Текст книги "Игорь Святославич"

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Вокняжение Юрия должно было бы прекратить усобицу и восстановить на Руси законный порядок, нарушенный амбициями черниговцев и Изяслава Мстиславича. Действительно, после смерти Вячеслава киевский стол по праву принадлежал Юрию, и со времен его брата Ярополка он стал первым князем, действительно законно сидевшим на нем «по отчине и по дедине», в свой черед. Другое дело, что утихомирить княжескую алчность и подчинить уделы теперь было уже совершенно невозможно, и за свое короткое княжение Юрию довелось в этом убедиться. Провозглашенный Всеволодом Ольговичем с сомнительной ссылкой на прецедент Мономаха принцип, который можно на современный язык перевести немудрящим «кто смел, тот и съел», не переставал владеть умами князей. Особенно вновь угнездившегося в Чернигове Изяслава Давыдовича, которому давно не давал покоя пример самого Всеволода. Собственно, возмутители спокойствия оставались прежние – Чернигов на востоке и Волынь на западе. Уже в первый год правления в Киеве Юрию пришлось воевать с Мстиславом Изяславичем, и это противостояние продлилось все следующие годы.

Святославу Ольговичу вокняжение свата в Киеве дало возможность перераспределить в свою пользу земли Северщины. Святослав Всеволодович после вступления Юрия в столицу прибыл к дяде-тезке и повторно присягнул ему. Святослав Ольгович в наказание за провинности отнял у племянника прежние владения – Сновск, Карачев и Воротынск, правда, взамен дал три других города. Когда старший Святослав вступал во владение Сновском, к нему прибыло посольство от Изяслава Давыдовича. Как и следовало ожидать, старый-новый черниговский князь не угомонился и предлагал совместно выступить против Юрия. Святослав отказал наотрез ^{148} .

Юрий прекрасно знал о замыслах Изяслава, а потому, вернувшись из неудачного похода на запад, поспешил замириться с волынцами, а также призвать в Киев помощь из Смоленска и Галича. Когда союзные князья собрались в Киеве, Юрий обратился к Изяславу Давыдовичу: «Хочешь ли к нам прийти с миром? А то мы к тебе». Изяслав, поняв, что с соединенными силами Мономашичей и галичан не сладить, целовал Юрию крест. В Лутаве, на черниговских землях, Юрий встретился с Изяславом. На снем прибыл и старший Святослав – как посредник и гарант договоренностей. Изяслав Давыдович утвердил с Юрием союз и получил от него город Корческ на Волыни, Святославу Ольговичу достался полесский Мозырь. С тем и разошлись. Зимой 1155/56 года княжеский союз был скреплен браком дочери Изяслава Давыдовича (единственного прямо упоминаемого его ребенка) с Глебом Юрьевичем ^{149} .

Этот вынужденный союз тем не менее пришелся Изяславу весьма кстати, когда в наступившем году смута нежданно вспыхнула в самой Черниговской земле. Единственным наследником братьев Давидовичей был Святослав Владимирович, видимо, к моменту гибели отца малолетний. Изяслав, не склонный разбрасываться землями, оставил племяннику на прокорм лишь небольшой городок Березов. В 1156 году Святослав Владимирович, уже способный водить дружину, бежал из Березова и внезапно захватил Вщиж, а затем и другие города Подесенья. К нему присоединился Святослав Всеволодович, недовольный условиями прошлогоднего обмена территориями. Младшие князья обратились за помощью к Ростиславу Смоленскому. Тот был не более искренним союзником Юрия, чем Изяслав, и пользовался относительным затишьем, чтобы расширить свое влияние, прежде всего на соседние уделы рода черниговских Святославичей. В минувшем году он склонил к присяге себе рязанских князей, а теперь вступил в тайный союз с мятежными Святославами на условии их подчинения.

Юрий, возобновивший войну на Волыни, не был готов лично заниматься черниговскими делами. Встретившись у Заруба вместе с Изяславом и Святославом Ольговичем с половецкими ханами и заключив с ними соглашение, он передал «многое множество» половцев Изяславу. С этими силами тот двинулся к Березову, где закрепился Святослав Всеволодович. Святослав же Ольгович в этом походе не участвовал, а провожал свата в Киев. Мятежные племянники были вынуждены бежать в смоленские земли, Изяслав преследовал их. Наконец младшие Святославы запросили пощады. В лагерь Изяслава у Мстиславля прибыл Святослав Ольгович, и дядья заключили с племянниками мир. Святославу Владимировичу оставили Вщиж, а Святославу Всеволодовичу – его владения ^{150} .

Однако союз между Юрием и черниговскими князьями долго не продержался. Зимой 1156/57 года великий князь выступил в поход на Волынь. Изяслав Давыдович и Святослав Ольгович, которым он сам выделил на западе города, просились идти с ним. Однако Ярослав Галицкий, зять Юрия, заподозрил черниговцев в желании самим присвоить Владимир-Волынский, давнюю «отчину», где княжили и Святослав Ярославич, и Олег «Гориславич». Тесть, разделявший эти опасения, чернигово-северских князей с собой не взял ^{151} . Для Изяслава это было достаточным поводом к ссоре. Когда он узнал, что близ Чернигова перевозят плененного Юрием Ивана Берладника, которого великий князь сначала хотел выдать галицкому зятю, а потом передумал, то велел перехватить узника. Прославленный изгой и наемный военачальник был освобожден и доставлен в Чернигов, где обрел приют ^{152} .

Ранней весной Изяслав Давыдович снесся со смоленским Ростиславом Мстиславичем, с так и непобежденным волынским Мстиславом Изяславичем и со Святославом Ольговичем. Князья договорились о мире и доверии, после чего Изяслав призвал совместно выступить против Юрия. Святослав, однако, вновь отказался идти на свата: «Крест целовал я к нему, и не могу без вины на него встать». Но у Изяслава теперь уже были и иные союзники – он договорился о совместном выступлении со «Мстиславовым племенем». На помощь черниговскому князю из Смоленска двинулся Роман Ростиславич, а из Владимира-Волынского выступил Мстислав Изяславич.

До войны, однако, не дошло. Перед самым выступлением в поход к Изяславу прибыло посольство из Киева. «Иди, княже, в Киев, – звала киевская знать, – Юрий умер». Изяслав «прослезился и руки воздел к Богу». «Благословен Господь, – провозгласил черниговский князь, – что рассудил меня с ним смертью, а не кровопролитием». Впрочем, смерть Юрия, скорее всего, была все-таки связана с назревавшей войной. Великий князь разболелся после пира у киевского боярина Петрилы и через четыре дня отдал Богу душу. Произошло это 15 мая 1157 года. Горожане и жители Киевской земли сразу же восстали против великокняжеских чиновников, повсеместно истребляя «суздальцев». Среди этой смуты Изяслав Давыдович 19 мая вошел в стольный город и занял престол ^{153} .

В Чернигове Изяслав оставил племянника, Святослава Владимировича, придав ему собранное для похода войско. Естественно, Святослав Ольгович заподозрил привыкшего действовать без оглядки на законы и мораль кузена в стремлении сохранить Чернигов за Давидовичами. Узнав о вокняжении Изяслава, Святослав Ольгович взял своего племянника Святослава Всеволодовича и с войсками прибыл под стены Чернигова. Святослав Владимирович отказался впустить тезок-сородичей в город, подтвердив тем их худшие подозрения. После неудачной попытки ворваться в Чернигов дядя и племянник отвели свои дружины за реку Свинь. Между тем из Киева уже двигался новый великий князь, успевший соединиться с Мстиславом Изяславичем. Святослав Владимирович вышел из Чернигова и тоже примкнул к ним. На Свини полки встретились, но в битву вступать не стали. После обмена послами стороны пришли к соглашению. Ольговичи целовали Изяславу крест как великому князю. Чернигов достался Святославу Ольговичу, а Новгород-Северский – Святославу Всеволодовичу. Святослав Владимирович же остался со своим Вщижем. Изяслав забрал из Чернигова семью и вернулся в Киев. У Канева он, по закрепившейся при Юрии традиции, встретился с половецкими ханами, утвердив с ними мир ^{154} .

Итак, Святослав Ольгович стал великим князем Черниговским – этот титул был в ходу со времен Владимира Давидовича. Престолом он завладел на основании родового права, которое, в отличие от большей части родни, не склонен был нарушать. По этой же причине он был вполне удовлетворен Черниговом и более ни на какие столы не претендовал. Для княжеской семьи новое княжение Святослава означало переезд. Игорь Святославич очутился в Чернигове в шестилетнем возрасте, когда, как мы видели, княжичей начинали обучать ратному делу и наукам. Очевидно, переезд пошел ему на пользу – Чернигов был более крупным и древним городом, чем Новгород-Северский, настоящей столицей с многочисленным образованным духовенством, с крепкими дружинными традициями.

Сев в Чернигове, Святослав перестал уделять внимание делам далекого Полоцка, отдавшегося несколько лет назад под его руку. Когда в 1158 году содержавшийся у него пленником бывший полоцкий князь Рогволод Борисович бежал и затеял усобицу, Святослав вмешиваться не стал ^{155} .

Изяслав Давыдович, в отличие от двоюродного брата, не был доволен своим, казалось бы, несказанным достижением. Ему мало было просто сесть в Киеве – он хотел подлинного великокняжеского величия. Тем же летом он пошел на туровского князя Юрия Ярополчича, желая присвоить его землю. Юрий был внуком великого князя Святополка Изяславича. Его род давно оставил притязания на великокняжеское достоинство и довольствовался небольшими уделами в Полесье. Приход великокняжеской рати, к которой по зову Изяслава присоединились смоляне, полочане и галичане, стал для туровского князя неожиданностью. Он был готов принять любые условия, лишь бы его оставили в покое. Но Изяслав, подобно Мономашичам, хотел присвоить Туров и Пинск. Его поход в итоге закончился полным фиаско – на лошадей великокняжеского войска напал мор, и осаду стольных городов Полесья пришлось снять ^{156} .

Правление Изяслава продлилось недолго. При первых признаках стремления к «самовластию» князья, как и прежде, объединились против Киева. Уже в 1158 году галицкий князь Ярослав Осмомысл обвинил Изяслава Давыдовича в укрывательстве своего кровного врага Ивана Берладника. Этого наемника и вожака разбойной вольницы мало кто из Рюриковичей любил, и Ярославу быстро удалось собрать совместное посольство к его покровителю едва ли не от всех русских князей, включая дядю и племянника Ольговичей, с требованием выдачи вечного изгоя. Святослав Ольгович имел причины быть недовольным Изяславом, поскольку тот удерживал немалую часть Черниговщины, оставив ему лишь несколько княжеских замков, а также отнял у него пожалованный Юрием Мозырь. В посольстве участвовали даже поляки, которым Берладник тоже успел досадить. Изяслав, однако, отказался выдавать Берладника. Тот даже сам такого не ожидал – при приезде послов в страхе убежал из Киева, прибился к половцам, поразбойничал с ними на юге владений Осмомысла и лишь затем по зову великого князя вернулся в столицу. Отказ дорого обошелся Изяславу – Ярослав вместе с Мстиславом Изяславичем и Владимиром Андреевичем Дорогобужским (зятем Святослава Ольговича) выступил на Киев.

Напуганный Изяслав тут же отправил посольство в Чернигов. Он отдал Ольговичу Мозырь и Чичерск на Соже и попросил о помощи. Святослав об обидах почти не помянул. «Право, брате, – ответил он, – гневался я на тебя, что не выправил ты мне Черниговской волости, но лиха тебе не хотел. Раз уж так сталось, что на тебя хотят, то Бог меня избави от той волости! Ты мне брат – дай мне Бог с тобой пожить хорошо и целовать крест на всей любви». В Лутаве князья встретились. Изяслава сопровождал его племянник Святослав Владимирович, а Святослава – уже оба старших сына, Олег и Игорь. Это были первый дальний выезд семилетнего Игоря и первая его встреча с большой политикой…

Князья провели вместе три дня: пировали, обменивались дарами и совещались. Сообщение о заново обретенной «любви» они отправили в Галич и Владимир-Волынский. Там лишились надежд на раскол в черниговском доме и отменили поход. Однако Изяслав Давыдович жаждал не мира, а мести. Подстрекаемый галицкими боярами, призывавшими на престол Берладника, великий князь готовился вместе с ним выступить в поход на запад, тем более что Мстислав Волынский по-прежнему собирал полки. Изяслав, естественно, после снема на Лутаве рассчитывал на Ольговичей и призвал к себе обоих Святославов – Ольговича и Всеволодовича. Однако Святослав Ольгович умолял Изяслава не выступать: «Брате, кому ищешь волости – брату или сыну? Хорошо бы тебе не начинать первым. Ты считаешь, что хотят на тебя идти; вот когда пойдут с похвальбой, то Бог будет с тобой, и я, и мои племянники» (князей-племянников к тому времени было уже двое – подросший Ярослав Всеволодович сидел в небольшом городке Ропеске).

Когда Изяслав, не внявший совету, всё же выступил, Святослав отправил вдогон нового посла, боярина Георгия Ивановича. «Не велит тебе брат начинать рати, – передал Георгий князю, – а всяко велит тебе воротиться». Изяслав пришел в ярость и велел передать: «Ведомо тебе будь, брате, – всяко не ворочусь, раз уже пошел. Но вот что передай, Георгий, брату Святославу: раз ты ни сам не идешь, ни сына не пустишь, то если мне Бог даст добыть Галич, то тогда уж не жалуйся на меня, как поползешь из Чернигова в Новгород и пожалеешь о том слове». Узнав об ответе Изяслава, Святослав воззвал: «Господи, виждь мое смирение, – сколько я уступал, не желая пролить крови христианской и отчины своей погубить. Взял я лишь Чернигов и семь городов пустых – Моровийск, Любеч, Оргощ, Всеволож и прочие – в них сидят псари да половцы. А всю волость черниговскую сам держит со своим племянником, и того ему мало – мыслит у меня еще и Чернигов забрать, а ведь крест ко мне целовал, что не будет отнимать у меня Чернигова никаким образом. Да будет за всем Бог и крест честной, от коего ты отступаешь. А я, брате, не лиха желаю, убеждая тебя не ходить, а желаю лишь мира и тишины земле Русской».

Изяслав между тем шел на запад. У города Мунарева он остановился, поджидая племянника Святослава Владимировича, посланного за половецкой подмогой. Тот еще не успел прибыть, когда пришла весть, что галицко-волынские соединенные силы во главе со своими князьями обошли великокняжескую рать и уже подступают к Киеву. Изяслав двинулся наперерез и запер Мстислава Изяславича в Белгороде. Перевес был сначала на стороне Изяслава, на помощь которому пришли еще 20 тысяч половцев. Их привел хан Башкорд, женатый на вдове Владимира Давидовича. Но другие кочевники – берендеи и торки, постоянно служившие Киеву и в последнее время ущемленные половецкой родней Юрия и Ольговичей, – переметнулись на сторону Мстислава. Когда измена стала явной, киевское войско рассыпалось. Взяв с собой племянника, Изяслав бежал сначала в Вышгород, а затем в черниговские владения, в Гомель. Здесь он некоторое время прождал жену, которая, узнав о поражении мужа, скрылась в Переяславле у зятя Глеба Юрьевича. По дороге к мужу княгиня остановилась в Ропеске, где ее «утешил и почтил», а затем проводил до Гомеля молодой Ярослав Всеволодович.

Изяслав не преминул «отблагодарить» Ольговичей – вторгся в земли вятичей, разорил принадлежавший жене Святослава Ольговича город Облов. Узнав о том, что Изяслав покорил вятичей, Святослав оставил смирение. Он конфисковал имущество бояр Изяслава, взял в заложницы их жен и отпустил только за выкуп ^{157} . С другой стороны, он дал в Чернигове приют митрополиту Киевскому Константину, которого прогнал Мстислав, желавший возвести на митрополию своего ставленника. В Чернигове предстоятель и умер в 1159 году ^{158} . Святослав со времен давнего конфликта с Нифонтом отличался почтением к высшему духовенству. Позже, в 1162 году он точно так же дал в Чернигове временное убежище изгнанному Андреем Боголюбским суздальскому епископу Леону ^{159} .

Союзные князья без сопротивления вступили в Киев. Добро бояр и дружинников прежнего князя досталось победителям. Мстислав Изяславич понимал, что его права на великое княжение сомнительны. Поэтому, подобно отцу, он пригласил стать соправителем своего дядю Ростислава Мстиславича Смоленского. Ростислав, однако, не был похож на Вячеслава. Этот могущественный правитель, закаленный в усобицах, решительно настоял на признании своего единоличного старшинства. Весной 1159 года он прибыл в Киев и взошел на великокняжеский стол ^{160} .

Первого мая Ростислав встретился в Моровийске со Святославом Ольговичем. Последний приходился новому киевскому князю сватом – тестем его сына Романа. Снем прошел в «великой любви», Святослав Ольгович без всякой опаски по первому приглашению явился к свату на обед. Ростислав одарил его мехами – соболем, горностаем, черной куницей, песцом и белым волком, а также «рыбьим зубом» – моржовыми клыками. На следующий день уже Ростислав обедал у свата и получал от него подарки: барса и двух коней под драгоценными седлами ^{161} .

Непосредственным следствием этого союза стала совместная борьба с половцами. Ростислав не стал «утверждать мир» с ханами, а вместо этого принялся вместе с союзными князьями отгонять их от русских рубежей. Так, Олег Святославич разгромил рать Сантуза, а сам хан погиб в сражении ^{162} .

Между тем усобица еще не закончилась и в Черниговском княжестве было неспокойно. Юрий Туровский, обозленный недавним вторжением в свои земли, решил взять реванш над Ольговичами и Мономашичами и вторгся в левобережье. Войска его дошли до Путивля ^{163} . Несколько позже в степном порубежье у Выря объявился пришедший с севера Изяслав Давидович. К нему примкнули половцы, обиженные новым великим князем и Ольговичами. С ними Изяслав пошел на Чернигов, где находились дядя и племянник Святославы, а также Рюрик Ростиславич, присланный отцом им в помощь. Киевляне и берендеи не доверяли Ольговичам, поэтому, когда Ростислав отправлял к свату сына, в Киев был вытребован заложником самый младший из трех Святославичей, малолетний Всеволод.

Но сейчас Ольговичи, даже если бы хотели, не могли избежать союза с Ростиславом. Изяслав был их общим врагом, теперь уже непримиримым. По Десне шли ожесточенные бои. Половцы Изяслава рвались к Чернигову и выжигали окрестные села. Святославы попросили у великого князя еще войска. Тот отправил к ним остававшихся под его рукой галичан и двух Мономашичей – Ярослава Изяславича и Владимира Андреевича. Изяслав, узнав о их подходе, начал отступление. Святославы и Рюрик пустились в погоню за Десну, но противника не настигли.

Однако на этом кампания не закончилась. У Изяслава, несмотря на репрессии прошлого года, еще оставались сторонники в Чернигове. На пути его догнала весть: «Не езди никуда, княже. Брат твой Святослав болен, а племянник его пошел к Новгороду, а дружину свою отпустил». Изяслав, спешно развернув войска, устремился к городу. Известия были верны лишь отчасти. Святослав Ольгович, которому, возможно, действительно нездоровилось, стоял станом под стенами Чернигова. С ним были жена и сыновья Олег и Игорь. Только когда Изяслав переправился через Десну, а половцы стали разорять округу, Святослав узнал о приходе врага. Он вновь выстроил полки и отправил гонцов к Владимиру и Рюрику. Вскоре киевляне и галичане были уже обок Святослава. Союзных кочевников – берендеев и каепичей – Святослав бросил против половцев, занятых грабежом и потому беспечных. Берендеи перебили многих половцев и отбили у них полон. Степняки побежали, многие утонули в Десне. Увидев это и узнав от бегущих союзников, что из города вышли полки, Изяслав немедленно убрался за Десну и отправился обратно в Вырь. Там, однако, раньше оказался Святослав Ольгович. В Выре находилась жена Изяслава с Иваном Берладником. Святославу не удалось ни взять город, ни перехватить повернувшего в степь Изяслава. Он поджег острог и ушел.

Изяслав не утихомирился: сжег городок Зарытый на степном порубежье Черниговщины, затем вновь собрал к себе половцев и с ними пришел во Вщиж, к племяннику Святославу Владимировичу. Оттуда зимой 1159/60 года он совершил набег на смоленские земли. Пытаясь заручиться хоть чьей-то поддержкой, князь-изгой отправил посольство в Суздаль, где сидел сын Долгорукого Андрей Юрьевич, будущий Боголюбский. Изяслав просил его выдать дочь за Святослава Вщижского, своего единственного наследника, и оказать помощь в борьбе за Чернигов. Андрей согласился и отправил к Вщижу сына Изяслава, к которому присоединились муромские князья, уже тяготевшие к Ростово-Суздальской земле. Между тем на Вщиж уже шли Святослав Ольгович, Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславич. Святослав Владимирович затворился в своем стольном граде, ожидая прихода на помощь дяди и потенциального шурина. Его расчет оправдался: когда после неудачных приступов осаждающие проведали о приближении суздальской рати, то тут же согласились на мир и ушли. Святослав Ольгович очень хорошо представлял себе силу Северо-Восточной Руси.

Изяслав Давыдович, уже спокойный за Вщиж, ушел в захваченную Вятичскую землю. Изяслав Андреевич повернул войска обратно на север и по пути забрал с собой тезку. На Волоке оба Изяслава и Святослав Владимирович встретились с Андреем Юрьевичем, и тот отдал за Святослава дочь.

Однако Святослав Ольгович не смирился. Как только Андрей распустил полки, под Вщиж двинулась новая, еще большая рать. Помимо черниговского князя, в походе участвовали его племянники Святослав и Ярослав, сын Олег, Рюрик и Роман Ростиславичи с киевскими и смоленскими полками, полоцкий князь Всеслав и галичане. Святослав Владимирович теперь не надеялся выстоять, но город удержал. После месячной осады вщижский князь согласился признать Святослава Ольговича главой рода и своим сюзереном. С тем войска возвратились, оставив Изяслава Давыдовича без всякой поддержки сородичей ^{164} .

Усобица на Руси шла к временному затишью. Однако последние схватки едва не лишили Святослава Ольговича черниговского стола. Летом 1160 года Ростислав Мстиславич выпросил у него Олега Святославича, чтобы тот «узнал лучших киевлян, берендеев и торков». Два дня Олег, вставший по велению великого князя у сельца Шелвова, ездил на обеды к Ростиславу. Но на третий день по дороге ему встретился боярин Ростислава, предупредивший, что его хотят пленить. Олег, отговорившись болезнью матери, не без труда – что, конечно, только укрепило его в подозрениях – отпросился у Ростислава и поспешил в Чернигов. Он ничего не рассказал отцу, подозревая, что тот нарочно отправил его в заложники, зато стал требовать себе в княжение Курск. Святослав Ольгович, не почуяв подвоха, согласился.

Изяслав Давыдович, то ли подозревая разлад в семействе Ольговичей, то ли достоверно зная о нем (судя по дальнейшему, последнее более вероятно), не преминул воспользоваться ситуацией. Он сговорился о совместных действиях с обоими Всеволодовичами, а Олега его послы застали еще по дороге в Курск. Дружинники Олега посоветовали ему согласиться на союз с Изяславом. Святослав Ольгович, узнавший обо всем случившемся стороной, был поражен. Однако бояре заявили князю: «Дивно, княже, что жалуешься ты на племянников своих и Олега, а своей жизни не блюдешь. Это ведь не ложь, что Роман Ростиславич посылал из Смоленска попа своего к Изяславу со словами: “Отдает тебе батя Чернигов, со мною в любви живи”. А сам тот хотел сына твоего захватить в Киеве. Ты уже, княже, и волость свою погубил, держась за Ростислава, а он тебе как-то лениво помогает». В конечном счете бояре заставили Святослава заключить с Изяславом союз. Как утверждает киевский летописец, все обвинения в адрес Ростислава были клеветой. Так ли? Бог весть. Не вызывает сомнений, однако, что в Чернигове, некогда принадлежавшем Давыду Святославичу, было немало сторонников Давыдовичей и все события могли быть звеньями одной хитроумной интриги в пользу старшей ветви княжеского дома.

Изяслав вновь собрал половцев и соединился с двоюродными племянниками. Однако Святослав Ольгович хотя и согласился на союз, но сам из Чернигова не выступил. Тогда Изяслав попытался призвать под свои стяги зятя Глеба Юрьевича из Переяславля. Но и тот не выказал желания сражаться за его интересы. Изяслав стоял под Переяславлем, пытаясь принудить Глеба к выступлению, а Ростислав тем временем собирал в Киеве войска. Когда киевская рать выступила к Переяславлю, Изяслав почел за лучшее обратиться в бегство.

Через некоторое время, впрочем, он вновь собрал разбежавшихся было половцев и двинулся к Киеву Младшие князья, сохранившие верность союзу, опять пришли к Изяславу 8 февраля 1161 года союзники, переправившись через Днепр, внезапно подступили к Киеву. Ростислав к тому времени распустил основные войска, и половцам удалось прорваться за внешние стены столицы. Великий князь отступил к Белгороду, где собрал дополнительные силы. 12 февраля Изяслав, наконец, в третий и последний раз в жизни вступил в Киев, но не задержался в городе, а, отпустив пленных киевлян, пошел на Белгород. Ростислав сжег острог и закрепился в детинце, который Изяслав осаждал три недели. Здесь его застало посольство Святослава Ольговича, вновь пытавшегося выступить миротворцем: «Заключай мир. Если же не дадут тебе мира, всё равно иди за Днепр. Если будешь за Днепром, то вся правда будет твоя». Изяслав отвечал: «Братья-то мои, вернувшись, пойдут в свои волости. А я ни к половцам не могу идти, ни в Вырь – от голода помирать. Лучше уж здесь мне умереть» ^{165} .

В марте к Белгороду с запада подошло большое галицко-волынское войско во главе с Мстиславом Изяславичем, а также «черные клобуки», ведомые Рюриком Ростиславичем. Изяслав, увидев превосходящие силы врага, вновь попытался бежать, но торки настигли обоз, а затем подоспело остальное войско, обрушившееся на отступавших. Несколько бояр злосчастного князя попали в плен, сам же Изяслав был зарублен в схватке. Это произошло 6 марта. Тело князя доставили в Чернигов и погребли в построенной его отцом церкви Бориса и Глеба ^{166} . Эпопея борьбы за великокняжеский престол завершилась, так и не принеся Изяславу желаемого результата… Сдержанный и миролюбивый Святослав Ольгович, никогда не искавший Киева, остался единственным представителем своего поколения черниговского дома. Последние битвы большой усобицы, «разодравшей Русскую землю», мало касались Черниговщины. Святослав Ольгович быстро оправдался перед Ростиславом и примирил с ним своих племянников и сына. Вскоре после гибели Изяслава Давыдовича оба Святослава и Ярослав Всеволодович вновь целовали крест великому князю. Молодые князья, впрочем, не унялись. Воспользовавшись разладом, начавшимся у Мономашичей между великим князем и Мстиславом Волынским, младшие Ольговичи заключили союз с туровскими князьями. Они вместе, взяв еще полочан, в 1162 году напали на брата великого князя, Владимира Мстиславича, и отняли у него Слуцк. Эта акция прошла безнаказанно, но ничего, кроме добычи, черниговцам не принесла ^{167} .

К 1164 году распря, наконец, утихла, и Русь после очень долгого времени усобиц получила несколько мирных лет. И именно в начале этого года ушел из жизни Святослав Ольгович, вся жизнь которого прошла среди смут и сражений, в которых он по нужде со всей доблестью участвовал, но которых, по крайней мере в зрелости, не любил. Перед смертью Святослав принял постриг под именем Гавриил (то же имя, возможно, носил в монашестве его брат Игорь, убитый в Киеве) ^{168} . Умер Святослав 15 февраля и на следующий день был погребен в Спасском соборе, где лежали почти все его родичи. Для его сыновей – и для княжившего в Курске Олега, и для почти тринадцатилетнего Игоря, и для Всеволода, пребывавшего в нежных летах, – прежняя жизнь закончилась. Теперь они, независимо от возраста, были не княжичами, а князьями. И весь груз счетов, прав и притязаний родни, все запутанные отношения владения и наследования, хитросплетения родства с этого момента определяли их жизнь. Судьба их была предрешена предками, родом еще до их рождения, и они были лишь частью этой коллективной судьбы…