Текст книги "История Канады"

Автор книги: Сергей Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

В общей сложности из миллионного населения страны мятежниками официально было объявлено 855 человек. Около 600 из них попали в руки властей. Военные суды обрекли на смерть 99 участников восстания. Казнено было двенадцать человек. Остальным приговоры смягчили на одну ступень. Публичной казни через повешение подверглись лица самых различных профессий – кузнец Сэмюэль Лаунт, фермер Питер Мэтьюз, нотариус Шевалье Делориме, польский революционер-эмигрант Нильс Жолтевский. Приговоренные к смерти вели себя достойно. Лаунт и Мэтьюз проявили такое мужество, что палач перед казнью обнял их и просил у них прощения. Делориме оставил также политическое завещание: «Я стремился к благу моей страны и погибаю без сожаления… Да здравствует свобода и независимость».

Около 160 повстанцев по приговору судов или в порядке смягчения смертных приговоров были отправлены в Австралию на каторгу. Близ Сиднея до сих пор существуют Бухта мятежников, Французский залив и Канадский залив, названные в память канадских бунтовщиков.

Под нажимом Британской империи Соединенные Штаты постепенно перешли от негласной поддержки революционных эмигрантов из Канады к пресечению их действий. Правящие круги Великобритании вознаградили американцев через три года при завершении территориального размежевания в Аллеганских горах. По договору Уошбертона (1842) британцы уступили южному соседу часть территории Квебека и Нью-Брансуика.

Верное своей стратегии лавирования, британское правительство в 1838 г. прислало нового генерал-губернатора – молодого депутата палаты лордов, герцога Джона Дарэма. Его назначение стало нарушением традиции, в соответствии с которой колониальными губернаторами назначали решительных, но недалеких армейских ветеранов. Дарэм не служил в армии, имел дипломатический опыт (одно время работал послом в России), был хорошо образован и слыл либералом.

Министерство колоний уполномочило его не только управлять Британской Северной Америкой, но и разобраться в причинах восстания. Более всего Лондон был озабочен опасностью объединения канадских патриотов с американцами и угрозой поглощения малонаселенных колоний стремительно расширявшимися Соединенными Штатами.

Трудоспособный и дальновидный молодой аристократ за короткое время составил основательный доклад. Он указал на серьезные недочеты в колониальной политике и посоветовал пойти на ряд уступок канадцам – ограничить власть генерал-губернатора и губернаторов, установить (при сохранении цензового избирательного права) ответственность местной исполнительной власти перед законодательной («ответственное правительство»), обложить налогом необрабатываемые земли, прекратить бесплатную раздачу земли колониальным офицерам и чиновникам, увеличить британскую иммиграцию, приступить к строительству трансканадской железной дороги.

Другими словами, Дарэм настаивал на выполнении метрополией многих требований патриотов, только что разбитых силой британского оружия. Это стало их серьезной победой. Дарэм добавил и несколько новых требований – например, о трансканадской магистрали. Судя по всему, он хорошо понимал связь между политикой и экономикой.

В то же время герцог объявил главной причиной восстания противоречия между прогрессивным и цивилизованным англоязычным меньшинством страны и невежественным консервативным франкоязычным большинством и посоветовал ассимилировать «канадьенов», слив две колониальные провинции в одну. (В этом вопросе он исходил из ложных посылок – как мы видели, среди патриотов было много франкоканадцев, и самые значительные бои 1837 года разыгрались как раз в Нижней Канаде.)

Заметим, что Дарэм не потребовал преобразования всей Британской Северной Америки в единую колонию. Судьбы Новой Шотландии, Нью-Брансуика, Ньюфаундленда и Острова Принца Эдуарда остались за пределами его внимания и доклада. В данном отношении герцог-дипломат оказался позади генерала Карлтона.

Кроме обессмертившего его доклада герцог попытался ограничить размах репрессий против участников восстания. Дарэм выпустил из тюрем часть арестованных. Намеревался объявить амнистию всем отказавшимся от вооруженной борьбы. Однако он потерпел неудачу. Верх взяли сторонники возмездия – военно-бюрократические и лоялистские круги во главе с Колборном.

Правящие круги метрополии сознательно растянули претворение в жизнь требований патриотов и предложений Дарэма (очень скоро отозванного на родину и умершего молодым) на целых тридцать лет. На пост генерал-губернатора из Лондона по-прежнему присылали в основном лиц, которые в союзе с «семейной кликой» умело срывали реализацию предложений Дарэма (Сайденхем, Меткалф). Генерал-губернаторы по-прежнему оказывали открытое давление на избирателей, вдохновляли чиновников на подтасовку итогов выборов, прилагали все силы, чтобы держать в тайне провинциальный бюджет. А если очередная ассамблея оказывалась строптивой, против нее применяли испытанное средство – внеочередной роспуск.

Правительство провинции – ее исполнительный совет – продолжало работать под прямым руководством генерал-губернатора и лишь в его присутствии.

Нижняя и Верхняя Канады были слиты в 1840 г. Образовалась провинция Канада. Ее столицей – вместо считавшегося столицей франкоканадского национализма Квебек-Сити – был сделан лоялистский и сплошь англоязычный Кингстон. Затем по настоянию франкоканадцев провинциальную столицу перенесли в наполовину англоязычный, наполовину франкоязычный Монреаль. Позже провинциальные органы власти попеременно работали в Торонто и Квебек-Сити.

Официальным языком объединенной провинции британский парламент сначала провозгласил английский. Через несколько лет провинциальные органы власти разрешили употребление в официальной обстановке французского языка, т. е. узаконили двуязычие. В 1847 г. был создан прецедент: генерал-губернатор Канады впервые произнес перед провинциальной ассамблеей «тронную» речь на французском языке.

Многократное перемещение провинциальной столицы из города в город и колебания в вопросе об официальных языках было результатом недоверия и соперничества между англоканадцами, превращавшимися в большинство населения, и франкоканадцами, утрачивавшими былое положение большинства.

Внутреннее самоуправление провинция получила в 1848 г. – одновременно с серией революций в Европе.

Весной 1848 г. очередной генерал-губернатор Канады – либерально настроенный аристократ, родственник Дарэма герцог Роберт Элджин – реализовал принцип «ответственного правительства». Он назначил главой провинциального правительства победившего на выборах в ассамблею лидера оппозиции франкоканадского общественного и политического деятеля Луи Лафонтена (1807–1864), ранее примыкавшего к патриотам, дружившего с Папино, но не участвовавшего в восстаниях.

Еще через год – в апреле 1849 г. – провинциальная ассамблея по настоянию Лафонтена после ожесточенных споров амнистировала оставшихся в живых участников восстаний 1837–1838 г. с возмещением стоимости конфискованного у них или разграбленного имущества. К этому времени некоторые вожди патриотов (Картье, Папино, Рольф) уже получили прощение и легально вернулись на родину. Теперь за ними последовали прочие, двенадцать лет числившиеся в списках государственных преступников.

Амнистия встретила яростный отпор консервативной части англоканадцев. В Монреале англоязычное население устроило беспорядки, сопровождавшиеся сожжением здания ассамблеи. Толпа, напав на Элджина, забросала его экипаж камнями и гнилыми яйцами. Но губернатор и депутаты не отступили – амнистия не была отменена. Репрессий против бунтовщиков не последовало, и на третий день они, не получив массовой поддержки, выдохлись.

Заседания ассамблеи были перенесены в Торонто, где царило спокойствие.

В 1849 г. Канада миновала важный рубеж. Раны, нанесенные восстанием 1837 г., затягивались. Деление общества на бывших победителей и бывших побежденных начало уходить в прошлое. Движение колонии к самостоятельности стало неотвратимым.

Вскоре на берегах рек Святого Лаврентия и Ришелье на общественные средства и при участии муниципалитетов были поставлены памятники амнистированным мятежникам. Самый значительный из них воздвигли на опушке леса у поселка Сен-Дени – на месте единственной победы восставших над правительственными силами. У основания высокой колонны высекли короткую надпись на двух языках: «Слава патриотам 1837 года».

Провинция Канада вскоре перестала быть обыкновенной колонией. В рамках закона она шаг за шагом обзаводилась атрибутами самостоятельного государства. В частности, получила право на отдельную почтовую службу. В 1851 г. в обращение поступили первые канадские почтовые марки.

Двумя годами позже правительство Канады добилось права на контроль над денежным обращением и на собственную валюту. С тех пор (1853) существует канадский доллар. Его курс тогда был приравнен к курсу американского. Расчеты в иностранной валюте (и ее хранение) запрещены не были, но вскоре они сами собой сошли на нет.

В 1854 г. Элджин создал новый важный прецедент – он добровольно прекратил участие в работе провинциального правительства – исполнительного совета. Через год «ответственное правительство» было распространено на Атлантические провинции Британской Северной Америки.

Тогда же с мертвой точки сдвинулось решение давно уже дебатировавшихся и наболевших экономических вопросов – о церковных землях и о феодально-сеньориальных порядках. В 1854 г. метрополия разрешила Канаде самостоятельно урегулировать проблему церковного земельного фонда. По решению провинциальной ассамблеи он был пущен в свободную продажу; а большая часть вырученных от этого средств использована на нужды школьного образования.

Тогда же арендаторам Нижней Канады дали право выкупать земли и освобождаться от феодальных повинностей. За превращение из зависимого держателя надела в свободного фермера полагалось выплатить сеньору 17-кратную стоимость феодальной ренты. Состоятельные арендаторы из пригородов выкупали наделы сразу, прочие были вынуждены делать это в рассрочку. В квебекской глухомани, где зажиточных арендаторов было мало – Гаспе, Камураске, Лак-Сен-Жане, Норанде и т. д., выкупные операции затянулись на добрых 80 лет.

Колониализм и феодализм медленно сходили с исторической сцены, вытесняемые буржуазной демократией и товарно-денежными отношениями.

Наряду с Карлтоном и Дарэмом Элджин вошел в канадскую историю и историю Британской империи в качестве одного из наиболее гибких, творческих и дальновидных колониальных администраторов.

Уступки со стороны метрополии выбили почву из-под ног радикальных элементов. Движение патриотов к 50-м годам XIX в. перестало существовать, его лидеры утратили былое влияние. Законопослушный, но решительно настроенный на реформы политический центр, с которым столь удачно сосуществовал Элджин, стал колыбелью новых, умеренных партий, аналогичных основным политическим течениям Великобритании.

В 1854 г. в провинции образовалась либерально-консервативная партия. Ее опорой стали деловые круги Монреаля, Квебек-Сити и Галифакса, а также англиканское и католическое духовенство. Региональной базой партии оказалась главным образом Нижняя Канада.

Затем от консерваторов шаг за шагом отпочковалась либеральная («чисто либеральная») партия, опиравшаяся на интеллектуалов Торонто и фермерство Верхней Канады. Размежевание консерваторов и либералов длилось около 20 лет. Так складывались основы двухпартийной системы, которой суждено было преобладать в канадской политической жизни свыше столетия.

Консервативная партия середины XIX в. выступала за торможение демократических реформ, верность Британской империи и территориальное расширение Канады. Эмблемой партии был олицетворявший верноподданические настроения и монархизм синий цвет. Либеральная партия выступала в первую очередь и главным образом за упрочение политической демократии. К расширению территории Канады она проявляла безразличие. Эмблемой либералов был «бунтовщический» красный цвет. Их оплотом стала Верхняя Канада.

Общим для двух партий был лозунг упрочения самостоятельности страны без разрыва с метрополией.

Ослабление колониального режима и становление политических партий происходили в обстановке опасности поглощения Канады бурно развивавшимися Соединенными Штатами. Часть американских политиков и публицистов не скрывала намерений превратить Штаты в «трансконтинентальную республику, окруженную морями».

Американские границы уже достигли Мексиканского залива и Тихого океана, тогда как Британская Северная Америка кончалась у Великих озер. Она даже в 1860 г. была раздроблена на четыре отдельные колонии, США же давно были единой державой. Отсутствие права на свободное заселение западных земель приводило к постоянному оттоку части ее молодежи из Британской Северной Америки в Штаты. Между тем в четырех британских колониях и без того числилось в 11–12 раз меньше населения, чем в Соединенных Штатах.

Все ощутимее становилось преимущество США в объеме свободных капиталов и в использовании новой технологии.

(Показательным стало увеличение эмиграции канадцев в первой половине 60-х годов XIX в. из мирной, но переживавшей период застоя Британской Северной Америки в Штаты, охваченные Гражданской войной. Стоило правительству президента Линкольна обнародовать акт о раздаче земель ветеранам федеральной армии, как 40 тыс. канадских подданных записались добровольцами в американскую армию. Четверть из них погибла, оставшиеся в живых после войны на законном основании стали землевладельцами. Между тем к северу от 49-й параллели на территориях Компании Гудзонова залива имелась масса необрабатываемых земель, занимать и распахивать которые канадцы были не вправе).

Гражданская война в США сопровождалась новым всплеском англо-американской вражды. Власти британских колоний сочувствовали мятежному Югу. Они не мешали флоту конфедератов использовать в качестве баз Галифакс и Сент-Джон. Естественно, на Американском Севере снова появилась идея захвата Канады. Колониальные власти в ответ усилили канадские гарнизоны и соорудили дополнительные укрепления в Галифаксе и Квебек-Сити.

С американской территории на Канаду и Нью-Брансуик в 60-х годах XIX в. устраивали набеги ирландские революционеры-фении, отдаленные предшественники современной Ирландской республиканской армии. Вооруженных фениев в Нью-Йорке и Массачусетсе насчитывалось тогда не менее 10 тыс. человек. Вероятно, от рук фениев в 1866 г. погиб политик из Верхней Канады Дарси Макги, застреленный «неизвестными» убийцами.

Положение Британской Северной Америки становилось все более уязвимым. Английских войск по-прежнему было мало – Британия все чаще отправляла армию на подавление волнений в Индии и Ирландии. Колониальная экономика никак не могла набрать необходимого темпа развития. А отсутствие у пяти колоний даже формальной независимости в корне подрывало их авторитет на международной арене.

Часть канадских предпринимателей, фермеров и интеллектуалов именно поэтому откровенно предлагала присоединиться к Штатам. Метрополия не могла и не хотела допустить этого. Но помешать поглощению Канады южным соседом было немыслимо без капитальных внутригосударственных реформ, в пользу которых без драматических жестов, но настойчиво высказывалась преобладающая часть канадских избирателей.

В конце 50-х – начале 60-х годов XIX в. канадские политики консервативного направления предприняли серию инициатив, направленных на изменение статуса Британской Северной Америки. Они созвали – с согласия колониальных властей, однако без их участия – конституционные конференции. Застрельщиками их поначалу были власти приморских колоний, среди которых выделялся пламенный оратор, издатель и патриот из Новой Шотландии Джозеф Хау. Затем инициатива перешла к политикам из собственно Канады.

Первая конференция состоялась в 1864 г. в Шарлоттауне (Остров Принца Эдуарда), вторая – в 1866 г. в Квебеке. На них впервые присутствовали делегаты из всех провинций Британской Северной Америки. Среди них выделялись Джон Макдональд (1818–1891), Александр Голт, Жорж-Этьен Картье, Эктор Ланжевен, Дарси Макги, Чарльз Таппер и Сэмюэль Тилли. Это были крупнейшие общественно-политические деятели колоний. Некоторые из них (Голт, Картье, Таппер) занимали также видные позиции в транспортном и торговом бизнесе. Смысл данных совещаний был ясен их участникам и современникам. Канада более не хотела оставаться одной из британских колоний, наравне с Индией или Гибралтаром. Канадское общество требовало иного статуса.

Глава 3.
Доминион

Акт о Британской Северной Америке. – Демократия, но не суверенитет. – «От моря до моря». – Как насчет столицы? – Двухпартийный маятник. – Макдональд против Риэля. – «Последняя битва на канадской земле». – Пшеничный бум в прериях. – Война против кайзера Вильгельма. – Пожар на парламентском холме. – Спор Бинга, Кинга и Мейгена. – Самостоятельны, но не суверенны. – Депрессивный доминион. – Война против Гитлера. – Референдумы в военное время. – Торжество Кинга. – Новые шаги к независимости.

О том, какой быть Британской Северной Америке, канадские политики договаривались много лет, при этом главными оппонентами были не метрополии и колонии, а отдельные колонии и регионы.

Малонаселенные Атлантические колонии опасались экономического засилья ушедшей далеко вперед в хозяйственном отношении провинции Канады. Бизнес Верхней Канады, которую теперь именовали Онтарио, намеревался свое экономическое превосходство узаконить на уровне государства. Франкоканадцы-католики опасались утраты самобытности в англоязычном окружении и потому не доверяли англоканадцам-протестантам. Конкурентная борьба разделяла деловые круги Монреаля и Торонто.

Бурные споры вызывала судьба государственного долга Острова Принца Эдуарда (колония была не в состоянии выплатить его, прочие же провинции отказывались участвовать в его погашении).

Разногласия порождали и вопросы о названии будущего государства и о его столице.

На статус столицы дружно претендовали все города, успевшие ранее побыть провинциальными политическими центрами. Макдональд настаивал на Кингстоне, Голт и Макги – на Торонто, Тилли и Хау – на Галифаксе. Ланжевен предлагал разместить столицу в Квебеке или Монреале. Торонто и Кингстон к неудовольствию англоканадских политиков, вскоре пришлось отсеять из-за соображений военной безопасности – они находились почти на самой границе с беспокойным южным соседом. Сожжение Йорка американскими ополченцами не было забыто. Больше шансов было у Монреаля и Квебека. Первый из них расположен в 100 км от американской границы, второй – в 400 км от нее. К тому же Монреаль был тогда крупнейшим и самым благоустроенным городом Британской Северной Америки. Но англоканадское общественное мнение было решительно против размещения столицы в преимущественно франкоязычном городе.

В конце концов выбор пал на захолустный поселок англоязычных лесорубов – Байтаун у западной границы Квебека. Правда, его название было сугубо английским – оно было дано в честь британского полковника Бая, что не нравилось франкоканадцам. Тогда отцы-основатели подыскали поселку более благозвучное заимствованное у индейцев наименование «Оттава» («обмен») – по названию ближайшей живописной реки. В новоявленной столице крупнейший, заросший лесом холм спешно назвали Парламентским и развернули на нем строительство правительственных зданий.

Два года ушло на окончательную выработку статуса нового государства. Что страна перестанет именоваться колонией, сомнений не было. Однако более половины делегатов конференций боялись суверенизации, которая оставила бы их без военной защиты со стороны метрополии. Предметом жарких дискуссий стала и форма правления. Англо-шотландцы настаивали на «Канадском королевстве» в качестве официального названия страны. Франкоканадцы и ирландцы были против.

На Квебекской конференции решено было искать ответ на вопрос в Священном Писании. Наугад раскрыли Библию и попали на строку, гласившую: «И будет владение (по-английски «доминион») Его от моря и до моря». Компромисс был найден. Новое государство решили именовать не королевством и не республикой, а доминионом.

Собственно говоря участники Шарлоттаунской и Квебекской конференций были едины только лишь в двух вопросах. Они единодушно отвергли замену монархии республикой и внушительным большинством голосов постановили учредить сильную центральную власть. В ходе дальнейших дебатов отцы-основатели с большим трудом разграничили полномочия центра и местной власти, определили способы соподчинения разных государственных учреждений, договорились о сохранении имущественного и образовательного избирательных цензов по британскому образцу и т. д.

Макдональд, Голт, Макги, Таппер, Картье и их партнеры согласовали текст 133 конституционных статей, которые образовали Акт о Британской Северной Америке (АБСА). Текст его доставили в Лондон, где при равнодушии со стороны британской общественности он был поверхностно рассмотрен обеими палатами британского парламента и почти без прений принят ими. Гораздо больше тогдашних британских парламентариев интересовал законопроект о налоге на собак.

Затем Акт скрепила подписью королева Виктория.

Первого июля 1867 г. Акт о Британской Северной Америке вступил в силу. В местах квартирования британских гарнизонов прогремели пушечные салюты. На политической карте мира появилось новое государство – Канада, составная часть Британской империи. Тогда никто не знал, что в дальнейшем доминионами суждено будет стать Австралии, Новой Зеландии, Южной Африке, Ньюфаундленду, Ирландии, Индии…

Население новоявленного доминиона составило 3,5 млн. человек. Огромное большинство – до 80% – жило в сельской местности. Канада вполне оправдывала свое «деревенское» название. В малонаселенной стране имелся только один город с населением более 100 тыс. человек – Монреаль.

Новое государство по образцу Швейцарии и в отличие от США было договорной федерацией. Учредителями стали четыре провинции, бывшие отдельные британские колонии – Онтарио (бывшая Верхняя Канада), Квебек (бывшая Нижняя Канада), Новая Шотландия и Нью-Брансуик. Конституция гарантировала им равенство их прав и обязанностей. В совокупности четыре провинции охватывали территорию от Атлантики до Великих озер и южных подступов к Гудзонову заливу, т. е. менее шестой части современной Канады. Ньюфаундленд и Остров Принца Эдуарда отказались войти в состав федерации. Британские тихоокеанские владения поначалу тоже сохранили отдельный статус.

По условиям АБСА, доминион обрел часть атрибутов государственности – форму правления (монархию) и государственного устройства (федерализм), герб (с взятым из Библии претенциозным девизом «От моря до моря»), органы власти, столицу, денежную систему, границы.

Помимо провинциальных законодательных ассамблей Канада получила федеральный двухпалатный парламент. Многое в его полномочиях и процедуре было скопировано с британского оригинала. Нижняя его палата – общин избиралась не реже раза в пять лет. Она насчитывала тогда 180 депутатов. Члены верхней – сената, состоявшего из 104 членов, – назначались. Сенаторами могли стать граждане, владевшие недвижимостью стоимостью не менее 4000 долларов (тогда это было очень солидной суммой), не имевшие неоплаченных долгов и не потерпевшие ранее банкротства. Других критериев сенаторов АБСА не содержал. Правда, в отличие от британской палаты лордов сенаторство было сделано пожизненным, а не наследственным. Сенат создавался в качестве органа, призванного отстаивать провинциальные интересы. Но поскольку сенаторов в одностороннем порядке назначал премьер-министр, в его состав попадали только твердые федералисты, угодные Оттаве.

Зато предпринимателей и менеджеров, выражавших интересы делового мира, в сенате в дальнейшем все время оказывалось с избытком. Политологи имели поэтому все основания прозвать канадский сенат «встроенным лобби».

По британскому обычаю министерский мандат совмещался с парламентским: членом правительства мог стать только депутат одной из палат. Утрата депутатского мандата автоматически лишала министра его поста. Правительство могло быть свергнуто вотумом недоверия нижней палаты. Так был закреплен еще один фундаментальный британский обычай – принцип ответственности кабинета перед парламентом, отсутствующий в политической жизни США. Торонтский политолог Александр Брэди в книге «Демократия в доминионах», написанной в подражание труду Алексиса де Токвиля «Демократия в Америке», позже писал: «Нигде более в других странах государственный строй Великобритании не воспроизведен с такой полнотой вплоть до деталей, как в Канаде».

У доминиона был теперь Верховный суд, но он не стал высшей судебной инстанцией страны. Его приговор можно было обжаловать в Лондоне. В последующие 80 лет зафиксировано свыше 170 подобных обжалований. В то же время доминион не получил других атрибутов государственности – собственного гражданства, флага и гимна, внешнеполитической и военной самостоятельности. Над доминионом продолжал реять британский государственный флаг – «Юнион Джек» с георгиевским и андреевским крестами. На всех официальных церемониях, а также в школах, вузах и гарнизонах по-прежнему звучал британский гимн – «Боже, храни короля».

Главой канадского государства по-прежнему был британский монарх. Все канадцы оставались его подданными. Ему, а не стране и не народу присягали на верность канадцы при поступлении на государственную службу и при назначении в правительство. Власть монарха в пределах Канады олицетворял генерал-губернатор доминиона, в одностороннем порядке назначавшийся и смещавшийся монархом (на деле – британским министром колоний). В каждой провинции особу монарха олицетворял лейтенант-губернатор.

Совершенно не зависевшему от канадского народа, но зато зависевшему от метрополии генерал-губернатору принадлежало право назначать и смещать провинциальных лейтенант-губернаторов. Он же созывал и распускал федеральный парламент, определял дату всеобщих и дополнительных выборов. У него было право вето. До начало XX в. генерал-губернаторы на основе этого права помешали принятию почти 200 законопроектов.

На пост генерал-губернатора Лондон долгое время назначал британских аристократов, не связанных с Канадой и ранее не бывавших в ней. До середины XX в. генерал-губернаторами успели побывать многие отпрыски титулованных дворянских династий Греев, Девонширов, Ленсдаунов, Эбердинов. Среди них насчитывалось два герцога, два маркиза, пять графов, три виконта. Четыре генерал-губернатора сверх того были пэрами, т. е. депутатами британской палаты лордов. Почти все они принадлежали к военной касте Британской империи, имея, как правило, генеральский чин. Назначения генерал-губернаторов производились метрополией без учета мнения Оттавы. Урожденные канадцы на данный пост не допускались. Все это подчеркивало колониальное прошлое Канады и ее подчиненность британской короне. Вместе с тем генерал-губернаторство не было пожизненным. Генерал-губернаторы назначались на пять-шесть лет. Затем они возвращались на Британские острова. До середины XX в. ни один из них не остался в Канаде.

Отсутствие у доминиона внешнеполитической и военной самостоятельности означало, что Канада была не вправе заключать международные договора и соглашения, открывать посольства за рубежом, состоять в международных организациях, иметь МИД и военное министерство. В мирное время ей полагалось иметь не вооруженные силы, а только ополчение. Возглавляли его офицеры британской армии. В военное время канадские войска автоматически поступали в распоряжение британского военного министерства и под командование британского генералитета.

Доминион не имел конституционно-правовой самостоятельности. Без согласия парламента Великобритании нельзя было изменить или дополнить ни одной из статей АБСА, ни тем более акт в целом. Верховной судебной инстанцией доминиона оставался Судебный комитет Тайного совета в Лондоне – орган, выполняющий функции Верховного суда Великобритании. Канадцев в его составе никогда не было. Британское законодательство осталось частью канадского законодательства. Но законодательство Канады отнюдь не стало частью британского законодательства. Следовательно, Канада в 1867 г. обрела внутреннюю самостоятельность, но не государственный суверенитет.

Акт о Британской Северной Америке оформил объединение весьма разнородных во многих отношениях колоний. Доминион составили три преимущественно англоязычных (но с франкоязычным меньшинством) провинции и одна преимущественно франкоязычная, но с заметным и влиятельным англоязычным меньшинством. В целом в доминионе англоканадцы составляли уже большинство – свыше двух третей населения. В англоязычных провинциях развивалась капиталистическая экономика, в Квебеке же сохранялись перенесенные из королевской Франции элементы феодального строя. Впрочем, англоязычные провинции тоже значительно отличались друг от друга.

К 1867 г. золотой век Новой Шотландии и Нью-Брансуика, подобно эпохе парусного мореплавания, остался в прошлом. Две эти провинции из фасада Канады превращались в ее задворки. Они все сильнее проигрывали в хозяйственном отношении Квебеку и тем более Онтарио. Англоканадцы Атлантических провинций поэтому ничуть не меньше страшились могущества англоканадского капитала Торонто, чем франкоканадцы Квебека – религиозного и языкового притеснения со стороны англоканадского протестантского большинства прочих провинций.

Монреаль и Торонто выступали за высокие таможенные тарифы, тогда как Галифакс – за устранение таможенных барьеров.

Глубокие и болезненные региональные и межнациональные распри надолго отсрочили создание доминиона. И если оно состоялось, то во многом по причине распространенных в британских колониях и обоснованных опасений перед их поглощением Соединенными Штатами.

Отцы-основатели доминиона в целях его укрепления сознательно постарались растворить вопрос о национальном составе населения в других вопросах. Границы провинций были проложены по территориально-географическому, а не по национально-языковому принципу. Из текста Акта было невозможно понять, сколько народов живет в доминионе и что это за народы. В АБСА говорилось только о личностях, подданных короны, и об органах власти, и умалчивалось об официальном языке страны и ее провинций.

Лишь в двух статьях АБСА вскользь говорилось о праве подданных доминиона выступать в федеральных судах и в парламенте на французском языке и о праве населения содержать католические школы – однако без уточнения языка преподавания. Подобные урезанные гарантии были внесены в текст АБСА после жарких споров по настоянию федералистов-франкоканадцев Картье и Ланжевена в обмен на равноценные гарантии, данные зажиточной англоязычной общине Квебека, статусу и самобытности которой тогда ничто не угрожало. «Написанный и опубликованный только на английском языке АБСА не намечал языкового равноправия… За пределами Квебека статус французского языка остался неопределенным и незащищенным… Взятая в целом Канада стала англоязычной федерацией, включившей в себя франкоязычный Квебек», – отмечает современный исследователь профессор Торонтского университета Дуглас Верни.