Текст книги "Лучи жизни"

Автор книги: Сергей Розвал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Да, да, он обманут, глупо обманут!.. Керри обвел его вокруг пальца... А он-то воображал!.. Какой стыд!

– Ну, Бурген, Пети, – продолжал Уиппль, переходя наконец от окна к креслу Чьюза, – те, понятно, во всем согласились с Регуаром. Самое же замечательное было, когда все ушли, а остались Керри и Регуар. "Господин Керри, – сказал Регуар, – шеф вами недоволен и просил вам это передать".

Тут, верите ли, профессор, я даже через дверцу шкафа почувствовал, как затряслась в Керри его заячья душа. Мы хоть и газета независимых радикалов, но кому же хочется ссориться с Докпуллером.

Все-таки Керри возразил: "Ведь вы же сами были согласны с моим планом?" "Да, – ответил Регуар, – мы попали тогда в трудное положение: шефу неудобно было бы остаться в стороне от лиги, а вы утверждали, что лига совершенно безопасна, что это – наивная затея, обреченная на быстрый провал. Но господин Докпуллер уже президент лиги, а мы не можем с ней ничего поделать: лига выросла, собрала уже половину капитала... Самое ужасное то, что сейчас нельзя ни уйти из лиги, ни открыто заявить об отрицательном отношении к ней". "Однако, – сказал Керри, – господин Докпуллер сообщил коммерсантам и промышленникам свое мнение о лиге". – "Вы же понимаете, – ответил Регуар, что круг лиц, которым это можно сообщить, крайне ограничен. Если мы раскроем наши карты перед населением, рабочие союзы поднимут такой шум!.. Как вы докажете человеку, что болеть и голодать – полезно?"

Тут Уиппль неожиданно расхохотался. Чьюз с удивлением посмотрел на него:

– Что с вами?

– Представляете себе картину: все эти господа влезли в лигу для того, чтобы подорвать ее изнутри, а оказалось, что они бессильны. Докпуллер привык считать себя Гулливером среди лилипутов, и вдруг он сам лилипут перед вами!

– Я очень благодарен вам, Уиппль, за ваш оптимизм. Но все-таки я его не разделяю.

Чьюз горестно покачивал головой. Он все еще никак не мог прийти в себя.

– Уиппль, обо всем, что вы слышали, – никому ни слова. Я подумаю, что делать. Может быть, поговорю с Мак-Кенти...

Журналист уже давно ушел, а профессор все так же неподвижно сидел в своем кресле. Теперь ему стало все ясно. Конечно, прежде чем приехать к нему, Блэйк обо всем сговорился с Докпуллером. А он, испугавшись Блэйка, добровольно, по совету этой лисы Керри, передал руководство лигой Докпуллеру. Нечего сказать спасся от шакала в пасти тигра! Но нет, он не сдастся! У них – деньги, а у него – наука, блестящее открытие, мировое имя. Мы еще поборемся!

18. Игра запутывается

– Это вы довели страну до разорения... вашим неуважением к собственности.

– Мы не уважаем собственность, а вы... не уважаете даже самих себя.

Дж. Олдридж. "Сорок девятый штат"

Чьюз поехал к Мак-Кенти. Удобно усевшись в огромных креслах, фабрикант и ученый, как давние приятели, беседовали о разных пустяках... Мак-Кенти недоумевал: Чьюз был не такой человек, чтобы терять время на пустые разговоры... А Чьюз ждал, не заговорит ли наконец хозяин, не расскажет ли он о тайном заседании правления. Ведь он выступил там в защиту лиги. Почему же он теперь молчит?

Убедившись, что Мак-Кенти сам ничего не скажет, Чьюз осторожно начал:

– Что ж, господин Мак-Кенти, скоро мы с вами встретимся на организационном собрании лиги?

– Надо надеяться, профессор.

– Не понимаю, почему президент тянет с собранием, – лига давно собрала пятьдесят процентов своего капитала. Впрочем, может быть, на последнем заседании вы договорились о сроке?

– Нет, профессор. Да ведь вы же были...

– Нет, господин Мак-Кенти, я говорю о том заседании, где меня не было, подчеркнул Чьюз.

Мак-Кенти несколько смешался, – он не знал, был ли Чьюз вообще уведомлен о заседании: фразу Керри о том, что профессор отсутствует из-за перегруженности научной работой, он понял только как дипломатический трюк. "Так, значит, Керри сказал правду? Какой же, однако, ротозей этот старый профессор: из-за своей лаборатории он потеряет лигу!"

– Ах да, вы об этом заседании... – протянул Мак-Кенти, делая вид, что наконец вспомнил. – Нет, на этом заседании о собрании лиги не говорилось...

– Очень странно... – сказал Чьюз."

Заседание было! Уиппль не обманул", – подумал он. Как человек, внезапно и жестоко обманутый, он уже не верил никому.

– Представьте себе, господин Мак-Кенти, – с самым простодушным видом продолжал Чьюз, – мне так и не удосужились прислать протокол. Любопытно, что вы обсуждали?

Мак-Кенти стал в тупик. До сих пор он молчал потому, что считал дело лиги проигранным. Идти против Докпуллера было бессмысленно, посвящать Чьюза во все интриги – еще бессмысленней: ему все равно не поможешь, а себе только повредишь.

Вот почему Мак-Кенти никак не мог сообразить, что он должен ответить Чьюзу. Его замешательство не укрылось от внимания профессора. "Уиппль не обманул!" – снова подумал он.

– Да в общем пустяки, профессор, – сказал наконец Мак-Кенти, так ничего и не придумав. – Разные мелочи.

– Странно: говорили о мелочах и не подумали о созыве организационного собрания, – заметил Чьюз. Он все еще колебался: показать ли Мак-Кенти, что он все знает, или промолчать?

– Господин Мак-Кенти, – вдруг сказал Чьюз решительным тоном, – я знаю, вы все считаете меня наивным, доверчивым стариком.

Мак-Кенти почувствовал себя неловко: старик оказался проницательнее, чем можно было ожидать. Он хотел возразить, но Чьюз опередил его:

– Да, да, я знаю! Иначе вы, господин Мак-Кенти, не пытались бы дурачить меня! "На собрании говорили пустяки..." Хороши пустяки!

Мак-Кенти все больше изумлялся. Что это – маневр? Или старик и впрямь что-то знает? Нет, это невозможно: никто не мог ему ничего сообщить. Ведь все, кроме него, были против Чьюза.

– Что ж, господин Мак-Кенти, вы так ничего мне и не скажете? – после некоторого молчания спросил Чьюз. – Тогда мне остается только поблагодарить вас за отличную речь. Право, мне нравится, как вы отвечали этому Регуару. Только не верьте болтуну Керри – никаких способов отступления я не ищу.

Мак-Кенти было не легко привести в замешательство, но тут он решительно не знал, что сказать.

– Странно все-таки, что вы молчите, – уже с некоторым раздражением сказал Чьюз. – Сдаваться я не думаю. Мы – союзники и вместе могли бы быстрее достичь цели.

– Слов нет, профессор, ваше изобретение замечательно, – сказал наконец Мак-Кенти. – Вы – маг, чародей, волшебник... Вы и ваша наука могут найти средство против всех болезней. Но наука не может уничтожить болезни, если этого не хочет Докпуллер!

– Будущее покажет, кто прав, господин Мак-Кенти.

– Если бы вы могли понять, что бороться против всех бессмысленно!.. Право, махните рукой на недостижимые идеалы, делайте то, что можно. Как прекрасно могли бы мы заработать на комнатных дезинфекторах!

– Я последний раз спрашиваю вас, господин Мак-Кенти: союзник вы мне или нет, со мной вы или против меня?

– Профессор, поймите, спасти лигу – в моих интересах. Но сказать, что, несмотря ни на что, я буду верен ей до конца, буду готов погибнуть за нее, нет, этого обещать не могу. Заработать я готов, но погибать, нет уж, увольте!

Чьюз покинул Мак-Кенти в крайнем раздражении. В этом состоянии он поехал в редакцию "Свободы" и обрушился на Керри – почему до сих пор не назначено организационное собрание? Керри, любезный как всегда, отвечал, что президент хочет лично участвовать в собрании, но, к сожалению, он болен.

Злоба душила Чьюза. Докпуллер сам приедет! Какая чепуха! Подобно богу, он никогда не являлся народу, а лишь посылал ангелов и пророков. Ведь заменял же его до сих пор Регуар.

Чьюз сказал об этом Керри. Да, конечно, согласился тот, но на этот раз Докпуллер хочет присутствовать лично: ведь он будет баллотироваться в президенты.

– В президенты буду баллотироваться я! – отрезал Чьюз.

Керри отказывался верить своим ушам. Какая муха укусила старика?

– Кто бы ни баллотировался в президенты, – мягко возразил Керри, – но без нынешнего президента такое важное собрание состояться не может.

– Почему не может? – спросил Чьюз, вдруг меняя раздраженный тон на самый спокойный. – Почему не может? Устроили же вы заседание правления без меня?

От неожиданности Керри подавился дымом своей сигары.

– Откуда вы взяли, профессор?

– Бросьте притворяться, господин редактор! – сердито возразил Чьюз. Заседание было, и вы даже посмели заявить, будто я сам отказался участвовать в нем. Впрочем, не беспокойтесь, я не стану требовать от вас информации – мне все достаточно хорошо известно.

Но Керри уже успел овладеть собой.

– Ах, вы об этом совещании... – почти равнодушно протянул он. – Вас, профессор, неверно информировали. Прежде всего, это было вовсе не заседание правления, а лишь предварительное совещание промышленников. Секрета тут нет никакого.

Чьюз готов был разоблачить лицемерие Керри, но взор его случайно упал на большой шкаф, стоявший у стены. "Вероятно, отсюда слушал Уиппль", – подумал Чьюз и поймал себя на желании открыть дверцу и заглянуть внутрь. Тотчас же он почувствовал себя так гадко, что рывком встал из кресла и вышел.

Хозяин "Свободы" был взбешен. Кто посмел разрушить игру? Мак-Кенти был единственным человеком, который выступал за Чьюза. Неужели он посмел? Правда, ему очень хочется заработать на "лучах жизни". Но как он не побоялся вступить в борьбу с Докпуллером?

Керри сейчас же отправился к Регуару (тот обычно был в столице, так как возглавлял столичную контору Докпуллера) и рассказал о разговоре с ученым. Советник Докпуллера дал Керри деликатное поручение: произвести разведку и выяснить причастность Мак-Кенти ко всему этому делу.

Керри поехал к Мак-Кенти. Деликатного разговора, однако, не получилось: Мак-Кенти сразу понял, в чем его заподозрили, и страшно разозлился. Он и не думал идти против Докпуллера, но чтобы его пугали Докпуллером? Нет, этого он не позволит! Слава богу, у него достаточно денег, чтобы быть свободным гражданином в свободной стране! Он делает то, что хочет. Если бы он нашел нужным информировать Чьюза, то так бы и сделал и, главное, не побоялся бы об этом сказать. Но Чьюз сам явился к нему и доказал, что он уже кем-то информирован. Мак-Кенти думает, что это дело Керри.

– Чего ради? – испугался и разозлился Керри.

– Может быть, по обязанности секретаря? А то и по другим причинам. Могли же вы тайно от Чьюза договориться с Докпуллером и другими? Почему же не предположить, что вы можете тайно договориться и с Чьюзом? Предатель всегда двуликий Янус.

– Ну, знаете, господин Мак-Кенти, это уже слишком! Вы меня оскорбляете.

– Вы меня тоже оскорбили своими подозрениями!

От Мак-Кенти Керри уезжал со смешанным чувством раздражения и испуга: а вдруг его и в самом деле заподозрят в соглашении с Чьюзом? Мак-Кенти, пожалуй, попытается внушить эту мысль Докпуллеру. Конечно, это не удастся, но все-таки... Во всяком случае, виновен или нет Мак-Кенти, теперь надо настаивать на его виновности.

Керри не переставал злиться на Чьюза. Игра и без того нелегка, а этот ужасный старик все спутал!

19. Миллиардер спасает науку

...Ловкача и хитреца перехитрили бы, а этот... Поступки простых и честных людей иногда так загадочны...

Е. Шварц. "Тень"

В самом деле, неожиданная осведомленность Чьюза путала игру. Теперь уже нельзя было действовать тайно, и Регуар, после некоторых размышлений, решил идти в открытую. С таким решением он и примчался в резиденцию Докпуллера. После беседы с Ферном он был принят шефом. Но поразить старика было трудно: полулежа в своем огромном кресле, молча выслушал он отчет советника и, не открывая глаз, произнес единственное, но магическое слово:

– Купить!

– "Лучи жизни"? – спросил советник.

Докпуллер открыл глаза.

– Все... и будущее... и его самого...

Докпуллер закрыл глаза. Аудиенция кончилась. Ферн и Регуар на цыпочках вышли.

Во исполнение предначертаний Докпуллера у Чьюза вскоре появился Регуар. Чьюзу очень не хотелось отрываться от своих работ, но нельзя было отказать в приеме представителю Докпуллера. Пока он еще президент, надо с ним считаться. Кроме того, может быть, они все-таки надумали созвать лигу?

Чьюзу очень хотелось спросить об этом, но он ждал, чтобы Регуар объяснил ему цель своего визита. Теперь-то он уже достаточно хорошо знал, что Докпуллер его враг. И в самом деле, Чьюз и Регуар напоминали боксеров перед началом схватки, когда те как бы танцуют друг перед другом, разведывая слабые места в обороне противника...

Регуар справился о здоровье профессора Чьюза... Чьюз поблагодарил и справился о здоровье господина Докпуллера. Регуар поблагодарил и сообщил, что господин Докпуллер поправляется. Чьюз, сказал, что рад вдвойне: и выздоровлению господина Докпуллера и тому, что, следовательно, вскоре будет созвано организационное собрание "Лиги спасения". Ему сообщили, что только болезнь президента заставляет медлить с этим – не правда ли?

Итак, первый ощутительный удар нанес Чьюз. Регуар вызов принял.

– Я к вам как раз по поручению господина Докпуллера относительно лиги, спокойно сказал он. – Я думаю, мы можем говорить откровенно. Видите ли, в последнее время у господина Докпуллера появились сомнения в целесообразности существования лиги. Характер их в общем совпадает с тем, о чем в свое время говорил вам профессор Ферн. Не думаю, чтобы мне нужно было повторять, – вы, конечно, помните, в чем дело. Прежде чем ставить вопрос в правлении лиги, господин Докпуллер решил в частном порядке посоветоваться с некоторыми членами правления...

– Кроме меня, – перебил Чьюз.

– Совершенно верно, профессор, – не моргнув глазом, подтвердил Регуар. Мы считали, что не следует вас беспокоить, предварительно не обменявшись мнениями с промышленниками. Они могли нас не поддержать, тогда вопрос отпал бы сам собой. Зачем же было волновать вас понапрасну? Тем более, что ваше мнение в общем известно... Мы умеем ценить нервы и время ученого.

– Благодарю вас, – иронически поклонился Чьюз. – Господа промышленники, конечно, согласились с мнением господина Докпуллера?

– Совершенно верно, – все так же невозмутимо подтвердил Регуар. – И теперь после нашего частного совещания необходимо вынести вопрос на официальное собрание всех членов правления.

– Как вы сказали? – не выдержав, засмеялся Чьюз. – Частное совещание? Право, почти остроумно! – Чьюз смеялся все веселее. – Не кажется ли вам все же, профессор, что запоздалое остроумие, как поблекшая красавица, уже не может пленять? Или, может быть, вам неизвестно, что я довольно хорошо осведомлен о разговорах на том совещании, которое вам угодно называть "частным"?

– Известно, – спокойно сказал Регуар. – Это не меняет дела. Теперь мы должны созвать правление. Вы понимаете, профессор, что решение предопределено. Однако господин Докпуллер, любовь которого к науке и к ее представителям широко известна, был бы огорчен, если бы пришлось довести до этого. Господин Докпуллер надеется, что мы договоримся с вами полюбовно. Взаимопонимание между наукой и капиталом является важнейшим фактором...

– О, – довольно невежливо перебил Чьюз, – вы, кажется, предлагаете мне роман с господином Докпуллером! Боюсь услышать то, что мне уже предлагали другие.

– То, что может предложить господин Докпуллер, никто другой не может! торжественно сказал Регуар.

– Что ж предлагает господин Докпуллер? – иронически прищурившись, спросил Чьюз.

– Господин Докпуллер предлагает неограниченное покровительство всей вашей научной работе.

– Вот как! – вырвалось у Чьюза.

– Да, неограниченное покровительство, – строго повторил Регуар. – В ваше распоряжение будут предоставлены финансовые средства, какие вы только найдете нужными, – лаборатории, институты, научные сотрудники – словом, решительно все. Господин Докпуллер учреждает специально для вас звание: "Главный Ученый Докпуллера". Размеры личного вознаграждения вы определите сами.

– То есть я буду на службе у господина Докпуллера? – подчеркнул Чьюз.

– Вам, кажется, не нравится это слово? – любезно осведомился Регуар.

– Дело не в словах, – буркнул Чьюз.

– Вот именно, – подхватил Регуар. – Трудно себе представить более независимое положение, чем то, какое вы будете иметь на этой так называемой службе.

– И за все это господин Докпуллер вновь потребует у меня, чтобы бессмертным было не только его имя, но и он сам? – насмешливо спросил Чьюз.

– Ничего подобного, профессор! Вы сами определяете проблемы и направление своих работ.

– А мои изобретения?

– Ну, само собой, изобретения поступают в распоряжение того, кто финансирует вашу работу.

– Другими словами, господин Докпуллер забирает все мои настоящие и будущие изобретения?

– Не бесплатно, профессор, не бесплатно! – поспешно сказал Регуар. Заметьте, они должны были бы сами собой переходить к нему, как к лицу финансирующему. Но господин Докпуллер готов каждое изобретение покупать отдельно. Весь вопрос только в том, что оно не может быть продано никому другому. В конце концов, вам ведь все равно, кому продать, а больше господина Докпуллера никто дать и не может.

– О да, решительно все равно, – насмешливо согласился Чьюз. – Мне только не нравится, что, например, "лучи жизни" попадут к господину Докпуллеру, да так с ним и умрут.

– Что ж, профессор, к сожалению, есть и опасные изобретения. Сами ученые подчас не способны этого понять. Они похожи на ребенка, играющего заряженной бомбой. Наука вступила в очень опасную стадию, требующую контроля компетентных людей. Вам, профессор, повезло в том отношении, что вас будет контролировать такой великий организатор, как господин Докпуллер.

– А если я откажусь от контроля даже со стороны столь великого организатора?

– Вы не сделаете этого, профессор! – как бы заклиная, воскликнул Регуар.

– Почему? Думаете, меня прельстят ваши миллионы?

– О нет, профессор, ваше бескорыстие широко известно. Вы не сделаете этого в интересах науки. Докпуллер защищает науку, и вы обязаны ему помочь.

– Защищает? От кого же?

– От революции, профессор. Да, да, от революции! Подумайте сами, к каким последствиям приведут ваши "лучи жизни". Совсем не к тем, о каких вы мечтаете. Вы думаете накормить и одеть всех? Нет, когда исчезнут болезни, люди расплодятся, как суслики. Они не будут находить ни работы, ни пристанища. Голод, отчаяние, разброд и как венец всего: революция! Придут голодные, грубые, некультурные – им не нужна наука, они уничтожат ее...

– А вы? – вдруг спросил Чьюз.

– Что мы? – не понял Регуар.

– А Докпуллер не уничтожает науку?

– Докпуллер спасает науку. Он дает вам все условия для работы. Он говорит: занимайтесь чем хотите, только не выносите ваши открытия за стены лаборатории. Доверьтесь мне, – говорит он, – я готов покупать даже самые опасные ваши изобретения...

– Чтобы уничтожать их, – перебил Чьюз.

– Да, чтобы уничтожать, – согласился Регуар. – Уничтожать то, что опасно науке.

– Если, однако, все мои изобретения будут вроде "лучей жизни", то для чего же мне работать? – спросил Чьюз. – Только для того, чтобы получать миллионы?"

Скажите, пожалуйста, – с раздражением подумал Регуар. – Для него уж и миллионы пустяки! Другой бы на его месте..."

Сдержавшись, он сказал:

– Почему же все изобретения, как "лучи жизни"? Среди них могут быть и вполне применимые. И мы рады будем их применить. Итак, вы разрешите мне сообщить господину Докпуллеру, что вы согласны с его предложением?

– То есть согласен ликвидировать "Лигу спасения", уничтожить Y-лучи, отказаться от поисков Z-лучей и за все это получить столько миллионов, сколько мне захочется? Так, что ли? Не правда ли, я довольно точно передал смысл предложения господина Докпуллера?

– Это какая-то пародия, – кисло улыбнулся Регуар.

– Я вполне вас понимаю, господин Регуар, – сказал Чьюз. – Вашего хозяина забавляет роль покровителя науки. Поэтому он и возглавил "Лигу спасения". Впрочем, у него была и другая, более важная цель: помочь лиге по возможности быстрей, безболезненней и незаметней скончаться. Да, да, не возражайте, господин Регуар! Именно это вы и сказали Керри на вашем "частном" совещании. Конечно, вам теперь не хочется в этом признаться: ведь круг лиц, с которыми можно быть откровенным, крайне ограничен, – не правда ли, господин Регуар, именно так выразились вы в той же "частной" беседе? А я, видимо, не принадлежу к этому избранному кругу, не так ли?

Регуар молчал. Он был сражен. Да, это был настоящий нокаут. Чьюз знал даже о разговоре, который происходил с глазу на глаз! Кто же его осведомил?

Чьюз некоторое время любовался растерянностью врага.

– Вижу, что это так, – наконец, сказал он. – Вижу и то, что господин Докпуллер меняет тактику. Это тоже понятно: он уверен, что может покупать все, даже ученых. Вероятно, он пришел к этой мысли потому, что имеет собственных профессоров. Не сомневаюсь, профессор, все, что он покупает, – самого высшего качества. Но вот я говорил с профессором Ферном, теперь говорю с вами и утверждаю: в области науки вашему патрону не повезло – он купил только суррогаты. Передайте ему, пожалуйста, что настоящие ученые не продаются!

Такого оскорбления Регуар выдержать не мог. Он молча встал, так же молча откланялся и удалился с тем видом, с каким, вероятно, покидает министерство иностранных дел посол, получивший паспорт на выезд по случаю объявления войны представляемой им державе. В выражении его лица можно было прочесть и чувство оскорбленного достоинства, и невольное сожаление о безумии противника, и скрытую угрозу, и несокрушимую уверенность в окончательной победе. Разве господин Докпуллер не был великой державой?

Но Чьюз уже не смотрел на Регуара и ничего этого не видел. Он и без того понимал, что на этот раз война объявлена официально.

20. Ход пешкой

Есть лица, существующие на свете не как предмет, а как посторонние крапинки или пятнышки на предмете.

Н. В. Гоголь. "Мертвые души"

То, что Чьюз не согласился на предложение Докпуллера, не так уж удивило Регуара: он начинал догадываться, что этот ученый сотворен из какого-то непонятного материала, который не продается и не покупается. Удивило Регуара другое: непостижимая осведомленность Чьюза. Кто мог сообщить ему о секретных разговорах Регуара с Керри? Подозрения по адресу Мак-Кенти отпадали: тот сам ничего не знал об этом разговоре. Следовательно, Керри? Значит, он ведет двойную игру? Обеспечивает себя на случай победы Чьюза?

Вызвав Кенгея, начальника столичного отделения "Культурно-информационной службы" Докпуллера, Регуар поручил ему установить наблюдение за Керри и отыскать виновных в том, что к профессору Чьюзу просочилась секретная информация.

Между тем Керри после своего неудачного визита к Мак-Кенти снова явился к Регуару. Он рассказал, как Мак-Кенти сразу же догадался о том, что его подозревают. По мнению Керри, это лишний раз доказывало его виновность.

– Вы так думаете? – зло спросил Регуар. – А скажите, господин Керри, о моем разговоре с вами сообщил Чьюзу тоже Мак-Кенти?

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы отлично понимаете меня, господин Керри. Право же, я думал, у вас хватит ума на то, чтобы воздержаться от игры за спиной господина Докпуллера.

Керри испугался не на шутку.

– Вы ошибаетесь, господин Регуар! – горячо воскликнул он. – Вас настроил против меня Мак-Кенти. Ему надо отвести подозрения от себя.

– Оставьте! Я с ним и не говорил. При чем тут Мак-Кенти? Мак-Кенти о нашем разговоре не знает, а Чьюз знает!

– Не может быть! – в ужасе воскликнул Керри.

– Чьюз почти дословно повторил мне наш разговор.

Керри изумленно молчал.

– Помните: пока вы не разъясните и не ликвидируете этого скандала, – веско сказал Регуар, – господин Докпуллер будет считать вас союзником Чьюза.

Керри вышел из конторы Докпуллера в полном смятении. Все окончательно запуталось. Не мог же Регуар обманывать: зачем ему это? Значит, Мак-Кенти был тут ни при чем. Черт возьми, и он, Керри, тоже ничего не сообщал Чьюзу! Значит, еще кто-то вмещался? Но кто?

Керри ломал голову и, в конце концов, понял, что без помощи специалиста ему не обойтись. Он позвонил в "Бюро частных информаций, наблюдений и розыска" и условился о свидании с его директором господином Вундертоном.

В тот же день Керри встретился с Вундертоном в номере третьеразрядной гостиницы "Уют". Эту нейтральную почву "король комбинаций" и "король сыщиков" сочли наиболее удобной. Появление Вундертона в редакции или редактора в бюро Вундертона было бы заметным, дело же не терпело огласки.

А на следующий день редакция "Свободы" пополнилась новым сотрудником. Его появление осталось незамеченным: должность "пожарного" репортера наименее почетна в редакции. К тому же занявший ее некий Пэдж, низенький, невзрачный человек, неопределенного возраста, с невыразительным угреватым лицом, ничем не был примечателен. Он, видимо, и сам не переоценивал своих способностей и вскоре оказался на побегушках у всей редакции. Любому молодому репортеру ничего не стоило послать Пэджа за папиросами или жевательной резинкой. Каждое поручение Пэдж выполнял с торопливой готовностью. Вскоре он сделался в редакции столь же незаменимым, как и незаметным.

Недели через две после появления Пэджа произошел небольшой инцидент. Один из репортеров, как обычно, послал Пэджа за какой-то мелочью. Пэдж в этот момент стучал на машинке, в драматических тонах расписывая очередной пожар. "Одну минутку, сейчас кончу", – любезно улыбнулся Пэдж. Репортер, возмущенный этим, прикрикнул на него. Испуганный Пэдж вскочил из-за машинки, готовясь исправить оплошность. Но тут вступился Уиппль. Он был искренне возмущен тем, что все, кому не лень, бесцеремонно помыкают беднягой Пэджем. Произошел короткий, но горячий спор. Пэдж все-таки побежал с поручением, но после этого случая он стал выделять Уиппля среди других сотрудников редакции, проявляя особое желание услужить ему, в чем тот не испытывал как раз никакой потребности.

Однажды Пэдж разоткровенничался и рассказал Уипплю о себе. Бесхитростная история профессионального неудачника тронула Уиппля. С этих пор между ними завязалось некоторое подобие дружбы. Уиппль чувствовал себя покровителем этого человечка, а тот неизменно отвечал ему какой-то робкой преданностью. Это ощущение покровительства нравилось Уипплю, оно как-то возвышало его в собственных глазах. Но выражение собачьей преданности, не сходившее с бесцветного лица Пэджа, раздражало Уиппля. "Ей-богу, Пэдж, – как-то сказал Уиппль, – мне кажется, что ты сейчас повалишься на спину и задерешь кверху все четыре лапы". – "Ничего не поделаешь, Уиппль. Жизнь меня еще и не этому научила", – возразил Пэдж и отвернулся. Если бы Уиппль мог видеть мимолетную улыбку, появившуюся в этот момент на лице Пэджа, он, может быть, заподозрил бы скрытый смысл в словах своего нового друга. Но он просто ничего не заметил: ведь именно "незаметность" была главным свойством Пэджа.

Уиппль, так удачно проникший в тайну "заговора учредителей", был все-таки дилетантом в этой области и не понимал, что для подобных операций шкаф вовсе не обязателен. Господин Вундертон держался на этот счет совсем другого мнения. "Люди, которые умеют остаться незамеченными, слушая из-под стола или из-под кровати, ничего не стоят, – говорил он. – Нам нужны такие люди, которые остаются незамеченными, сидя рядом".

Господин Вундертон был большой мастер отыскивать таких "незаметных" людей. Возможно, именно этому искусству господина Вундертона и была обязана своей мировой славой его фирма.

21. Евангелие от Докпуллера

...несбыточная надежда на богатство в будущем, смакуемая усердными описаниями вышедших из чистильщиков миллиардеров...

В. Маяковский. "Мое открытие Америки"

Петер Гуд был самый обыкновенный молодой человек, каких тысячи и миллионы в Великании.

Кончив школу, Петер зарабатывал чем придется: разгружал пароходы в порту, гладил белье в прачечных, был сторожем на складе. Потом судьба выделила его из тысячи других подобных ему молодых людей: он устроился младшим кассиром на фабрике. Теперь он лучше зарабатывал, да и работа стала чище. Но и теперь Петер Гуд оставался таким же средним великанцем, как тысячи других. Если бы случилось невероятное чудо и он, задремав в метро, обменялся бы головой с соседом, то оба они ничего от этого не выиграли бы и не проиграли. Более того, они даже и не заметили бы ничего, пока не оказались бы перед зеркалом. Им обоим со школьной скамьи было известно, что их родина – самая свободная и прекрасная страна, где каждый может разбогатеть. Оба они читали "Горячие новости" и "Рекорд сенсаций", оба поклонялись одним и тем же миллиардерам, кинозвездам, чемпионам бокса и героическим сыщикам из детективных романов. И для них обоих евангелием была книга "Как он стал Докпуллером".

Петер Гуд задрожал от радости, когда прочел синий томик, переплет которого был увенчан этими чарующими словами.

Эти слова неотступно преследовали Петера. "Как он стал Докпуллером"! Конечно, этот человек родился с такой фамилией, но автор был прав, тем Докпуллером, имя которого гремит, как артиллерийская канонада, этот человек сделал себя сам. "Тысячи молодых людей присылают ему письма и просят открыть секрет, как он стал состоятельным человеком, – писал анонимный автор. Господин Докпуллер в большом затруднении: не потому, что он хочет что-то скрыть, а потому, что никакого секрета не существует. Когда он начинал, у него не было ничего, кроме молодости, энергии и предприимчивости. Его успех доказывает, что этого вполне достаточно в стране, где Конституция каждому дает право "на Свободу и стремление к Счастью". Умейте только воспользоваться этим правом. Он был разносчиком газет, а стал Докпуллером. Этот путь открыт перед каждым. Конечно, коммунисты утверждают, что это невозможно, что богатств не хватит всем, если все станут такими, как Докпуллер. Совершенно верно! Но мы, в отличие от коммунистов, и не предлагаем делить богатства. Свобода открывает каждому возможность стать Докпуллером, но не каждый способен стать Докпуллером. Не каждый полон энергии и предприимчивости в сочетании с осторожностью и риском. И не каждый обладает еще одним ценным талантом талантом экономии, бережливости, самоограничения. Многие непонимающие люди завидуют богатым, проклинают их. Они обвиняют богатых в том, что они ни в чем себе не отказывают. Но подумали ли суровые обвинители о том, как часто этим людям в прошлом приходилось отказывать себе решительно во всем, чтобы иметь возможность теперь не отказывать ни в чем? И умеют ли так делать они, эти грозные обличители? Вот в этом, пожалуй, и весь секрет: уметь вовремя отказаться от всего, от чего только можно отказаться. Очень немногие способны на это. Поэтому немногие становятся Докпуллерами".