Текст книги "История Канады"

Автор книги: Сергей Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

В канадском бизнесе, средствах массовой информации, профсоюзах образовалась многочисленная проамериканская клиентела. В стране возобладали проамериканские («континенталистские») взгляды. Их носители были уверены, что стране в силу объективных причин суждено быть постепенно и почти безболезненно поглощенной Штатами и что ничего плохого в этом нет. Континенталистами были многие видные интеллектуалы доминиона – Андерхилл, Ликок, Маклюэн, Сервис, Сетон-Томпсон.

Характерно было безразличие провинциальных и федеральных властей к самобытному культурному достоянию страны. К 50-м годам живопись Группы семи уже высоко оценивалась знатоками. Под ее влиянием сформировался американский художник Рокуэлл Кент. В стране насчитывались десятки музеев. Но они почти не приобретали картин группы. Национальная (!) художественная галерея в Оттаве долгое время предпочитала покупать главным образом подлинники и копии немца Кранаха, итальянцев Джотто и Тинторетто, испанца Пикассо и француза Леже.

Многие картины Группы были спасены от забвения семьей энтузиастов Макмайклов – собирателей живописи из Онтарио. Они приобрели многие картины Группы и открыли в 1952 г. в предместье Торонто частный музей. Через пятнадцать лет Макмайклы подарили музей правительству Онтарио.

Канада XX в. стала родиной нескольких крупных ученых. Например, торонтский профессор философии Маршалл Маклюэн (1913–1980) прославился на весь мир, создав теорию о решающей роли средств массовой информации и коммуникаций в современном мире. Монреальский медик Ганс Селье (1927–1986) стал родоначальником учения о болезни XX в. – стрессах. Они написали много работ о глобальных проблемах, но словно не замечали разрушения канадской самобытности. Для них Канада была не отечеством, а всего лишь одной из стран мирового сообщества.

Все американское стало восприниматься многими канадцами некритически. Очень модно было выражать симпатии к США, гордиться дружбой с американцами. Предприниматели и экономисты, провинциальные премьеры и депутаты, мэры городов не знали другого средства повышения производительности труда и качества товаров, снижения безработицы и повышения жизненного уровня страны, кроме безудержного привлечения инвестиций из США. Рассуждения на тему, что все равно кем быть – канадцем или американцем, раздавались все чаще и не встречали серьезного отпора ни у общественности, ни у политических лидеров.

В середине XX в. многие канадские граждане толком не могли объяснить, кем они себя чувствуют – канадцами, американцами или членами некоего аморфного «североамериканского сообщества». Прежнее колониально-региональное сознание общества возродилось и стало еще сильней. Подобные настроения отразились в нашумевшей брошюре «Оплакивание нации. Поражение канадского национализма», выпущенной философом из Макмастерского университета Джорджем Грантом. Небольшой труд Гранта словно вобрал в себя нежелание одних канадцев заботиться о судьбе родины и неверие многих других в возможность и необходимость самостоятельного развития страны.

Грант с горечью писал, что канадское общество по своей природе консервативно и пассивно, потому в динамичном и бурном двадцатом столетии оно обречено на исчезновение. Оно не выработало национального сознания, экономически зависит от южного соседа, и, следовательно, бороться за его выживание бесцельно, ибо это противоречит объективным процессам международной интеграции. Грант предсказывал неминуемое торжество континентализма во всех сферах жизни страны.

Унаследовавший космополитизм Кинга Сен-Лоран не пытался закрыть границы страны или ограничить свободу предпринимательства. Премьер-министр (как и многие его сограждане) считал это покушением на основы экономической свободы и политической демократии. Но он одобрил доклад работавшей ранее королевской комиссии Винсента Мэсси, призывавшей к охране культурной самобытности страны.

Выполняя рекомендации Мэсси, кабинет и парламент несколько увеличили финансирование федеральных культурных учреждений – Национальной галереи, Национальной библиотеки, национального киноуправления, Публичного архива, Национального радио. В 1951 г. был образован Королевский канадский балет в Торонто. (Позже его переименовали в Национальный балет.) Статус федерального учреждения был дан Королевскому виннипегскому балету.

Меры в защиту культурного достояния страны были в принципе полезными, но запоздалыми и совершенно недостаточными. (Балет и архивные изыскания были и остаются уделом элиты и никак не мешают засилью импортной «массовой культуры». Скудно субсидируемое и терявшееся в дебрях оттавской бюрократии Национальное киноуправление по-прежнему выпускало всего по нескольку видовых кинолент ежегодно.) Защитные меры никак не коснулись книгопечатания, газетно-журнального дела, телевидения, звукозаписи и т. д. Там по-прежнему царила объективно невыгодные канадцам, но вполне выгодные американскому капиталу принципы «равенства возможностей» и «свободы бизнеса».

Сен-Лоран приближался к 75-летию. Он был самым старым главой правительства во всей канадской истории. Молодые либералы рассчитывали на его добровольную отставку. Но премьер-министр не ушел. Тогда ушли многие перспективные деятели партии. Эббот принял назначение в сенат, Клакстон – в Верховный суд. Фактически они протестовали против старения и окостенения правительства.

Престарелые и самонадеянные космополиты-технократы Сен-Лоран и Хау совершили грубые промахи при проталкивании через парламент проекта трансканадского трубопровода Альберта – Онтарио. Трубопровод они предполагали строить на бюджетные средства и затем передать его под управление американской корпорации. Особенно вызывающе вел себя Хау, который одновременно занимал три министерских поста – промышленности и торговли, оборонной промышленности и правительственного снабжения и которого не без тревоги печать прозвала «министром всего» и «царем канадской экономики». Инженер-строитель по образованию, он рассматривал проект с узкотехнической точки зрения.

Во время дебатов о трубопроводе Хау редко появлялся в парламенте. Однажды он в весьма грубой форме отказался разъяснить палате финансовые и правовые аспекты проекта, объявив, что у него «есть дела поважнее, чем сидеть и развлекать парламент». Это заявление было близко к оскорблению палаты.

Утверждение проекта в конце 1956 г. прошло с нарушениями парламентских процедур, допущенными в угоду настойчивому Хау спикером-либералом Рене Бодуэном. Бодуэн вошел в историю в качестве единственного канадского спикера, открыто проявившего симпатии к правящей партии. Правительство все же провело спорный билль через обе палаты, но репутация федеральных либералов очень сильно пострадала.

На скандале с трубопроводом политический капитал нажила консервативная партия, которая долго занимала положение «постоянной оппозиции».

После ухода Беннета консерваторы многократно меняли руководство. Дважды они избирали лидеров из Онтарио, один раз – из Нью-Брансуика и один раз – из Манитобы, но всякий раз не извлекали из этого выгоды. Но перед дебатами о трубопроводе новым лидером партии стал мастер политических импровизаций адвокат из Саскачевана Джон Дифенбейкер (1897–1979).

Избирательная кампания 1957 г. начиналась с преимуществом либералов. Но в ходе ее красноречивый популист Дифенбейкер, к тому же прекрасно выглядевший на телеэкране, без труда переиграл косно мыслившего, «зараженного» казенным оптимизмом и неубедительно говорившего бюрократа Сен-Лорана. К тому же либералы обращались ко всем слоям населения сразу, а консерваторы – к «рядовому канадцу». «Каждый голосующий против Дифенбейкера трудящийся голосует против своего друга и защитника», – громогласно возвещали листовки и плакаты консерваторов.

Самым сильным козырем вождя консерваторов стало окончание послевоенного экономического бума – падение темпов экономического развития, удорожание кредита, рост безработицы.

Всеобщие выборы 1957 г. положили конец длительной гегемонии либеральной партии. Либералы удержали Квебек и западные провинции и даже получили в общей сложности несколько больше голосов, чем консерваторы. Однако консерваторы завоевали больше депутатских мест (112 против 105), так как с большим перевесом победили в Онтарио и Атлантических провинциях. «Царь канадской экономики» Хау был побежден у себя в округе кандидатом-новичком и автоматически перестал быть министром. Сен-Лоран покинул пост премьер-министра, а затем и партийного лидера.

В лице Дифенбейкера страна впервые получила премьер-министра-саскачеванца. Канадец немецкого происхождения, он стал также первым «этническим» главой федерального правительства.

Съезд либералов в 1958 г. избрал новым руководителем очевидного фаворита – англоканадца из Онтарио Лестера Пирсона.

Противоборство ровесников – онтарианца Пирсона и саскачеванца Дифенбейкера – длилось почти 10 лет. Перевес сначала был у более красноречивого и находчивого вождя консерваторов.

Выходец из семьи священника, летчик времен Первой мировой войны, Пирсон стал затем государственным чиновником. Он слишком долго жил в духовном вакууме чопорной Оттавы и привык мыслить по-бюрократически. В первой же речи в качестве лидера оппозиции он предложил дилетантам-консерваторам без выборов передать власть опытным управленцам-либералам. Тяжелейший просчет Пирсона его соперник использовал в полной мере. Прирожденный политик Дифенбейкер убийственно высмеял заносчивость либералов, распустил палату и провел внеочередные выборы.

Выборы 1958 г. дали более чем ясные итоги. Консервативная партия без труда одержала всеобъемлющую победу, какой она не знала после Макдональда. Либералы, ФКС и социал-кредитисты были полностью разбиты.

За шесть лет правления кабинет Дифенбейкера усовершенствовал и удешевил процесс кредитования фермеров и рыбаков, внедрил субсидии под урожай зерновых, повысил пенсии, положил начало снижению федеральных налогов с малооплачиваемых слоев. Премьер-министр впервые назначил политика индейского происхождения сенатором и политика украинского происхождения – министром. Эскимосам Канадского Севера были даны политические права. Деятельница консервативной партии Эллен Фейрклоу стала первой канадкой, получившей федеральный министерский пост. С тех пор присутствие женщин и выходцев из этнических меньшинств в рядах канадской политической элиты стало неотъемлемой чертой жизни страны.

Слывший пацифистом депутат из Британской Колумбии Говард Грин – сторонник ядерного разоружения – был назначен министром иностранных дел.

Консервативное правительство воплотило в жизнь часть рекомендаций работавшей в 1956–1958 гг. королевской комиссии об экономических перспективах страны. Оно впервые провозгласило «канализацию» экономики. Под ее знаменем ставки налогов с филиалов иностранных фирм были повышены втрое. Филиалы ТНК отныне были обязаны публиковать подробную отчетность обо всех операциях. Впервые были установлены ограничения на вывоз филиалами прибылей из Канады. В государственных закупках закон отныне требовал оказывать предпочтение корпорациям с наибольшим участием канадского капитала. Канадским национальным фирмам правительство стало устанавливать более высокие налоговые льготы и прямые субсидии по сравнению с транснационалами.

Вместе с тем правительство тщательно уклонялось от реализации других советов экономической комиссии – поощрения национальной обрабатывающей индустрии, выкупа канадцами активов ТНК в прибыльных отраслях хозяйства, «канализации» директорских советов филиалов. Защитным мерам Оттавы очень не хватало последовательности и цельности.

Сердцевиной экономического развития Канады оставалась ресурсно-сырьевая экономика. Трансканадский трубопровод в угоду иностранному капиталу не продлили восточнее Торонто, и пять из десяти провинций страны по-прежнему снабжались привозными нефтью и газом. Это не шло на пользу стране ни в экономическом, ни в политическом отношениях.

Один из бывших членов комиссии 1958 г. – торонтский предприниматель и менеджер Уолтер Гордон (1906–1987) во время премьерства Дифенбейкера стал родоначальником «экономического национализма». С 1961 г. он начал публиковать брошюры в защиту экономической независимости страны («Встревоженная Канада», «Канадский выбор», «Сигналы бури»), подвергая жестокой критике нерешительность и непоследовательность кабинета Дифенбейкера в данном вопросе. Однако дело было не только в чьей-то нерешительности или ограниченности, но и в очень тесных связях растущей части консерваторов с бизнесом ресурсного сектора западноканадских провинций.

Созданная в 1958 г. Канадская радиотелевизионная комиссия сформулировала некоторые ориентиры здорового духовного развития страны. Она предложила довести долю канадских передач, не достигавшую тогда 10% эфирного времени, по крайней мере до 50%. Правда, комиссия не объяснила, чем и на какие средства заменить полюбившиеся многим рядовым гражданам американские коммерческие передачи – «Бонанзу», «Зеленые просторы», и т. д., за которыми позже последовали «Санта-Барбара», «Беверли Хиллз» и «Альф».

Подобные меры упорядочили действия иностранного капитала в стране и несколько ужесточили требования к ним. Немного улучшилось положение национального бизнеса.

Если в XIX в. консерваторы Макдональда и либералы Лорье сделали выигрышной политической установкой слова «Идите на Запад», то в XX в. консерваторы Дифенбейкера провозгласили другую установку – «Лицом к Северу». Путь к возрождению страны лежит через просторы и богатства Канадского Севера, пророчил премьер-министр. Он образовал министерство Севера, во главе которого поставил энтузиаста «северной стратегии» саскачеванца Элвина Гамильтона. Позже данное ведомство преобразовали в министерство индейцев и северных территорий.

Плодом стратегии, на которую консерваторы истратили умеренную сумму – около 300 миллионов долларов, стало создание современной инфраструктуры по обе стороны 60-й параллели и проведение широкомасштабной геологической экспертизы Северо-западных территорий. Благодаря этому ускорилось развитие северных районов Онтарио, Альберты, Манитобы, Квебека. Воротами на канадский Север стал Эдмонтон. При поддержке Оттавы ускорились проектирование и производство специализированной «северной» техники – пассажирских снегоходов, грузовых снегоболотоходов, самолетов с укороченным взлетом и посадкой. В данной сфере Канада к концу XX в. достигла внушительных успехов.

В 60-х годах вошел в моду и с тех пор продолжает набирать обороты североканадский туризм. Ищущая острых ощущений публика из Торонто, Нью-Йорка и Лос-Анджелеса с удовольствием обнаружила в летней Арктике не только нетронутую живописную природу, но и возможность щеголять в купальниках под теплым солнцем!

Но в экономике страны царил застой. Кроме того, национальный капитал и филиалы ТНК технически и психологически не были готовы к немедленным широкомасштабным капиталовложениям в отдаленной Арктике с ее крайне трудными природными условиями. «Северная стратегия» Дифенбейкера позже получила теоретическое обоснование и развитие в работах канадских географов и экономистов. На рубеже 60–70-х годов ее популяризовал а книге «Зеленый Север» советник консервативного правительства Онтарио, публицист Ричард Ромер.

При Дифенбейкере Канада запустила искусственный спутник Земли (1962), став таким образом вслед за СССР, Соединенными Штатами и Великобританией космической державой. Но на орбиту спутник вывела американская ракета. Еще хуже было то, что правительство оказалось бессильным защитить авиационную и аэрокосмическую промышленность страны от экономического кризиса. Канадские конструкторы монреальской фирмы «Авро Арроу» по заказу Оттавы разработали удачный реактивный истребитель. Но после завершения проекта кабинет, заботясь об оздоровлении финансов, аннулировал заказ. «Авро Арроу» обанкротилась. Национальный капитал обрабатывающего сектора получил сильный удар. Около 15 тыс. рабочих, техников и инженеров остались без работы.

Дело «Авро» было немедленно использовано всеми оппозиционными силами как свидетельство бездарного правления партии Дифенбейкера.

Консерваторы оказались совершенно неподготовленными к обострению квебекского вопроса. В «прекрасной провинции» – после смерти Дюплесси и под влиянием распада глобальной колониальной системы – с 1960 г. отмечался бурный подъем реформистских и национал-сепаратистских устремлений. Как грибы после дождя стали расти сепаратистские группы – Движение за независимость, Рабочая партия, Лаурентийское действие и др. Квебекское правительство начало открыто требовать наделения провинции привилегированным «специальным статусом» не только во внутренней, но и в международной политике. В частности, оно стало настаивать на невмешательстве Оттавы в «особые отношения» Квебека с Францией и бывшими французскими колониями.

Дифенбейкер, выросший на англоязычном многоэтническом Канадском Западе, где все были недавними иммигрантами, не знал французского языка и никогда не вникал в сущность запутанного квебекского вопроса. Под стать ему были и чуть ли не все его министры – почти сплошь англоканадцы. Правительство консерваторов санкционировало поэтому было способно принять весьма куцые контрмеры. Оно внедрило синхронный перевод парламентских дебатов с английского на французский, ввело двуязычные надписи на банкнотах и почтовых марках и впервые назначило генерал-губернатором франкоканадца – Жоржа Ваньера. Но много лет проработавший в Оттаве кадровый чиновник Ваньер давно оторвался от родной квебекской почвы и порядочно «англизировался».

Его назначение потому не повлияло над ход событий в его родной провинции. Там продолжалась «тихая революция», о которой позже историки писали, что ее было бы правильнее назвать «шумной революцией». Прежний оборонительный девиз квебекцев «Ничто не должно умереть, ничто не должно измениться» сменился другим – наступательным «Быть хозяевами в собственном доме!».

Квебек отделил школу от церкви, выкупил у частного капитала гидроэлектростанции, упразднил верхнюю палату Национального собрания. В провинциальном госсекторе франкоканадцы получили преимущественные права при поступлении на работу и гарантии против увольнений. Началось – тоже в рамках Акта о Британской Северной Америке – наступление на англоязычные школы. Провинциальное правительство в контрактах и заказах стало оказывать негласное предпочтение франкоканадским предпринимателям.

В годы «тихой революции» франкоканадский бизнес впервые вырвался из занимаемой им ранее узкой ниши розничной торговли и дорожного строительства. Франкоканадские фамилии все чаще мелькали на страницах деловой печати и на бирже. Семейства Бомбардье, Демаре, Остиги, Перронов, Симаров заняли видное место в машиностроении, транспорте, инвестиционном бизнесе.

По уровню урбанизации Квебек к 60-м годам сравнялся с Онтарио и с Северо-востоком США. Силы провинциального союзника федеральных консерваторов – сельско-клерикального Национального союза – поэтому неумолимо таяли.

Потеря федеральными консерваторами опоры в массах вполне закономерно началась с Квебека. Затем она распространилась на Онтарио. Главной причиной гнева избирателей было плохое состояние экономики – 12-процентная безработица (причем размеры пособий безработным были заморожены) и девальвация канадского доллара. Прежние декларации Дифенбейкера: «Когда я стану премьер-министром, я никому не позволю страдать!» – теперь вспоминали со вполне обоснованными презрением и яростью. Жителей крупнейших городов, где жила треть населения страны, – Монреаля, Торонто и Ванкувера – все сильнее раздражало повышенное и демонстративное внимание консерваторов к проблемам сельской местности, доля жителей которой в общей численности населения быстро уменьшалась.

Не принесли консерваторам выигрыша и их внешнеполитические меры. Подготовленное при Сен-Лоране, но заключенное при Дифенбейкере канадо-американское соглашение о совместной ПВО континента (НОРАД) увеличило военную зависимость Канады от США, что вызвало тревогу общественности. Штаб-квартира НОРАД в Колорадо-Спрингсе стала еще одним центром принятия решений, в которых воля и интересы Канады проявлялись заметно слабее, нежели американские.

«Канализация» – при всей ее осторожности – и сохранение Оттавой официальных отношений с Кубинской Республикой вызвали настороженное отношение к Дифенбейкеру со стороны капитала и дипломатии США. Выступления канадского премьер-министра с трибуны ООН в 1960 г. против «советского колониализма» превратил многие восточноевропейские иммигрантские общины Канады в надежный резерв консервативной партии, но оставили равнодушными прочих избирателей.

При Дифенбейкере впервые после Кинга и Рузвельта состоялся обмен официальными визитами канадского премьер-министра и президента США. В дальнейшем такие обмены стали традиционными. Однако Дифенбейкер не извлек выгод из встреч с Джоном Кеннеди. Они решительно не понравились друг другу. Кеннеди видел в Дифенбейкере старомодного неотесанного сельского популиста, ничего не понимающего в премудростях мировой политики. Тот в свою очередь считал президента всего лишь испорченным сынком миллионера.

Широко разрекламированные, но плохо продуманные намерения консерваторов переориентировать 15% канадского экспорта со Штатов на Великобританию так и не были воплощены в жизнь – канадский рынок уже тесно сросся с американским. К тому же значение Великобритании в мировой экономике продолжало снижаться.

Часть избирателей оттолкнул от консерваторов вопиющий разрыв между их словом и делом. Выходец из степной глуши Дифенбейкер постоянно говорил о себе как о борце против истэблишмента – «мира могущественных и благополучных». Но, став премьер-министром, именно он расширил материальные привилегии главы правительства – получил казенную резиденцию в зеленом предместье Оттавы на Сассекс-драйв, 24 и стал ездить на службу и со службы в казенном лимузине и с несколькими охранниками из Королевской конной полиции, почти в имперском стиле. А канадцы еще не отвыкли от первозданной простоты и непритязательности в образе жизни премьеров. Лорье ездил в парламент на трамвае, а жил в коттедже, оплачиваемом его партией. Кинг жил там же и при поездках по столице нанимал такси. Сен-Лоран предпочитал экономить – жил в гостинице «Шато Лорье», находящейся в нескольких минутах ходьбы от Парламентского холма. Контраст между ними и новоявленным «борцом с истэблишментом» был слишком заметен.

Между тем либералы Пирсона восстановили силы, пополнили свою казну. В отличие от опасавшегося молодых соперников Дифенбейкера Пирсон целенаправленно омолаживал и демократизировал партийный аппарат, привлекая в партию свежие силы. 35-летнего торонтца Кита Дейви он сделал национальным организатором партии. Девизом Дейви стало «Работай или уходи», а стратегией – изгнание из окружных ассоциаций окопавшихся там престарелых бездельников, позорно проигравших выборы 1958 г. Абсолютному большинству прежних кандидатов партии было отказано в новом выдвижении.

Два представителя экономической элиты Онтарио – Уолтер Гордон и Митчелл Шарп – укрепили связи либералов с чиновными и корпоративными кругами и сами стали ключевыми фигурами партии. Партия существенно упрочила свое влияние и в мире средств массовой информации. Ее поддерживали самая массовая газета страны «Торонто стар» и самая солидная франкоязычная газета «Девуар». К широко мыслящим и опирающимся на крупные города либералам начали тяготеть многие работники только что появившегося телевидения.

На политической карте страны при Дифенбейкере вместо ФКС появилась Новая демократическая партия, нашедшая опору в интеллигенции и профсоюзах. НДП противопоставляла себя обеим ведущим партиям. Но огонь критики она обычно сосредотачивала на консерваторах, не без основания считая их орудием капиталистической реакции. Первым лидером НДП стал выходец с Запада Томас Дуглас, бросивший вызов Дифенбейкеру в его родном Саскачеване.

В итоге всеобщих выборов 1962 г. либералы и малые партии низвели консерваторов до положения слабого правительства меньшинства. Верные сторонники премьер-министра – такие же пожилые, как и он сам, уроженцы прерий, «ковбои Дифенбейкера» – были переизбраны. Многие же молодые реформистски настроенные консерваторы, способные освежить образ партии и обновить ее политику, провалились.

Видную роль в дальнейших событиях сыграл кубинский кризис 1962 г., вызвавший в Северной Америке массовый шок и едва не перешедший в Третью мировую войну. После его завершения Пентагон и госдепартамент США, пользуясь страхом публики перед «незащищенностью» Североамериканского континента, предложили разместить на канадской земле «Бомарки» – ядерные зенитные ракеты ближнего радиуса действия. Не во всем согласный с принесенными из Вашингтона и Брюсселя милитаристскими стереотипами канадский премьер-министр и бывший пацифист Говард Грин внес предложение решить вопрос о «Бомарках» на сессии Совета НАТО (как и предусматривалось уставом блока). Однако госдепартамент и Пентагон потребовали немедленного ответа.

В консервативной партии, издавна связанной с военным истэблишментом, наметился раскол. Часть министров во главе с министром промышленности и торговли Джорджем Хизом и министром обороны Дугласом Харкнессом и его помощником Пьером Севиньи открыто солидаризовалась с американцами. За их спиной стояли военные круги Канады, которые в дни карибского кризиса проявили гораздо больше готовности повиноваться приказам из Колорадо-Спрингса, чем из Оттавы.

Консерваторы-пацифисты во главе с Гамильтоном и Грином, а также большинство окружных партийных ассоциаций поддержали Дифенбейкера.

Оставшиеся в меньшинстве, но влиятельные Харкнесс и Хиз вышли в отставку и публично отказались быть кандидатами партии.

Оппозиционные партии перешли в наступление. Пирсон в публичной речи в Торонто выразил мнение о допустимости пересмотра официальной безъядерной позиции либеральной партии. Он – в прямое нарушение резолюций партийного съезда – объявил о согласии на ввоз «Бомарков» в страну.

В феврале 1963 г. палата голосами либералов и социал-кредитистов при весьма подозрительном воздержании пацифистски настроенных новых демократов выразила правительству недоверие. Премьер-министр вынужден был назначить внеочередные выборы.

Апрельские выборы 1963 г. были названы «ядерными» и «ракетными». Они вызвали раскол в партии социального кредита, западное крыло которого высказывалось в пользу «Бомарков», а восточное – против. Выборы вызвали замешательство и в стане либералов. Гордон и Дейви были против «Бомарков», однако – в традициях североамериканского прагматизма – подчинились лидеру. Другие англоязычные либералы (их было немало) дружно поддержали Пирсона. Зато немало франкоязычных кандидатов партии, включая молодого Жана Кретьена, вело кампанию совсем под другим лозунгом – «Нет ядерному оружию».

Отречение либеральной партии от антиядерной позиции осудила вся радикальная печать – торонтский «Канадиан форум», виннипегский «Канадиан дайменшн», монреальский «Сите либр», а также пацифистская «Девуар». «Власть притягивала г-на Пирсона, – писал журнал “Сите либр”. – Ему нечего было терять, кроме чести, и он лишился ее. Его партия – тоже». Автором статьи был пацифист Пьер Трюдо.

Избиратели в 1963 г. вернули федеральных либералов на правительственные скамьи, но в качестве кабинета меньшинства. Партия Пирсона победила только в Центральной Канаде. Там либералы нанесли поражение шести министрам-консерваторам из 19. Потерпели поражение Грин и Фейрклоу.

Через несколько месяцев «Бомарки» ввезли на канадскую территорию.

Канадская глубинка (Атлантические и Степные провинции, сельское Онтарио) осталась вотчиной консерваторов, которые получили все мандаты от Саскачевана, Альберты, Острова Принца Эдуарда и почти все – от Новой Шотландии и Нью-Брансуика. Дифенбейкер и Гамильтон были переизбраны в палату внушительным большинством голосов каждый.

Практически не изменили положения и еще одни внеочередные выборы – 1965 г., объявленные уже Пирсоном. По-прежнему за либералов проголосовали жители крупных и крупнейших городов, а за консерваторов – жители сельской местности. Некогда консервативные Торонто и Ванкувер не направили в парламент ни одного консерватора. В свою очередь либеральная партия добилась успеха только в двух чисто сельских округах из 50. У либералов в итоге оказалось 131 место из 265, у консерваторов – 97. Прочие места поделили кандидаты малых партий.

С тех пор за федеральными консерваторами окончательно закрепилась репутация «партии стариканов и деревенщины». Как образно выражался орган интеллектуальной элиты Онтарио «“Канадиан форум”, состоящая из атлантических и степных динозавров консервативная партия даже приблизительно не отражает мнений Канады XX века». «У консерваторов не хватает мыслящих личностей во фракции, в штаб-квартире, в окружных ассоциациях», – сокрушалась проконсервативная газета «Телеграм».

Лестеру Пирсону было суждено никогда не иметь большинства в парламенте. Судьба его кабинета зависела от тактики двух враждовавших между собой партий – опиравшейся на промышленные и культурные центры страны Новой демократической партии и выражавших интересы квебекской сельской периферии социал-кредитистов.

В связи с усложнением задач управления страной кабинет при Пирсоне разросся (до 27 человек) и стал трудноуправляемым: кроме обычной борьбы между сторонниками и противниками реформ заметно обострилось соперничество между англоканадцами и франкоканадцами. Кроме того, открылся новый фронт политической борьбы. Впервые в либеральной партии заявили о себе канадские националисты во главе с творцом победы 1963 г., министром финансов Гордоном. Они отвергали космополитизм и технократизм и требовали действенной защиты государственных интересов Канады. Большинство же в высших слоях партии осталось за континенталистами – носителями традиций Кинга и Сен-Лорана.

Внутриправительственная борьба привела к вытеснению Гордона и его союзника Дейви. Первый был переведен на «декоративный» пост министра без портфеля, второй сменил важную должность главного партийного организатора на сенаторство.

Но часть их требований кабинет все же выполнил. Встревоженность канадцев судьбой страны в связи со все взраставшим партнерством со Штатами увеличилась. Парламент законом 1967 г. ограничил участие иностранного капитала в финансах, страховом деле, радио и телевидении 10% акций. Стремившийся к сохранению хороших отношений с Вашингтоном Пирсон тем не менее отказался направить канадский военный контингент в Индокитай.