Текст книги "Бумеранг"

Автор книги: Сергей Палий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Ступнями я почувствовал очередной толчок и невольно притормозил, хватаясь за мусорный контейнер и придерживая плечом разогнавшуюся спутницу. Но Зона на этот раз, видимо, не хотела давать нам перевести дух.

Страшный рев обрушился сверху, и я увидел, как по ходящей ходуном крыше гаража скользнул силуэт. Тело самца химеры было длинное, тяжелое, ловкое. И вдобавок не просто большое, а гигантское. Эта бестия одним прыжком преодолела расстояние метров в десять, снесла детскую горку, вывернула с корнями скамейку и обернулась, хищно оскалившись.

Братцы, я не из трусливых, но мини-сталкер чуть было не дунул в штаны. Еще бы маленько, и казус мог бы выйти неимоверный. А вот Лата, судя по тому, как она неуклюже присела и грубо выматерилась, все-таки не сдержалась.

Впрочем, мало у кого хватит смелости посмеяться над человеком в такой ситуации.

Химер презрительно глянул на нас узкими серебристыми глазами, которые наподобие двух фар горели на полосатой морде. Напряг лапы, слегка пригнул голову.

Больше всего он напоминал камышового кота с двойным рядом зубов и коротким, будто купированным хвостом. Правда, в масштабе один к пятидесяти. И мутант был бы даже по-своему красив, если бы у него были губы. Но губ у химера не было, а посему его ничем не прикрытый душераздирающий оскал ронял уровень привлекательности до нуля.

Монстр изготовился к прыжку, и я невольно зажмурился, когда третий подземный толчок на миг унес из-под ног почву. Мы покатились в образовавшуюся трещину, а химеру пришлось досадливо поморщиться и отступить на безопасное от разлома расстояние. В последний момент я успел зацепиться ремнем автомата за стойку изуродованной горки и прижать Лату к себе. «Швейцарка» вылетела у нее из руки и съехала в темный провал, но «компас» девушка сумела сохранить.

– Тянись и хватайся! Я тебя не удержу! – процедил я сквозь зубы, в который уже раз прикусив щеку. – Видишь бордюр? Ползи к нему!

Вновь застрекотал пулемет – тяжелые пули высекли целый каскад искр возле моей ступни и переместились к химеру. Самец вальяжно, с ленцой подвинулся в сторону и проревел так насмешливо, что стрелок даже перестал на время тратить патроны. Мы воспользовались заминкой и как сумасшедшие поползли к спасительному куску бордюра. Отбивая пальцы и терзая плотную ткань перчаток, добрались до него, перескочили через трещину и ломанулись прямиком на стену аномалий.

Сигая с кочки на кочку, я пару раз споткнулся и едва не переломал ноги.

– Сюда! – позвала Лата, которой удалось первой добраться до темной пашни. Девушку теперь не выхватывал луч прожектора. – Цел?

– Цел. – Я поморгал, стараясь разглядеть ловушки. Машинально потрогал ногу, которую ушлый пулеметчик чуть не отстрелил, и со злостью рявкнул в его сторону: – Сидишь там, будто тебе землетрясение до фонаря! Вот как треснет хрущоба, и сверзишься черепом вниз, терпила фонящий!

Тем временем химер играючи перепрыгнул через пролом в асфальте, спокойно ушел от длинной очереди и неторопливо направился к нам.

Справа – кошак размером с внедорожник, слева – сплошная угрюмо рокочущая и мерцающая всеми цветами радуги стена из «гравикаракатиц», «электр», «воронок» да «жарок». А сверху в придачу – нервный «монолитовец» за пулеметным станком. Не думал я, братцы, что доведется оказаться в настолько нелепом положении.

– И что теперь делать? – Лата судорожно повертела шарик «компаса» в руке. Направила его в сторону ловушек: – Давай же, работай, каналья! Укажи нам, клубочек, путь в лабиринте!

Аномалии настолько плотно прилегали одна к другой, что в любой иной ситуации мне бы и в голову не пришло искать проход. Но, к сожалению, пути назад не было.

От плотоядно урчащего химера нас отделяло метров пять.

– Дай-ка сюда!

Я выхватил у Латы артефакт.

– Ты чего?

– Хочу проверить одну догадку.

– А вот теперь уже мне страшно делается от твоих слов.

– Клубочек, говоришь? – Я глянул в кругляшки ее маски. Там отражались темно-вишневые тучи. – А вдруг и впрямь покажет…

Я размахнулся и швырнул «компас» в самую гущу аномалий.

Лата даже пискнуть не успела. Лишь проследила взглядом, как драгоценная цацка летит к дрожащему мареву ближайшей «гравикаракатицы».

В тот момент, когда шарик, похожий на морскую мину, должно было расплющить в кашицу, пупырышки на его поверхности вдруг вспыхнули ярким свечением, и из каждого выстрелила тонкая сиреневая ниточка. Несколько из них тут же пропали в эпицентре «гравикаракатицы», еще парочка оборвалась в «воронке», остальные истлели в «жарке», но последняя, извиваясь, стала пробираться через аномальное поле, избегая ловушек, будто живая. Когда ее дальний конец дополз до противоположного края смертельного полигона, сиреневый шнурок тихонько опустился вниз и лег на пашню, указывая единственно возможный путь.

Видимо, от столь неожиданного зрелища обалдел даже химер, потому как за все это время мутант не предпринял попыток откусить нам головы или разорвать на части. Он следил светящимися глазами за фосфоресцирующим вьюнком, продолжая, однако, скалиться своей безгубой пастью.

– Нить Ариадны, – прошептала Лата, зачарованно глядя на светящуюся дорожку, улегшуюся на пашне немыслимым зигзагом.

– Вперед! – крикнул я, толкая сраженную эффектом сработавшего артефакта девушку. – Я прикрою.

Лата сообразила, что медлить нельзя, и, быстро перекрестившись, ступила в трещавшее от близких аномалий пространство, а я повернулся к химеру и наставил на него ствол «калаша».

– Понимаю, что выглядит дебильно, – пожал я плечами, чувствуя, как дрожат поджилки, – но здраво прикинь: если на меня ломанешься – сам в эту мясорубку загремишь.

Химер приблизился и медленно раскрыл пасть. Я даже сквозь фильтры почувствовал, как дохнуло тухлятиной.

– Прямо скажем, гигиеной полости рта ты пренебрегаешь, – сказал я, понимая, что несу от страха чушь. Отступил на шаг к краю «гравикаракатицы». – Ты одно пойми, стоит одной аномалии сработать, как тут все полыхнет. Метров на десять вокруг полосы даже бактерий не останется.

Мутант сузил глаза, будто прикидывая, вру я ему или нет.

Я сделал еще один крошечный шажок назад.

– Давай поступим так: ты валишь обратно к своим красавицам-женам, а мы тихонько пробираемся на ту сторону и идем по своим делам. Ведь сейчас у придурка, который сверху с пулеметом забавляется, энурез внезапно случится, моча в башку ударит, и он пальнет сюда. Одной шальной свинцовой барабульки хватит, чтобы цепная реакция началась и все эти сюрпризы, – я невольно покосился на аномальное поле, – бабахнули.

Химер наконец захлопнул пасть. Его горящие серебром глаза словно зависли в метре от меня на фоне мрака. Казалось, будто ничего, кроме этого гипнотизирующего взгляда, не осталось в мире… Глубокий морок, падение в бездну пси-воздействия контролера, сила временных петель «бумеранга» – все проскользнуло в этом пронзительном взгляде.

А потом химер развернулся и пошел прочь.

Я еще несколько растянувшихся секунд смотрел ему вслед, гадая, какие странные мысли метнулись в этой огромной голове и были ли они вообще. Кто знает.

Выйдя на свет прожектора, мутант обернулся и рыкнул в багряное небо, словно воззвал к заскучавшему «монолитовскому» стрелку. Сектант не заставил себя ждать: крупнокалиберный пулемет раскатисто затрещат, очередь взбила рядки слякотных фонтанчиков по диагонали в надежде зацепить ловкого зверя, но тот уже был далеко.

Зверя ли?..

Времени размышлять над гипотезами о наличии разума у отдельных видов мутантов сейчас категорически не было. Тем более Лата уже преодолела опасный пояс аномалий и шикала с той стороны, чтобы я поторапливался.

Я повернулся, наступил на сиреневую ниточку, которая стелилась по холодной земле и уверенно убегала вперед, обманывая смерть. Как там говорил восточный мудрец? Путь в тысячу ли начинается с первого шага? Нехай так i буде.

Хотя… какой он, на фиг, первый.

Глава десятая. Выбор

Люди часто боятся начать дело, опасаются за его успех в середине, напряженно ждут развязки, страшась фиаско. Но это – сущая ерунда по сравнению с той глубинной жутью, которую мы испытываем, когда достигаем поставленной цели, а затем теряем все, ради чего старались. Я всегда боялся именно этого ощущения. Поэтому, чем ближе мы оказывались к последней части артефакта, тем сильнее становилось предчувствие провала.

Даже не просто провала, а какого-то глобального краха.

Наверное, так предчувствуют смерть. Точно не знаю, раньше как-то не доводилось проверить. Интересно, все, кто попадает в эпицентр Зоны, переживают подобное?

– Постой, – попросила Лата, оборвав мои деструктивные мысли. – Растет уровень радиации. При таком раскладе защиты костюмов не хватит для возвращения.

– ТОЛЬКО ТЫ вдобавок не начинай, – нахмурился я.

– Вдобавок? – не поняла она.

– Забудь, – отрезал я. Ну, в самом деле, не говорить же ей, что меня тоже терзают неприятные сомнения. – Вместо болтовни давай-ка прибавим шагу. И тогда резерва брони хватит.

Она посмотрела на меня сквозь круглые линзы, в которых отражалось светлеющее утреннее небо, и как-то странно пожала плечами. Не то разочарованно, не то смиренно. Не то удивленно.

Мы двинулись между пристройками ЧАЭС, которые в пепельно-алом мареве небесной подсветки казались техногенными монстрами. А над ними серым колоссом нависал Саркофаг.

Концентрация адреналина после преодоления аномального пояса немного снизилась, зато во рту теперь чувствовался привкус крови, ахиллово сухожилие надоедливо стреляло, мышцы ныли от усталости. А нам ведь еще предстоит найти лазейку, через которую можно попасть внутрь бетонной махины и при этом не сдохнуть.

Хорошо хоть психованный пулеметчик перестал строчить, когда химер скрылся из виду. Наверное, посчитал, что мы превратились в мелко нашинкованные трупы возле ловушек или угодили в пасть хищнику. По крайней мере погони со стороны «монолитовцев» заметно не было. Но несмотря на то что мы постарались свести на нет все демаскирующие факторы, преследователи могли нас видеть на тепловых датчиках своих ПДА. Оставалось надеяться: они примут две неторопливо перемещающиеся точки за мутантов, бредущих к центру станции после выброса.

А для нас главное – настоящих мутантов не встретить.

Пройдя под огромной трубой, с которой свисали кудри «ржавых волос», мы уперлись в глухую стену прилегающего блока, которую невозможно было обойти. Справа и слева мерцали целые озера «киселя», от которых шел ядовито-зеленый пар.

– Стоп машина, – скомандовал я, воззрившись на карту. – Если верить этим данным, раньше здесь был проход.

Лата подняла голову вверх.

– Он и сейчас есть, во-о-он там.

Я проследил за ее взглядом и тихонько выругался. Казус, судя по всему, выходил неимоверный: нам предстояло вскарабкаться по стойке на трубу, перелезть с нее на строительные «леса» и забраться метров на десять вверх, к пролому в стене.

– Слишком опасно, – вынес я вердикт. – Нужно искать другой путь.

– И где ты предлагаешь его искать? – злобно прошипела девушка. – Оглядись, фонящее тело! Повсюду аномалии и завалы! Или, может, вернемся? Обойдем энергоблоки по километровому радиусу и скопытимся от радиации, когда в наших комбезах аккумуляторы вконец сядут.

Я промолчал. В такие моменты вступать в полемику с человеком, который находится на грани нервного срыва, бессмысленно. Здесь уже не помогут ни угрозы, ни уговоры, ни жалость.

К тому же Лата, по сути, права.

– В таком случае не будем терять времени, – решил я. Поудобней перехватил автомат и подошел к ржавой подпорке. – Я высоты не боюсь. А ты?

– Не особо, – буркнула Лата.

– Вот и отлично. Лезь первой, я прикрою. Подсаживая фыркающую через фильтры ведомую, я не удержался от шлепка по ее крепкой попе, после чего был удостоен особо изощренного определения.

Сверху посыпались хлопья ржавчины. Для человека, облаченного в защитный костюм ЧН-За и бронежилет, Лата довольно ловко вскарабкалась к поперечине, уцепилась за нее и едва не грохнулась обратно: тонкая железная балка, подточенная коррозией, переломилась под ее весом, и девушке пришлось изо всех сил прижаться к столбу, чтобы не съехать обратно. Благо дело, рядом была крепкая опорная крестовина. Подтянувшись на ней, Лата забралась выше и уже через несколько секунд сидела на трубе.

Все сложилось отлично, кроме того, что при подъеме она наделала много шума. Я вгляделся в туманный полумрак поверх прицела, ожидая, что вот-вот с южной стороны появится какой-нибудь мутант, привлеченный скрежетом и стуком.

– Так и будешь там маячить? – осведомилась сверху Лата, пытаясь оттереть ржавчину с перчаток и брючин.

Эх, отхлобыстать бы эту болтушку по заднице сейчас, да солдатским ремешком. Да с пряжечкой.

Вслух комментировать свои эротико-педагогические фантазии я не стал. Подождал еще минуту, прислушиваясь, и собрался уже лезть следом, как вдруг возле старого железнодорожного семафора раздались отчетливые шлепки.

В такие моменты, братцы, долго размышлять не всегда получается…

Я нажал на спусковой крючок, и «калаш» с оглушительным громыханием дрогнул в руках. Гильзы отлетели стальными семенами в почву, а пули с глухими шлепками нашли какую-то жертву. Впереди раздался не то крик, не то вой, и тело с тяжелым уханьем упало в жижу за рельсами.

Булькнуло пару раз.

Стихло.

Я еще некоторое время простоял в боевой позиции на одном колене, напряженно размышляя: стоит ли идти и добивать, или лезть наверх, оставляя спину потенциально незащищенной? Фактически – дилемма между двумя авосями.

Определиться с выбором мне помогли звуки, донесшиеся от блокпоста: хлопанье дверей, топот, короткие реплики.

Перебросив ремень автомата через плечо, я взялся за ржавый столб, который оказался неожиданно влажным и скользким, и полез вверх. Перчатки скользили, подошвы ботинок не находили опоры, броник увесистым грузилом тянул вниз. Когда мне наконец удалось добраться до пресловутой крестовины, то за спиной раздались выстрелы, и что-то неприятно долбануло в затылок. Пуля?

Вот так, наверное, и наступает смерть. Ты какое-то мгновение все еще понимаешь, что происходит вокруг – глаза видят, уши слышат, – а фактически твоему бесценному телу уже кирдык, братец…

Когда Лата помогла мне влезть на покатую верхотуру трубы, я понял: нет, не пуля щелкнула в затылок. Это птичка-интуиция слегка запоздало предупредила об опасности. Скотинка пернатая, перепугала-то как!

Я жестом приказал Лате выдвинуться вперед: с тылу ей теперь делать точно нечего, и мы, стараясь не касаться вьющихся под ногами «ржавых волос», побежали по трубе в сторону здания. По опорам запрыгал луч прожектора, коротко взвыла сирена тревоги. Снизу донеслись неразборчивые голоса, из которых я сумел вычленить лишь «здесь, полезли…», «…гранату?» и «Толик… шею сверну… бросок!».

Что ж, вполне себе дружелюбно и информативно.

– Ложись! – крикнул я, припадая к потемневшей от времени жести.

Лата упала впереди, и мне пришлось вывернуть шею, чтобы не получить ботинком по фильтрам. Рука с автоматом соскользнула, и я едва не запутался в «ржавых волосах». Успел отдернуть. Повезло.

Через секунду раздался взрыв, отозвавшийся гремящими колоколами в голове. Осколки градом расковыряли нижнюю часть трубы, но насквозь не прошили, что не могло не радовать. Плохо было другое: ударной волной, видимо, снесло какую-то опору, и вся конструкция стала медленно, с диким скрежетом заваливаться.

Позади нас мелькнули силуэты, скрытые взметнувшимся после взрыва мусором и грязью. Надо же – ловкие, упыри! Успели вскарабкаться!

До строительных «лесов» оставалось несколько метров, и я, пихая Лату, как тягач толкает лайнер на взлетно-посадочную полосу, вывел нас обоих в положение низкого старта, из которого мы рванули вперед. Труба уже изрядно перекосилась и продолжала падать. В длинном прыжке мы успели долететь до деревянного перекрытия, которое, к счастью, оказалось не ветхим и выдержало вес.

Я оглянулся и дал неприцельную очередь в преследователей. Из-за слепящего прожекторного света определить их истинное местоположение я не мог, поэтому промахнулся. Мало того! Эти сволочи открыли ответный огонь. Судя по небрежным веерным очередям, они тоже нас не видели.

Машинально я отметил ухающие хлопки выстрелов. Что-то они мне напомнили… Странно, обычно я сразу могу распознать по звуку, из какого вида оружия стреляют. А здесь… что-то знакомое, но точно не понять.

Лата уже карабкалась по косо наставленным доскам вверх, к пролому. Я пальнул еще пару раз наугад и полез следом, стараясь не попадать в гуляющий по стене луч прожектора. Позади раздался финальный треск – труба, послужившая нам спасительным мостиком, рухнула.

Если кто-то думает, будто скакать наподобие горного козла по шатающимся деревянным перекрытиям в полной боевой выкладке на высоте десятка метров, рискуя не только сломать шею, но и в любой момент получить пулю в бок, легко, – пусть сам попробует. Сюрприз будет…

Когда мы почти добрались до зияющей дыры в бетонном блоке, световое пятно все же выхватило нас, и тяжелые свинцовые шлепки выбили из соседней плиты приличные куски материала. Стрелок взялся за дело с удвоенным рвением: на этот раз он вознамерился прикончить наглых сталкеров, посягнувших нарушить священный покой главной реликвии, которая, по мнению приверженцев клана «Монолит», хранилась под Саркофагом, – кристалл, исполняющий желания. Этому куску кровососьего дерьма с пулеметной лентой было невдомек, что нам плевать на пресловутый кристалл – даже если он и впрямь существует. Нам-то нужна совсем другая штуковина, тоже ценная, но не до степени их местного тотема.

Вторая очередь прошла совсем близко, основательно тряхнув не только стену, но и каждый нерв в наших организмах.

– Живей! – не выдержал я.

Лата судорожно уцепилась за подсвеченный изнутри край пролома, подтянулась и заглянула внутрь.

– До пандуса метра четыре, – сообщила она, перекидывая ногу через выщербленный край плиты. – Расшибиться можно!

– Отлично, – с морозным спокойствием в голосе сказал я, каждой клеточкой ощущая нацеленный в спину скорострельный ствол, – давай обсудим это. Ведь у нас полно времени. Или, может, сначала в шарады сыграем?

Видимо, по тону Лата поняла, что через секунду-другую запас выдержки у меня иссякнет и я просто-напросто дам ей хорошего пинка под зад, чтобы поскорее влетела внутрь Саркофага. Она резво перебросила вторую ногу и с проклятиями прыгнула в подсвеченную шахту.

Я тут же забрался на край блока, перевалился через него и, стараясь придать телу вертикальное положение, упал следом. Вот, честное слово, братцы, в тот момент меня мало волновало, что я могу грохнуться аккурат на девушку и капитально ее пришибить. Ведь на излете мысли я понял: пулеметчик снова нажал на спусковой крючок, и пули понеслись в нашу сторону, рассекая податливый воздух Зоны. А когда я уже отправился в свободное падение, то с досадой почувствовал, как кто-то сильный резко толкнул в плечо, разворачивая тело в воздухе и отправляя меня в опасный штопор. Неужели преследователи успели так быстро подняться за нами, не боясь плотного огня из крупнокалиберного оружия?

Падение продолжалось недолго и закончилось чрезвычайно болезненным приземлением на заднюю часть броника и локоть. Хорошо хоть успел по-борцовски бахнуть по полу рукой, слегка амортизируя удар. Ладонь, конечно же, отшиб до зуда, но хоть кости целы остались.

Лата, которой посчастливилось упасть чуть в сторонке, сидела и встряхивала головой, приходя в себя. Я тоже попробовал приподняться, но вдруг почувствовал, что левая рука почти не слушается. Странно. Ведь об пол-то я правую отшиб.

Вот только этот коварный толчок в плечо…

В течение минуты пулеметчик продолжал поливать свинцом дырку, через которую мы пробрались. Пули грозно молотили по бетону, арматуре, рикошетили от острых краев. Нас обсыпало крошевом, а воздух наполнялся легкой серой взвесью, не дававшей разглядеть: отстали преследователи или продолжают упорствовать под шквальным огнем.

Внезапно все стихло. Звон еще некоторое время вибрировал в ушах, напоминая об обстреле, но пулемет умолк и больше не дерибанил нервы. По стенке ссыпались последние струйки раздробленного бетона, и я с облегчением заметил, что в проломе темно и пусто. Лишь луч прожектора временами пробегал мимо, высвечивая висящую столбом пыль.

Мы оказались на пандусе, который опоясывал огромное помещение. Это был машинный зал: в центре размещались различные агрегаты – турбогенераторы, теплообменники, системы регенерации, насосы и прочее громоздкое оборудование. Некоторые аппараты были накрыты плотными кусками брезента, остальные пылились и ржавели незащищенными. Трубы и кабели, половина из которых были разорваны в клочья, оплетали весь зал, пульты управления матово отсвечивали возле дальней стены.

Пол пандуса был замусоренный, но многочисленные следы от подошв давали понять: тут ходят, и довольно часто. Вниз вели две лестницы с перилами, верхняя кромка которых была основательно затерта перчатками, в плафонах мерцали лампы дневного света, возле толстенной опорной колонны гудел трансформатор. Надо же, да у них тут цивилизация.

– Нам нужно на нижний уровень, под реактор, – сказала Лата, осматриваясь. – Артефакт там.

Я потянулся за отлетевшим в сторону «калашом» и почувствовал, как дикая боль пронзила левую сторону груди, шею и бок.

– Демоны Зоны! – Я до хруста стиснул зубы, чтобы не заорать в полный голос. – Кажется, я все же поломался… Не зря предчувствие было… Интуиции надо доверять.

– Не паникуй, дай-ка взглянуть. – Лата подошла и осторожно приподняла меня, вызвав новый приступ боли. – Не пойму что-то…

Я скосил глаза и увидел на рукаве костюма кровь. Много крови.

– Открытый?

– Это не перелом. – Она блеснула линзами маски. – Тебя… Зацепило тебя.

Так вот что это был за толчок. А я в суматохе думал, почудилось.

– Левую руку почти не чувствую, – признался я. – Надо же, прямо между бронепластин попало. А ты говоришь, везучий. Можешь посмотреть рану? Мне нужно знать, что повреждено: кости, сустав, сосуды? Все же крупнокалиберным залепило, а не спортивной пулькой.

Лата глянула на свой счетчик Гейгера, хмыкнула, постучала по нему пальцем. Пробормотала:

– Либо дал дуба, либо здесь практически нет радиационного фона. Давай-ка снимать комбез.

– Ты меня к праотцам хочешь отправить? – теряя логическую нить ее рассуждений, поинтересовался я.

В голове зазвучала далекая мелодия, слышанная из радиолы. Перед глазами повисла кровавая муть, захотелось прикорнуть на часок-другой. В конце концов, я так толком и не сумел выспаться. Даже в этом пресловутом подвале под Лиманском во время выброса удалось лишь слегка снять усталость, которой за последние дни накопился целый вагон. Поспать обязательно нужно, иначе нам не дойти до пресловутого «бумеранга». Будет обидно, ведь осталось совсем…

Лата содрала с меня маску и бахнула из инъектора в шею приличную дозу «головомойки». Транквилизатор сработал почти мгновенно, и я, поморгав, пришел в себя. На Лате не было противогаза. Ее короткие волосы топорщились в разные стороны, на щеках темнели грязные разводы, будто мазки маскировочной краски, на лбу дрожали капельки пота.

Пахло пылью, порохом и озоном.

Ну все, братцы, теперь нам крышка. Ведь не может же быть, что внутри Саркофага нет радиации? Во всей округе фонит, как после ядерного взрыва. А здесь…

Или может?

– Очухался, тело? Хорошо. – Лата порылась в аптечке. – Я сейчас вколю обезболивающее, мы попробуем снять броник и сделать перевязку. Соображаешь?

– Да, – просипел я, обеспокоенно прислушиваясь к далекому гулу и не понимая, то ли это у меня в башке контузия куролесит, то ли снаружи слышен вой турбин приближающейся «вертушки». – Звук слышишь?

– Какой? – делая укол в плечо, насторожилась девушка.

– На вертолет похоже.

– Расслабься, нет звука. Новокаин действует?

Я прислушался к ощущениям. Боль стремительно уходила, рука начинала неметь, сознание понемногу прояснялось.

– Плечо ватное, пошел вроде бы процесс. Помоги-ка, медсестричка.

Лата расстегнула ремни на бронежилете, щелкнула крепежными скобами и приподняла меня. Вместе мы стянули надоевшую груду металла. Я попытался было вздохнуть полной грудью, но не до конца ушедшая боль противно стрельнула по нервам.

– А ведь здесь и впрямь нет радиации, – озвучил я внезапную догадку, стараясь больше не дышать так глубоко. – Гляди вон туда.

Лата быстро обернулась. Между прутьями перил виднелась тонкая радужка паутины, в уголке которой покачивался и сам осьмилапый хозяин.

– Может, новый вид мутантов, – резонно осадила меня девушка. – Мало ли какие твари могут в самом центре Зоны водиться.

– Спасибо, утешила. Значит, и мы скоро такими станем.

– Значит, станем.

Она сняла с меня перчатки, достала нож и умело обрезала прорезиненный рукав костюма под корень. Не давая мне приподнять головы, сама осмотрела рану, поцокала языком и щедро окатила плечо перекисью.

– Там… все серьезно? – не утерпел я.

– Все-таки ты везучий. Пройди пуля чуть левее – задело бы артерию. И вот тогда… А так ничего. Только шить мне сейчас, сам понимаешь, нечем, так что, если выживем, – шрам будет уродливый.

– Черт с ним. Бинтуй потуже и пошли искать вход на нижний уровень.

Лата распаковала бинт и внимательно посмотрела на меня. Я отвел глаза от паучка и тоже остановил взгляд на ее тонкой переносице.

– Минор, мне иногда кажется, что ты одержим каким-то демоном, – сказала девушка. – Он поселился очень глубоко внутри и время от времени прорывается, делая тебя то осмотрительным и педантичным, то напротив – начисто лишенным страха.

– Ну-у… мало ли что там в моих потрохах поселилось, – отшутился я. Самому мне, честно говоря, всегда казалось, что никакими внутренними богами и дьяволами мое тело не обременено. Я еще раз окинул взглядом Лату и подметил: – А тебе бы пошла униформа медсестрички.

– Дурак озабоченный.

Когда она закончила перевязку, я неуклюже поднялся на ноги и в полной мере ощутил, насколько теперь ограничен в движениях. Держать автомат одной рукой в принципе было не особо проблематично, но вот вести прицельную стрельбу хотя бы со средней дистанции стало почти невыполнимой задачей. Не думал, что легкое ранение может доставить такую массу хлопот.

Прежде чем спуститься с пандуса, мы сверились с планом энергоблока, внесенным в память ПДА, – стекло наладонника треснуло при падении, по экрану ползли бесконечные мушки помех, но гаджет до сих пор работал. Судя по схеме, от машинного зала вниз уходили шахты, но лифты наверняка были обесточены. Поэтому нам стоило надеяться, что лестницы не перекрыты аварийными механизмами; иначе придется искать пути через вертикальные технические тоннели, чего лично мне очень не хотелось бы.

Я отдал ПДА Лате и прислушался. Сверху было тихо. Через пролом время от времени продолжал проскакивать луч прожектора, уже не столь отчетливо заметный на фоне посветлевшего неба. Сканер не показывал никакой аномальной активности, никакого движения.

– Подозрительно, прямо скажем, – нахмурился я.

– Конкретнее.

– Тебе не кажется странным, что, как только мы попали внутрь Саркофага, исчезли все препятствия? Во-первых, пропала радиация, хотя, по логике, этот бетонный мешок должен фонить всеми цветами рентгеновского спектра. Во-вторых, я не вижу ни одной аномалии. В-третьих, мутанты словно вымерли. Наконец в-четвертых, «монолитовские» фанатики прекратили погоню. И это в самом сердце Зоны? Не верю.

Лата пожала плечами.

– Есть какой-то вид муравьев, точно не помню название… В общем, они яростно сражаются с любым врагом, который пытается проникнуть внутрь муравейника. Но если агрессор все же пробивается к матке, то его перестают атаковать. Чужак становится вроде бы… своим. А затем либо он убивает матку, либо она его. Вот такая забавная, с позволения сказать, психология у этих тварей.

– Сравнение цели нашего рейда с маткой мне категорически не нравится. – Я устало улыбнулся. – Короче, слишком все это невероятно, чтобы оказаться случайностью.

– Иногда так и бывает, – улыбнулась Лата в ответ. – Пойдем отыщем последнюю часть загадки.

Мы медленно спустились с пандуса и стали пробираться вдоль стены к обесточенным лифтовым кабинам. Трансформатор продолжал тихонько гудеть, под ботинками хрустели мелкие камушки. Когда мы практически добрались до первого лестничного проема, возле одной из турбин мне почудилось движение. Я дергано развернулся, неуклюже вскидывая оружие и выцеливая темное место у основания ротора.

Все-таки одной рукой много не навоюешь, братцы. Если бы сейчас я столкнулся с противником, хотя бы приблизительно равным мне по силам, то все мои навыки и опыт оказались бы бесполезными. Стрелять от бедра, когда вторая «клешня» подвязана к груди, – занятие для слабоумных камикадзе или киношных героев. В реальности же получится тупая беспорядочная пальба.

К счастью, возле гигантской турбины никого не было. Быть может, легкий сквознячок привлек мое внимание, а может, и вовсе показалось.

Подойдя к лестнице, я попросил Лату:

– Достань-ка болт и швырни над ступенями, по центру.

Она выполнила все точно так, как я сказал. Железяка с характерным звоном отпрыгнула от нижней площадки и успокоилась в углу. Чисто.

Я спустился вниз, размышляя, не стоит ли отдать автомат Лате. С одной стороны, от нее, пожалуй, могло быть больше проку, если придется вести огонь на поражение. С другой – нервы у девчонки все равно похилее будут: мало ли, пальнет еще без надобности в какой-нибудь кристалл-Монолит… Я остановился и усмехнулся своим мыслям. Ну-ну, сталкер Минор, жди не дождешься.

Бросая болты и оглядываясь, мы через четверть часа добрались до нижнего яруса. Лестница здесь упиралась в толстую перегородку, которая когда-то наглухо блокировалась герметичной дверью. Хорошо, что теперь эта массивная дурында валялась неподалеку, расплавленная в овальную блямбу, а края проема застыли проржавевшими каплями.

– Окажись эта дверь запертой, и возникла бы проблемка, – хмыкнул я, переступая растекшийся порог.

– Интересно, что здесь случилось? – поежилась Лата. – Стальную перегородку толщиной в ладонь выплавило, словно свечку автогеном.

– И не собираюсь гадать, – отмахнулся я, вглядываясь в полумрак. В изгибающемся коридоре было гораздо темнее, чем наверху. – Сверься еще разок со схемой.

– ПДА отрубился, – с прискорбием сообщила спутница. – Теперь – сами с усами.

Я нахмурился пуще прежнего. Конечно, продвинутый наладонник и без того славненько послужил нам, но есть у людей такая привычка – хотеть от вещей большего, чем им положено давать. Без детектора, сканера и карты чувство незащищенности моментально усилилось в разы. Что делать, так уж мы устроены.