Текст книги "С мешком за смертью"

Автор книги: Сергей Григорьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

XX. Товарообман.

Марк узнал, когда машина остановилась, серый дом; сюда на мотоциклетке привез его в первый памятный день знакомства Стасик. Малюшинец взял у Марка сверток и, наказав мальчику последить, не появится ли гоночная машина, исчез в подъезде, где обитают Марс и Курт Кроон. Через минуту по улице прошла тихим ходом гоночная машина, и две головы в клетчатых кепи оглянули Марка и шофера, который сидел за рулем в позе каменного покоя, не снимая рук с правила[70]70
  Руля. – прим. Tiger'а


[Закрыть].

Прошло около часа в ожидании, и из двери вышел Курт Кроон, ведя на сворке Марса, за ними Стасик; Марс впрыгнул в автомобиль и уселся на заднее сиденье, с ним рядом поместился Кроон, а напротив их Марк и Стасик. Сверток остался в квартире Кроона.

Стасик назвал переулок, и машина покатилась переулками, вынырнула на Мясницкую, пробежала Лубянскую площадь и через центр Москвы понеслась в район Никитских. От Большого Вознесенья, как и вчера, машина повернула вправо и скоро остановилась у решетки затейливого особняка. Было еще раннее утро. Ворота на замке.

Стасик рванул звонок к дворнику. Тот вышел из подвала и, не подходя к решетке, издали спросил:

– Кого вам надо?

– Горнсби дома?

– Уехадчи вчера.

– А барыня?

– Тоже.

– Кто же дома?

– Да, можно сказать, никого.

– Открой ворота, – сказал резко и повелительно Кроон.

Дворник подошел к воротам и спросил:

– Да вы кто будете? Мне не приказано никого пускать…

– Ты грамотный?

– Слава богу, и при царе дворником был, – как же: нам без грамоте нельзя.

– Вот, прочитай.

Курт Кроон протянул дворнику бумажку, – тот прочитал ее и открыл ворота. Марс, Кроон, Стасик и Марк вошли во двор и направились к подъезду. Стасик позвонил, но на звонок никто не вышел. Дворник стоял вместе с ними и ждал. Стасик постучал, но и на стук никто не отзывался. Дворник сказал:

– Разве с черного хода постучать?..

Стасик с ним пошел к черному ходу, но и там они стучали безуспешно.

Когда они вернулись к главному подъезду особняка, у ворот стоял тот гоночный автомобиль, который гнался за ними по шоссе, и оба бритых джентльмена стояли у подъезда, беседуя с Крооном. Марс внимательно обнюхивал их ботинки, на что джентльмены не обращали никакого внимания. Подойдя, Стасик услышал, что один из джентльменов говорил Кроону внушительно и веско:

– Вы знаете, что этот особняк считается за нашей миссией.

– Да, – ответил Кроон.

– Вам известно, что мы пользуемся по договору правом экстерриториальности[71]71
  По международному праву допускается, что в пределах занятых иностранными миссиями усадеб действуют их собственные распорядки, – эта часть земли и дом становятся как бы частью их родины и здесь местные власти могут производить те или иные действия только с ведома и согласия иностранцев.


[Закрыть].

– Да, – ответил невозмутимо Курт Кроон.

– Я – секретарь миссии. Что вам здесь угодно?

– Я хочу осмотреть дом.

– Я не имею права вам этого позволить.

– Ведь, вы еще не перешли в этот дом, и я не вижу здесь вашего флага. А мне стало известно, что здесь совершено преступление.

Джентльмены переглянулись.

– Как мне ни жаль производить ненужную огласку, – продолжал Кроон, – я вызову сейчас отряд и мы взломаем дверь…

– Вы не смеете этого!

– Я этого сделаю.

Секретарь миссии обратился к Кроону с несколькими быстрыми словами на иностранном языке. Кроон пожал плечами и сказал:

– Прошу вас говорить по-русски. Бринтинг понимает, – Кроон указал на Стасика, – и стало быть есть свидетель, что вы сейчас мне предложили взятку. Лучше говорите по-русски: этому парню (Кроон положил руку на плечо Марку) полезно знать, как иногда ведут себя европейцы в стране дикарей…

Огонек блеснул в глазах секретаря. И он снова обратился к Кроону, что-то ему предлагая. Кроон спокойно ответил по-русски:

– На это я согласен. Стасик, вы останетесь здесь. А мы с Марком отправимся с этими господами. Марс, ты тоже останешься здесь.

Марс ничего не возразил и дружелюбно взглянул на Стасика, которому Кроон передал сворку. Пес улегся поудобнее на нижней ступени лестницы, предполагая, что придется порядочно подождать..

Кроон, Марк и оба джентльмена уехали на автомобиле Стасика. Гоночная машина осталась у ворот.

Дворник ушел в подвал, оставив открытыми ворота. Стасик уселся на ступеньке, не выпуская из рук сворки… Бессонная ночь сказалась – легкая дрема смежила его глаза. И вдруг он почувствовал, что сворка натянулась – рванулся Марс. Вспрянув, Стасик увидел, что мужчина и женщина в дорожных плащах укладывают на улице внутрь гоночной машины какой-то большой не то узел, не то сверток и вскочили сами на места. Машина двинулась и покатилась. Стасик бросил сворку и крикнул.

– Марс! Алло!

В несколько прыжков Марс, дотоле вялый и ленивый, догнал мотор и, рявкнув, легким броском вскочил внутрь кузова машины; Стасик бежал сзади, стреляя из револьвера вслед мотору, целясь в колеса и бензиновый бак, – но машина, круто повернув, исчезла полным ходом в переулке…

Дворник вышел из подвала на стрельбу, и когда к подъезду вернулся, тяжко дыша, Стасик, почесался и сказал:

– Вот какие у нас ноне дела творятся!

Стасик, бормоча ругательства, упал на ступеньку крыльца и, сжав зубы, стучал себе в виски кулаками.

В воротах показался Марс. Он бежал неловко, наступая на сворку и путаясь в ней. В зубах он нес обрывок серой тряпки; подойдя к Стасику он положил тряпку к его ногам и тяжко, прерывисто дышал, далеко высунув розовый язык… Стасик поднял тряпку и сказал:

– Спасибо, Марс! Идем.

Стасик скорыми шагами, а временами и бегом пустился переулками, Марс на сворке лениво переваливался – бежал с ним наравне. Перед одним из домов стояла машина Стасика. Он позвонил с подъезда и, заговорив с вышедшим слугой, потребовал, чтобы, не медля ни секунды, о нем доложили Курту Кроону, который сейчас, вероятно, беседует с уполномоченным миссии.

Слуга впустил Бринтинга в вестибюль, запер входную дверь и, доложив, вернулся и пригласил Бринтинга и Марса наверх. Здесь на площадке у окна стояли в кепи и пальто те двое джентльменов. Перед Стасиком открылась дверь, и он увидел, что около бюро беседуют стоя Курт Кроон и статный человек, с пышной гривой седых волос над высоким ясным лбом.

Стасик коротко и быстро рассказал, что случилось. Курт Кроон выслушал его и, обратясь к старику, сказал:

– Как видите, дело обстоит хуже, чем я думал.

Старик развел слегка руками и сказал Крону по-русски:

– Что делать! Мы ехали сюда словно в разбойничье гнездо. И поневоле пришлось делать уступки при выборе людей. Этот Горнсби, – конечно, авантюрист, и я готов помочь вам всеми средствами… Если бы я знал, где он сейчас!

И старик сделал движение руками, словно что-то перервал пополам…

– Могу вас утешить, – ответил Кроон: – Горнсби в надежном месте. Оно нам известно. И дело серьезнее, чем вам кажется. Мой друг и ученик (тут он указал рукой на Стасика; тот поклонился) затеял романтическое приключение, но неожиданно вскрыл нечто более серьезное, чем похищение девчонки. У Горнсби взяты документы…

Старик слегка отпрянул, но не произнес ни звука.

– Мы хотели предложить вам товарообман – это на языке московских бандитов значит обмен пленниками голова за голову. Но теперь девчонку, очевидно, увезли. Гнаться за вашей дьявольской машиной бесполезно. Но Горнсби в наших руках. Мы это дело покончим миром. Теперь, если вам угодно, ваша забота доставить нам девочку живой или мертвой, все равно. В обмен вы получите Горнсби – живого или, если хотите, мертвого, или, если вам удобнее, расправьтесь с этим господином сами; все до одной бумажки мы тоже возвращаем; я говорю о документах…

Старик одно мгновение простоял в задумчивости и, протянув руку Кроону, сказал:

– Хорошо. Я согласен. Игра ваша…

Кроон сообщил свой адрес. Старик проводил их до дверей комнаты.

Садясь в машину, Стасик спросил:

– Неужели, Кроон, вы отдадите им все бумаги. Ведь там очень важные…

– С них сейчас снимают копии. Вот и все. Где нужно, будут знать в чем дело. Вообще они провалились. И вы, Стасик, молодчина.

– А девочка?

– Мы ее получим живую или… мертвую…

Марк похолодел и переспросил:

– Как? Мертвую?

Кроон промолчал. На глазах Марка навернулись слезы. Кроон хлопнул его по коленке и прибавил:

– Не плачь. Москва слезам не верит. Никогда не верила. И тем менее теперь. Нам придется ждать недолго. Мне сдается, что нам понадобится доктор. Заедем к Глудзинскому – это мой друг.

Кроон приказал шоферу ехать на Ордынку. Врача дома не оказалось, он был в лечебнице. Поехали туда – к Серпуховским воротам. Врач был занят и освободился только через полчаса. Все это время Кроон спокойно сидел в машине и молча курил, а Марс, прикорнув в уголке кароссери, – дремал, иногда приоткрывая глаза, смотрел на Кроона вопросительно, тот кивал ему головой, и Марс снова щурился и дремал. Стасик и Марк сладко зевали…

Наконец, появился доктор с пестрым чемоданчиком в руке, маленький, круглый, розовый, бритый, веселый человек, с сигарой в зубах…

– Очень рад, Кроон. Опять приключение?

– Здравствуй, собачка славная. Здравствуйте, дети. Ох, эти ваши пациенты, Кроон, для меня единственный отдых. Утопленник? Зарезанный? Подстреленный? Нет? Отравлен? Нет? Нет? Нервный припадок? Сгорел? Нет? Куда? В морг? В милицию? В клинику? На пожар? Нет! Ага, на завод! Нет? На железную дорогу? Трамвай? Фу! Сточная труба, наконец? Все равно, едем…

Автомобиль давно катился; доктор задал сотню вопросов и ни на один не получил ответа.

– Ага! – воскликнул доктор, бросая обжегший ему губы окурок сигары: – мы приехали к вам. Отлично. Что это за гонщик?

У подъезда дома, где обитал Кроон, стояла знакомая гоночная машина. В ней сидел старик из миссии, с которым они расстались час тому назад.

Кроон, встревоженный, выпрыгнул из машины, не дав ей остановиться, подбежал к старику; они обменялись короткими фразами; Кроон задумался, потом сказал:

– Разрешите воспользоваться вашей машиной? Шофер только и может точно указать место.

– Прошу вас.

– Моя машина в вашем распоряжении. Бринтинг, вы поедете с этим джентльменом, и когда машина ему будет более не нужна, выезжайте на Звенигородское шоссе, пока не встретите нас.

В гоночную машину уселись тесно: Кроон, Марс, Марк с чемоданчиком и доктор. Подобно торпеде, выпущенной бомбометом, гоночный мотор прорезал уличную теснину и мчался уж средь зеленых просторов подмосковья… Через полчаса шофер остановил машину и сказал:

– Вот здесь…

XXI. Марс на следу.

Марк огляделся кругом. Трудно было поверить, что полчаса тому назад они были в большом городе, оплетенном со всех сторон стальными путями, в городе тысячи колоколен и тысячи фабричных труб. Шоссе серой полоской взбежало на сизый холм и было похоже на поле синеватой зелени, на старый давно заросший шрам от пореза на чистой руке. Кругом лежала чуть всколыхнутая пологими холмами лесная глушь. Дали затянуты дымом мари. Марку живо вспомнилась тишина карельского леса, и он прислушался – нет, здесь не было вечного ропота, немолчного и зимой, северных кипучих вод.

Кроон просил всех пока остаться в моторе. Сам он вынул из кармана тряпку, которую утром добыл Марс, дал ее ему понюхать (это был, повидимому, обрывок непромокаемого плаща). Марс чихнул недовольно и, потянувшись, выпрыгнул на землю. За ним вышел Кроон. Марс стал внимательно обнюхивать камни и песок шоссе. Понюхал след от шин мотора, подошел затем к нему и понюхал шину колеса.

– Ты прав, Марс, – сказал Кроон: – это тоже резина, но другая. Не в этом дело.

Он снова дал ему понюхать тряпку. Марс недовольно отвернулся. Кроон ласково сказал ему:

– Я знаю, дружок, что ты не любишь этого запаха. Что поделать? Надо, Марс! Надо. Ищи…

Марс отошел от мотора, перепрыгнул через канаву, понюхал старый пенек, приподнял заднюю лапку, оставил на пеньке свою подпись, как полагается по собачьему обычаю. Затем вышел на тропочку, проторенную вдоль шоссе странниками, улегся и, положив голову на лапы, спокойно смотрел на Кроона.

В первый раз Марк увидел: Кроон широко улыбнулся и обратился к своим спутникам, которые молча и с любопытством смотрели на Марса.

– Видите ли, в чем дело, – ответил Кроон на безмолвный вопрос доктора, – духота, воздух совершенно недвижим. От быстрого хода шины наши разгорелись: – даже вы чувствуете запах резины. А для Марса с его чутьем – это прямо оглушительный удар грома. Представьте себе, что вы в концерте и слушаете нежное пение скрипки и вдруг начал бы непрерывно греметь гром. Вы бы, вероятно, не стали так терпеливо ждать, как ждет Марс, пока остынут наши шины или вонь их сдует ветерок…

Но воздух был душен. Тучи над лесом клубились, свивались и темнели.

– Ну, что, Марс? – спросил Кроон.

Пес, подняв кверху голову и потянув воздух носом, встал, перескочил через кювет и улегся под кузовом машины.

Через мгновение после этого все почувствовали, что лица их окропили невидимые капельки дождя.

– Нехорошо, – сказал Кроон: – будет дождь и смоет все запахи. Я уверен, что Марс слышит в хоре запахов и тот, который нам нужен, не от резинового плаща, а другой. Но надо ему указать, какой именно запах нас занимает. Надо ему дать понюхать предмет, бывший у того человека, кого мы ищем. Если бы мы взяли что-нибудь из того серого узелка…

– Вот у меня что есть, – сказал Марк, шаря в карманах, и протянул Кроону маленький белый платочек, отороченный широким кружевом: – это ее, Ани Гай.

Марк еще в квартире Кроона потихоньку вытянул из узелка и захватил этот платочек: он был уверен, что они найдут Аню, и она, наверное, при этом будет плакать, – вот он и захватил на этот случай, чтобы было ей чем утереть глаза и нос…

Кроон взял из рук Марка платочек и понюхал его сам:

– Если все белье девочки лежало когда-нибудь вместе с этим платком в сундуке, то для Марса этого достаточно: пахнет листовым старым табаком и чуть-чуть какими-то духами… Сюда, Марс!

Пес выбрался из-под машины, обнюхал платочек, чихнул и с неожиданной резвостью стал носиться вокруг, пригнувшись носом к самой земле.

– Теперь, господа, можно выйти и вам, – сказал Кроон, следя за собакой.

Марс перепрыгнул через канавку, пробежал несколько метров по тропинке. Остановился, тявкнул и оглянулся на Кроона.

Все, кроме шофера, двинулись за Марсом.

– Вы забыли свой баул, – напомнил Кроон доктору; тот вернулся, захватил свой чемоданчик и рысцой догнал своих спутников. Пройдя по тропинке еще немного, Марс свернул круто по мочежине влево к густой заросли молодого ельника и можжевеловых кустов…

Следуя за Марсом, Кроон рассказал и Марку, что произошло после того, как Марса с обрывком резинового плаща выкинули из той самой машины, в которой он теперь приехал сюда уже почетным гостем.

Уполномоченный миссии, как только вернулся мотор, вызвал к себе шофера. И тот рассказал ему, что «барыня» Горнсби со слугой вышли из машины на шоссе в сорока верстах от Москвы, взяли с собой какой-то большой сверток, а ему велели ехать немедля домой, что он и сделал. Из нескольких слов «барыни» шофер расслышал про какую-то девочку, которая сорвала перевязку и потеряла много крови…

– Надо догадываться, – сказал Кроон, – что девчонка в заточении пришла в отчаяние от страха смутной для нее, но тягостной участи и сорвала нарочно повязку. От потери крови она была без чувств и в испуге, что она умерла, а Горнсби – Серого Волка все нет и нет, «барыня» решила отвезти тело девочки, чтобы «концы в воду». Сама она, вероятно, намеревалась скрыться – здесь в трех верстах железная дорога. А, может быть, у ней и ее сообщника здесь где-нибудь есть на несчастный случай и укромный уголок.

Марс, между тем, то шел уверенно по следу, то сбивался, но видно было, что он на верном пути, потому что он, видимо, огибал такие препятствия, какие непосильны для людей, несущих тяжести.

Лес – все чаще. Дождь усилился и проливался сквозь завесу веток.

Внезапно Марс насторожился, прислушиваясь, и с громким лаем кинулся в кусты… Все – за ним, и увидали на мховатой земле большой серый мешок – мешок шевелился.

Кроон упал перед мешком на колени и, вынув складной нож, быстро распорол ткань от того места, где из мешка зубами Марса был вырван клок.

Марк кинулся помогать Кроону и вместе с ним, вывернув мешок, увидели – бледное лицо Ани Гай; волосы ее, плечи и грудь были в крови. Она дышала и стонала.

– Ага! – вскричал весело доктор: – великолепно!.. Дождь? Великолепно. Прошу вас посильнее, – обратился он вежливо к небу, как бы к своему ассистенту во время операции, когда нужно сильнее пустить струю воды для промывки раны.

– Мы все это долой!

Доктор проворно распорол блестящими ножницами окровавленное платье и белье на плечах и груди Ани, отер ей лицо ватой, обмокнув ее в какую-то крепко пахнувшую жидкость из банки… Он снял с плеч девочки наскоро намотанный бинт…

– Глубокий порез. Артерии, повидимому, не тронуты. Кровоподтеки. Больше ничего. Пустяки! Мальчик, помогите мне. Держите ленту. Теперь нам не надо воды. Перестаньте! Да перестаньте ж!

Но дождь не переставал. Кроон устроил над девочкой завесу из распоротого резинового мешка, и Марк, помогая врачу, любовался, как быстро он, раскатывая из валика бинт, оплел им накрест елочкой руку Ани почти от плеча до локтя.

Между тем, Марс, считая, что дело еще не закончено, пустился по следам дальше и звал за собой Кроона лаем откуда-то издалека. Кроон свистнул, и Марс вернулся и всем видом своим – хвостом, и ушами, и горящими глазами – приглашал продолжать преследование.

– Они нам не нужны, Марс. Ляг. Отдохни. Спасибо. Вот тебе.

Кроон достал из кармана шоколадную плитку – уголок ее откусил сам, остальное отдал Марсу. Пес вежливо принял из рук Кроона угощенье, отошел в сторонку, положил плитку на траву и сам улегся рядом; явно обиженный и огорченный, он делал вид, что ему и шоколад не нужен, даже отвернулся; но от шоколадной плитки так очаровательно пахло ванилью, молоком, какао, орехом и жженым сахаром, что скоро из уголка рта Марса повисла длинная клейкая слюна. Видя, что все заняты девчонкой, Марс вздохнул, взял в рот кусочек шоколада и, сладко зажмурясь, стал его жевать…

Доктор подробно осмотрел девочку, выслушал, определил пульс и сказал:

– Пустяки. Это даже не забытье, а сон от утомления. Крови она потеряла немного, они перепугались напрасно. Вероятно, легкий жар – и если не будет осложнений – она в несколько дней поправится.

Аню подняли, покрыли материей резинового мешка и понесли под проливным дождем назад к автомобилю на шоссе. Марс шел сзади всех, недовольно подрагивая своей подвижной кожей на спине; его гладкая, блестящая шерсть взъерошилась.

В автомобиле стало теперь тесно. Кроон и доктор посадили Аню и сели по сторонам, поддерживая ее. Марсу и Марку с чемоданчиком пришлось поместиться у их ног прямо на полу. Мальчик обнял голову пса, погладил и поцеловал в лоб. Марк не замечал, что из глаз катятся слезы, но Марсу было довольно и дождя из туч, – должно быть, слезы имеют неуловимый для человека, но ясный для чуткой собаки запах – Марс, недовольно ворча, отодвинулся от Марка. Кроон протянул мальчику кружевной платочек Ани и насмешливо сказал:

– Марс не долюбливает плакс. Утрите себе нос. Куда, молодой человек, прикажете доставить вашу даму?

Марк хотел ответить «в поезд», но тотчас вспомнил, что он не знает, где теперь находится мурманский маршрут. Слезы перестали катиться из его глаз, и он не знал, что сказать.

– Хорошо, – сказал Кроон, улыбаясь: – поедемте пока ко мне. А там я сдам вас Бринтингу. Он эту кашу заварил – ему ее и расхлебывать.

Машина скоро выбежала из-под туч – проглянуло солнце, и когда мотор остановился снова у серого дома в кривом московском переулке, – от ветра и солнца платье на всех пассажирах провяло и было почти сухое, но все озябли.

Аню внесли в квартиру Кроона и уложили на диван. Там их давно уже ждал Стасик. Доктор давал девочке что-то понюхать и говорил:

– Видите ли, мешки из прорезиненной ткани предназначены для хранения от моли меховых вещей; воздуха не пропускают и так плотно затягиваются, что, конечно, девочка задохнулась бы давно, если бы Марс с самого начала не прорвал мешка… Ага! Смотрите, она открывает глаза. Как ты себя чувствуешь, дитя мое?

Аня, раскрыв глаза, недоуменно рассматривала всех, потом, увидев Марка, вскрикнула и, закрыв глаза, протянула ему руку.

Марк, не зная что делать, сказал:

– Смотри-ка, Аня, что за собака! Она умнее всех нас!

Все рассмеялись. А Марк поправился:

– Она, конечно, умнее меня.

Все снова рассмеялись, и Аня, не совсем понимая, чему смеются, улыбалась и плакала. Марк, весь алый от смущения, вспомнил про платок, достал его из кармана, чтобы отдать Ане, но, – увы, – платочек был мокрехонек…

Доктор весело подмигнул Марку, закуривая сигару, и сунул ему в руку комок гигроскопической ваты: самое гигиеническое средство для вытирания слез…

Между тем, Кроон давал распоряжения Бринтингу:

– Доставить Волка в миссию, и пусть с ним там возятся. За документами заедите, знаете куда, и все их вернете тоже. Об этих вещах ни я, ни доктор, ни Марк, ни Марс, ни барышня ничего не слыхали и их не видали.

– А это что за саквояж? – спросил Кроон про тяжелый чемоданчик, бывший на попечении Марка.

– Это мой, – поспешно ответил Стасик.

– Ах, ваш? – промолвил Кроон и продолжал: – когда вернетесь, мальчик и девочка ваши – делайте с ними, что вам вздумается. Не медлите. У меня нет времени.

Стасик, забрав тяжелый желтый чемоданчик, ушел.