяться с ним силами. Сила и опыт Тидида были хорошо известны всем, так что мало кто решался сразиться с ним. Однако выехала из троянских рядов колесница с молодым воином в роскошных доспехах, покрытых чистым золотом. Рост и мышцы выдавали в бойце немалую силу, но его лицо было незнакомо Диомеду.

Это показалось странным аргосскому царю. За годы боев давно выучили друг друга герои разных народов, и появление среди них незнакомца было настоящим событием. Конечно, это мог быть какой-то безвестный простой воин, решивший получить славу, скрестив копье с царем. Однако эту возможность Диомед отверг сразу. Слишком уж заметна в облике юноши примесь божественной крови, да и доспех баснословной цены говорит о высоком статусе владельца. Воинов, способных позволить себе такое оружие, на земле не так много, и все они знают друг друга. Этого же юношу Диомед явно видел впервые.

– Уж не бог ли принял облик смертного, чтобы потешиться боем? – мелькнула мысль у Тидида.

Не то чтобы победитель Ареса боялся схватиться с олимпийцем, но лучше было заранее выяснить, с кем его свела судьба. Поэтому Диомед с достоинством приветствовал противника и, соблюдая все принятые церемонии, представился полным титулом, а затем поинтересовался именем и происхождением незнакомца. Заодно и похвалил его храбрость, сказав:

– Ты превосходишь смелостью всех, раз решился испытать удар моей длиннотенной пики, ведь до сих пор она не знала промахов.

– Своей судьбой поколения людей схожи с листвой, – с улыбкой ответил юноша, – Одни облетают и сгнивают на земле, другие весной появляются им на смену. Так и люди: одни рождаются, гибнут другие… Если же тебе действительно интересно, то мой род знают многие. Я сын славного в ликийской земле Гипполоха и внук Беллерофонта, про которого, наверное, еще не забыли в Элладе. Лишь недавно прибыл я в Трою из Ликии, чтобы помочь Приаму.

– Ух ты! – Диомед спрыгнул с колесницы, не забыв в знак мирных намерений вонзить пику в землю. – Значит не чужие мы друг другу. Твой дед двадцать дней был гостем моего деда Инея. До сих пор в моем доме стоит кубок, подаренный Беллерофонтом. Дед же тогда одарил героя драгоценным поясом. Если приведет тебя дорога в Аргос, то мой дом для тебя открыт, будь в нем желанным гостем Гостеприимство (проксения) – освященная религией традиция. Хозяин (проксен) давал кров и помогал жителю другого города, брал на себя защиту гостя от любых неприятностей и врагов, был посредником между властью своего города и чужеземцем… В свою очередь, на родине гостя проксен получал многие преимущества и пользовался аналогичным гостеприимством. Сам Зевс покровительствовал путникам и строго карал тех, кто нарушал обычай гостеприимства. Естественно, что хозяин и гость не могли воевать между собой, поэтому чтущий предков Диомед и не вступает в поединок с Главком..

Предложил Тидид Главку не сражаться между собой ни сейчас, ни в дальнейшем, а в знак возрождения древней дружбы и гордости за предков обменяться оружием.

Согласился Главк, и в знак мира пожали друг другу руки герои. Когда же стали меняться оружием, отдал Главк не только меч и копье, но еще и свой доспех ценою в сотню быков, получив взамен в десять раз более дешевый панцирь Диомеда.

В это время Гектор, прибывший в троянский акрополь, обратился к своей матери и сестрам с просьбой собрать жен и дочерей знатных троянцев и принести богам обильные жертвы, так как слишком много врагов.

– Принесите Зевсу и Афине в жертву двенадцать телят, чтобы защитили они город от ярости Диомеда. Я же иду к Парису, чтобы заставить его сражаться, – и тихо добавил, чтобы не услышала мать:

– Чтоб его земля поглотила! Появился он нам на горе.

И гнев Гектора был понятен. В то время, когда у стен города кипел бой, Парис спокойно отдыхал со своей красавицей-женой. С копьем в руке вошел рассерженный Гектор в дом Париса и в сердцах высказал все, что думал о брате, из-за которого разгорелась эта война.

– Ты прав, брат, я сейчас одеваю доспехи и уже выхожу, – ответил смущенный Парис.

Елена попыталась успокоить Гектора, беря на себя вину за отсутствие мужа.

– Он каким родился легкомысленным, таким и останется вечно, – вздохнула спартанка, – и сам он от этого страдает.

– Если сам он забыл о долге, то ты заставь его идти к нашим войскам, которые ждут своих вождей. И лучше бы ему успеть догнать меня до того, как я дойду до ворот. Я же пока зайду домой, проведать жену и сына, ведь не уверен, что смогу вернуться живым из этого боя.

И действительно, Гектор поспешил домой, однако не нашел там супруги. От служанок узнал воин, что едва стало известно, что отступают троянцы, отправилась Андромаха с маленьким сыном на башню, чтобы своими глазами видеть происходящее. Так что пошел Гектор к Скейским воротам, где и нашел супругу.

Бросилась та на грудь мужу, едва увидела его. Волнения последнего времени заставили царевну забыть о невозмутимости, и рыдала она, прижавшись к панцирю Гектора.

– Почему ты всегда бьешься в первых рядах?! Разве нет других воинов? Погубит тебя твоя храбрость! Ни сына не жалеешь, ни меня, ни матери. Что с нами будет, если убьют тебя ахейцы! – причитала она не скрывая слез.

Следом за женой к герою подошла и няня-служанка с сыном Гектора на руках. Появилась улыбка на суровом лице воина, когда увидел он младенца.

Супруга же стала уговаривать Гектора:

– Сжалься над нами и не иди сегодня в бой! Ты полководец, так оставайся на башне и оттуда руководи своими войсками. Или ты хочешь сиротою сделать ребенка, а супругу вдовою? Да и воинов своих поставь на стены, чтобы легче им было сражаться. Ведь проще не в поле биться, а разить врагов с высоких стен. Вспомни: уже трижды, греки шли на штурм крепостных стен и каждый раз были отбиты. Разбили свои лбы о троянские камни и Аякс, и Диомед с Идоменеем.

– Стены – это хорошо, но честь не позволяет мне уклониться от боя. Если я буду со стороны смотреть, как гибнут мои люди, а сам не вмешаюсь, то буду считать себя трусом, – ответил он жене. – Сколько лет бился я в первых рядах троянского войска. Своей и чужой кровью заслужил я свою славу и не хочу, чтобы сейчас она померкла. Верят мне и надеются троянцы. Когда я иду в бой вместе с копьеносцами, вдвое яростнее дерутся они. Так что я просто должен быть там! Это мой долг! Может быть, день придет, и погибнет священная Троя, но пока я жив – этого не случится.

Ответив жене, наклонился Гектор к сыну, но тот испугался блестящего шлема с конским хвостом на гребне, и, захныкав, попытался спрятаться в складках одежды своей няни. Не смогли сдержать улыбок родители, наблюдая за этим. Снял Гектор шлем и взял сына на руки. Пусть и должен был он спешить, но нашел троянский герой время поиграть с наследником, а потом, подняв его над головой, обратился Гектор с молитвой к олимпийцам.

– Зевс и великие боги! Сделайте так, чтобы сын, подобно отцу, был славен среди троянцев! Чтобы был он силен на горе врагам и властной рукой царил бы в Илионе. Чтобы когда-нибудь, видя, как с боя идет он, сказали люди: "Превзошел он отца!". Пусть невредимым и со славными трофеями возвращается он из боев, радуя материнское сердце.

Затем вернул он ребенка матери и снова обратился к Андромахе.

– Не рви ни себе, ни мне сердце! Ни один из живущих, ни робкий, ни смелый, не сможет избежать своей судьбы! Так что возвращайся домой и займись своими делами: тки, пряди, наблюдай, чтобы служанки прилежно работали. Ну а война – это дело мужчин.

Обняв напоследок жену, подхватил Гектор шлем и двинулся к городским воротам. Тут он оглянулся и увидел бежавшего к нему Париса. Даже сейчас, идя на бой, царевич откровенно красовался, позволяя всем рассмотреть себя во всех деталях. Блистали богатые доспехи, развивались вьющиеся по ветру черные волосы, тщательно уложенными складками спускался расшитый золотом короткий плащ.

– Ну как, я не сильно опоздал? – усмехнулся он, становясь рядом с братом. – Ждать меня не пришлось?

Появление на поле боя сыновей Приама завершило затишье, и троянцы, ведомые своими героями, пошли в атаку. В первый же миг доказали Приамиды, что не зря ходит о них грозная слава. Убил Парис греческого царевича Менесфия из беотийского города Арны, а Гектор сразил Эйонея.

Увидев, что успешно теснят троянцы врага, слетела с Олимпа Афина, желая помочь своим избранникам, но еще до того как она достигла земли, перехватил ее Аполлон, поддерживавший троянцев.

Не желая вступать в бой с сестрой, Аполлон обратился к Афине:

– Великого Зевса дочь, для чего снизошла ты с Олимпа? Какие желания волнуют твой дух? Неужели ты хочешь дать полную победу ахейцам? Вижу, что нет у тебя жалости к троянцам, но давай на сегодня прекратим битву!

– И как ты это сделаешь? – поинтересовалась богиня.

– Возбудим в Гекторе смелость, и пусть вызовет он на бой лучших из ахейских героев. Те в своей гордости не смогут не ответить и выставят своего бойца.

Согласилась с солнечным богом Афина, и известили об этом прорицателя Гелена сына Приама. Воспользовавшись очередным кратким затишьем в бою, подошел тот к Гектору и предложил остановить бой и вызвать на поединок кого-нибудь из ахейских вождей.

– Чувствую, что будет это угодно богам! – пояснил он брату свою просьбу.

Недолго думая, согласился Гектор, ведь сражавшиеся много часов троянцы сильно устали и нуждались в отдыхе. По приказу своего полководца остановились защитники города. Выйдя вперед и подняв руку, показывая, что хочет говорить, Гектор дождался тишины и прокричал, обращаясь к врагам:

– Здесь собрались храбрейшие герои из всех ахейских царств. Пусть тот из вас, кто хочет сразиться со мною, выйдет и вступит в поединок. Победителю достанутся доспехи убитого, но тело должен будет он вернуть родным безо всякого выкупа, чтобы достойно погребли они павшего.

Чтобы насладиться предстоящим зрелищем, обернувшись коршунами, Афина и Аполлон уселись на ветвях древнего дуба, с высоты которого открывался вид на всю долину.

Воины двух армий в этот момент сели на землю отдохнуть, а ахейские вожди собрались на совет. Не могли они, не потеряв лицо, отказаться от поединка, но не было и тех, кто горел желанием идти в бой против того, кто уже много лет заслуженно носил титул "щит Трои".

Так что молчали греческие герои, смотря друг на друга. Доведись им столкнуться с Гектором в бою, не бежали бы они, но добровольно совать голову в пасть льву – это уж увольте.

Молчание становилось тягостным. Наконец встал Менелай и с упреком обратился к собравшимся:

– Ахеянки вы, не ахейцы! Позор падет на всех греков, если не найдется храбреца, готового сразиться с Гектором. Да превратитесь вы все, тут сидящие, в воду и в землю! Нет у вас храбрости, и ждет вас в будущем бесславие! Сам пойду!

Поднялся Атрид, но схватил его за руку Агамемнон и усадил на место.

– Ты что, сошел с ума, Менелай? Успокойся! Драться с заведомо сильнейшим – это не храбрость, а глупость. Ты и сам знаешь, что нет у тебя ни малейшего шанса победить! Гектору и кроме тебя среди ахейцев найдется противник.

И взял слово старик Нестор. Долго говорил он, вспоминая подвиги, совершенные предками сидящих перед ним, и стыдя современников. Возбужденные его словами, девять героев вызвались сразиться против Гектора. И бросили они жребий, чтобы решить, кому вступить в бой. К радости всех собравшихся, выпало идти царю острова Саломин Аяксу Теламониду. Ведь, хоть и вызвались девятеро, но по общему мнению только он и Диомед Тидид могли бы сравниться в доблести и мастерстве с троянским царевичем. При этом Диомед был непревзойденным колесничным бойцом, а гигант Аякс, чувствовавший себя неуверенно в колеснице, предпочитал драться пешим, прикрываясь своим знаменитым щитом Был этот щит собран из семи слоев бычьей кожи, и дополнительно покрыт медным листом. Ни один из воинов в греческом лагере не мог даже поднять его., выполненным в виде башни высотой в полный рост хозяина. Сейчас же предстояло биться пешими, так что лучше всех ахейцев подходил царь Саломина на роль поединщика.

Аякс и сам был рад поединку. Теперь, когда среди ахейцев не было Ахилла, мог он приобрести славу лучшего воина во всем войске. Огромный, с ног до головы закованный в медную броню, величественно шел он мимо приветствующих его криками соплеменников вперед. Был он в тот момент своим видом подобен самому Аресу.

Видя этого исполина, дрогнули сердца троянцев, но Гектор не отступил. На глазах у замерших воинов встретились два непобедимых героя и по обычаю перед поединком каждый обратился к сопернику с короткой речью.

– Вот мы и сошлись один на один. Сейчас ты увидишь, что есть герои в ахейском войске и кроме Ахилла, который праздно лежит у своих кораблей. Начинай сражение!

– Не стоит говорить со мной, как с ребенком, – отвечал Гектор. – Есть у меня немалый опыт боев. И щитом я управляться могу, и на колеснице умею ворваться в конную свалку, и пляску Ареса смогу проплясать в рукопашном бою. Но я рад, что мы встретились сейчас, ведь на такого, как ты, не хочу нападать я украдкой. Открыто я бью. Посмотрю, попаду ли!

Первым метнул пику троянец, но не смог он пробить щит Аякса. Тот же ответным ударом пробил и щит Гектора, и его панцирь, но извернулся сын Приама и остался цел. Лишь разрезала пика Аякса ему хитон.

Выдернули свои пики герои и снова обменялись ударами. Вновь принял вражескую пику на щит Теламонид, и от удара согнулось острие у оружия Гектора. Саломинец же второй раз сумел пробить троянский щит. Царапнула греческая бронза кожу на шее Гектора, оставив там кровавую полосу.

Отбросив ставшее бесполезным копье, Гектор отступил и, подняв с земли огромный камень, метнул его во врага. Словно колокол зазвенела медь на щите Аякса. Но перехватил камень грек и метнул его обратно. От удара упал на колени Гектор, но быстро вскочил на ноги. Взялись герои за мечи, но вскоре подошли к ним два глашатая. Один от троянцев, другой от греков. Внушил им Зевс, что нужно остановить бой.

Протянув свои жезлы между сражавшимися, они остановили схватку. Затем один из вестников пояснил удивленным воинам:

– Пора заканчивать поединок. Равно любит вас Зевс, и оба вы лихие бойцы, в чем все сейчас убедились. Но уже надвигается ночь, так что пора разойтись вам.

– Я с тобой согласен, но вызов на бой сделал Гектор, он и первым должен отказаться от поединка, – ответил Аякс вестнику. – Если он решит, что поединок окончен, то охотно и я соглашусь с этим.

– Аякс, ты одарен от бога не только ростом и силой, но и светлым разумом. Прекратим сегодня сраженье, а когда придет время, снова сразимся. Сейчас же обрадуем наших близких, вернувшись живыми домой.

В знак уважения обменялись герои дарами. Дал Гектор Аяксу украшенный серебром меч с ножнами, а тот подарил Приамиду свой блистающий пурпуром пояс. На том и разошлись два великих бойца по своим лагерям.

В честь Аякса устроил Агамемнон большой пир, заколов пятилетнего быка. Решили в тот день ахейцы заключить перемирие, чтобы можно было собрать всех павших за день и сжечь их тела. По совету Нестора решено было всех погибших похоронить в общей могиле и над ней насыпать курган и обнести его стеной, чтобы можно было его использовать для обороны ахейского лагеря.

В Трое тоже шел совет старейшин и вождей. Были те, кто предлагал закончить эту надоевшую всем войну, отдав Елену, но Парис наотрез отказался. Вместо этого он предложил вернуть те богатства, которые вывез из Спарты, и добавить еще из своей казны, если согласятся на мир ахейцы. Поэтому решили передать грекам это предложение и договориться о перемирии на время, необходимое для погребения павших.

Утром отправился троянский вестник к Агамемнону. Выслушали его вожди, и взял слово Диомед.

– Поздно, предлагает нам Парис богатства. Теперь мы даже и саму Елену не должны из его рук взять, ведь всем уже видно, как сильно ослабели троянцы и что скоро падет Троя. Зачем нам часть богатств, если мы возьмем город, и нашим будет всё!

Поддержали другие вожди Тидида, и на перемирие для организации похорон согласился Агамемнон, а на мир – нет. Так что лишь на несколько дней прекратилось кровопролитие у Трои.

* * *

Едва окрасила заря край небесного свода, как собрал Зевс Кронид на Олимпе всех богов и объявил свою волю. Отныне и вплоть до его особого разрешения никто из бессмертных не должен вмешиваться в бои у стен Трои.

– Если замечу, что кто-то будет потихоньку стараться помочь людям, неважно троянцам или грекам, то такого ослушника схвачу и швырну в бездны сумрачного Тартара! – пригрозил громовержец своей семье.

В страхе и непонимании смолкли небожители, не ожидавшие такого решения от своего владыки. Первой опомнилась Афина и заверила отца, что все будут послушны воле Кронида, пусть даже и терзает их печаль из-за гибели любимцев-людей.

Убедившись, что его слова восприняли всерьез, слетел Зевс с Олимпа на вершину стоявшей рядом с Троей горы Ида, откуда и принялся наблюдать за событиями.

Тем временем проснулся греческий лагерь. Воины спешно завтракали и готовились к бою, им навстречу выходили из городских ворот троянцы. Не успела высохнуть роса на траве, как по всей равнине уже шел бой. Несся в небеса треск ломаемых копий и грохот сталкивающихся щитов, доносились крики раненых и стоны гибнущих. Хоть и были троянцы в меньшинстве, но ведомые Гектором, упорно атаковали. До полудня шел бой на равных, но потом решил Зевс, что пришла пора исполнить просьбу Фетиды. Обрушил он удар своей молнии на ахейские войска, и наполнились сердца греков ужасом. Дрогнули прежде ровные ряды щитов, и начали отступать воины. Вскоре это отступление превратилось в самое позорное бегство. Простолюдины и герои, богатые и нищие одинаково стремились скорее покинуть поле боя и укрыться в своем лагере.

Прошло мгновение, и лишь один старик Нестор остался перед троянцами, да и то не по своей вине. Парис сумел застрелить одного из коней в его колеснице, и теперь царь Пилоса просто не смог сбежать. Схватив меч, судорожно рубил он пристяжь, чтобы избавиться от мертвого животного. Заметив, что враг оказался в ловушке, кинулся Гектор добить старика, но развернув свою колесницу, бросился наперерез троянцу Диомед. Сумел он опередить грозного сына Париса и первым оказаться рядом с обездвиженной колесницей Нестора. Перепрыгнул пилосский владыка к Тидиду и сам взялся за вожжи. И пока возницы двух царей приводили в порядок колесницу Нестора, тот управлял колесницей Диомеда.

Пусть и стар был пилосский владыка, но правил он отменно. Вывел себя из-под удара и помчал навстречу Гектору. Кружили по полю два экипажа, объезжая трупы и остовы разбитых колесниц, стремились возницы занять удобную позицию и зайти за спину врагу. В этот раз повезло ахейцам, и сумел Диомед убить возницу Гектора. Однако воспользоваться этим не успел, потому что быстро сменил погибшего другой троянский воин, и продолжился бой. Однако вдруг ударила молния, и посчитал Нестор это плохим предзнаменованием. Развернул он коней и пустился следом за своими убегавшими товарищами.

Окрыленный победой Гектор громко звал своих земляков продолжить бой и атаковать греческий лагерь, раз уж противник охвачен паникой. Задумал он прорваться к вытащенным на берег кораблям и поджечь их, лишив греков флота. Удалось бы это Гектору, то сильно осложнилась бы жизнь ахейцев и больше думали бы они о защите и возвращении домой, а не о взятии Трои.