Текст книги "Тайны острова Буяна"

Автор книги: Сергей Шведов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– У Светланы свой путь, а у вас свой, царевич Вадимир. И вряд ли ваши пути когда-нибудь пересекутся. У вас есть сосуд с магической силой?

– Да, я изъял его из одной гробницы в Лангедоке.

– Позвольте взглянуть.

Я передал свою увесистую ношу старцу, и он принялся внимательно изучать причудливый орнамент, украшающий волшебную посудину о г горлышка и до донышка.

– Этот сосуд принадлежал могущественному Другару, который отправился в последний путь четыре тысячи лет тому назад. Это был славный воитель и искусный маг. Теперь часть его силы кипит и в ваших жилах, царевич Вадимир. Возможно, вам повезло.

– А почему возможно, а не наверняка?

– Потому что избыток силы не всегда приводит к победе.

– Я что же, должен таскать этот сосуд с собой по всему острову Буяну?

– Вы можете выпить его содержимое в один присест, а можете пить частями. Магическая сила будет сохраняться в вас до тех пор, пока вы ее не истратите в противоборстве с вашими могущественными противниками.

– А я могу ею с кем-нибудь поделиться? Ну вот хотя бы с господином Крафтом?

– Вы можете налить ему малую толику. Но большая доза его непременно убьет, поскольку, в отличие от вас, господин Крафт не атлант.

– Благодарю вас, почтенный Завид. Беседа с вами значительно облегчила мне путь к цели. Скажите мне только на прощанье, как выглядит этот загадочный Грааль и можно ли его потрогать руками?

– Он явится вам, если сочтет нужным или если вы принудите его к этому. Он и жив, он и мертв, он и вечен, он и быстротечен. Но встреча с ним ни для кого не проходит бесследно. Вот, пожалуй, и все, что я о нем знаю.

Исчерпывающая характеристика уникального природного явления, ничего не скажешь. Будем надеяться, что полученная от верховного жреца Завида информация поможет нам с господином Крафтом не оплошать на избранном пути.

А Вацлав Карлович после всего пережитого, увиденного и услышанного, кажется, впал в меланхолию. И пока я плескался в бассейне, он в задумчивости прохаживался по выделенным нам апартаментам и, похоже, мучительно искал выход из создавшегося положения.

– Вы не раздумали искать Грааль, господин Крафт? Все-таки, согласитесь, ваши оппоненты, если верить почтенному Завиду, люди могущественные. Хотя, возможно, они вовсе не люди.

– А кем вы считаете себя, господин Чарнота, – человеком, суперменом, демоном или полубогом?

– Вы знаете, Вацлав Карлович, я об этом как-то не задумывался. Кроме того, я не ищу Грааль, он мне не нужен. Моя цель скромна – спасти Маргариту и своих детей, которые, по моим расчетам, скоро должны появиться на свет.

– Вы считаете, что время там и у нас течет параллельно?

– Я просто знаю, что от зачатия до рождения ребенка проходит девять месяцев. И не думаю, что атлантам удалось обмануть природу.

– Браво, Чарнота, вы, оказывается, иногда способны рассуждать разумно.

– Спасибо за комплимент, Вацлав Карлович. Так вы намерены меня сопровождать или пойдете теперь своим путем?

– Я пойду с вами, Чарнота. Мне почему-то кажется, что вы выведете меня к Граалю рано или поздно. Особенных подвигов от меня не ждите, но на определенных этапах можете рассчитывать на мою помощь.

– Спасибо и на этом, господин Крафт.

– Я могу отпить из этого кувшина?

– Разумеется, Вацлав Карлович. Только не переусердствуйте, у меня нет времени на ваши похороны.

Мы выехали из храма Йопитера ранним солнечным утром на лошадях, одолженных у его служителей. Конечно, мы могли бы переместиться из храма непосредственно в замок Руж, но мне не хотелось своим чудесным появлением провоцировать кривотолки среди вассалов благородного рыцаря Гийома. У меня и без того в тамошних краях была никудышная репутация. И это, увы, уже сказывалось на положении моей супруги и нашего пока еще не рожденного потомства. Вацлав Карлович после ночи, проведенной на пуховиках, чувствовал себя вполне сносно, а меня мучила изжога. Сказалось, видимо, неумеренное потребление магической жидкости, хранившейся в сосуде целых четыре тысячелетия. По-моему, она все-таки испортилась, и я напрасно осушил ее за один присест, послушав совета всезнающего Завида. Кроме всего прочего, я по натуре своей сова, а отнюдь не жаворонок вроде Вацлава Карловича, а потому просыпаюсь обычно после полудня. Для профессионального игрока, каковым я был до того, как вляпался в эту историю с островом Буяном, такой распорядок дня просто идеален, но странствующий рыцарь – это совсем другая стезя. Странствующий рыцарь должен подхватиться ни свет ни заря и еще до завтрака убить дракона. Или совершить другой равнозначный подвиг.

– Вот ведь незадача – забыл попросить меч у храмовой стражи. Вы не одолжите мне свой, Вацлав Карлович?

– С какой стати? – удивился Крафт.

– Не может же рыцарь Вадимир Чарнота явиться к жене безоружным, как последний босяк. Войдите же в положение Ланселота, забывшего прихватить меч из дому. Что вы вцепились в эту железяку?! В конце концов, это ведь мне придется сражаться с драконами, великанами и прочей нечистью. А вы, Вацлав Карлович, всего лишь Санчо Панса, и в ваши обязанности входит таскать за мной тяжелое копье и подносить его в случае надобности.

– Вы что, рассчитываете застать жену в замке?

– А почему бы нет? Маргарита сейчас, по моим прикидкам, на пятом месяце беременности. Вряд ли средневековые акушеры способны определить пол ребенка еще в утробе матери и уж тем более утверждать, что она вынашивает не одного, а сразу двоих младенцев.

– Я знаю одного такого акушера, – мрачно отозвался Крафт.

– Вот как. И как же его зовут?

– Его зовут монсеньор Доминго.

Меня слова Вацлава Карловича поразили в самое сердце. Какого черта он не сказал об этом раньше! Правда, путь из Лангедока неблизкий и вряд ли монсеньор Доминго, только вчера получивший серьезную рану, сумел доскакать из Лангедока до замка Руж.

– А зачем ему скакать верхом, если он владеет приемами магии.

Я пришпорил своего ленивого коня и галопом помчался по пыльной дороге, петляющей среди мрачных скал. Замок Руж я увидел издалека и сразу понял, что с ним не все ладно. Прежде он возвышался над равниной серой глыбой, а ныне торчал обугленной головешкой. Я бурей влетел по подъемному мосту во двор замка и вздыбил взмыленного коня. Здесь царила мертвая тишина. Кто-то вынул из этого древнего сооружения душу вместе с жизнями населявших его людей. Судя по разрушениям, битва здесь была нешуточной. Видимо, рыцарь де Руж отчаянно защищал свою дочь, в то время как ее муж прохлаждался в замке Йопитера.

– Вы ошибаетесь, Вадим, – возразил мне выслушавший мои горькие предположения Крафт, оглядываясь по сторонам. – Замок был разрушен по меньшей мере неделю назад. Взгляните хотя бы на ту дохлую свинью, она практически уже разложилась. Да и запах гари успел выветриться.

Вацлав Карлович был прав. Что, впрочем, вряд ли меня оправдывало. Нельзя сказать, что за эти четыре месяца я не пытался проникнуть на остров Буян и найти Маргариту, но я мог бы проявить большую расторопность. В конце концов, рано или поздно перед атлантом должна была открыться нужная дверь. К сожалению, меня опередили люди, о существовании которых неделю назад я еще не знал.

– Когда вы познакомились с Ключевским и Зиминой, Вацлав Карлович?

– Приблизительно месяц назад, но в театре, как я слышал, они с начала сезона.

Я развернул коня и поскакал прочь от развалин. Мне нужно было знать, что это за подонки, разрушившие замок Руж, и получить о них сведения я мог только в окрестных селениях.

Ближайшая к замку деревня мало пострадала. Наверное, по той простой причине, что грабить здесь было нечего. Трудно было предположить, что за хлипкими стенами этих покосившихся хибар хранятся сокровища, достойные внимания просвещенных умов. Не говоря уже о том, что не установленные мною пока лица напали на замок Руж вовсе не с целью грабежа. Хотя меня они ограбили. Увезли с собой самое ценное сокровище, что у меня было. Это могли быть люди монсеньора Доминго. Но я не исключал и того, что здесь действовали те силы, к стану которых принадлежал Вацлав Крафт.

На мой вопрос, уцелел ли кто-нибудь из защитников замка Руж, поселяне хмурились и отводили глаза. А из их ответов выходило, что погибли все. О напавших на замок людях они не знали практически ничего. Никто из знакомых крестьянам окрестных сеньоров в нападении не участвовал, за это они ручались твердо. Я все-таки продолжал допытываться, и с помощью золотых монет, преподнесенных братом Бертраном, мне удалось выйти на отца Жильбера.

Натерпевшийся страха во время штурма замка Руж почтенный кюре моему появлению не обрадовался. Похоже, он считал, что новые беды, обрушившиеся на род де Руж, так или иначе связаны со мной. И в этом, надо признать, он был прав. Избавив замок от одной напасти, я тут же навлек на него другие.

Отец Жильбер сидел с перевязанной головой за грубо сколоченным столом в убогой крестьянской хижине и с укоризной смотрел на меня потухшими, слезящимися от дыма глазами.

– Кто были эти люди?

– Не знаю, сир Вадимир. Я получил удар по голове в самом начале штурма и очнулся уже здесь, на лавке.

– А что стало с рыцарем Гийомом?

– Рыцарь де Руж убит. А Маргариту они увезли с собой.

– Когда это случилось?

– Две недели тому назад. Вот и все, что я знаю.

– Кто-нибудь появлялся в замке накануне нападения?

– Заезжал рыцарь Бернар де Перрон. Очень любезный молодой человек.

– А где находится замок этого любезного рыцаря?

– Бернар де Перрон остановился у своего родственника графа Жофруа де Грамона. Кажется, он доводится родственником его жене.

– А где находится замок этого де Грамона?

– В двадцати верстах от замка Руж. Только учтите, сир Вадимир, граф де Грамон очень порядочный человек, всегда с уважением относившийся к рыцарю Гийому.

– А его супруга?

– Немного легкомысленная молодая особа, но не более того, смею вас уверить.

– Скажите, отец Жильбер, вы кому-нибудь рассказывали о нашем с Маргаритой браке?

– Я не сказал об этом даже ее отцу. Маргарита ждала вас, чтобы объявить всем эту радостную весть. Но вы почему-то не торопились, сир Вадимир.

– Так сложились обстоятельства, отец Жильбер.

– Что вы хотите предпринять?

– Я собираюсь вернуть Маргариту.

– Похвальное намерение, – кивнул отец Жильбер. – А что вы собираетесь делать с замком Руж?

– А зачем мне эти развалины? – пожал я плечами.

Лицо священника помрачнело, – кажется, я сильно огорчил его этим ответом.

– Я не просто огорчен, сир Вадимир, я возмущен. Вы бросаете на произвол судьбы своих вассалов. Воля ваша, но благородные сеньоры так не поступают.

– Я им всем даю вольную, – сделал я широкий жест. – Освобождаю от феодальных повинностей. Чего же вам еще надо, отец Жильбер?

– А кто защитит этих людей в наше смутное время, сир Вадимир? – осуждающе покачал головой кюре. – Ведь все они станут легкой добычей разбойников. После смерти благородного Гийома вы его законный наследник и преемник. И это налагает на вас определенные обязательства.

Вот уж никак не предполагал, что моя женитьба на Маргарите де Руж породит столько проблем. Изволь теперь корчить из себя феодала-крепостника. А я человек по природе легкомысленный, и стезя странствующего рыцаря мне нравится гораздо больше, чем многотрудные обязанности владетельного сеньора.

– Это дело будущего, – попробовал я уклониться от поставленного в лоб вопроса. – А пока возьмите это золото, отец Жильбер, и окажите помощь всем, кто в ней нуждается.

Лицо священника посветлело, – видимо, он расценил мой ни к чему не обязывающий жест как проявление заботы беспутного владетеля о своих вассалах.

– Но это очень большие деньги, сир де Руж, – растерялся отец Жильбер, заглядывая в кожаный мешочек. – Вы не будете возражать, если часть этих денег я потрачу на восстановление замка Руж?

– Разумеется, нет. Делайте все, что сочтете нужным, почтенный кюре. В мое отсутствие я поручаю вам управлять как замком Руж, так и всеми прилегающими к нему землями.

Отец Жильбер был столь любезен, что, несмотря на собственное недомогание и мои протесты, проводил нас до развилки и указал дорогу, ведущую к замку Грамон.

– Я желаю вам удачи, сир Вадимир, и счастливого возвращения в свой замок вместе с любимой женой.

Мне не оставалось ничего другого, как поблагодарить кюре за добрые слова и пришпорить коня. Возвращаться в замок Руж я, естественно, не собирался. Моей целью было освобождение Маргариты и возвращение в родные пенаты. Я хоть и не барон, но сумею как-нибудь прокормить жену и детей без помощи верных вассалов. Не говоря уже о том, что моя квартира если не площадью, то комфортом и уютом превосходит любой замок. Надо полагать, прекрасная Маргарита не настолько глупа, чтобы предпочесть мрачное Средневековье нашему во многих отношениях благополучному времени.

– Вы случайно не знакомы с графом де Грамоном, Вацлав Карлович?

– А кто он такой, этот граф де Грамон?

– Он один из самых знатных сеньоров в этих краях. Но меня куда больше интересует его родственник, некий Бернар де Перрон.

– Это тот самый, с которого вы сняли штаны?

– Да. Если верить вашему пергаменту, именно рыцарь де Перрон выступал в качестве главного обвинителя на заседании трибунала святой инквизиции.

Двадцать верст мы проехали за два часа. Очень приличная скорость для такого никудышного наездника, как я. Что же касается самого замка Грамон, то он производил весьма благоприятное впечатление и, по моим прикидкам, едва ли не вдвое превосходил замок Руж. И построен он был на высоком холме, подножие которого омывалось рекой. Взять такой замок с наскока будет очень непросто. Однако штурмовать Грамон мы с Вацлавом Карловичем не собирались. Подобные разбойничьи подвиги не к лицу двоим благочестивым крестоносцам. К счастью, у меня был меч, подобранный на развалинах замка Руж, и никто теперь не мог оспорить мое право называться рыцарем без большого для себя ущерба.

– Доставайте свой плащ с крестом, Вацлав Карлович, самая пора нам с вами переодеться.

Крафт внял моему мудрому совету. К слову сказать, экипированы мы с Вацлавом Карловичем были в соответствии со средневековой модой. Я, правда, сохранил свои поношенные джинсы, но зато щеголял в сапогах со шпорами, снятыми с поверженного крестоносца. Я бы с удовольствием переобулся в кроссовки, но, к сожалению, шпоры почти такой же необходимый атрибут доблестного рыцаря, как и меч.

– Вы не против, Вацлав Карлович, если я буду именовать вас бароном Крафтом, доблестным рыцарем из Тюрингии, отправившимся в Лангедок, чтобы выполнить свой религиозный долг.

– А почему из Тюрингии?

– А почему нет? Тем более что и фамилия у вас немецкая.

– Мои предки триста лет назад переселились в Россию.

– Не знаю, поздравлять вас с этим, Вацлав Карлович, или выразить соболезнование, но в любом случае в Средние века они вполне могли проживать в Тюрингии. А один из них мог даже принимать участие в крестовом походе против катаров. Вы же видели, что в крестоносном войске сброд со всей Европы.

– Я бы попросил вас, Вадим Всеволодович, выбирать выражения, – желчно отозвался Крафт, – причисление меня к сброду считаю неудачной шуткой.

– Приношу свои искренние извинения, Вацлав Карлович, я не хотел вас обидеть. Речь шла всего лишь о мистификации.

Пока мы с Крафтом препирались по поводу своего статуса, замок Грамон распахнул перед нами ворота. Видимо, доблестные стражи Грамона посчитали, что два вооруженных мечами человека не представляют опасности для его обитателей. Мы без промедления воспользовались любезным приглашением и, подбоченясь, въехали во двор замка. Наш мрачновато-гордый вид, а также украшенные крестами плащи произвели должное впечатление на обслугу замка. Не успел я и слова сказать, как расторопные слуги графа подхватили под уздцы наших коней и придержали стремена спешивающихся рыцарей.

– Сир Вадимир Чарнота, – назвал я себя подоспевшему мажордому, – а это мой друг, барон Вацлав Крафт. Можем ли мы засвидетельствовать свое почтение графу де Грамону и его супруге?

– Граф ждет вас, благородные рыцари, – склонился перед нами седовласый мажордом, облаченный почему-то в черное.

Должен сказать, что замок Грамон сильно уступал в роскоши логову одного моего знакомого оборотня. Я имею в виду барона Вильруа. Видимо, владелец замка испытывал определенные финансовые затруднения. Что, впрочем, естественно. Ибо содержание в порядке столь грандиозного сооружения требовало немалых средств. А по словам разговорчивого мажордома, чья сутулая спина маячила перед нами, род Грамонов владел этим замком более двухсот лет. К сожалению, стариннейший в Апландии род мог прерваться со смертью нынешнего графа, которому Господь не дал наследника. Сообщая эти сведения, мажордом вздохнул и укоризненно глянул на нас с Крафтом, словно это именно мы были виноваты в бедах благородного Грамона.

Вздохи мажордома стали понятны, как только мы вошли в парадный зал замка, где в похожем на трон кресле торжественно восседал сам граф, почтенный старец лет восьмидесяти. Казалось бы, благородный Жофруа был еще вполне бодр. Но не настолько бодр, однако, чтобы радовать нежное создание, сидевшее от него по правую руку с мрачным и отрешенным видом. Графине Диане де Грамон вряд ли было более двадцати лет, а потому ей, надо полагать, не доставляло большого удовольствия чахнуть под крылом ослабевшего плотью мужа. Кроме графа и графини в зале находился еще один субъект, опознанный мной с первого взгляда. Это был шевалье де Перрон, очень любезный молодой человек, если верить моему старому другу отцу Жильберу. Шевалье пребывал в меланхолии, и даже наше появление не смогло рассеять дум, набежавших на его благородное чело.

– Рад приветствовать вас в своем замке, благородные рыцари. Что нового в Лангедоке?

Голос графа де Грамона не отличался мелодичностью, скорее уж его можно было сравнить с карканьем старого ворона, но я не собирался предъявлять ему по этому поводу чрезмерных претензий.

– Замок Монсегюр пал, – торжественно возвестил я. – Это был последний оплот катаров.

– А сокровиша? – Глаза графа алчно сверкнули. – Вы нашли их сокровища?

– Увы, – развел я руками. – Боюсь, что сокровища катаров утеряны навсегда. Во всяком случае, для папского престола.

Граф де Грамон понимающе хмыкнул и широким жестом пригласил нас к столу. Стол был накрыт не слишком обильный. Видимо, благородный Жофруа экономил не только на своей супруге, но и на гостях. Кубки на столе были серебряные, довольно грубой работы. А прочая посуда и вовсе глиняной. Тем не менее поели мы с Крафтом с большим аппетитом, скорее огорчив тем самым графа Грамона, чем порадовав.

– Скажите, сир Вадимир, вы ведь тот самый странствующий рыцарь, что избавил замок Руж от страшного проклятия? – вежливо спросил граф.

– Тот самый, – бодро отозвался я, запивая добрым глотком вина изрядный кусок только что съеденной мной свинины.

Шевалье де Перрон вздрогнул и побледнел. Видимо, он только сейчас узнал своего давнего обидчика, то есть меня. Чтобы скрыть свое смущение, благородный Бернар нырнул носом в кубок. Однако его смущение не ускользнуло от не по-стариковски острых глаз графа де Грамона.

– Я слышал от покойного рыцаря Гийома, что вы не только доблестный воитель, сир Вадимир, но и человек, сведущий в магическом искусстве.

– Я христианин, благородный Жофруа и к магии не имею ровным счетом никакого отношения.

Граф мне не поверил, но вовремя сообразил, что слишком многого требует от крестоносца, к тому же в присутствии большого числа свидетелей. Надо быть полным идиотом, чтобы признаться в причастности к искусству, не одобряемому церковью, да еще в столь смутные и опасные для еретиков и колдунов времена. После такого признания одна дорога – на дыбу. С последующим вердиктом трибунала инквизиции и передачей опасного смутьяна в руки палача.

– Но вы ведь бывали в Палестине? – слегка изменил тему разговора граф.

– Бывал, – сказал я, не покривив душой. Правда, я не стал уточнять, что произошло это в двадцать первом веке, где магия если и существует, то только в виде откровенного шарлатанства.

– Следовательно, вы человек, сведущий в медицине?

Я не совсем понимал, куда клонит благородный Жофруа, но, судя по тому как покраснела прекрасная Диана, граф намекал на интимную сферу.

– В общих чертах, – не стал я зарываться слишком уж далеко и раздавать щедрые авансы. – Я готов обсудить с вами эту проблему, граф де Грамон, но боюсь, что наш с вами разговор вряд ли будет интересен молодежи.

Удовлетворенный моим ответом граф кивнул, и далее ужин продолжался в молчании. Молчание нарушил я, обратившись с вопросом к де Перрону:

– Скажите, шевалье, вы ведь были в замке Руж накануне нападения на его обитателей?

– Был, – не стал запираться де Перрон. – Отвозил письмо благородной Дианы к благородной Маргарите. Но пробыл я там совсем недолго и вернулся уже следующим утром.

– Вы прибыли после полудня, мой юный друг, – поправил завравшегося шевалье старый граф.

– Возможно, но это не имеет существенного значения, поскольку замок был разрушен на другой день.

– И кто, по-вашему, мог это сделать?

– Мы и сами теряемся в догадках, сир Вадимир, – развел руками старый граф. – Благородный Гийом был одним из самых уважаемых сеньоров в нашем краю, и его страшная гибель многих повергла в шок.

…За что я люблю старинные замки, так это за метраж. Нежданно нахлынувшим гостям здесь не выставляют раскладушки, а выделяют отдельные апартаменты с довольно приличных размеров ложем. На этом ложе я и расположился с большим удовольствием, дабы передохнуть после долгого пути и обдумать создавшуюся ситуацию. К сожалению, мыслительному процессу, вяло протекающему в моих не шибко мудрых мозгах, помешала служанка, вторгшаяся в опочивальню совершенно не ко времени. Служанка была молода, но красавицей я бы ее не назвал. Чем-то она напоминала пронырливого мышонка, который приворовывает сыр из хозяйских запасов. Как сразу же выяснилось, Кати – так звали эту служанку – заявилась ко мне не просто так и уж тем более не по интимной надобности, а с секретной миссией. Словом, предо мной был чрезвычайный и полномочный посол графини Дианы де Грамон.

– Я надеюсь, благородный рыцарь, вы уже в курсе наших проблем?

Я предпринял неудачную попытку приподняться с ложа, дабы явить посетившей меня девушке свою воспитанность, но Кати в ответ замахала руками:

– Не надо, сир Вадимир, лучше я к вам присоединюсь.

И пока я растерянно хлопал глазами, расторопная служанка заняла место рядом со мной.

– Э… – выразил было я свой робкий протест.

– Я девушка честная, – прервала меня Кати, – но если меня застанут в вашей постели, моя репутация будет погублена навеки.

– Так, может, вы пересядете на стул? – вежливо предложил я.

– Этим я погублю репутацию графини Дианы. А что такое репутация простой служанки по сравнению с репутацией благородной дамы.

– Не понял, – честно признался я. – Каким образом может пострадать репутация графини, если ее нет в моей комнате?

– Да, но все решат, что я пришла сюда по поручению своей госпожи, тогда как я всего лишь ублажаю плоть распутного рыцаря.

– Но почему же сразу распутного, – нерешительно запротестовал я. – Тем более что вы меня не ублажаете.

– Я вас как бы ублажаю, – рассердилась Кати. – Господи, до чего же эти мужчины несообразительны.

– Ну хорошо, – согласился я. – А для чего вы меня как бы ублажаете?

– Я делаю это с одной-единственной целью. Мне нужно, чтобы моя госпожа, Диана де Грамон, забеременела. Задача ясна?

– Задача ясна, но способ ее решения кажется мне сомнительным.

– То есть вы отказываетесь помочь моей госпоже! Ну и какой вы после этого рыцарь?

– Прошу учесть, что я человек женатый. А потом, мне не хотелось бы огорчать благородного Жофруа.

– Никого вы этим не огорчите! Старый граф только обрадуется, если у него появится наследник.

– Вы в этом уверены?

– Еще как. Вы дадите ему снадобье, привезенное из Палестины, и все будет в порядке.

– Но у меня нет такого снадобья, – запротестовал я.

– Зато оно есть у меня.

Кати достала из широких складок своего платья флакончик, отлитый из серебристого металла, и потрясла им перед моими глазами.

– А вы думаете, что оно подействует? Мне бы не хотелось выглядеть в глазах благородного Жофруа мошенником.

– Снадобье очень хорошее. Старый граф будет спать как убитый.

– Да, но как он в таком случае выполнит свой супружеский долг?

– За него этот долг выполнит другой.

До меня наконец стала доходить суть затеянной хитроумными женщинами интриги. Правда, мне не совсем понятно было, к чему такие сложности и какая роль в этой комбинации отводилась мне.

– Благородная Диана написала письмо вашей жене, благородной Маргарите, с просьбой оказать содействие. И благородная Маргарита обещала прислать вас в замок Грамон, как только вы появитесь в замке Руж.

– Но почему именно я?

– Потому что у вас слава мага и чародея и уж конечно старый граф вам поверит. А кому еще верить, как не вам?

Честно скажу, не ожидал я от своей супруги такой широты души. Вот и имей после этого дело со средневековыми дамами. Это же надо додуматься: попросить чужого мужа взаймы, а главное – получить на это согласие.

– Я, конечно, польщен доверием, оказанным мне благородной Дианой, но все-таки у меня есть некоторые сомнения этического порядка. Вы уверены, что Маргарита дала согласие на мое участие в затеянной графиней авантюре? Были же, вероятно, и другие кандидаты? Взять хотя бы благородного Бернара де Перрона.

– Я вас умоляю, – всплеснула руками Кати. – Доверить такое серьезное дело этому обалдую может только круглая дура. Да и граф де Грамон ему не поверит. Уж он-то отлично знает, что из рыцаря де Перрона маг и чародей как из собачьего хвоста сито. А что касается вашей супруги, благородной Маргариты, то она всегда принимала живейшее участие в разрешении проблем своей подруги, благородной Дианы. Да что там Маргарита, весь наш край заинтересован в том, чтобы у графа де Грамона наконец появился наследник. Иначе после смерти графа начнется форменная война за его наследство.

Странные люди, ей-богу. Весь край заинтересован в появления наследника, но все почему-то ждут Вадима Чарноту, вместо того чтобы разрешить возникшую коллизию собственными силами. Допустим, шевалье де Перрон дурак, но ведь, для того чтобы сделать ребенка благородной даме, много ума и не требуется. Я высказал свои сомнения Кати и нашел у нее понимание.

– Проблема не в том, благородный рыцарь, чтобы сделать ребенка, проблема в том, чтобы старый граф поверил в свое участие в этом зачатии. В противном случае он объявит ребенка незаконнорожденным и выставит благородную Диану за порог.

– А благородный Жофруа, как я понимаю, уже подрастратил свой боевой пыл?

– Пыл он подрастратил до полного не могу еще лет двадцать назад, – подтвердила Кати. – От первого брака у него было двое детей, но они умерли во младенчестве. Друзьям удалось уговорить графа жениться во второй раз, но рассчитывать теперь приходится только на чудо.

Задача, что и говорить, передо мной была поставлена архисложная. Убедить человека в том, что он занимался всю ночь любовью, а не дрых без задних ног, – это под силу разве что магу первой категории, тогда как ваш покорный слуга в чародейских науках полный профан.

– У благородной Дианы есть друг, – продолжала горячо шептать мне на ухо неугомонная Кати, – давний и надежный. Около года он отсутствовал, но недавно вновь появился в наших краях. Вы должны им помочь, сир Вадимир.

Вот оно что! Друг, оказывается, все-таки был. Теперь понятно, почему моя супруга приняла живейшее участие в семейных проблемах Дианы де Грамон. Выходит, я напрасно заподозрил Маргариту в неслыханном благородстве. Мне, оказывается, в этой мистерии отводилась весьма скромная роль сводника. Я должен всего лишь запудрить мозги престарелому Жофруа, в то время как другой будет наставлять ему рога. Мое разочарование было безграничным. А желание участвовать в столь сомнительном мероприятии вообще упало до нуля. О чем я со свойственной мне прямотой и заявил хитроумной Кати:

– Пусть этот тип сам за себя ноги бьет. С какой стати благородный рыцарь Вадимир Чарнота будет выступать в роли сводника? Кстати, как зовут этого расторопного малого? Случайно не Бернаром де Перроном?

– При чем здесь де Перрон? – возмутилась Кати. – Избранника благородной Дианы зовут Марк де Меласс.

– Так его зовут Марком?! – приподнялся я на ложе. – И давно они знакомы с графиней?

– Они познакомились еще до ее замужества и страстно полюбили друг друга. Но родители Дианы предпочли отдать ее за старого графа, а не за бедного юношу, у которого, кроме меча, шпор и полуразвалившегося замка, ничего за душой не было.

– А как он выглядит, этот Марк?

– Высокий, стройный, с карими глазами.

– Словом, вылитый герой-любовник.

Конечно, я мог ошибаться и этот рыцарь де Меласс не имеет к актеру Марку Ключевскому никакого отношения. Но я должен был в этом убедиться собственными глазами. Ибо от Марка Ключевского шла ниточка к похитителям Маргариты. Да что там ниточка – тропа, ведь у меня не было почти никаких сомнений, что замок Руж разорил именно монсеньор Доминго, с которым Марк был связан крепкими узами.

– Скажите, Кати, а де Перрон знаком с Марком?

– Конечно, он его друг и наперсник во всех делах.

– А де Мелассу сообщили, что я нахожусь в замке?

– Нет. Для него это будет приятным сюрпризом.

– Хорошо. Давайте ваше зелье. И передайте графине Диане, что сир Вадимир готов оказать ей поддержку в благородном начинании.

Хитроумная Кати тут же покинула мое ложе и побежала с докладом к своей госпоже. Я тоже недолго пребывал в благородной задумчивости, поскольку мои размышления деликатным стуком в дверь прервал Вацлав Карлович.

– Вы ненасытный человек, Чарнота, – укоризненно покачал головой Крафт, – зачем вам понадобилось соблазнять бедную девушку?

– Должен сказать, Вацлав Карлович, что роль моралиста вам не к лицу. С прискорбием вынужден заподозрить, что вы мне просто завидуете. Кстати, вы в курсе, что в замке Грамон ждут гостя сегодня ночью? И фамилия этого гостя де Меласс.

– Ну и что? – равнодушно пожал плечами Крафт.

– Высокий, стройный, кареглазый. А зовут его Марк.

Крафт вздрогнул и подскочил на месте. Лицо его перекосило от гнева. Вацлав Карлович был человеком мстительным, как я успел заметить, и никогда не прощал обид. Что же касается Марка Ключевского, то к нему у Крафта накопилось много вопросов. Почти столько же, сколько и у меня. Немудрено, что бывший Цезарь так взволновался.

– Я ему пасть порву!

– Не исключаю, что он этого заслужил. Будьте наготове, Вацлав Карлович, сегодня нам предстоит трудная ночь.

Не успел я выпроводить Крафта, как ко мне постучал любезный мажордом. Впрочем, этого визита я ждал. И немедленно откликнулся на просьбу благородного Жофруа, который захотел продолжить завязавшуюся за столом беседу.