Текст книги "Бумеранг"

Автор книги: Сергей Палий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

На выручку подоспел Зеленый. Он прикладом сбил раненого мутанта с моей груди и зверским пинком откинул его к стене. Пока тот прядал ушами, очухиваясь, Зеленый успел всадить в него полдюжины пуль из «Орды». Урода разорвало в клочья.

Тут первый пес, воспользовавшись заминкой, сиганул по высокой дуге, врезавшись лапами мне в солнечное сплетение. Каркас брони выдержал удар, но меня снова приложило о пол. К тому же, как назло, внешнее стекло изгваздало пылью, портя обзор. Я попытался наугад рубануть ножом, но хитрая бестия подставила под запястье свой твердый лоб, и «десантник» отлетел в сторону. Через миг в сферу уткнулась безобразная морда. Сквозь пыльные разводы и противные нитки слюны я узрел разверзнутую пасть, высвеченную нашлемными фонарями аж до самого пищевода. Не исключено, что другого бы на моем месте обильно стошнило. Да и я, честно говоря, братцы, видал на своем веку картинки поаппетитней, чем клокочущая слизь и гнойно-розовые пупырышки в глотке пси-дога.

Ба-бах. Бах. Бах.

Кровавые брызги окончательно залепили мне стекло. Все, что я успел заметить, это осколки перебитых позвонков и мотнувшаяся на жгутах артерий, трахеи и пищевода башка.

Спустя мгновение все кончилось, и я почувствовал, как ослабла хватка мощных лап, которыми пес упорно штамповал меня к земле. Его тело дрогнуло и обрушилось на грудь увесистым, но уже безжизненным кулем. Зеленый скорее всего стрелял в упор, поэтому шею моему обидчику просто перерубило короткой очередью из автомата.

– Ты вовремя, брат. Спасибо, – поблагодарил я сталкера, отпихивая от себя обезглавленный труп пси-дога и поднимаясь на ноги.

– Сочтемся, – вздохнул тот. – Хабаром отдашь.

Не успел я толком оттереть стекло от мозгов, слюней и прочей шняги, как в наушниках зашипело. Раздался хлопок и отчетливый хруст. Я вскинул взгляд и с ужасом обнаружил, что Зеленый стоит напротив и удивленно смотрит на меня.

Его шлем-сфера был расколот напополам, а из-под коротенькой челки на лоб стекала тонкая извилистая струйка крови.

– Кажется, меня что-то… с-стукнуло, – запнувшись, сказал он и упал, словно ноги подрубили прямо у щиколоток.

Подхватить сталкера я не успел. Опустился на колено и осторожно вскрыл половинки шлема, словно расколотую скорлупу, – герметичность все равно была нарушена, и теперь треснувшие части только мешали. Голова Зеленого была безвольно откинута назад, глаза закатились. Я нащупал пульс, бегло оглядел рану и положил его затылком на рюкзак, чтобы язык не запал. Огляделся в поисках того, что могло так неслабо звездануть по прочной сфере и разбить ее.

Прямо скажем, ирония судьбы. Ну и ну, бывает же такое…

Оказывается, в суматохе завязавшегося боя мы не заметили под потолком тоннеля аномалию, которая теперь проступила во всей красе. «Трамплин» переливался в лучах моих фонариков, пульсируя и искажая в воздушной линзе контуры бетонного блока позади себя. Как правило, аномалии такого типа не образовывались в верхних частях закрытых помещений, поэтому нам и в голову не пришло, что ловушка может поджидать над головами. Она бы скорее всего так и осталась незамеченной до конца сражения, если бы не досадная случайность.

Я пошукал возле себя и без особого труда обнаружил эту «случайность». Расплющенная до неузнаваемости пуля, которая срикошетила и угодила прямиком в «трамплин». Аномалия, понятное дело, разрядилась: случайным образом изменила траекторию и придала ускорение попавшему в нее предмету. Прямо скажем, Зеленому повезло, что «трамплин» оказался слабенький и не разогнал «свинцовую таблетку» до сверхзвука. А то бы не отделался он разбитой каской, ссадиной на темечке да легким сотрясением мозга.

– Эк приложило, – хмыкнул Дрой, подходя и оглядывая нашу «скульптурную группу». – Чем?

– И смех, и грех, – сказал я, показывая на зависший над нами «трамплин». – Шальная пуля срикошетила.

– В рубахе родился. – Я разглядел, как за полупрозрачным стеклом сферы Дрой выпятил нижнюю губу. – Давай-ка приводи в чувства нашего зануду. Дальше двигать нужно, пока еще какие-нибудь твари нас не унюхали. Еле отбились от этих сявок.

Я крутанул пальцем у виска.

– Ты, видно, братец, соображалку повредил. Куда Зеленому без шлема-то? Под пси-излучение на западном Янтаре? Всё, не ходок он больше.

– И то верно, – нахмурился Дрой. Вопросительно посмотрел на меня. – Не оставлять же здесь одного? Тем более – тюкнутого.

– Не оставлять, – нехотя согласился я. – Придется кому-то прикрыть.

Гост подошел к нам, перезарядил магазин и тяжело опустился рядом с Зеленым.

– Я останусь, – тихо прошелестел его голос в наушниках. – У меня рана на шее открылась, кажется. Даже «пламя» не справляется. Надо подлечиться, чтобы кровью не истечь. Перевязка займет минут тридцать в лучшем случае, что может довольно серьезно притормозить наше продвижение и увеличить риск провала.

– Я «за», – почти не раздумывая, кивнул Дрой. – На обратном пути, даст бог, подберем вас.

Я довольно долго молчал, прежде чем вынести окончательное решение, параллельно оглядывая повреждение плечевой части собственной брони. Поганый пес разодрал внешнюю оплавку, но нижний слой остался цел, поэтому герметичность не нарушилась. И то хорошо.

С одной стороны, все было логично: сильная половина отряда продолжает движение и по возвращении забирает ослабевшую часть. А вот с другой. С этой чертовой «другой стороны»… Во-первых, мы теряем пятьдесят процентов огневой мощи, а учитывая, что Зеленый тащил убойный «Шквал», все семьдесят. Ибо отягощать сейчас себя лишним стволом в ущерб мобильности мы с Дроем не можем. Во-вторых, шанс выжить у двух раненых сталкеров, по определению, гораздо ниже, чем у одного здорового. Не исключено, что на обратном пути нам некого будет подбирать.

Терять время и давать возможность собраться всем окрестным мутантам и поводить вокруг нас хоровод было бы крайне неблагоразумно.

Возвращаться назад, сводя к нулю эффект допинга и губя затраченные усилия, было бы неблагоразумно вдвойне.

В общем, птичка-интуиция подолбила-подолбила в затылке и смирилась с неизбежным.

– Сумеете продержаться пару часов? – без лишних объяснений спросил я у Госта, отдавая запасную армейскую аптечку и свой кровоостанавливающий артефакт «глаз».

– Постараемся, родной. Только возвращайтесь с цацкой. Удачи.

– Задерживаться не будем.

Мы с Дроем взяли оружие наизготовку и, расшвыривая разорванные в мясо трупы пси-догов, пошли по иссеченному осколками и пулями тоннелю. Под ботинками неприятно зачавкала чужая кровь.

Действие амфетаминов постепенно проходило, все чаще волнами накатывала усталость, снова стало простреливать ахилл.

По-хорошему, нужно бы сделать привал: отдохнуть и перекусить, – но терять времени сейчас никак нельзя. Аккумуляторы загруженного по полной «Тигра» разряжаются довольно быстро, да и Госта с Зеленым мы оставили не в лучшей форме. Нужно спешить.

Я глянул на датчики пси-излучения и радиации и ненадолго поднял забрало сферы. Достал из контейнера шоколадку, съел ее прямо на ходу. Дрой тоже открыл шлем.

– Ханку будешь?

– Нет.

– А я, пожалуй, хлебану.

– Тип, что накачивал нас наркотой, упоминал, что крайне нежелательно употреблять алкоголь в течение действия препаратов.

– Да мне по фиг. Не ради пьянства же, а чтоб радионуклиды вывести и нервишки размягчить. Твое здоровье, сталкер…

Он глотнул из фляжки водки, поморщился и обильно запил соком из военного сухпая. Захлопнул забрало, и довольное урчание тут же раздалось у меня в наушниках.

Через сотню метров пыль и гарь практически рассеялись. Мы увидали темные прямоугольники входов в лабораторные боксы и намертво застопоренные пассажирские лифты. По обе стороны выложенной пожелтевшим от времени и сырости кафелем площадки располагались лестницы, ведущие вниз. Стало быть, отсюда пожаловала недружелюбная стая шавок? Что ж, отлично, попробуем разворошить это нечестивое гнездо.

– Судя по карте, двигаться лучше через нижние уровни, – сказал я, всматриваясь в нарукавный экран ПДА. – Прямо будет центральный отсек, там большое скопление аномалий. А по минус первому ярусу можно обойти, здесь есть рукава-тоннели, в которых вроде бы поспокойней.

– Значит, спускаемся, – пожал плечами Дрой. – Надеюсь, черный полковник снабдил нас точной информацией.

– Тогда прошу.

– Я уже шел первым. Давай-ка теперь ты.

Я посмотрел вниз. В овальном световом пятне от фонарей рябили ступеньки, убегающие вниз до следующей площадки. Дальше обзор закрывала стена, а лестница поворачивала под прямым углом. С выгнутых дугой перил свисали длинные космы «ржавых волос». О как, даже в этом темном царстве прижилась жгучая зараза.

Несмотря на то, что детектор не сигналил о других аномалиях, я все же решил удостовериться. Достал болт и бросил его в проход. Железяка бодро зазвенела, прыгая по бетону, стукнулась о стенку и осталась лежать в пыли целехонькая.

Чисто.

Держась подальше от нитей «волос», чтобы лишний раз не портить и без того пострадавший комбинезон «Тигра», я начал спуск. Дрой двинулся следом, прикрывая тыл.

Через каждые пять-шесть ступеней нам приходилось притормаживать и прислушиваться к тишине, которая пульсировала внизу.

Внешнего освещения тут не было, поэтому я внимательно вглядывался в темноту, с натугой раздвигаемую нашими диодниками. После последовавших одна за другой схваток с псевдоплотью, контролером и пси-догами нервы пошаливали, скажем прямо. В какой-то момент я даже пожалел, что не составил компанию Дрою и не тяпнул с ним ханки.

Но Зона лукава: она умеет давать передышку. Мы добрались до следующего яруса без приключений и пошли по заваленному хламом коридору, по обе стороны которого попадались вышибленные вместе с косяками двери в лабораторные кулуары. Сканеры молчали, детекторы тоже. Если верить карте, скоро мы должны были обогнуть технические отделения энергоблока и выйти к основанию центрального отсека.

Я остановился и показал знаком: стоп. Дрой замер. Когда на пути долго не встречается ловушек, мне всегда начинает казаться, будто чего-то не хватает. Сопляки и невежды могут считать это паранойей и отчасти будут правы. Вот только без определенной степени мнительности и подозрительности сталкеры коротко Зону топчут.

Помещение, в которое вывел нас коридор, раньше служило комнатой отдыха. Об этом свидетельствовали разваленный на части бильярдный стол, остатки мягкого уголка и плоский телевизор с давно вытекшей и засохшей жидкокристаллической массой. На одной из стен висел облаченный в ошметки врачебного халата скелет, пришпиленный сломанным кием. Это ж какой силищей надо обладать, чтобы через глазницу и череп вогнать кол аж на полметра в толстую штукатурку… Не иначе – мутант постарался.

Но меня насторожил вовсе не живописный интерьер, коих в Зоне с лихвой припасено на век вперед, а едва слышный звук, доносившийся из-за единственной железной двери, которая даже на вид казалась довольно крепкой. Поэтому сорвать ее с петель, наверное, никому в голову не пришло.

– Урчит, что твой кошара, – прокомментировал Дрой шепотом. – Думаешь, монстряга какой-то?

– Не знаю. На сканере ничего нет. По звуку напоминает голодного кровососа.

– На сканере много чего нет. Двигай мослами, нечего тормозить.

Рассудив логически, я был вынужден согласиться с его циничной репликой. Да и выбора у нас особого не оставалось: не возвращаться же, в самом деле, наверх, где так и так нужно будет переться через букет аномалий. К тому же не факт, что там вообще есть проход. Это, повторюсь, если мыслить логически и не принимать в расчет всякие побочные эффекты вроде того, что страх капитально сдавил очко на минус. Уж больно зверские картины рисовало воображение при попытке представить источник этого басовитого урчания.

– Чай не впервой, прорвемся, – решил подбодрить Дрой, видя, что я заколебался. – Максимум – умрем.

– Спасибо за моральную поддержку, – огрызнулся я, медленно приближаясь к приоткрытой двери. – Ты слышал, что умереть можно миллиардом разных способов? Так вот Зона, как правило, подыскивает среди них наиболее болезненные.

– Туфта, – категорически заявил Дрой и вскинул «Орду». – Сдохнуть можно единственным способом – навсегда. Остальное – это уже не смерть, а жизненные перипетии.

– Выразился ты дебильно, но глубокую философскую суть я уловил.

– Вот и славно. Открывай!

Дернув за ручку, я с удивлением обнаружил, что дверь не поддается: то ли заржавела, то ли перекосило ее. Тогда я сунул в щель ствол своего автомата и, орудуя им, как рычагом, навалился на приклад – сталь крепкая, должна выдержать.

С петель посыпалась ржавая труха. Дверь уныло заскрипела и поддалась.

Дрой тут же направил оружие в образовавшийся проем, но спускать курок не спешил. Я напрягся, дожал тяжеленную дверь до упора и, высвободив ствол, осторожно выглянул из-за его плеча.

Комната больше всего напоминала тесную подвальную теплушку под типовой хрущевкой: пол и стены из неплотно подогнанных плит, пыльные трубы, утепленные драной стекловатой, потемневший от сырости вентиль, ворох старых газет на полу – затхлость и запустение.

– Мой датчик показывает увеличение температуры, – сказал Дрой. – Котельная, что ли?

– В углу должен быть проход.

Урчание здесь слышалось гораздо отчетливей. Оно исходило из дальнего конца крошечного помещения, в котором виднелись каскады обвалившегося потолка с проблесками смятого в гармошку жестяного короба вентиляции. Грунт основательно просел.

– Приехали. Этот бархан за сутки не разгребешь. Уж лучше б тут и впрямь кровосос какой-нибудь сидел.

Я не отреагировал на скептическое высказывание Дроя. Если звук проходит, то должна быть отдушина или что-нибудь подобное. Аккуратно протиснувшись в теплушку, я нагнулся, разглядывая пространство под трубами.

– Там можно пролезть. Впритык, но можно.

– Попробуешь?

– Да, держи-ка рюкзак. Осторожней, его осколками порвало возле клапана, остатки снаряги не растеряй.

Пол был шероховатый. Я лег и по-пластунски пополз вперед, стараясь не повредить сочленения защитного комбинезона. Голову пришлось опустить, поэтому сквозь стекло я видел лишь неровности бетона и застывшие в растворе камушки. Когда первая труба осталась позади, я приподнялся на локтях, выставил автомат перед собой и огляделся.

– Как там? – спросил Дрой.

– Мечта клаустрофоба, – откликнулся я. – Присоединяйся.

Я попал в «карман»: небольшое свободное пространство объемом около кубометра, со всех сторон окруженное трубами и строительными блоками. На полу валялись куски стекловаты вперемешку с битым стеклом, и я с содроганием подумал, что стало бы с моей кожей, будь я без брони. А если учесть, что, судя по показанию встроенного в перчатку сенсорного датчика, температура ближайших труб была в районе семидесяти градусов, то оказаться в таком месте без защиты означало верную гибель. Изощренную и медленную. В интерпретации Дроя: жизненную перипетию с летальным исходом.

Отбросив фоновые мысли, я полез дальше. На середине следующего отрезка меня остановил голос напарника:

– Минор, если трубы горячие – значит энергетические системы лабораторного комплекса в рабочем состоянии.

Я переварил этот в общем-то очевидный вывод.

– Ты намекаешь на то, что кто-то все еще тут эксперименты проводит?

– Я намекаю на то, чтоб ты двигал своей жопой бодрее. Убираться отсюда надо.

Крепко выругавшись, я прополз последние метры, распрямился и привалился к стене. Отдушины здесь не было, но обнаружился пролом в бетонной плите. О его происхождении я себе думать категорически запретил, чтобы не воображать стадо бешеных псевдогигантов в период случки.

Подергав за прочный трос, который мы заранее привязали к моему поясу, я отцепил карабин и сообщил:

– Здесь есть ход. Рюкзаки закрепил?

– Ага, тащи. Ползу следом.

Я стал подтягивать к себе наше снаряжение, постепенно сматывая трос в бухту. В наушниках послышалось ворчание и проклятия: Дрой был габаритнее меня и еле-еле помещался под трубами.

– И это при том, – самокритично прокряхтел он, высунув наконец башку, – что я намедни сбросил пять кило.

Я смахнул пыль с его стекла и знаком показал, чтоб заткнулся.

Басовитое урчание, которое мы по ошибке приняли за рык проголодавшегося монстра, было искусственного происхождения.

Через полминуты мы вдвоем застыли возле пролома, глядя, как в соседнем помещении возле дизельного генератора копошится зомбак. Мутант совершал замысловатые движения вспухшими от процесса разложения руками, будто заправский механик, намеревающийся починить агрегат. Те факты, что прямо ему в мурло светят наши фонари, а дизель и без того вполне себе исправно фурычит, похоже, работягу не особо волновали.

– Вроде один, – сказал Дрой, прицелившись в голову существу, бывшему когда-то ученым или техником. – Чудной какой-то, обычно зомби остро реагируют на свет.

– Стреляй, – произнес я.

Дрой плавно надавил на спусковой крючок и одиночным выстрелом снес мутанту полбашки. От грохота в тесном помещении у нас заложило уши.

Зомбак пошатнулся и повел рукой, словно хотел проверить, все ли у него в порядке с головой. Пальцы прошли сквозь пустоту, на месте которой совсем недавно была внушительная часть «выжженного» мозга. Так-то, братец.

Вторым выстрелом Дрой разворотил монстру грудь и отбросил его на поршни дизеля. Зомбак приложился спиной о кожух и отлетел в угол, складываясь пополам. Но тут же поднялся на ноги и повернулся в нашу сторону, будто только теперь заметил, что его уединение нарушили какие-то агрессивные придурки. Он удивленно воззрился на нас единственным оставшимся глазом и неожиданно резко швырнул гаечным ключом, который, оказывается, все это время держал в кармане рваной спецовки. Увесистая железка гулко ударилась в косяк, чуть не попав в забрало моего шлема.

– Во гад! – разозлился я, снося очередью остатки черепа rope-монтеру. Тело зомбака, лишенное головы, кулем осело на пол, и больше он не делал попыток запустить в нас чем-нибудь тяжелым. – А поначалу казался таким гостеприимным.

Дрой протиснулся через пролом и внимательно оглядел генераторную на наличие сообщников упыря. Не обнаружив, показал мне «о'кей» и резюмировал:

– Лично у меня эти зомби вечно оставляют неприятный осадок в душе.

Я спрыгнул вниз и набросил на плечи рюкзак. В противоположной стене помещения имелась распахнутая настежь дверь, за которой виднелся кусок коридора, плавно изгибающегося влево.

– Нам туда.

– Сам вижу. Пошли.

– Прощай, братец зомби, – обронил я, отодвигая полуразложившийся труп ногой и направляясь к проходу. – Наверное, ты был воистину крутым механиком, если сумел в невменяемом состоянии запустить дизель.

– Теперь аппарат будет топить котельную, пока соляра в баке не кончится, – хмыкнул Дрой. – Может, баньку соорудить, а?

– Я веник забыл в арсенале. Так что в следующий раз.

По всей видимости, Зона решила, что количество испытаний на единицу времени зашкалило, и действительно устроила нам перекур. По крайней мере в течение последующего часа мы брели по катакомбам без происшествий. Ни тебе больших скоплений аномалий, ни полчищ мутантов, жаждущих погрызть наши бесценные организмы, ни смертельных ловушек и непроходимых завалов. Тишь да гладь, прямо скажем.

В заброшенных коридорах и разграбленных комнатах царила тьма. Лучи наших фонариков выхватывали детали интерьера, делая путешествие похожим на плохо смонтированный фильм, где оператор отснял весь путь героя одним планом, но не озаботился плавностью склеек, и картина в конечном итоге получилась отвратительная. Камера то резко смещалась в сторону, то неожиданно приближала трансфокатором предмет, то дергалась вперед и отскакивала назад.

Там и тут попадались обломки мебели, детали сложных аппаратов, о предназначении которых мне уже никогда не узнать, истлевшие трупы людей и мутантов, с которых падальщики давно сточили вкусные ништячки. Кое-где были заметны следы разрядившихся аномалий, а в одной из шлюзовых перемычек когда-то бушевал настоящий пожар: гарь и копоть превратили стены и потолок в сплошное черное полотно, а в соседнем помещении валялись искореженные пламенем остатки системных блоков и мониторов.

Обогнув основание центрального отсека по широкой параболе, мы поднялись по лестнице и вышли к тоннелю, похожему на тот, который вел от бункера ученых. Только здесь, к сожалению, освещение не работало.

– Пси-фон сильно подскочил, – отметил я, продвигаясь вперед и тщательно вглядываясь во мрак. – Видимо, выход на поверхность не герметичен.

– Побриться бы, – невпопад ответил Дрой.

Я невольно почувствовал собственную двухдневную щетину и вспомнил, что брился последний раз в номере 92, аккурат перед тем неожиданным знакомством с Датой. А она, как ни крути, была хороша в постели. И размерчик – самое то…

– Что будем делать, если вернемся? – спросил я, чтобы отвлечься от опасных мыслей.

– Я надеру полковнику черную задницу, – бескомпромиссно заявил Дрой.

– Не боишься «нейротряса»?

– Мерзкая штука, согласен. Но нельзя же позволить этому ублюдку окончательно сесть нам на шею. Если удастся захватить управляющие наладонники, считай – повезло. А потом пошлем сигнал SOS в общую сеть, вкратце разъясним вольным бродягам и лидерам кланов, что за шарашку состряпали «чистонебовцы» с вояками. Пусть широкая общественность чутка озаботит этих мичуринцев. Параллельно прижмем ученых и заставим их вытащить инородную дрянь из наших черепов.

– Классный план. Всегда поражался твоей способности говорить просто о сложных вещах. Я почти не иронизирую.

– Чем богаты.

Мы некоторое время шагали молча, внимательно отслеживая на детекторах попадающиеся на пути неприятности. Обогнули вдоль стены слабенькую «гравикаракатицу», перепрыгнули через несколько «жадинок», выстроившихся в ряд, как на параде.

Я все-таки решился разузнать у напарника то, что меня самого волновало на протяжении последней пары часов.

– Можно личный вопрос?

– Рискни. Но если ты опять насчет моего прозвища—в морду дам.

– Что ты почувствовал, когда контролер залез в мозги?

Дрой ответил не сразу. Он не изменил темпа ходьбы, не повернул ко мне голову и даже, я был уверен, не моргнул, но у чуть слышного в наушниках шума слегка изменилась тональность. Ну а едва заметная пауза между вдохами, короткий присвист на грани восприятия и чересчур старательно выдержанный ритм выдали сталкера окончательно. Я, братцы, давно научился определять по «картине дыхания», когда человек волнуется, – это на самом деле не так уж сложно.

– Не буду скрывать: псионик глубоко залез мне в подкорку, – наконец признался Дрой. – Воспоминания разные, образы. Знаешь, бывает, когда испытываешь в жизни нечто такое… ну вроде не чувства и не мысли даже. Образы.

– Знаю. – Я уже сам пожалел о заданном вопросе. Слишком близко Дрой подкрался к моим собственным ощущениям, пережитым в те доли секунды, когда контролер зацепил сознание. – У меня эпизоды из детства и юности в памяти всплыли. А потом словно что-то произошло, и я стал падать в пустоту. Будто между моей прошлой жизнью и нынешней бытностью в Зоне был промежуток, о котором я ничего не помню.

– Может, он и впрямь был?

– Хватит пугать, и без твоих комментариев страшно.

– Сам первый начал… А в целом ты прав: страшно, – согласился Дрой, так и не повернув головы. – Но еше больше я боюсь этих новых артефактов. В них неизвестность почище твоего… промежутка. Просто так люди задом наперед не ходят, знаешь ли.

– Гляди-ка, колодец.

Тоннель упирался в необычное помещение ромбической формы с толстой кирпичной трубой посередине. В кладке зиял пролом, где, судя по единственной валявшейся рядом петле, раньше была дверь. По обе стороны этого колодца были навалены бетонные блоки, которые перекрывали проход. Вся конструкция с первого взгляда казалась нелепой, но мне сразу стало понятно ее практическое назначение: отсечь ударную волну при взрыве. Оригинально задумано.

Дрой скрупулезно проверил, не заминирован ли дверной проем, и молча кивнул мне. Я бросил внутрь болт, прислушался. Болт глухо ударился об пол. Ничего. Решительно выставив вперед ствол, я заглянул в колодец. Нашлемные фонари высветили неоштукатуренные кирпичи на противоположной стене, ошметки мха, неразборчивую надпись, выцарапанную гвоздем.

Я повернул голову и посмотрел вверх. Железная лестница, державшаяся в кладке на кронштейнах, убегала по отвесной «кишке» метров на пятьдесят и терялась во тьме. Даже отсюда было видно, что некоторые ступеньки прогнили и переломились.

Собравшись с духом, я выдохнул:

– Полез.

– Ржавчиной не сыпь.

Мы стали осторожно подниматься. Примерно на половине пути я оступился и чуть было не сверзился на ползущего следом Дроя. Ботинок чиркнул по его сфере, но я успел зафиксироваться. После прослушанной витиеватой тирады в свой адрес, состоящей из мата и предлогов, я стал взбираться аккуратней – ступени еле-еле держали вес нашей брони и амуниции.

Наконец мы подобрались к поверхности и уперлись в люк. Крышка лежала неплотно, в дугообразную щель пробивался косой солнечный луч, вычерчивая на стене затейливый рисунок.

Датчики пси-фона здесь зашкаливали, поэтому терять времени было нельзя. При такой интенсивности внешнего излучения защита «Тигров» выдержит минут сорок, не больше. А нам, между прочим, неплохо было бы и обратно вернуться.

Я попробовал сдвинуть крышку, но тут неожиданно обнаружилось, что она прикреплена за ушко проволокой, скрученной винтом. Кусачками такую не взять: слишком толстая.

– Долго еще будешь меня всякой шнягой со своих говнодавов обсыпать? – раздраженно поинтересовался снизу Дрой.

– Молись, чтобы не срикошетило, – откликнулся я. После чего уперся локтем в стену и из крайне неудобного положения выстрелил в наименее прочное, по моим прикидкам, место.

Уши вновь заложило. Пуля задела проволоку вскользь и со свистом ушла по касательной куда-то в небо. Придержав автомат, чтобы не упал, я достал из кармана кусачки и довершил начатое.

Клац.

Крышка поддалась и со скрежетом отъехала в сторону. Рванувшиеся в подземелье яркие солнечные лучи на некоторое время ослепили нас, заставив зажмуриться и делая уязвимыми для потенциального противника. Даже поляризационное стекло сферы не успело среагировать на резкую смену яркости освещения. Благо дело, поблизости не обнаружилось желающих воспользоваться нашей секундной дезориентацией в корыстных целях. В противном случае, братцы, казус мог бы выйти неимоверный.

Когда глаза аккомодировались к солнечному свету, я быстро оглядел окрестности, стараясь при этом особо не высовываться и не крутить башкой, чтобы не превратиться в легкую мишень.

Скажем прямо: увиденное меня очень-очень сильно огорчило.

Сзади виднелся распадок и котлован, залитый фосфоресцирующей водицей, в которую я бы ни за какие коврижки не рискнул сунуться. Между ямами и ухабами торчали несущие основы давно рухнувшего железнодорожного моста. В подсохшей грязи застыла «морда» электровоза, подточенная коррозией. Локомотив грустно таращился на меня пустыми глазницами выбитых ветровых окон. Было заметно, что все оборудование, которое можно было с него свинтить, давно свинчено. Ни дорог, ни даже тропок в сторону восточного Янтаря не было заметно. Что ж, это хотя бы объясняло, почему полковник отправил нас под землей: по поверхности от бункера ученых сюда добраться было бы попросту невозможно. Видно, здоровски сумасшедшие профессора тут пошалили со своими экспериментами, если целый котлован мерцающей жижей затопило.

Но этот факт меня сейчас особо не тревожил. Нешуточное беспокойство вызывал западный пейзаж – ведь именно в эту сторону нам предстояло идти за «бумерангом».

Наискосок от колодца стояло заброшенное двухэтажное здание с пустыми оконными проемами, в которых, при желании, легко мог притаиться снайпер. Но уверен, что даже самый отмороженный любитель наживы добровольно не стал бы устраивать здесь засаду, потому как рядом возносилась в небо радиотрансляционная вышка, да такая огромная, каких я ни разу в Зоне раньше не видел. Мне не доводилось бывать в этих гиблых местах, и надеюсь, никогда больше не доведется, но я даже представить себе не мог, что подобная конструкция могла сохраниться в пределах Периметра, и на протяжении стольких лет никому не пришло в голову завалить ее к чертовой матери.

Дело в том, что высота вышки была метров сто пятьдесят, никак не меньше.

Демоны Зоны! Да такой естественный ретранслятор, наверное, от самого Радара пси-волны принимает и по всей округе разносит! Теперь понятно, почему расчетливый негр Рома не захотел отправлять в эту душегубку своих людей…

Дрой толкнул меня под зад, и я полностью выбрался на поверхность. Он вылез за мной, огляделся и нахмурился.

– Почему здесь так тихо?

– Меня это тоже настораживает.

– Судя по высоте дурынды, она должна была давным-давно всем окрестным лузерам мозги выжечь.

– Вот именно. А я не вижу колонн марширующих зомбаков. Тут что-то не так… Ученые эксперимент проводили два месяца назад, а вокруг запустение: будто много лет ни человек, ни мутант не проходил.

Дрой посмотрел на экран своего ПДА.

– Помехи сильные.

– Если верить карте, нам нужно подобраться к основанию этой штуковины.

– Кто первым пойдет?

– Твоя очередь. И гляди в оба: при таком фоне детекторы и сканеры нам не помощники.

Дрой пожал плечами и молча двинулся вперед, раздвигая стволом жухлый бурьян и внимательно глядя под ноги.

Я пошел за ним, ступая след в след и держа дистанцию. Среди высокой сорняковой поросли попадались обломки выцветшей мебели, жестяные банки из-под краски с неузнаваемыми логотипами на истлевших этикетках, обгоревшие глиняные черепки и рваные тряпки, автомобильные детали. Создавалось впечатление, что давным-давно здесь подорвали автоколонну, и хабар, который был в грузовиках, рассыпался по земле. Все заросло травой и осталось навек лежать среди этой давящей тишины.

Через несколько минут мы спустились в неглубокий овраг, где сквозь бурелом пришлось продираться уже с силой. Ни тропинки, ни лазейки – в таких местах не заметишь, как в «кисель» вляпаешься, и ноженьки в холодец превратятся.

Внезапно Дрой резко остановился, и я чуть было не вписался шлемом в его спину.

– Что там?

– Глянь-ка. Затейливо лежит.

Я уставился на труп в комбинезоне небесно-голубого цвета. Сталкер из «Чистого неба» смотрел в солнечную высь широко раскрытыми глазами, будто любовался далекими облачками, а не валялся тут уже мертвяк мертвяком пару суток. Видимых повреждений на его скафандре я не заметил, хотя… много ли надо для разгерметизации. И все же. Все же. Птичка-интуиция поскребла своим востреньким клювиком затылок, давая понять: этот молодой парень двинул коньки вовсе не от пси-излучения. А вот поза его и впрямь была затейливая – точное слово Дрой подобрал.