Текст книги "Невинные дела (Худ. Е. Капустин)"

Автор книги: Сергей Розвал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

13. Анонимная компания «Жизнь – это реклама!»

Реклама стара, как мир. Когда господь бог создал из глины Адама, а из его ребра – Еву, это была первая реклама. Она дожила до наших дней, ибо хорошая реклама – бессмертна.

Из проспекта рекламного отдела фирмы «Универсал Сервис»

Господин Деневен лично принимает клиентов в бюро Вундертона трижды в неделю: во вторник, четверг и пятницу, с двенадцати до трех. В последний четверг перед тем днем, когда вспыхнуло поразительное дело о похищенном «Великом Голубом Льве», служитель подал знаменитому сыщику визитную карточку. Господин Деневен прочитал: "Джон (Ион) Пертупулеску, председатель анонимной компании «Жизнь – это реклама!»

Господин Деневен сделал то единственное, что он мог сделать, то есть нисколько не удивился и распорядился привести к нему клиента. Как человек по роду своей профессии проницательный, господин Деневен увидел своего клиента прежде, чем тот успел переступить порог его кабинета.

Конечно, это был невысокий человек с громадным горбатым носом, густой вьющейся шевелюрой и двумя маслинами вместо глаз – точный портрет тех румын, которые страстными взвизгами своих скрипок подогревают страсти в кабаре "Изысканные наслаждения". И когда господин Джон (Ион) Пертупулеску вошел в кабинет сыщика, тот мог убедиться, что нарисованный его проницательной фантазией портрет и в целом и в деталях изумительно расходится с оригиналом – человеком довольно высоким, сухопарым, с носом вполне умеренным, не обличающим родовитости в своем владельце, с шевелюрой если вьющейся, то лишь по самым краешкам головы, потому что остальная часть головы представляла хорошо отполированную лысину, и, наконец, с глазами если и напоминающими маслины, то только после того, как от них остались одни косточки. Конечно, господин Деневен не удивился (удивление он считал непростительной слабостью для своей профессии), но все же спросил:

– Вы господин Пертупулеску?

Посетитель, очевидно, был человек прожженный: несмотря на непроницаемый вид знаменитого детектива, он сразу же прощупал в его тоне нотки сомнения.

– Как вам сказать? – ответил он дипломатично. – В данное время я, несомненно, Джон, или, что то же, Ион, Пертупулеску, но, вообще говоря, должен сознаться, что род моей деятельности не способствует тому, чтобы долго придерживаться одного имени, как, впрочем, и определенной национальности. – И посетитель подкупающе искренне улыбнулся.

Господин Деневен понял, кивнул головой и сразу же приступил к делу вопросом: "Чем могу служить?" Как детектив новейшей формации, он слишком ценил свои секунды, чтобы растрачивать их на пустые эффекты, какими любил пускать пыль в глаза его литературный предшественник – знаменитый, но старомодный и провинциально-бескорыстный Шерлок Холмс: именно поэтому господин Деневен не исследовал быстрым, но зорким взглядом обувь клиента, не определил толщины слоя пыли на ней и не высказал поразивших клиента соображений по поводу того, пришел ли посетитель пешком, сколько именно миль он прошел или прибыл в кэбе, причем молод или стар привезший его извозчик. Отчасти это было излишне и потому, что ни кэбов, ни извозчиков уже не было, но зато господин Деневен благодаря своей проницательности мог бы, конечно, установить, что его клиент прибыл не пешком, а на автомобиле, поскольку этим транспортом пользовались люди и менее состоятельные, чем председатели компаний. Господин Деневен мог бы также очень легко установить, что его клиент – старый холостяк или молодой вдовец: для этого стоило только знаменитому детективу исследовать сквозь лупу верхнюю часть жилета посетителя, и он сразу же обнаружил бы предательские крошки сыра, которым посетитель завтракал, и не было заботливой женской руки, чтобы смахнуть их. Словом, много тонких наблюдений мог бы сделать и высказать знаменитый сыщик, но он этого не сделал. Сделал он только одно наблюдение, хотя и его не высказал вслух. "Жулик!" – решил он о посетителе, минуя своим вниманием и крошки на жилете и пыль на ботинках. И надо отдать справедливость знаменитому сыщику: душа важнее жилета, а именно в душу он и глянул!

Неизвестно, заметил ли господин Пертупулеску, какое впечатление он произвел на своего проницательного собеседника, но только председатель анонимной компании непринужденно сел в кресло и осведомился, знаком ли господин Деневен с назначением и деятельностью фирмы, которую он, Джон, или, что то же, Ион, Пертупулеску, имеет честь представлять. Снова приходится повторить: будь знаменитый сыщик Шерлоком Холмсом, он, несомненно, не только ответил бы положительно, но и сообщил бы фамилии всех членов правления фирмы, а также имена и возраст всех их детей. Но господин Деневен ничего этого не сказал и лишь равнодушно ответил, что не имел удовольствия слышать об этой фирме.

– Вполне понятно, – согласился господин Пертупулеску. – Свою деятельность мы начали недавно и то с малого. Теперь мы намерены расширить масштабы. Разрешите, господин Деневен, ознакомить вас с принципами, легшими в основание…

– Если это имеет отношение к делу, – предупредил господин Деневен. – Время дороже денег!

– Самое непосредственное отношение! – вскинулся господин Пертупулеску. – О реклама, реклама! – воскликнул он патетически, но, заметив нетерпеливый взгляд знаменитости, осекся: – Впрочем, вам это известно… Но, видите ли, в рекламе, при всех ее достоинствах, есть один недостаток: потребителю известно, что это реклама. Да, да, остается лазейка для сомнения. А сомнения допустить нельзя, нельзя! Должна быть вера, вера – как в религии! Конечно, умелая реклама убедит миллионы людей, что какая-нибудь бурда – великолепная целебная минеральная вода, миллионы людей будут ее пить и даже чувствовать себя лучше. А все-таки найдется тысяча скептиков – представьте себе, они посмеют сказать: "Да это же бурда!" и даже пить не станут. Скептицизм и вольнодумство сейчас распространены. Но позвольте, зачем же упускать эту тысячу? Почему предприниматель из-за этого вольного духа должен терять в своих прибылях? Несправедливо!

– Ближе к делу, – сказал господин Деневен.

– А дело в том, господин Деневен, что публика должна кушать рекламу, не зная, что это реклама. Удачный случай из жизни убедительней всякой рекламы, не правда ли? Но зачем ждать удачного случая, разве нельзя его организовать? Вам понятно?

– Конечно.

– Вы помните, господин Деневен, самоубийство безработного Файкерта? С месяц назад…

– Слишком много, чтобы помнить…

– Этот особенный… Повесился на собственных подтяжках, они лопнули, он упал и расшибся. Вызвали врача. Самоубийца, придя в себя, оглушил врача, снял с него подтяжки – знаете, такие коричневые с голубой полоской – и повесился на них уже окончательно: эти выдержали.

– Понимаю, – сказал проницательный Деневен. – Коричневые подтяжки с голубой полоской – фирма Конрой и Конрой. Это ваш клиент. Лопнувшие подтяжки – конкурирующая фирма. Идея этой рекламы делает вам честь, господин Пертупулеску. – Посетитель скромно поклонился. – Однако как удалось вам раздобыть самоубийцу?

– О, проще простого! – улыбнулся господин Пертупулеску. – Наша контора располагает двумя десятками опытных агентов по снабжению самоубийцами. Пока это вполне покрывает наш спрос на самоубийц. Агенты дежурят на мостах и на крышах. Излюбленное местечко самоубийц – крыша газеты "Свобода". Больше всего самоубийств связано со "Свободой". К сожалению, эта площадка законтрактована специально для фотосъемок трагических моментов самоубийства. В последнее время и кинофирмы интересуются. Нам, к сожалению, туда ход закрыт. Но крыша небоскреба фирмы "Универсал Сервис" тоже очень охотно посещается самоубийцами: как-никак пятьдесят этажей! У самоубийц какая-то "мания величия": десятого этажа хватило бы – так нет, лезут на шестидесятый!

– Каждый предпочитает возвышенную смерть! – сказал Деневен.

Господин Пертупулеску раскатился гулким хохотом:

– Хо-хо-хо! Вы чрезвычайно остроумны, господин Деневен!

– А вы многословны, господин Пертупулеску.

– Заканчиваю, заканчиваю… Вы сегодня читали: какой-то спрыгнул с семнадцатого этажа. В кармане нашли записку. Причины банальные: без работы, задолжал за квартиру, просит побеспокоиться о его семье. Но позвольте, кто обязан беспокоиться, с какой стати? А ведь мог обеспечить семью. Наши молодцы, когда видят, что такой перебросил ногу через перила, – цап за фалды! – ну, потом, конечно, легкое интервью: как, что, почему? Понятно, зачем человеку прыгать в речку или с крыши бесплатно, если мы предлагаем за участие в нашей постановке умеренное вознаграждение. Все-таки семье поддержка. Если уж дошло до самоубийства, почему не сделать бизнес? Каждый понимает. Так что недостатка у нас нет. О, самоубийцы – самый покладистый народ, совершенно незаменимы для рекламы.

– Я хотел бы наконец знать… – сердито перебил господин Деневен.

– Минуту, только одну минуту! Сейчас станет все ясно… Подтяжки – мелочь… Как я доложил, мы расширяем масштабы. Вот вам пример. Мы готовим крупную рекламную постановку… Простите, имен не назову, профессиональная тайна! Важна, впрочем, сущность. Тоже требуются самоубийцы. Представьте себе: в дом кинозвезды ночью врываются трое вооруженных. Под дулами револьверов она отдает ожерелье, браслеты, они требуют еще, она достает бархатный ящичек, раскрывает, они ждут драгоценностей, она выхватывает из ящичка револьвер – бац! – один наповал, бац! – другой наповал, третий бежит, стрельба, крики, переполох, паника! – боже мой, какая реклама! Вы же представляете, господин Деневен, завтра у ее дверей будет очередь: крупнейшие кинофирмы будут ее умолять о контрактах, она будет диктовать! Вот она сама жизнь – реклама! И заметьте, мы берем очень умеренно, вполне сходные условия…

– Но, черт возьми, – не выдержал наконец господин Деневен, – к чему вы рассказываете мне свои рекламные сказки?

– Господин Деневен, мы сделаем вам изумительную рекламу! – торжественно сказал господин Пертупулеску и даже из кресла поднялся, как бы подчеркивая этим торжественность минуты.

– Вот уж в чем не нуждаюсь! – презрительно скривил губы господин Деневен.

– Достаточно известен!

– Не говорите, господин Деневен! – горячо возразил председатель анонимной компании. – Господь бог всемогущ, но разве он отказывается от рекламы? Посмотрите, у него-то и публики всего-навсего был один Адам, а какую устроил рекламу, выточив из грубого мужского ребра изящную женщину!

– Какая же тут реклама? – возразил Деневен. – Ребро сломал, да еще из него жену сделал – двойная неприятность!

– Хо-хо-хо! – загремел Пертупулеску. – Вы чрезвычайно остроумны, господин Деневен! Но позвольте вам заметить: верные божьи слуги в тысячах церквей рекламируют господни чудеса. И мы сотворим вам чудо! Да, невиданное чудо! Конечно, господин Деневен, ваши детективные подвиги знамениты, но публика глупа и капризна, ко всему привыкает, ей надо щекотать нервы! За какие-нибудь ничтожные пятьдесят тысяч мы организуем вам изумительную рекламно-мистическую феерию! Похищенные драгоценности индийского раджи! Таинственно украденный величайший в мире магический бриллиант "Великий Голубой Лев"! И вы, только вы один, его находите. Вы ловите неуловимого авантюриста и хотите – эффектным выстрелом убиваете его наповал, хотите – защелкиваете наручники, тащите его в тюрьму, в суд – боже мой, какой эффектный процесс! Электрический стул! Все в нашей воле, господин Деневен! У нас есть в запасе набор эффектных самоубийц, особенно если их подкормить… Что вы на это скажете? Мировая сенсация!

Через полчаса, после детального обсуждения (закончившегося, кстати сказать, снижением гонорара с пятидесяти до пятнадцати тысяч), господин Деневен вызвал своего помощника господина Грутфи и познакомил его с господином Пертупулеску, а также с гениальным планом. Затем господин Грутфи был откомандирован в качестве уполномоченного для связи с анонимной компанией "Жизнь – это реклама!". Конечно, цель тут была особая, и ее отлично понял и господин Пертупулеску. Нисколько не обижаясь на проявление делового недоверия, он сказал:

– Мы рады показать товар лицом, и с благодарностью принимаем талантливое содействие ближайшего помощника столь прославленного детектива.

А на следующий день господин Грутфи уже имел возможность доложить своему патрону, что всякие опасения можно отбросить: господин Пертупулеску не из мелких жуликов, способных унизиться до бегства с двухтысячным задатком. Нет, Джон (Ион) Пертупулеску – вполне солидный, достойный доверия аферист, который не разменивается на мелочи, а умеет поставить дело на широкую ногу.

14. "Голубой Лев" делает прыжок

Я под их подкоп

…вроюсь ниже И их взорву. Ну и переполох, Когда подвох наткнется на подвох!

В. Шекспир. «Гамлет»

Через два дня господин Грутфи известил своего шефа, что индийская инсценировка подготовлена на славу. Господин Пертупулеску, несомненно, талант, соединивший в себе качества делового человека и вдохновенного художника высшей марки.

– Вы увидите, господин Деневен, каких он выставил молодцов в своем индийском особнячке! Секретарь со своей подвесной черной бородой тоже очень внушителен. Черт возьми, у этого Пертупулеску учиться бы режиссерам наших опереток!

Дело, как уже известно, началось с изумительного объявления в газете "Время". Вряд ли стоит повторять историю уже нашумевших событий. Но вот, когда господин Деневен с индийским секретарем и индийским племянником вошли к самому радже, журналисты остались за дверью. Увы, они ничего не видели, не слышали, они не подозревали, что был один момент, когда их готовы были пригласить внутрь. Они были всего лишь на волоске от сенсации, которая затмила бы все предшествующие! Но их не позвали, и они так и не узнали, что случилось за закрытой дверью.

А случилось то, что господин Деневен, переступив порог, увидел восседавшего в кресле господина Джона (Иона) Пертупулеску без всякой подвесной бороды. Это было против плана инсценировки, ибо господин Пертупулеску должен был в роли раджи выйти к журналистам и сказать несколько слов на ломаном языке. Это, конечно, должно было бы усилить эффект!

– Здравствуйте, господин Деневен, – приветствовал знаменитого детектива председатель анонимной компании "Жизнь – это реклама!". – Надеюсь, ваш фальшивый бриллиант произвел впечатление на журналистов? Никто ничего не заподозрил?..

– Можете быть уверены, Пертупулеску, покажи я им в этот момент обломок булыжника, их ослепило бы голубое сияние "Великого Льва"! Но разве вы не выйдете к народу, великий раджа?

– А не кажется ли вам, господин Деневен, что это преждевременно? – спокойно возразил председатель. – Ведь бриллиант все-таки не настоящий, мы-то это знаем…

– Что за чепуха! – Деневен чуть не удивился. – Не собираетесь ли вы, Пертупулеску, рассказывать мне, что "Голубой Лев" существовал в действительности?

– Нет, не собираюсь, – Пертупулеску говорил все так же невозмутимо. – Но есть другой бриллиант, и он настоящий. Он у вас. Вы его должны вернуть.

Деневен делал отчаянные усилия, чтобы не проявить удивления.

– Глупые шутки! – сказал он, чтобы хоть что-нибудь сказать: он ничего не понимал – положение, исключительно неприятное для знаменитого детектива!

– Да, другой бриллиант, – тянул Пертупулеску и, вдруг заглянув в глаза Деневену, быстро спросил: – Разве не настоящий бриллиант Чарльз Грехэм?

И знаменитый детектив моментально понял: он одурачен! Ах, осел Грутфи, как он не пронюхал, что шефу готовят западню.

Значит, вся эта анонимная компания – лишь инсценировка для того, чтобы завлечь его, знаменитого детектива?

Очевидно, они знают, где спрятан Грехэм. Можно бы рассмеяться, если бы… если бы не толпа репортеров за дверью. Ловко сработано!

Инсценировка? Нет, не может быть! Ведь это же золотой бизнес! Как отказаться от него! Такого безумца не найдется! Это реальная деловая компания. Но как посмела она заняться не своим делом?! Впрочем, за хорошую плату любое дело хорошо… Пертупулеску не из тех, кто этого не понимает…

Все эти мысли пробегали в голове знаменитого детектива с той бурной скоростью, за которой не поспевает само время.

Рассказывают же, что некий мудрец, погасив свечу, моментально заснул и увидел во сне всю свою жизнь от рождения до старости, а когда проснулся, фитиль свечи все еще курился… Так и теперь знаменитый детективный мудрец успел передумать о многом: о своей карьере, о всяких джеках-потрошителях, как букашки в коллекцию попавших на острие его наблюдательности, о многих забастовках, выигранных предпринимателями благодаря его изобретательности… О многом! И вдруг его самого ловит какой-то лжерумын! Это несправедливо! Это бесчестно!

– Это бесчестно! – выговорил наконец Деневен.

– Будем говорить не о чести, а о деле, господин Деневен. Уверен, это вам понятнее. Пожалуйста, садитесь! – Тот, кого Деневен знал как Пертупулеску, говорил очень серьезно, без своего обычного шутовского тона. – Так будем откровенны: нам нечего скрывать от этих господ, они в курсе дела. – "Раджа" кивнул на "секретаря" и других. – Несколько дней мы следим за рейсами вашей машины между бюро Вундертона и некоторым особняком. – Тут "раджа" назвал адрес.

Деневен молчал. Собеседник подождал немного и спросил:

– Надеюсь, вы понимаете, господин Деневен, ваше молчание нас не устраивает.

– От меня вы ничего не услышите! – процедил сквозь зубы Деневен.

– Напрасно! Вам поручили инсценировку "Бегство Грехэма". Что ж, ваш юмор оценен, вам ответили небольшой комедией. Не превращайте ее в трагедию.

– Вы грозите убить меня?

– Какая чепуха! – воскликнул "раджа". Окружающие засмеялись. – Да нет же, мы просто пригласим господ журналистов, благо они так недалеко. Мы расскажем им, как господин Деневен похитил Чарльза Грехэма. Потом съездим с журналистами по названному адресу и освободим Грехэма. Ну, а если журналисты пожелают посмешить публику тем, как знаменитый детектив попал в индийскую западню, – это уже их дело…

– Мы договорились! Я дал задаток! – не выдержав, воскликнул Деневен. Он был искренне возмущен.

– Вы несправедливы, господин Деневен! – спокойно возразил "председатель анонимной компании". – Разве я своих обязательств не выполнил? Я сделал для вас чудо рекламы! Газеты вознесут вас на небо. Ей-богу, никакой арбитраж не мог бы упрекнуть меня. Нет, господин Деневен, я никогда не изменяю своему принципу: будь честен даже в бесчестных делах…

– По-вашему, требование представить Грехэма – честно?

– А почему же нет? Насчет Грехэма мы с вами не уславливались. Нельзя сказать, что вы похитили его более честно…

– Вы его не увидите! – злобно бросил Деневен.

– Как вам угодно… – спокойно сказал "председатель". – Господин "секретарь", пригласите, пожалуйста, журналистов.

Вот когда изнывающие за дверью журналисты были так близки к сверхсенсации! И Деневен хорошо это понимал.

– Подождите! – сердито крикнул он. "Секретарь" остановился. – Черт возьми, вы что, на поезд торопитесь? Дайте же подумать…

– Ах да, пожалуйста, – любезно улыбнулся Пертупулеску. – Надеюсь, не слишком долго?

И господин Деневен стал думать. Все это было такой неприятной неожиданностью. Он не мог понять, как кто-то посмел столь подло и дерзко посмеяться над ним, самым знаменитым детективом… Кто? Не молодой ли Чьюз? Да нет, невероятно!

15. Не дозволено Юпитеру – дозволено быку

Ты лучше б это сам без спросу сделал…

Мне выше пользы надо ставить честь…

В.Шекспир. «Антоний и Клеопатра»

Не только один Деневен (в соответствии со своей профессией недурной психолог) не допускал мысли, что Эрнест Чьюз может принять участие в таком обмане. Так же думал и другой человек – в нем-то и было все дело…

Райч простоял на стоянке машин у "проклятого" перекрестка не напрасно: он выследил "летучего голландца". Как же он был поражен, когда машина подкатила к бюро Вундертона! В тот же день Райч узнал, что вышедший из машины незнакомец был не кто иной, как знаменитый детектив Деневен.

Эрнест Чьюз был озабочен новым известием. Вступать в единоборство с квалифицированным специалистом было не под силу. Правда, пока детектив держался довольно беззаботно: позволил себя выследить. Но Райч прав: это от избытка презрения к беспомощности своих одураченных противников.

Райч соглашался с тем, что положение чертовски трудное: невозможно ничего придумать. Не брать же особняк приступом!

– Послушай, Джильберт! – воскликнул вдруг Эрнест. – Я попрошу помочь Билла Слайтса. Ты знаешь этого славного чудака, моего школьного приятеля… Он не откажет… Тогда он прекрасно помог советом послать телеграмму Медианскому суду. Уверен, будь он с нами, мы не попались бы так глупо с этим механиком Трейблом.

– Ты думаешь, Эрни, что Слайтс может тягаться с Деневеном?

– Кто? Билл? – воскликнул Эрнест. – Блестящий ум! Если бы он тогда не ушел с должности следователя, он сделал бы головокружительную карьеру. Ты знаешь эту историю?

– Нет, ты не рассказывал…

– Едем, дадим телеграмму… По дороге расскажу…

История, в сущности, была несложная. Райч внимательно слушал, сидя рядом с Эрнестом, управлявшим машиной. Лет пятнадцать назад Билл Слайтс, тогда еще молодой человек, с отличием кончивший юридический факультет, был назначен следователем в Астех. Он сразу же проявил свои блестящие способности, раскрыв несколько запутанных дел. Потом ему пришлось столкнуться с одним из заправил города. Местный воротила-промышленник брал крупные строительные подряды для города. Построенный им городской рынок вскоре сгорел. Собственно, на этом дело и должно было кончиться. Но не в меру любопытный следователь докопался, что постройка велась мошеннически, из отходов, из брака, – вероятно, рынок вскоре рухнул бы сам, если бы не своевременный пожар. Кстати, рынок и застраховать не успели – и понятно почему: ни одна страховая компания не выдала бы полис на этот горючий хлам. Словом, дело было ясно. Но, кроме главного героя, были замешаны многие: инженеры и техники из приемной комиссии, члены городского управления, ну и иные, – все, впрочем, достойные люди. Творец этого бизнеса оказал честь молодому следователю: лично явился к нему на квартиру. Предложенная взятка была не какой-нибудь жалкой подачкой, а солидной суммой, достаточной, чтобы сделать молодого следователя самостоятельным человеком. Юнец оказался неблагодарным: выставил "благодетеля" за дверь. Борьба закипела. Бизнесмен выписал сыщика от Вундертона. Через два дня тот отыскал виновника: замученный угрызениями совести, некий мелкий жулик чистосердечно признался в поджоге с целью ограбить рынок. Следователь доказал алиби преступника: в момент пожара он был в соседнем городе, за тридцать миль от места преступления.

– Ну и что же? – спросил Райч. Его заинтересовала эта история.

– Козыри опять были у следователя. Но козыри имеют значение в честной игре. Молодого следователя пригласило начальство и предложило перевод в другой город, даже с повышением. Он предпочел уйти… Пробовал жаловаться выше, но…

– А фиктивный поджигатель?

– Как же, судили… Приговорили к тюрьме…

– Неужели человек продал свою свободу? – удивился Райч.

– Вот когда я спросил об этом Билла, – усмехнулся Эрнест, – он назвал меня донкихотом. У него любимая поговорка: пожалуйста, без донкихотства…

Эрнест засмеялся. Помолчав немного, он продолжал:

– Поджигатель и месяца в тюрьме не просидел: во время прогулки сбежал из-под стражи. А Билл с тех пор занимается частной адвокатской практикой. Берется только за те дела, где, как он говорит, "вонючий след ведет к какому-нибудь славному проповеднику нашей великой свободы". Вот только не знаю точно, куда ему телеграфировать. Долго на одном месте не живет: успевает досадить начальству и перекочевывает подальше. В последнее время жил в Томбире. Между прочим, он знает Грехэма, познакомился у меня той осенью… Тоже произвел его в донкихоты…

Телеграмму послали в Томбир. Предусмотрительно попросили остановиться в гостинице: Эрнест боялся, не следят ли за ним. Билла никто из этих господ не должен был видеть.

Через два дня Билл известил о приезде. Эрнест вместе с Райчем поехал в гостиницу. Билл – все такой же веселый, шумный, с гулким, раскатистым смехом со своей лысой, полированной головой, обрамленной пушком. Он выглядел бы старше своих лет, если бы не внутренний огонь, прорывавшийся то темпераментными возгласами, то быстрыми искорками в маленьких глазах.

– Донкихоты всегда попадают в беду! – воскликнул Слайтс, едва узнав, в чем дело.

– Грехэм не виноват, – возразил Эрнест. – Вина моя…

– Да и ты из той же породы… – усмехнулся Слайтс. – Много вас, рыцарей печального образа. Знаю… Был таким…

Впрочем, Слайтс сразу же принялся за дело. Он расспрашивал Эрнеста о таких мельчайших подробностях, что тот про себя удивился: зачем это? Ему и не пришло бы в голову обратить на это внимание. "Что значит специалист!" – подумал он, с уважением поглядывая на своего школьного приятеля. Так же подробно расспросил Слайтс и приехавшего с Эрнестом Райча. Наконец Слайтс прекратил вопросы и, задумавшись, смолк. Эрнест обратил к нему вопрошающий взор. Слайтс усмехнулся:

– Что ты – считаешь меня чудотворцем? Ничего не обещаю… Дай подумать…

Он нашел, что Эрнест и Райч поступили неосторожно, приехав к нему вместе. Впредь этого не будет, и вообще они не будут встречаться. Поинтересовался, кто ведет наблюдение за особняком, в котором скрыт Грехэм, и надежный ли народ эти студенты.

Получив утвердительный ответ, попросил выделить одного наиболее расторопного "связным". Запретил пользоваться для связи телефоном. "Это и сами понимаем", – улыбнулся Эрнест.

На следующий день к Райчу приехал "связной". Он сообщил, что Слайтс уехал из гостиницы, сняв небольшую квартиру. Он срочно приглашает к себе Райча. Тот поехал по новому адресу.

Слайтс начал с извинений: он вынужден был вызвать Райча. Ехать к Райчу он не решился. Никогда не следует считать противника глупым. Неприятно было бы запутаться в сетях наблюдения теперь, когда он придумал план, сулящий успех. Участвовать придется самому – инкогнито необходимо…

– Есть план? – взволнованно спросил Райч.

– Есть, но… – возразил Слайтс. – Без этих проклятых "но" никогда не обойтись. Хотел бы с вами посоветоваться… Могли бы и помочь.

– Охотно…

– Посмотрим еще, охотно ли… – загадочно возразил Слайтс. – Не знаю, поймете ли меня правильно… Вы ведь тоже из семьи ученых… Мир высоких взглядов, твердых принципов, ну и все такое – не спорю, все благородно… Не заподозрите, что иронизирую… Нисколько… Но, видите ли, в этом арсенале добродетелей нет оружия против Вундертонов. Мошенников надо бить их же оружием. Эрнесту же благородство нужно…

– Опасаетесь, не согласится с вашим планом? – догадался Райч.

– Сознаюсь: мой план не очень гармонирует с принципами Эрнеста. Но честно скажу: не знаю, как он поступит. Вот ей-богу, будь у меня такие же взгляды, не знал бы, что делать. Принципы-то принципами, да ведь либо изобретению, либо Грехэму конец, если его не освободить… Словом, что бы Эрнест ни решил, все плохо: или помешает, или против себя пойдет. Для таких людей, как Эрнест, это трагедия… Я понимаю и, видите ли… я Эрнеста… ну, как бы сказать… ну, словом, ценю… – Слайтс вдруг сконфузился, отвернулся и принялся маршировать по комнате из угла в угол.

Райч молчал.

– Что ж вы молчите? – резко спросил он Райча, остановившись против него.

Райч увидел, с каким тревожным ожиданием смотрит на него Слайтс.

– Мне трудно судить… – сказал Райч. – Вашего плана я не знаю. Может, вы и преувеличиваете…

– А что, если без Эрнеста? – спросил вдруг Слайтс, по-прежнему не спуская глаз с Райча. – Не оскорбительно, как думаете? Ну, зачем ему знать? Передовой ученый, прогрессивный деятель – надо беречь… Не подумайте, что я боюсь провала, который может скомпрометировать его имя. Я уверен в успехе. Но как бы он не счел себя скомпрометированным в собственных глазах. Римляне говорили: что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Но верно и обратное: что дозволено быку, то не дозволено Юпитеру.

– А для себя считаете дозволенным? – спросил Райч.

– Можете считать меня быком… Страдать угрызениями совести не буду…

– А долго, Слайтс, вы будете говорить загадками? – спросил в упор Райч. – Или это секрет?

– Нисколько. Для того вас и пригласил… без вашей помощи не обойтись.

Тут Слайтс сел за стол и единым духом выложил проект "индийской феерии" и небывалой рекламной конторы. Райч был поражен.

– И вы думаете… выйдет? – спросил он, изумленно глядя на Слайтса. Если бы дело не было так серьезно, он счел бы все за шутку.

– Клюнет! – уверенно воскликнул Слайтс. – Господ этих я знаю… И Деневена знаю… Рекламу обожают…

– А не заподозрит?

– Обязательно…

– Так как же?

– Да что заподозрит? То, что перед ними мошенник. И отлично! Такие дела мошенниками и делаются. Зато не заподозрит, что связано с Грехэмом.

Райч раздумывал. План Слайтса уже не казался ему таким фантастическим. Райч чувствовал, что эта веселая авантюра его подкупает. Но Эрнест? Да, пожалуй, прав Слайтс: не для Эрнеста. Он сказал об этом Слайтсу.

– Вот видите! – воскликнул тот. – Уверен, и вы думаете: не совсем законное дельце заваривает отставной следователь.

– Ошибаетесь: ничего подобного не думаю… Находчивость ценить умею… Если иначе нельзя… А что до этих господ… По правде говоря, не очень-то меня волнует, обидятся ли они…

– Честное слово, вы – молодец, Райч! – в полном восторге воскликнул Слайтс. – Я б вам и рольку хорошую дал, да боюсь, человек вы известный: ваши портреты украшают газеты. Испортите феерию. А вот ваши студенты – ой как пригодились бы! Надо ведь все быстро… А начну я набирать безработных актеров – сколько времени пропадет! Да и дело деликатное… Зачем афишировать? Лишние люди – лишняя опасность. Наемный народ легко перекупить. А Деневен не дурак.

– Не знаю, согласятся ли… – сказал Райч.

– А почему нет? Я не хочу, Райч, посягать на невинность ваших парней. Но втолкуйте им… Вы же понимаете!.. Ей-богу же, как сказал бы капеллан нашей тюремной часовни святого Экзюпера преподобный отец Франциск, перемошенничать мошенника – святое дело!

– У каждого свои принципы, – сказал Райч.

– Э, черт! – воскликнул Слайтс. – У каждого должен быть основной принцип: не донкихотствуй!

Райч невольно улыбнулся.

Провожая гостя, Слайтс вдруг спросил:

– Похож на румына?

– На румына? – удивился Райч.

– Отлично! Буду румыном!

– Не зарывайтесь, Слайтс! Зачем это?

– Затем, что непохож! Значит, явный аферист! Эх, и поддену я господина Деневена! – со злобным сладострастием сказал Слайтс. – У меня с ним давние счеты!

Райч вспомнил недавний рассказ Эрнеста: должно быть, сыщик, который испортил Слайтсу карьеру, был от Вундертона.