Текст книги "Тени на Меркурии"

Автор книги: Сергей Сухинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Глава 2

Вездеход остановился возле черной скалы – места, где только что прибывшие на Венеру туристы любили фотографироваться на память, останавливаясь на несколько минут по дороге к Смотровой площадке. По странной причуде природы эта скала напоминала дородную голую негритянку со слегка сплюснутой головой, тремя отвислыми грудями и задом, о котором мог бы только мечтать Гаргантюа. Двадцатифутовая скала была тут же названа Черной Афродитой и стала одной из самых знаменитых достопримечательностей в окрестностях города. Специально для туристов у столбообразных ног каменной красотки соорудили выложенную гранитной брусчаткой площадку и несколько скамеек из титана.

Сейчас въезд к площадке загораживал полицейский вездеход. Чуть поодаль, у одной из скамеек, виднелась приземистая санитарная машина. Рядом стояли полтора десятка человек. Полицейских легко было распознать по бронированным скафандрам, светящимся фосфоресцирующим небесно-голубым светом, из-за которого служителей закона за глаза называли не иначе, как педики. Цвет скафандров работников медицинской службы теоретически был, естественно, белым, а практически – грязно-серым, из-за чего врачи «Скорой помощи» получили прозвище «гадкие лебеди», или еще чище – «поросята». Впрочем, спасателей с их ярко– оранжевыми скафандрами называли еще круче. Но любя, исключительно любя.

Корин вылез из вездехода и, чуть поморщившись, сделал глубокий вдох. Каким-то непостижимым путем запах серной кислоты проникал в дыхательную систему скафандра, вызывая у особо чувствительных людей сильный кашель, а порой даже приступы астмы.

Ему навстречу направился один из полицейских с тремя капитанскими звездами на левом предплечье скафандра.

– Привет, Эд.

– Здравствуй, Игорь.

– К чему такой похоронный тон? Может, убитая была твоей знакомой?

– Боюсь, что твоей.

Корин вздрогнул. Такого поворота событий он не ожидал. Как и все на Венере, он вел отнюдь не монашеский образ жизни. После того, как Марта Шадрина и Поплавский поженились в Большом Сырте на Марсе, он сначала запил, а затем, опомнившись, решил отправиться куда-нибудь на луны Сатурна. Но попал на Венеру, которая еще больше подходила его тогдашнему настроению. Группа «Дельта» распалась, и каждый из хроноспасателей, оказавшись на пике славы, дальше пошел по жизни своим путем. Следуя примеру командира, все быстро переженились, а неугомонный Ашот уже успел сострогать двоих детей, и не где-нибудь, а на Церере.

На Корина – впервые в жизни! – женщины тоже стали обращать усиленное внимание. И он плюнул на свои прежние заскорузлые моральные принципы и стал брать от жизни все, что плыло в руки.

Затем он встретил Ольгу…

Ольга?!

Корин стоял, словно громом пораженный, не находя в себе сил сделать хотя бы шаг. Он и сам не знал, почему сейчас вспомнил именно об Ольге. Их роман был непродолжителен. Все начиналось очень заурядно: попавшая под лавину очередная группа альпинистов– самоубийц, три страшных дня на Грозовом перевале, мужественный начальник спасателей – «тот самый знаменитый Корин», молоденькая студенточка МГУ, дочка одного из крупных российских нефтяных баронов… А уже через неделю началось нечто серьезное, и прославленный спасатель на утесе Одинокой звезды сделал Ольге предложение руки и сердца. Господи, как она тогда смеялась! Ему уже было за тридцать, и для девятнадцатилетней девчонки он казался, как выяснилось, чуть ли не стариком.

Через две недели она вернулась на Землю и целый год не подавала никаких признаков жизни. Потом неожиданно начала писать проникновенно и нежно… Но он уже не хотел этому верить. Бурная венерианская жизнь затянула его, как в омут, и он постарался вспоминать об Ольге пореже.

И вот сейчас, вопреки всякой логике, он вспомнил именно ее. Почему? Как она могла оказаться на Венере? И почему не позвонила? Хотя прошло уже почти три года, как они расстались, а за это время все в ее жизни могло измениться…

Райнер терпеливо ждал, пока начальник Службы Спасения наберется мужества. Он знал, что Корину вскоре придется пережить несколько очень тяжелых минут.

– Пойдем… – хрипло произнес Игорь.

Люди, стоявшие возле санитарной машины, расступились. Тело уже лежало на носилках, освобожденное от скафандра. Его с головы до ног закрывала белая простыня.

Корин прильнул стеклом шлема к окну боковой дверцы. Повинуясь жесту инспектора, один из санитаров отвернул край простыни.

Корин зарычал, словно загнанный зверь. Забывшись, он заколотил металлическими перчатками по стеклолиту, словно пытаясь прорваться внутрь машины. Двое полицейских едва сумели оттащить его в сторону, хотя каждый был почти на голову выше спасателя и намного сильнее его.

Ольга?!

Предчувствие не обмануло. Единственная женщина, которую он любил – кроме, конечно, божественной, недоступной Марты, – лежала сейчас на носилках. Ее волосы были окрашены кровью, глаза закрыты, на лице застыла гримаса ужаса и страшной боли. Губы были приоткрыты, словно девушка в последний момент звала на помощь. Хотя скорее, она просто пыталась ухватить последние струйки кислорода, вытекавшего наружу под страшным напором рвущейся внутрь скафандра ядовитой венерианской атмосферы…

Кто-то осторожно потряс его за плечо. Всхлипнув, Корин повернулся и увидел встревоженное, мрачное лицо Райнера.

– Это Ольга Горбовская?

– Да…

– Она умерла почти мгновенно, не успев задохнуться. Рана от луча бластера разворотила всю левую часть грудной клетки.

– Господи, Господи…

– Ты не знал, что она прилетела на Венеру?

– Нет… конечно же, нет… Когда?

– Шесть дней назад. Вместе с мужем.

– A-а… И кто он такой?

– Русский. Некий Михаил Алпатов, тридцать три года, вице-президент фирмы «Тюмень-нефть».

– Где он сейчас?

– Надо полагать, где-то в двадцати километрах от Венеры.

– Не понял.

Райнер приблизил свой шлем почти вплотную к лицевому стеклу Корина и внимательно вгляделся в потемневшее, жалкое лицо друга. Таким Райнер видел его лишь однажды, два года назад, когда Игорю сообщили о смерти матери. Игорь тогда потерял голову. Растолкав пассажиров очередного рейсового лайнера, он ворвался в кабину и потребовал немедленного старта. «Я должен успеть к похоронам, понимаете? – кричал он. – Люди вы или нет?»

Но полет до Земли занимал более трех недель. И Корин, придя в себя, отказался от места в космолете, хотя рейс ради него задержали на несколько часов. Больше он ни разу не покидал планету, игнорируя очередные отпуска и мягкий нажим местных профсоюзов. А потом свалился и пролежал полтора месяца в госпитале из-за непорядка в легких – последствия пяти ранений, полученных некогда в молодости на Селигере.

– Расследование только началось, – терпеливо объяснил Райнер. – Госпожу Горбовскую опознали служащие отеля «Хилтон». Они же сообщили кое-какие подробности. Сам знаешь, этот народ хоть и вышколен до роботоподобного состояния, все же кое-что видит и слышит. Надо только уметь их как следует расспросить.

– Да, это ты умеешь, – криво усмехнулся Корин. – Наверное, ты и из меня сейчас потянешь жилы, хотя я бы предпочел побыть один.

Полицейский инспектор кивнул, с жалостью глядя на сразу же постаревшее лицо друга.

– Прости, Игорь, я обязан это сделать. Тебя же завтра в Венерополисе не сыщешь.

– Ладно, спрашивай… черт с тобой!.. Прости.

– Отойдем в сторонку. И давай переключим радиофоны на резервную частоту.

Райнер отдал своим людям несколько приказов, и санитарная машина сразу же уехала по шоссе в сторону закрытого завесой серого тумана Венерополиса. Вслед за ними покинул место убийства и полицейский вездеход.

Миновав Черную Афродиту, друзья молча пошли по еле заметной тропинке среди скал и минут через десять вышли на утес Одинокой звезды. Согласно легендам – а на Венере уже ходило множество свежеиспеченных легенд, – астронавт, первым нашедший этот огромный каменный козырек, нависающий над краем плато, якобы увидел в разрывах облаков яркую голубую звезду. Позднее еще более сотни человек подтверждали это невероятное сообщение. И никого не смущало, что в многокилометровом слое сернистых облаков Венеры просто физически не может существовать никаких разрывов. Фотографии голубой звезды охотно раскупали многие туристы, даже не желая слушать о том, что сотворить подобную фальшивку при нынешних компьютерных технологиях просто пара пустяков.

Зато вид на поверхность планеты отсюда открывался фантастический. В тихую погоду (то есть по местным условиям всего лишь при трехбалльном шторме) в сером тумане то и дело открывались окна размером от десятков метров до нескольких километров, и тогда при пепельном свете облаков можно было разглядеть то тусклое зеркало Свинцового моря, то его скалистые берега, напоминающие лес из черных, слегка поблескивающих громадных кристаллов, то далекий конус вулкана Лема, изрыгающий струи раскаленных газов и пепла к кипящим облакам. Это было самое романтическое место на плато, и не случайно именно сюда обожали приходить парочки, которых ничто не могло разубедить в том, что они прилетели в саму Преисподнюю, а вовсе не на планету богини Любви. Полицейские также нередко устраивали на утесе Одинокой звезды свои пикники – может, потому, что здесь еще не было совершено ни одного убийства, по крайней мере такого от которого остались бы явные следы.

Корин был благодарен Райнеру за молчание – у него появилось время немного прийти в себя. Выйдя на волнистую поверхность утеса, он инстинктивно направился к Белым рогам – трем невысоким изогнутым скалам, нависающим над десятикилометровой пропастью. Они с Ольгой не раз приходили сюда и называли эти скалы «наше место»…

– Ну что ж, спрашивай, – устало произнес Корин, обводя взглядом до боли знакомые места. – Или это будет допрос?

– Я этого не говорил!.. – горячо запротестовал Райнер.

Корин жестко усмехнулся.

– Брось, Эд. За три года я насмотрелся на ваши штучки. Ясное дело, я стану одним из основных подозреваемых. О наших отношениях с Ольгой знали многие – разве на этой чертовой планете от кого-нибудь спрячешься? Однажды мы страшно поссорились – в ресторане, на глазах десятков людей. Ольга была не в себе, кричала, что я неудачник, только изображающий из себя супермена, а на самом деле я слабак… И прочее, прочее.

– Хм-м… Действительно, нечто подобное я слышал, – неохотно признался Райнер. – Кое-кто даже утверждает, будто ты угрожал госпоже Горбовской.

– Разве?

– Повторяю, Игорь, – так говорят. Человек пять, сидевших неподалеку от вашего столика, сообщили, будто ты поклялся убить Ольгу, если она когда-нибудь вернется на Венеру. В наших архивах это зафиксировано – так, на всякий случай.

– A-а… вот откуда ветер дует. Сейчас ты спросишь, что я делал вчера вечером в одиннадцать часов.

Худощавые щеки инспектора вздрогнули.

– Ты сказал – в одиннадцать? – медленно произнес он. – Господи, именно в это время убили госпожу Горбовскую.

Корин почувствовал, будто утес стал обрушиваться в пропасть.

– Плохие шутки, Эд, – выдавил он из себя.

– Да какие уж здесь шутки! – страдальчески закатил глаза к небу инспектор. – Все карты ложатся против тебя. Зачем ты вчера вечером выходил из города?

Корин выругался, ощущая свою полную беспомощность.

– И сам не знаю, – признался он. – В полдевятого позвонила Линда, напрашивалась в гости… Ну, ты знаешь о наших отношениях. Но у меня не было никакого настроения заниматься любовью. Почему-то я чувствовал себя очень неуютно, было тревожно на душе. Наверное, существует какая-то интуиция… Короче, вчера… я словно бы задыхался в своей двухкомнатной конуре…

– Пошел пешком на причал и взял летающую тарелку.

– Все-то ты знаешь, – раздраженно отозвался спасатель. – Да, захотелось проветриться.

– Но ты же знал, что ночные полеты запрещены.

– Только не для Службы Спасения. И, кстати, для полиции тоже.

– И где же ты проветривался?

– Облетел пару раз вулкан Лема.

– Ого! Захотелось полюбоваться на котел самого дьявола? И это при восьмибалльном шторме?

– Марсиане подарили нам хорошую машину, господин инспектор. Меня здорово покачало и пару раз даже перевернуло раскаленными газами. Пустяки, все в пределах нормы… А, вспомнил! Как раз на втором круге гора разозлилась и выплюнула в небо фонтан камней. Два или три раза ударило тарелку в брюхо, и кажется, слегка помяло.

Лицо Райнера стало строгим и холодным.

– Номер машины? – спросил он.

– Л-одиннадцать-пять.

– Замечательно. Выходит, ты взял не специальный бот, а прогулочный катер?

– Выходит, так.

– Но зачем? Ведь ваши тарелки куда мощнее и быстрее?

Корин развел руками.

– В том-то и дело, – безнадежным голосом произнес он. – На боте даже возле жерла вулкана можно вздремнуть часок-другой, автоматика все равно вытянет. Никакого удовольствия.

– Любопытно получается, – сухо заметил Райнер. – Представляешь, что скажет на суде прокурор? У мистера Корина замечательное алиби, скажет он, потирая свои потные руки. Господин Корин мог бы без всяких свидетелей взять на причале Службы Спасения любую машину. Но он почему-то направился на туристский причал и попросил у ночного дежурного прогулочную летающую тарелку. А затем вернулся под утро, словно бы случайно получив солидные вмятины в брюхо летательного аппарата. Экспертиза установила, что повреждения получены действительно при извержении вулканических камней, тем более что все брюхо тарелки носит следы пепла. До вулкана Лема на этой машине минимум три часа лета. Простейшие расчеты показывают, что господин Корин НИКАК НЕ МОГ оказаться около одиннадцати часов вечера возле Черной Афродиты, иначе бы он просто не успел в пять утра вернуться на причал, что подтверждают и дежурные, и показания бортовых компьютеров. Чудесно! Даже десять любовниц, проведи они ту ночь в постели господина Корина, не смогли бы дать более твердого алиби!

Корин подошел к Райнеру и, обхватив его за плечи, встряхнул инспектора так, что тот больно стукнулся затылком о шлем.

– Что с тобой, Эд? – зло спросил он. – Перебрал вчера в пабе пива? Или жена пропилила тебя всю ночь напролет, тыкая в нос китель с тремя жалкими звездочками на погонах?

Инспектор отступил назад на три шага.

– Успокойся, Игорь, – мягко произнес он. – Я только хотел сказать, что следствие наверняка вцепится в твое замечательное алиби. Уж очень оно образцово-показательное. Даже самый тупой прокурор задаст присяжным вопрос: а не мог ли господин Корин, отлетев от причала на несколько километров, вернуться на плато и передать управление машиной своему сообщнику, а затем спокойно пойти к Черной Афродите, где он назначил свидание бывшей возлюбленной? Конечно же, мог. А когда сообщник вернулся после прогулки к вулкану…

Корин еще больше разозлился. Он нередко пасовал, когда его собеседник использовал безукоризненно логические выводы – сам бывший хронофизик таким даром не обладал. И ощущение собственной слабости всегда вызывало в нем бурное негодование.

– Все это только домыслы, – хрипло произнес он. – Ничего у вас против меня нет и не может быть. Потому что я Ольгу не убивал, понятно? Клянусь, я даже не знал, что она прилетела на Венеру!

– Поклянись нашей дружбой, – потребовал Райнер. – Это нужно не следствию, это нужно мне!

– Клянусь памятью моей матери и нашей дружбой! Больше мне нечем клясться, ты же знаешь – я чертов атеист.

Райнер долго вглядывался в измученное лицо Корина, затем кивнул.

– Ладно, прости, Игорь, но я должен все проверить. А теперь подожди, я переключусь на полицейскую частоту. Мне надо кое-кого кое о чем спросить.

Корин отошел в сторону. Мысли его вновь стали путаться. Может, это очередной кошмар – из числа тех, что начали мучить его примерно месяц назад? Такого прежде никогда не было. Бедная Линда даже пугалась, когда он вдруг начинал кричать во сне. Но, проснувшись, он не мог вспомнить ни одного из своих кошмаров. А вот сейчас, наверное, вспомнил.

Ольга – мертва? Да она была самой жизнью! Чушь, бред…

Райнер подошел как-то незаметно, со спины, и положил ему руку на плечо.

– Господин Корин, вынужден вас пригласить в полицейский участок на допрос, – произнес он чужим, официальным голосом.

Корин ответил ему непонимающим взглядом.

– Это не арест, – пояснил Райнер. – Вас просто задерживают до выяснения некоторых обстоятельств.

– Каких обстоятельств?

Инспектор в упор взглянул на него.

– На вашем служебном автоответчике была обнаружена запись вчерашнего звонка госпожи Горбовской, – пояснил он. – Она сообщала, что обязательно придет ровно в десять вечера к Черной Афродите, как вы ее и просили.

Корин облизал внезапно пересохшие губы.

– Господи, спаси… но я же не звонил ей, клянусь, Эд!

Полицейский инспектор сурово покачал головой.

– Что-то ты часто клянешься сегодня, Игорь… Пойдем, я вызвал к Афродите служебную машину. А твой вездеход, если не возражаешь, мои люди как следует осмотрят. Кажется, на дороге недалеко от места убийства остались какие-то следы колес…

Глава 3

Ночью Корина снова мучили кошмары. На этот раз, просыпаясь со сдавленным криком, он отчетливо помнил фрагменты только что пережитого сновидения.

Он шел по лабиринтам улочек, стиснутых с обеих сторон высокими темными зданиями. На каждом повороте его встречала арка, соединяющая два соседних дома. С верхних, плоских поверхностей арок вниз спускались толстые вьющиеся растения с пыльными восковыми листьями. Казалось, они давно уже мертвы, но как только он приближался к проходу, растения начинали извиваться словно змеи и тянулись к нему, пытаясь захватить в плен и утащить наверх, к своим корням, цепко державшимся за изъеденные временем каменные блоки. Все окна на первых этажах были наглухо заколочены, но изредка он замечал достаточно широкие щели и, не выдержав, приникал к ним. И всегда вместо погруженных во мглу комнат он видел одну и ту же панораму Венеры: холмистую равнину с редкими озерами расплавленного олова и летающей тарелкой, косо торчащей из пластов вздыбленного грунта. Бешеный ветер гнал над равниной серые клубы тумана, и в разрывах между ними порой можно было увидеть конусообразную гору, изрыгающую к небу потоки пламени, а еще дальше, на самом горизонте – темную, довольно высокую стену. Он знал, что это – плато, далекое и совершенно недоступное. Его тарелка потерпела крушение, и он должен был погибнуть в считанные часы, как только выйдет из строя система охлаждения скафандра, – но почему-то оставался жив. От страшной жары и ядовитой атмосферы его защищали улицы средневекового города с типичными среднеземноморскими фасадами.

По этому бесконечному пустынному лабиринту он был обречен скитаться… Зачем? Что он должен был найти? Или кого? Он не знал…

Резко зазвонил телефон, остатки сна схлынули и исчезли в неведомой воронке, бешено крутясь и не давая возможность Игорю, уже проснувшемуся, сохранить в памяти хотя бы одну картину жутких ночных фантазий. Чертыхнувшись, он нащупал на столике возле кровати кнопку ночника. Зажегся мягкий розовый свет. Взяв телефонную трубку, Корин вяло спросил:

– Алло?

– Игорь… – послышался шуршащий, с придыханием голос Линды. – Что ты сейчас делаешь?

– Сплю, – сердито ответил он. – И вижу сны с розовыми слонами и китайскими фарфоровыми танцовщицами.

– Прости… Я понимаю, тебе сейчас очень тяжело… Эта девушка… ты ее на самом деле любил?

– Я ее и сейчас люблю.

– Больше… чем меня?

– Не говори глупостей.

– Прости… Может, мне лучше все-таки прийти?

– Нет. И вообще, девочка, советую держаться от меня некоторое время подальше. Что-то со мной происходит… словно я попал в какой-то фантастический лабиринт…

– И куда он ведет?

– Если бы я знал… Спи, милая. Завтра встретимся. Пока от работы меня, кажется, не отстранили…

Он положил трубку, но света гасить не стал. Было уже полтретьего ночи, но больше спать не хотелось. От одной мысли, что кошмары могут вновь нахлынуть, становилось не по себе. Лучше поразмышлять, чем вновь войти в мрачный каменный лабиринт, сотворенный чьей-то больной фантазией в виде улиц старого города.

Он лег на спину, закинув руки за голову и попытался вспомнить тягостные события прошедшего вечера.

После почти двухчасового допроса в полицейском участке он вышел на улицу, ощущая острую головную боль. Вокруг было довольно людно, поскольку большая часть учреждений уже заканчивала работу. Здесь, в деловой части Венерополиса, жизнь замирала уже к пяти часам вечера, тогда как в центре только начинали загораться огни бесчисленных реклам, отсвечиваясь малиновым огнем в невидимой полусфере силового купола.

На Корина никто не обращал внимания, хотя он и считался весьма популярной личностью в городе. Но когда он проходил мимо десятиэтажного здания Венерианской финансовой компании, из темной арки метнулась невысокая фигура. Юноша в модной меховой куртке и пузырчатых по последней моде джинсах шепнул: «Мы с тобой, Колдун», сунул ему в руку вдвое сложенный конверт и исчез.

Это, казалось бы, пустяковое событие окончательно выбило спасателя из привычной колеи. О том, что друзья по «Дельте» прозвали его Колдуном, на Венере по идее не должен был знать никто. Тем более ни один человек не должен был догадываться, чем Корин заслужил этот звонкий титул. Правда, кое-кто из печально известной Лиги Мирового Правительства знал о способностях Корина собирать рассеянную информацию и восстанавливать в своем воображении картинку давно минувших событий. Может, юношу подослали люди типа Аль-Багдира?

Поспешив к ближайшему уличному фонарю, Корин открыл конверт и увидел письмо, написанное от руки почерком Ольги! Оно было непривычно коротким:

«Милый Игорек! Прости, что молчала три года. Там, на Земле, жизнь закрутила меня в бешеном хороводе, и я очнулась, только оказавшись на брачном ложе. Мой нынешний муж – очень хороший человек. Среди русских нефтяных воротил его прозвали Султаном. Он во всех отношениях – прости – куда лучше и талантливей тебя, но я такая беспросветная дура… Не могу забыть тебя, хоть убей. Султан вконец истерзал меня своей дикой ревностью, а затем мы сели за стол переговоров и тихо-мирно решили, что здесь, на Венере, надо в нашем дьявольском треугольнике поставить все точки над «и». Кто-то из нас троих должен умереть. Если ты откажешься от меня, я попросту покончу жизнь самоубийством. Быть может, это будет лучшим выходом. Умоляю, давай встретимся сегодня же вечером в восемь, на нашем месте. Султан обещал остаться в гостинице, и его слову можно верить. Жду! Твоя Оля».

В конце письма стояла дата: 1 ноября, то есть оно было написано шесть дней назад, сразу же после прилета Ольги и ее супруга на Венеру.

Дрожащими руками Корин спрятал письмо в карман куртки и некоторое время стоял, озираясь по сторонам. Спешащие по домам клерки не обращали на него никакого внимания. Не сразу, но он сообразил, что глупо стоять у всех на виду, и поспешил перейти на более темную часть улицы.

Первой его мыслью было, что письмо – заурядная фальшивка. Цель ее – затянуть жертву поглубже в омут таинственного убийства. Если будет доказано, что он, Корин, – одна из сторон любовного треугольника, который могла разрешить лишь чья-то смерть, для суда присяжных этого, пусть и косвенного, доказательства будет вполне достаточно. Супруг Ольги вне подозрения. Он вылетел еще вчера утром на Землю, получив срочную телеграмму из своей компании, в которой начались серьезные неприятности.

Конечно, адвокат Корина тоже выдвинет версию о тайном соучастнике господина Алпатова. Чем, в конце концов, алиби бизнесмена лучше алиби спасателя? Они оба могли использовать наемного убийцу и оба могли не иметь к случившемуся никакого отношения.

Но если это письмо подлинное… Как теперь доказать, что он, Корин, получил его лишь сегодня, а не в день отправления? Невозможно доказать – ведь проблем с почтовой связью в небольшом Венерополисе нет. А в этом свете все его дальнейшие действия могут выглядеть, по меньшей мере, странными. И этот непонятный звонок в день убийства… Ольга словно бы продолжала давно начатый разговор. Никаких «Здравствуй, милый. Я недавно прилетела на Венеру и не решалась связаться с тобой…». Нет, она попросту сказала, что придет на НАЗНАЧЕННОЕ СВИДАНИЕ.

Круг замыкался.

Но его было очень легко разомкнуть – хотя бы для своего собственного успокоения.

Завтра утром… то есть, тьфу, уже сегодня он поедет к Черной Афродите и – впервые за несколько лет – использует свой дар Колдуна. Он увидит убийцу и узнает, как все произошло. И тогда уже без мандража придет в полицейское управление и положит перед Райнером письмо Ольги.

И все же почему юноша в меховой куртке назвал его Колдуном? Такие вещи не происходят случайно. Словно его невидимый противник говорил: я знаю твой следующий ход – так делай же его!

Устав от бесплодных размышлений, Корин вновь заснул, забыв погасить ночник на столе.

Всю оставшуюся ночь он блуждал в жутком каменном лабиринте. И только перед рассветом череда монотонных снов прервалась, когда он, взглянув в очередное окно мрачного города, увидел…

И проснулся от собственного дикого крика. А потом долго еще лежал в постели, вытирая тыльной стороной ладони пот с лица.

Но его усилия были тщетны. Странное видение в окне начисто стерлось из его памяти.