Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный. Часть 2 (СИ) "

Автор книги: Сергей Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

      – На текущем этапе мы проводим контрольные испытания для проверки правильности выбора основных технических решений, – сказал Иевлев. – Затем предстоит более долгий и сложный этап испытаний, будем испытывать поведение выбранных конструкционных материалов в ходе ресурсных испытаний тепловыделяющей сборки.

      – Параллельно начали отработку газодинамики сопловой части двигателя на стенде НИИ Химического Машиностроения. Эту часть работы предполагаем завершить к концу 1959 года, а вот с реакторной частью придётся повозиться значительно дольше.

      – В экспозиции в дальнем конце зала мы представили макет тепловыделяющей сборки, разумеется, без делящегося вещества, и инертную модель опытового реактора ИГР. В перерыве совещания можно будет с ними ознакомиться, и я готов ответить на вопросы.

      – Александр Ильич закончил проектирование опытового реактора ИВГ, на 30 тепловыделяющих сборок. Напомню, это реактор по сути является стендовым прототипом ядерного ракетного двигателя небольшой тяги. Сейчас товарищ Лейпунский ведёт расчёты для проектирования полноразмерного реактора, который будет устанавливаться на разрабатываемый двигатель РД-0410. В целом окончание работ по созданию ядерного двигателя я планирую на период 1967-1968 года, если не будет непредвиденных задержек, – закончил Иевлев.

      Работу Иевлева одобрили, попросив составить более подробный план дальнейших экспериментов.

      Челомей доложил о своих работах по маневрирующей боеголовке, и об эскизной проработке вариантов лёгкого многоразового аэрокосмического корабля.

      Кроме того, Владимир Николаевич разрабатывал собственный проект орбитальной станции военного назначения. Он показал эскизный проект своего орбитального комплекса . (АИ, в реальной истории Челомей предложил саму концепцию орбитальной станции в 1964 году, но тут у него есть серьёзная информационная поддержка). После чего Никита Сергеевич распорядился:

      – Товарищи Челомей с Тихонравовым опять как лебедь, рак и щука: делают каждый свою орбитальную станцию. Вот нафига стране двойные расходы? Объединяйте усилия и делайте станцию вместе. Это приказ. Василий Михалыч, – обратился он к административному директору Главкосмоса Рябикову. – Оформите, пожалуйста, всё документально.

      Королёву, безусловно, не хотелось делить славу с Челомеем, но приказ есть приказ. Однако при этом он, как технический директор Главкосмоса, получал возможность командовать Челомеем, Мясищевым, Лавочкиным и Бартини, а также фактически получал в подчинение – пусть и частичное, так как программу строительства бомбардировщиков 3М с Мясищева не снимали (АИ) – завод № 23 (позднее – Завод им. Хруничева) и экспериментальную базу ОКБ-23 в Жуковском. Пришлось смириться.

      – Вы лучше вот о чём подумайте, – продолжал Хрущёв. – Вот вы планируете длительные полёты, на орбитальные станции, на Луну, на Марс. Надо заранее предусмотреть технические решения по двум ключевым проблемам – защиту от радиации, и сохранение здоровья космонавтов в невесомости. Мне вот докладывали о предупреждениях некоторых западных специалистов, что длительная невесомость будет плохо влиять на организм человека.

      На дворе был 1959 год, человек в космос ещё не летал. О том, что невесомость в орбитальном полёте будет, разумеется, знали, но вот как длительная невесомость подействует на человеческий организм, осознавали ещё не все.

      – Это почему, Никита Сергеич? – поинтересовался Иевлев.

      – Потому, что человек рождается и живёт в поле притяжения Земли, его организм привык к этой нагрузке и постоянно в ней нуждается, – пояснил Первый секретарь. – Вы когда-нибудь долго болели? Проводили в постели несколько месяцев подряд? Я вот в 47-году перенёс тяжёлое воспаление лёгких. Несколько месяцев пластом лежал, еле выходили. Так не поверите, едва ходить не разучился! Встал с постели, и сел обратно, ноги как ватные, не держат. Спрашиваю врача: «Что со мной такое?» А он объяснил, что мышцы из-за долгого бездействия ослабли без постоянной нагрузки. Меня тогда несколько дней шатало, и это я на Земле был!

      – А теперь представьте, что у вас экипаж полгода или сколько там до Марса лететь, будет вообще безо всякой нагрузки на организм. Вот прилетели они на Марс. И как они из посадочного корабля выползать будут? На четвереньках? И много они там наисследуют? Вот о чём думать надо! Нужны какие-то специальные костюмы, тренажёры, чтобы постоянно мышцы нагружать, причём близко к земным условиям. А в перспективе – думать над созданием искусственной... как её... – он заглянул в свой блокнотик, – гравитации, вот! Не знаю, возможно ли такое, но работать в этом направлении необходимо.

      – Искусственную гравитацию можно создавать вращением жилого отсека, Никита Сергеич, – подсказал Келдыш.

      – Либо поддержанием постоянной тяги двигателя, но это очень затратный способ, – добавил Королёв. – Так или иначе, согласен, проблема такая, вероятнее всего, себя проявит, и решать её нам придётся. Чем раньше начнём, тем лучше проработаем решение вопроса. С вращением жилого отсека тоже всё не так просто. В вакууме смазки испаряются, привычные земные решения, вроде подшипников, могут не работать.

      – Прекрасно будут работать, – возразил Челомей. – Надо только соответствующую смазку подобрать. Работающую в вакууме и при низкой температуре. Мы как раз эту проблему недавно решали. Разрешите показать небольшой фильм?

      Принесли проектор, повесили на стойку экран.

      – Мы в ОКБ-52 в инициативном порядке проводили эксперименты по изучению работы импульсного привода в вакууме, – сказал Владимир Николаевич. – Предлагаю посмотреть киноотчёт о результатах промежуточного этапа.

      Проектор застрекотал. Никита Сергеевич не ожидал увидеть что-либо подобное. На экране появилось неожиданно массивное сооружение с несколькими баками, мощной силовой рамой и толстой многослойной опорной плитой. Его подняла на высоту около 70 километров связка из 4-х ракет Р-5. После отделения от первой ступени прототип выдвинул в сторону на манипуляторе телекамеру, которая нацелилась на амортизаторы опорной плиты.

      – Мы использовали трубчатые штанги, с поверхностной закалкой токами высокой частоты, – пояснил Челомей. – Для снижения трения штанги двигаются в корпусе на роликах, то есть, мы заменили трение скольжения трением качения. Подобрана устойчивая к условиям вакуума и особо низких температур смазка из дисульфида молибдена, вот её я и хотел предложить использовать для подвижных частей в условиях вакуума. Ударная нагрузка компенсируется гидравлическими амортизаторами. В качестве топлива использована жидкая взрывчатая смесь керосина и тетраоксида азота. Детонация производилась одновременным впрыском в зону подрыва трёх компонентов – горючего, окислителя и жидкого сплава калия с натрием, впрыскиваемого небольшими порциями в струю взрывчатого вещества с регулируемой частотой.

      – Мы понимаем, что взрыв жидкой смеси в вакууме значительно менее эффективен, чем её горение в камере сгорания ракетного двигателя. Целью эксперимента было исследование живучести конструктивных узлов импульсного движителя в реальных условиях космического вакуума. То есть, в том числе, надо было понять, не приварятся ли скользящие части к неподвижным, из-за испарения смазки в вакууме.

      Аппарат на экране выбросил из форсунки в центре плиты порцию топлива. Позади плиты сверкнула яркая вспышка, плита откатилась вперёд на амортизаторах, затем вернулась в исходное положение, снова сверкнула вспышка, и цикл повторился. Скорость росла медленнее, чем у обычной ракеты, но всё же росла.

      – Как видите, предложенная система амортизации даже в условиях вакуума вполне работоспособна, – сказал Челомей. – Аппарат поднялся в открытый космос вертикально до высоты 150 километров, после чего был осуществлён возврат в атмосферу опорной плитой вперёд, и посадка на парашюте.

      – А где вы этакое чудо нашли, Владимир Николаич? – заинтересовался Хрущёв. – Я про эту самую... Жидкую взрывчатку.

      – Так это же самое обычное ракетное топливо, Никита Сергеич, – ответил Челомей. – Только мы путём впрыска детонирующего компонента заставили его не гореть, а взрываться в импульсном режиме, чтобы получить имитацию ударного воздействия на опорную плиту.

      – А нашли это чудо в Военно-инженерной академии имени Куйбышева. Они там, на кафедре машин инженерного вооружения, отыскали через ВИМИ информацию, и делают на основе этой технологии взрывогенератор для разрушения скальных пород и бетона очередью микровзрывов. (Источник http://coollib.com/b/236730/read) Весьма интересная и многообещающая технология, должен сказать. Я даже позвонил заместителю председателя Госстроя товарищу Соколову, рекомендовал ему к этому взрывогенератору присмотреться.

      – Вот как? – удивился Никита Сергеевич. – Интересно и очень необычно. Но ведь этот ваш микровзрыв не сравнится по мощности с ядерным взрывом? Как можно сравнивать несравнимые воздействия?

      – Совершенно верно, мы и не сравниваем, – пояснил Челомей. – Задача была – отработать механизм амортизации плиты в условиях реальных ударных нагрузок при детонации, а также вакуума и низкой температуры. Посмотреть, не будет ли перекосов и заеданий, пригодна ли смазка, достаточна ли живучесть. На Земле такие испытания провести очень трудно, а в космосе, на границе атмосферы и вакуум и холод – «бесплатные».

      – Кроме того, мы оценили эффективность схемы взрыволёта. Конечно, получилось ожидаемо плохо, но все-таки почти 10% энергии взрыва конвертируется в кинетическую энергию плиты и далее передается кораблю. Для химической реакции это недопустимо мало, ЖРД преобразует в энергию движения струи до 99% энергии топлива. Но вот если взрыв не химический... В общем, товарищи, моё мнение, – веско произнес Владимир Николаевич, – «Орион» должен быть построен.

      Хрущёв, выслушав Челомея, предложил программу экспериментов одобрить:

      – Неважно, какой корабль в итоге мы решим строить, эти эксперименты уже принесли полезные результаты, а стоят они недорого, – пояснил свою позицию Первый секретарь.

      Михаил Макарович Бондарюк коротко рассказал о ходе работ над малогабаритными ядерными реакторами для спутников, после чего на сцену для доклада поднялся со своими плакатами академик Расплетин:

      – Товарищи! Я хочу сразу предупредить. То, о чём я сейчас расскажу, представляется противоречащим некоторым основополагающим законам физики, в частности – закону сохранения импульса. Но мы провели несколько десятков экспериментов, в различных условиях, как в атмосфере, так и в вакуумной камере, и получили очень неожиданные, но вполне однозначные результаты. Я бы ни за что не решился выступать перед вами, но Мстислав Всеволодович просил очень убедительно.

      – Итак, – Расплетин повернулся к плакату. – Товарищ Берг попросил меня собрать небольшую лабораторную установку для проверки неожиданного эффекта, который якобы наблюдал один зарубежный изобретатель. Установка очень проста, она представляет собой вакуумную камеру в виде усечённого конуса, в которую направлен выходной волновод от магнетрона мощностью 1,1 киловатта. Камера была подвешена на крутильном маятнике внутри вакуумной камеры большего размера, имитирующей условия космического пространства. После подачи напряжения на магнетрон, динамометры зарегистрировали очень небольшую, но постоянную силу тяги, около 200 миллиньютонов, направленную к широкому концу подвешенной камеры. При этом никакого истечения вещества, разумеется, не было.

      – Что-о? – спросил с места Глушко. – Вы хотите сказать, что сделали двигатель малой тяги, не требующий топлива?

      – Мы снова и снова повторяли эксперимент, меняя измерительные приборы. Разброс в показаниях находился в пределах погрешности приборов. Товарищи, – Расплетин удивлённо развёл руками. – У меня нет объяснения этому явлению. Я лишь прошу принять эту информацию к сведению. Возможно, кто-то из профильных специалистов найдёт разгадку.

      Сидевший в президиуме рядом с Хрущёвым Келдыш, нагнувшись, шепнул на ухо Первому секретарю:

      – Никита Сергеич, поддержите Расплетина, иначе его сейчас двигателисты заклюют. А эффект получен очень многообещающий. Я вам потом подробно расскажу.

      Хрущёв тут же сообразил, что речь идёт о какой-то информации из будущего, и ринулся в бой:

      – Товарищи! Я вижу скептическое отношение у присутствующих здесь двигателистов. Предлагаю не отвергать результаты, полученные Александром Андреевичем, что называется, с места в карьер. Да, возможно, он ошибается. А кто не ошибался? Но если он прав, и это действительно двигатель, работающий без топлива...

      – Если точнее – без выброса массы, – поправил академик Келдыш.

      – Ну да... В общем, перспективы-то вырисовываются очень даже интересные! Так что нам стоит, – Хрущёв сделал паузу. – Что нам стоит поставить эту штуку на экспериментальный спутник и запустить на нашем новом лёгком носителе, что нам так кстати сделал товарищ Янгель? Стоит эта ракета значительно дешевле «семёрки» товарища Королёва, а экономический и научный эффект от эксперимента товарища Расплетина может оказаться очень даже большой. В конце концов, на то мы и строим социализм, чтобы ни одна перспективная научная идея не пропала даром!

      – Спасибо, Никита Сергеич. Ваша поддержка, чувствую, будет очень кстати, – Расплетин снял плакаты и прошёл на своё место.

      Двигателисты некоторое время переговаривались между собой, похоже, вышучивая Расплетина, за то, что полез не в свою область, но затем притихли. В конце концов, Первый секретарь, может и дурак, но удачливый, сколько раз уже за последние пять лет он вылезал с какой-нибудь абсолютно безумной на первый взгляд идеей, и при этом попадал в точку.

      Объявили перерыв. Курящие повалили из зала, Глушко, Исаев, Косберг обступили Расплетина и Берга, дотошно выясняя, по какой методике и какими приборами Александр Андреевич измерял тягу. Допрашивали его весь перерыв, но грубых ошибок в методике измерений не нашли.

      Хрущёв тем временем посоветовался с Келдышем:

      – Мстислав Всеволодович, вы сами в курсе, что за эксперимент товарищ Расплетин проводил?

      – В курсе, – кивнул Келдыш. – Специалисты в ИАЦ накопали в документах сообщение о разработке под названием EmDrive – буквально: «Электромагнитный двигатель» (http://ru-universe.livejournal.com/903292.html). Выходить с этой темой на наших двигателистов мы с товарищем Серовым не решились – вы сами видели их реакцию. Побоялись, что они постараются под благовидным предлогом похоронить идею.

      – Да это и не их тематика – это, скорее, к радиолокаторщикам. Обратились к Акселю Ивановичу Бергу, под видом необходимости подтверждения результатов западного эксперимента. Вместе с ним приехали к Александру Андреевичу, обсудили. Устройство хотя и нетривиальное по замыслу, но конструктивно несложное, сделали его быстро. Товарищ Расплетин взял с полки киловаттный магнетрон, ну и... Сложнее оказалось вакуум обеспечить.

      – Вы хотите сказать, что эта штука будет работать?

      – Так уже работает.

      – А почему же тогда там, в 2012-м, ещё не летают к другим планетам? – тихо спросил Никита Сергеевич.

      – Хороший вопрос... Я над этим уже пять лет голову ломаю, – ответил академик. – Сдаётся мне, они там, с этими событиями, потеряли веру в себя. Им просто незачем стало стремиться вверх. Можно жить проще и удобнее, не напрягаясь. Сдали страну обратно капиталистам и расслабились.

      – Тьфу ты... – Первый секретарь раздосадованно сплюнул. – Корыто придвинули поближе, а букварь отобрали.

      – Ну... вроде того.

      – А вы не в курсе, чего это адмирал Кузнецов товарища Исанина привёл? – спросил Хрущёв. – Проблемы-то вроде обсуждаем космические, а не флотские. Ну, Кузнецов, понимаю, про космическую связь и навигацию пришёл послушать... Но почему они возле Алексея Михалыча (Исаева) кучкуются?

      – Они хотят один совместный проект предложить, – ответил Келдыш. – На первый взгляд может показаться чистым безумием, но в нём есть рациональные идеи. Я бы рекомендовал не отвергать его с порога.

      – Хорошо, послушаем.

      Доклад начал Алексей Михайлович Исаев, разработчик жидкостных ракетных двигателей для верхних ступеней ракет-носителей, а также для небольших ракет военного назначения. Тем большее удивление вызвала его идея.

      – Товарищи! В конце 1956 года мы начали проводить анализ проекта мощного американского ракетного двигателя F-1. (АИ, см. гл. 02-18) Должен сказать, нас эта информация очень обеспокоила. Руководству Главкосмоса мы уже подробно докладывали, и сейчас хотим предупредить руководство страны. Товарищ Хрущёв! Товарищи! Американцы готовят рывок, причём очень мощный. Двигатель у них уже доведён до стадии огневых испытаний. Возможно, в эту самую минуту они его прожигают. (Первое огневое испытание полностью скомпонованного тестового F-1 было совершено в марте 1959 года.) Вполне вероятно, что у противника возникнут некоторые технические проблемы с высокочастотными вибрациями. Предпосылки такие в конструкции имеются. (Отладка двигателя F-1 в реальной истории заняла 7 лет). Тяга двигателя F-1 прогнозируется нами около 700 тонн. Имея такой двигатель, противник к середине следующего десятилетия сможет выводить на низкую орбиту грузы массой ориентировочно до 130 тонн.

      Исаев сделал паузу, поглядывая на озабоченно завозившегося в кресле Глушко. Валентин Петрович достал из внутреннего кармана пиджака маленькую логарифмическую линейку и начал что-то сосредоточенно подсчитывать, записывая в блокнот.

      – Создаваемая нами модульная ракета-носитель тяжёлого класса «Днепр» (АИ) будет всего лишь аналогом вероятного американского носителя с двигателями F-1, – продолжал Исаев. – Он лучше моноблочной ракеты, вроде Р-7, так как его составные части можно использовать в разных вариантах. Но это – не прорыв.

      – Алексей, ты сказки не рассказывай, ты к делу переходи! – Королёв явно обиделся за такую оценку своего проекта. – Что предлагаешь?

      – Сейчас, сейчас, – ответил Исаев. – Для неспециалистов поясню: большую тягу на ракетном двигателе можно обеспечить двумя путями – увеличением скорости истечения, и увеличением массы. Сейчас нас ограничивают прежде всего – предельная масса носителя, его габариты, и отсутствие станочного парка для изготовления крупногабаритных деталей. Со станками за счёт зарубежных закупок и плотной совместной работы с нашими станкостроителями стало немного получше. С транспортом тоже, так как с дирижаблями беспокоиться о лошадиной заднице нам больше не нужно. (Легенду о лошадиной заднице см. гл. 02-18)

      Собравшиеся весело переглянулись.

      – Но вот габариты и масса ракеты на старте нас по-прежнему лимитируют. Прежде всего, большая ракета – это сложности при установке и очень дорогой старт.

      Хрущёв согласно кивнул. Каждый стартовый комплекс «семёрки» обходился в полмиллиарда.

      – Теперь смотрите, – продолжал Алексей Михайлович. – Раз мы не можем увеличивать массу, приходится увеличивать скорость истечения, то есть, поднимать давление в двигателе. Отсюда сложнейшие турбонасосные агрегаты, множество аварий, многолетнее вылизывание опытных образцов. Как гласит закон термодинамики Мерфи: «Под давлением все ухудшается.»

      Присутствующие одобрительно закивали – проблему Исаев затронул хорошо знакомую и наболевшую.

      – Многие из вас знают, что товарищ Макеев проводит эксперименты с подводным стартом из шахты. Мы тоже недавно, при содействии военно-морского министра товарища Кузнецова, – Исаев оглянулся на Николая Герасимовича, – провели похожий эксперимент. Запустили ракету Р-11 из полупогруженного положения, удерживая её в вертикальном положении балластным грузом. Как оказалось, ракете совершенно всё равно, стартовать ли из-под воды, из воды, или в воздухе. Ну, не совсем всё равно, но задача оказалась вполне решаемой.

      – Что это нам даёт? Прежде всего – нет таких жёстких ограничений по массе. Пустая ракета будет плавать на поверхности воды. Заправленная тоже не утонет – компоненты топлива легче воды. Зато такую ракету можно сделать значительно больше, чем сухопутную.

      Собравшиеся явно заинтересовались, оживились, Глушко снова начал что-то прикидывать на логарифмической линейке.

      – Теперь представим, что у нас есть действительно большая ракета с большим объёмом топлива. Двигатель для неё можно в этом случае сделать на низком давлении, – продолжал Исаев. – Да, он будет очень, очень большой.

      Алексей Михайлович попросил притушить свет и включил проектор. На экране появилось изображение человека, сидящего в сопловой части огромного двигателя. (Примерно такое http://ic.pics.livejournal.com/alex_anpilogov/72540762/120486/120486_original.jpg)

      – Ничего себе! – Глушко даже выронил блокнот. – Откуда это, Алексей Михалыч?

      – Это – фотография нашего опытного двигателя, мы его условно обозначили РД-370, – улыбаясь, ответил Исаев. – Он имеет рабочее давление в камере всего 20 атмосфер, и использует вытеснительную систему подачи. (Приблизительный аналог фирмы Beal AeroSpace http://ic.pics.livejournal.com/alex_anpilogov/72540762/120678/120678_900.jpg Его испытания http://ic.pics.livejournal.com/alex_anpilogov/72540762/121371/121371_original.jpg)

      – И какая у этого горшка тяга? – поинтересовался Косберг.

      – Я же говорю – 370.

      – Тонн?

      – Ну, не килограммов же!

      Косберг тоже схватился за логарифмическую линейку и начал считать.

      – Когда вы его сделали? – изумился Глушко.

      – За 10 месяцев, начиная с февраля 1958 года, – ответил Исаев. – Поймите, он большой, но очень простой. Детали сопловой части и камеры сгорания формовали при помощи штамповки взрывом, с последующей сваркой. (А.М. Исаев в 1957 г разработал первую конструкцию ЖРД с цельносварной камерой сгорания http://www.federalspace.ru/1674/) Стенки толстые. Здоровенная тяжёлая сварная дура. Почти не нагруженная по нашим меркам. С декабря прошлого года мы его прожигали 25 раз по 3 минуты. Топливо – керосин и кислород. Ещё пробовали метан с кислородом, а также смесь аммиака с ацетиленом (ацетам) вместо керосина. В последнем случае тяга подросла процентов на 30, но там есть свои сложности...

      – Кхм... Допустим... – Хрущёв заинтересовался. – И какую же ракету вы предлагаете для этой вашей керосинки?

      – Не для этой, Никита Сергеич. То есть, эту, конечно, тоже можно использовать, на ракетке поменьше.

      Глушко икнул. Исаев поменял слайд.

      – Позвольте вам представить проект «Тетис», – Алексей Михайлович сделал ударение на первом слоге. – По названию древнего моря, от которого сейчас остались Чёрное море и Каспий. Уж извините, реки подходящего размера не нашлось.

      – Бля... – упавшим голосом произнёс Глушко.

      Приведённые на слайде схема ракеты и основные параметры впечатляли. 150 метров длиной, 23 метра в диаметре, стартовая масса 18 тысяч тонн, 38 тысяч тонн тяги первой ступени, полезная нагрузка, выводимая на 185-километровую полярную орбиту – 450 тонн. (Не будем удаляться от канона, все параметры по http://www.astronautix.com/lvs/searagon.htm)

      – Заметьте, никаких сложных агрегатов, вроде турбонасосных. Только сварные «горшки», трубопроводы, газогенераторы наддува и система управления. Управление – боковым впрыском топлива в сопло, двигатель, разумеется, качающимся не сделать. Охлаждение стенок – топливной завесой. Подача топлива – наддувом баков, – пояснил Исаев. – 32 атмосферы. Давление в двигателе 1-й ступени – 20 атмосфер, в двигателе 2-й – всего 7 атмосфер. Но главное – эта штука будет стальная. Из толстой прочной тяжёлой стали, и сделана по технологии строительства подводных лодок. Так, Николай Никитич?

      – Совершенно верно, – подтвердил Исанин. – Более того, так как с нашего ЦКБ-16 сняты работы по проектированию дизельных ракетных лодок, мы уже просчитали и прорисовали эскизные проекты основного варианта, представленного здесь, и вариантов поменьше.

      Исаев снова поменял слайд.

      – Вот, к примеру, вариант с 4-мя двигателями по 5000 тонн тяги каждый. Это такой промежуточный вариант, чтобы отработать пока невыявленные узкие места. Они наверняка будут.

      Алексей Михайлович выключил проектор и повесил поверх экрана обычный плакат с изображением и характеристиками ракеты, после чего попросил включить свет. У Хрущёва был миллион вопросов, он хотел и не мог поверить в реализуемость этого грандиозного замысла, но понимал, что сейчас надо дать слово специалистам, и потому сдерживал себя.

      – Мужики... Вы чо, охренели? – спросил с места Челомей. – Вы собрались чугуниевую ракету делать? Сергей, слышишь! – окликнул он сидящего в соседнем ряду Королёва. – Скажи, вот зачем мы с тобой из штанов выпрыгивали, оптимизировали массы? Тут товарищи подводники ракеты из чугуния клепать будут! Они решили сделать космическую подводную лодку!Это же анекдот!

      – Я уже раз шесть пересчитывал, – произнёс Косберг. – Удельный импульс выходит примерно 242 секунды, для керосина с кислородом... Пожалуй, эта штука даже полетит...

      – Больше того, она ещё и сядет, – ответил Исаев. – Первая ступень достаточно прочная, чтобы не разбиться при ударе о воду, если её затормозить, скажем, остатками топлива, и посадить в воду на нескольких парашютах, да ещё и с надувными понтонами.

      – То есть... Она у вас многоразовая будет? – обомлел Хрущёв.

      – Ну, не делать же одноразовым этакий крейсер! – пояснил Исанин. – Мы предварительно просчитывали варианты запуска. Один из вариантов – строительство ракеты на верфи в Николаеве, пуск из акватории Чёрного моря, с посадкой первой ступени туда же, разделение второй ступени и полезной нагрузки над Каспийским морем, последующий сход с орбиты и посадка второй ступени в Бенгальский залив. Второй вариант, более предпочтительный – постройка ракеты на дальневосточных верфях, запуск из акватории Охотского моря и посадка ступеней в Тихом океане. Хотя ещё лучше было бы скооперироваться с индонезийскими товарищами и запускать ракету из моря Сулавеси.

      – Насчёт международного сотрудничества думать пока рано, – предостерёг Никита Сергеевич. – Пусть у вас сначала хотя бы уменьшенный образец летать начнёт.

      – Товарищи, она у вас моментально обмёрзнет, пока вы её заправляете, и никуда не улетит, – сказал Глушко. – Вы эту хрень по пьяни придумали, что ли?

      – В том и дело, что не обмёрзнет, – пояснил Исанин. – Как подводная лодка устроена? Внутри прочный корпус, снаружи – лёгкий корпус. Прочный корпус снаружи подкрепим высокими шпангоутами, чтобы держал внутреннее давление, а образовавшуюся полость между прочным и лёгким корпусами заполним либо керосином, либо ещё предусмотрим дополнительную воздушную прослойку, для теплоизоляции. Воздух очень плохо проводит тепло. Холодный кислород заливаем в прочный корпус. Ракета будет погружена в воду примерно на нижнюю треть длины. Керосиновый бак первой ступени расположим снизу, кислородный – над ним.

      – Гм... С такой теплоизоляцией если и обмёрзнет, то не слишком сильно, – констатировал Сергей Павлович. – К тому же при старте от вибраций лёд отвалится. Но шпангоуты от лёгкого корпуса отвязывать придётся, через теплоизолирующие прокладки. Иначе образуются мосты холода между прочным и лёгким корпусами, и тогда точно обмёрзнет вокруг шпангоутов.

      Хрущев посмотрел на Королёва:

      – А что, сталь в этом случае – плохой конструкционный материал? Она хотя и тяжелее алюминиевых сплавов, но и заметно прочнее, нет? Тяги тут всяко хватит.

      Королёв задумался:

      – Пожалуй, в данной схеме сталь будет даже лучше. Тут вся конструкция работает на разрыв, поэтому нагружение будет оптимальным. А алюминий мы как раз используем потому, что часть нагрузки на бак идет на сжатие, а в этом случае оптимальна более толстая стенка, при прочих равных. Надо будет только посчитать оптимальную схему для второй ступени – может быть, лучше не давление наддува поднимать, а увеличить размер камеры сгорания и диаметр сопла на выходе. Атмосферы там уже нет, поэтому сопло можно достаточно большое сделать.

      – Видите ли, Никита Сергеич, – пояснил молчавший до этого адмирал Кузнецов. – После отмены программы строительства ракетных дизельных лодок 629 и 644 проектов ЦКБ-16 и серийные заводы у нас оказались недогружены. Резервные судостроительные мощности мы пустили на строительство судов для торгового флота, но выделить один стапель для постройки опытного образца можно без проблем. Эта ракета по сложности значительно проще подводной лодки. И дешевле. Внутренних систем у неё в разы меньше. Дизелей – нет, аккумуляторных батарей на пол-трюма – нет, системы ВВД (воздух высокого давления) – нет, торпедных аппаратов – нет, аппаратуры управления по сравнению с лодкой – минимум, экипажа – нет...

      – Ага, кочегаров нет, поэтому эта подлодка не полетит, – довольно громко пробурчал уязвленный Глушко, которого только что походя заткнули за пояс, выкатив двигатель, сходу, без отработки, выдавший вдвое больше тяги, чем любовно вылизанный РД-33МК, причем автор двигателя сам считал его пробной, тестовой ступенькой к ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БОЛЬШОМУ ракетному двигателю с непредставимыми 5-10 килотоннами тяги.

      – По нашим оценкам, построить корпус опытного образца мы сможем за год, а при необходимости серии будем строить одну штуку в три месяца. Хотя, если она будет многоразовая, то, может, и не понадобится. Зато это 450 тонн на орбите, примерно к 65 году.

      – Ракету меньшего размера сделаем и раньше, – уверенно возразил Исаев. – Больше того, мы на уже имеющемся макетном РД-370 можем вытаскивать на орбиту достаточно большие грузы. Поймите, горшок-то – вот он, готовый! И даже испытанный! Конечно, если его немного оптимизировать, можно тягу поднять ещё, тонн до четырёхсот.

      – Но весовое совершенство у вашей стальной ракеты никудышное! – не сдавался Глушко. – Отношение массы конструкции к массе топлива какое брали? И если с воды стартовать – как вы её заправлять будете?

      – Поначалу используем керосин с кислородом, потом на второй ступени можно использовать водород, – ответил Исаев. – Получать кислород можно из воздуха, смонтировать криостанцию прямо на танкере обслуживания. Водород можно получать двумя путями: или электролизом воды с помощью плавающей АЭС. Я уточнял у товарища Курчатова, он сообщил, что мобильная плавающая АЭС для северных районов уже строится. Или – в биореакторах, переработкой метана в синтез-газ, с последующим отделением углекислоты простым ожижением. Охлаждение для этого потребуется значительно менее глубокое, чем при производстве кислорода. Первые пробные конструкции можно даже не на криокомпонентах отработать, а на высококипящих, например, на перекиси водорода и керосине. Или на тетраоксиде азота, хотя, конечно, связываться с вонючкой очень не хочется.