Текст книги "Тайны острова Буяна"

Автор книги: Сергей Шведов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Сначала доедем вон до того селения. Я здорово проголодался. А уж потом в спокойной обстановке займемся сокровищами катаров.

Предложение было разумным. У меня тоже живот подвело: за двое суток, что мы провели на острове Буяне, перекусить нам удалось только однажды, в замке волота. Но вряд ли тот обед можно назвать полноценным, поскольку мы были отлучены от котла почти сразу после того, как приступили к трапезе. К тому же, мне очень хотелось пить, а в окрестностях не наблюдалось ни озерца, ни родника, ни колодца, ни какого-нибудь иного источника влаги.

Быть может, с нашей стороны было слишком опрометчиво въезжать в этот небольшой городок, насчитывающий сотни полторы каменных построек, но у нас не было другого выхода. Тем более что городок нам поначалу показался мирным. Однако, попетляв по узким улочкам и выехав на площадь, мы обнаружили, что являемся не единственными его гостями. Довольно обширная площадь была заполнена обывателями, но верховодили в готовящемся представлении не они, а облаченные в кольчуги люди, среди которых выделялся одетый в рясу дородный монах. Мне он не понравился с первого взгляда. Уж слишком старательно и со знанием дела он поправлял вязанки хвороста вокруг возвышающегося посредине площади столба. Появление на площади двух сеньоров не могло, разумеется, пройти незамеченным, и все взоры собравшихся здесь обывателей тут же обратились в нашу сторону. Монах тоже нас заметил, но не особенно взволновался по нашему поводу. В окружении трех десятков копейщиков он мог чувствовать себя вполне уверенно даже перед лицом знатных господ. Однако, проверив работу своих подручных, он счел своим долгом поприветствовать нас с Крафтом:

– С кем имею честь разговаривать, благородные господа?

Физиономия у монаха была откровенно наглая, а выглядывающие из складок жира маленькие поросячьи глазки бесцеремонно ощупывали незнакомых рыцарей. В общем, тип пренеприятный. Сразу видно, пьяница, развратник и вор.

– Сир Вадимир де Руж, – назвал я себя, надменно цедя слова сквозь зубы.

– Барон де Френ, – представился Вацлав Карлович, и, разумеется, соврал. Ибо к замку Френ он не имел ровным счетом никакого отношения. Да и сам замок ныне лежал в руинах, после того как там почудили дэвы, выпущенные из тысячелетнего плена хитроумным ведуном Варлавом.

– Я здесь по поручению монсеньора Доминго, – сказал нам толстый монах. – Искореняю ересь в этом подверженном козням дьявола краю. А зовут меня брат Бертран. Что делают здесь благородные господа?

– Служим святому делу, – сухо отозвался липовый барон де Френ. – Продолжайте свою работу, брат Бертран.

Липовый монах слегка поклонился и, обернувшись к своим подручным, крикнул:

– Ведите слуг дьявола.

Никаких иллюзий по поводу предстоящего здесь события ни у меня, ни у Крафта не было. На городской площади собирались сжечь человека, а нам предлагалось поучаствовать в этом чудовищном представлении в роли наблюдателей. Меня такая роль не устраивала. Я окинул взглядом окружающие площадь дома из посеревших камней, пытаясь адаптироваться к обстановке. Дома, видимо, принадлежали зажиточным горожанам и вполне могли выдержать осаду целого отряда, если, конечно, их будут оборонять решительные и хорошо вооруженные люди.

– Бросьте валять дурака, Чарнота, – зашипел в мою сторону Крафт. – Это дело нас не касается. Мы не имеем права так глупо рисковать.

– А еще рыцарем назвались, Вацлав Карлович. Стыдно, батенька.

– Этот человек, возможно, виновен в страшном преступлении. Побойтесь Бога, Чарнота, нам с вами не по силам переписать прошлое. Что свершилось, то свершилось.

Возможно, господин Крафт был прав в своих рассуждениях, но кроме логики в этом мире существует еще и совесть. И именно поэтому я не мог уехать с этой площади, умыв руки. Наверное, одна спасенная человеческая жизнь ничего не изменит в этом мире, но это еще не повод для того, чтобы смиряться с ее потерей.

– Ждите меня на постоялом дворе, Вацлав Карлович. Если со мной случится крупная неприятность, то выбирайтесь в одиночку.

Крафт выругался и повернул коня, – судя по всему, мое упрямство не пришлось ему по вкусу. Что же касается меня, то я не собирался проливать кровь и подвергать риску здоровье ни в чем не повинных жителей городка, согнанных для пассивного участия в злодейском обряде. Я, конечно, не Ланселот Озерный, чтобы с помощью одного меча и мощной длани повергнуть наземь полчища сарацин, но мозги у меня варят, смею вас уверить. А потому бросаться в сечу я не собирался, равным образом мне не хотелось прибегать к помощи пистолета, который я тайком от Вацлава Карловича прихватил с собой на остров Буян. Во-первых, в нем было всего восемь патронов, а во-вторых, как-то уж очень не по-спортивному стрелять из огнестрельного оружия в людей, которые не имеют о нем никакого понятия. Пистолет я берег на крайний случай, когда не будет другого выхода.

Приговоренных оказалось двое. Их вывели из ближайшего к площади дома четверо копейщиков. Причем и мужчина, и женщина оказались мне настолько хорошо знакомы, что при виде их я даже рот открыл от изумления. Это были актеры драматического театра, заботливо опекаемого Анатолием Степановичем Крутиковым. Как они очутились в этом городе и каким образом успели так насолить местным властям, я понятия не имел. Но и не верить собственным глазам я тоже не мог. К сожалению, рядом со мной не было Крафта и некому было задать вопрос по поводу коварства некоторых, кто не моргнув глазом обманывает своих ближних. А ведь Вацлав Карлович клятвенно меня заверил, что отправил Борю Мащенко и актеров с острова Буяна на Большую землю. Вот и верь после этого авантюристам. Разумеется, теперь я просто обязан был вмешаться и вырвать из лап жирного монаха Бертрана Зимину и Ключевского. Как ни крути, а эти люди пострадали из-за меня. И было бы большим свинством тратить время на рассуждения о допустимых способах спасения, когда угроза смерти повисла над твоими знакомыми. Это был как раз тот случай, когда цель оправдывает средства. Тем не менее я не бросился очертя голову в сечу, а слез с коня и подошел к плотоядно ухмыляющемуся монаху:

– Вы в курсе, брат Бертран, что из замка Монсегюр сбежали два еретика?

– Нет. А что? – насторожился монах.

– Я это к тому, что в нашем деле спешка до добра не доводит. Когда эти люди попали к вам в руки?

– Сегодня ночью. Я вас не понимаю, сир де Руж, эти люди уже признались в богохульстве.

– Вы слышали о сокровищах катаров?

– Допустим. И что с того?

– Как вы думаете, что скажет монсеньор Доминго, узнав, что сокровища пропали по вашей вине?

– Но при чем здесь я? – не на шутку обеспокоился брат Бертран.

– А при том, что этих людей мы по приказу монсеньора разыскиваем вот уже целые сутки.

– Вы уверены, что это те самые люди?

– Разумеется, нет. Но речь шла о мужчине и женщине. Вы их обыскали?

– Конечно.

– И ничего не нашли?

– Нет.

– Мне жаль вас, брат Бертран. Монсеньор Доминго будет вами очень недоволен. Вы понимаете, о чем я?

– Не совсем, – растерянно отозвался монах.

– Вас обвинят в том, что вы, брат Бертран, скрыли от высокой коллегии сокровища катаров, а чтобы замести следы своего преступления, отправили на костер их эмиссаров.

– Но это же неправда! – побурел от обиды монах. – Клянусь Богом, у этих людей не было никаких сокровищ!

– Вы полагаете, что монсеньор Доминго поверит вашим клятвам?

Бурая физиономия побелела прямо на моих глазах. Похоже, монах в эту минуту осознал, что находится на краю пропасти. Надо полагать, он знал этого неведомого монсеньора Доминго лучше меня и не питал на его счет никаких иллюзий.

– В лучшем случае вас подвесят на дыбу, в худшем обуют в испанский сапог. Вам нравится такая перспектива, брат Бертран?

Мне кажется, Анастасия Зимина меня узнала, в ее устремленных на меня глазах была мольба. А когда женщина смотрит на меня такими глазами, я становлюсь жутко красноречивым. Я готов буквально горы свернуть, не говоря уже о каком-то там толстом монахе, который обнаглел до того, что собрался отправить на костер одну из красивейших женщин нашего города.

– Но я их немедленно допрошу, – спохватился монах. – Они расскажут мне все, смею вас заверить, сир де Руж.

– Я вам верю, брат Бертран. Вопрос в том, поверит ли вам монсеньор Доминго.

– Не понимаю, – захлопал монах куцыми ресницами. – Вы же сказали, что сокровища у них.

– Вы меня плохо слушаете, брат Бертран. Я сказал, что, вероятно, эти люди сбежали из замка Монсегюр и сокровища, возможно, находятся в их руках. Но не исключено, что эти люди вовсе не еретики, а просто жертвы обстоятельств и служебного рвения.

– Тогда я их отправлю на костер, – растерянно произнес монах.

– И тем самым подпишете себе смертный приговор. Вас обвинят в сокрытии сокровищ.

– Но ведь у них нет сокровищ! – возопил сбитый с толку монах. – Вы, сир де Руж, подтвердите это монсеньору Доминго.

– Нет уж, увольте, милейший, я не собираюсь идти вместе с вами на плаху. Мое дело вообще сторона. А вот о том, что вы отправили на костер беглецов из замка Монсегюр, я, безусловно, доложу монсеньору.

Кажется, брат Бертран наконец сообразил, что угодил в ловушку, из которой нет выхода. Схваченные им люди вполне могли спрятать сокровища или передать их кому-то другому. Но в этом случае подозрение все равно падет на монаха, который как-то уж слишком поспешно отправил подозрительных беглецов на костер. С другой стороны, если брат Бертран доставит еретиков прямо к монсеньору Доминго, кто помешает им указать на монаха как на человека, которому они отдали все, чем владели. А благородный негодяй сир де Руж конечно же подтвердит, что брат Бертран проявил неуместное рвение там, где следовало действовать с оглядкой.

– И что же, по-вашему, я должен делать?

– Только из расположения к вам, месье Бертран, я готов взять грех на душу и рискнуть если не жизнью, то здоровьем. Но и вы, надо полагать, понимаете, что долг платежом красен.

Брат Бертран мгновенно сообразил, что с него требуют взятку, а потому из белого опять стал бурым. Теперь он мучительно соображал, какую сумму затребует с него за молчание этот отмороженный сукин сын в рыцарских шпорах. По всему выходило, что сумма будет немалой. В конце концов, не того полета птица сир де Руж, чтобы удовлетвориться малым.

– Я заберу у вас этих двоих и передам в руки монсеньору Доминго, не упоминая вашего имени.

– Да, но мои люди… Они могут проболтаться.

– А что, ваши люди торопятся на дыбу? Намекните им, что в некоторых обстоятельствах длинный язык до добра не доводит.

– Пожалуй. Но ведь и эти двое еретиков могут сказать лишнее.

– Они не скажут о вас ни единого слова, брат Бертран. Тем более монсеньору Доминго.

– Почему?

– Потому что мертвые не разговаривают. В крайнем случае, если вас спросят, вы скажете, что передали подозрительных лиц в руки Вадимира де Ружа. И ваши люди это подтвердят. Кроме того, в вашем распоряжении все жители этого славного города.

– А если монсеньор Доминго спросит вас, сир де Руж, куда вы дели еретиков?

– Я скажу, что убил их при попытке к бегству. И предъявлю трупы. В конце концов, что взять с тупого вояки. Надо полагать, монсеньор Доминго понимает разницу между просвещенным монахом и мало сведущим в большой политике деревенщиной.

– Тем не менее вы рискуете, сир де Руж, навлечь на себя большие неприятности.

– Так ведь рискую не даром, брат Бертран. Короче, вы собираетесь платить, любезнейший?

Монах долго копался в складках своей рясы. Я его не торопил, поскольку очень хорошо понимал чувства человека, которому приходится вот так за здорово живешь расставаться со своими кровными.

– Пятьдесят золотых хватит?

– Давайте не будем торговаться, господин Бертран, – сказал я, забирая у монаха вместительный кожаный мешочек, – я все-таки благородный рыцарь, а не трактирщик.

Брат Бертран совершенно не к месту помянул черта. Я сделал вид, что не расслышал его богохульства, и направился к еретикам. Толпа озабоченно загудела. Похоже, горожане сообразили, что их лишают интересного и поучительного зрелища. Правда, протестов с их стороны не последовало. Видимо, эти люди отлично понимали, что и сами не застрахованы от чрезмерного внимания расходившихся крестоносцев. Зато подручные ретивого монаха выразили свое неудовольствие. Однако окрик начальника подействовал на них отрезвляюще, и еретики были переданы благородному рыцарю де Ружу почти без споров.

– Идите вперед и не оборачивайтесь, – шепнул я артистам, садясь в седло своего гнедого коня.

Ключевский и Зимина подчинились. Между прочим, своим внешним видом они ничем не отличались от окружающих людей. Похоже, успели переодеться и адаптироваться в декорациях нового спектакля, поставленного на этот раз не столичным режиссером, а злодейкой судьбой.

– Как вы здесь оказались, Чарнота? – резко обернулся ко мне Ключевский, когда мы наконец покинули запруженную толпой площадь.

– Вопросы потом, – усмехнулся я, – а пока нам следует подкрепиться перед дальней дорогой.

У дверей трактира стоял конь липового барона де Френа. А сам барон сидел за столом перед дымящимся блюдом с мясом и удивленно таращил на нас глаза. Очень может быть, Крафт был искренен в своем удивлении, но у меня были все основания выразить ему свое презрение. Как ни крути, а он нарушил наш договор, свидетельством чему были эти двое, находящиеся совсем не там, где они должны были бы быть.

– Предложите даме стул, Вацлав Карлович.

Крафт мои слова проигнорировал, и не по причине растерянности или плохого воспитания, а просто потому, что в трактире стульев не держали. Здесь были только грубо сколоченные лавки и такие же непритязательные столы. Одно слово – Средневековье. Впрочем, Анастасия Зимина оказалась женщиной покладистой и без споров присела на лавку, потеснив в дальний угол Крафта. Мы с Ключевским расположились напротив.

– Еще мяса, – сказал я трактирщику, который возник перед нами словно из-под земли.

– Клянусь, Чарнота, это какое-то недоразумение.

– Будем надеяться, Вацлав Карлович.

– Я приказал гаргульям их отпустить.

– Видимо, они перепутали двери, – примирительно заметил Ключевский, вгрызаясь в баранину. – Здесь, между прочим, очень приличное вино.

– Так вы были в этом трактире?

– Конечно, – кивнул Ключевский. – Настя отдала хозяину свои золотые сережки. Мы поели и переоделись, чтобы не слишком выделяться в толпе. Но нас все равно арестовали и доставили в ратушу. А там сидел этот жирный монах.

– Вас пытали?

– Нет, – покачал головой Ключевский. – Мы сразу признались в ереси и подписали все бумаги. Уж очень устрашающе выглядели их пыточные орудия. Я решил, что уж лучше быть еретиком, чем чужаком, взявшимся неведомо откуда. Все-таки хоть какой-то статус.

– Вы поторопились, господин артист, – укорил я Ключевского. – Еретики в данной местности не в почете.

– Мы это поняли слишком поздно, – заступилась за коллегу Зимина. – Но хорошо то, что хорошо кончается.

К моему удивлению, Анастасия не выглядела слишком расстроенной и ела с большим аппетитом. Трудно сказать, что это было – то ли профессиональное умение адаптироваться в любых обстоятельствах, то ли эти люди оказались на острове Буяне далеко не случайно и знали в общих чертах, что их здесь ждет.

– А где мы сейчас находимся? – оторвался на мгновение от мяса Ключевский.

– В Лангедоке, – с готовностью подсказал ему Крафт. – Середина тринадцатого века.

– Какой ужас, – довольно спокойно отозвалась Зимина.

– А я ведь не верил Закревскому, – покачал головой Ключевский. – Думал, что Аркаше все это почудилось с перепоя.

– Кстати, а куда подевался Боря Мащенко? – спросил я.

– Его не было с нами, – сообщила Зимина. – Нас разлучили еще там, в замке господина Крафта.

– Надеюсь, господин Крафт, что хотя бы с Мащенко ваши подручные не промахнулись и мне не придется спасать его от виселицы.

– Клянусь, Чарнота, это какое-то недоразумение.

Конечно, я не поверил клятвам хитроумного Вацлава Карловича. Но и смысла пытать его в чужом и враждебно настроенном городе не было. Нам надо было выбираться отсюда, и выбираться как можно скорее.

– Любезный, – подозвал я трактирщика, – вы не могли бы продать мне повозку и двух лошадей.

– Как вам будет угодно, сир.

Я достал свой заветный кожаный мешочек и вытряхнул на стол несколько золотых монет. Глаза трактирщика алчно блеснули, – кажется, я переплатил. Впрочем, меня это обстоятельство нисколько не огорчило. Зато Вацлав Карлович подозрительно глянул в мою сторону:

– Откуда у вас деньги, Чарнота?

– Мне дали взятку.

– Не смешите.

– Ваш скептицизм неоправдан, Вацлав Карлович. Кстати, а что там с нашими сокровищами? Вы проверили содержимое мешка?

– В основном это свитки религиозного содержания. Специалистов они наверняка бы привели в восторг, но, к сожалению, в наших поисках толку от них никакого.

– Вы уверены, Вацлав Карлович, что там больше ничего не было? Мешок мне показался увесистым.

– Была еще вот эта штуковина.

Крафт глянул по сторонам, обернулся на дверь, после чего достал из-за пазухи длинный металлический предмет, тускло блеснувший в неярком свете, падающем из окна. Предмет действительно был увесистым, хотя о его назначении можно было только догадываться.

– Похож на индикатор, – высказал свое мнение Ключевский. – Видите этот глазок?

– Но он ведь не горит, – пожал плечами Крафт.

– Вероятно, прибор либо выключен, либо неисправен. А как он попал в тринадцатый век?

– Спросите что-нибудь полегче, господин Ключевский.

Завязавшийся обмен мнениями прервал хозяин, сообщивший, что лошади и повозка готовы. Самое время было убираться из этого города подобру-поздорову, пока нас не замела инквизиция. У меня не было ни малейшего желания заканчивать свою жизнь на костре.

– Должен вас предупредить, сир, что дороги в наших краях ныне не безопасны.

– Это я уже успел заметить.

– Я имею в виду не людей, благородный рыцарь, – понизил голос почти до шепота хозяин. – Ходят слухи о волкодлаках.

– Это что еще за волкодлаки?

– Оборотни, сир. Неделю назад они напали на богатый и хорошо охраняемый обоз. Спастись удалось только одному человеку. Я собственными ушами слышал, как он рассказывал об этом брату Бертрану.

– Так, может, речь шла о катарах?

– Нет, это были волкодлаки. Они и раньше время от времени появлялись в наших краях, но в тот раз они пришли большой стаей.

Полученная от трактирщика информация меня отчасти позабавила, а отчасти насторожила. С одной стороны, в Средние века жили очень суеверные люди, с другой, как я успел убедиться на собственной шкуре, дыма без огня не бывает. В определенном смысле я и сам был оборотнем, а потому и воспринял предупреждение с должной серьезностью.

Повозка, которую я купил у трактирщика, выглядела достаточно крепкой и даже вселяла надежду, что она не развалится на каменистой дороге и довезет свой драгоценный груз, я имею в виду прежде всего Анастасию Зимину, до станции назначения. Знать бы еще, где эта станция находится! Но в данном случае я полагался исключительно на удачу и на кривую, которая куда-нибудь да выведет.

Из городка мы выбрались благополучно. Пара сытых коней довольно бодро тянула за собой повозку, в которой сидели артисты, а мы с Вацлавом Карловичем верхом на лошадях ленивой рысцой ехали рядом. Местность вокруг была равнинной, заросшей пожелтевшей под жарким солнцем травой, а на горизонте возвышались горы. По сведениям, полученным от хозяина трактира, где-то там за этим горным хребтом начиналась иная жизнь, куда более спокойная, чем в разоренном крестоносцами Лангедоке.

– Как вы думаете, Вацлав Карлович, откуда в этих краях появились волкодлаки-оборотни?

– Так вы считаете, что они действительно существуют? – удивился сидевший на повозке за кучера Ключевский.

– Увы, – развел я руками, – мы с вами на острове Буяне, дорогой друг. Здесь все возможно. Кстати, а как вас по имени-отчеству, господин Ключевский?

– Марк Константинович, но можете звать просто Марком, я не обижусь.

Ключевский по внешним данным явно имел амплуа героя-любовника. Этакий красавец брюнет со жгучими глазами. Между прочим, внешность не совсем типичная для среднерусской равнины. Робким я бы его тоже не назвал. Во всяком случае, попав в непривычную ситуацию, он не растерялся и не ударился в панику. Трудно сказать, какие отношения связывали его с Анастасией Зиминой вне сцены, возможно дружеские, но уж любовниками они точно не были. В этом смысле у меня глаз наметанный, и я вряд ли ошибался на их счет. И еще одно обстоятельство меня насторожило: оба они, похоже, были знакомы с Крафтом, и это знакомство состоялось гораздо раньше, чем они попали на остров Буян. Следовательно, можно было предположить с большой долей вероятности, что их присутствие в этих местах не было случайностью.

– Хотите сказать, Чарнота, что в этих горах есть источник, оставленный атлантами? – прервал мои раздумья Крафт.

– Очень может быть, Вацлав Карлович. Боюсь, что, если мы столкнемся на большой дороге с волчьей стаей, нам с вами не поздоровится.

– Тогда, может быть, найдем другую дорогу? – предложила Анастасия. – Нам ведь все равно куда ехать.

– Далеко не все равно, сударыня, – возразил я ей. – Если здесь поблизости есть капище атлантов с сохранившейся магической силой, то мы можем ею воспользоваться и вернуться домой. Однажды мне такой фокус удался. Тогда мы прямо из мавзолея переместились в особняк Бори Мащенко. Вот Вацлав Карлович не даст соврать.

Похоже, мой план понравился Крафту, потому как он с готовностью кивнул головой. Из чего я, между прочим, заключил, что Вацлав Карлович, прибрав к рукам сокровища катаров, посчитал свою миссию выполненной. А как же в таком случае быть с Граалем? Неужели Крафту расхотелось его искать? Или он решил сделать передышку? Мне поведение Вацлава Карловича показалось не совсем логичным, но, поскольку подозрительным оно было с самого начала, я махнул на все рукой и решил не ломать голову над странностями чужого поведения. Куда больше меня беспокоила судьба Маргариты. Но и эту свою проблему я мог разрешить только с помощью все тех же атлантов. Достаточно зачерпнуть энергии из их источника – и можно будет легко перемещаться во времени и пространстве. А таинственный Грааль пусть ищет кто-нибудь другой. Ну вот хотя бы Марк Ключевский – и внешне, и вообще подходил на роль Персефаля куда больше, чем я. Моложе меня лет на пять, и, надо полагать, рыцарские подвиги ему еще не наскучили…

День уже клонился к закату, когда мы наконец достигли перевала. Тьма сгущалась стремительно, как это и бывает в горах. Следовало подумать о привале и запастись топливом. В ночную пору в горах куда прохладнее, чем на равнине.

– Скажите, Марк, вы умеете владеть мечом? – спросил я у Ключевского.

– Нам преподавали фехтование в театральном училище.

– Тогда держите, – бросил я свой меч актеру. – И помните, здесь вам не сцена. На острове Буяне смерть не всегда заканчивается воскрешением.

– А как же вы? – удивился Ключевский, разглядывая меч.

– За меня можете не волноваться, я предпочитаю драться кулаками.

– А также когтями и клыками, – дополнил меня Крафт. – Господин Чарнота – оборотень еще почище волкодлака.

– Неужели это правда, Вадим? – усомнилась Анастасия.

– Увы, сударыня, – развел я руками. – Печальные последствия производственной травмы. Со странствующими рыцарями это случается.

Зимина мне, похоже, не поверила, видимо, посчитала, что ее разыгрывают. Я не стал ее разубеждать, дабы не доводить даму до истерического состояния. Ей и без того, надо полагать, было не по себе среди величественных скал, да к тому же в ночную пору.

У курящего Ключевского в кармане оказалась зажигалка, так что костер нам удалось разжечь без труда. Со съестными припасами тоже все оказалось в порядке. Но это уже была моя заслуга. Как я ранее успел заметить, в чисто житейских делах на Вацлава Карловича полагаться не стоит. Когда человек занят решением глобальной задачи, все прочие проблемы отходят у него на второй план. Вот и сейчас, пока мы с Марком и Анастасией уплетали за обе щеки холодную баранину, запивая ее замечательным местным вином, Крафт с сосредоточенным видом сидел в сторонке и разглядывал загадочный прибор, извлеченный из драгоценного мешка.

– Смотрите, да он работает, – сказал вдруг Марк, толкая меня локтем в бок.

Прибор действительно подмигивал нам своим единственным хитрым глазом, но что означает это подмигивание, никто из нас не имел понятия. Мы окружили Вацлава Карловича в ожидании новых чудес, но, к сожалению, помигав минуты две-три, прибор утих и на потряхивания и постукивания Крафта не реагировал.

– Видимо, случайно включился, – предположил Марк – и, скорее всего, попал в точку.

Меня, по чести сказать, эта проблема не волновала вовсе. Я не спал уже двое суток, что, бесспорно, негативно сказывалось на моем организме. Судя по всему, Крафт тоже не прочь был вздремнуть, во всяком случае, он спрятал прибор в мешок и оперся спиной о камень. Сторожить нас вызвался Марк. Я отдал должное его самоотверженному поступку и с удобствами устроился на повозке, завернувшись в плащ, изъятый у крестоносца. Анастасия почему-то отказалась следовать моему примеру и осталась с Марком у костра.

Небо было беззвездным, тьма сгустилась до степени полной беспросветности. Я с трудом различал силуэты распряженных лошадей, которых мы привязали к телеге. Лошади хоть и пофыркивали время от времени, но вели себе смирно. Верный признак того, что в округе все спокойно. Появись где-нибудь поблизости волки, пусть даже эти волки – оборотни, наверняка чуткие животные почувствовали бы их присутствие.

Убаюканный собственными мыслями, я уснул почти мгновенно и спал, кажется, довольно долго, причем без сновидений. А разбудил меня женский визг. Спросонья я не сразу сообразил, что визжит Анастасия, хотя мгновенно выхватил из-за пояса пистолет. Костер почему-то угас. Возможно, просто' кончилось топливо. Зато в окружающей нас со всех сторон темноте сверкали красные огоньки. Лошади бесились так, что грозили опрокинуть повозку, где я столь неосмотрительно расположился на ночлег.

– Это волкодлаки! – долетел до меня голос Крафта.

Я поднял пистолет и выстрелил. Два ближайших ко мне огонька погасли. Но в ответ раздался такой дикий вой, что у меня волосы зашевелились на голове. Огоньки стремительно приближались к нашему стану. Я стрелял вроде бы прицельно, но огоньков не становилось меньше. А скоро я уже различал и тени, замелькавшие вокруг.

– Стреляйте, Чарнота, какого черта! – крикнул мне Марк, сцепившийся с кем-то буквально в двух метрах от повозки.

– Патроны кончились, – отозвался я, прыгая с телеги на землю.

Я вогнал кинжал в бок чудищу, обхватившему артиста, и отчетливо услышал предсмертный хрип.

Кем бы ни были эти напавшие на нас покрытые шерстью существа, но они были из плоти и крови. Это открытие меня слегка приободрило, и я уже без душевного трепета встретил грудь в грудь напавшего на меня оборотня. Монстр был двуногим, и в руках у него была увесистая палица. Я с трудом увернулся от летящей в голову смерти и от души врезал оппоненту кулаком по ребрам. И пока он переживал мою откровенную невоспитанность, я успел его добить ударом кинжала. Схватка продолжалась не более пяти минут. Потом уцелевшие монстры отхлынули, а я смог наконец перевести дух.

– Марк, вы целы? – спросил я у темноты.

– Вроде цел, – отозвался на мой зов неуверенный голос. – А что с Крафтом?

– Здесь я.

Вацлав Карлович надвинулся на нас из ночного мрака, Ключевский щелкнул зажигалкой, освещая его лицо. Кажется, ни Крафт, ни Ключевский не пострадали во время битвы. Я тоже не понес большого ущерба и собирался было уже вздохнуть с облегчением, но тут Марк задал вполне резонный вопрос:

– А где Анастасия?

Мы тщательно обшарили весь стан, то и дело натыкаясь на поверженных волкодлаков, но не обнаружили Зимину ни живой, ни мертвой. Была у нас слабая надежда, что Анастасия спряталась где-то среди камней, но эта надежда таяла с каждой минутой.

– Похоже, ее похитили эти негодяи, – предположил Ключевский, и нам не оставалось ничего другого, как согласиться с ним.

– Это вы виноваты, Марк, – огрызнулся Крафт. – Как это вас угораздило заснуть на посту?! Ваше счастье, что мы не в армии.

– Ну, спасибо, товарищ прапорщик, – обиделся Ключевский. – Я, между прочим, заметил их сразу и подал сигнал тревоги. Настя вообще визжала как оглашенная. Но вы с Чарнотой дрыхли без задних ног.

Должен заметить, что актер в своих претензиях к нам был, скорее всего, прав. В любом случае искать виноватых было уже поздно. Зато следовало мобилизовать все силы и немедленно пускаться в погоню, пока похитители не затерялись в горах.

– Надо дождаться рассвета, – возразил мне Крафт. – Мы в этих краях только гости, а волкодлаки здесь каждую тропку знают.

Возражение было резонным, и я не стал спорить. Тем более что до рассвета, по нашим расчетам, оставалось всего ничего.

– С лошадьми все в порядке? – спросил я.

– По-моему, да, – отозвался Марк. – Не могли они стреноженными далеко убежать. Волкодлаки на них не нападали, – видимо, считали нас более лакомой добычей. А как ваши сокровища, Вацлав Карлович?

– На месте. – И Крафт показал нам мешок, который он, похоже, не выпускал из рук даже во время драки.

Все же я настоятельно порекомендовал ему осмотреть прибор, доставшийся нам такой дорогой ценой. Вацлав Карлович моему совету внял и извлек из мешка наше сокровище. Сокровище вновь ожило и нахально нам подмигивало единственным глазом.

Такое неадекватное поведение неодушевленного вроде бы предмета навело меня на гениальную мысль.

– Поднесите-ка его к волкодлаку, Вацлав Карлович.

– Зачем? – удивился Крафт.

– Сдается мне, что прибор и в первый раз сработал не случайно. Видимо, он почувствовал присутствие чужака.

Мое предположение оказалось правильным. Стоило нам поднести прибор к мертвому волкодлаку, как он тут же замигал с удвоенной энергией.

– Браво, Чарнота, – похвалил меня Крафт. – Мозги у вас варят.

– Зато во всем остальном он меня разочаровал, – вздохнул Ключевский. – Где тот зверь, которым вы обещали явить себя даме в минуту роковую?

– Ну, батенька, у вас и запросы, – обиделся я на критику. – Это магия, а не театр. Здесь, знаете ли, по расписанию ничего не бывает. Да и не того ранга персоны эти волкодлаки, чтобы в демоне Вадимире вдруг стал просыпаться зверь апокалипсиса. Дайте срок, и я явлю вам себя во всей красе.

Тьма между тем стала потихоньку рассеиваться, что позволило нам осмотреть своих недавних противников. Отвратное, я вам доложу, зрелище. Представьте себе прямоходящего волка, размерами превосходящего своего передвигающегося на четвереньках собрата раза в два. А в остальном сходство было разительным. Та же волчья пасть с огромными клыками, те же острые когти и та же шерсть, позволяющая этим уродам даже в холодную ночь обходиться без одежды. Мы насчитали одиннадцать волкодлаков, причем восемь из них были убиты пулями.