Текст книги "Бумеранг"

Автор книги: Сергей Палий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Сергей Палий
БУМЕРАНГ

Глава первая. Загадочный артефакт

Я задел затылком свод и сбил целый пласт ржавчины. Острая рыжая крошка посыпалась за шиворот, неприятно холодя и покалывая шею. Я чертыхнулся, рефлекторно передернул плечами и быстро глянул сквозь прицельную планку автомата, контролируя круглое пятно света в конце широкой трубы.

Если бы у Беса оказалась при себе хоть одна граната – меня бы уже давно не было в живых. Но, ни гранаты, ни подствольника у него, к счастью, не имелось. Поэтому этот гад великодушно выжидал, когда я вылезу из укрытия, а точнее сказать, ловушки, в которую сам себя умудрился загнать. Бес прекрасно понимал: отступать мне некуда, а переходить к атакующим действиям – глупо и равноценно самоубийству. К тому же я не мог послать в сетку просьбу о помощи, потому что наладонник отрубился, как только я оказался на территории заброшенного комбината. Видимо, на электронику неблаготворно подействовало общее аномальное поле, которое здесь явно присутствовало: датчик аж переклинило перед тем, как компьютер дал дуба.

Ситуация, братцы, сложилась патовая: я затаился в дальнем конце печи для закалки кирпича и выцеливал вход изнутри. Бес пас его снаружи.

Сунься поганец хоть пальцем в отверстие заброса – тут же получит порцию свинца. Покажи я кончик носа – тоже огребу щедрую очередь от бедра. Его тактическое превосходство – в свободе передвижения по территории внутреннего двора для смены точки атаки; мое – в том, что нахожусь в темноте и с пяти сторон защищен ржавыми, но все еще толстыми стенками термопечи. Ржавчина за многие годы выела язвы и неровности в стали, посему вытравить меня рикошетящими пулями, пущенными под определенным углом, – тоже не вариант. Патроны имеют свойство кончаться, и тратить их попусту в Зоне – признак недалекого ума. Бес, конечно, порядочная сволочь, но не дебил.

Но выбираться из этой железной душегубки рано или поздно мне придется.

– Так и собираешься ныкаться, фонящее тело? – донеслось снаружи сквозь шум ливня. – Задницу не отсидел?

– Тебе там водичка, поди, темечко отбила, – огрызнулся я. – Скоро совсем дурачком станешь.

– Приступы клаустрофобии не мучают?

– Пока справляюсь. Долго еще мариновать будешь?

– На год вперед терпением запасся. Жаль, заслонку заело, а то бы закупорил тебя там на недельку и подождал, пока от жажды загнешься или утонешь в собственном дерьме.

– Мечтай, терпила. Пасись под кислотным дождичком.

Бес не ответил. Дождь продолжал сандалить, отстукивая дробный ритм по железному своду. В печи этот стук отдавался низким эхом, напрягал слух и неприятно давил на сознание. Он был похож на утробный шепот какого-то жуткого монстра.

– Слушай, фонящее тело… Брось хабар наружу, и я уйду, – в очередной раз предложил Бес. – Неужто жизнь дешевле, а?

– Болт тебе в гузно, а не хабар.

– Э-эх… Жду не дождусь, когда вышибу мозги из твоего лысого черепа.

Битое стекло хрустнуло под тяжелыми берцами. Он сменил позицию.

И ведь, скорее всего, действительно вышибет, вот что обидно. Дело табак. Ведь сколько ни сиди в этой конуре, а вылезать в конце концов придется, и вот тогда у поганца будет явное тактическое преимущество. Мне понадобится секунда или чуть больше, чтобы определить его местоположение и открыть прицельный огонь, – ему этого времени с ушами хватит для превращения моего бесценного тела в фарш.

Демоны Зоны! Где вы, когда нужны? Хоть бы кровососец какой мимо пробегал или отрядец тупоголовых зомби, на худой конец. Сожрали бы поганца и, сыто рыгнув, ушли почивать в ближайший подвал. А я бы потихоньку потопал в «№ 92» или в бункер к Сидоровичу, сбагрил уникальный хабар и выводил бы из организма радионуклиды ханкой дня три подряд без перерыва.

Обидно, что условного наклонения внутри Периметра, как правило, не случается.

И все же, несмотря на общую бедственность положения, я был доволен. Артефакт, который лежал в герметичном контейнере, прицепленном к портупее, стоил немалого риска…

Около полутора суток назад я выторговал у совладельца популярного закордонного бара «№ 92» наладонник или, как его еще называли, ПДА. На полумертвом винчестере был обрывок сообщения и точное место последней локации: между рухнувшим железнодорожным мостом и южной окраиной Агропрома. Наладонник раньше принадлежал ветерану со стажем, который, по слухам, сумел добраться до самих Хозяев Зоны, после чего пропал без вести.

Но слухи слухами, а информация информацией.

Главная странность заключалась в том, что сообщения о смерти с этого ПДА не поступало в течение нескольких лет. Сталкер исчез, и многие склонны были полагать, что он таки дошел до мифического Исполнителя Желаний и стал Призраком Зоны. А то и вовсе сгинул в недрах Саркофага. Но полмесяца назад сигнал внезапно прорезался. Старые приятели ветерана, среди которых были и очень именитые бродяги, собрали команду, хорошенько затарились у старпера Сидоровича боеприпасами и отправились на поиски к границам Агропрома. Вернулись они через двое суток. Удивленные, грязные и… растерянные. Дело в том, что бродяги вместо своего дружка там нашли только ПДА с наполовину разряженным аккумулятором: словно бы его владелец просто обронил или выкинул несчастный наладонник. Проглядев файлы и не найдя ничего интересного, ветераны пожали плечами, обменяли никчемный гаджет на несколько литров ханки и продолжили травить байки о временах минувших.

Ну а я, на всякий случай, сей гаджет выкупил. Ведь информация лишней, как известно, не бывает. К тому же накануне мне посчастливилось разжиться у везучего новичка редким артефактом, который называли «золотая рыбка», и перепродать его втридорога. В общем – на тот момент я был при деньгах и, как говорится, мог себе позволить.

На ПДА валялись довольно унылые личные заметки, низкокачественные фотки полуобнаженной девицы и битый контент. Негусто, прямо скажем. Да вот только среди прочих сорных файлов имелся один прелюбопытный экземпляр.

Как я уже упоминал, в нем содержатся обрывок текста и координаты последнего места пребывания владельца. И вовсе не было бы ничего замечательного в сообщении, если б не один факт…

За неделю до этого мой приятель, уважаемый бродяга по прозвищу Дрой, вернулся из очередного рейда в Темную Долину. Без хабара, голодный, холодный, не на шутку озадаченный и с одержимостью заправского сектанта твердивший о неклассифицированной аномалии, которая, по его словам, заставляла людей бегать задом наперед. Рассказывал все это Дрой, приняв на грудь граммов шестьсот ханки, поэтому недальновидные салаги его слова приняли за пьяные бредни, поржали и благополучно забыли. А я расспросил подробней. Ведь любые новые сведения о причудах Зоны могут в будущем спасти тебе жизнь, и мотать их стоит не только на ус, но и на все остальные шерстяные покровы.

Дрой, помнится, жахнул еще полстакана, шумно высморкался на пол и поведал: «Там было что-то новое, брат. Я сам видел, как один парень, из числа моих отмычек, вдруг замер, словно его «жадинка» к грунту приковала, пошатнулся и попятился назад. На моем датчике аномалии не обнаруживались. Я на всякий случай швырнул болт и сам бросился за угол сарая, куда его утащило. Но там никого не было. Сечёшь? А прошло-то всего несколько секунд… Следы на влажном дерне резко обрывались, никаких аномалий или остаточных возмущений не фиксировалось. Отмычка как сквозь землю провалился. А еще… – Дрой подвигал светлыми бровями, сомневаясь, стоит ли говорить дальше. Потом все-таки решился и продолжил: – Еще, брат, на полусгнившей притолоке калитки красовался знак в виде опрокинутой набок восьмерки. Краска была совсем свежая, даже капелька еще текла, но мой сканер не просекал живых тварей крупнее крысы в радиусе километра. Вот так, брат». После этого монолога Дрой потер ладонями свою веснушчатую физиономию, выжрал оставшуюся ханку и благополучно отрубился, уткнувшись лбом в стойку.

Когда я заполучил ПДА пропавшего ветерана, то, честно говоря, уже успел подзабыть о трагической истории. К тому же сам Дрой, протрезвев, больше не заводил речи о загадочном исчезновении своего паренька-отмычки и прочих странностях того рейда. Он вообще после этого стал замкнутым и раздражительным. А намедни даже подрался с закадычным другом Зеленым. Это удивило не только завсегдатаев бара «№ 92», но и самого Зеленого – одного из миролюбивейших вольных сталкеров.

Врубил я ПДА в пассивном режиме, пробежался наискосок по каталогам, и тут один из файлов привлек мое внимание, заставив вспомнить рассказ Дроя.

В заметке было, собственно, вот что:

Агропром/ЮВ/18-199/07:03

Календарь. Активировать сообщение 19.09

Решишь обойти «гравикаракатицу» и оказался на заброшенном кирзаводе. Координаты здесь. На внутреннем дворе чуть не попал в аномалию и пошел назад…

Всё. Запись обрывалась на полуслове.

В любой другой раз я бы не придал ей никакого значения: подумаешь, решил человек напоминалку оставить о каком-то подозрительном месте, ну и что с того? Да таких можно сто штук в день прочесть в сталкерской сетке…

Но меня вдруг словно закоротило. Пошел назад! На этом, именно на этом месте сообщение обрывалось! В моем мозгу моментально склеились две части разорванного листка. Дрой тоже упоминал, что отмычка его, прежде чем сгинуть, попятился…

Уже через минуту я вышел из бара на свежий – ха-ха – воздух и начисто отмел мысль о связи двух происшествий, списав их на элементарное совпадение и обругав себя последними словами за импульсивность, свойственную разве что туповатому новичку. Нашел чему придавать значение: пьяным домыслам Дроя и обрубку фразы из чужого наладонника сомнительной ценности.

Да и вообще мало ли бывает в Зоне всякого-разного.

Я выкурил сигарету, хотя давно не дымил. Постоял в задумчивости, поковырял каблуком берца жухлый лист на обочине шоссе и с удивлением обнаружил: мысль о клоунском хождении задом наперед не уходит. Она намертво засела в башке и нагло выгнала оттуда все остальные. Вдобавок чертова интуиция кричала рационально организованной части сознания: эй, очнись, это не случайность! Интуиция долбила в затылочную часть черепа, словно дурацкая помесь дятла и метронома.

Я побродил по растрескавшемуся асфальту возле исковерканного скелета автобусной остановки еще битую четверть часа, заложив руки за спину и время от времени останавливаясь. Вождь пролетариата, блин, доморощенный.

Догадка не улетучивалась. Она с завидной скоростью кристаллизовалась, свежела, занимала все больше места в моем крепком лысом черепе и наконец, сформировалась в окончательное предположение.

А что, если это не встречавшийся ранее вид аномалии?

А ведь почти каждая новая аномалия способствует появлению новых артефактов.

А любой новый артефакт – это целая куча бабла, черт бы тебя побрал, фонящее ты тело!

Я остановился. Тупо глянул по сторонам, словно кто-то мог подслушать мои мысли. Сплюнул.

В конце концов, что я теряю? Ну, прогуляюсь на границу Агропрома. Не найду никаких новых аномалий, так на обратном пути заскочу на Свалку и наберу всякой полезной мелочи, чтобы сплавить по возвращении. Хабар денег стоит, а деньги, как известно, лишними никогда никто из умных людей не называл…

Через час я миновал развилку на трассе и брел к первому заграждению, вооруженный верным автоматом. На портупее болтались ножны с широколезвийным «десантником», кобура с «Большим Бэном», термоконтейнер и мешочек с болтами. В разгрузочном жилете имелась аптечка, ПДА со встроенным датчиком аномалий и счетчиком Гейгера, запасные «рожки» с патронами, стянутые попарно изолентой, «оптика» ПСО-1 для «калаша», пара ручных гранат и ящичек с инструментами. За плечами удобно пристроился рюкзак, в котором были уложены полиуретановая «пенка», сухпай на трое суток, водка, штормовые спички, таблетки сухого горючего, научная аптечка, пара дешевых, но полезных артефактов и прочие принадлежности зажиточного сталкера. Ни второго номера, ни кого-то из старичков я с собой не взял, решив, что в случае удачи хабар достанется только мне, любимому, а в случае позорного провала хотя бы хихикать не станут. Да и объяснять посторонним свои сомнительные умозаключения особого желания не возникало. А в Зоне, по большому счету, все – посторонние. И брат, и сват.

Первый сюрприз ждал меня сразу за провисшими сегментами колючей проволоки возле заброшенного блокпоста, который военные оставили с полгода назад, переместившись севернее по шоссе, ближе к сталкерскому лагерю.

Из-за бетонных блоков, рыкая и разрывая мешки с влажным песком, на дорогу бросились полдюжины слепых псов…

В последнее время мутанты потеряли всякий стыд и страх. Они повадились выбираться к самой границе Периметра, где влияние Зоны ослабевало настолько, что твари в буквальном смысле слова разваливались на куски, утрачивая подпитку аномальной энергией, необходимую для активной деятельности видоизмененного организма. Мутанты остервенело штурмовали позиции военных, дохли под градом пуль, но все равно прорывались за Периметр, где слабели и разлагались в считанные часы. Их словно бы что-то гнало прочь из Зоны, на верную гибель. Даже псевдоразумные виды иногда совершали суицидальные вылазки. Такой массовый исход случался раз в несколько лет и, как правило, предвещал либо чудовищный по интенсивности выброс, либо иные серьезные метаморфозы в аномальных полях и в общей структуре гиблой земли. Словно весь огромный организм Зоны агонизировал перед зарождением нового органа. А мутанты наиболее чутко воспринимали грядущие перемены и окончательно теряли остатки рассудка. Они бежали прочь, словно бациллы от лейкоцита-переростка.

Но, судя по опыту прошлых лет, катаклизм происходил не раньше чем через неделю после начала массового психоза у мутантов. Так что несколько дней у меня в запасе было…

Первым делом я решил, что слепые собаки хотят пообедать моим ненаглядным организмом, и молниеносно вскинул автомат, дабы категорически помешать запланированной трапезе. Но псы, покачивая уродливыми головами, взяли левее и припустили галопом вниз по насыпи, оскальзываясь на мокрых камнях, скуля и съезжая юзом по щебенке. Я даже не стал тратить патронов на шавок и вновь обратил свое внимание на будку блокпоста.

И не зря.

Двое матерых снорков степенно выползли на дорогу и уставились на меня впалыми глазищами через мутные стекла защитных масок. Первый практически сразу скакнул вперед, а второй принюхался, мотнул хоботом противогаза и стал бочком сдвигаться в сторону, чтобы обойти с фланга.

Это уже ни в какие рамки не лезло. Я видел зомби, фанатично бредущих через колючую проволоку, оставляя на острых зубьях ошметки собственной плоти, видел стаю кабанов, выскочившую за Периметр и несущуюся куда глаза глядят, видел даже обезумевших тушканов, зигзагообразно скачущих через полосу отчуждения… Но чтоб снорки! Да еще и в количестве двух штук враз! Совсем оборзели.

Неуклюжие, на первый взгляд, псевдоприматы были одними из самых опасных и быстрых порождений Зоны. Некогда они были военными или учеными, но радиация и выбросы аномальной энергии превратили людей в монстров, ведущих животный образ жизни, но при этом обладающих остатками разума, что давало им очевидные преимущества перед многими другими тварями.

Мне доводилось несколько раз встречать снорков. Но, во-первых, далеко за Периметром, а во-вторых – по одному. Эта же парочка, по всей видимости, потеряла всякий страх и намеревалась схарчить честного бродягу, по-братски разорвав напополам.

Правда, самого бродягу такая перспектива вовсе не устраивала.

В отличие от струсивших слепых собак спасаться бегством не входило в мои планы, потому что в таком случае мне бы пришлось ждать несколько часов, пока твари окончательно не обессилят, или делать крюк на километр с лишним и пересекать полосу отчуждения в гораздо менее удобном месте. Кстати, не факт, что снорки вообще дали бы мне убежать – эти бестии были на редкость проворны и выносливы…

Встретив одного снорка веерной очередью в воздухе и отбросив от себя на несколько метров, я сразу перекатился в сторону, чтобы его вонючий приятель не сбил меня с ног. Присел на колено и снова вскинул «калаш».

Первый мутант получил добрую порцию свинца в грудь и, хрипя, закувыркался по асфальту. Но жизненно важных органов, видимо, мне все-таки задеть не удалось, поэтому он довольно быстро пришел в себя и стал бойко подскакивать на месте: готовился к следующей атаке. Густая темная кровь брызгала в грязь, но твари было по барабану. Как известно, нервная система снорков устроена своеобразно: некоторые классы рецепторов атрофированы вследствие мутации, и синоптические связи сильно отличаются от обычных. Болевой порог у этих гадов смещен настолько, что шок, который испытало бы любое существо от нескольких огнестрельных ранений, для снорков – полная фигня. Что комары покусали.

Меж тем второй псевдопримат едва не зацепил меня в прыжке своими мощными конечностями. Не уйди я кувырком с линии атаки – сейчас валялся бы с разорванной шеей. Молниеносная реакция снорков вкупе с невероятной прыгучестью делали их очень опасными противниками.

Я повел стволом вправо, но гад среагировал мгновенно: сиганул так, что лишь гофрированная трубка мелькнула в сыром воздухе. Через долю секунды я нажал на спусковой крючок, но тут же отпустил, чтобы не тратить зря патроны: снорк уже сидел на бетонной крыше блокпоста и, казалось, нагло щерился через маску противогаза. Пара пуль все же успела уйти в раскисшую пашню, подняв фонтанчики жижи.

Снорки прыжками рассредоточились и приготовились взять меня в «клещи». Тот, который был ранен, двигался заметно медленней, но по-прежнему оставался грозным противником. А его уродливый дружок продолжал стремительно скакать по дуге, будто безумный гамадрил в активной фазе припадка.

Оставаться на открытом пространстве и одновременно сдерживать натиск двух свирепых мутантов было нереально. Атаковать по одному вектору – значило подставить под удар спину. Но погибать смертью храбрых прямо у «ворот» Зоны я не собирался. Следовательно, выход оставался единственный: занять такую позицию, чтобы можно было контролировать обоих нападающих и при этом обеспечить надежную защиту тыла.

Блокпост.

Все эти тактические соображения пронеслись в голове за долю секунды, и тело автоматически среагировало на принятое решение. Я сместился левее, развернулся, продолжая держать на прицеле наиболее агрессивного снорка, и стал постепенно отступать назад, к разодранным мешкам с песком.

Твари догадались о моих намерениях моментально. Они заклекотали, словно хищные птицы, почуявшие павшую духом жертву, которая использует последний шанс: забиться в угол и окрыситься перед смертью. Казалось, снорки принялись откровенно насмехаться над медлительным и туповатым человечком, который вознамерился перехитрить их – быстрых, мощных и расчетливых пасынков Зоны.

Дав мне фору еще в несколько шагов, псевдоприматы уверенно бросились в атаку…

Все-таки не стоит недооценивать людей как вид. Эволюция делала из нас самых прогрессивных убийц на протяжении сотен тысяч лет, сталкивая не только с диким миром и страшными зверьми, но и друг с другом. Эволюция веками учила людей выживать, применяя порой настолько негуманные методы, что сама природа вздрагивала от наших деяний. А Зона, с какой бы головокружительной скоростью ни протекали в ней процессы развития жизненных форм и прочие метаморфозы, существовала всего-то десяток-другой лет.

Поэтому как вид люди даже в столь жутких условиях оставались недосягаемы в плане изворотливости и жестокости…

Прицепленные к бетонной стене сегменты «ежа» я приметил еще минуту назад. Но способ использования этих страшных даже на вид труб с приваренными острыми арматурными штырями, предназначенных для принудительной остановки автотранспорта, изобрел лишь теперь. Как говорится, на излете мысли.

Ржавые «ежи» висели на двухметровой высоте, удерживаемые специальными металлическими кронштейнами, криво торчащими из стыков плит. Военные не потрудились забрать лишний балласт с собой, когда меняли дислокацию, и я мысленно возблагодарил неизвестного безалаберного офицера, оставившего здесь эти тяжелые железяки.

Снорки еще не смекнули, что я задумал, и продолжали нестись вперед гигантскими скачками. В их гноящихся глазах горело голодное безумство хищников, которые настигли глупую добычу. Патрубки противогазов мотались из стороны в сторону, грязь летела из-подо всех четырех конечностей, прерывистое сипение пробирало до мороза в хребте.

На короткий миг, братцы, мне стало по-настоящему страшно.

Но отнюдь не страх, а самоуверенность губительна в Зоне. И это относится решительно ко всем существам. Даже к взбесившимся от собственной значимости и крутизны мутантам.

Я уперся рюкзаком в стену. Снорки притормозили метрах в пяти, изготовились для финального прыжка. Когда они уже отталкивались от земли, я слегка повернул корпус и изо всех сил сиганул спиной вперед – вдоль бетонных блоков – с расчетом оказаться прямо под нагромождением «ежей». Твари взлетели в воздух, и тут в их умишках промелькнуло сначала крайнее удивление – мол, какого банана этот двуногий сам упал? – а через мгновение – понимание. Я даже успел заметить, как они дернулись в полете, чтобы хоть немного изменить траекторию, но точки опоры не было, а инерцию еще никто не отменял. По крайней мере вне аномалий.

Снорки со всей дури впечатались в стену, где секундой раньше стоял я, и, рыкнув, развернулись, чтобы прыгнуть еще раз.

Только поздновато вы спохватились, упыри недобитые.

Если бы не рюкзак, я мог сломать себе позвоночник, приложившись спиной об асфальт, но правильно уложенные вещи сыграли роль амортизатора, хотя боль от удара все равно стрельнула по всему телу. После падения я сделал поочередно две вещи: выстрелил в дальний кронштейн, поддерживающий «ежи», а затем, уперевшись каблуками берцев в щербатый кусок бордюра, изо всех сил оттолкнулся от него и проехал на сплющенном рюкзаке около метра.

Пуля дзенькнула по железному креплению и сковырнула его в сторону. Второй кронштейн, изрядно подточенный ржавчиной, не выдержал веса, и «ежи» обрушились на замешкавшихся снорков, как смертоносная лавина.

Хруст ломающихся костей и чавканье разрываемой плоти утонуло в чудовищном грохоте и скрежете, который наверняка был слышен даже в окрестностях бара «№ 92». Мутантов размазало по асфальту, словно кисель. Зловонная липкая жижа брызнула во все стороны. Смрадная клякса попала мне на разгрузку и в лицо.

Пришлось инстинктивно зажмуриться и выдохнуть, чтобы не видеть и не чуять противного месива – то ли из внутренностей псевдоприматов, то ли из их мозгов…

Когда последние «ежи» откатились в сторону от общей кучи, а шум стих, я открыл глаза и с отвращением вытер рукавом куртки вонючую дрянь с носа, щек и губ. «Надо было заранее маску надеть», – мелькнула мысль.

Я продолжал лежать в неудобной позе на смятом рюкзаке, в котором что-то раздавилось, нагрелось и неприятно хлюпало. Сердце все еще колотилось в бешеном темпе, адреналин циркулировал по кровеносной системе, пальцы продолжали судорожно сжимать автомат.

Постепенно приходило понимание: минуту назад смерть скользнула совсем рядом.

– Ну как? Прутики не давят? – сбрасывая напряжение, крикнул я в сторону груды «ежей», под которой были погребены мерзкие твари. – Могу еще накидать. Не поленюсь, притащу со Свалки радиоактивного груза.

Закончив сей дивный монолог для единственного слушателя в лице самого себя, я, наконец съехал с многострадального рюкзака, встал на колено и, опираясь прикладом «калаша» об асфальт, поднялся на ноги. Нужно было двигаться дальше – и без того много времени потерял с этими чертовыми обезьянами.

Оглядевшись, не притаились ли поблизости еще какие-нибудь шальные мутанты, я встряхнул рюкзак и открыл верхний клапан. Вот, оказывается, что было мокрым и теплым… Двумя пальцами я извлек наружу раздавленный термопакет с натовской гороховой кашей и бросил его на братскую могилу снорков.

– Жратва-с, братцы кролики. Не подавитесь…

– Ты с кем общаешься, родной?

Моментально определив, откуда идет звук, я вскинул «калаш» и обернулся в сторону говорившего. Это нас обоих и спасло. Если б я пальнул вслепую – а это для опытного стрелка проще простого, – мы уже были бы трупами.

Гост и я.

Высокий черноволосый сталкер тоже рефлекторно взял меня на мушку, и теперь куцее дуло его «Потрошителя» таращилось на мой лоб бездонным зрачком из оконного проема блокпоста.

Гост пользовался уважением среди вольных бродяг за сдержанный нрав, твердый характер, в меру упитанное чувство юмора и тактичность – качество для Зоны вообще исключительное.

Я первый опустил оружие. Неуклюже пошутил:

– А мог бы и бритвой по горлу.

Гост улыбнулся, забрасывая лямку дробовика на плечо.

– Ильич вообще был славным малым… Ты и впрямь сам с собой базаришь?

– Хуже, – отмахнулся я, выскребая остатки «музыкальной» каши из рюкзака. – Общаюсь с парочкой дохлых снорков. Кажется, самец и… самец: педики, наверное. Вон, полюбуйся.

Обойдя будку, Гост остановился перед грудой «ежей», из-под которой до сих пор сочилась вонючая жижа. Маска его болталась на шее, давая разглядеть мужественное, но симпатичное для бывалого сталкера мурло. Дорогущая броня «Булат» как влитая сидела на спортивной фигуре, шлем он небрежно держал в левой руке. Смоляные волосы были аккуратно зачесаны назад, будто не из рейда вернулся, а с учебных стрельб в тире. И ведь не позирует, гад, – он и впрямь всегда такой… ухоженный.

– Пижон, – не выдержал я.

Гост не отреагировал. Он продолжал внимательно разглядывать остатки тварей.

– Это ты их нагрузил?

– Старался, как мог.

– Я еще из низины услышал канонаду и лязг. Думаю, кто так раздухарился? А это ты воюешь. – Гост перевел взгляд своих темных глаз на меня. – Что ж ты так невнимательно? Мутантов ухайдокал, а на ПДА даже не смотришь, родной. Вот подошли бы к тебе вместо меня военные или бандюганы…

– Заверни язык, – грубо ответил я. – Попробуй для начала сам двух снорков приговорить.

– Бывало, и трех приговаривал. Но не за кордоном, конечно. Совсем охамели.

Я отрегулировал лямки на клапане и надел рюкзак. Протянул руку Госту.

– Бывай, бродяга.

Он крепко пожал мою ладонь и мотнул головой в сторону Зоны.

– Солдафоны сдвинулись еще дальше вглубь, стоят практически возле моста. Организовали один общий блокпост. Злые, как разбуженный после плотной трапезы псевдогигант. Не пускают никого ни за бабло, ни за хабар. Лучше обходи левее, по насыпи. Справа целый букет аномалий, не протиснуться.

– Спасибо за инфу.

– Удачного рейда, бродяга.

Я кивнул и зашагал дальше на север, твердо печатая шаг по грязному потрескавшемуся асфальту. Возбуждение от стычки прошло. Остались холодная злость и осмотрительность – обычные чувства, когда входишь в Зону.

В другой раз, за чарочкой ханки, я бы обязательно подольше поболтал с Гостом. Он чертовски приятный и умный собеседник, который к тому же практический никогда не напивается и умеет разрулить любой конфликт. А бывалые сталкеры, как известно, не прочь подраться и разобрать интерьер путем вбивания в него головы соседа. В свободное время.

«В другой раз, брат…» – мысленно сказал я не оборачиваясь.

Зона притаилась и ждала. Над плавно уходящей под уклон дорогой стлалась полупрозрачная пелена, стекающая по обе стороны невысокой насыпи, будто живой белесый кисель с плотными сгустками внутри. Туман ограничивал видимость метров до ста. Темные закорючки деревьев размытыми пятнами скользили вдоль асфальтированной ленты, утопая в мягком, колышущемся мареве.

Туман был приграничьем.

Фронтиром между Зоной и человеческим миром, большинство жителей которого даже не подозревало о существовании аномальной территории вокруг Чернобыльской АЭС.

Эта язвочка на теле планеты возникла в далеком 2006-м после второго взрыва, больше напоминавшего чудовищный выброс энергии неизвестной природы. Загадочная катастрофа сделала из пустынной земли закрытую территорию, оцепленную военными и привлекшую внимание ученых. Но внутри Периметра уже что-то изменилось. Здесь зародилась новая жизнь, диктующая свои законы, опасная и чуждая всему окружающему. Ужасные мутации изуродовали людей и животных, попавших в радиус поражения выброса, коварные аномалии стали появляться там и тут. Их свойства оказывались за гранью человеческого понимания, вылезали далеко за рамки современной науки. Смертельные ловушки ждали тех первых конкистадоров, которые решили под шумок разжиться жуткими сокровищами целины. Они преодолевали военные кордоны и полагали, что главная трудность позади. Наивные. Не вкусившие еше гипнотической убийственности Зоны… Этих смельчаков прозвали сталкерами. Проводниками. Одни гибли, но следующие шли по их стопам с упорством фанатиков. Так, раз за разом, эти одержимые уже не только богатством, но и вечной идеей покорения и познания люди преодолевали километр за километром в поисках артефактов, которые Зона выдавала взамен отнятых жизней и покалеченных судеб. Сотни первопроходцев сгинули, оставив после себя крупицы информации, прежде чем остальные научились худо-бедно классифицировать мутантов и различать аномалии. Большинство нынешних бродяг никогда не задумывались, насколько обязаны тем, кто первым ступил на гиблую почву Зоны. Тем сильным корыстным романтикам, кто первым попал в путы этого чарующего тумана.

Я топал по левой обочине, поглядывая на экранчик ПДА чаще, чем нужно, – видимо, давила допущенная безалаберность, которая могла бы стоить мне не только здоровья, но и жизни. Сканер показывал пустоту. Датчик аномалий тоже. В принципе их здесь – за пределами основного Периметра – и быть не должно, но после встречи со снорками я уже ни в чем не был уверен.

Когда до старого железнодорожного моста оставалось километр-полтора, я свернул с трассы, спустился наискосок по насыпи и осторожно двинулся дальше, постепенно забирая в сторону.

Местность здесь была холмистая. Влажную почву покрывали островки травы охряного цвета. Тонкие стебельки на этих клочках угасающей жизни понуро опускали верхушки, словно кланялись перед величием незримого правителя. Там и тут встречались группки деревьев, больше похожие на изломанные скульптуры с протянутыми ветками-руками. Листьев на них уже не было: сентябрь на Зоне, из-за вечно пасмурного неба, схож с глубокой осенью в средней полосе.

Ветерок нес неприятный сырой воздух с востока. Изредка он пытался юркнуть за шиворот, но плотный воротник куртки не позволял прохладному хитрецу добраться до спины.

То и дело издалека доносилось хриплое воронье карканье, напоминающее короткие пулеметные очереди. Хотя… быть может, это они и были.