Текст книги "Хроники кладоискателей (СИ)"

Автор книги: Сергей Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

  – Так, а позвать вы его не могли бы?

  – Кого? – не поняла Люба.

  – Колю! – вскипал я.

  – Зачем?

  – Так поговорить же с ним хочу!

  – Та я же его позвала уже, он и приплыл ведь! – продолжала недоумевать Люба, – Это же и был Коля, или ты не понял?

  Не выдержав, я встал из-за стола и направился к крыльцу. Постучав в приоткрытую дверь, спросил:

  – У вас акваланги есть на прокат?

  – Двести, – послышалось из-за двери.

  – Мне один нужен!

  – Долларов двести! – рявкнул мужик, – в залог триста! Пятьсот всего.

  – А ласты, маску, костюм?

  – Есть всё.

  Дверь открылась и Коля, важно отодвинув меня рукой, спустился с крыльца:

  – Идём, сам нести будешь.

  'Бывает же такое!', думал я, отъезжая от железных ворот станции, 'Как подходят друг другу! Противоположности, всё-таки, притягиваются...' В багажнике внедорожника лежал старый советский акваланг 'Украина', заклеенный в нескольких местах совдеповский гидрокостюм 'Акванавт', древняя зелёная маска и такие же древние ласты сорок второго размера, а на пассажирском сидении – пакет с замороженными пельменями.

  Да! Чуть не забыл! Жалость, как-то внезапно возникшая к Коле, испарилась без остатка после личного знакомства с оным. В конце концов, так ему и надо, блин!

  Глава 25. Погружение

  – Ха! Ну, ты ниндзя! – иронично восхищался моим видом Вовка, когда я полностью облачился в тесный неопреновый костюм, – надо было раньше надыбать такую одёжку! Можно было бы и не уезжать никуда от Михалыча – ты бы его одним своим видом победил. Прикинь! Ночью! В лесу! И ты, такой, весь чёрный и в ластах! Точно обделался бы конкурент! А если бы ещё и дед Прохор с пулемётом... Эх...

  – Ну, да... – только и ответил я, вдруг вспомнив свою недавнюю ночную прогулку к омуту, и голову первый раз посетила призрачная догадка, которая тут же куда-то предательски ускользнула.

  – Не боись, друг, всё будет нормуль! – поднимая тяжёлые баллоны и помогая одеть их мне на спину, приговаривал Вовчик, – Не вылезешь из лужи, пока сундук не вытащишь!

  Было слегка страшновато, и дружеские, шутливые подколы помогали справиться с волнением. А когда все приготовления были окончены, он встал передо мной, положил ладони мне на плечи, пригнул голову, заглядывая прямо в глаза, и очень серьёзным голосом сказал:

  – Ты, главное, не пукни в этом костюме, а то сразу попом к верху всплывёшь!

  Смеяться с загубником во рту было крайне неудобно, и я, неуклюже приняв стойку каратиста, угрожающе замахал кулаками перед Вовкиным лицом, а он, с тем же серьёзным видом, поднял руки и залепетал:

  – Понял! Боюсь! Сдаюсь! – и отбежал от меня на безопасное расстояние.

  'Всё-таки хороший у меня друг', – как-то не к месту посетила меня в ту минуту такая вот нелепая, сентиментальная мысль. Видимо, в очередной раз 'шестое чувство' подсказало, что впереди нас с ним ждут солидные перемены. И в очередной раз я отогнал от себя неприятную мысль, отказываясь прислушаться к интуиции.

  Несмотря на небольшие размеры озерца, вода в нём была жутко холодной. Костюм оказался вовсе не водонепроницаемым, и жёлтая жижа потоком хлынула мне за пазуху, обжигая изнутри как лёд. Дыхание перехватило. Я уж хотел выбираться назад, но через несколько секунд почувствовал, как от температуры собственного тела жидкость под костюмом начинает постепенно прогреваться. Как оказалось, неопреновый костюм работал по принципу термоса, и через пару минут я уже чувствовал себя достаточно комфортно, болтаясь поплавком на поверхности глубокой лужи.

  – Ну и чего ты не ныряешь? – не выдержав затянувшейся паузы, возмутился Вовка.

  Я вытащил изо рта загубник:

  – К холоду привыкал. Вода – лёд!

  – Ты так весь воздух в баллоне используешь. Давай вниз уже!

  Я согласно кивнул, перевернулся вниз лицом и попытался нырнуть, отчаянно барахтая ластами по поверхности воды. Голова погрузилась, но пятая точка, не смотря на все мои отчаянные попытки, никак не хотела идти под воду! Я в недоумении поднял голову над водой и посмотрел на берег. Там, корчась в конвульсиях, катался по траве мой бессовестный друг. Истерика продолжалась довольно долго. С трудом успокоившись и утерев выступившие слёзы, он, наконец, снова обратил на меня внимание. 'Ах, так?! Ну, гад, получай!', – подумал я, и ещё несколько раз повторил свои кувыркания, добивая, обессилевшего от смеха, Вовку. И пока тот, держась за живот, бился в истерике, я спокойно подплыл к берегу.

  – Блин, не пойму как эти водолазы ныряют! Я в этом костюме как пенопласт – не тону никак.

  – Ну, ты и село, Серый, – продолжая хохотать, выдавливал из себя слово за словом мой друг, – А ремень с грузилами ты накой чёрт с собой привёз?

  – Во гад! Чё ж ты мне не напомнил-то, умник?

  – Да я и сам о них забыл!

  С трудом выбравшись на крутой берег, я нацепил принесённый Вовкой из багажника пояс, тем самым увеличив собственный вес килограмм на пятнадцать, и дальнейшее погружение пошло как по маслу. Опустившись на полметра и глядя сквозь толщу воды на поверхность, сделал первый вдох под водой. Инстинкт самосохранения настойчиво требовал сделать взмах ластами и пулей вылететь наружу в привычную атмосферу, однако я старался не поддаваться панике, прекрасно осознавая всю рациональность происходящего и контролируя бурлящие эмоции. Во время вдохов по воде распространялся шипяще-свистящий звук и эхом отражался от стен воронки. Воздух подавался в лёгкие довольно легко и в необходимом мне количестве. Это успокаивало. Выдох – из лёгочника пошли первые пузыри и очень громко бурля, поднялись к поверхности. Вроде работает!

  Немного освоившись, я продолжил спуск, однако через несколько метров почувствовал странную боль в ушах, как при подъёме или спуске на горных перевалах, только значительно сильнее. Вовремя вспомнив страшную формулировку 'баротравма уха' и методы борьбы с сим неприятным недугом, зажал нос и сглотнул. Послышался характерный щелчок где-то в голове и неприятное ощущение тут же исчезло.

  Видимость была практически нулевой и, не смотря на ясный и солнечный день на поверхности, с каждым следующим метром становилось всё темнее. Также, внизу было значительно холоднее, чем на поверхности и, даже не смотря на костюм, меня начал бить лёгкий озноб. Когда стало совсем темно, я вплотную поднёс ладонь к стеклу маски и ничего не смог рассмотреть. В следующее мгновение, кончики ласт коснулись дна. По ощущениям, глубина была не более четырёх метров, и оставалось надеяться, что заявленная производителем максимальная глубина, сильно занижена.

  Всплыв на поверхность, взял у Вовки металлоискатель, подводные наушники и небольшой пластиковый совок и пожаловался тому на трудности, с которыми пришлось столкнуться под водой.

  – Эх, жаль, фонарь подводный не купили. Давай, мужик! Я в тебя верю! – от его веселья не осталось и следа, – Ты только дыши почаще, а то когда пузыри долго не идут, я волноваться начинаю.

  Я подмигнул другу и снова ушёл под воду. Давление, глоток, щелчок, плыву дальше. Темнота, дно, как и ожидалось, сильно заиленное. Включаю прибор. В мутной воде едва виден тусклый свет дисплея. Опускаю катушку и начинаю водить ею из стороны в сторону. В наушниках звон – сигнал железа. Пропускаю и иду дальше. Сигнал. Цветной металл. Копаю, ил поднимается со дна слишком высоко и окончательно лишает видимости. Продолжаю поиски на ощупь, закоченевшими пальцами перебирая выкопанный грунт – пусто. Копаю ещё. Перебираю. Что-то есть – небольшой предмет неправильной формы. Всплываю. На поверхности отдаю его Вовке.

  – Какая-то ерунда ржавая, – разочарованно констатирует он.

  Погружение. Поиски. Нашёл что-то небольшое, но довольно тяжёлое. Подъём. Внушительное свинцовое рыболовное грузило. Интересно, что оно делает в этой луже? Неужели здесь рыба водится? Спуск, подъём... Спуск, подъём... Полусгнившие кованые гвозди, подкова, кусок медной проволоки, царская монета '5 копеек' 1885 года, масса полусгнивших железных предметов неправильной формы, которые идентифицировать невозможно. Все...

  Ухватившись за молодую траву, растущую по берегу, и тяжело дыша, я приходил в себя после нескольких десятков погружений. Вспомнилось детство, когда мог без отдыха купаться и нырять с утра до вечера. Тут же пришла шальная мысль о том, что неплохо было бы начать посещать тренажёрный зал.

  – А ты у берега искал? – уже даже без надежды в голосе спросил Вовка, откровенно заскучавший, сидя на берегу.

  Лезть обратно в эту мутную жижу совершенно не хотелось. Тем более, что поднятый со дна многолетний ил теперь плотно смешался с водой и сделал её абсолютно светонепроницаемой даже у поверхности.

  – Не особо. Но, думаю, что если бы клад был здесь, то лежал бы он не у берега, а в самом глубоком месте – его бы за столько лет туда хоть от самого берега гравитация потащила бы, – я протянул другу руку, собираясь выбраться.

  – Ну, пройдись на всякий случай последний разок.

  – Старик, я замёрз уже. Не чуди.

  – Серый, я только что задницей почувствовал – есть там что-то! Пройдись, говорю! Давай! Последний рывок!

  И я тоже почувствовал. Но только не клад, а какую-то призрачную тревогу. Тем не менее, не стал спорить с другом – сил уже на это не осталось – а просто, молча, вставил загубник в рот и медленно погрузился под воду. Касаясь одной рукой за крутой склон прибрежного дна и пробираясь сквозь плотную, тёмную стену ила, я думал лишь об одном – о жаре костра и о тёплом, чистом, сухом спальнике. Через несколько секунд, почувствовав недостаток воздуха, поступающего в лёгкие, переключился на резервный запас, и дыхание снова пришло в норму. Продвигался медленно, стараясь тщательно прозванивать каждый сантиметр дна. Я ждал, когда же, наконец, я дойду до того места, где глубина оказалась меньше на метр-полтора, однако дно было ровным и подъёма совершенно не ощущалось. Зато я отчётливо ощутил глухой удар катушки металлоискателя обо что-то твёрдое! Сердце ёкнуло, дыхание участилось. Руки сами собой принялись ощупывать большой и массивный предмет. Складывалось ощущение, что это какая-то машина. Но для автомобиля – слишком мал, а для велосипеда – слишком велик. Мотоцикл? Я обогнул находку с другой стороны и только тогда смог рассмотреть три искривлённых колеса. Точно мотоцикл! С коляской...

  Я всплыл на поверхность и, не оборачиваясь к другу лицом, выкрикнул:

  – Тащи трос буксировочный, будем технику из болота тащить! Я тут мотоцикл какой-то нашёл! Может даже фрицы в войну потеряли! – и снова нырнул в мутную воду, продолжая разглядывать полусгнившее чудо из прошлого.

  Сколько времени я ещё оставался под водой – не знаю, но уверен, что не мало, а когда всплыл на поверхность, нигде Вовки не увидел. На мой зов тот не отвечал. Просидев в воде ещё несколько минут, и поняв, что не мог он так просто надолго уйти без причины, принялся самостоятельно выбраться из воды, а оказавшись на берегу, сбросил тяжёлое оборудование и осмотрелся. Его нигде не было видно. Заглянул в палатку – никого. К машине – закрыта. Внутри тоже пусто. Вокруг равнина метров на пятьсот, на ней тоже никого. Что-то явно было не так. В туалет, что ли, удрал? Навряд ли – уж слишком он за меня волновался, когда я под водой был, мог бы и потерпеть...

  В палатке зазвонил мобильник. Сняв трубку, услышал всхлипывания и знакомый, приятный женский голос:

  – Серёжа, это Оля! Внучка дедушки Прохора. Вы у нас недавно в гостях были...

  – Да-да! Я понял, Оль, привет! Что случилось?

  – Привет... – она замолчала, и сквозь тишину стал слышен плач: – Серёж, дедушку убили. Ночью сегодня, прямо в доме. Приезжайте, ребята! Пожалуйста! Мне страшно!

  Глава 26. Деньги

  Полуденное солнце нещадно плавило асфальт во дворе. Стоял июль. Многие дворовые дружки уже успели разъехаться на летние каникулы к бабушкам в деревни и в пионерские лагеря, а мы с Вовкой остались практически одни в старом районе, за исключением нескольких ребят, которым также как и нам, ехать было некуда. Я сидел один под большим каштаном на полуразрушенной скамейке и лениво щёлкал семечки в ожидании друга, которого час назад мамка загнала домой обедать. Мы договорились снова встретиться во дворе через полчаса и разбежались по домам, однако прошло уже значительно больше времени, а друга всё не было.

   После того, как с семечками было покончено, делать стало совершенно нечего, и я решил зайти к Вовке домой, чтобы немного поторопить. Однако дверь открыла его мама, которая сказала, что тот уже минут сорок как ушёл с Лёхой Хомяком и Пертусином куда-то в сторону школы. Пертусином звали одного довольно неприятного типа из соседнего двора, на всю округу славящегося своими не самыми благородными поступками. Он был всего на пару лет старше нас, но уже успел несколько раз отметиться у участкового и давно уже стоял на учёте в детской комнате милиции.

   Войдя во двор школы, я услышал крики ребят. Голоса доносились из-за ряда хозяйственных построек, которые располагались в дальнем углу школьного двора и скрывали от меня всё происходящее. Чем ближе я подходил, чем твёрже убеждался в том, что за углом кого-то бьют! Ускорив шаг и обойдя здания, стала видна полная картина: Пертусин, Хомяк и Вовка размахивали руками перед лицом толстого, неуклюжего парня с очень красными щеками. Не смотря на то, что толстяк был явно старше всей этой троицы, он явно их боялся и при каждом взмахе кулаков нападающих, отчаянно прикрывал голову руками, то и дело, поднимая одну ногу, сгибая её в колене.

  Вовка с размаху ударил того ногой по бедру. Парень скорчился, а на его глазах выступили слёзы обиды. Пертусин, заметив это, совсем уж озверел и принялся нещадно колотить толстяка кулаками, как будто тот был не человеком вовсе, а какой-нибудь боксёрской грушей. Он абсолютно не пытался отбиваться, а только тихо постанывал, терпя удары и продолжая закрывать голову руками. Хомяк обошёл парня сзади и отвесил тому весьма чувствительный удар под зад. Вовка зарядил ногой в живот. Толстый хрипло выдохнул, упал на колени и завалился на бок, катаясь в пыли. Пертусин тут же принялся шарить по его карманам, выбрасывая на землю ключи, какие-то конфеты и... деньги. Мой друг замахнулся ногой, намереваясь попасть носком кроссовка по заду лежащего парня, но я не выдержав, остановил его:

   – Вован! – он тут же, как будто испугавшись, обернулся в мою сторону.

   Его лицо и вправду выглядело испуганным. Он явно не ожидал меня здесь увидеть. Конечно же, Вовка не боялся, что я стану сейчас с ним драться, защищая незнакомого парня. Нет. Мой друг испугался совсем не этого. Он испугался падения. Падения в глазах лучшего друга, которое иногда может ударить посильнее, чем крепкий кулак врага.

   – Вовчик, ты что творишь? – спрашивал я с искренней надеждой получить в ответ какое-то разумное объяснение его поступка.

   – Слышь, ты кто такой вообще, козлина? – переключил на меня своё внимание Пертусин, но я того упорно игнорировал. Вовка молчал, тяжело дыша. Толстяк тихо плакал, не осмеливаясь разгруппироваться. Хомяк пересчитывал деньги, переданные ему Пертусином.

   – Серый, этот жиртрест сегодня стипендию получил, – услышал я от Вовки совсем не то, на что рассчитывал, – отдавать вообще не хотел, прикинь!

   Хомяк снова врезал под зад лежащему. Вовчик раздражённо на него рявкнул:

   – Всё! Хорош! Ты бабки взял?

   – Взял! – с довольной улыбкой на лице протянул Лёха.

   – Ну, так вали нахрен отсюда! И ты вали! – заорал он на Пертусина.

   – Слышь, ты чё развонялся тут, дрищ? – Пертусин снова вскипал, подходя к другу. Я тут же двинулся защищать Вовку, но меня опередил Хомяк, придержавший Пертусина за плечо:

   – Короче, Пертус, пошли отсюда. Пусть воркуют, обиженные. Бабки все у меня.

   Тот нехотя отказался от затеи поколотить Вовку, и оба ушли прочь, на прощание плюнув по разу толстяку на штанину.

   Я подошёл к плачущему студенту и опустил ладонь на плечо. Тот съёжился и захныкал.

   – Да не бойся ты. Ушли они.

   Он осторожно поднял голову и, увидев стоящего неподалёку Вовку, с недоверием посмотрел на меня. Вовка, заметив это, отвернулся и, сунув руки в карманы, заковылял на спортивную площадку.

   – Много забрали?

   – Всё. Не знаю теперь, как домой ехать. Я билет домой на них планировал купить.

   Позже я вынес из дому и передал ему все свои сбережения, которые откладывал ещё с зимы – мяч хотел купить.

   – Хватит?

   – На автобус даже хватит, не то что на электричку, – пробубнил в ответ тот и утвердительно кивнул головой, а затем смущённо добавил: – Спасибо.

   – Угу, – тоже кивнул я и пожал толстяку руку.

   Вовка сидел на лавке, понурив голову и глядя на носки собственных кроссовок. Подойдя к нему, я уселся рядом.

   – Ну, и что это было, друг? – спросил я, но он не торопился отвечать, – Как ты мог вообще? Тебе деньги нужны, что ли?

   – Да не нужны мне деньги...

   – А зачем же тогда?

   – Сам не знаю... – было отчётливо видно как сильно ему стыдно, – Я же не думал, что всё так будет! Думал, просто припугнём, тот бабки отдаст и всё. А эти начали бить... Вот я и...

   – Так ты же первым его ударил! – вскипел я.

   – Да! Ударил! – вдруг закричал он, – Я первым ударил! Сам не знаю зачем! – у Вовки из глаз брызнули слёзы, – Что ты услышать хочешь от меня? Что сожалею? Да! Сожалею! Даже тошно, так сильно сожалею! А бабки тебе верну, не переживай! Сколько там было?

   – Не в них дело, друг, я просто поверить не могу, что ты на такое способен.

   – На такое? А может я сам себе хотел доказать, что способен хоть на что-то? Откуда тебе вообще знать, на что я способен?!

  Глава 27. Исчезновение

  – Вова! – что есть мочи орал я на весь луг, носясь по лагерю, не понимая, что вообще происходит – Вовка! Друг! Беда случилась! Хорош прятаться! Ехать надо срочно!

   Но тот упорно не отзывался. Я разрывался между необходимостью срочно найти друга и желанием поскорее выехать к Ольге.

   – Твою мать! Вова-а-н!!!

   Голос срывался и хрипел. Я побежал к ближайшей посадке – единственному месту, где он мог укрыться от глаз. Быстро осмотрев её, и не найдя там никого, быстро вернулся в лагерь. Река! Бегом туда! Но там тоже никого...

   Взглянув на часы, я отметил, что ношусь без толку уже больше получаса. Отыскав ключи от машины, открыл и нашёл в салоне бумагу с ручкой. Какой-то атлас дорог, в бардачке – фломастер. Краем глаза заметил лежащий там же пистолет. Написал записку и оставил в палатке. Перенёс в машину более-менее ценные вещи, кроме продуктов, палатки, спальников и тёплой одежды. Завёл джип и рванул в сторону Ольгиного посёлка.

   Я нёсся по трассе, в разы превышая допустимую скорость, лихорадочно прикидывал что же этой ночью произошло с дедом Прохором и куда так внезапно исчез Вовка. В голове не укладывалось ни одно, ни другое. Уже при подъезде к посёлку, я увидел вдалеке машину с мигалками. ГАИ! Жму на тормоз, но скорость на столько высокая, что сбросить её до разрешённой всё равно не получается. Вспоминаю о том, что машина чужая, а доверенности на неё у меня нет! Но, на удивление, упитанный страж дорожного порядка, лишь взглядом и улыбкой провожает меня, даже не думая размахивать полосатым жезлом.

  Подъехав к знакомому двору, обнаружил распахнутой настежь калитку и суетливо снующих туда-сюда старушек, сносящих из своих дворов различную посуду, продукты и табуретки. Оглядевшись, заметил Олю, выходящую из летней кухни. Она тоже заметила меня и, подходя, заплакала. Я обнял её и попытался успокоить.

  – Мне утром из милиции позвонили, сказали, что дедушку соседи обнаружили лежащим на полу с проломленной головой. Говорят, что упал и ударился об угол прикроватной тумбочки, – Оля снова заплакала, а успокоившись, попросила: – Давай съездим в магазин, нужно продуктов на поминки купить и я тебе кое-что ещё рассказать должна.

  В дороге Оля немного успокоилась. С её слов, милиция упорно настаивает на версии о несчастном случае: старик ночью встал в туалет, закружилась голова, не удержался на ногах, упал и ударился. Но она им ничего не сказала о том, что в доме был пулемёт, которого сейчас нет. А также, исчезло двуствольное охотничье ружьё 'Тула' с патронташем, которое старик хранил ещё с молодости. Документов, само собой, на всё это добро не было, а значит грозило ей теперь большими неприятностями.

  – Может быть, конечно, он и упал, но, думаю, ему явно кто-то помог. Меня совесть мучает, Серёжа! Дедушку убили, а я не могу об этом сказать милиции.

  – Оль, уверен, что если ты даже скажешь им про оружие, они всё равно постараются замять это дело и списать всё на несчастный случай. Кому нужен очередной 'висяк'? Им просто не выгодно заниматься убийством какого-то девяностолетнего старичка, а тем более искать того, кто спёр огромный старинный пулемёт и не менее старинное ружьё. Есть предположения, кто это мог сделать?

  – Ума не приложу. Дедушка был безобидным абсолютно. Да и в деревне у нас люди мирные все. Серёж, он в жизни мухи не обидел! Иногда, конечно, мог себе позволить немного почудить, но так, чтобы убить его за это... Вот только... – Оля умолкла.

  – Что только?

  – Помнишь, в тот день, когда вы с Вовой к нам приехали, мы ещё все вместе обедали и какие-то люди ко двору подъезжали? Ну, мужа ещё моего спрашивали...

  – Да... На 'УАЗе'?

  Оля посмотрела на меня с удивлением и страхом в глазах:

  – На 'УАЗе'. А разве я говорила, какая у них машина была?

  Я ехал молча, думая с чего лучше начать свой рассказ.

  – Кто они? – не дожидаясь, железным тоном спросила Оля.

  – Я не знаю кто, но они точно знают Вовку и явно его недолюбливают. Он клянётся, что никаких общих дел с ними не имеет, но, если честно, мне в это мало верится. Вроде бы всё, что он мне о них рассказывал – логично, и не несло в себе практически никакой серьёзной опасности, только что-то подсказывает, что всё не так просто.

  Мы сидели в машине, припарковавшись у магазина, и я рассказывал ей всё, что знал о Вовке и об этих четверых, а также об истинных причинах нашей поездки.

  – Я музыкант, а он... Честно говоря, он мне так до сих пор и не рассказал, чем занимается.

  – И тебя не удивляет то, что за полгода спившийся человек становится крепким богачом? О чём ты думаешь, Серёжа? Здесь же как на ладони – криминал! Где можно взять столько денег всего за полгода?

  – Я и об этом тоже думал. Догадок было много. Но он друг мне... Я хотел верить ему. Сначала, даже, предположил, что он клад без меня нашёл...

  – Серёжа, какой к чёрту клад?! Что ты как маленький!? – она гневно жестикулировала и в глазах её стояли слёзы, – Разве будут человека убивать из-за какого-то дурацкого клада, который вы себе в детстве напридумывали?!

  Оля расплакалась, и я обнял её за плечи, прижимая к себе.

  – Боже, старика-то за что? – причитала она, – И где он теперь, Вова этот твой?

  – Понятия не имею... С ним сегодня вообще история вышла странная. Я нырял с аквалангами, а когда всплыл, понял, что Вовки нет нигде. Искал его, но всё без толку. Тут, как раз, ты позвонила, и я к тебе поехал. Теперь ещё и за него волнуюсь. Нужно ехать обратно, мало ли что там.

  Выгрузив купленные продукты из багажника, и перенеся их в кухню, я собрался в обратный путь, но Оля настаивала на том, чтобы ехать со мной. Она решительно хотела пообщаться с Вовкой и я, чувствуя за собой чудовищную вину, просто не мог ей в этом отказать. Усаживаясь во внедорожник, мы услышали доносящиеся вслед обозлённые голоса соседских старушек:

  – О! Деда не успела схоронить, а вже с хахалем кудысь намылилась!

  Вечерело. Мы ехали молча. Оля, отвернувшись к ветровому стеклу, откинула голову назад и закрыла глаза, а я никак не мог отвести глаз от её изумительного профиля.

  Выехав на трассу, и развернув машину в южном направлении, вдавил педаль акселератора в пол, однако выехав за пределы посёлка, вновь заметил в сумерках припаркованную 'девятку' гаишников. В свете фар мелькнул полосатый жезл, предписывая мне остановиться у обочины.

  – Чёрт! – не сдержав, эмоций процедил я сквозь зубы, останавливаясь, – Тебя только нам не хватало!

  Я опустил стекло. Круглое, красное лицо инспектора бесцеремонно заглянуло внутрь салона, заставляя меня отшатнуться сторону.

  – Старший инспектор Гуляйло, – представился краснолицый, и добавил стандартную фразу – Документы, пожалуйста.

  Я, молча, передал ему свои права и Вовкин техпаспорт. Тот, буркнул:

  – Попрошу вас выйти из машины, – и не дожидаясь моей реакции направился с документами в руках в сторону своего автомобиля.

  Нарываться на неприятности, на чужой машине, не хотелось. К тому же, он видел, как сильно я превышал скорость, когда нёсся сюда. Я вышел. Тот обернулся и вежливо пригласил присесть на пассажирское сиденье 'девятки'. Я предусмотрительно нащупал в кармане несколько купюр и выполнил его просьбу, прекрасно понимая, с какой целью тот меня пригласил. За рулём сидел напарник, что-то очень увлечённо рассматривающий под собственным ногтем. Старший инспектор, тем временем, достал мобильник и принялся куда-то звонить.

  – Что же вы, Сергей Владимирович, правила-то нарушаете? – спросил второй гаишник.

  – Виноват, – говорю, – торопился очень. Готов искупить! – и протягиваю довольно внушительную сумму. Даже сам удивился, насколько внушительную! Я почему-то был уверен, что в кармане лежит не так много денег. Однако, не смотря на это, реакция инспектора была просто космическая, если не сказать хуже:

  – Вы взятку мне предлагаете?

  Я даже не понял смысла слов товарища слева, настолько они были невероятными в сложившейся ситуации! Неужели мало?

  – Ну, что вы! – говорю, пряча деньги обратно в карман, – Нет, конечно! Просто в руке держал. Составляйте, пожалуйста, протокол, я штраф оплачу.

  – Штраф? – продолжал себя странно вести мой собеседник, рассматривая ноготь.

  – Ну, да. Вы меня задерживаете, между прочим. Я нарушил, вы наказывайте. В чём проблема? Только давайте, пожалуйста, поскорее – я очень тороплюсь.

  Сзади, светя фарами, подъехал и припарковался какой-то автомобиль.

  – Вы ведёте себя неадекватно, Сергей Владимирович, – как-то протяжно пропел тот.

  – Интересно, в чём же выражается...

  И тут у меня внутри всё похолодело! Документы всё это время находились у старшего инспектора, который вышагивал снаружи, а его напарник, сидевший с самого начала в машине, уже дважды обратился ко мне по имени и отчеству! Я рванул ручку двери, и выпрыгнул из машины, но тут же был свален на землю крепким ударом в затылок.

  Глава 28. Птицеферма

  Видимо, оглушили крепко, потому что сознание вернулось уже после того, как меня оттащили в сторону. Открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь. Жуткая головная боль мешала рационально мыслить. Я сидел на земле, прислонившись спиной к колесу какого-то автомобиля. Передо мной, на корточках восседал человек в камуфляже, лица которого я никак не мог рассмотреть в тусклом свете сумерек.

   – Ну, здравствуй, земляк, – услышал я знакомый хриплый голос Михалыча, – Как говорится, вот и свиделись. Как ты?

   – Тебе бы так... – проскрежетал я, – Где Оля?

   – Да в машине сидит твоя Оля, что с нею станется? Пока ты себя ведёшь хорошо, мы тоже не балуемся. И Вова твой у нас. Сейчас мы к нему и поедем, а то заждался тебя друг твой, совсем без настроения.

  Он поднялся на ноги и скомандовал:

   – Грузи его ко мне назад, сам – рядом садись. Ты в 'Тойоту'. Бабу пока не трогай.

   Меня подхватили под руки и затолкали в 'УАЗ'. Рядом уселся самый высокий из четвёрки. Михалыч вёл машину.

  – Ты, Серёжа, главное не рыпайся и всё будет хорошо. Мы люди деловые и плохо делать никому не хотим. Каюсь, друга твоего мои мальцы слегка помяли, но ты, как и я, тоже деловой человек – не спорь, я вижу – должен понимать, что просто так, ни за что, с людей не спрашивают. Вова много моих денег себе взял, а это не есть хорошо. За такое я мог бы и убить Вову, понимаешь? Но только интереса мне от этого никакого нет. Да и не зверь я, Серёжа, чтобы так вот просто человека взять и как свинью прирезать. Я просто хочу вернуть себе то, что мне должен твой друг. Своё вернуть, понимаешь?

  Он говорил медленно и очень спокойно, как с ребёнком, как психиатр говорит с пациентом. От этого его речь звучала ещё более внушительно и убедительно. Мне в ответ говорить ничего не хотелось – раскалывалась голова, сильно тошнило, но я собрался и с трудом выдавил:

  – Сколько он должен?

  – А вот это уже совсем другой разговор, земляк! Сразу узнаю делового человека! – оживился Михалыч, оглядываясь на меня через плечо, – Я бы, клянусь, сказал тебе, сколько он должен, да, боюсь, что это всё равно ничего не изменит. Понимаешь? Ты просто поверь, что много. Ну, как много? Ну, очень много! Вот представь себе очень много денег! Огромную такую кучу! Представил, Серёж? Так вот, Вова мне должен на много больше. Понимаешь?

  – Может, хватит со мной как с дебилом говорить и скажешь, наконец, куда мы едем и что тебе от меня нужно?

  – Ты не дебил, Серёжа, и я это прекрасно знаю – задумчиво проговорил Михалыч, – Только с чего ты взял, что мне от тебя вообще что-то нужно? Я же тебе говорю, что мне всего-то и надо – вернуть мои деньги. У тебя их нет, значит лично от тебя мне ничего не нужно.

  – Нами будешь его шантажировать? – усмехнулся я.

  – Ну, зачем же так грубо-то? Я никого не шантажирую. Вова сам попросил тебя найти, поговорить он с тобой захотел. Вот мы тебя и пригласили, вот и едем к нему в гости. Хотя, если честно, мы тебя при любых раскладах нашли бы.

  Долго петляя полями, мы, наконец, приехали к каким-то заброшенным одноэтажным баракам. Судя по большому количеству птичьих перьев и помёта, перемешанных с весенней грязью, это была старая птицеферма. Из 'Тойоты' вышла Оля. Она испуганно оглядывалась по сторонам, возможно, пытаясь найти в темноте меня. Подталкивая её в спину, следом шёл Генчик, с двустволкой на плече.

  – Оля! – позвал я.

  Она обернулась в мою сторону и закричала:

  – Это они, Серёжа! Это они дедушку убили!

  Генчик в один момент снял ружьё с плеча и с размаху ударил её прикладом в живот. Оля согнулась пополам и присела на корточки. Я сорвался с места и рванул к ней. Генчик тут же направил на меня ствол:

  – Стой, сука, убью в раз! – завизжал он.

  Я не обращал внимания на его угрозы и продолжал бежать, не отдавая себе отчёт в том, какой опасности подвергаюсь. Оля сидела, тяжело дыша и обхватив себя руками за живот. Из глаз обильно текли слёзы. Я обнял её и прижал к себе.

  – Они дедушку убили. Это его ружьё, Серёжа. Это они... Нас тоже убьют, да?

  – Даже не думай так! Всё будет нормально. Сейчас всё разрешится. Обещаю тебе!