Текст книги "«Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи"

Автор книги: Сергей Бузинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Все началось той жуткой ночью, когда мы вызволяли Арсенина из полицейского участка. Нет, идя следом за Туташхиа и Корено, я четко осознавал, что охрану придется перебить, но как-то это не по-взаправдашнему представлялось, как в кино или компьютерной игрушке, что ли: зашли, постреляли, ушли. Можно даже без спецэффектов. А в участке нас встретили не нарисованные вороги, а живые люди. От них пахло пивом, табаком, потом, страхом – жизнью. А потом Дато попросил Корено застрелить полицейского. И тот застрелил. Буднично. Равнодушно. Походя. И завоняло смертью. Мне и до этого доводилось видеть, как убивают: вспомнить хотя бы нашу первую встречу с Туташхиа, но там все воспринималось по-другому. Суровая необходимость, и точка. Здесь вроде бы тоже без убийства не обойтись, но вот эта обыденность… Трах-бах – и нету человека, а убийца задорно ухмыляется над трупом. И я сам трясусь и радуюсь, что не меня попросили выстрелить… Ох, до чего же паскудно-то… И непонятно, от чего хреново – от собственного страха или от презрения. К себе.

Помню, как в школе и в институте мы дружно кляли моральные терзания Раскольникова: «Тварь я дрожащая или право имею?» Осуждали и презирали. А теперь я этого студента с топором ой как понимаю. Вроде бы все предельно ясно: встав на тропу войны, я получил вполне законную, точнее узаконенную, лицензию на убийство, вот только на деле я до сих пор не признаю за собой права распоряжаться чужой, пусть даже вражеской, жизнью. А сваливать ответственность за происходящее на друзей – не могу и не хочу. Странно, а раньше мог и особых угрызений совести при этом не испытывал… Определенно – меняюсь. Вот только в какую сторону? Еще недавно мне казалось, что в лучшую: меня заслуженно уважал экипаж – сотня видавших виды мужиков, и когда на «Одиссей» напали пираты, Галактион, не раздумывая и не опасаясь, что подведу, потянул меня за собой – драться. Одному и впрямь здорово досталось: мы с коком его кипятком окатили. Правда, потом на палубу с кнутом в руках вышел Дато и выпорол корсаров, как учитель нерадивых учеников (несбыточная мечта любого преподавателя). Когда мы экватор перешли, так со мной вообще чуть не полкоманды побратались! И даже когда англичане арестовали наш пароходик (еще один черный день), люди шли ко мне (ко мне!) за поддержкой. А теперь я смотрю на себя и уже не знаю, кто я и что, решаю извечную дилемму: тварь я дрожащая или?..

Над этим вопросом я ломаю голову давно, все время, пока мы пробирались от Дурбана в Трансвааль, и до сих пор, но так и не нашел ответа. Я вспоминаю, как вел себя во время странствия, и не помню. Единственно, что врезалось в память – это с каким равнодушием я смотрел, как Дато и Коля убивают английских часовых, когда мы угоняли бронепоезд. Так, может, это то, чего я боюсь, – равнодушия?

Это мы уже проходили. И пусть я был равнодушен к самому себе и своей судьбе, это ничуть не лучше равнодушия к чужим судьбам. Радует только то, что этого пока нет. Пусть даже через призму убийства, но я вижу людей, а не безжизненные манекены. Вот только я хорошо понимаю, что однажды какой-нибудь не манекен, воспользовавшись моей толерантностью, может убить Дато, Колю, да вообще – кого угодно. И в такие моменты мне жутко хочется научиться видеть сквозь прорезь прицела не врагов, не абстрактные людские фигуры, а черные круги мишени. Но надеюсь, мне удастся этого избежать. Завтра нас ждет Пауль Крюгер, и даст бог, он поможет покончить с серией злосчастий, которые кто-нибудь по недоумию назовет приключениями. Так хочется отсюда убраться – сил нет. Но станет ли мне от этого легче, не знаю. Ведь с завершением африканской опупеи жизнь не закончится, и проблема выбора встанет предо мною снова. Пусть мне придется выбирать между чем-то другим, но придется. И что я выберу? Не знаю. Уверен в одном: стоит, исключив старушку-процентщицу, решить дилемму Раскольникова, все встанет на свои места. Когда я решу ее – неизвестно, но решу обязательно. Потому что по-другому уже нельзя, да и сам я не могу по-другому, даже если рухну нелепо, как падший ангел.

Вот только ангелы здесь не водятся.

15 декабря 1899 года. Претория. Двор резиденции Президента Южно-Африканской республики

– А все же как их президент на обезьяну похож! – удивленно всплеснул руками Троцкий. – Я в книжке картинку видел, написано «орангутанг», ну вылитый дядюшка Поль!

– А вы не считаете, Лев, – улыбнулся Арсенин, – что называть первое лицо хоть небольшой, но все же страны дядюшкой чересчур либерально?

– Да что вы, Всеслав Романович! – продолжал восторженно вопить Троцкий. – После того как он пообещал нас до Каира доставить, а там и до Одессы помочь добраться, я его и батюшкой величать готов! Это ж сколько мытарств мы вынесли, ума не приложить! Но ничего! Еще неделька-другая, ну, месяц от силы, и мы дома будем!

– Боюсь, мне придется слегка остудить ваши восторги, юноша, – проворчал Арсенин, настороженно вглядываясь в фигуру Кочеткова, целенаправленно двигающегося в сторону компании русских моряков. – Сдается мне, что ничего еще не закончилось, и все, что мы пережили, это только первый из рассказов о Маугли…