Текст книги "Военно-морской роман (СИ)"

Автор книги: Сергей Сезин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Джек подумал, что надо бы и одиночные учения увеличить, и даже довести до каждодневного. За счет чего? Ну не за счет же мытья палуб, белья и гамаков. И не за счет исправления такелажа. Значит, пока пострадает наружная медь, что теперь не будет сиять (временно, конечно) как это положено на британском военном корабле, и еще кое-чего подобного. Значит, сегодня он пригласит лейтенанта и боцмана и обрадует их новостью.

И они страшно 'обрадовались'. Джек почувствовал их отношение и намекнул, что следует воспринимать новую необходимость как смену требований к порядку. Вот, скажем, бронзовую пушку возможно довести чисткой до нестерпимого глазам сияния, а чугунную-уже все не так просто. Вот и считайте, что нам сменили артиллерию, оттого пришлось не так пушки облагораживать. Увы, его разъяснения еще более запутали их.

Но ничего, для моряка узлы вещь привычная. Как запутались, так и распутают. Но это он вслух говорить не стал, как и то, что хоть обтяжку снастей втугую сейчас и делать не придется, но следует не давать поблажки в том, к чему требования старые. А то ведь известно всем, что стоит разрешить поблажку в чистоте, так сразу будут попытки расширить сферу поблажек: вдруг и напиться позволят, чтобы на призах не заподозрили опасность, если с 'Грасхоппера' донесутся пьяные песни. А вот фиг вам!

Произнеся вслух эту фразу, Джек остолбенел: что она значит и откуда она взялась на его языке? Вроде как он понимает, что она означает, но язык– совершенно незнаком? Тогда отчего он говорит и понимает незнакомый язык? Когда же это может быть? Быстрее всего на ум пришло: 'Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками'. Нет, это невозможно. Их приходской священник в проповедях говорил, что Иисус специально искал себе учеников среди людей, что властью не обладали, были простыми людьми во всех смыслах, а один из них был мытарем, что по тем временам было презренным занятием. Тем самым Он давал понять, что для того, чтобы возвыситься, нужна истинная вера, а не богатство, власть и прочее суетное. Ну, раз сборщик налогов получил место близ Иисуса, то и флотский офицер может надеяться на то же.

Но, может, это дьявольское обольщение? А что происходит с обольщенными? Почему-то вспоминалось, что они не тонут в воде и весят меньше, чем должны бы по размеру. Или это случается только с ведьмами? Или это какой-то метемпсихоз, о котором рассказывали учителя? В итоге Джек разволновался и отправился на палубу, где засвежевший ветер сдул с него тяжелые размышления. Море все-таки очищает душу, которая способна очиститься. Так подумалось ему, и он временно забыл о странном ощущении своей инородности.

Меж тем Тобиас томился от невозможности приложения своих научных интересов к чему-либо. Раненных не было, больные пока не досаждали. Он бы поймал и анатомировал каких-то птиц или морских животных, но сделать никак не выходило. Пронаблюдать же за их повседневной деятельностью тоже не получалось. Они бы мог пронаблюдать за ловлей полозом крыс, но змей утоп в водах гавани. Может, самому поймать крыс и понаблюдать за ними? Можно будет. А что именно он будет наблюдать? Можно было бы отрубать хвосты и уже лишенных хвостов крыс спаривать меж собой? Любопытно бы было узнать, наследуются ли так приобретенные признаки? По идее, должны. Ведь, насколько он знал, при выведении пород лошадей и собак у них должны удержаться их характерная черта, скажем, форма морды. То есть, если раньше морды были другой формы, а потом поучились такие, то теперь все бульдоги должны выглядеть только так. Но ведь этого не было, а сейчас есть? Ведь не было же бульдогов во времена Юлия Цезаря? Не было. Но они ныне есть, значит, положим, двести лет тому назад таких не было, а сейчас в изобилии. Стоп, а ведь в Ирландии есть семейство, в котором регулярно рождаются мальчики, покрытые щетиною. Или у них хвостики есть? Тобиас попытался вспомнить точнее, но не смог никак ни воспроизвести их фамилию, ни то, что именно необычного у них встречается.

Раздраженный, он воспроизвел известный тост: 'На вечную, славную и благоговейную память доброго короля Уильяма, что избавил нас от папства, от рабства, от произвола властей, от медной монеты и деревянных башмаков!' Прозвучало это как ругательство, да,собственно, и было им.

______

В этот день были замечены только рыбачьи лодки, и Джек принял решение отойти чуть мористее, возможно, суда идут именно там. На десяток миль, а, если уж лучше не станет, вернуться к побережью. Коль и это не поможет, надо пробовать заходить в необитаемые бухточки и небольшие порты и выковыривать призы оттуда. Он лично бы зашел и в Барселону, если был бы способ зайти, захватить и уйти незамеченным. Или иметь хотя бы двухпалубник, который навел бы шороху на береговые батареи и военные корабли, что стоят в порту, а шлюп тем временем захватывал призы и выводил за пределы.

Ээх, мечты, мечты...Вечером явно пахло будущим дождем, отчего у Джека начала побаливать голова, хоть не сильно, но постоянно. Он попробовал смачивать водой виски-испаряющаяся с кожи вода охлаждала кожу и немножко помогала, но ненадолго, потом снова приходила давящая боль. Джек все же дотерпел до полуночи, сообщил сменившему его Тисделу, что от него требуется, и отправился спать. Есть совершенно не хотелось, потому он и проигнорировал ужин, ждущий его, решив, что он пойдет на завтрак. А далее был странный сон, поневоле снова наводящий на мысли о переселении душ. Он увидел себя в виде какого-то дикаря, который живет где-то в холодной стране, где все засыпано снегом, так, что ходить по снегу пешком затруднительно, ибо увязаешь в нем. Потому приходится ездить на животном, внешне похожем на оленя. А, может быть, и действительно олене? Тут даже сквозь сон возникла мысль, что эти дикари не знают, как они богаты, ибо владение полусотней оленей для них не очень значительно. Для англичанина, в стране которого охота на оленей – это прерогатива короля, а попытка самому подстрелить рогатого чревата разными несчастьями-это если не богатство, то нечто из ряда вон выходящее. А дальше было еще страннее-он проводил обряд гадания и не как-нибудь, а на топоре! Джек-дикарь подвесил топор (и он отчего-то знал, что это охотничий топор, а не домашний, которым у него в племени пользовались женщины, чтобы нарубить дров для приготовления пищи) на шнурке к предплечью и держал его над огнем, а все прочие соплеменники внимательно смотрели на него, считая, что он сейчас явит им волю богов. Кстати. Лица у них были, как у части жителей Ост-Индии, не тех, которые живут в Бенгалии, а тех, что живут куда восточнее и называются как-то вроде 'Чин'. Джек таких видел среди матросов 'индийца', на котором 'гостил' у Пэрри Веймута, что служил в Компании. Они вроде как тоже идолопоклонники, и у них тоже плохо растет борода и усы, хотя они лицо практически не бреют. В этом положении Джек-дикарь задавал вопросы топору и по его реакции пытался угадать, что же хотят боги. И на вопрос 'убить ли всех' топор задергался особым образом. Боги захотели так. Джек-в шкурах возгласил это громко, и все в знак согласия покачали головами. А раз боги хотят, это желание нужно выполнять. Они, то есть соплеменники, уже забрали детей из школы, договорились восстать, подчиняясь воле богов, выраженной в гадании на топоре, теперь при третьем гадании боги хотят именно этого. Все дружно встали и пошли вправо, где, шагах в ста, у отдельного костерка лежали связанными пять мужчин. Стоял мороз, и, чтобы они не лишились рук и ног, их хорошо укрыли оленьими шкурами. А вот лица у этих будущих жертв были вполне привычными для континента, не 'ост-индского образца'. Желающие отделились от общей массы, пришедших увидеть исполнение воли богов. Но не всякий исполнит их волю. Тут нужна уверенность в себе, чтобы не испортить все священнодействие своими плохими желаниями, вроде жажды мести или чего-то другого.

Исполнение желания богов не собственная прихоть, а правильное дело, и его нельзя портить ничем. В том числе и кровью. Это же не олени, которых потом забьют в качестве жертвы богам и на прокорм собравшимся. Желающие нашлись и вышли вперед, у каждого в руках либо конопляная веревка, либо кожаный шнурок. Два дикаря в шкурах оленя приподымали лежащего, третий закидывал шнурок и душил. Хрипы, налитое кровью лицо, конвульсии, ужасный конец. Один, помоложе, совершенно не сопротивлялся. Следующий, крепкий телом и духом, толкнув помощника казнящего головой и отбросив, попытался встать, но его прижали к земле, и исполнитель воли богов затянул петлю. Вот так умерли все пятеро. Джек снова взял топор и связался с богами – те были удовлетворены. Он передал это всем, и те с чувством исполненного долга, разошлись с места казни.

Джек проснулся. Голова перестала болеть, но на душе было как-то странно. Словно он сейчас сделал что-то, караемое волочением, потрошением и прочим, и ощущает, что за этим еще не пришли к нему, но это обязательно будет и, возможно, вскорости. Еще одно ощущение-словно он видел не сон, а постановку какой-то пьесы, но особенной. Он понимал ее особенность, но не мог выразить это понимание словами. Прямо, как тогда с Мэри Мортимер – ощущаешь себя, что готов ради нее Пелион на Оссу воздвигнуть или Сноудон на Кросс-Фелл, если уже местными горами пользоваться, но слова не идут с языка и только мучительно краснеешь, а Мэри улыбается и спрашивает: 'Что же ты хочешь сказать, Джек?' Да если бы он мог тогда что-то вымолвить!

Но вот гадание на топоре-это что-то интересное. Хотя нет, у древних греков (вот ведь странный народ, когда-то поражавший всех, а ныне-увы) была аксиомантия, то есть тоже гадание на топоре, только его втыкали в полено и что-то там ощущали. Кажется, так. Может, это он во сне увидел эпизод из читанной когда-то книги, вроде 'Фарсалии' или 'Анабасиса' про попадание в лапы дикарей и принесение в жертву группы героев? У Гомера вроде такого нет, хотя циклоп еще не так гостей кушал...

Странный и томящий сон покинул Джека после удаления излишков жидкости, но настроение не поднялось до тех пор, пока после полудня на левом крамболе не замаячил парус. Спустя две склянки обнаружилось, что это двухмачтовая тартана под испанским флагом. Началась погоня, сильно осложненная частыми ослабеваниями ветра. Тут Джек с радостью осознал, что оснастка бригантины сильно помогла ему. С косыми парусами на гроте многое проходило легче и быстрее. Будь у него оснастка брига – тоже бы справился, но дольше и потратив больше усилий. Расстояние неумолимо сокращалось, несмотря на игру ветра и попытки капитана тартаны удрать ближе к берегу. И вот ударила носовая пушка 'Грасхоппера' Ядро плюхнулось в воду в полукабельтове от форштевня тартаны. Неплохо сработали на пушке. Надо бы его премировать лишней порцией рома. Так решил Джек, но тартана не захотела сдаваться, а рыскнула вправо, и на ее борту вылетел белый клубок дыма. Глядите, они огрызаются! Судя по грому выстрела, это трех или четырех фунтовка .

И что же дальше? Второй выстрел, через две минуты, что не совсем плохо для невоенных. Где упали ядра, Джек не смотрел принципиально, а выбирал подходящий маневр парусами. Раз дерево не трещит от попаданий и не видны столбы воды -значит, купец имеет только одну пушку и своим огнем поражает ангелов, как строители Вавилонской башни, метавшие стрелы вверх с этой же целью. Ничего, он за свои дела еще расплатится. А, может, он везет больно ценный груз и его нельзя сдавать без боя, чтобы потом не спросили за трусость? Может быть, но еще два кабельтовых и начнется огнь уже по парусам и рангоуту строптивца. Еще четверть склянки молчания, еще четыре безответных выстрела– ребята на тартане сбавили темп. А вот теперь пора!

Увы, его расчеты не порадовали частой стрельбой. Давая выстрел в две с половиной минуты, но на десятом выстреле угодили в грот. Одиннадцатый попал в корму, совсем рядом с рулевым. Это, наконец, охладило воинственный пыл на тартане, и она спустила флаг. Дожали!

Ладно, сейчас абордажная партия отправится туда, а вот кто поведет приз домой? Наверное, опять Тисдел. Хотя спать с ним на вахте спокойнее, но что-то есть против него в душе, есть. Но надо сделать все красиво и чисто, спросив лейтенанта, не желает ли он отвести приз. Не пожелает– пусть ведет Дакворт-младший. Он медленно, но верно дозревает до готовности к лейтенантскому экзамену, так что это поможет его продвижению. Сейчас он отправился с абордажной партией, а дальше -решим, как вернется юный Хокинс и расскажет, что там таится в трюмах. В трюме тартаны 'Лерида' таился рис и военный груз– ружья в ящиках и конское снаряжение. Оттого на судне оказалась сопровождающая команда, которая и принудила шкипера оказать сопротивление. Когда они продемонстрировали, что не сдались без боя, а только после 'повреждения главного вала', как предписывал своим комендантам Король-Солнце.

Но сидеть они будут в трюме с минимальными удобствами, куда суровее, чем если бы сразу сдались. Понятно, что виновата военная команда, которая воинственнее тех двух сержантов, размякших на морской прогулке, но раз не смогли найти нужных аргументов, чтобы обойтись без пушечной стрельбы, то пусть оттачивают мастерство дебатов. Или владение гандшпугом – при должном уровне умения и голова цела в итоге, и сопротивления нет.

Тисдел был согласен отвести приз в Маон и деловито занялся сборами. Джек только внедрил в него мысль о наказании строптивых и не менее чем двух намеках на то, что команда будет страдать из-за сопротивления.

Тут Джек задумался: а как бы он сам поступил на месте шкипера? Как англичанин -повторил бы возможность сопротивления, и, может, даже лучше, чем они. Как испанец-патриот – тоже. Если бы был испанцем, которому ненавистен их премьер Годой, втянувший страну в войну, а сейчас пребывающий в отставке – стрелял бы до конца запасов пороха, но с другого борта, в пустоту.

_________

С утра удача не ушла от 'Грасхоппера', а милостиво выплыла из-за горизонта. Вышедший на палубу Лоуренс как раз застал момент обнаружения возможного приза и поворот оверштаг в его сторону. Поскольку морские ноги Тобиас еще не отрастил, то после поворота был извлечен из-под фальшборта и отряхнут. Поскольку им занялись оба юных джентльмена, то можно было их спросить, из-за чего все это. Оба мичмана ответили 'Сноу', причем у них получилось это одновременно, поскольку каждый старался сказать это скорее. Доктор ответа не понял и занялся отряхиванием. Тут в дело вступил Джек, пославший Стэрди на мачту, наблюдать за сноу, а Тобиаса после обмена приветствиями просветивший, что впереди возможный приз. Джек специально не воспользовался морскими терминами, чтобы все было понятнее.

Сноу оказался не снегом, а типом морского судна, у которого специфически расположены мачты-как именно, Тобиас опять не понял, но и не будем мучить его и читателей. Сноу нес французский флаг, но пушек не имел, оттого сопротивлялся пассивно, пытался прорваться к берегу. Но Джеку приз, засевший на берегу и разбитый прибоем, совершенно не был нужен, потому он и воспользовался превосходством в скорости. После угодившего в корпус ядра триколор пополз вниз. Эксперимента ради Хобридд отправил на приз обоих младших мичманов, а Дакворта предупредил, что в Маон трофей повезет он, если сноу стоит больше, чем прошлогодний снег.

Вернувшийся Стэрди почтительно отрапортовал, что сноу называется 'Репюблик', несет груз разного зерна и круп. Судно старое, содержится отвратительно даже для купца, экипаж повергнут в совершенное уныние. Капитан по случаю захвата застрелился, а экипаж из одиннадцати живых добрался до запасов спиртного и сейчас упился как Робеспьерова ослица. Джек удивился термину и Стэоди пояснил, что так говорил один пленный французский офицер, которого он видел раньше. На королевском флоте они использовали другой термин, а в республике пошел в ход именно такой. Тобиас поинтересовался:

–А что за крупы везет судно?

–Рис, дробленый ячмень, сэр. Может, есть еще другая крупа, но капитан уже не ответит, а мы не стали смотреть во всех мешках.

–Может, взять мешок-другой из груза и заменить им вчерашний горох?

–Вы так находите полезным, доктор? Так и сделаем.

Джек распорядился, и, выполняя его приказания, Дакворт побежал в каюту собирать нужные вещи, боцман отобрал восемь матросов в партию для перегона сноу. Стэрди, которому указаний не перепало, принял героическую позу у фальшборта, словно перед ним стоял художник и писал портрет: 'Адмирал Стэрди после разгрома врага в сражении у каких-то островов'. Когда же он вытащил пистолет из-за пояса и принял воинственную позу, Джек это обнаружил и разнес будущего адмирала за мальчишеские проделки с заряженным оружием. Потухший мичман направился сдавать его. 'Репюблик' с новым экипажем отправилась в Маон, а Джек решил лечь в дрейф и подождать другую добычу.

До вечера никто не появился, потому Хобридд направился ближе к берегу-вдруг там кто-то крадется, стараясь оказаться незаметным. Утром состоялась кара для двух матросов, что на призе спрятала бутылки с вином, отняв их у французов и к утру с трудом удерживалась вертикально. Это было первое значительное событие дня, вторым оказалась замена гороха рисом. Команда съела его со свининой хоть и без энтузиазма, но хорошо. День прошел в поисках призов, вглядывании в морскую даль, не идет ли добыча, приборке и учениях – все как обычно. Следует добавить, что трофейная кошка вполне освоилась на новом месте, охотно давалась всем в руки (тоже немаловажно для людей в море) и уже поймала пару крыс. Как выяснилось, у нее была своя манера доклада о победах. Крыс она съедала, а хвосты оставляла и выкладывала рядом с камбузом. Хокинс попытался сочинить оду ей, сравнив хвосты крыс с рострами римских времен, но не преуспел далее шести строк. Увы, хоть он был тоже сыном владельца конюшни, как и Китс, но далеко уступал тому в мастерстве, ибо не мог придумать, что ваза-это еще не похищенная невеста тишины.

'Thou still unravish'd bride of quietness!

Thou foster-child of silence and slow time...'

Куда уж бедному Хокинсу с его:

'Крысиный хвост с рассвета украшает палубу -

То 'мельника' настиг прыжок твой, миссис Салли!'

Кошку вообще-то звали Мисс Салли, а не миссис, но стихи от этого смелого искажения истины лучше не стали.

Следующие два дня протекли в борьбе со штормом и запором, поскольку съеденный рис именно так сработал на большинство матросов. Коку заявили, что если он еще раз сварит такую гадость, то его засунут в котел и используют голову как пудинг. И правильно: восседать на сетках в свежую погоду и мучиться запором-это еще те ощущения, дарованные нам в качестве познавания этого мира. Джек, который поел еще и рисового пудинга с салом, страдал тоже, но ему в левой раковине ждать все откладывающегося процесса было несколько удобнее. Юным желудкам мичманов было все как с гуся вода. Лоуренс ел мало, ибо пребывал в меланхолии, оттого совсем не пострадал.

За обедом Хобридд пожаловался на опыт вчерашнего поедания риса и сегодняшний исход, когда он разрывался между необходимостью идти наверх и бесплодными попытками дефенестрации, как он выразился, спутав два латинских термина. Тобиас хорошо посмеялся, а потом уже рассказал Джеку о разнице между ними.

– Кстати, когда я путешествовал по Австрии, то мне рассказывали о двух тамошних дефенестрациях. Когда была первая, я уже забыл, кажется, лет так четыреста назад, когда из окон выкинули весь магистрат и бургомистра, а вот вторая произошла через пятнадцать лет после коронации нашего короля Джеймса Первого. Тогда выкинули из окон в ров двух имперских наместников и их секретаря. Жители рассчитывали, что во рву они разобьются, но произошло чудо, и наместники ушиблись, но остались живы. Секретарь еще сохранил в себе силы удрать домой, собраться и ускакать в столицу, где он был первым вестником о мятеже в Праге. Как потом говорили злые языки, он стал рыцарем в ознаменовании подобного подвига, но к его фамилии было добавлено слово, означающее 'высоко упавший'. Впрочем, я готов признать, Джек, что дефекация и дефенестрация иногда могут означать одно и тоже: ведь крепостные рвы были местом для сброса не только наместников, но и того, что утром осталось от вчерашнего обеда.

Они снова посмеялись, а затем Тобиас предложил Джеку один рискованный, но, возможно, перспективный план. 'Грасхоппер' должен был доставить Тобиаса к берегу и высадить неподалеку от городка Вилльяфрансиска, после чего его забрать через два дня. Если он отчего-то не явится, то попытку стоило повторить еще через два дня. Дальше уже и не стоило снова рисковать. У Тобиаса было ощущение, что он сможет кое-что узнать о прибрежном судоходстве и прочем интересном.

Хобридд воспротивился. Высадка ученого, но малоприспособленного к реалиям жизни доктора на побережье, во враждебную страну-это же прямо самоубийство! Если его поймают, то ему грозит тюрьма до заключения мира, которого все никак не видно. а то и смерть за шпионаж. А насчет судоходства Тобиас вряд ли что-то узнает-разве это скажут иностранцу? Это же не изложение древней истории городка и высокоученый спор, вино с чьего виноградника более ценно. о чем охотно расскажут даже гостю страны.

У нежелания отпускать Тобиаса был и личный момент. Тобиас нравился к Джеку как собеседник и друг, с которым можно было поделиться многим. Ведь став командиром, Джек отдалился, по обычаям флота, от прочих офицеров, а от команды он был далек и раньше. Поэтому командир мог перемолвиться словечком о чем-то не военно-морском только на совместных обедах с кают-компанией, но там тоже было много ограничений. Надо было получить свой штаб, то есть стать адмиралом, чтобы заиметь компанию практически друзей и однодумцев, где можно пообщаться чуть по– другому. Хотя флаг-офицер, конечно, не друг адмиралу, который может быть вдвое старше, но он может быть родственником, с которым меньше сковывают условности....

Джек поймал себя на мысли о том, что раз он рассуждает о сложностях жизни капитана и адмирала, то, наверное, ему суждено достигнуть этих высот. От того он малость размяк, а Тобиас, увидев, что Джек сбавил пылу в дискуссии, воспользовался этим и взял Джека на 'слабо', заявив, что если подход к берегу почитается Хобриддом как опасный для вверенного ему корабля, а потому нежелательным, то он не осмеливается настаивать на риске для Джека, корабля и команды. Так Хобридд и попался, дав согласие и вызвав помощника штурмана, чтобы тот после выпитого стакана малаги сообщил нужный курс к побережью.

____

Через два дня Тобиас не обнаружился в условленном месте, поэтому пришлось повторить попытку через четыре. Пока шлюпка уходила в ночь и возвращалась, Джек нервничал и постоянно требовал молчания на борту, словно мог услышать, что там делается в месте встречи, а ругательство рулевого, у которого заболела нога от ночной сырости, заглушит нужные звуки. Наконец, послышался близкий плеск весел. Караул морской пехоты взял ружья на изготовку. Из близкой темноты показалась вспышка, потом исчезла, потом снова появилась. Это они, и все хорошо, потому как три вспышки и больше-это был бы сигнал, что они захвачены испанцами или французами, и сейчас с ними названые гости.

Им тоже просигналили двумя вспышками фонаря. Теперь очередь пароля. Из подошедшего совсем рядом баркаса послышалось: 'Ройял Оук'. Голос Стэрди узнаваем, но кажется каким-то тоненьким, как мышиный писк. Это он 'пустил петуха' от волнения, или простыл? Будет Тобиасу работа сразу по возвращению.

Ответ: 'Ройал Соверен'. В ответах самое главное слово 'Ройал', прочие слова не важны, потому как если баркас возвращается с паролем 'Ройал'– не нужно ожидать абордажа врагов. В противном случае Стэрди говорил бы 'Оук', а после 'Соверена' последовал бы мушкетный залп, а, может, и картечь. Но ничего такого не произошло. Баркас подвалил к борту, и мичман прокричал:

–Сэр, все хорошо, доктор с нами!

–А где же он? Я его не вижу.

И правда, Джек не мог различить голову Тобиаса .

–Сэр, он жив, но не в себе...

–Час от часу не легче! Что там может быть с ним?

–Надрался, сэр, как Рипли в Маоне! Сам не поднимется, нужно подымать!

Джек распорядился, и Тобиаса завернули в одеяло, запеленали тросом и аккуратно подняли на борт, после чего отнесли в лазарет. Бестолкового помощника хирурга Джек списал на берег, теперь там заправлял один из новичков, Эванс. Как оказалось, он как матрос оставлял желать много лучшего, но медицине учился охотно и имел голову на плечах. Вот в добрые руки Эванса Тобиас и попал. Эванс, разбуженный, быстро понял, что ему надо делать, и захлопотал. Нужным образом уложил своего начальника, чтобы, если у того начнется рвота, не подавился ею, укутал доктора и отправил разбуженного юнгу Тома с двумя бутылками к коку, чтобы набрать горячей воды, если на камбузе она есть. Если не окажется, то подождать, пока согреется.

–А для чего эта горячая вода? Насколько я помню, когда упивался, то жажда потом была дикая, но горячей водою ее не утолишь.

–Сэр, это не для того, чтобы господин Тобиас пил. Я их положу к нему в койку, чтобы согреть его. Напившиеся часто замерзают и простужаются, даже в теплое лето. Ночью стало холодно и все. А на кораблях в море еще более сыро, чем у нас летом в Даунсе.

–Тогда все правильно. Том, скажешь коку, что горячая вода у него должна найтись. ДОЛЖНА!

Джек приказал, что если доктору станет плохо, то пусть немедленно известят его. А сам отправился себе в каюту, где его должен был ждать Стэрди с подробным докладом.

Как оказалось, в нужном месте доктор их не встретил. Они немного подождали, держа наготове оружие. В группе было два пессимиста, что считали доктора пропавшим навсегда, потому мичман регулярно затыкал им рот. Потом кто-то свистнул. Стэрди свистнул в ответ и назвал пароль. По-испански, точнее, как думал сам мичман, что это по-испански. Ему ответили, но не совсем похоже, как он рассчитывал услышать. Дальше навстречу Старди вышел местный житель, вооруженный 'траббукос'. Судя по описанию, это был мушкетон. Такие встречались среди английского абордажного оружия, но не всегда. Возможно, это были какие-то трофеи с захваченных кораблей лягушатников.

Дальше состоялся диалог двух не понимающих друг друга людей, но путем эмпатии и жестикуляции до Стэрди дошло, что доктор лежит неподалеку, он идти не может, но не ранен. Что именно с Тобиасом, мичман не догадывался, пока не увидел. Доктора завернули в парус и отнесли в баркас. Местный еще и показал, чтобы забрали две полные корзины, что были рядом. Стэрди хотел дать ему гинею, но тот отказался и из его 'пояснений' мичман понял, что доктора он почитает как уважаемого человека, брать деньги за помощь которому нельзя. Стэрди покраснел и добавил, что он не очень уверен в своем 'переводе', но почему-то ощущает именно так.

Джек поздравил его с удачным походом и велел отдыхать. Через восемь склянок его вахта, так что надо быть готовым. А как рассветет, курс на порт-Маон. Стэрди отсалютовал и отправился на боковую. А через четверть склянки сам Джек двинулся наверх, сменить Хокинса. Как раз тот отоспится и утром отправится на приз, следовать за 'Грасхоппером' в порт.

К завтраку Тобиас опоздал, хотя и по уважительной причине-осматривал трех раненых, появившихся, пока он обретался на берегу. Потому стюард замаялся подогревать кофе. Джек кофе иногда пил, но предпочитал ему чай, причем без молока, и даже на суше, когда с молоком куда проще. Вот сейчас он решил начать день с кофе, чтобы благородный напиток малость прочистил мозги Тобиасу после вчерашнего. И не ошибся: опоздавший доктор хлестал кофе как верблюд после возвращения из пустыни. Такое сравнение выдал он сам, осушив первую кружку.

–Я специально приказал приготовить побольше. Надеюсь, напиток поможет утреннему страданию.

– Мне кофе помогал после хорошего приема виски и бренди. Как вы знаете, Джек, я не любитель рома и практически его не пью. После избытка пива -лучше не становится. Помнится, в Дублине я еле разыскал место, где могут изготовить кофе и увы. Пришлось по старинке эггногом справляться. Кстати, я считаю, что лучше туда добавлять мускатный орех и немного перца, но отнюдь не иные специи.

–Увольте, Тобиас, от сладкого с горьким в утро 'Вавилонского плача'. Лучше просто поспать, а еще более – согрешить с дамою.

–Джек, я все больше начинаю считать, что похмелье– не состояние, подобное болезни, а то, что сам человек вообразил себе. Потому что у большинства людей свои рецепты того, как достигнуть облегчения. Сходство случается, с моей точки зрения, когда сын повторяет способ отца, сам или по его совету.

– Тобиас, ну ведь подумайте: всех людей с похмелья подташнивает, у них дрожат руки и болит голова. Как они могут сами себе это придумать?

–Потому, что они слышали и видели, что если кто-то страдает от вчерашнего перепоя, у него дрожат руки и он говорит, что если ему не дадут, скажем, творога, то он не выдержит мук и помрет. Поэтому, когда он переберет, то ждет, что руки задрожат-и они действительно дрожат! От ожидания! Сухо во рту-но ведь и без похмелья по утрам может быть такое же ощущение!

–Да, такое бывает, когда проведешь ночь в тесно набитой спящими людьми комнате.

–Вот пример внушения – что ожидает нас за гробом?

–Интересный полет мысли, от похмелья до гроба.

–Тем не менее. спроси любого, и он ответит. что праведные отправятся в рай, а грешные в ад. Поскольку праведных и святых не так много, большинство согласятся, что их, скорее всего, ждет ад. Они могут надеяться лишь на то. что к ним отнесутся милосерднее, чем они заслужили. Приверженцы Римского папы могут успокоить себя чистилищем,где получше, чем в аду, но тем не менее, все знают, что грешные будут страдать, больше или меньше, а праведные будут наслаждаться. С этим согласится и католик, и ортодокс, и приверженец английской церкви, и большинство сектантов, хотя некоторые из них способны на любую выдумку. Отчего? Потому что ему так рассказали с детства, поскольку никто не вернулся оттуда и не сказал, что за пьянство его приговорили к тремстам годам сковородки, но за спасение утопающих в шторм простили двести девяносто девять из них. Он поджарился оставшийся срок и теперь находится в раю. Так?

–Так, но не будет ли разговор о подобном впадением в ересь?

–Джек, но мы же не организуем мятеж и не будем отрицать права короля Георга на руководство церковью? Нет, и свои мысли не будем распространять дальше. Мы просто хотим разобраться в нашем мире, как он устроен. Аналогично думают иудеи и приверженцы пророка Магомета. Но вспомним и другое – греки и римляне совершенно не так представляли все это. Отдельные, крайне немногие люди могут даже удостоиться бессмертия, отдельные, особенно выдающиеся злодеи этого мира удостаиваются вечных мук, а большинство живущих просто вечно бродят тенями по туманным местам. Кстати, эта картина представляется мне лучшей, чем у Данте, жизненней, хотя какая может быть жизнь после смерти...