Текст книги "Хроники кладоискателей (СИ)"

Автор книги: Сергей Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

  Казалось, Вовка совершенно не беспокоится о том, какие последствия могут нас ждать, если мы всё-таки попадёмся. Хотя, в том возрасте ещё не было чёткого понимания, что значит 'режимный объект' или какая нас может ждать ответственность за незаконное проникновение на его территорию. Самолёт развернулся и остановился, а через минуту взревели его мощные турбины, набирая обороты перед взлётом. Ещё несколько мгновений и исполинская машина сдвинулась с места, стремительно набирая скорость. Рёв усилился, закладывая уши. Я прикрыл их ладонями и увидел, что мой друг сделал то же самое. 'Ту' удалялся, оставляя за собой раскалённый, колышущийся воздух, и в его искажении мы увидели отрыв от земли! Фантастическое зрелище! Невероятное! Многотонная машина, которая только что с места-то тронулась с трудом, теперь легко вспорхнула в воздух и с каждой секундой поднималась всё выше и выше. Махнув рукой на все запреты и условности, я согласился с Вовкой – разведывать надо! И чем тщательнее, тем лучше!

  – Ну, что? – я нетерпеливо уставился на друга.

  – Идём, – согласился тот.

  Мы подползли поближе к ограждению и не без труда протиснулись между горизонтально натянутых рядов колючки. По спине ощутимо царапнул проволочный ёж, едва не разорвав любимую футболку и оставляя на коже сочную царапину. Как только мы оказались на территории, сразу сложилось ощущение, что обратной дороги нет. Нет, дорога-то, конечно же, была и мы могли в любой момент вернуться, но вот запрет, который ещё минуту назад не был нарушен, теперь был преступлен и от того, вернёмся мы назад немедленно или через час, этот факт никогда уже не изменится. Теперь мы были настоящими преступниками. Но осознание этого ещё сильнее подстёгивало и вдохновляло на совершение ещё более безумных поступков.

  Мы оказались около большого ангара, двери которого были открыты настежь и в темноте проёма просматривались очертания настоящего вертолёта! У меня перехватило дыхание! Длинные лопасти как-то непривычно свисали вниз, а сквозь стёкла кабины прекрасно видны высокие сидения и различные блоки управления.

  – Как думаешь, он открыт? – шёпотом поинтересовался Вовка.

  – А ты что внутрь собрался залезть? – ужаснулся я его вопросу.

  – Можно подумать, тебе не хочется!

  – А вдруг в ангаре кто-то есть?

  – А ты разве не слышишь как тут тихо?

  Вообще, казалось, мы начали свою разведку в весьма удачном месте – вокруг стояло очень много авиатехники, в основном старой, возможно даже списанной, но всё равно не менее привлекательной для нас, а людей здесь не было вовсе. Это более, чем устраивало и мы смело шагнули в тёмную прохладу ангара.

  Глаза постепенно привыкли к полумраку и мы смогли разглядеть стоящие вдоль стен канистры, какие-то огромные квадратные баки и различные непонятные части сложной техники. Пахло машинным маслом и керосином. Вертолёт стоял в центре и своим величием вселял в нас благоговейный трепет. Мы обошли его с другой стороны и с восторгом обнаружили, что боковая дверь открыта! Она отодвинута в сторону, а под входом – небольшой трап, состоящий из трёх невысоких ступеней! Вовка бросился к нему, я – следом. Забыв об осторожности, мы забрались внутрь настоящего вертолёта и... услышали голоса, доносящиеся с улицы.

  – Лёха, ты Михалыча не видел? – донеслось откуда-то издалека.

  – Да хрен его знает, Сань, сам его ищу с утра. К нему вчера кумовья из Полтавы в гости приезжали, так что мог сегодня и приболеть чуток.

  Второй голос было слышно значительно лучше и, судя по всему, Лёха этот находился у самого входа в ангар.

  – А, – протянул Саня с насмешкой, – Ну, тогда пиши 'пропало'. Теперь дай бог, чтобы к следующему понедельнику вышел. Ладно, погнал я. Заходи в обед, в шахматы партийку организуем.

  – Да мне до вечера надо успеть эту курву оживить, а без Михалыча это – сам понимаешь... Ему-то пофигу, а я премии под отпуск точно не увижу. Люська кастрирует, если я её в Ялту не свожу, так что давай лучше завтра.

  – А, ну, бог в помощь тогда!

  – Ага, давай, Сань...

  Послышались приближающиеся шаги и мы с Вовчиком забились в темноте между какими-то сваленными в кучу сидениями и затаились не дыша, прижавшись друг к другу. Почему эти сидения были свалены прямо в салоне вертолёта, оставалось загадкой. Да и нас в тот момент это волновало меньше всего, а больше, конечно, здоровенный мужик, вошедший в ангар и включивший освещение, от чего даже внутри вертолёта стало совсем светло. Когда тот подошёл к трапу, я зажмурил глаза и весь как-то сжался. Подошва тяжёлого ботинка Лёхи ударила по первой ступени, ещё раз и ещё.

  – Лёха, ты тут? – услышали мы третий голос, какой-то хриплый.

  – О! – пробасил тот в ответ, – Лёгок на помине! Тебя только что Саня из диспетчерской спрашивал.

   Лёха спрыгнул обратно на пол и пошёл к выходу, где его уже ждал мужик с каким-то неестественно красным лицом. Подойдя к нему поближе, тот поздоровался за руку и они оба пошли к выходу. Мы с Вовкой перевели дыхание, но всё равно не решались даже пошевелиться. Мужики закурили и стали о чём-то негромко разговаривать, затем Лёха вернулся в ангар, выключил свет и выйдя наружу, закрыл за собой дверь. Стало совсем темно.

   – Кажись, пронесло, – облегчённо прошептал Вовка, – Откуда они все взялись? Здесь же не было никого!

   – Откуда, откуда... От верблюда! Как теперь выбираться будем? Он нас здесь на замок закрыл!

   Вовка почесал за ухом и выбрался из вертолёта. Я поспешил за ним. Мы на цыпочках подошли к входной двери и прислушались. Ни голосов, ни шагов не было слышно.

   – Свалили куда-то.

   – Думаю, не надолго. Этому Лёхе надо курву какую-то срочно чинить – скоро вернётся.

   Я дёрнул ручку двери. Та не поддалась, лишь громко лязгнув засовом.

   – Тише ты! – зашипел на меня Вовка, – Так всю операцию сорвёшь!

   – Да ну тебя с твоей операцией. Сидим тут как два барана. Лучше бы спокойно в траве лежали и смотрели, как самолёты взлетают!

   Снова послышались шаги. И на этот раз из-за своих споров обнаружили мы их слишком поздно, чтобы успеть где-нибудь спрятаться. Дверь распахнулась. Мы с Вовкой стояли сбоку от неё, изо всех сил вжимаясь спинами в железные, раскалённые солнцем ворота. Вошёл Лёха и быстрым шагом направился к рубильнику. Я тут же ринулся к выходу, Вовка пустился следом за мной. В глаза ударил яркий солнечный свет, лишь на мгновение ослепляя. Но этого хватило для того, чтобы снаружи чьи-то грубые и сильные клешни успели нас схватить за шеи и пригнуть головы почти к самым коленям. Пальцы больно сдавливали шею и на глазах непроизвольно выступили слёзы обиды. Вовка чуть слышно застонал.

   – Стоять, сопляки! Попались!? – раздался откуда-то сверху хриплый голос того самого Михалыча, – А ну заходи назад!

   Он втолкнул нас обратно в ангар и отпустил шеи. Мы, чуть не потеряв равновесие от такого толчка, встали, испуганно рассматривая недоброе красное лицо.

   – А это ещё кто такие? – искренне удивляясь, спросил Лёха.

   – Как кто? Шакалье это! Самое настоящее шакалье! Тля бесхребетная! Как в ангаре оказались, падлы!? А!? – вдруг перейдя на крик, завопил тот.

   – Да здесь открыто было, вот мы и вошли... – попытался оправдаться Вовчик.

   – Где открыто было? – перебивая и не давая высказаться, кричал Михалыч, – Ты чё меня лечишь, тля? Показывай что украли! – на его лице от ярости дрожали губы, а на подбородке повисла вспененная слюна.

   – Да не крали мы ничего, – подключился я, – Смотрели просто.

   – Я тя, падла, ща... – тот уже замахивался ребром ладони, чтобы меня ударить, но Лёха успел перехватить его руку.

   – Ты чё, Михалыч, с дуба рухнул? Это ж пацанва просто! Чё ты вскипел-то так? – а потом обратился к нам, – Ну, а вы чё стоите тут? Бегом марш отсюда, чтоб я через минуту вообще о вас забыл!

   Михалыч вырвал из цепкой Лёхиной хватки свою руку, злобно рявкнул и сплюнув на пол, выругался.

   – Пошли вон отсюда, тля!

   Лёха взглядом показал нам на выход, и мы бегом поспешили к проволочному забору.

   – Ещё раз увижу – разорву на тряпки, тля малолетняя! – злобно кричал нам вслед Михалыч, а мы, оцарапывая спины и руки, торопливо преодолевали забор.

   На посадку заходил огромный, блестящий самолёт, но нас он уже не радовал.

  Глава 9. Четверо

  До следующей точки назначения было рукой подать, но ехать пришлось по разбитой дороге, преодолевая лужи, в которых даже Вовкин 'Прадо' рисковал увязнуть. Дорога шла по лугам вдоль реки, и по берегу, то тут, то там, виднелись припаркованные автомобили рыбаков. В основном это были старенькие 'жигули' и 'москвичи'. Как они по такой дороге сюда забрались, для нас осталось загадкой, а вот застрявший, чуть дальше по дороге, старенький 'УАЗ' вызвал полнейшее недоумение.

  Машина стояла к нам передом и, судя по разбрызганной вокруг грязи, долго и тщетно пыталась выбраться из глубокой колеи – днище плотно лежало на земле. Вот он 'советский джип'! Рядом на обочине, рассевшись на траве, курили четверо мужиков в камуфляже и резиновых сапогах. Вовка остановился и, не заглушая двигателя, настороженно глядел на сидящих. Затем, приоткрыв свою дверцу, обратился ко мне:

  – Ты посиди тут. Машину не глуши и наружу не выходи. Потом всё объясню.

  Я хотел было уточнить к чему такая осторожность, но он, оставив свою дверцу приоткрытой, уже шёл широким шагом к мужикам. Те поднялись с земли и о чём-то недолго говорили с Вовкой. Один из них, долговязый, сунув руки в карманы, развязной походкой подошёл к 'Тойоте' и с надменной ухмылкой бесцеремонно уставился на меня. Затем другой, с красным как у варёного рака лицом, подошёл к 'УАЗу' и, открыв багажник, извлёк буксировочный трос. Мой друг вернулся на своё место, долговязый заковылял к своим.

  – Засели крепко. Сейчас попробуем дёрнуть.

  Через несколько минут благодарная, как мне тогда показалось, четвёрка пожимала руку Вовке, и, усевшись в 'УАЗ', ретировалась в направлении, противоположном нашему движению.

  – Там где пехота не пройдёт, и бронепоезд не промчится, Вован на джипе проползёт, и ничего с ним не случится! – Вовка орал старую песню, сдавая назад, – Готов?

  – Вова! Нас вытаскивать будет некому, скоро стемнеет, а я кушать хочу! Вова!!!

  Но тот, казалось, меня не слышал. Джип сорвался с места и быстро начал набирать скорость. Мы пролетели канаву, слегка зацепившись днищем.

  – Ха! Прорвёмся, господа археологи! Мужики сказали, что дальше дорога получше будет.

  – Ну, ты псих! А если бы застряли?

  – Ну, ведь не застряли же!

  – А могли бы... – я с облегчением выдохнул, – Давай колись, почему не разрешил мне из машины выходить?

  – А? А, да так... Просто рожа одна показалась знакомой. Где-то я его точно видел. Да и он меня, кажется, узнал. Водила этот. Красный такой.

  – Ну и что? Мало ли рож знакомых? К чему такая техника безопасности?

  – Ну, да... – Вовка как-то задумчиво примолк, продолжая выруливать между грязных канав и ухабов, – Просто, когда я пил, Серый, то пил до чёртиков, и помню из той прошлой жизни слишком мало. Как будто это было очень давно, ну, или во сне. Понимаешь? Вот и мужика этого я откуда-то точно знаю, но вспомнить, откуда – хоть убей – не могу. Рожу помню, и ассоциации, что ли, с этой рожей не самые приятные. Сразу напряг он меня, понимаешь?

  – Да ладно тебе. Забей. Мало ли что раньше было. Расслабься, проехали.

  – Не понял ты меня, друг... – он немного помолчал, – Ладно, проехали. Вернее, приехали! Вон река на изгиб идёт, перед ним должна быть наша точка – сверься с картой.

  – Да, можно и не сверяться, я и так помню – здесь она. Тормози.

  День шёл на убыль и, прежде чем приступать к активным поискам сокровищ, мы решили разбить лагерь для ночёвки, чтобы потом в темноте не пришлось ставить палатку и собирать дрова для костра. А когда всё было готово, Вовка предложил мне самостоятельно разведать обстановку, пока он будет готовить ужин. Голод давал о себе знать, поэтому я, не колеблясь, согласился.

  Разведка получилась короткой. Солнце уже село за горизонт и всё вокруг окутали густые сумерки. В нескольких сотнях метров от нашего лагеря я обнаружил внушительное углубление, заросшее редким кустарником. Также, порадовало явное отсутствие влаги на дне воронки, а значит, поиски обещали быть более приятными, нежели наш сегодняшний утренний дебют. Хотелось детально разведать место раскопок, но донёсшийся до меня из лагеря запах полевой каши заставил резко изменить планы и трусцой поспешить к костру.

  Вовка колдовал над котелком, а на раскладном столике уже ждала шикарная закуска из свежих овощей, домашнего сала и чёрного хлеба! Вечер у костра был посвящён воспоминаниям о детстве и моим россказням о тонкостях современного шоу-бизнеса. Мой друг, как ребёнок, искренне удивлялся тому, что я лично знаком со многими звёздами, которых он только по телевизору и видел. А ближе к полуночи, я, уставший после непривычного путешествия и многочасовых бесед, уснул младенческим сном, который прервался уже на рассвете нецензурной бранью моего спутника. Я выскочил из палатки и увидел разъярённого Вовку, нарезающего круги вокруг своей машины и ругающегося как татарин.

  Глава 10. Рубль

  Вначале я не понял в чём причина такого поведения, и только подойдя поближе, обратил внимание на колёса. Они были полностью спущены. Причём, все четыре.

  – Ничего себе! Это где же мы так влетели-то?

  – Мы влетели? Серёжа, вчера вечером колёса были целыми! Разуй глаза! Резина порезана! – Вовка, подойдя на расстояние вытянутой руки, орал прямо мне в лицо.

  – Я-то тут причём? Чего орёшь, как шальной?

  Он отвернулся, тяжело вздохнул и уже значительно тише добавил:

  – Теперь придётся в село пешком тащиться, рабов нанимать...

  – Кому понадобилось спускать нам колёса? – я просто недоумевал.

  – Да бычье какое-нибудь местное? Нажрались на танцах в соседнем селе и давай самоутверждаться по дороге в свой аул.

  Мы синхронно осмотрелись. Вокруг не было ни души. Решили, что я должен остаться в лагере и начать поиски в овраге, а Вовка займётся колёсами. После завтрака, он ушёл в направлении ближайшей деревни, а я, взяв металлоискатель и лопату, двинулся в сторону места копа.

  Памятуя о находке наконечника, я включил прибор ещё в лагере и к месту назначения шёл, размахивая катушкой из стороны в сторону, в связи с чем, путь мой слегка затянулся. Пришлось несколько раз останавливаться, чтобы выкопать пять водочных пробок, консервную банку и кусок какой-то внушительной ржавой железяки. Благодаря этой штуке я усвоил, что прибор по-разному реагирует на чёрный и цветной металлы. В дальнейшем это значительно облегчило поиски, так как чёрного металла в земле оказалось слишком уж много, и копать я решил только 'цветняк'.

  Обследование ямы начал сверху, полностью обойдя её по периметру. А когда обход был завершён, спустился по склону на один метр и продолжил планомерное сканирование почвы. На пятом круге раздался чёткий цветной сигнал. Лёгкая порция адреналина взбодрила после монотонного нарезания кругов. Выкопав совсем небольшую ямку, глубиной не более двадцати сантиметров, моему взору предстала крупная монета, размером с приличную медаль! Из-за налипшей на неё грязи я долго не мог разобрать, что же я, всё-таки, отрыл. Тщательно оттирая её о рукав и всматриваясь в проявляющееся серебристое изображение двуглавого орла, представлял, как Вовка забудет о своих колёсах, застав меня возлегающего верхом на куче найденных драгоценностей и повелевающего торжественно перенести триумфатора (то есть меня) на заслуженное место воздаяния почестей! Монета оказалась серебряной, номинал – 'один рубль', но года чеканки было не разобрать из-за грязи.

  Вдалеке послышался рокот двигателя. Я обернулся на звук и увидел приближающийся к нашему лагерю 'УАЗ'. Взяв снаряжение, направился туда же. Автомобиль подъехал раньше меня, и из него неспешно высыпала наружу вчерашняя четвёрка. Один из них – в оранжевых резиновых сапогах – бесцеремонно присел у нашего котелка и, приоткрыв его, понюхал содержимое, после чего бросил крышку на землю рядом с котелком и вытер руку о штанину. К этому времени я находился метрах в тридцати от них. Мужики, определённо, меня видели, но всем своим поведением выказывали явное неуважение к хозяевам лагеря. Долговязый демонстративно помочился в тлеющий ещё с вечера костёр и что-то сказал краснолицему. Тот, в ответ, хрипло рассмеялся, подошёл к Вовкиной машине, и, пнув ногой спущенное колесо, запрыгнул задницей на капот.

  От такой наглости вчерашних потерпевших я пришёл в полнейшее недоумение. Прибавив шаг, откинул в траву металлоискатель и поудобнее перехватил лопату. Они это заметили и встали рядом, повернувшись в мою сторону.

  – Привет, земляк! – крикнул тот, что был в оранжевых сапогах. Долговязый тоже обернулся ко мне, застёгивая ширинку.

  – Приветствую, мужики. Что-то случилось?

  Высокий и краснолицый с улыбкой переглянулись.

  – Слышь, Михалыч, у тебя что-то случилось? – спросил долговязый.

  – Да это, по ходу, у тебя тут случилось, – медленно проговорил тот. – Что с колёсами-то, земляк? Кому дорогу перешёл? – он щурился на солнце и не спеша пережёвывал сухую травинку.

  – Понятия не имею. Утром обнаружили их спущенными.

  – Об-нару-у-жи-ли! – по слогам проорал оранжевый сапог и наигранно загоготал. – А мы, думали, ты тут на ежей охотишься, колёсами их давишь, браконьерничаешь, так сказать. А они обнаружили!

  – Не хами, Гена. Видишь, у человека лопата... – тут уже заржали трое. Четвёртый сидел на корточках с серьёзным лицом и внимательно наблюдал за спектаклем.

  Было ясно как день, что с этими здоровенными лбами мне одному тягаться не в масть, тут даже Брюс Ли мне не помощник со своими кино-уроками. Я с надеждой посмотрел в том направлении, куда утром ушёл Вовка, но на видимом участке дороги было пусто.

  Краснолицый спрыгнул с капота, заковылял в мою сторону и, остановившись в паре метров и уставившись себе под ноги, спросил:

  – Ты кто такой, земляк?

  Я прекрасно понимал, что дерзить этим славным молодцам в настоящий момент было бы крайне нерационально, даже не смотря на большое желание. Поэтому, вместо 'А тебе какое дело?' или 'А ты кто такой?', я тактично поинтересовался:

  – А вы представляете какие-то государственные органы, господа, или мы с вами беседуем как частные лица?

  Гена-'Оранжевый сапог' – прыснул со смеху:

  – Михалыч, у тебя орган государственный или как? – заржали остальные.

  – А ты, я смотрю, дипломат, да? Мусорской, что ли? Ты чё дерзкий такой? – видать, всё-таки я дерзил. – Друг твой где, тля?

  Я в очередной раз посмотрел на дорогу. Михалыч, заметив это, обернулся туда же, а затем вновь уставился на меня.

  – В деревню он пошёл, машину искать, чтобы резину на вулканизацию перевезти, – это заговорил молчавший до сих пор четвёртый, сидящий на корточках и неотрывно глядящий в сторону оврага. – Долго его нет? – теперь он обращался ко мне.

  Лицо было вполне интеллигентным, с явными признаками интеллекта.

  – Где-то час, может больше, – ответил я.

  Михалыч, неотрывно глядя мне в глаза, нарочито громко сказал:

  – Значит, подождём, – а затем немного тише, уже для меня: – А мы пока познакомимся. Я Михалыч, – и он протянул свою шершавую ладонь для рукопожатия. Я, в ответ, протянул свою, но тот, резко ухватившись, до боли сжал мою кисть и держал так, не отпуская. На красном лице заиграла недобрая улыбка. Я попытался выдернуть руку, но тот сжал ещё сильнее, и теперь захрустели суставы. Скривившись от боли, левой рукой машинально занёс лопату для удара, но Михалыч, среагировав, сразу отпустил правую. Продолжая улыбаться, поднял руки на уровень головы, ладонями ко мне и отступил на шаг назад:

  – Тихо, тихо, земляк... Сдаюсь!

  – Слышь, чё ты не воспитанный такой? Чё не знакомишься? – 'Оранжевый сапог', сплёвывая себе под ноги, шёл к нам, – Тебе Михалыч представился. Тебя как звать, сука?

  – Не трогай его, Генчик, пусть отдохнёт человек. Что не видишь? Устал он. Копал много. Да, земляк? – краснолицый, по всей видимости, имел авторитет в коллективе, так как Генчик моментально остыл и направился к котелку с кашей. Михалыч подошёл ко мне совсем близко и полушёпотом заговорил: – Не бойся, земляк, никто никого не тронет. Просто поговорить хотим. Я с другом твоим пересекался как-то по жизни, хочу кое-что выяснить у него, вот и всё. К тебе вообще никаких претензий, усекаешь?

  – Да какого ты с ним церемонишься, Коля? – заорал жующий кашу Генчик. – Дай мне его – за минуту всё гов... выбью!

  – Не обращай внимания, – не меняя тона, продолжал Михалыч, – он здесь не решает. Друг твой скоро приедет, а мы его здесь подождём. Нам неприятности не нужны. Договорились? Ты, я вижу, человек не глупый, должен понимать... Лучше расскажи нам пока, что вы тут делаете? На охотников не похожи, на рыбаков тоже... Я так, чисто из интереса спрашиваю. Можешь, конечно, не отвечать, если не хочешь.

  – Михалыч, да хва...! – начал, было, свой очередной ор Генчик, но тот его снова осёк:

  – Ещё раз, падла, вякнешь...

  Генчик психанул, швырнув котелок в кусты, и пошёл к 'УАЗу', который был припаркован сразу за внедорожником Вовки. Михалыч снова перевёл взгляд на меня в ожидании ответа.

  – Он плохой, ты хороший? Могли бы что-нибудь поинтереснее придумать.

  Я старался, как можно более искренне улыбаться, но улыбка получалась слишком натянутой и искусственной. Мой собеседник погрустнел.

  – Таки мусорской... – Михалыч разочарованно развёл руки в стороны, – Гена! Поговори с человеком!

  Он отошёл к интеллигенту и присел на корточки, что-то тихо обсуждая. Из за терновника послышался голос Генчика:

  – Пусть подождёт. Занят я. Ща побеседуем! – и громко загоготал.

  Я стоял, лихорадочно прикидывая, что делать дальше. Нужно было бежать, но Вовку тоже надо было как-то предупредить. Сотового у него нет, да и мой здесь 'вне зоны'. Но куда бежать-то? У них машина – догонят на первой же стометровке. Мои размышления прервал приближающийся рокот двигателя. К лагерю ехал ещё один 'УАЗ', на этот раз фургон.

  Глава 11. Гости

  – Генчик, хватит гадить, иди сюда! К нам гости едут.

  Все трое всматривались в приближающийся автомобиль. Генчик не торопился вылезать из кустов, и только громко шуршал молодой листвой. 'УАЗ' подъезжал всё ближе.

  – Гена, мля! – Михалыч начинал нервничать, – Долго ты там жопу свою мыть будешь?

  Машина подъехала к лагерю и двигатель затих. За рулём сидел какой-то до смерти перепуганный усатый мужик в серой кепке. Он обеими руками держался за руль и смотрел на нас. Троица друзей тоже не решалась предпринимать никаких действий и молча ждала развития событий. А события начали развиваться довольно стремительно.

  Из-за наших спин донёсся дрожащий голос Генчика:

   – Михалыч, только не рыпайся, я не видел его! Клянусь! Он сзади подошёл!

   Мы все одновременно обернулись. Из-за кустов в нашу сторону семенил Генчик со спущенными до лодыжек штанами. Руки он держал на затылке. Следом за ним, с каменным выражением лица, шагал Вовка, приставив к Генкиной голове пистолет!

   – Все упали мордами в пол. Тем, кто не упал, стреляю первый раз в колено, второй раз в голову.

  Эти слова Вовка говорил очень спокойно и как-то буднично, будто он не угрожал, а объяснял старушке, как пройти в молочный магазин. 'Старушка' оказалась женщиной смышлёной и понятливой, выполнив первое распоряжение моего друга с завидной точностью. Буквально через три секунды вся четвёрка возлегала на сухой осенней траве, выставив нам на обозрение свои спины. А Генчик ещё и свою голую задницу.

  – По сторонам не смотрим. Рты у всех закрыты. Руки за головой. Ноги широко расставлены.

  После того, как были выполнены все Вовкины распоряжения, он обратился ко мне:

  – Били?

  – Нет, – говорю, – милые ребята. Так, пошутили слегка, ничего серьёзного.

  Услышав мои слова, Генчик оживился и, не оборачивая головы в нашу сторону, заскулил:

  – Мужик, да не трогали мы твоего кореша, клянусь! Он же тебе сам говорит, мы просто в гости, отблагодарить прие...

  Его тираду прервал Вовкин тяжёлый ботинок, с размаху ударивший Генчика в бок. Тот скорчился, закашлялся, и тихо выругался.

  – Рты закрыты! Ещё одно слово и стреляю в колено.

  Я стоял молча, и просто не верил в происходящее. Вовка подозвал водителя фургона. Тот быстро выбрался из машины и боязливо подошёл к нам.

  – Серый, откручивайте колёса и грузите ему в салон. Поедешь с ним на вулканизацию. Я здесь подожду. К ментам не вздумай сунуться, сами разберёмся.

  – Откуда у пушка, Вован? И эти тебя знают откуда-то. Что за фигня вообще происходит?

  – Потом всё расскажу, дружище. Займись, пожалуйста, колёсами, а я этих постерегу.

  Мы сняли колёса с внедорожника, поставив его на кирпичи, специально для этого привезённые Семёном (так звали водителя 'УАЗа'), и, загрузив их в салон фургона, выехали в направлении райцентра. По дороге Семён рассказал мне, что Вовка хорошо заплатил ему за то, что тот перевезёт на вулканизацию и обратно спущенные колёса. Но при подъезде к нашему лагерю, увидел стоящий 'УАЗ' и, заплатив ещё сто долларов сверху, попросил сдать немного назад, высадить его и, выждав десять минут, самостоятельно подъехать к лагерю. Видимо, за это время он обошёл нашу стоянку и сумел подкрасться с тыла.

  Вернувшись назад, мы застали Вовку, сидящего в одиночестве у костра и мирно пьющего чай. 'УАЗа' не было, равно как и его владельцев. При Семёне я не стал ни о чём расспрашивать, но когда колёса были установлены и водитель фургона, с облегчением вздохнув, уехал, я потребовал от друга объяснений.

  – Я, когда шёл в село, видел их машину. И угадай, где я её встретил? На месте нашей первой стоянки, прикинь! Я тебе ещё вчера намекнул, что они мне не понравились. Только я не стал разбираться, что они там делают, пошёл дальше, а когда мы с Семёном уже подъезжали к лагерю, я этот 'УАЗ' здесь увидел.

  Я, молча, пил чай и слушал Вовку. Передо мной сидел живой, эмоциональный человек – полная противоположность того Вовки, с оружием в руках, терминатора, механически предпринимавшего действия по обезвреживанию неприятеля.

  – Знаю я этих козлов. Михалыч бригадиром был, на стройках шабашил, ремонты делал. А полгода назад нам в доме крышу его бригада чинила. Ремонт затеяли основательный, с размахом! Закончили только к зиме. С чердака вынесли всё! Весь двор железом ржавым загадили, да только вот балки эти деревянные массивные вывезли куда-то.

  – Ты хочешь сказать, что они тоже эту надпись на балке видели?

  – Да тут же и так всё ясно как день! Конечно, видели! А когда ремонт крыши закончился, поехали искать наш клад! Суки... – Вовка усмехнулся, – Только это ещё не всё, друг. Ты, когда в прошлый раз приезжал, ну, когда шмотки мне купил, меня этим кладом так завёл! Азарт такой был! Хотелось тупо всё бросить и бежать с лопатой копать! Даже не пил пару дней – держался! На следующий день после твоего отъезда, понесло меня на чердак искать эту балку старинную, чтобы текст, на всякий случай, переписать и чем-нибудь закрасить. Ну, чтобы больше никто не увидел. Прихожу на чердак, а меня там этот Михалыч встречает. Ремонт шёл уже полным ходом, почти всё разобрали. Я ему говорю: 'Хочу забрать с чердака личные вещи, которые тут хранил ещё с детства', а он не пускает! Техника безопасности, говорит. Обещал всё найденное на чердаке, передать позже жильцам дома. Я настаивать не стал и подумал, что всё равно не заметит никто ту надпись, а мы и так знаем что там написано.

  Вовка замолчал. Было видно, что ему ещё есть что сказать, и он просто подбирает нужные слова.

  – Я хотел на следующий день тебе позвонить, но визитку так и не нашёл, с горя напился в хлам... Пил неделю не просыхая, пока в психушку с 'белкой' не загремел. Только там таких и без меня хватает. Выперли уже на следующий день. Я снова – в хлам, и снова меня понесло на чердак, только уже с выкрученной ножкой от табуретки. Был бы этот Михалыч там один, точно прибил бы. Но там бригада была человек семь. Скрутили твари и били толпой, пока я не отключился. Очнулся на лестничной клетке, весь в крови. Нос и два ребра сломаны, глаза заплывшие, зубы последние выбили... Меня моей же палкой били суки.

  – А в милиции что сказали?

  – Да какая милиция, Серый?! У меня срок отмотан, а к этим волкам только сунься – вмиг что-нибудь новое нарисуют для отчётности. Я ж как бомж тогда был! Оборванец! Кто за такого вступится? Отлежался пару недель дома, благо соседка – тётя Зоя – подкармливала и даже за чекушкой пару раз бегала, чтоб боли снять. Я её потом, когда на бабки разжился, в Израиль отправил на лечение. Отблагодарил, получается... А когда оклемался, твёрдо решил завязать с пьянкой. Ну, а дальше ты знаешь. Вот такие дела, друг. Такая история.

  – А почему же ты мне вчера об этом не рассказал? Почему молчал до сих пор? И этим помогал из лужи выбраться... Зачем?

  – Не хотел я, Серый, прошлое ворошить, понимаешь? У меня сейчас другая жизнь, другие интересы, цели... Да и козёл этот краснорожий вначале не признал во мне того пьяницу. Я думал, они на рыбалке или на охоте были, ну и пусть себе едут дальше с богом. Я зла на них не держал, пойми. Забыть хочу всё, так они сами – падлы – о себе напоминают.

  Вовка тяжело вздохнул и принялся прутиком разгребать тлеющие в костре угли.

  – А пушка тебе накой была нужна?

  – Как это накой? Вот, как раз, для таких случаев и нужна. Или ты ещё не убедился?

  – Да просто ты не говорил о ней...

  – Слушай, мы с тобой что, брачный контракт заключаем? Ты меня больше десяти лет не видел! Мало ли, что за это время со мной могло произойти? Я обо всём тебе отчитаться должен? – он рассержено уставился на меня.

  – Ладно, не горячись, Вовчик. Извини. Просто эти быки тут наезжать пытались, вели себя борзо, и говорили, что тебя знают. Вот я и подумал, что из-за тебя весь этот сыр-бор. Кстати, где они?

  – Как где? Думаю, как минимум, в двадцати километрах отсюда, а то и больше! Я им вслед пару раз пальнул, так они по лугу как по гоночной трассе жарили. Думал, рассыплется колымага, но 'УАЗик' хоть и советский, а всё-таки 'джип' – унёс говнюков в вонючую даль.

  Мы с другом засмеялись, и напряжённая атмосфера как-то сама по себе спала. Мы снова были лучшими друзьями, отчаянными путешественниками и охотниками за сокровищами!

  Глава 12. Коп

  – Слушай, бандит, ты куда мой металлоискатель дел? Я всё обыскал – нет нигде! Даже на этих дятлов наехал, думал, отняли у тебя.

  – Значит, плохо искал! – я вытащил из кармана найденный утром рубль и протянул его Вовке. У того глаза чуть не выпали из орбит.