Текст книги "Трансгресиия/2025 (СИ)"
Автор книги: Sergey Smirnov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Трансгрессия/2025
Трансгрессия/2025
Глава 1: Протокол отчаяния
Крик не был человеческим.
Это был скрежет модема, вгрызающегося в несуществующую сеть. Вопль помех из разбитого динамика. Сухой, электрический звук вибрировал не в ушах – он ввинчивался прямо в пломбы зубов.
Хавьер сорвался с места, опрокинув шаткий стул. Вместе со звуком ударил едкий, кислый запах – горелый пластик и озон. Лампы под потолком бетонного короба, их так называемого убежища, мигали в такт нечеловеческому ритму. Тусклый свет срывался в стробоскоп, выхватывая из полумрака серые стены и ржавую арматуру, торчащую из трещин.
Он влетел в бывшую трансформаторную.
Люсия была на полу.
Её тело выгнулось дугой, опираясь на затылок и пятки. Позвоночник должен был сломаться. Но не сломался. Пальцы скрючились, будто она пыталась вырвать из воздуха невидимые кабели. Глаза закатились, виднелись лишь белки, испещрённые красными сосудами. Крик шёл из её гортани, но это был не её голос. Это говорил протокол. «Пастырь», который больше не пас, а пожирал своего носителя изнутри.
Хавьер бросился к ней. Разум опустел, остался один инстинкт: остановить. Он опустился на колено, попытался перевернуть её. Ошибка.
Стоило его рукам коснуться её плеч, как он почувствовал это. Под кожей сестры пробегали разряды. Тело было твёрдым, как камень, и вибрировало с низкой, гудящей частотой. Она была не человеком, а перегруженным конденсатором, готовым взорваться. Отбросила его руку с неожиданной силой.
– Люсия! – его голос утонул в электрическом визге.
Три войны. Десятки врагов. Он мог сломать шею одним движением. И всё это было бесполезно. Абсолютно. Его враг был невидим. Его нельзя было застрелить, нельзя было задушить. Он сидел в черепе единственного человека, ради которого Хавьер ещё был жив.
Бессилие. Оно ударило сильнее любого противника. Он развернулся и со всей силы впечатал кулак в бетон.
Боль была острой и чистой. Пронзила костяшки, дошла до самого локтя. Хорошая, честная боль. Он посмотрел на руку. Костяшки разбиты в кровь, два пальца неестественно просели. Плевать. Эта боль была настоящей. Понятной.
Внезапно крик оборвался.
Он резко обернулся. Тишина рухнула на них, плотная, как вакуумная упаковка. Лампы перестали мигать. Люсия обмякла на полу, тяжело дыша. По виску стекала струйка пота, смешиваясь с пылью. Марионетка, у которой только что обрезали нити.
Хавьер опустился на колени рядом, боясь дотронуться. Из её полуоткрытого рта пахло озоном и страхом.
Я обещал, – пронеслось в голове. На мгновение запах сырости сменился запахом сухой земли и цветущих апельсинов. Андалусия. Сломанная кукла. Её слёзы. Его неуклюжее детское обещание, выросшее в клятву.
Клятва, которую он прямо сейчас нарушал.
– Она умирает.
Скрипнула дверь, но он не обернулся. Только когда голос Лены Орловой прозвучал прямо за спиной, он вздрогнул.
Она стояла у головы Люсии, бледная, но абсолютно спокойная. Тёмные волосы стянуты в тугой, безжалостный узел. Как и она сама. Взгляд был прикован к маленькому датчику, который она с предельной точностью прикрепляла к виску Люсии. Движения экономные, отстранённые. Как у техника, работающего с вышедшим из строя механизмом.
Хавьер медленно поднялся, чувствуя тупую боль в разбитой руке.
– Что ты делаешь? – голос был хриплым.
– Диагностику, – она не повернулась, подключая датчик к ноутбуку. – Собираю данные. Единственное, что сейчас имеет смысл.
Она развернула к нему экран. Хавьер подошёл. Он ничего не понимал в этих графиках, но смысл был ясен и без перевода. Кривая линия, похожая на кардиограмму, срывалась в безумный, игольчатый частокол. Хаос.
– Вот, – Лена ткнула тонким пальцем в экран. – Стандартный протокол «Пастырь» работает в дельта-диапазоне. Но у неё… – она провела пальцем по пикам, – он мутировал. Перескочил в верхний бета– и гамма-диапазоны. Он больше не синхронизирует. Он пытается агрессивно переписать её нейронную архитектуру.
Хавьер молчал. Остаточный шум превратился в раковую опухоль.
– Сколько у неё времени?
Лена медленно повернула голову. В её серых глазах не было сочувствия. Только холодный анализ.
– Не тот вопрос, Хавьер. Мутировавший протокол не только убивает её. Он превратился в маяк. Он кричит в эфир. Консорциум создавал эту технологию. У них есть оборудование, чтобы его услышать. Каждый такой приступ, – она кивнула на Люсию, – как вспышка на радаре. Они сужают круг. Так что у нас не недели. У нас часы.
Хавьер почувствовал, как стены сжимаются. Бетонный короб перестал быть крепостью. Он стал гробом, и кто-то уже заколачивал крышку.
– Есть только один способ, – сказала Лена, закрывая крышку ноутбука. Звук был тихим, но окончательным, как щелчок затвора. – Стереть протокол. Выжечь из её сознания. Для этого нужен прямой доступ к исходному коду. К главному серверу Консорциума.
– Нет, – выдавил он. – Это самоубийство.
– Волк уже здесь, Хавьер, – Лена встала. – Царапает когтями дверь. То, что я предлагаю, – это шанс. Один на миллион, возможно. Но он не нулевой.
– Шанс?! – он резко развернулся к ней. – Твои шансы, твои расчёты…
– Твои методы здесь бесполезны, – продолжала Лена, её голос стал твёрже. – Ты можешь убить сотню охранников. Но ты не можешь застрелить код. Здесь нужен не молот, а скальпель. И этот скальпель есть только у меня.
– К чёрту твой скальпель, – голос Хавьера упал до тихого, ледяного шипения.
– Да? – она шагнула к нему, и впервые в её голосе прорезался металл. – А что предлагаешь ты, а? Сидеть здесь и смотреть, как её мозг превращается в кашу? Ждать, пока спецназ Консорциума не накачает нас всех транквилизаторами? Это твой план, солдат?
Она стояла так близко, что он чувствовал слабый запах антисептика от её рук. Она не боялась его. Это бесило больше всего.
– Я… – он замолчал. Ответа не было.
– Вот именно, – она отступила назад к своему столу. – У меня есть цель. Но нет всей информации.
Она снова открыла ноутбук. На экране был спутниковый снимок скалистого побережья.
– Секретный медицинский центр Консорциума в Северном море, – сказала она. – Перестроенный бункер. Там они держат свои самые ценные активы. Там находится ядро их разработок. Исходник «Пастыря». И там… там мой брат.
Она открыла два текстовых файла. Названия горели белым на чёрном фоне.
АРХИВ: СЕРВЕР «ШУМ». МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ ПОДТВЕРЖДЕНО.
АРХИВ: ПАЦИЕНТ 4Б. ОРЛОВ, МИХАИЛ В.
Хавьер замер.
– Я всё равно иду туда, – Лена подняла на него глаза. В них больше не было холодного анализа. Было что-то другое. Такая же глухая, запертая боль, как и у него. – С тобой или без тебя. Но со мной у тебя есть шанс спасти сестру. А с тобой у меня есть шанс вытащить брата живым. Равноценный обмен. Просто транзакция. Решай. Но решай быстро. Часы тикают.
Ночь сочилась сквозь щели в бетонных плитах. Хавьер сидел в старом кресле рядом с койкой, на которую они перенесли Люсию. Он не спал. Просто смотрел, как ровно поднимается и опускается её грудь.
Он проиграл. Не им. Своей клятве. Он обещал защищать, но его деньги, заработанные кровью, купили ей билет в ад. Он был не щитом. Он был ядом.
Он поднял глаза на Лену. Она сидела за своим столом, неподвижный, тёмный силуэт. Планировала. Использовала эту тишину, чтобы проложить им путь в самое сердце врага. Холодный расчёт. Безжалостная логика. Он не доверял ей ни на грош.
Но её безумный план был единственным, что у них осталось.
Рассвет был серым и безрадостным. Он просочился в их убежище, окрасив бетон в цвет мокрого пепла. Хавьер принял решение несколько часов назад. Это была не решимость. Это была капитуляция.
Он поднялся с кресла и подошёл к столу Лены.
Она медленно повернулась. В её глазах не было ни усталости, ни удивления. Только тихое, напряжённое ожидание.
Хавьер не сказал ничего. Просто посмотрел ей в глаза и кивнул. Один раз. Коротко, резко.
Этого было достаточно.
Лена на долю секунды закрыла глаза. Облегчение? Нет. Когда она их открыла, Хавьер увидел в них лишь холодный, сфокусированный блеск. Триумф хищника, загнавшего добычу.
Она тут же отвернулась, её пальцы уже летели по клавиатуре.
– Хорошо, – сказала она. – Начинаем. Немедленно. У нас нет планов объекта. Нет кодов доступа. Нам нужна информация. Актуальная. И я знаю, у кого её можно купить.
Она нажала «Enter». Зашифрованный пакет данных улетел в сеть.
На другом конце света, в тёплой ночи Буэнос-Айреса, на кухонном столе завибрировал телефон.
Глава 2: Цена информации
Плотную, удушливую тишину убежища резал сухой, методичный звук.
Щёлк. Пауза. Шорох промасленной ветоши о воронёную сталь. Щёлк.
Хавьер сидел за обшарпанным кухонным столом, превратив его в оружейный верстак. Перед ним, разобранная на составные части, лежала его штурмовая винтовка – не груда металла, а анатомический атлас его собственного спокойствия. Каждое движение было выверенным, экономным ритуалом. Единственным способом загнать хаос, бушевавший в голове, в рамки понятного, физического процесса.
Он извлёк затворную группу, провёл по ней пальцем, ощущая знакомые изгибы и выемки. Холодный. Надёжный. Прогнозируемый. Полная противоположность тому, что произошло с Люсией.
Крик. Он всё ещё стоял в ушах. Не как человеческий голос, а как помехи на мёртвой частоте, скрежет модема, пытающегося подключиться к аду. Он заставил себя выдохнуть, сосредоточившись на запахе оружейного масла – резком, химическом, вытесняющем всё остальное.
Его взгляд скользнул по левой руке. Костяшки пальцев, которые он вчера разбил о бетон, были перевязаны бинтом, уже пропитавшимся грязью. Лена перевязала их молча, без упрёка, с той же отстранённой эффективностью, с какой подключала датчики к вискам Люсии.
Хавьер снова сжал и разжал здоровую правую руку. Он проиграл. Проиграл не Консорциуму, не вооружённым оперативникам, а невидимой, непостижимой болезни в голове сестры. И теперь его единственной ставкой в этой проигранной партии была она. Лена.
На другом конце комнаты она тоже вела свою войну. Не щёлкала металлом, а шелестела бумагой. Карты, спутниковые снимки, распечатки архитектурных планов – она раскладывала их на полу, ползая на коленях, словно стратег перед решающим сражением. Её мир состоял из векторов атаки, слепых зон и протоколов безопасности.
Она тихо бормотала под нос, и это тоже было частью напряжённого саундтрека их общей клетки:
– …уровень шума на северном периметре… вентиляционная шахта номер семь, слишком узкий проход… биометрия пассивна, значит, нужен активный маркер…
Хавьер не доверял ей. Не потому, что она была бывшим аналитиком СВР. Такие, как Воронов, всегда были ему понятны – хищники старой школы. Лена была другой. В её глазах не было ни азарта, ни жестокости. Только холодный, вычислительный интеллект, для которого люди, включая его самого, были лишь переменными в сложном уравнении.
Она спасала своего брата, он – свою сестру. Их цели совпадали. Пока что. Но он видел, как она смотрела вчера на Люсию, корчившуюся на полу. Не с ужасом или сочувствием. А с интересом. Как учёный смотрит на уникальный, аномальный образец.
Он закончил чистку. Движения стали быстрее, увереннее. Пружина. Ударник. Затвор. Он собирал винтовку, возвращая хаосу форму. Щелчок собранного затвора прозвучал в комнате оглушительно громко, заставив Лену на секунду поднять голову.
Их взгляды встретились. В её глазах не было ничего, кроме сфокусированной задачи. В его – лишь тяжесть принятого решения. Он молча проверил предохранитель. Разговор был окончен, даже не начавшись. Его сталь была готова. Оставалось дождаться, когда её данные дадут этой стали цель.
Панорамное бронестекло не пропускало в кабинет ни звука, превращая бушующую ярость Северного моря в безмолвный, серый спектакль. Волны, похожие на сгустки жидкого олова, с грохотом, который можно было только вообразить, разбивались о бетонный мол, вросший в скалу. Внутри царила идеальная, стерильная тишина.
Хелен Рихтер стояла спиной к этому хаосу, её безупречно строгий силуэт отражался в погасшем экране на стене.
– Да. Источник в Буэнос-Айресе предоставил доступ. Подтверждаю, они придут за активом, – её голос был ровным, лишённым интонаций, словно сгенерированный машиной. – Подготовьте периметр по протоколу «Приманка». Я хочу, чтобы они были абсолютно уверены, что идут по собственному следу. Никаких летальных мер до моей прямой команды. Они нужны мне живыми. Особенно аналитик. Она – ключ к пониманию мутации.
Она нажала сенсорную кнопку, обрывая связь. Комната погрузилась в полную тишину, если не считать едва слышного гудения системы климат-контроля.
Хелен медленно подошла к низкому столу из чёрного полированного обсидиана. На бархатной подложке, словно драгоценность, лежали разобранные части старинной швейцарской музыкальной шкатулки. Десятки крошечных латунных шестерёнок, валиков и гребёнок. Она взяла тончайший пинцет и, почти не дыша, поправила один из зубчиков на музыкальном цилиндре. Микронное движение.
Для неё это не было хобби. Это была философия. В мире, полном иррационального хаоса и человеческих ошибок, она создавала свой идеальный, предсказуемый механизм. И план по поимке Хавьера Рейеса и Лены Орловой был для неё лишь ещё одним таким механизмом. Более крупным, но столь же предсказуемым.
За тысячи километров от стерильного кабинета Хелен, в жарком и сыром подвале Буэнос-Айреса, пахло кровью, немытым телом и страхом. Антон «Сыч» висел на стуле, а не сидел. Его руки были заведены за спинку, голова безвольно опущена на грудь. Разбитая губа запеклась, один глаз заплыл.
Человек в дорогом, но помятом костюме, стоявший перед ним, не проявлял ни гнева, ни нетерпения. Он просто ждал. На ящике рядом с ним лежал смартфон «Сыча» и фотография. Девушка с рыжими волосами, смеющаяся на фоне фиолетовых деревьев в парке Палермо. Аня.
– Последний раз, Антон, – голос человека был спокойным и деловым, будто он обсуждал условия контракта. – Коды шифрования для твоего канала связи. Или мы навестим Аню. Она ведь любит гулять по вечерам, верно? Очень неосмотрительно с её стороны. Одна.
«Сыч» поднял голову. В его здоровом глазу не было ненависти. Только бездонная, тоскливая пустота. Он пытался быть сильным. Пытался умереть правильно. Но образ смеющейся Ани ломал его надёжнее, чем любой удар. Он посмотрел на её лицо на фотографии, затем на безразличное лицо оперативника. Он проиграл.
– …Sierra… Foxtrot… zulu… seven… nine… – его голос был хриплым шёпотом, каждое слово – капитуляция.
Оперативник без эмоций ввёл символы в телефон «Сыча». На экране появилась защищённая консоль. Ему не нужно было знать ни о плане, ни о цели. Его задача была проще – получить ключ от двери. А что за этой дверью, решат другие.
Он быстро набрал зашифрованное сообщение, полное технических данных, которые ему продиктовали заранее. Коды доступа к системам наблюдения. Графики смены патрулей. План второстепенных коммуникаций. Всё, что могло показаться бесценным подарком судьбы для отчаявшихся людей.
Отправив сообщение, он убрал телефон в карман. «Сыч» смотрел на него, ожидая пули. Но оперативник лишь кивнул двум фигурам в тени.
– Он ваш. Сделайте, чтобы выглядело как ограбление. Быстро и грязно.
Он вышел из подвала, не оборачиваясь, уже открывая на своём телефоне защищённый мессенджер. Через несколько секунд Хелен Рихтер в своём кабинете с видом на бушующее море увидит на экране терминала короткое сообщение: «Протокол “Приманка” активирован. Цель на заданной траектории».
– …основной вектор атаки – через технический туннель D-7. Шторм создаст идеальное акустическое и радиолокационное прикрытие. Их системы охраны старой модели, – Лена водила пальцем по схеме, разложенной на полу, её голос был быстрым и уверенным. – Мой вирус обойдёт первые три контура безопасности без проблем. Но дальше…
Хавьер стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Он смотрел не на схемы, а на неё. На то, как горели её глаза, когда она говорила о взломе систем, о поиске уязвимостей. Она была в своей стихии.
– Дальше начинается биометрический контур. Он не ищет ключ-карты, он сканирует пассивные нейронные сигнатуры персонала, – продолжила она, поднимаясь на ноги. – Любой чужой сигнал вызовет тревогу. Но Люсия… протокол «Пастырь», даже в его мутировавшей форме, излучает уникальный маркер Консорциума. Система примет её за свою. Она – наш живой ключ.
Она произнесла это так, будто говорила о монтировке или отмычке. Хавьер ощутил, как желваки на скулах каменеют сами по себе.
– Но чтобы её сигнал был достаточно сильным и стабильным для прохождения сканера, его нужно… усилить. Фоново, – закончила Лена и, повернувшись к своему медицинскому кейсу, достала его.
Автоматический инъектор. Тонкий, как жало насекомого, корпус из полированного металла. Сквозь прозрачную стенку ампулы виднелась почти бесцветная жидкость. Наконечник иглы сверкнул в тусклом свете лампы.
Мир для Хавьера сузился до этой блестящей точки.
Всё остальное – схемы на полу, гудение электроники, даже собственное дыхание – исчезло. Он видел не медицинский инструмент. Он видел грязную палатку в африканской саванне. Крики раненой девочки, так похожей на Люсию в детстве. И бессильное лицо полевого медика, снова и снова вонзавшего иглу в её маленькое тело. Запах крови и антисептика. Беспомощность. Его собственная беспомощность.
– Нет, – слово вырвалось само, тихое и жёсткое.
Лена обернулась, её лицо выражало лёгкое раздражение, как у профессора, которого перебил нерадивый студент.
– Что «нет»? Хавьер, это не обсуждается, это единственный…
– Я сказал – нет.
Он оттолкнулся от стены. Всего один шаг в её сторону, но Лена инстинктивно отступила. Он не кричал. Его голос, наоборот, упал до низкого, почти неслышного регистра. Этот шёпот был страшнее крика.
– Никаких, блядь, игл, – произнёс он, глядя не на неё, а на инъектор в её руке.
– Это не прихоть! Это наука! Без этого стимулятора мы не пройдём даже первый пост! – её голос сорвался на крик от непонимания. Её логика, её главный инструмент, дала сбой.
– Найди. Другой. Способ.
Он не угрожал. Он констатировал факт. В этот момент она впервые увидела в нём не просто солдата, не инструмент. Она заглянула за фасад тактика и увидела там нечто древнее, иррациональное. Животный, первобытный ужас, который невозможно было ни просчитать, ни обойти, ни взломать. Он был готов провалить всю миссию, дать Люсии умереть, но не позволить этой игле коснуться её.
Секунду они стояли в тишине. Лена смотрела в его глаза, тёмные и пустые, и поняла, что упёрлась в стену. В нелогичную, непредсказуемую, человеческую стену.
Она медленно, с видимым усилием, опустила руку и убрала инъектор обратно в кейс. Щелчок замка прозвучал как выстрел.
– Хорошо, – её голос снова стал ровным, холодным. – Я что-нибудь придумаю.
Она лгала. Она просто решила, что воспользуется иглой позже. Когда он будет ранен или без сознания. Когда у него не останется выбора. Любая проблема имела решение. Нужно было лишь изменить переменные.
Прошло несколько часов. Хавьер ушёл на крышу – проверять периметр, как он сказал. На самом деле – чтобы дышать. Чтобы холодный ночной воздух прочистил голову от воспоминаний.
Лена сидела перед своим терминалом, погружённая в потоки данных. Она прогоняла симуляции, искала альтернативные пути, злясь на иррациональность Хавьера, на эту нелепую уязвимость, которая ставила под угрозу весь её план. Она уже почти смирилась с необходимостью импровизировать, когда на экране её защищённого мессенджера мигнул крошечный значок.
Входящее сообщение. Анонимный канал. От «Сыча».
Она почувствовала резкий, почти забытый толчок под рёбрами. Триумф. Холодный, чистый, как дистиллированная вода. Она знала, что Антон не подведёт. Она быстро ввела длинный ключ дешифровки.
На экране появились строки кода. Это было даже больше, чем она просила. Не просто информация. Это был подарок. Коды доступа к второстепенным системам энергоснабжения и климат-контроля центра. Точные временные «окна» в графике патрулирования. План технического этажа, которого не было на общедоступных схемах.
Она впивалась глазами в данные, её мозг мгновенно обрабатывал их, перестраивая маршрут, оптимизируя шансы. Это меняло всё.
В этот момент в комнату вернулся Хавьер. Его лицо было всё таким же мрачным, но в движениях уже не было той пружинистой ярости. Только усталость. Он молча прошёл к столу и налил себе стакан воды.
Лена повернулась к нему на стуле. На её лице впервые за долгое время появилась тень чего-то, похожего на улыбку. Улыбку программиста, только что нашедшего изящное решение сложной задачи.
– Нам повезло, – сказала она, стараясь, чтобы в голосе не звучало превосходство. – «Сыч» вышел на связь. Он достал коды. Теперь наши шансы выше.
Хавьер замер со стаканом в руке. Он медленно подошёл и посмотрел на экран. Он не понимал значения большинства символов, но видел структуру. Графики, временные метки, пароли. Это выглядело реально. Слишком реально, чтобы быть ложью.
Возможно, он ошибся на её счёт. Возможно.
Он ничего не сказал. Лишь коротко, почти незаметно кивнул и осушил стакан.
Лена восприняла это как свою маленькую победу. Она отвернулась к экрану и напечатала короткое, зашифрованное ответное сообщение: «Спасибо. Жди дальнейших инструкций».
Она нажала «Enter».
Она не знала, что бездыханное тело Антона «Сыча» уже несколько часов лежит в сточной канаве на окраине Буэнос-Айреса. Она не знала, что её сообщение «Спасибо» было получено безликим оперативником в дорогом костюме, который тут же переслал подтверждение на защищённый сервер Консорциума.
И она не знала, что Хелен Рихтер, глядя на это подтверждение на своём терминале, позволила себе редкую роскошь – едва заметную, довольную улыбку.
