Текст книги "Игорь Святославич"

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Восемнадцатого февраля 1139 года скончался Ярополк, и престол в Киеве вполне правомочно унаследовал его брат Вячеслав. Но Всеволод Ольгович решил, что настал его звездный час, – и не ошибся. Узнав о смерти Ярополка, он, взяв с собой Святослава и Владимира Давыдовича, с «малой дружиной» неожиданно захватил Вышгород. 4 марта Ольговичи уже подступили к Киеву и начали жечь дворы за крепостной стеной. Всеволод потребовал от Вячеслава «идти из города добром». Судя по всему, черниговский князь хорошо знал своего противника – тот немедленно выслал для переговоров митрополита и согласился оставить Киев при условии, что Всеволод прекратит разор и вернется на день в Вышгород. 5 марта Вячеслав отправился к себе в Туров, а Всеволод без всякого сопротивления занял столицу Руси. Ранее он обещал Чернигов своему брату Игорю, не участвовавшему в походе. Однако когда тот явился за обещанным пожалованием в Киев, выяснилось, что свой прежний стол Всеволод передает Владимиру Давыдовичу в благодарность за помощь. «Поссорил братьев и с тем отпустил их», – лаконично замечает летописец ^{104} .

Приход Всеволода Ольговича к власти в Киеве был поворотным пунктом в истории Руси: впервые киевский престол был захвачен беззаконно, без всякой «отчины» и с весьма сомнительной «дединой». Это событие стало и поворотным пунктом в истории черниговского княжеского дома. Вся последующая политика Ольговичей, все их амбиции и притязания, их роль в общерусских делах имели в своем основании тот факт, что Всеволоду в 1139 году удалось вырвать себе Киев. Кстати, именно получивший тогда стол в Чернигове Владимир Давыдович первым стал именовать себя «великим князем» ^{105} . Всеволод, несомненно, вполне осознавал значимость собственного вокняжения и вывод делал простой: чтобы закрепить Киев за собой и своим родом, надо не откладывать борьбу с врагами. Всеволод мечтал о роли, сопоставимой с ролью прежних великих князей. Он стремился объединить под своей рукой всю Русь. Однако на это ни сил, ни способностей нового великого князя уже не хватало. Своенравный, властолюбивый, склонный решать любые проблемы силой, Всеволод не мог вполне опереться ни на кого из родни, кроме сыновей. Шурины Мстиславичи, родные братья Ольговичи и двоюродные Давыдовичи были равно нужны ему, чтобы сдерживать друг друга.

Но пока надо было удовлетворить аппетиты обиженных братьев. Всеволод решил это сделать за счет Мстиславичей, отняв у них Владимир-Волынский и Смоленск. Для начала великий князь потребовал от Изяслава Мстиславича освободить Владимир. Но Изяслав, в свою очередь, стал готовиться к контрнаступлению, сговорившись с другими внуками и сыновьями Мономаха. Всеволод послал на Владимир и Туров черниговцев и половцев под водительством Изяслава Давыдовича. К походу на соседа присоединились было и галицкие князья. Но слухи о приближении врага напугали черниговское войско, и от реки Горыни оно повернуло восвояси. Галичане, узнав об этом, замирились с Изяславом.

Сам Всеволод между тем, призвав Святослава с курянами, пошел на Переяславль. От Андрея потребовали обменять Переяславское княжество на Курское. Но и тут Всеволод получил отказ и увидел готовность к сопротивлению. «Лучше смерть, чем курское княжение», – торжественно объявил Андрей, еще несколько лет назад ревностно сражавшийся за то, чтобы оставить Курск Мономашичам. 30 августа 1139 года под стенами Переяславля Андрей наголову разбил авангард великокняжеских войск под водительством Святослава и обратил их в бегство. Всеволод понял, что с Мономашичами придется пока что мириться. 1 сентября был заключен мир с Андреем.

На западе еще продолжалась война – Изяслав Давыдович разорил Туровское княжество, а привлеченные Всеволодом к союзу поляки угрожали Волыни. Изяслав Мстиславич и Вячеслав решили предложить великому князю мир на условиях статус-кво. Всеволод «подумал, что без них ему быть нельзя», и нехотя согласился. В конце года Всеволод и Андрей уже вместе утверждали договор о добрососедстве с половецкими ханами.

Между тем проблема княжений для братьев никуда не исчезла. Святославу Ольговичу на время повезло. Утверждение Всеволода в Киеве разом изменило непостоянные симпатии новгородцев. Когда Юрий Суздальский, чей сын на тот момент сидел в Новгороде, потребовал от горожан присоединиться к походу на Киев, те отказались. Сын Долгорукого 1 сентября 1139 года бежал из города, а новгородцы, отослав детей знати в заложники Всеволоду и принеся ему присягу, попросили в князья Святослава. Он вновь отбыл в Новгород и 25 декабря сел на своем прежнем столе. Город встретил его беспокойно – оскорбленный Юрий начал войну, захватив Торжок, а в самом Новгороде за время междукняжия начались беспорядки ^{106} .

Прибыв в Новгород, Святослав принялся железной рукой наводить порядок и, надо думать, сводить счеты, благо было за что. В 1140 году он бросил в темницу возглавлявшего враждебную партию боярина Коснятина Микулича. Некоторые другие противники князя бежали в Суздаль к Юрию. Святославу помогал его главный и давний сторонник – посадник Якун Мирославич. Такая «злоба» вызвала гнев в Новгороде, против князя выступило вече. Хотя решение о его изгнании принято не было, Святослав понимал, что это дело времени, поэтому обратился к Всеволоду со словами: «Тяжело, брат, с этими людьми. Не хочу у них быть – пошли, кого тебе любо». Обеспечивая свою безопасность, Святослав вытребовал у новгородцев в заложники шестерых знатных бояр и отправил в цепях их и Коснятина в Киев к Всеволоду ^{107} .

В феврале 1141 года Всеволод прислал брату весть, что отправляет в Новгород своего сына, его тезку Святослава. Когда об этом стало известно в Новгороде, горожане собрались на вече, в отместку за предшествовавшие «насилия» перебили часть сторонников князя и отправили за Святославом Всеволодовичем в Киев большое посольство из бояр во главе с епископом. Святославу Ольговичу же настоятельно предложили: «Дождись брата, потом пойдешь». Однако новгородский тысяцкий и княжеский кум предупредил: «Княже, хотят тебя захватить». Святослав после всего случившегося, конечно, имел основания бояться, а потому ночью бежал из города вместе с женой, дружинниками, а также посадником Якуном и его братом Прокопием Мирославичами. Новгородцам удалось нагнать бояр – их избили до полусмерти, раздели и сбросили с моста в Волхов. Им чудом удалось выбраться. Вечевики признали, что «Бог упас», взяли с них больше тысячи гривен и, забив в колодки, отправили в Заволочье. Святослав же благополучно добрался до Полоцка, а оттуда направился в Смоленск. Вести о бегстве Святослава и расправах над партией Ольговичей достигли Киева задолго до его прибытия. Всеволод передумал было отпускать сына, но тут прибыло посольство во главе с Нифонтом и убедило его. Однако когда Святослав Всеволодович уже отправился в Новгород и по дороге заехал в Чернигов, из Новгорода прибыло новое вечевое решение. Всеволоду заявили: «Не хотим ни сына твоего, ни брата, ни племени вашего, а только племени Владимира». Разгневанный великий князь отозвал сына. Более того, он задержал послов и находившихся в Киеве новгородских купцов. Послы уговаривали Всеволода отправить к ним кого-то из Мстиславичей, но великий князь не менял гнев на милость несколько месяцев, Мстиславичам же передал в удел Берестье со словами: «Новгорода не берите, они сидят на своей силе – где какого князя сами найдут».

Между тем Святослав Ольгович возвратился на юг. Он рассчитывал вернуть себе Курск и Новгород-Северский, однако это не входило в планы Всеволода. Его гонцы перехватили брата в Стародубе. Переговоры «о волостях» в Киеве пошли не так, как ожидал Святослав. Разгневанный, он уехал от брата в оставшийся ему верным Курск. В конце концов Святослав нехотя согласился получить вместо Новгорода-Северского Белгород в Киевской земле, но обида осталась. Все попытки Всеволода навести на Руси свои порядки одна за другой терпели неудачу. Зимой 1141/42 года Игорь Ольгович, – возможно, сидевший в Новгороде-Северском, – подступил к Чернигову, пытаясь выгнать Владимира Давыдовича. Кузены «сотворили мир» без всякого участия великого князя, но раскол в доме Святославичей стал уже явным. Всеволод же из-за новгородских дел погряз в войне с Юрием Долгоруким, сына которого в ноябре снова призвали озлобленные новгородцы ^{108} .

Неудивительно, что в конечном счете великий князь поддался на уговоры жены, подученной братом Изяславом, и согласился отправить на север популярного у новгородцев Святополка Мстиславича. Пленных послов и купцов из Киева отпустили, Юрьевича новгородцы свергли, и 19 апреля 1142 года шурин Всеволода вступил в Новгород. Шесть лет борьбы Ольговичей за северную столицу Руси закончились практически безрезультатно ^{109} .

И этим, конечно, усобица не завершилась. Всеволод не оставлял попыток перетасовать уделы родни и укрепить собственную власть. Когда 22 января 1142 года умер Андрей Владимирович Переяславский, Всеволод, отправив Святополка в Новгород, сам двинул войска на Туров. Он требовал от Вячеслава Владимировича перейти в Переяславль, уступив ему свой удел – это-де «киевская волость». Вячеслав вновь проявил покладистость и променял безопасный Туров на граничащую со Степью, хотя и более крупную Переяславскую землю. На Переяславль претендовал и Изяслав Мстиславич – но остался в своем Владимире. В Турове же великий князь посадил сына Святослава, лишившегося Новгорода.

Всё происшедшее вызвало ярость двух других Ольговичей. «Волости дает сыновьям, а братьев ничем не наделил», – рассуждали между собой Святослав и Игорь. Всеволод сохранял за собой северную часть черниговских владений, земли вятичей, чем тоже вызывал недовольство родни. Игорь рассчитывал, что ему достанется переяславский стол – а значит, в перспективе и Киев. Всеволод, узнав о роптании родственников, призвал к себе и Ольговичей, и Давыдовичей, снова желая стравить их между собой, чтобы обойтись малыми уступками. Но на этот раз его план не удался: Святослав пришел вместе с Давыдовичами. Игорь с дружиной встал отдельно от братьев, но тут же связался с ними. «Что дает тебе брат старейший?» – спросил Святослав. «Дает нам по городу – Берестье, Дорогичин, Черторыйск и Клецк, а своей отчины, Вятичей, не даст». Святослав скрепил союз с братом крестоцелованием, а на следующий день к нему присоединились и Давыдовичи.

Когда Всеволод пригласил братьев отобедать с ним в Киеве, они передали ему: «Ты сидишь в Киеве, а мы просим у тебя Черниговской и Новгородской (Северской. – С. А.)волости, а Киевской не хотим». Всеволод не уступал, предлагая братьям довольствоваться пожалованиями в Полесье. «Ты нам брат старейший, – ерничали Ольговичи и Давидовичи. – Раз нам не даешь ничего, то сами себе поищем». Братья подступили к Переяславлю и, осадив его, начали разорять окрестности. Однако тут они оказались одни против всей остальной Руси. Всеволод отправил Вячеславу свою рать; на помощь дяде прибыл Изяслав Мстиславич, который и отбил врага от Переяславля. После этого Ростислав и Изяслав Мстиславичи вторглись в чернигово-северские земли. Изяслав даже разорил окрестности Чернигова. Игорь с союзниками не стерпел обиды и после ухода Мстиславичей вновь выступил к Переяславлю. Но и вторая попытка взять город не удалась. После этого Всеволод при посредничестве Николая Святоши замирился с братьями, добавив к пожалованиям еще несколько малых городов Киевщины, и уговорил Давыдовичей отступить от крестоцелования с Ольговичами. Разбив враждебную коалицию и одарив родню порознь, Всеволод, казалось бы, завершил распрю. Давидовичам достались, помимо Берестья и Дорогичина на Волыни, Вщиж и Ормина в черниговских землях; Игорь получил малые городки Киевщины – Городец, Юрьев и Рогачев, а Святослав – Клецк и Черторыйск. Вячеслав, посидев в Переяславле, просил великого князя забрать его из этого беспокойного удела и вернуть ему Туров. Всеволод согласился, пересадил в Переяславль успешно защитившего город Изяслава Мстиславича, а на Волынь отправил из Турова своего сына Святослава.

Ольговичи, и без того разозленные предательством Давидовичей, вышли из себя. «Любишь ты Мстиславичей, шурьев своих, а наших врагов, – упрекали они старшего брата, – обсажался ими нам на обезглавливание и безместье, да и себе самому». Игорь и Святослав потребовали идти на Мстиславичей войной, но Всеволод отказался. В усобице наступило затишье, выгодное Мономашичам, вновь ставшим сильнейшим княжеским домом на Руси ^{110} .

Передышка нужна была Всеволоду для улаживания внешних дел. В 1141 году он просватал свою дочь Звениславу за польского княжича Болеслава Владиславича, с отцом которого еще раньше заключил союз. Польша тоже была охвачена междоусобной бранью. Великий князь Владислав враждовал со своими братьями Мешком и Болеславом. Всеволод, не успев завершить усобицу на Руси, вмешался в польскую, получив тем самым все основания рассчитывать на ответную услугу. В 1142 году Святослав Всеволодович по приказу отца ходил в Польшу с Изяславом Давыдовичем и Владимиром Галицким и вернулся с большим полоном ^{111} .

Единственным в правление Всеволода годом, прошедшим для него мирно, был 1143-й. Великий князь наладил отношения с Полоцком, женив своего сына Святослава на Марии, дочери тамошнего князя Василька, и задав по этому поводу пир для «всех братьев» и польских свойственников. Изяслав Мстиславич, однако, не отстал от зятя и той же зимой заключил брачный союз с полоцким домом, отдав дочь за нового полоцкого князя Рогволода, преемника умершего Василька. Случилось это уже в начале 1144 года, и по этому поводу Всеволод гостил у Изяслава в Переяславле, не слишком искренне демонстрируя единение ^{112} .

В 1144 году война между князьями возобновилась. На этот раз возмутителем спокойствия стал Владимирко Володаревич Галицкий. Когда-то он поддерживал великого князя против Мстиславичей, рассчитывая прибрать к рукам волынские земли. Теперь же во Владимире-Волынском сидел молодой Святослав Всеволодович, и между ними быстро возникла распря. Галицкий князь отказался признавать власть киевского, и Всеволод с Изяславом вынуждены были почти сразу после свадебного пира в Переяславле «сесть на конь против Владимирка». Изяслава Давидовича послали за половецкой подмогой. К великому князю присоединились оба брата, Владимир Давидович, Мстиславичи (Святополк не пошел сам, но прислал новгородскую дружину) и ряд мелких князей. Пришел и Владислав Польский, расплачиваясь за позапрошлогоднюю помощь. Однако рок продолжал преследовать все попытки Всеволода обуздать Русь. Владимирко, в свою очередь, заключил союз с венграми. Войска долго маневрировали, ища подходящее место для битвы, но ни одна, ни другая сторона не решалась начать бой. Когда создалась угроза Галичу, Владимирко обратился к Игорю Ольговичу с просьбой споспешествовать выгодному миру. «По смерти Всеволода помогу тебе с Киевом», – обещал он. Игорь стал просить брата за Владимирка, а когда Всеволод заупрямился, заявил: «Не хочешь мне добра. Если предназначаешь мне Киев, то что же не даешь принимать сторонников?» Мир был заключен, великий князь получил от Владимирка за «труды» 1200 гривен серебра, и войска вернулись восвояси ^{113} .

Весной 1145 года Всеволод собрал в Киеве Ольговичей, Давидовичей и Изяслава Мстиславича и обратился к ним с речью, в которой обосновывал право великого князя самому назначать себе преемника: «Владимир посадил Мстислава, сына своего, по себе в Киеве, а Мстислав Ярополка, брата своего». На самом деле Всеволод теперь, как и всю жизнь, просто отстаивал право сильного распоряжаться тем, что ему досталось. «А вот и я говорю – если Бог возьмет меня, то я по себе даю брату моему Игорю Киев». Он потребовал от всех собравшихся целовать крест Игорю. К чести Всеволода стоит отметить, что Мономах и Мстислав в свое время подобными формальностями пренебрегли. Впрочем, это объяснялось просто – клятва была нужна именно потому, что Всеволод не доверял родне, даже ближайшей. Изяслава Мстиславича, надеявшегося получить свою «отчину и дедину» после захватчика-зятя, пришлось уламывать. Только вместе со всеми он принес присягу «на всей любви».

Тотчас после крестоцелования Игорь, наконец, полностью удовлетворенный, вызвался возглавить вместо старшего брата новый поход в Польшу в помощь Владиславу. Выступили оба Ольговича, Владимир Давыдович и Святослав Всеволодович. Изяслав Мстиславич – возможно, по совпадению – сразу после нерадостной присяги разболелся и потому идти с ними отказался. Первый этап похода был удачен: Игорь принудил братьев Владислава Изгнанника Мешко и Болеслава уступить тому четыре города, а ему самому отдать во владение город Визну на границе с Пруссией. Однако позднее под Познанью Владислав потерпел поражение и, потеряв все свои земли, вынужден был бежать в Германию. Всеволод уже не мог оказать помощь свойственнику ^{114} .

Весной 1146 года, пока Владислав еще воевал с братьями, Всеволод сам обратился к нему за помощью против Галича. Примирившись, наконец, с ближайшей родней, великий князь решил принудить к покорности Владимирка, возобновившего войну и вторгшегося в киевские владения. Собралась большая рать из русских, поляков и половцев. Всеволод оставил в Клеве Святослава Ольговича и Изяслава Давидовича, а сам с Игорем, Владимиром Давидовичем, Мстиславичами, Вячеславом Владимировичем и сыном Святославом выступил на запад. Однако и этот поход не привел к покорению Галичины. Киевская рать не смогла захватить упорно сопротивлявшийся Звенигород-Галицкий, а затем разболевшийся Всеволод повернул войска. Недалеко от Вышгорода, в Острове, великий князь почувствовал приближение смерти. Он вызвал к себе Игоря и Святослава, созвал киевскую знать и обратился к ней с просьбой присягнуть Игорю. Бояре поклялись в верности, и «все кияне» на вече целовали Игорю крест, – но, как замечает летописец, были неискренни. (Всеволод, занявший город шантажом, по слабости Вячеслава, никогда не пользовался у его жителей особой любовью. Киевляне больше не хотели терпеть Ольговичей.) Затем Всеволод потребовал подтверждения крестоцелования от Давидовичей и Изяслава Мстиславича, причем к последнему послал своего зятя Болеслава. Все трое подтвердили, что признают Игоря князем. 1 августа 1146 года Всеволод скончался. Помимо взрослого сына Святослава, у него остался еще один, семилетний Ярослав. Игорь вступил в Киев, и киевляне вторично ему присягнули ^{115} .

Столица недолго сохраняла спокойствие. Вскоре горожане собрались на новое вече, вызвали князя и потребовали наказать двух чиновников Всеволода, а также дать обещание не чинить городу никакого насилия. Святослав Ольгович, говоривший с киевлянами от имени брата, целовал на том крест. Когда Игорь утвердил решение, вечевики бросились разорять дворы неугодных приближенных умершего князя. Игорь послал Святослава с дружинниками, и тот «едва успокоил» бунтарей – возможно, не только уговорами. Между тем Игорь потребовал от Изяслава Мстиславича подтвердить крестоцелование, но не получил ответа. А в Переяславль вскоре прибыло посольство от киевского веча с приглашением Изяслава на великокняжеский престол. Он не колебался – взял дружину и пошел к Киеву. Когда он переправился через Днепр, ему присягнули пограничные грады по реке Роси и черные клобуки, а потом Белгород и Василев. Затем прибыли и киевские бояре. Изяслав объявил свое право на киевский стол как дедовский и отцовский, верность же свою Всеволоду объяснил тем, что покойный был ему «поистине братом старейшим, как брат и зять». Игорь обратился к Давидовичам за подтверждением клятв и помощью. Те согласились поддержать его на условии передачи им обширных земель. Игорь уступил, и Давидовичи вывели дружины в поле. Но к тому времени даже самые близкие к Всеволоду и потому ставшие доверенными Игоря киевские бояре – тысяцкий Улеб и Иван Войтишич, предводительствовавшие собранным в столице войском, – втайне переметнулись к Изяславу. Между тем Давидовичи, торжественно поцеловав крест и получив благословение у гробниц родни в Спасском соборе, выступили к Киеву. Их решимости хватило ненадолго; поняв, что киевляне князю неверны, Давидовичи воротились в Чернигов. У киевских валов полки Игоря встретились с войском Изяслава. Как только началась битва, киевское ополчение во главе с боярами повергло свои стяги и побежало. Игорь, Святослав Ольгович и оставшийся верным дядьям Святослав Всеволодович вынуждены были и сами обратиться в бегство. Игорь скрылся на болотах, потерял коня, позже попал в плен и был заточен в оковах в Выдубицком монастыре. Его киевское княжение продлилось лишь две недели. Святослав Ольгович, теперь нежданно ставший главой Ольговичей, спасся с поля боя и бежал в Чернигов. Святослав Всеволодович сначала укрылся в монастыре Святой Ирины, но потом был выведен оттуда к Изяславу – тот обласкал племянника и «начал водить его подле себя». Со Святославом Ольговичем в Чернигов ушла лишь «малая дружина» – большинство воинов пали, многие угодили в плен ^{116} .

В Чернигове Святослав Ольгович не задержался. Он лишь напомнил Давыдовичам о крестном целовании и потребовал помощи. Братья обещали. Тогда Святослав, оставив в Чернигове боярина Коснятку, отправился в свои прежние владения в Северской земле. Курск, а затем и Новгород-Северский приняли князя. В последнем Святослав остался ожидать вестей из Чернигова. Вести пришли – но не те, на которые он надеялся. Коснятко сообщил, что Давыдовичи сговорились с Изяславом заманить и пленить Святослава. Действительно, братья поспешили замириться с новым великим князем, заявив: «Игорь тебе зло такое же, как и нам». Когда Давыдовичам стало ясно, что сговор открылся, они открыто потребовали от Святослава перейти из Новгорода в Путивль и не настаивать на освобождении брата. «Ни волости не хочу, ни иного чего, – ответил Ольгович, – только брата мне отпустите». Давидовичей это не устраивало; они согласились оставить Святославу Новгород, лишь бы он поклялся «не просить и не искать брата».

Столкнувшись с таким предательством ближайшей родни, Святослав, по словам летописца, «прослезился». Последствия были весьма угрожающими для Изяслава и его союзников. Северский князь мог противопоставить им только одну реальную силу. Его послы отправились в Суздаль, ко двору Юрия Владимировича: «Брата Всеволода Бог забрал, а Игоря взял Изяслав. Пойди в Русскую землю, в Киев, помилосердствуй, – мне возвратишь брата, а я тебе здесь, надеясь на Бога и силу животворящего креста, буду помощником». Именно с этого момента становятся «долгими» руки суздальского князя – из своего далека решился он протянуть их к Киеву…

Но пока Юрий раздумывал, требовались иные союзники. К Святославу присоединились два князя-изгоя – двоюродный племянник Владимир Святославич из Рязани, сбежавший от своего родного дяди Ростислава Ярославича [7]7
  В 1145 году княживший в Муроме Святослав Ярославич умер, оставив престол брату Ростиславу, а тот, обделив племянника, посадил в Рязани своего сына Глеба (см.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 318-319).


[Закрыть], и Иван Берладник. Последний, прославленный на Руси авантюрист из галицкого семейства, когда-то был призван в Галич горожанами, бежал от вернувшего себе стол Владимирка в Киев к Всеволоду, а теперь был нанят его братом. Это было небольшое прибавление сил, и Святослав пошел уже проторенным путем – призвал на помощь своих половецких дядьев, ханов Тюнряка и Камоса Осолуковичей. Они наспех собрали и привели еще три сотни воинов – слишком мало. Между тем Давидовичи подстрекали Изяслава Мстиславича к скорейшему выступлению против Святослава. Они надеялись присвоить Северщину и владеть вдвоем всеми землями княжества. Изяслав встретился с Давидовичами и поручил им возглавить поход, придав в помощь сына Мстислава с переяславцами и берендеями. Сам он обещал подойти в том случае, если война затянется. С налета Новгород-Северский действительно взять не удалось. Князья принялись разорять окрестности, ожидая подхода Изяслава Мстиславича.

Святослав же вновь послал к Юрию в Суздаль. К тому времени клан Мономашичей опять раскололся. И Вячеслав, и Юрий считали, что имеют неменьшие права на великокняжеский трон, что соответствовало действительности. Вячеслав уже начал войну с племянником. Потому и Юрий целовал крест Святославу на том, что будет «искать для него Игоря», и выступил к Новгороду-Северскому. Прознав об этом, Изяслав Мстиславич двинул туда свои полки, поручив отвлечь Юрия своему брату Ростиславу Смоленскому и Ростиславу Муромскому. Юрий был вынужден защищать свои земли, а к Новгороду отправил сына Иванка. Святослав обрадовался и этому, обещав отдать сыну союзника Курск и Посемье. На время ему удалось убедить Давидовичей удовлетвориться грабежом и отступить от Новгорода-Северского.

Но это была лишь передышка. 25 декабря 1146 года Давидовичи и Мстислав подошли к Путивлю. Вскоре к ним присоединился и великий князь со своей ратью, после чего упорно сопротивлявшийся город сдался на крестоцелование. Изяслав разграбил тамошний двор Святослава. Святослав же понимал, что не сможет в Новгороде-Северском противостоять киевской рати. Князья-союзники и дружина посоветовали ему покинуть город и бежать в «лесную землю», на вятичский север, и оттуда связаться с Юрием. Святослав, послушав совета, бежал в Карачев. Лишь часть дружинников последовала за князем ^{117} .

К тому времени Святослав Ольгович был уже отцом семейства – его сопровождала не только жена, но и дети (очевидно, имеются в виду старший сын Олег и две старшие дочери), и жена его брата Игоря, которая, видимо, не успела прибыть к мужу в Киев. Великий князь, узнав о бегстве противника, послал вдогонку Изяслава Давыдовича с трехтысячной дружиной. Преследователи отправили на разведку берендеев, трое из которых были захвачены союзными Святославу половцами. Так он узнал о приближении врага. «И было Святославу, – говорится в летописи, – либо дать жену, и детей, и дружину в полон, либо голову свою сложить». Посовещавшись с союзниками и дружинниками, он решил принять бой. Битва произошла у Карачева 16 января 1147 года. Войско Изяслава Давыдовича было обращено в бегство. Изяслав Мстиславич, шедший следом, узнав о поражении тезки, «больше разжег сердце на Святослава – был ведь храбр и крепок на рати». Когда к Карачеву подошло, собрав к себе остатки разбитого авангарда, всё великокняжеское войско, Святослав счел за лучшее бежать дальше. Изяслав Мстиславич не стал преследовать его в лесах, а повернул к Киеву, оставив завоеванное в управление Давыдовичам на условии передачи ему всего принадлежавшего Игорю Ольговичу и доли от причитавшегося Святославу.

В Киеве болезненный вопрос о судьбе Игоря Ольговича решился сам собой: тот, расхворавшись в заточении и опасаясь за свою жизнь, попросил разрешения постричься в монахи. Изяслав заявил, что и без этого выпустил бы больного родича, но готов помочь в осуществлении его намерения. Игорь был пострижен и поселен в киевском монастыре Святого Феодора.

Между тем Давыдовичи продолжили преследование Святослава Ольговича. К ним присоединился Святослав Всеволодович. Этот молодой князь в те годы (положа руку на сердце, и в многие последующие) был еще весьма далек от величественного образа, созданного автором «Слова о полку Игореве». Прикормленный Изяславом, он несколько месяцев верно служил обидчику своего рода, безропотно променял полученный от отца Владимир-Волынский на скромное бужское княжение, участвовал в войне с Вячеславом. Но воевать против родного дяди он не желал. Из Карачева он тайно отправил тезке весть о возвращении великого князя в Киев и о намерении Давидовичей объединиться с Ростиславом Смоленским для захвата Вятичской земли. Давыдовичи между тем дошли до Дебрянска (нынешнего Брянска) и встали тут. На Козельск, где находился беглый князь, должен был идти Святослав Всеволодович, но дал дяде время покинуть город. Тот перемещался из одного города в вятичском порубежье в другой, ожидая помощи от Юрия. Иван Берладник предал нанимателя, отправившись к Ростиславу Смоленскому. Но в Колтеске к Святославу Всеволодовичу, наконец, подошла подмога от Долгорукого – тысяча воинов, с которыми он собрался идти на Дедославль, главный город вятичей, где тогда находились Давыдовичи. Напуганные братья собрали вятичей на вече, поручили им «ловить» беглого князя и вернулись в Чернигов.

С падения Игоря не прошло и года, а ветер усобицы уже менялся в сторону Святослава и его могущественного союзника. Той же зимой Юрий выбил из Рязани Ростислава Ярославича и тот бежал к половцам. Святослав, «ловить» которого вятичи не спешили, получил возможность отпустить своих половецких союзников, богато одарив их. Еще лишь одно горе настигло союзников той зимой – 24 февраля умер Иванко Юрьевич, болезнь которого, собственно, и не позволила Святославу сразу пойти на Давидовичей. Юрий прислал за телом сына двух его братьев, которые и отвезли умершего в Суздаль. Сам Святослав поднялся по Оке до устья Протвы и остановился в городе Лобыньске. Здесь к нему пришли посланцы суздальского князя, передавшие его слова: «Не тужи о сыне моем, раз уж его Бог взял. А я другого сына тебе пришлю». Юрий послал щедрые подарки союзнику, его жене и дружинникам. Можно не сомневаться, что это было как нельзя кстати – за этот год Святослав растратил немало ^{118} .

По весне 1147 года Юрий двинул дружины в Новгородскую землю против Святополка Мстиславича, а Святославу велел идти на смоленские владения Ростислава Мстиславича. Тот отправился вверх по Протве и захватил в полон на поживу дружине плативших дань Ростиславу жителей этих мест из балтского племени галиндов (голяди). Юрий, к тому времени вернувшийся из своего набега, призвал Святослава: «Приди ко мне, брат, в Москов». Это первое упоминание города Москвы (кстати, вопреки распространенному заблуждению, в древнейшей версии этого летописного рассказа стоит именно «в Москов» – в город, а не «на Москву» – на реку). Святослав послал вперед сына Олега с экзотическим подарком для союзника – барсом (любопытно, что он нашелся у князя-беглеца), а сам поехал следом с малой дружиной и рязанцем Владимиром. 4 апреля 1147 года князья встретились в Москве. Юрий задал в честь Святослава пышный обед и почтил союзника, вновь щедро одарив его со спутниками. Договорились, что один из сыновей Юрия поможет Святославу отвоевать Северскую землю, после чего Святослав вернулся в Лобыньск, откуда выступил в поход. Под городом Неринском к нему присоединилась небольшая подмога от половецких дядьев – 60 степняков во главе с крещеным половцем Василем. Сами же Осолуковичи обещали в случае нужды подойти с большим войском.