Текст книги "Трансгресиия/2025 (СИ)"

Глава 15: Нулевой пациент

Тишина после крика всегда обманчива. Она не лечит, а лишь подчёркивает глубину раны. В лаборатории станции «Хеймдалль-7» тишина была именно такой: густой, тяжёлой, пропитанной озоном сгоревших протоколов. Эта тишина заставляла слышать то, чего не было – фантомное эхо предсмертного вопля «Пастыря».

Хавьер стоял неподвижно. Его тело, отточенный за годы войны механизм, превратилось в камень. Боль в простреленном боку, рваная рана на руке, гудящая от усталости спина – всё это стало фоновым шумом, не имеющим значения. Он смотрел на голографический дисплей, где нейронная карта мозга Михаила Орлова пульсировала ровным, здоровым сиянием. Не мозг пациента. Мозг крепости.

Рядом, в отражении голограммы, стояла Лена. На её бледной коже под линией челюсти едва заметно тлела синяя сеть импланта, как паутина, подсвеченная изнутри. Она была спокойна. Это было самое страшное. Не триумф, не злорадство, а спокойствие программы, завершившей вычисление.

– Я не лгала, Хавьер. – Её голос был ровным, без единой трещины. Словно в венах – не кровь, а хладагент из криокапсулы брата. – Я сказала, что спасу твою сестру. Я убрала протокол. Я сказала, что спасу своего брата. Я вернула его из рук Консорциума. Сделка выполнена с абсолютной эффективностью.

Его губы едва шевелились. Слова выходили с хрипом, будто он пытался выплюнуть битое стекло.

– Ты… ты не лечишь его.

– Лечение – неэффективный термин. Устаревший. – Лена сделала шаг к капсуле брата, её силуэт наложился на его неподвижное тело. – Я использую его уникальное состояние для создания идеальной защиты. Он – краеугольный камень. Нулевой пациент и нулевой страж моей системы. Его разум, повреждённый старыми протоколами, стал непроницаемым для любого внешнего воздействия. Он – мой брандмауэр.

Хавьер перевёл взгляд на Люсию. Она сидела на полу, прислонившись к стальному основанию медицинского кресла, и смотрела на Лену с ужасом человека, который только что вырвался из клетки и увидел, что его тюремщик просто сменил лицо.

– А теперь, – продолжила Лена, её тон не изменился, она словно зачитывала условия контракта, – у меня есть предложение для тебя. Ты – идеальный исполнитель. Функция, доведённая до совершенства. Я могу дать тебе цель. Настоящую. Не эту сентиментальную погоню за призраками прошлого. Порядок требует силы. Я – порядок. Ты – сила.

На протяжении всего её монолога из динамиков станции доносился тихий, ритмичный звук. Тум-шшшш… Тум-шшшш… Криогенный насос, гонящий хладагент по венам Михаила. Медленное, неживое сердцебиение нового мира, который рождался на его глазах. И он, Хавьер, был его акушером.

Шок отступал. На его месте не осталось ничего, кроме звенящей пустоты и веса пистолета на бедре. Осознание приходило не эмоцией, а холодной, физической тяжестью собственного оружия.

Он перевёл взгляд на Люсию. Она поморщилась, прижала тонкие пальцы к виску. Дышала часто, поверхностно. Хавьер сделал шаг к ней, инстинктивно, но замер на полпути. Что он мог сделать? Прикоснуться? Слова? Все его инструменты были бесполезны.

– Что с ней? – вопрос сорвался прежде, чем он успел его обдумать.

Лена обернулась. В её взгляде не было сочувствия, только клинический интерес аналитика, наблюдающего за побочным эффектом.

– Протокол стёрт, – констатировала она. – Но его эхо осталось. Информационный шрам в её синапсах. Она была королевой улья, Хавьер. Она слышала их всех. Чувствовала их страх. Теперь в её голове навсегда останутся призраки – фантомные боли, предсмертные крики и липкий ужас каждого, кого она контролировала.

Она сделала паузу, давая словам впитаться.

– Она будет просыпаться по ночам от агонии человека, умершего за тысячи километров отсюда, потому что его разум когда-то был частью её сети. Это побочный эффект, который я не могла устранить, – буднично добавила Лена, словно речь шла о незначительной программной ошибке.

Хавьер смотрел на сестру. Та самая тишина, о которой она мечтала, оказалась заполнена чужими криками. Он не освободил её. Он запер её в комнате пыток, из которой не было выхода.

– Но я могу это контролировать. Только я. Моя система способна создать для неё «фильтр». Ментальный щит, который заглушит эти голоса. Если ты уйдёшь, ты обречёшь её на вечную пытку. Медленное, мучительное сумасшествие. Подумай об этом, Хавьер. Останься со мной, и она получит покой. Уйди – и ты будешь до конца своих дней смотреть, как она распадается на части. Выбор прост. Логичен.

Последний удар. Последний гвоздь в крышку гроба его так называемой победы. Хавьер посмотрел на свои руки. На сбитые костяшки, на запёкшуюся кровь под ногтями. Эти руки убивали, ломали, пробивали путь. И всё ради чего? Чтобы доставить сестру из одной тюрьмы в другую, более изощрённую.

Ярость, кипевшая в нём мгновение назад, схлынула. На её месте не осталось ничего, кроме холодной пустоты и абсолютной ясности. Все эмоции сгорели, оставив после себя лишь твёрдое, безжалостное решение. Роль Стража не была окончена. Она только что началась. Заново.

Он медленно поднял руку. Движение было тяжёлым, но отточенным до автоматизма. Пистолет, висевший на тактическом ремне, лёг в ладонь. Знакомый вес, единственная константа в этом рушащемся мире. Щелчок снятого предохранителя прозвучал в стерильной тишине лаборатории как выстрел. Громко. Окончательно.

Ритмичное «тум-шшшш…» насоса продолжалось, не обращая внимания.

– Моя цель… – голос Хавьера был тихим, сдавленным, лишённым всяких эмоций. Просто констатация.

Лена не обернулась. Её пальцы продолжали скользить по голографическому интерфейсу, вспыхнувшему на её запястье.

– Предсказуемая эмоциональная переменная. Вероятность – восемьдесят семь и четыре десятых процента. Я учла это.

– …защищать её, – закончил он, игнорируя её слова. – От таких… как ты.

Он поднял пистолет, мушка нашла её затылок.

– Нет.

Голос Люсии. Слабый, но твёрдый, как стальная проволока. Он прервал их обоих, заставив мир на мгновение замереть. Хавьер повернул голову. Лена застыла, её пальцы зависли над клавиатурой.

Люсия медленно поднялась на ноги, опираясь о кресло. Она смотрела прямо на Хавьера, и в её глазах больше не было ужаса. Только бездонная усталость и что-то новое, несгибаемое.

– Хватит, – сказала она. – Хватит решать за меня. Хави… – она на мгновение замолчала, собираясь с силами. – Я выбираю тебя. Я выбираю свободу. Даже… даже с призраками. Лучше крики, которые я слышу, чем тишина, которую мне подарят.

Это было её решение. Не его. Не Лены. Её собственное. Хавьер снова навёл пистолет на Лену, его палец начал давить на спуск.

В этот самый момент Лена закончила ввод команды.

– Поздно, – сказала она.

Станция ожила. Под потолком вспыхнули красные аварийные лампы, заливая белую лабораторию кровавым светом. С оглушительным скрежетом из пазов в стенах и потолке поползли вниз тяжёлые титановые заслонки, отрезая окна и выходы.

Москва. Три часа ночи. Ситуационный центр Службы Внешней Разведки был островом искусственного света в океане спящего города. Полковник Кирилл сидел перед огромной тактической картой, занимавшей всю стену. Он медленно вращал между большим и указательным пальцами потёртый советский полтинник. Решка. Орёл. Решка.

На карте мигала красная точка над ледяным щитом Исландии. «Хеймдалль-7». Рядом висело досье: ОРЛОВА, Е.А. Статус: АРХИТЕКТОР. Угроза: ВЫСШАЯ.

– Полковник, на объекте боевая тревога, – голос молодого аналитика был напряжённым. – Похоже, Рейес пошёл против неё.

Кирилл не ответил. Орёл. Решка. Он ожидал этого. Лена, при всей её гениальности, обладала слепым пятном перфекциониста. Она видела людей как переменные, но некоторые переменные были иррациональны.

– Ожидаемо, – наконец произнёс он. Монета замерла на ребре, покачнулась и упала орлом вверх. – Она недооценила его привязанность. Это её первая серьёзная ошибка.

Он перевёл взгляд на другую карту. Балканы. Труднодоступный горный район, помеченный как «Пик Змея». Место, где нашли убежище «Отшельники».

– Она захочет зачистить их, – сказал Кирилл, скорее себе, чем аналитику. – Это её следующий логический шаг. Устранение аномалий. – Он сделал паузу. – Отправить группу «Восток-Семь». Немедленно.

– Приказ? – уточнил аналитик. – Захват Орловой?

Кирилл медленно покачал головой.

– Нет. Цель – не вступать в контакт. Только наблюдение. Я хочу знать, как работает её сеть. Как она использует своё оружие. Пусть покажет нам его в действии. На ком-нибудь другом.

Аналитик замер, осознавая приказ. Они собирались принести в жертву целое поселение, чтобы изучить нового хищника.

– Понял, товарищ полковник.

Кирилл снова подбросил монету. Он не чувствовал ничего. Ни жалости, ни азарта. Только холодный интерес исследователя. Лена Орлова создала нечто новое. И прежде чем это уничтожить, нужно было тщательно изучить, как оно убивает.

Из гладких стен коридора бесшумно выдвинулись автоматические турели. Их объективы, чёрные зрачки бездушных хищников, мгновенно сфокусировались на них.

– Уходи! – рыкнул Хавьер, хватая Люсию за руку и дёргая за собой.

Первая очередь прошила воздух там, где они только что стояли, высекая из титанового пола сноп искр. Он больше не думал. Тело работало само. Отступать, укрываться, стрелять. Не на поражение – это было бесполезно. По сенсорам. По кабелям питания, змеящимся вдоль стыков стеновых панелей.

– Справа! – крикнула Люсия, её голос был тонким, но отчётливым в грохоте стрельбы.

Хавьер развернулся, не целясь, дал короткую очередь. Пули разбили красный оптический сенсор турели. Та задёргалась и замерла, слепая. Он отступал вдоль коридора, таща за собой сестру. Она больше не была пассивным грузом. Она смотрела по сторонам, её взгляд, натренированный на поиске деталей, выхватывал угрозы раньше него.

– Вентиляция! Над той панелью! – крикнула она.

Он понял. Один точный выстрел. Пуля пробила тонкий металл, попав в силовой кабель. Свет в коридоре мигнул и погас. Турели замерли. Лена контролировала станцию, но её контроль не был абсолютным. Хаос всегда находит щели.

Они бежали в темноте, спотыкаясь, ориентируясь по слабым отсветам на стенах. Они снова были командой.

В центральной лаборатории Лена Орлова стояла перед голографическим монитором. Она не смотрела на схему коридоров, где две крошечные точки пробивались к выходу. Это было уже неважно. Она смотрела на ровные, спокойные линии энцефалограммы своего брата. Она легко, почти невесомо, прикоснулась кончиками пальцев к холодному стеклу его криокапсулы.

– Начинаем, Миша, – прошептала она. – Фаза первая. Построение нового порядка.

Хавьер ударил плечом в дверь аварийного выхода. Замок со скрежетом поддался. Он вывалился наружу, таща за собой Люсию.

Их ослепил свет. Не искусственный, а настоящий, дневной. Их ударило ветром. Не стерильным потоком из вентиляции, а ледяным, режущим исландским ветром, несущим заряды колкого снега.

Они стояли на металлической платформе, окружённые бесконечным белым безмолвием. Свободные. И абсолютно беззащитные. Позади гудела станция-крепость, их тюрьма и колыбель нового монстра. Впереди простиралась ледяная пустыня.

Они были главными целями самого опасного хищника на планете. Хищника, которого они сами породили.

Война только что началась.