Текст книги "Часовой Большой медведицы"
Автор книги: Сергей Бузинин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Так значит, его поэтому и убили? – спросил Мишка, у которого не работал ни один орган, кроме языка. – Настигло… то зло… которое потрачено было… на излечение его дочери?
– Не знаю я, что его настигло, – махнул рукой Докучаев и прикурил новую папиросу от старой. – А вот с дочкой евойной ты сегодня знакомство-то и свел. В подвале. Она это и была, друг мой Мишка. Пострадай Халендир – я бы только и сказал, что гному гномово, эльфу эльфово, а отморозку – склеп похолоднее. Мораль в другом, амига – даже благое дело, достигнутое за счет энергии зла, смысла не имеет, потому что зло, вложенное в это дело, выход найдет. Вот оно и нашло. Ты сам видел. Выпьем.
И они опрокинули третью… Или уже четвертую? Николай Петрович свирепо набросился на шашлыки, но Мишка не мог смотреть на еду. Он смотрел на реку, по волнам которой уже перекатывалось отражение лунного диска.
Радостно горланя боевую песню, в кафе заглянула шайка гоблинов, одетых в нарочито-яркий китайский ширпотреб, но увидев, что за одним из столов сидят служители закона, тут же прекратили свои песнопения и почтительно удалились.
– Ты чего не ешь, хомбре? Точно не хочешь? Ну, давай, я твои шашлыки быстренько подмету…
Опрокинув очередную рюмку, Мишка с трудом удерживался от того, чтоб не провалиться в сон. Кто-то подходил к их столику и здоровался с Докучаевым. Кто-то Мишку о чем-то спрашивал. Кто-то тряс его за плечо и предлагал вызвать такси. Но Мишка пришел в себя на темной улице, по которой они шагали вместе с экспертом, причем Мишка нес чемоданчик Докучаева, а Докучаев, в свою очередь, тащил Мишкин планшет, плащ и фуражку.
– Не отставай, амига! – Николай Петрович был бодрым и целеустремленным. – Щас улица Допризывников, потом 16-летия Октября, а после моя Посадская.
– А почему 16-летия Октября? – удивился Мишка, приходя потихоньку в сознание. – Это ведь 33-й год… Чего в нем такого знаменитого?
– Бяху, дебилы-коммунальщики! – весело отозвался Докучаев. – На генплане и на картах улица называется «Совершеннолетия Октября», ну а они решили место на вывесках сэкономить. Вот и написано на всех домах – «16-летия».
– Совершеннолетие – это ведь 18-летие. А 16-летие – возраст деликтоспособности.
– Ну, я ж, хомбре, и говорю – дебилы! Это что, есть тут у нас неподалеку улица имени пламенной испанской революционерки Долорес Ибаррури. Так эти уроды умудрились ее фамилию написать с буквы «Е»! Скандал был…
Мишка устал и все чаще перекладывал чемодан эксперта из одной руки в другую. Николай же Петрович казался неутомимым. Мишка стал отставать и, быть может, именно поэтому не заметил того момента, когда в дворовой арке эксперт попал в руки гопников.
Увидев, как Николая Петровича прижали к стенке и выворачивают ему карманы, Мишка вспомнил, что он милиционер, припомнил тренировки по рукопашному бою в школе милиции, где он всегда преуспевал, стряхнул пыль собственной нерешительности и взнуздав жеребца боевой ярости, ринулся в бой, до того аккуратно поставив чемодан Петровича на асфальт.
Случись Мишке увидеть, как четверо избивают одного, он в любом случае попытался бы исправить несправедливость. Сейчас же осознание того, что неизвестное ему мурло бьет человека, спасшего Мишке жизнь, да к тому же носящего одну с Мишкой форму, удесятерило его силы. Бой был жарким и коротким, ибо Мишка хорошо помнил максиму школьного наставника по рукопашному бою: «Бой не нужно вести. Его нужно прекращать». Первого гопника, попытавшегося его остановить, Канашенков вывел из равновесия подсечкой и довершил начатое коротким боковым в голову. Второй гопник пошел на выручку первому, но Мишка остановил его встречным ударом ноги в колено и отправил противника на отдых прямым, угодившим тому в левую бровь противника. Третий «рыцарь подворотни» пытался возражать и размахивать руками, но Мишка просто толкнул его в грудь, нападающий отлетел назад, запнулся за оградку бордюра и канул в зарослях акации.
– Миша! Амига! Ну-ка, вот этого, вот этого не упускай! – кричал Николай Петрович, показывая себе под ноги. – Ну-ка, пни его для верности! Еще раз! Еще! Ага, теперь этого! Спасибо тебе, хомбре. – Мишка увидел, как в руке эксперта материализовались полулитровая бутылка водки. – Как раз старику на опохмелку!
Оставив гопоту зализывать раны, Мишка и Петрович дотащились все же до дома, где проживал эксперт. Докучаев уговаривал Мишку переночевать у него, но Канашенков категорически отказался. Причем без всякой видимой причины – просто выпитое спиртное, усталость и свалившийся на него груз новых знаний требовали одиночества. Мишка проводил старика до самой двери квартиры, потом спустился во двор и уселся на скамейку, готовый немедля уснуть. Часы показывали половину первого ночи. Кружилось над головой звездное небо. Строго говоря, в какой стороне находится его пристанище, Мишка совершенно себе не представлял. Более того – его совершенно не пугала мысль, что он может уснуть прямо на скамейке.
– Тоже ключи потерял? – услышал Мишка и открыл глаза.
Перед ним стояло лохматое большеглазое чудо лет восьми от роду. На лице чуда было написано искреннее сочувствие к собрату по несчастью.
– Нет, я друга провожал. – ответил Мишка серьезно. – А ты почему такая бездомная?
Большеглазое чудо тяжело вздохнуло и рассказало грустную историю о том, как потеряла где-то ключи от квартиры и вынуждено ждать старшую сестру, которая работает до поздней ночи. Гордость не позволяло чуду попроситься на ночлег к соседям.
– А родители? – спросил Мишка.
Чудо грустно вздохнуло и рассказало, что родителей у нее нет, кроме сестры.
– Может, позвоним сестре? – предложил Мишка.
Чудо призналось, что не помнит телефона.
– А до которого часа сестра работает? И где?
Сестра работает на «скорой», сегодня она кого-то подменяет и подменяет, кажется, до двух ночи.
Кроме того выяснилось, что чудо порядком замерзло от ночной свежести.
– Укутывайся в мой плащ, – сказал Мишка. – С головой и с ногами. Сестра мимо этой скамейки не пройдет? Точно?
– Спасибо, – с чувством поблагодарило чудушко, укутываясь в Мишкин плащ. – А как тебя звать?
– Михаил. Можно Миша. Или Мишка.
– Ух ты! А меня только Ирой. – Чудушко секунду подумало. – Нет, еще я Риша. Так меня Марина зовет. Которая моя сестра.
Мимо скамейки, где сидели Мишка и мелкое чудо, неторопливо прошагала компания, разливая по пути мелодичные гитарные аккорды. Лирические напевы, по-видимому, нашли отражение в душах жильцов окрестных домов, потому как из окна дома напротив раздался волчий вой оборотня, весьма гармонично, к слову сказать, вплетавшийся в гитарную музыку.
– Ирина, ты спи, если хочешь. Я тебя постерегу.
– Не, я не хочу. Расскажи стих.
– Какой стих?
– Какой-нибудь. Только смешной.
Мишка смог припомнить лишь стародавнее четверостишие:
Ну-ка, кошка-рыжехвост,
Уноси свой рыжий хвост.
А не то на хвост на тот,
Риша что-нибудь прольет.
– Сокровищный стих! – похвалила Ира. – А мы с тобой всю ночь здесь сидеть будем?
– Нет, пока твоя сестра не придет. Только к тому времени ты спать будешь. К тому времени даже я спать буду. Наверное.
– И гулять уже поздно?
– Поздно, красавица. И цирк закрыт. И зоопарк тоже. Хотя… Ты знаешь, есть одно место, которое еще открыто.
– Я маленькая, – сказала Риша. – Мне в ночные клубы нельзя. А мы на прошлые выходные с Маринкой в настоящий зоопарк ходили! Я там настоящего живого мумака видела! Представляешь?
– Здорово! – искренне восхитился Мишка. – А я вот еще ни разу настоящего мумака не видал, только в книжках. И вообще, чего мы с тобой в клубе позабыли? Пойдем-ка лучше в планетарий. Лезь ко мне на колени. Не холодно?
– Я как совсем маленькая, – хихикнула Риша. – Нет, мне тепло. Даже жарко. Даже как в печке.
– Планетарий – это такое место, где показывают звезды и созвездия, – взялся объяснять Мишка. – Вон, погляди вверх. Смотри – Большая Медведица!
– Где медведица? – сипло спросила Риша из-под плаща.
– Да вон, идет по небу, хвостом машет.
– А кто там еще есть? – сонно спросила Риша.
– Да кого там только нет… Рысь, лев большой и лев малый, жираф, кит, телец, гончие псы…
– Ух ты, вот так зоопарк такой зачудительный… – чуть встрепенулась Риша. – Миш, а у медведей разве хвосты есть?
– Есть. Только маленькие.
– Здоровски… – Сказала Риша и засопела, убаюканная теплом, покоем и свежим воздухом. Мишка слушал её дыхание.
Риша дремала на Мишкиных руках. Парили в небе звезды. Полз меж ними огонек заходящего на посадку в городской аэропорт авиалайнера. Сонно, словно Большая Медведица в своей берлоге, ворочался засыпающий город.
– Миш! – сквозь сон спросила вдруг Риша. – А они ее не догонят? Гончие псы… медведицу… не догонят?
– Нет, Риша. Я послежу.
Мишка сидел почти неподвижно, прислушиваясь к дыханию спящего ребенка. Странное это было ощущение. Мишка вспомнил, как он однажды спросил своего сокурсника, у которого родилась дочь, каково это – быть отцом? – «Полный паралич инстинкта самосохранения», ответил ему сокурсник.
В половине третьего ночи у подъезда остановилась «скорая». Мишка вскинул голову. К подъезду шла невысокая стройная шатенка. В сумерках она показалась Мишке завораживающе красивой.
– Из… извините! – хрипло выдохнул Мишка. – У меня тут посылка для вас…
Девушка приблизилась к скамейке. Нет, она не была завораживающе прекрасна. Просто очень красива.
– Господи! И долго вы здесь сидите?..
– Да нет. Часа два, наверное.
– Надеюсь, Ирина участие в распитии не принимала?..
– Нет, распитие случилось раньше…
– Давайте, я возьму ее на руки.
– Вот еще! – заявила Риша, выпутываясь из Мишкиного плаща. – Я и сама дойду. Я уже выспалась. Я теперь кушать хочу.
– Спасибо вам. – девушка протянула Мишке руку. – Я Марина, сестра Ришки. Марина Каурова.
– А он Михаил. Но можно звать Мишей или Мишкой, – сообщила Риша.
– До свидания, – сказал Мишка, поднимаясь со скамейки. – Скажите, а Лесопарковая далеко?
– Точно на другом конце города, – улыбнулась Марина. Улыбка у нее была красивая. Как и все прочее. – Вы голодны?
Мишка попытался вспомнить, когда он обедал последний раз. И не смог.
– Зверски! – сказал он, счастливо улыбаясь.
Пятница Неделя первая
Забежав в фойе общежития, Мишка на бегу отвесил поклон вахтерше Анфисе Петровне, поглощенной вязанием, и, не желая состариться в ожидании лифта, стремглав рванул по лестнице. Пробегая этаж за этажом, Мишка основательно выдохся. События последних суток практически не оставили ему времени на отдых. Наконец показалась лестничная площадка девятого этажа. Мишка сделал последнее усилие, добежал до двери своей комнаты и, шумно выдыхая воздух, прижался к двери всем телом, как к родному и близкому существу, всегда готовому поддержать.
«Вот это зарядочка! В школе на тренировках так не носились. Еще неделька таких пробежек и можно смело записывать в Олимпийскую сборную по забегам в высоту!».
Слегка отдышавшись, Мишка трясущимися руками отпер дверь и удивленно замер на пороге.
Чемодан, лежавший возле стенки, смотрел на Мишку сердито и подозрительно, видимо догадываясь, что длительное отсутствие его владельца не обошлось без соперника.
Зато в остальном в комнате произошли необъяснимые перемены к лучшему. На полу лежал потертый, но симпатичный ковер с восточным рисунком. А черно-белый, так и неопробованный им телевизор исчез. На его месте возвышалось чудо японской техники, старенькое, но на вид вполне работоспособное.
«Странные какие-то воры в нашей общаге», – подумал Мишка, собирая по комнате умывальные принадлежности. – «Обычно злодеи, проникнув в чужое жилье, все ценное уносят, а здесь – приносят. Странненько все это, странненько. Надо бы разобраться… Вот только когда?»
По счастливой случайности, душевая оказалась незанятой, и Мишка, быстро сполоснувшись, вернулся в комнату. Часы показывали полвосьмого утра, календарь, ярко отсвечивая, во весь голос вопил, что на дворе пятница и что любимый день всего рабочего люда, вступил в свои права. До начала рабочего дня оставался еще час, и Мишка столкнулся с нелегкой проблемой, решая, что же ему надеть. Форменная одежда изрядно помялась и пропахла потом, запасные брюки, извлеченные из чемодана, от долгого пребывания в узилище напоминали лесенку-стремянку, рубашки, не иначе как в знак солидарности, обзавелись таким же узором. Страдая от отсутствия утюга, как от зубной боли, Мишка натянул на себя джинсы и черную футболку, на груди которой алел портрет Че Гевары. Оглядев себя в зеркале, Мишка обнаружил там не бравого лейтенанта, а, скорее, студента, критически усмехнулся и отправился на первый этаж. Вывеска «Закрыто» на дверях столовой, казалось, прикипела к двери навечно.
– Анфиса Петровна! – голос Мишки был пропитан возмущением. – Наша столовая вообще работает когда-нибудь?
– Так она и сейчас работает, – не отрывая глаз от вязания, ответила вахтерша. – А на табличку ты внимания не обращай. Когда ремонт в столовой делали, так ее гномы прибили, чтобы им не мешали. Теперь отодрать никто не может.
Мишка, обрадованный новостью, повернул к столовой. Призрак голодной смерти, радостно скалившийся за его спиной вплоть до того момента, пока Марина не накормила его омлетом с колбасой, жаренной в манке, издал обиженный рев и скрылся за горизонтом. Однако молодой растущий организм требовал пищи, и Мишка нырнул в дверь столовой. Спустя полчаса, помахивая пакетом, битком набитым сдобными вкусностями, приобретенными в столовой, Мишка вошел в здание следствия. Поднимаясь по лестнице, он благожелательно улыбался каждому встречному. Сытость придала ему сил и наделила хорошим расположением духа. Жизнь явно удалась. На лестничной площадке второго этажа Мишка нос к носу столкнулся с Регинлейв Гримсдоттировной. Гномиха, указательным пальцем пришпилила Мишку к стене, как гвоздем-соткой, и внимательно осмотрела сверху донизу, точно долгожданную улику.
– Стоять прямо и молча. Так-так. Вид – помятый, невыспавшийся. На морде лица – блуждающая самодовольная улыбка, по типу близкая к загадочной… Резюме: самец-соблазнитель, тип – мачо, одна штука. Ночь провел не один и очень бурно, – вынесла свой вердикт Регинлейв Гримсдоттировна. – Это кто же у нас такая шустрая и без инстинкта самосохранения? В глаза смотреть!
Не желая объяснять, что причиной его внешней помятости и недосыпа являются вовсе не страстные объятия роковой красотки, а всего лишь маленький диванчик, выделенный ему для отдыха гостеприимной Мариной, да краткость сна, Мишка скромно пожал плечами и проскользнул к своему кабинету.
Витиша в кабинете то ли еще, то ли уже не было. На краю того стола, где с важностью монумента высился «Ундервуд», сидел, задумчиво и размеренно покачивал ногой, незнакомый Мишке парень лет тридцати на вид. Ростом он был чуть повыше Мишки, но из-за того, что сутулился, насколько выше, сказать было затруднительно. Его коренастая фигура была обтянута стильным костюмом серого цвета, едва не трескавшимся по швам на широких плечах. Парень повернул в сторону Мишки узкое, почти треугольное лицо. Покатый лоб, на который спадал идеально зачесанный пробор пепельно-серых волос, настороженный взгляд темно-коричневых глаз, жесткая щеточка узких усов под длинным носом да белый оскал ровных зубов придавали лицу парня выражение схожее с мордой овчарки, застывшей на боевом посту.
– Чем я могу быть Вам полезен? – лязгнув зубами, отрывисто спросил парень.
– Да я, в общем-то, здесь живу. – слегка растерялся Мишка. – Я Канашенков Михаил. Следователь. Новенький. Меня Шаманский с Витишем сюда на постой определили. А Вы, наверное, Костик?
– Я – Константин Кицуненович Инусанов. – веско и внушительно ответил парень. – Вермаджи. Но все вокруг почему-то зовут меня Костиком. Если Вы следователь, то тоже можете меня так называть.
Пока Мишка и Костя обменивались рукопожатиями, в кабинет вошел Витиш, держа в руках высокую, достававшую ему до подбородка, стопку картонных папок.
– Всем привет! Я, вижу, вы уже познакомились! И Мишка, ну прям, как живой! А Шаманский говорил, что ты мало того, что на выезде чуть коньки не двинул, так потом еще и Петровичу в собутыльники угодил. Я тебя уже и не чаял увидеть. До понедельника, как минимум. Так, народ, можете расслабиться – утренняя великая порка, то бишь жертвоприношение богу следствия, сиречь планерка – отменяется. Шаманский упылил на совещание к Васильеву. Так что, на повестке дня – распитие горячительных напитков… Мишка, расслабься, чай пить будем. А ты о чем подумал? Вот ведь до чего Петрович людей доводит…
– А это тебе рождественский, тьфу ты, майский подарок. – Витиш с облегчением скинул стопку папок на Мишкин стол. – Чтобы ты не заскучал, Шаманский тебе чуток дел в производство подкинул. Как новичку – самую малость. А чтобы ты совсем не заскучал, вот тебе еще новость: начальство наше – Иосиф свет Виссарионович, в неизбывной мудрости своей порешил включить тебя в состав следственной бригады… Будешь нам с Костиком помогать.
Заинтересованно поглядывая на Витиша, Мишка с трудом очистил место на столе, заваленном папками с делами, и гордо стал выкладывать из пакета блинчики, булочки, расстегаи и ватрушки.
– Ммм… – плотоядно замычал Витиш, озирая сдобное великолепие. – Сейчас позверствуем! А пока мы вкушать от даров твоих будем, ты, Мишаня, нас застольной байкой потешишь. В смысле, про вечерний выезд расскажешь.
– Уж больно кровавая там история вышла, – пробормотал Мишка. – Не застольная она совсем получилась.
– Не испортят нам обедни злые происки врагов! – гордо продекламировал Витиш. – Ты пока рассказывать будешь – есть не сможешь, глядишь, и нам с Костиком кусочек-другой достанется. А такими мелочами, как кровь, потроха и жалобы обиженных нами граждан, аппетит нам нипочем не перебьешь. Так что, рассказывай, давай. Со всеми натуралистическим подробностями.
Костик поддержал мычание Витиша одобрительным рыком, и, не говоря ни слова, поспешил включить чайник. Мишка, слегка заикаясь от волнения, начал рассказ о своих злоключениях, потом успокоился и продолжил повествование в лицах, добавив эмоций и смачных выражений.
– Значит, Халендир пропал, да и хрен с ним, воздух чище будет, – резюмировал Витиш, задумчиво жуя ватрушку. – Его дочь, вылечившись, превратилась сначала в монстра, а потом стараниями Петровича – в прах. Тоже неплохо. Из женки Халендировой получилась груда фарша, а жаль, красивая тетка была, добрая… Кто, почему и зачем, пока, конечно, не известно… И если в ближайшее время не станет известно, Кусайло-Трансильванский вскоре будет иметь бледный вид.
– Куда ему бледнеть-то? Он же и так всегда бледный, побелка на стенах, он же вампир, – изумленно рыкнул Костик.
– Если его кровососы за неделю хотя быть тень следа злодея не найдут, увидишь, как вампир бледнеть умеет, резонансное дело-то, – Игорь назидательно поднял палец вверх.
– А у следов есть тень? – удивлению Костика не было предела. – Тогда ты на стене наследил. Своей тенью.
– Есть, есть, и тень у следов есть, и запах, и персональное фото на доске почета, то есть в фототаблице. Но скорее всего, в самом крайнем случае, прокурорские кровопийцы Халендира злодеем обзовут и в розыск объявят.
– Так может Халендир и поубивал всех? – выдвинул гипотезу Костик.
– Эт вряд ли… – с интонацией товарища Сухова протянул Витиш. – Уж больно эльфы к своей семье привязаны, хотя все может быть, все может быть…
– Игорь, а про какую следственную бригаду ты говорил? – Мишка, проглотив очередной блинчик, решил перенаправить беседу в интересующее его русло.
– Вот уже полгода в Городе и его окрестностях разбойничает странная банда, состоит из четырех оборотней и двух-трех вампиров. У всех волыны разнообразные, вроде даже пару раз и автоматы терпилы видели. И числится за этой командой уже полтора десятка эпизодов. Берут в основном деньги, золотишко да украшения подороже. Иногда и рухлядишку поценнее утаскивают. Правда, все эпизоды пока в «висяках» числятся. Вот и решено соединить дела в единое производство и нашей дружной компании их сплавить.
– А почему в единое-то? Сам говоришь, дела «висячные», и неизвестно, одними и теми же лицами-мордами все преступления совершены? А в чем их странность? Чего у нас разбойников мало? И оборотни среди них есть, и вампиры и людей полно, даже пару раз гномы с эльфами отметились. Гоблинов, правда, никто в разбоях не замечал, те больше по кражонкам да мошенничествам специализируются. Чего странного-то? – посыпались с двух сторон вопросы на Витиша.
– Тихааа! – хлопнул ладонью по столу Витиш. – А странность, мальчики, в том, что когда разбой по сути уже закончен, то есть барахлишко собрано, а терпила сидит-лежит и не гугукает, и вроде бы можно спокойно валить на хазу и пилить себе хабар, грубого слова никому не говоря, обязательно кто-либо из разбойников по терпиле из ствола пальнет. Руки-ноги, а то и все вместе прострелит… Для чего? Зачем? Не понятно… То ли кровью друг друга вяжут, то ли просто отмороженные напрочь… Я бы на последнее поставил – уж очень, твари, крученые. Не в движении – местных мафиков наши опера трясли, как ежовцы – троцкистов, но те открещиваются, махновцы мол, незнакомые. Но и на залетных тоже не похожи – обстановку знают, как местные, да и слишком долго на одном месте работают…
– Это получается весь отдел полгода копал-копал и ничего выкопать не смог, а наша стая должна эту банду найти и обезвредить? – нахмурился Костик. – Надо – значит сделаем. А сколько у нас сроков осталось?
– Со сроками полный порядок. Все дела, как «висяки» приостановлены. А мы, ребятишки, займемся вот чем. – Витиш достал из стола небольшую стопку листов. – За день до твоего, Миша, прибытия еще один эпизод нарисовался. Потерпевший – Изыруук Тугулук-оглы, с почетным погонялом Спотыкач.
– Изыруук Тугулук-оглы? Так он же гоблин! – от волнения уши у Кости приняли треугольную форму, быстро обрастая серой шерстью. – Мало того, что он гобло зеленое, так он еще и шулер!
– Ну, шулер, ну и что? Что ж ему теперь за это лапы на пустыре из обреза простреливать можно? – философски проворчал Витиш. – Ладно бы за карточным столом да канделябром по морде. Тогда, ясно дело, состава преступления нет, законная самооборона. А в данном случае – наш клиент. Так что Миша, ноги в руки и в больничку, наш герой ныне там в травматической хирургии обретается. Ты, Костик, давай диаспору оборотней пошерсти. А я, сирый, вОмперами займусь. Доели-допили? По коням, господа, по коням.
Мишка и Костя синхронно поднялись и дружно направились к выходу, но на пороге были остановлены воплем Витиша:
– Мужики! Я с этими разбойниками самое главное сказать забыл! У Женьки Еремина завтра свадьба. Танцуют, тьфу ты, приглашены все! Форма одежды нарядная. В тринадцать часов регистрация, потом по стандартному плану. Кто не успевает – гражданская панихида с песнями и плясками в восемнадцать ноль-ноль в нашей кафешке. Теперь все! Разойдись по заведованиям.
Перед тем как выйти из кабинета, Мишка стеснительно обратился к Витишу:
– Игорь… А если я вдруг не один приду? Это как… входит в программу праздника?
Витиш одобрительно похлопал Мишку по спине.
– Слышь, молодой, я так чую, что до твоей свадьбы тоже недалече? Тебе повезло: Женька сказал, что в связи с острым дефицитом женского пола на торжестве появление прекрасных незнакомок приветствуется!
Мишка вышел из кабинета окрыленным. Догнав Костика, выспросил у него маршрут следования до больницы и, пожелав вермаджи удачи в его нелегком деле, отправился на автобусную остановку. Добравшись без всяких приключений до больницы, Мишка нашел дежурного врача травматологического отделения.
– Изыруук Тугулук-оглы? – при упоминании интересовавшей Мишку личности дежурный доктор сморщился, как от пения Шуры. – Есть у нас такой. Лежит в палате номер шесть. Койка напротив окна. Только вы с ним построже будьте. Напугайте его, что ли, а то он, мутный какой-то. Урка этот своей блатной пургой и больных, и медработников достал уже.
Войдя в палату, Мишка без труда определил, кто из постояльцев является объектом его внимания. Чуть приплющенная зеленая физиономия гоблина лениво поводила треугольным носом, не менее лениво шевеля челюстью, фальшиво блестевшей сусальным золотом фикс. Лапы гоблина были перебинтованы, что не мешало ему активно вертеться на кровати, пытаясь влезть одновременно во все разговоры, что велись в данный момент в палате. Миша устроился на табуретке напротив зеленого терпилы и привлек к себе внимание потерпевшего, звонко щелкнув по панцирной сетке.
Последующие два часа были заполнены по большей части непрекращающимися жалобами Изыруука на жизнь, козни окружающих и рассказами о его почти ангельском бытии. С громадным трудом Мишке удалось извлечь из раненого шулера скудные данные о происшествии, да и то лишь после озвученной угрозы тщательно проверить источники его доходов немедля после излечения.
Картинка рисовалась весьма мрачная, без малейшего признака белого или хотя бы серого цвета. Три дня назад Изыруук после очень для него удачного вечера возвращался домой, набив карманы деньгами, честнейшим способом выигранными в «двадцать одно».
На пустыре гоблина остановили три оборотня и два вампира, каждый из которых имел при себе огнестрельное оружие. Первоначально Изыруук уверял, что бандиты были вооружены покруче армейского спецназа, но после убедительной просьбы Мишки к медработникам поставить зеленому фантазёру клизму, или, в крайнем случае, укол, количество стволов снизилось до приемлемого уровня, не изменив, правда, качество описания. Подробнее, чем: «Большие, железные и настоящие», Спотыкач описать оружие напавших на него злыдней не смог, как ни старался. В связи с тем, что жизнь Изыруука не была абсолютно безгрешной (за неделю до нападения он перешел улицу на красный цвет), бедный гоблин не смог превратиться в ангела или хотя бы отрастить крылья, а посему попался и под прицелом нескольких стволов был беспощадно ограблен. Сумма ущерба колебалась от пятидесяти тысяч импортных денег до ста тысяч отечественных, но наличие десятка золотых колец и пяти массивных золотых серег оставалось неизменным. Лишив Тугулука материальных ценностей, бандиты уже собирались уйти, когда один из вампиров развернулся в его сторону и последовательно двумя выстрелами перебил жертве лапы. Описать внешность лиходеев гоблин не мог, так как оборотни были в зверином облике, а вампиры Изырууку все казались на одно лицо. Записав показания Изыруука, Мишка распрощался с потерпевшим и направился к выходу. Однако в тот момент, когда он уже готов был покинуть палату, гоблина осенило вдруг неожиданное просветление.
– И знаешь, законный, во еще че тебе не взвесил. Когда эти псы потные мне лапы кончали, я, типа, прихренел и в бессознаку прыгнул. Но за тварями паскудными дубанил, чтобы их на память прикинуть. И чо я просек, законный, – с ними был шестой, типа, человек… Хотя нет постой. Обличье – точно человечье, а кто там был, человек там, эльф, или еще кто, не скажу. Но точно не гном и не гобл. Рожу его паскудную я не видел, он на голову капюшон напялил. Мутный этот ко мне за спину зашел да минут пятнадцать там чего-то бурчал. Чо бурчал, да чо делал, не скажу, не видел, не слышал. Да и отрубился я по-настоящему вскоре. Так что ищи их, законный. Ищи лучше. Таких уродов отстегнувшихся надо кончать полюбому, волков позорных! Будто не знают, что под группу скощуха не канает!
Дополнения гоблина Мишка записывать в протокол не стал, но зарубку в памяти сделал.
Выйдя из здания больницы, Мишка поспешил к зданию «скорой помощи», надеясь застать там Марину. Однако медики его разочаровали, сказав, что девушка совсем недавно отправилась домой. Рассчитывая перехватить Марину возле ее дома, Мишка чуть не бегом направился к автобусной остановке. Ему повезло. Выскочив из автобуса, он заметил Марину, неторопливо идущую по тропинке к своему дому.
– Марина! – пытаясь остановить девушку, Мишка заорал во все горло. Увидев, что девушка остановилась, он подбежал к ней.
– Здрасте, Марина! А у нас завтра свадьба! – от волнения Мишка торопился вложить максимум информации в минимум слов.
– Свадьба? Завтра? У нас? – притворно ужаснулась девушка. – А почему я об этом не знаю? Нижайше благодарю за своевременное предупреждение. Я, правда, не очень уверенна в том, что приглашения успеют дойти до гостей, и все равно, я очень рада, что у меня впереди целая ночь для подготовки. Поспать, правда, не успею. Да Бог с ним, со сном, такое событие. Оно ведь один раз в жизни бывает? Правда? Погоди… – девушка насмешливо прищурила один глаз. – А ты точно мне замуж предлагал? А вдруг я не согласная?
Мишка оторопел, не в силах не только пошевелиться, но и даже сказать что-нибудь в ответ.
– Ну и жених же мне достался… Теперь еще и вакцину от столбняка искать надо … – продолжала улыбаться девушка. – Не могу не заметить, что у Вас сударь, весьма оригинальная манера барышням предложение делать.
– Да нет же! Нет! – испуганно замахал руками Мишка. – Мы женимся не завтра! То есть не мы завтра женимся!
– Так все-таки мы женимся?
– Нет, мы не женимся…
– НИ-КО-ГДА? – Марина сделала такое трагическое выражение лица, что Мишка замер в полном недоумении. – А я-то, наивная, уже себе платье придумала…
Видя побледневшее Мишкино лицо, девушка расхохоталась:
– Ты, главное, в обморок не падай, а то нашатыря у меня при себе нет. О чьей свадьбе речь-то идет? Кому так несказанно повезло? Кто женится?
– У моего коллеги – Женьки Еремина завтра свадьба, и он нас приглашает…
– Нас? А меня-то за что?
– Вообще-то он приглашал меня, но мне так захотелось, чтобы вы были рядом…
– Ну, если без обязательств, то на такой поход в ЗАГС я согласна. Когда и куда и венки приносить?
– В тринадцать часов регистрация в ЗАГСе, – выпалил единым махом обрадованный Мишка. – Потом кататься, а в восемнадцать часов банкет…
– Ну, значит, до встречи возле ЗАГСа, – многозначительно улыбнулась Марина и, помахав Мишке рукой, направилась в сторону своего дома.
Мишка зачарованно провожал ее взглядом, пока девушка не скрылась в подъезде. Опомнившись, он хлопнул себя ладонью по лбу и побежал по делам.
За делами и хлопотами день прошел незаметно. Вечером, подходя к общежитию, Мишка в очередной раз хлопнул себя ладонью по лбу. От частого соприкосновения с ладонью, лоб протестующее зачесался, однако умиротворяющее почесывание досталось затылку. Люди такие странные создания! Идти на праздник следовало в парадной форме или, как минимум, в приличном костюме. Ни тем, ни другим Мишка не владел. В раздумьях, где же ему разжиться приличной одеждой, он брел по холлу общежития, не глядя по сторонам, и незаметно набрел на коменданта. Решив, что умудренная жизнью комендант поможет разрешить его проблему, Мишка обратимся к гномихе:
