Текст книги "Трансгресиия/2025 (СИ)"
Автор книги: Sergey Smirnov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Глава 8: Призрак в машине
Клац. Пауза. Клац.
В давящей темноте только этот звук имел структуру. Ритмичный, методичный лязг металла о металл, спускающийся по шахте прямо на них. Он отмерял секунды, оставшиеся до смерти.
Хавьер лежал на холодном, рифлёном полу лифта, пытаясь дышать. Каждый вдох – как удар ножом под рёбра, там, где осколок брони прорвал его бок. Тёплая липкая кровь пропитала тактическую рубашку и приклеила её к коже. Во рту стоял медный привкус. Он сплюнул. В темноте звук показался оглушительным.
Тело – мешок с рваным мясом и битыми костями. Держится на одной ненависти. Каждый сустав отзывался тупой болью, каждый нерв гудел от перегрузки. Адреналин схлынул. Осталась пустота и боль. Гудящая, всепроникающая боль.
Он заставил себя сесть, привалившись спиной к стальной стене. Рядом, почти невидимые, сбились в кучу два силуэта. Лена и Люсия. Он слышал их дыхание: рваное, испуганное у Лены, и почти неслышное у его сестры.
Клац. Пауза. Клац.
Ближе. Ублюдок не торопился. Он знал, что они в клетке.
«Ликвидатор», – пронеслось в голове. Не просто охрана. Элита. Те, кого посылали зачищать ошибки. Такие же, каким когда-то был он сам.
Нужно было двигаться. Лежать здесь – ждать, пока мясник закончит точить нож. Хавьер пополз к створкам лифта, оставляя за собой влажный след. Пальцы нащупали узкую щель между дверьми, там, где он выбил их из пазов.
– Лена, – прохрипел он, голос сорвался. – Бери сестру.
Тишина. Только лязг сверху.
– Как только я открою… уходи. Налево. Ищи сервисный коридор. Любой. Просто беги.
– Куда?! – в её голосе звенела паника. – Мы же не знаем, что там!
– Плевать! – он вложил пальцы в щель и потянул. Мышцы на спине и плечах взвыли от напряжения. Металл не поддавался. – Просто тащи её отсюда.
Клац.
Звук раздался почти над самой кабиной. Теперь он слышал не только шаги, но и тихое шипение гидравлики их экзоскелетов.
– Сейчас! – взревел Хавьер, вкладывая в рывок остатки сил и чистую ненависть.
С оглушительным скрежетом створка поддалась. Сначала на сантиметр, потом на десять. В щель хлынул тусклый технический свет. Грязный, жёлтый, полный теней. Достаточно.
Он обернулся. Глаза привыкли к полумраку. Расширенные зрачки Лены. Бледное лицо. Руки, вцепившиеся в плечо Люсии.
– Пошла! – рявкнул он и вытолкнул их наружу.
В тот же миг в проёме над ним возникла тень. Фигура в чёрной, матовой броне спрыгнула с потолка кабины, приземлившись с мягким, гидравлическим шипением. Беззвучно. Смертоносно. Шлем, похожий на череп насекомого, повернулся к нему. Красные оптические сенсоры поймали его в фокус.
Хавьер не стал ждать. Он рванулся вперёд, ныряя под занесённую для удара руку. Его целью был не противник, а его оружие – короткий импульсный карабин на бедре. Он схватился за него, пытаясь вырвать. Ликвидатор был сильнее. Одним движением он швырнул Хавьера обратно в лифт. Тот ударился затылком о стену, и мир на мгновение утонул в искрах.
Это был не бой. Грязная, хаотичная возня. В узком пространстве лифта их громоздкая броня была скорее помехой. Хавьер увернулся от удара, который пробил вмятину в стальной стене. Он больше не был солдатом, он был зверем, загнанным в угол. Он схватил обрывок толстого силового кабеля, свисавшего с потолка, и хлестнул им по ногам ликвидатора. Тот потерял равновесие. Единственный шанс.
Хавьер рванулся вперёд, всаживая нож в уязвимое сочленение шейных пластин. Лезвие вошло с отвратительным, влажным хрустом. Шипение гидравлики сменилось булькающим хрипом. Из-под шлема плеснуло что-то тёмное. Хавьер давил, поворачивая нож, вкладывая в это движение всю свою боль. Боец дёрнулся раз, другой, и затих.
Хавьер оттолкнул от себя обмякшее тело. Оно рухнуло на пол с тяжёлым стуком. Он стоял на коленях, тяжело дыша, опираясь руками о холодный пол. Кабину лифта заливал теперь не только технический свет, но и густой запах крови.
Он поднял голову. Лена смотрела на него из коридора. Пусто. Ни страха, ни сочувствия. Только оценка. За её спиной бессознательно висела Люсия.
– Нам нужно… идти, – сказала она так, будто ничего не произошло.
Он поднялся, пошатываясь. Боль в боку стала тупой и всеобъемлющей. Он споткнулся о ногу мёртвого бойца и вышел из лифта. С каждой секундой силы покидали его. Он прислонился к стене, оставляя на ней кровавый отпечаток ладони.
Зрение сузилось до гудящего туннеля. Впереди – только тёмный коридор и женщина, которая тащила его сестру в самое сердце ада.
Она тащила Люсию по техническому этажу. Руки затекли, плечи горели. Тело сестры было тяжёлым и одновременно невесомым. Безвольным. Как у манекена. Вокруг них гудели серверные стойки, уходящие в темноту под потолком. Под ногами хрустели осколки пластиковой обшивки. В воздухе пахло пылью и озоном.
Хавьер остался позади. Лена слышала его сдавленное дыхание. Он на пределе. У них было мало времени. Очень мало.
Она почти не смотрела, куда идёт. Она следовала за фантомным сигналом на планшете, который вёл их к одной-единственной точке.
Наконец они вышли к ней. Массивная дверь из полированной стали, без ручек и замков. Над ней тускло светилась табличка: «КРИОГЕННЫЙ БЛОК 07».
– Пришли, – выдохнула Лена, осторожно опуская Люсию на пол.
Хавьер догнал их, тяжело привалившись к стене. Его лицо было серым, губы сжаты в тонкую линию. Он молчал.
Лена подключила интерфейс к сервисному порту рядом с дверью. Она ожидала увидеть сложный код, брандмауэр. Что угодно. Но не это.
Её попытка просканировать замок вызвала ответную реакцию. На экране промелькнул обрывок системного журнала:
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: АКТИВЕН ПРОТОКОЛ “КАССИАН”. НЕЙРОСЕТЕВАЯ ЗАЩИТА…
Сообщение оборвалось. Экран вспыхнул всеми цветами. Данные лились на него хаотичным потоком, который напоминал не программный код, а электроэнцефалограмму в разгар припадка. Это была не защита. Это был… шум. Живой, агрессивный, осмысленный шум.
– Что это? – прохрипел Хавьер.
Лена не ответила. Она смотрела на экран, и холодное, почти научное возбуждение начало вытеснять страх. Это была не программа. Программу можно взломать. Это была структура. Слепок. Оцифрованное, враждебное сознание, превращённое в вечного стража. Призрак в машине.
– Это… он, – прошептала она, скорее для себя.
Кассиан. Гений, создавший «Пастыря». Параноик, который даже после смерти не отпустил своё творение.
Она посмотрела на Люсию, лежавшую у её ног. Потом на Хавьера. Его глаза были почти закрыты от боли. Физическая сила здесь была бесполезна. Логика – тоже. Пробить эту стену можно было только одним способом. Вышибить клин клином.
Она опустилась на колени рядом с Люсией. Её движения стали точными, как у хирурга. Она достала из подсумка тонкий кабель нейроинтерфейса.
– Что ты делаешь? – голос Хавьера был едва слышен.
– То, что должна, – ответила Лена, не глядя на него. Она подключила один конец кабеля к планшету, а другой, с тонкой иглой-электродом, поднесла к виску Люсии. – Чтобы пробить эту стену, нужен таран. У нас он только один.
Хавьер открыл рот, но вместо слов вырвался тихий стон. Он сполз по стене ещё ниже. Он был выведен из игры.
– Держись, Люсия, – прошептала Лена, и в её голосе не было ни капли сочувствия. Только приказ. – Просто держись.
Она ввела иглу.
Мир Люсии исчез.
Не сменился тьмой, не взорвался болью. Просто перестал существовать. Вместо него возникло Ничто со звуком и цветом.
Она стояла посреди бесконечной метели из белого шума. Миллиарды чёрно-белых точек висели в воздухе, яростно вибрируя. Они создавали звук – непрерывный, высокий скрежет, который проникал в череп и царапал мозг изнутри.
Лена была здесь. Не как человек, а как голос. Тонкая нить в этом звуковом шторме.
«Люсия, слышишь? Ищи уязвимость. Паттерн в хаосе. Он должен быть».
Она попыталась сделать шаг. Ни верха, ни низа. Только скрежет.
И тогда она его увидела.
Вдалеке появилось пятно. Дыра в реальности, которая всасывала в себя цифровой снег. Пустота, которая смотрела на неё.
«Это он, – раздался в голове голос Лены, напряжённый, как струна. – Кассиан. Не дай ему подойти. Ищи аномалию».
Тень рванулась к ней. Люсия инстинктивно отпрянула, и мир вокруг неё послушно исказился. Возникла стена из уплотнившегося шума.
Тень врезалась в неё. Стена затрещала.
«Хорошо! – голос Лены звучал возбуждённо. – Он не ожидал сопротивления. Не останавливайся!»
Тень отступила. А потом атаковала снова. Но иначе. Она не пыталась пробить стену. Она скопировала её. Мир вокруг превращался в лабиринт из её собственных страхов.
Кассиан не просто защищался. Он учился. Он препарировал её способности.
«Он адаптируется! – в голосе Лены впервые прозвучала паника. – Слишком быстро! Люсия, атакуй!»
Но как? Она была лишь эхом в чужом кошмаре.
Тень замерла. И начала менять форму. Белый шум вокруг неё сгустился в образы. В её воспоминания.
Сначала появился Хавьер. Он обернулся. Его лицо было холодным, чужим.
«Где моя сестра?» – сказал его голос, но это был не его голос. Плоский, лишённый тепла.
Боль ударила сильнее любого физического удара.
Фигура Хавьера растворилась. На её месте появилась Лена. Она смотрела на Люсию так, как смотрят на лабораторную крысу.
«Она не выдержит, – произнёс её безразличный голос. – Главное – результат».
Предательство.
Это слово взорвалось в её сознании. Они использовали её. Всегда. Хавьер, со своей удушающей заботой. Лена, со своим холодным расчётом. Ключ. Таран.
Скрежет в голове стал оглушительным.
Она закричала.
Это был не человеческий крик. Это был вопль разрываемой на части души, брошенный обратно в реальный мир.
В полумраке технического коридора Лена отшатнулась, зажимая уши. Люсия, лежавшая на полу, выгнулась дугой. Её глаза распахнулись. В них больше не было страха. Только бездонная, ледяная ненависть.
Она с силой, которой Лена никак не могла от неё ожидать, оттолкнула её от себя. Кабель нейроинтерфейса вырвался из гнезда планшета.
– Не трогай меня! – крик перешёл в яростный, сдавленный хрип. – Убийца!
Лена смотрела на неё, ошеломлённая. План провалился. Хуже. Она создала нового врага. Здесь. В этой комнате.
И в этот момент из-за угла, пошатываясь, появился Хавьер. Он услышал крик. Его серое лицо исказилось яростью, когда он увидел, в каком состоянии Люсия. Его рука легла на рукоять пистолета.
Глава 9
Пистолет в руке Хавьера перестал быть отдельным предметом. Он стал продолжением его воли. Холодная сталь упёрлась в мягкую плоть под челюстью Лены. Он надавил – несильно. Ровно настолько, чтобы она почувствовала вес металла и его непреклонность.
Коридор вонял. Едкой смесью горелой изоляции – памятью о его коротком, грязном бое – и въевшегося в стены антисептика. Этот коктейль царапал горло, но Хавьер его почти не замечал. Весь его мир сузился до двух точек: сжавшаяся на полу фигурка сестры и бесстрастное лицо женщины, на которую он направил оружие.
Люсия дрожала. Её тело сотрясала мелкая, непрекращающаяся дрожь, словно внутри работал неисправный механизм. Глаза были закрыты, но губы шевелились, беззвучно повторяя одно и то же имя. «Кассиан… Кассиан…»
На планшете Лены, который она всё ещё держала в руке, бились в агонии хаотичные графики. Зелёные пики взмывали и падали – сейсмограмма агонии её разума.
Глухая ярость, что сжимала грудь Хавьера, наконец нашла выход. Она была не горячей и крикливой. Она была холодной, тяжёлой. Как давление на большой глубине. Он видел не союзницу. Он видел мучителя. Такого же, как те, в лабораториях, от которых он поклялся защитить Люсию. Он только что сломал руку о бетонную стену в бессильной попытке достучаться до неё, а эта женщина добровольно толкала его сестру обратно в тот же кошмар.
Его раненая левая рука, обмотанная грязным рукавом, оставила тёмный, влажный отпечаток на серой ткани её тактического жилета. Его пальцы впились в её плечо с силой гидравлического захвата.
– Что. Ты. С ней. Сделала? – Голос был не его. Тихий, сдавленный рык, просачивающийся сквозь стиснутые зубы. Каждое слово – отдельный удар.
Лена не моргнула. Её серые глаза, холодные, как поверхность хирургической стали, смотрели прямо в его. Ни страха. Ни удивления. Только аналитическое раздражение, будто он был не угрозой, а досадной помехой. Неисправностью в её идеальном плане.
– Я пытаюсь нас спасти, – её голос был ровным, без единой дрогнувшей ноты. Это бесило ещё больше. – Твоя эмоциональная реакция, ну… она неоптимальна и…
– Хватит! – рык сорвался в шёпот. – Хватит твоего протокола. Твоих сраных алгоритмов. Ты же её убиваешь. Смотри!
Он мотнул головой в сторону Люсии. Она тихо застонала, и её тело выгнулось в неестественной дуге.
– Её убивает Кассиан, – так же спокойно возразила Лена. Дуло пистолета впилось ей в кожу, оставляя красный круг. Она проигнорировала это. – Призрак в их сети. Я – единственный шанс его обойти. Хавьер, ты должен…
– Я ничего не должен, – перебил он. – Я сказал, хватит. Мы уходим.
Он сам не знал, куда. Обратно? Вверх? Вниз? Это было неважно. Важно было прекратить это. Сейчас же. Он почти перестал чувствовать боль в простреленном боку, заглушённую этой ледяной яростью. Он видел только одно: её страдания нужно остановить. Даже если это будет стоить им жизни.
Он уже начал отступать, готовясь подхватить Люсию, когда Лена сделала единственное, что могло его остановить. Она не стала спорить. Она просто кивнула в сторону большого настенного монитора, который до этого момента был тёмным.
– Ты прав. Это бессмысленно. Но твой враг не я, Хавьер. А она.
Монитор вспыхнул, залив коридор холодным белым светом. На экране появилось лицо Хелен Рихтер. Безупречная укладка, строгий воротник блузки, спокойный, чуть снисходительный взгляд. Запись. Идеально срежиссированная, как и всё, что она делала.
Её голос, усиленный скрытыми динамиками, заполнил пространство. Ровный, безэмоциональный, как у синтезатора речи, зачитывающего приговор.
– Несанкционированное проникновение в криогенный блок суб-уровня семь подтверждено. Актив «Люсия Рейес» классифицирован как не подлежащий эвакуации. Посторонний элемент определён как враждебный. Активирован протокол «Выжженная земля». Полная стерилизация суб-уровня семь посредством термической и химической обработки начнётся через пятнадцать минут. Консорциум благодарит вас за сотрудничество.
В правом нижнем углу экрана вспыхнули красные цифры.
14:59
14:58
14:57
Звук тиканья не был громким. Это был тихий, методичный стук метронома, отмеряющего последние удары их сердец. Тик-так. Тик-так. Звук абсолютной, неотвратимой смерти.
Ярость Хавьера будто выключили. Её место занял холодный вакуум ужаса. Он медленно опустил пистолет. Оружие в его руке внезапно показалось бессмысленным и тяжёлым. Пятнадцать минут. Невозможно. Они были в могиле. Просто могила была ещё не закрыта.
Лена уже не смотрела на него. Её взгляд был прикован к собственному планшету. Её пальцы замелькали над сенсорным экраном, пролистывая окна, открывая новые потоки данных. Паника была для других. Для неё была только задача и время на её выполнение.
13:42
Вся её реальность сузилась до экрана планшета и тиканья часов на стене.
Мозг работал на пределе. Битва в сознании Люсии выглядела как война двух враждебных программ. Шум Кассиана – грубый, брутальный. Ответные импульсы Люсии – тонкие, точечные, но их было слишком мало. Пытаться пробить его в лоб было всё равно что кулаком сносить бетонную стену.
И тут она заметила нечто новое. Освещение в коридоре пульсировало в такт всплескам активности на её мониторе. Кассиан не просто защищался. Он контратаковал.
На экране её планшета поползли артефакты – тонкие, как паутина, линии искажений. Данные замерли, обновились с ошибкой.
– Он ломает не только её… – пробормотала она. – Он атакует всё, что к ней подключено. Он ломает мои инструменты.
Это меняло всё. У неё было не пятнадцать минут. Гораздо меньше. Минут пять, может, семь, прежде чем её оборудование превратится в бесполезный кусок пластика и кремния. Кассиан выжигал саму возможность ей помочь.
И тогда она увидела путь. Не элегантное решение – грубый, отчаянный пролом. Единственно возможный.
Она опустилась на одно колено рядом с Люсией, мягко, но настойчиво взяла её за плечо. Глаза Люсии были расфокусированы, в них плескался туман боли.
– Люсия. Слушай меня, – голос Лены был тихим, но в нём звенела сталь. Он резал тишину, как скальпель. – Хватит биться о стену. Стена не упадёт.
Люсия слабо кивнула.
– Перестань с ним бороться. Ты не таран. Ты – игла.
Лена наклонилась ещё ниже, вводя каждое слово как команду в её перегруженную систему.
– Найди того, кто держит его поводок. Хватит воевать с собакой. Найди её. Найди его хозяйку. Пролезь сквозь шум. Просочись. И найди Хелен.
Это был приказ на тотальную, инвазивную атаку на чужой разум. Хавьер, стоявший за её спиной, замер. Он не понимал всех технических тонкостей, но понял суть. Лена только что превратила его сестру из жертвы в ментального ассасина. Он не остановил её. Потому что на стене тикал таймер.
11:16
02:17
Хавьер стоял у силового поля, заменявшего дверь. Ствол смотрел в темноту.
Он не знал, что придёт раньше – отряд зачистки или огненная волна. Ему было плевать. Он будет стрелять до последнего патрона.
Быть щитом. Бесполезным, обречённым, но щитом.
02:16
Лена сидела на полу рядом с Люсией. Штурман в ментальном шторме.
В сознании Люсии всё изменилось. Белая метель шума Кассиана перестала быть преградой. По приказу Лены Люсия больше не билась об неё. Она стала тонкой, как нить, и начала просачиваться сквозь неё. Шум был хором. Хор из тысяч искажённых голосов. Эхо всех «агнцев», всех, кто когда-либо был подключён к протоколу.
…протокол активации… семьдесят восемь процентов…
…мама, мне страшно…
…цель в секторе гамма… ликвидировать…
…я не хочу умирать…
Она скользила сквозь этот хор, затыкая уши в своей голове, и сосредоточилась на команде Лены. «Найди её».
И она её нашла.
За стеной из воющих призраков был порядок. Идеальный, холодный, стерильный мир сознания Хелен Рихтер. Похожий на её «сад камней». Ничего лишнего. Ничего живого. Люсия двигалась по этому миру, как вирус в чистой операционной системе. И наткнулась на аномалию.
Это был крошечный, невидимый, но абсолютно чужеродный узел. Что-то бесконечно холодное, гладкое, мёртвое. Оно было вживлено. Глубоко. И оно спало. Мёртвая точка в живой, пусть и бесчувственной, системе.
Хавьер услышал тихий шёпот за спиной.
– Там… что-то… – голос Люсии был слаб, как дыхание. – Холодное. Не её. Чужое…
Он обернулся. Лена смотрела на свой планшет, на котором бежали строчки диагностического кода. Её глаза, до этого суженные в точку от концентрации, вдруг расширились. На бледном, измученном лице медленно расцвела улыбка. Хищная, торжествующая. Улыбка учёного, который только что открыл способ вылечить чуму, создав новую, ещё более страшную.
Таймер на стене показывал 01:30.
Лена подняла голову и посмотрела на невидимую дверь. И прошептала одно слово, полное яда и триумфа.
– Попалась.
Глава 10
Одна минута двадцать девять секунд.
Цифры горели на стене красным, как клеймо. Они не торопились. Просто отмеряли смерть. Хавьер видел их, но не придавал значения. Его мир сузился до пространства в три метра, до стального запаха крови и скрипа брони.
Лена не видела ничего, кроме потока данных за её веками. Хавьер, таймер, раненая Люсия – всё это стало фоновым шумом, неважной переменной. Она нашла трещину. Не в коде, не в протоколе защиты. В самой Хелен Рихтер.
Это был не изъян. Это был рубец. Старый, почти затянувшийся, от внедрения одного из ранних прототипов «стабилизатора», который Консорциум вживлял своему высшему менеджменту. Лекарство от человечности. Лена чувствовала его как тончайшую нить инородного металла в монолите сознания.
«Вот он. Видишь?» – её мысль, острая как игла, вонзилась в разум Люсии. «Он спит. Он не должен здесь быть. Разбуди его. Только нежно. Будто проводишь скальпелем по живому нерву».
Мысленный отклик Люсии был слабым, как эхо. «Стена… её разум… он как лёд…»
«Не ломай лёд. Стань водой. Просочись в трещину. Стань ядом в её крови. Ну же, давай».
В тот момент, когда ментальные щупальца Люсии, направляемые холодной волей Лены, коснулись спящего импланта, Лена почувствовала это физически. Тихий, пронзительный визг, словно под чудовищным давлением ломался кристалл. Острая боль пронзила её виски, во рту появился привкус старой монеты. Она моргнула, сгоняя чёрные точки. На её губах застыла тень улыбки. Хищной, голодной.
В тысяче метров от них, в своём стерильном саду, Хелен Рихтер уронила маленькие грабли из сандалового дерева. Они со стуком упали на безупречный белый песок. Секунду назад на её лице застыло спокойное превосходство.
Теперь её рука судорожно метнулась к затылку, пальцы впились в туго стянутые волосы. Не было боли. Было что-то хуже. Ощущение ледяного, скользкого прикосновения изнутри черепа. Будто в её идеально отлаженный механизм, в её упорядоченный мир, просочилось нечто чужое. Живое.
Впервые за десять лет её лицо исказил неподдельный, первобытный ужас. Зрачки расширились, отражая стерильный свет ламп и надвигающуюся тьму.
Хавьер этого не видел. Его мир состоял из боли, движения и геометрии убийства. Одна минута и три секунды.
Из коридора выплыли трое. Чёрные фигуры в тяжёлой броне, с глухими шлемами. Они двигались бесшумно и синхронно, как единый механизм. Это была не охрана. Это были личные псы Рихтер. Ликвидаторы.
Хавьер не думал. Он действовал.
Первая пуля ударила в стену рядом с его головой, выбив сноп бетонной крошки. Он качнулся в сторону и ответил двумя короткими выстрелами. Не на поражение – на подавление. Заставить их сбиться с ритма, сломать их идеальную геометрию.
Один из ликвидаторов присел, другой шагнул в сторону, третий остался неподвижен. Идеальный тактический веер. Они были не людьми, они были алгоритмом.
– Сука, – выдохнул Хавьер, прижимаясь к металлической обшивке криогенного блока.
Он рванулся вперёд, сокращая дистанцию. Вблизи их винтовки были бесполезны. Он врезался в ближайшего бойца, вгоняя ему в сочленение брони под мышкой свой боевой нож. Лезвие вошло с отвратительным хрустом. Боец захрипел, но даже падая, успел ударить Хавьера рукоятью винтовки в бок. Прямо по старому ранению.
Рёбра пронзило раскалённым железом. Воздух вышибло из лёгких, мир на миг утонул в черноте. Он отшатнулся, выдёргивая нож.
Второй ликвидатор пошёл в обход, поливая огнём. Большинство пуль ушло в стену, но одна, срикошетив, ударила в потолочную панель. Раздался сухой треск, посыпались искры.
Гул вентиляции резко оборвался.
Наступила давящая тишина, которую тут же разорвал оглушительный скрежет. С потолка, из скрытых пазов, начали падать тяжёлые титановые заслонки. Повреждение вызвало системный сбой. Комплекс будто сошёл с ума, активируя аварийный протокол хаотичной изоляции.
Красные лампы сменили ровное горение на яростный, пульсирующий стробоскоп.
Мир превратился в дёрганый, кровавый кошмар. Хавьер сражался уже не с двумя противниками. Он сражался со всем зданием, которое решило похоронить их заживо.
На окраине Москвы, в баре, где пахло водкой и отчаянием, сидел Кирилл. Бывший коллега Лены, переживший чистку Воронова. Перед ним на липком столе стоял гранёный стакан и тускло светился экран планшета. На нём – зернистый спутниковый снимок скалистого побережья Норвегии.
На планшет пришло короткое, зашифрованное сообщение. Три слова.
«Актив сменил оператора».
Кирилл криво усмехнулся. Допил водку одним глотком, поморщился. Показал бармену два пальца. Он не собирался вмешиваться. Просто смотрел, как ценнейший ментальный хищник планеты, которого СВР потеряло, вырывается из клетки Консорциума. Не для того, чтобы вернуться домой. А для того, чтобы стать ничьим.
А то, что ничьё, очень легко подобрать.
Игра продолжалась. Всегда.
Сорок семь секунд.
Лена была внутри. Она шла по саду камней, который был разумом Хелен Рихтер. Здесь не было ветра, не было запахов. Только идеальные линии на белом песке и мёртвые, неподвижные валуны – ключевые воспоминания. И над всем этим плыла тонкая, безупречная мелодия старинной музыкальной шкатулки. Символ порядка.
Лена не стала ломать камни. Она дунула на песок.
В сознании Хелен идеальные линии пошли рябью. Мелодия дрогнула, споткнулась на одной ноте.
Хелен в своём кабинете вскрикнула. Она смотрела на музыкальную шкатулку на столе. Та играла всё ту же безупречную мелодию. Но в голове Хелен она звучала уродливо, фальшиво.
Лена нашла главный валун. Самое тёплое, самое охраняемое воспоминание. Отец, Гюнтер Рихтер, дарит маленькой Хелен её первую шкатулку. Его улыбка, тепло его рук.
Лена коснулась этого воспоминания. Исказила его.
В голове Хелен её отец, улыбаясь, протягивал ей шкатулку и говорил голосом Лены: «Слышишь? Одна нота фальшивит. Всегда. Давай её исправим».
Воспоминание треснуло. По нему поползли чёрные, гнойные вены.
В своём кабинете Хелен рухнула на колени, обхватив голову руками. Из горла вырвался сдавленный, животный звук, которого она не слышала от себя никогда.
Девятнадцать секунд.
Хавьера прижала к стене одна из опустившихся заслонок. Стробоскоп бил по глазам, выхватывая из темноты движение. Один из ликвидаторов был в трёх метрах. Он шёл вперёд, поднимая винтовку для удара.
Хавьер выставил перед собой руку с ножом. Дыхание было рваным, в боку горел огонь. Он видел, как второй боец обходит его справа, отрезая путь к отступлению. Ловушка захлопнулась.
Он приготовился. Взгляд впился в приближающегося бойца. Рука с ножом напряглась. Забрать с собой. Хотя бы одного.
Десять секунд. Девять. Восемь.
Он видел, как дуло винтовки превращается в чёрную точку, готовую размозжить ему череп.
«Отменяй протокол», – мысль Лены была не просьбой. Она была приказом, выжженным в самом центре сознания Хелен. «Код: Рихтер-Один-Девять-Семь-Восемь. Год рождения твоего отца».
В ментальном саду Хелен раздался крик, полный боли. «Нет!»
«Да», – ответил ледяной голос Лены.
В своём кабинете Хелен, стоя на коленях, безвольно, как марионетка, подняла дрожащую руку и приложила её к сенсорной панели на стене.
Три. Два.
Таймер на стене замер на отметке 00:02.
Красный стробоскоп погас. Включился ровный, белый, стерильный свет.
Ликвидатор, замахнувшийся на Хавьера, застыл в полуметре от его лица. Его рука с винтовкой дрогнула и медленно поползла вниз. Он повернул свой глухой шлем, и Хавьер встретился с его взглядом сквозь тёмное стекло. В этом взгляде не было ничего. Пустота.
Второй боец тоже замер, опустив оружие.
Бой закончился. Не потому, что Хавьер победил.
А потому, что кукловод обрезал нити.
Наступила тишина.
Она была густой, почти осязаемой. Нарушал её только тихий свист гидравлики и тяжёлое, хриплое дыхание самого Хавьера. Он сполз по стене, оставляя на ней кровавый след. Адреналин схлынул, оставив тупую боль, тошноту и гулкую пустоту в костях.
Он посмотрел на Лену. Она отняла руки от висков Люсии и медленно выпрямилась. Её лицо было бледным, как бумага, на губе выступила капелька крови. Люсия обмякла, её голова безвольно свесилась на грудь. Она просто спала.
В тишине раздался низкий, скрежещущий звук.
Тяжёлая гермодверь криогенного блока, та самая, что была заперта сознанием Кассиана, медленно поползла в сторону.
Хавьер, опираясь на стену, поднялся. Каждый дюйм тела кричал от боли. Он сделал шаг, потом второй, заглядывая внутрь.
Из открывшегося проёма вырвалось облако ледяного пара, пахнущего озоном и стерильностью. Внутри отсек был залит мягким, неземным синим светом. В центре, словно алтарь, стояла криогенная капсула. Гладкий, белый кокон, покрытый изморозью. На дисплее у изголовья светились зелёные буквы.
ОРЛОВ, М. СОСТОЯНИЕ: СТАБИЛЬНОЕ.
Это был он. Брат Лены.
Хавьер обернулся. Лена подошла и остановилась рядом, глядя на капсулу. Хавьер ожидал чего угодно: слёз, крика, облегчения.
Но на её лице не было ничего. Ни единой эмоции. Она просто смотрела на покрытое инеем стекло, за которым угадывался силуэт человека. Потом она медленно подняла руку и положила ладонь на холодную поверхность. Не как сестра. Как учёный, разглядывающий свой самый ценный образец.
Её взгляд скользнул в сторону, в полумрак в дальней части отсека.
Хавьер проследил за её взглядом.
И увидел вторую капсулу.
Она была скрыта в тени, старше, массивнее. Не кокон, а саркофаг. На потускневшей латунной табличке была выгравирована надпись.
РИХТЕР, Г. АРХИВНЫЙ ОБЪЕКТ.
Отец. Это была капсула с отцом Хелен.
Лена смотрела на неё. И в её взгляде Хавьер не увидел ни удивления, ни жалости. Он увидел холодный, быстрый, оценивающий взгляд аналитика, который только что обнаружил дополнительный ресурс.
Мышцы вдоль позвоночника Хавьера свело ледяным спазмом, не имеющим ничего общего с паром из криокамеры. В этот момент, глядя на спокойное, отрешённое лицо женщины, спасшей их всех, он с абсолютной ясностью понял: Лена не победила монстра.
Она заняла его место.
