Текст книги "Террорист №1"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Глава 13

Россия. Подмосковье,

спецобъект «Комплекс-2»

За все не слишком длительное время пребывания на неизвестном ему объекте Романцеву довелось контачить, не считая Стоуна, лишь с тремя личностями: доктором непонятно каких наук Ларисой Сергеевной и двумя неразговорчивыми мужиками, которые стерегли каждый его шаг. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: именно эта троица и составит ему компанию в ближайшие дни, недели, возможно, что и месяцы. Не для того Стоун старался, устраивая инсценировку гибели полковника Романцева, чтобы истину знало большое количество людей. Не только эмвэдэшное руководство, но даже близкие Алексея, возможно, не узнают всей правды – никогда…

Пара вертухаев вывела Романцева на прогулку. Алексей думал, что его сопроводят во внутренний дворик или что-то в таком роде. Тогда он сможет определить или хотя бы попытается сделать это, где, в каком месте его содержат. Размечтался… Его надежды оказаться на свежем воздухе не оправдались: дышать кислородом ему было предложено здесь же, на объекте, который, судя по некоторым признакам, хотя бы по наличию системы регенерации воздуха, был оборудован под землей.

Помещение, в которое его привели, представляло из себя нечто среднее между оранжереей в каком-нибудь НИИ растениеводства и зимним садом, оборудованным полоумным «новым русским» в подвале собственного особняка.

– Эй, уважаемый! – обратился он к одному из охранников, изображавшему в данный момент из себя статую. – Кстати, как вас зовут? Или скажите хотя бы, как к вам следует обращаться?

Ответом было молчание. Романцеву даже захотелось потрогать эту неподвижную человеческую фигуру, – статуя или все же «хомо сапиенс»? – но он не рискнул, памятуя о преподанном ему недавно этими двумя уроке.

– Вы из какой конторы, ребята? Кто ваш непосредственный начальник? И где, хотя бы в каком городе, мы сейчас находимся?

Не дождавшись никакой реакции, Романцев решил сильно не расстраиваться по этому поводу. Дураку ясно, что охранники скрупулезно выполняют чьи-то строгие инструкции. Ни на какие его расспросы они отвечать не будут. А если эти двое иногда все же открывают рот, то лишь затем, чтобы отдать команду, причем формулируют они свои распоряжения предельно коротко и ясно – «встать!», «на выход», «идти прямо» и так далее.

Романцеву как-то непривычно было ощущать себя подопытным кроликом. Но он должен был признать, что обращаются здесь с ним вполне сносно. Его бесплатно бреют и стригут, кормят едва не с ложечки, выводят на прогулки в зимний сад и даже позволяют задавать вопросы, ответы на которые, впрочем, он может так никогда и не получить.

– Прогулка закончена, – бесцветным голосом сказал один из охранников. – Вас ждут в лаборатории. Следуйте за мной…

Романцева заставили принять душ, переодели в новенький комбинезон и только после этого проводили в лабораторию, о существовании которой он даже не подозревал. В довольно просторном и светлом помещении, уставленном вдоль стен компактным оборудованием, о назначении которого он мог лишь догадываться, не обнаружилось ни единой живой души. Они тоже не стали здесь задерживаться: прошли втроем через тамбур и оказались в боксе несколько меньших размеров, чьи стены были облицованы светлым пластиком.

Здесь они застали докторшу, которая, сидя в кресле довольно странной конструкции, внимательно рассматривала какую-то картинку – изображение, судя по всему, поступало от лазерного проектора. Женщина тоже сменила облачение: вместо голубенького халата на ней красовался оранжевый комбинезон, плотно облегавший ее ладную фигурку. Что именно изображено на картинке, Алексей засечь не успел; ученая дамочка вырубила проектор, и «экран», висевший, казалось, в воздухе всего в полутора метрах от нее – тут же погас.

Поднявшись с кресла, которое больше смахивало на тренажер, имитирующий кресло пилота в кабине какого-нибудь суперсовременного самолета, она жестом указала Романцеву на освободившееся место.

– Присаживайтесь, Алексей Андреевич. Я хочу вам кое-что показать.

Романцев, глядя куда-то в сторону, криво усмехнулся. Эти двое охранников, когда решили привести его сюда, даже не подумали поинтересоваться у него самого, хочет ли он видеть сейчас Ларису Сергеевну или же предпочтет держаться от нее как можно дальше. Но он уже успел не раз убедиться в том, что его мнение местных обитателей вообще не интересует – все они смотрят на Романцева как на подопытного кролика.

– Я не хочу участвовать в ваших экспериментах, – процедил он сквозь зубы. – Не хочу и не буду!

В ответ на это заявление пара плечистых мужиков, располагавшихся чуть позади его, тут же, без видимых усилий, усадили Романцева в кресло-тренажер. Быстро и со знанием дела закрепили манжеты на руках и ногах, потом проделали еще какие-то манипуляции с обездвиженным Романцевым – при всем желании он не мог теперь и шелохнуться. Лариса Сергеевна кивнула им, после чего двое сотрудников, сохраняя молчание, покинули бокс.

– Вам удобно, Алексей Андреевич? – спросила женщина, скрестив руки на груди и глядя ему в глаза. – Нигде не жмет?

– Так же удобно, как если бы я лежал в домовине.

– Не шутите с этим, – строго сказала она. – Гм… Конечно, мне следовало бы дать вам больше времени для отдыха. Я понимаю, не так просто освоиться на новом месте…

– Я предпочел бы вообще убраться отсюда.

– Алексей Андреевич, я хочу, чтобы вы видели во мне партнера, а не врага.

– Вы что, пытаетесь таким вот образом навязать мне свою дружбу? Но я не девица, а вы не мой ухажер.

– Оставим этот разговор, – спокойно сказала женщина. – Вы заинтересованы в сотрудничестве с нами в не меньшей, а может, даже в большей степени, чем мы. Я вижу, вы мне не верите? Хорошо же, я сейчас предъявлю вам одно из самых веских доказательств.

На несколько секунд Лариса Сергеевна исчезла из виду, затем вернулась, неся в руках матовый, черного цвета, шлем. Он выглядел с виду примерно так же, как глухой, с отзеркаливающим забралом шлем пилота самолета-»невидимки» или вертолета «Апач». Из-под шлема, из его затыльной части, на пол свисал почти невидимый глазу жгут проводов, сделанных, по-видимому, из светооптического волокна. Романцев не знал, для каких целей используется этот своеобразный головной убор, но предположил, что тот связан светооптикой с каким-то продвинутым компьютерным оборудованием.

Пока он размышлял над этим, Лариса Сергеевна водрузила шлем ему на голову. Эта штуковина, как ни странно, оказалась почти невесомой. Глазам его было темно, но в этой темени что-то слабо мерцало и переливалось – возникло даже ощущение, как будто он разом переместился в дальний космос, где поблизости от него не оказалось ни одного крупного созвездия. Теперь он понял, зачем его обстригли наголо: это чтобы «головной убор», размер которого подходил идеально точно, как можно более плотно прилегал к его бритому черепу.

– Этот многофункциональный прибор называется инфошлем, – женский голос прозвучал так ясно и четко, как будто Лариса Сергеевна говорила ему прямо в ушную раковину. – Сейчас я включу изображение… Позже вы научитесь пользоваться подобным оборудованием, но сейчас я сама произведу все необходимые манипуляции.

Романцев предполагал, что изображение будет подаваться на «лобовое» стекло, но действительность оказалась гораздо круче. Не было никакого «стекла», как не было вообще никакой преграды между ним и между тем, что он сейчас мог лицезреть воочию. Стены бокса, в котором они находились, раздвинулись в бесконечность. На глубоком темном фоне, за которым угадывались колоссальные пространства, поочередно вспыхнули – в два ряда – какие-то цифровые и буквенные обозначения. Это было похоже на фрагмент клавиатуры компьютера, с той лишь разницей, что «клавиш» здесь было меньше, чем у стандартной «клавы», а сами кнопки, если их только можно так назвать, сверкая своими гранями, висели, каждая строго на своем месте, в этом странном, ни на что не похожем пространстве.

Чуть сбоку и немного ниже «клавы» появилась чья-то светящаяся рука.

– Не пугайтесь, это я, – услышал он женский голос. – Я надела инфоперчатку, при помощи которой можно управлять целым комплексом приборов.

«Рука» облетела светящиеся в темноте кнопки, потыкалась в них, нажимая нужные клавиши… А следом появилась яркая, насыщенная, объемная картинка, при одном виде которой у Романцева перехватило в груди дыхание.

Он видел перед собой некую спираль, сплетенную из двух полупрозрачных канатов, светившихся изнутри попеременно то перламутрово-алым, то изумрудным свечением. Она, эта впечатляющего вида конструкция, простиралась бесконечно далеко вниз и вверх, он же, вернее, его восприятие поднималось вдоль этой спирали, на некотором расстоянии от нее – выглядело это так, словно он путешествовал в скоростном лифте. В этом было нечто завораживающее, нечто такое, что и близко не позволяло ему считать все происходящее каким-нибудь «фокусом-покусом», к примеру, продвинутой компьютерной игрой…

– Нич-чего себе картина! – произнес он изумленно, не зная, слышат ли его снаружи. – В жизни ничего подобного не видел…

– О существовании подобных технологий знают лишь считанные единицы людей, – прозвучал у него в ушах женский голос. – Ни в одном из мировых научных центров вам такого показать не смогут.

Едва только Романцев подумал, что эту спиралевидную конструкцию он уже где-то видел, причем не единожды, как тут же в мозгу его появилась разгадка. Он не знал точно, сам ли он дошел до истины или же догадку ему подбросили извне. Но как бы там ни было, он теперь понимал, что именно представляет из себя поразившая его воображение конструкция.

«ДНК – это универсальный носитель генетической информации, – всплыло откуда-то в его мозгу. – Молекула же ДНК состоит из двух таких нитей, закрученных в спираль… Вся программа развития организма записана на „ленте“ четырьмя нуклеотидами: аденион (А), цитозин (Ц), гуанин (Г) и тимин (Т)…»

Подъем несколько замедлился, и он тут же увидел эти самые «нуклеотиды», нанизанные на «канаты», – крупные, каплевидные, они были синего, желтого, черного и молочно-белого цвета, причем сама последовательность их чередования была довольно хаотичной.

Пока он разглядывал эти новые впечатляющие подробности, ему вспомнилось то, что он, как и всякий другой грамотный человек, уже не раз слышал и читал: совокупность генов – геном – являет собой «книгу жизни» с колоссальным объемом информации, которая зашифрована всего четырьмя «буквами» – А, Ц, Г и Т – на полную дешифровку которой ученые потратят, по всей видимости, еще многие годы.

Этот феерический подъем наконец завершился. Лифт, переносивший его зрительное восприятие вверх, вдоль конструкции, остановился напротив участка спирали, который существенно отличался как цветом, – темно-зеленый, почти черный, с нитеобразными прослойками алого оттенка – так и строением – разноцветные каплевидные шары размещались здесь слишком уж неравномерно.

– Мы взяли у вас кровь на пробу, – тут же донесся снаружи женский голос. – Сделали все необходимые анализы, в том числе тщательно исследовали кое-какие аспекты, касательно вашего генома. Это, во-первых… У вас на руке швейцарские часы, по показаниям стрелок на циферблате вы всегда можете определить точное время. Вы должны знать, хотя бы на уровне высказанной учеными версии, что внутри каждого человека «тикают» биологические часы, отсчитывающие, хотя такое можно сказать лишь с определенной натяжкой, срок его жизни. Это во-вторых… Каждому из нас, в силу целого комплекса причин и обстоятельств, дан свой индивидуальный срок. Он, этот срок биологического существования, может быть существенно уменьшен из-за болезней, стрессов, по причине несчастного случая, а также по многим иным причинам. Но «контрольная отметка» существует все равно. Показания «счетчика» – тайна за семью печатями, равно как и его конечные показатели. Простой смертный не может посмотреть на личный «счетчик», это ведь не наручные часы. Он может о многом догадываться, но не знает в точности, сколько ему времени отведено на существование. Официальная наука пока тоже не научилась читать показания «генетических» часов, она находится лишь на подходах к решению подобных задач. Это в-третьих… Мы же эту проблему давно решили, потому что обладаем прорывными технологиями. Примите это мое утверждение априори, и давайте перейдем к следующему, последнему пункту… Мы не станем открывать вам показания вашего личного хронометра, в той его части, что дан самой природой. Это тайна для вас, и мы не сделаем ничего, чтобы ее нарушить. Есть только одно «но»… То, что вы видите сейчас перед собой, составляет часть «счетчика». Мы показали вам лишь один мутировавший ген, но есть и другие. Компьютерная программа, созданная нами, позволяет расшифровать показания претерпевших метаморфозы участков ДНК, она же способна выстраивать «картинку», целиком адаптированную для человеческого восприятия.

Романцев пока не знал, как ему ко всему этому относиться. Но ему сейчас было, мягко говоря, не по себе; и даже, как показалось на минутку, волосы на голове встали дыбом – хотя его череп был лысым и сверкающим, как бильярдный шар.

– Теперь смотрите… Вы умный, сами все поймете, так что я замолкаю.

Участок спирали, отличающийся по некоторым параметрам от прочей конструкции, неравномерно увешанный, как гроздьями, мириадами разноцветных «шариков», вдруг разом, в один миг, лишился их всех – вытянувшись в бесконечную цепочку, они тут же превратились в причудливое чередование буковок: АГТЦЦАГТАЦГТ…

Изображение гигантской спирали ДНК пропало из виду, но на смену ему появилось стилизованное изображение книги, разом вобравшей в себя, под разукрашенную странными вензелями обложку все эти порхавшие в космосе мириады светящихся буковок.

Книга была теплого телесного цвета. Под воздействием непонятной силы она открылась – примерно посередине.

На листе, чью белоснежность контрастно увеличивал глубокий и объемный черный фон, стали медленно проступать письмена, начертанные, как могло показаться, самой кровью:

РОМАНЦЕВ АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ

РЕЖИМ «ОТЛОЖЕННОЙ СМЕРТИ»

ПОКАЗАНИЯ СЧЕТЧИКА СКОРРЕКТИРОВАНЫ

РЕАКЦИЯ НЕ ПОЗДНЕЕ ДЕСЯТОГО ДЕКАБРЯ – ПОЛНОЧЬ.

Глава 14

Лос-Анджелес, штат

Калифорния, США

Брифинг проходил в конференц-зале штаб-квартиры Лос-Анджелесского филиала ДЕА. Учитывая, что в последние дни в графстве, равно как и в самом городе, сколь-нибудь ярких, сенсационных событий не происходило, народу сюда подтянулось немало: что-то около шестидесяти журналистов из различных газет и журналов, а также три бригады телевизионщиков. В принципе кое-какая информация об инциденте, произошедшем на Семидесятой улице, исходящая непосредственно от руководства филиала Бюро, поступила в информационные агентства еще до окончания вчерашних суток. Но более подробные сведения обещано было сообщить представителям СМИ на брифинге, по ходу которого на вопросы журналистов должен ответить сам Чарльз Уитмор, начальник отдела спецопераций.

Колхауэр опоздала к началу мероприятия минут на пять. Увидев коллегу из своей газеты, ведущего колонку криминальных новостей, и пустовавшее рядом кресло, она направилась к нему. Поприветствовав знакомых, каковых здесь собралось немало – кого кивком головы, кого взмахом руки, – она уселась в третьем ряду. Уитмор находился у кафедры, снабженной целым букетом микрофонов, еще двое сотрудников, Роберт Шенк и руководитель бригады криминалистов ДЕА, расположились за столом по левую руку от него.

Когда Элизабет шла по проходу, она засекла на себе недовольный взгляд Уитмора. По всей вероятности, Чак надеялся, что его знакомая появится здесь раньше других журналистов и он сможет переговорить с ней наедине еще до начала брифинга.

Шенк, который вел пресс-конференцию, тыкал острием карандаша в направлении того или иного журналиста, приглашая задавать свой вопрос. Уитмор держался уверенно, хотя на некоторые вопросы предпочитал отвечать уклончиво, мотивируя свои недомолвки интересами следствия. Согласно официальной версии, которую он изложил коротко и сжато, в ходе операции, которой посвящен брифинг, силы ДЕА при поддержке полиции окружили один из домов в районе Семидесятой улицы, в котором свила себе гнездо шайка наркоторговцев, промышляющих продажей крупных партий героина.

Это были иммигранты, выходцы из стран Восточной Европы. Опасные личности, к тому же на дому у них имелся солидный арсенал оружия. Им было предложено сдаться, но, когда срок ультиматума уже подходил к концу, в оцепленном спецназом доме вспыхнул пожар. По всей видимости, пожизненному заключению в тюрьме строгого режима они предпочли смерть, покончив с собой путем самосожжения. Пресса не была допущена на место этих трагических событий лишь потому, чтобы не подвергать опасности жизнь журналистов. По этой же причине были спешно эвакуированы жильцы соседних домов. Пожар уничтожил крупную партию героина – несколько десятков килограммов, которая была предназначена для реализации в большом Лос-Анджелесе. Что же касается сотрудников Бюро по наркотикам и полицейских, то в ходе данной операции никто из них не пострадал.

Элизабет внимательно слушала речи Уитмора. И укрепилась в своем предположении, что всей правды о случившемся на брифинге сказано не будет. Еще вчера Шенк строго предупредил ее, чтобы она держала рот на замке и не вздумала ни с кем делиться своими впечатлениями об увиденном. Она не стала ему ничего обещать, в конце концов, кто он такой, этот Шенк? Она терпеть не может, когда на нее пытаются давить. Ведь свободу слова в Штатах, кажется, еще никто не отменял?

Сейчас она остро жалела, что ее материал о ЧП на Семидесятой улице по какой-то причине выпал из сегодняшнего номера «Лос-Анджелес таймс». Если бы ее статья была опубликована, то это мероприятие, вероятнее всего, протекало бы не в столь мирном русле, как сейчас.

– Уитмор явно чего-то недоговаривает, – прошептал ей на ушко коллега, криминальный хроникер, которому опыта тоже было не занимать. – Элизабет, тебя видели утром на месте событий. Что там в действительности произошло?

Колхауэр, проигнорировав вопрос коллеги, устремила взгляд на стоявшего за кафедрой с эмблемой ДЕА Чарльза Уитмора. За спиной того, как и положено при проведении официальных мероприятий, виднелись флаги: американский звездно-полосатый, штата Калифорния, с изображенным на нем белым медведем, оставшимся, как утверждают некоторые, на память о проживавших здесь некогда русских переселенцах, а также штандарт родного ведомства ДЕА. И вот, несмотря на присутствие этих символов демократической свободной Америки, Чарльз Уитмор, официальное лицо, представитель властей, не только скрывал истинные факты случившегося, во всяком случае, довольно существенную их часть, но даже говорил неправду – Элизабет Колхауэр знала это наверняка.

Обернувшись, она посмотрела на двух мужчин в штатском, которые сидели в пустом ряду у входа в конференц-зал, за спинами собравшихся здесь журналистов. Она уже видела этих людей раньше: они входили в свиту крупных чиновников, представляющих ДЕА и ФБР, объявившихся в Лос-Анджелесе в тот же день, когда произошло ЧП в районе Семидесятой улицы.

Шенк, как и следовало ожидать, проигнорировал ее высоко поднятую руку. Его карандаш, на манер указки, прошелся по журналистской аудитории, выискивая хотя бы еще одну поднятую руку. Колхауэр, не дожидаясь, пока он сделает свой выбор, тут же поднялась со своего места, чем привлекла к себе всеобщее внимание.

– Колхауэр, газета «Лос-Анджелес таймс», – громко представилась она, хотя почти все прекрасно знали, кто она такая. – Мистер Уитмор, ответьте нам на следующий вопрос… Какая связь между спецоперацией, являющейся, как вы утверждаете, сугубо спланированной акцией руководимого вами отдела, и появлением здесь, в Лос-Анджелесе, большого количества людей из ФБР, приписанных к центральной штаб-квартире этого ведомства?

Уитмор метнул в ее сторону свирепый взгляд, но уже мгновение спустя, взяв свои эмоции под контроль, произнес совершенно спокойным тоном:

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Прекрасно понимаете. Но по какой-то причине не хотите говорить нам всей правды.

– Наверное, миссис Колхауэр, вы перепутали два наших ведомства, – натужно усмехнулся Уитмор. – Штаб-квартира ФБР находится в двух кварталах отсюда, там и спрашивайте.

В конференц-зале раздались сдавленные смешки журналистов, которые не без интереса наблюдали за пикировкой этих двух довольно известных в их среде людей.

– Хорошо, сформулирую вопрос по-другому, – сказала Колхауэр, одновременно продвигаясь поближе к кафедре, чем привлекла к себе еще большее внимание репортеров. – Не являются ли те люди, на которых вы охотились, причастными к появлению в наших краях наркотика «джанк»?

В этот момент произошло то, чего она не видела. Двое людей в штатском, сидевших со скучающим выражением лиц в самом конце зала, вдруг встрепенулись, обменялись многозначительными взглядами, после чего один из них достал сотовый телефон и, поднявшись с кресла, стал на ходу набирать номер.

– Я по-прежнему вас не понимаю, миссис Колхауэр, – облизнув губы, сказал Уитмор. – «Джанк», говорите? Очевидно, имеется в виду низкосортный героин, в который подмешивают разный мусор…

– Я говорю о супернаркотике! – стоя в проходе, всего метрах в четырех от кафедры, заявила Колхауэр. – Здесь есть какая-то большая тайна, верно, мистер Уитмор?

– Не стоит продолжать, – резко оборвал ее Уитмор. – Я уважаю в вас большого профессионала, миссис Колхауэр, но боюсь, что в данном случае вы питаетесь недоброкачественной информацией, чьими-то досужими вымыслами… Мы имеем дело с реальными наркотиками, а не с придуманными… Так что я попросил бы вас не вводить в заблуждение коллег и не дезинформировать общественность!

Говоря это, Уитмор недовольно покосился в сторону Шенка – «сделай же что-нибудь!».

– Миссис Колхауэр, вы уже получили ответ на свой вопрос, – сказал Шенк, пряча половинки сломанного им в сердцах карандаша в карман пиджака. – Садитесь на место, пожалуйста! Кто у нас следующий?

Элизабет, глядя в сузившиеся от скрытой ярости глаза Уитмора, наградила его саркастической усмешкой. Она прекрасно понимала, о чем тот хотел переговорить с ней с глазу на глаз, потому что видела таких, как он, – насквозь. И то, что здесь происходило в присутствии нескольких десятков журналистов, лишь подтвердило ее собственную, пока что не подтвержденную документальными доказательствами версию: все, что так или иначе связано с загадочным супернаркотиком «джанк», засекречено по высшему разряду; существует, по-видимому, секретная инструкция для должностных лиц американских спецслужб, заставляющая последних не только отрицать сам факт наличия подобного суггестивного[15]15
  Суггестия – то же, что внушение.


[Закрыть] препарата, но и вообще уклоняться от обсуждения этой темы в присутствии представителей СМИ.

Этот их микропоединок, незаметный остальной аудитории, длился всего два или три коротких мгновения. Громкий скандал в планы Колхауэр на данном этапе не входил. Она могла бы снабдить сейчас журналистов обильной порцией «жареного», но ее слова не были бы подкреплены сколь-нибудь убедительными доказательствами. Возможно, она сама ошибается, поверив в существование мощного суггестивного препарата «джанк», вернее, в его необыкновенные свойства. Дай-то бог, чтобы она и вправду заблуждалась…

Колхауэр, потеряв всякий интерес к данному мероприятию, направилась к выходу. За ней попытался увязаться кто-то из коллег, заинтригованный поведением известной журналистки. Элизабет тут же его отшила: не для того она сюда приходила, чтобы раскрывать свои карты перед кем бы то ни было.

Уитмор и Ко теперь наверняка заимеют на нее зуб. Но такое не раз уже бывало прежде – даже пустяковое замечание на страницах прессы способно вызвать у такого рода личностей ярость и гнев, – так что она не очень-то из-за этого переживала. Еще меньше она переживала из-за того, что фактически отказала Уитмору в его просьбе: если Чак не прав в этой ситуации, если он пытается ею манипулировать, – а такие попытки в прошлом уже встречались – то этот щелчок по носу он вполне заслужил. Ну а если со временем выяснится, что Элизабет в этот раз погорячилась, то она изыщет возможность не только извиниться перед Уитмором, но и найдет способ вернуть его дружеское к себе расположение.

«Получите хардболл, – подумала она невесть в чей адрес. – Посмотрим, как вы примете этот лихо подкрученный мяч…»

…Когда журналистка пересекала гулкий вестибюль штаб-квартиры ДЕА, двое незнакомых ей с виду мужчин, одетых уже в плащи и шляпы, вначале сопроводили ее цепкими профессиональными взглядами до вращающихся дверей, затем, выждав не более полуминуты, вышли вслед за ней на улицу, спускаясь под нудный шелест ноябрьского дождя к паркингу, где их уже ожидал громоздкий серый фургон с решеткой спецантенн на крыше…