355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Смирнов » Герои Брестской крепости » Текст книги (страница 13)
Герои Брестской крепости
  • Текст добавлен: 26 марта 2017, 19:00

Текст книги "Герои Брестской крепости"


Автор книги: Сергей Смирнов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Болезнь окончательно одолела ее, и Екатерина Григорьевна Гаврилова уже в течение четырех лет была полностью парализованным человеком, не двигая ни рукой, ни ногой. Оказалось, что она с сыном была захвачена гитлеровцами и вывезена на польскую территорию, а потом они жили в одной из деревень Брестской области, откуда Коля вскоре ушел в партизанский отряд. Гаврилов узнал, что его сын сейчас служит в армии, но где именно, Екатерине Григорьевне было неизвестно – около года назад она потеряла с ним связь.

К радости Гаврилова и его жены, в этот же самый день в Брестском облисполкоме была получена телеграмма от командира одной воинской части. Узнав из газет о пребывании героев крепости в Бресте, он извещал Гаврилова о том, что его сын Николай служит в этой части, и сообщил его адрес.

Это была двойная радость, и вместе с отцом и матерью ее разделили все участники обороны.

П.М. Гаврилов решил взять Екатерину Григорьевну с собой в Краснодар. Он не уехал с нами, а через два дня вместе с первой женой и сопровождающей ее медсестрой вылетел домой. Его вторая жена приняла Екатерину Григорьевну как сестру и внимательно заботилась о ней в течение нескольких месяцев.

Из Краснодара Гаврилов послал телеграмму в воинскую часть, где служит его сын, прося командира предоставить ему отпуск. Конечно, эта просьба была удовлетворена, и Николай Гаврилов – отличник боевой подготовки, один из лучших воинов своей части, приехал в Краснодар и встретился с отцом, которого он не видел пятнадцать лет. Он привез с собой письмо от командования части – Петра Михайловича приглашали приехать в гости и встретиться с однополчанами его сына. Гаврилов с радостью отозвался на это приглашение. По окончании отпуска Николая отец и сын вместе приехали в часть, и герой Брестской крепости гостил там несколько дней, тепло встреченный бойцами и командирами.

А два месяца спустя Николай Гаврилов, отслужив свой срок, был демобилизован и уехал к отцу в Краснодар. К несчастью, он уже не застал в живых своей матери. Екатерина Григорьевна, сердце которой было вконец подорвано многолетней тяжелой болезнью, скончалась в декабре 1956 года. Сейчас Николай Гаврилов, с юных лет проявлявший склонность к живописи, – студент Краснодарского художественного училища.

Свидетельства боевых товарищей

После того, как летом и осенью 1956 года я выступил по Всесоюзному радио с рассказами о поисках героев Брестской крепости, на мое имя пришло большое количество писем со всех концов страны. Число их уже превысило десять тысяч. Среди них есть и письма от людей, которые в 1941 году сражались в Брестской крепости. Если до того за два с половиной года мне с большим трудом удалось обнаружить в разных городах и селах Союза около пятидесяти участников обороны, то после радиопередач – уже более трехсот ранее не известных защитников крепости сообщили свои адреса.

С волнением узнали эти люди о том, что советский народ помнит и чтит подвиг, который они совершили пятнадцать лет тому назад в стенах старой русской крепости. Многие из них с радостью встретили на страницах газет и услышали по радио имена своих прежних товарищей, героев крепости П. М. Гаврилова, П. С. Клыпы, С. М. Матевосяна, Р. И. Абакумовой, А. М. Филя и других. Тепло, с любовью пишут они о своих боевых друзьях, которых сейчас знает весь народ.

«Я знал Гаврилова, – пишет его бывший сослуживец по довоенному времени, офицер запаса из Ленинграда Иван Гомозов. – Это был прежде всего честный коммунист, грамотный командир полка, требовательный к себе, к своим подчиненным, трудолюбив без устали, заботлив, как отец, пунктуален. Гаврилов был самым лучшим командиром полка в нашей дивизии. И мне думается, если бы не было брестской трагедии, Гаврилов был бы прославленным воином Отечественной войны. Ночью он часто сидит читает книги о Суворове, рано утром он уже следит за подъемом то одного, то другого подразделения, днем проводит занятия с комсоставом полка, часто цитирует суворовские изречения, требует от личного состава глубоких знаний, больше занятий в поле. Все знали, что от глаза Гаврилова ничего не ускользнет. Если что-либо неладно идет в каком-либо подразделении, Гаврилов тут как тут, и все он видит и все знает. К концу дня часто можно было видеть Гаврилова угрюмым и задумчивым. Это он был недоволен прошедшим днем. Часто можно было слышать от него выражения недовольства, что, мол, мало сделано за день, не с полной целеустремленностью проведены занятия и так далее. Гаврилову хотелось быстрее подготовить свои подразделения к будущим боям. Он торопился с подготовкой личного состава, потому что видел, что схватка не за горами».

«Майора Гаврилова я знал как строгого, требовательного командира, как чуткого и справедливого воспитателя, – пишет бывший боец 44-го полка Сергей Демин из Харькова. – В моей памяти сохранилось много случаев из жизни полка и моей лично, которые непосредственно связаны с командирской деятельностью Гаврилова. Я работал на автомашине, и очень часто приходилось ездить с командиром полка в далекие и близкие рейсы.

Видели бы вы, – пишет Демин, – мое состояние, когда я узнал, что сталось с Гавриловым на сегодняшний день. Я за него был рад не меньше, чем за себя. Действительно, ему теперь воздают по заслугам. Я горжусь им, ведь он – мой командир».

«Я услышал по радио, что майор Гаврилов, бывший командир полка, командовавший частью Брестского гарнизона, жив, – пишет из Новосибирска бывший защитник крепости Иван Черняев. – Я был в дни обороны крепости под его командованием. Товарища Гаврилова знаю лично и всегда вспоминаю, как пример мужества, стойкости и бесстрашия в борьбе за социалистическую Родину. Прошу передать товарищу Гаврилову мой искренний привет, пожелание хорошего здоровья и долгих лет жизни».

С любовью вспоминают бывшие сослуживцы и самого юного героя крепости – Петра Клыпу.

Интересное письмо со своими воспоминаниями прислал бывший лейтенант 333-го полка Александр Степанович Санин, возглавивший в первые дни оборону на том участке крепости, где сражался Петя Клыпа. Сейчас А. С. Санин – преподаватель рисования в одной из школ города Омска. Вот что он пишет:

«Из всего состава обороняющихся в первые дни я особенно выделяю двух младших командиров-артиллеристов и двух маленьких (12–13 лет) мальчиков – Петю, воспитанника 333-го полка, и второго, имя которого не помню. Но это были настоящие герои-храбрецы. Это они в первые дни обороны разыскали склад боеприпасов. Под градом пуль и беспрерывной бомбежкой они переносили патроны, пулеметные ленты и снаряды. Петя Клыпа! Только теперь я узнал его фамилию. Он был подлинно бесстрашным, живым мальчиком. Он вбежал в подвал и, обращаясь ко мне по-военному, доложил: „Товарищ командир, я был на втором этаже здания, оттуда все хорошо видно!“ Этим он мне напомнил о необходимости организации наблюдения. Первое мое приказание было отдано этому мальчику – наблюдать и немедленно доложить появление противника. Где только не был этот живой, подвижный и сообразительный мальчонка – в разведке, на подноске боеприпасов – буквально всюду! Я очень боялся и беспокоился за него. Но он, будучи назначен мною связным, часто исчезал на час, а иногда и больше, но никогда не приходил без новостей или без оружия, боеприпасов».

О мальчике-герое вспоминает и другой командир, сражавшийся на этом участке, сейчас пенсионер, живущий, в Вязьме, – Василий Соколов.

«Немцы цепочкой перебегали к комсоставской столовой и заняли ее, – пишет он. – Мы повели шквальный огонь по цели. Клыпа в это время обеспечивал нас патронами, передавал распоряжения из штаба. Везде только и было слышно: „Клыпа, Клыпа“… Живой и находчивый, мальчик вел себя как взрослый, бывалый боец».

Как вы помните, в первых числах июля 1941 года, когда на участке 333-го полка подошли к концу боеприпасы, оставшиеся в живых бойцы сделали попытку прорвать кольцо врага. После этой попытки в живых осталось только несколько человек, которых гитлеровцы взяли в плен. В числе этих уцелевших бойцов был и контуженный Петя Клыпа.

Гитлеровцы отправили его в лагерь Белая Подляска, и там Петя встретился с пятью такими же, как он, воспитанниками, мальчуганами по 14–16 лет. Неутомимый и энергичный, он тотчас же принялся готовить их побег, и вскоре эти пять мальчиков бежали в Брест во главе с Петей Клыпой.

Недавно я получил письмо от одного из этих воспитанников – Петра Котельникова. Сейчас он уже старший лейтенант и служит в одной из воинских частей в Прибалтике. С восторгом вспоминает Котельников о своем боевом друге Пете Клыпе. Он пишет:

«Познакомился я с ним в первые дни войны в подвале 333-го полка. Первое, что у меня он спросил: боюсь ли я этих немцев и умею ли я стрелять из винтовки. Несколько дней мы провели вместе в одном подвале, и кто только там был, знали его имя. Был он проворным и смелым мальчиком, часто оставлял подвал и приносил ценные сведения, докладывая рапортом командованию. Им был обнаружен склад с боеприпасами и под его командой мы доставляли патроны и гранаты к амбразурам, откуда вели огонь по фашистским солдатам наши бойцы.

Инициативный и смелый, Петя Клыпа организовал побег из гитлеровского лагеря пятерых бывших воспитанников, среди которых были Володя Казьмин, Володя Измайлов, Коля Новиков и я. Бежав из лагеря, мы попали в брестскую тюрьму, где фашисты морили пленных голодом, пытаясь окончательно сломить советских людей и навязать им свою волю. Петя и здесь проявил инициативу и находчивость. Он мог уже тогда объясняться на немецком языке и переговорил с немцами. После этого на четвертый день нас выпустили из этой страшной тюрьмы.

Выйдя из тюрьмы, Петя разведал на южной окраине Бреста склад с боеприпасами и тут же предложил немедленно его взорвать. Но взорвать его не удалось, так как участились случаи облавы, и мы вынуждены были покинуть город и пробираться к своим.

Еще четырнадцатилетним подростком Петя обладал хорошими организаторскими способностями. Храбростью своей и бесстрашием он завоевал доверие среди нашей пятерки и так, без официального назначения, он стал нашим настоящим вожаком и самым лучшим другом и близким товарищем. Находясь в тылу у гитлеровцев, в грудные минуты он никогда не унывал и не давал унывать другим. Часто напевал он свою любимую песенку, слова которой я услышал впервые от него:

По морям, по океанам

Красный вымпел над волной.

Не ходить врагам незваным

По берегам земли родной.


Он верил в будущую победу и не сомневался в ней. Он смело говорил местному населению, что Советская Армия опять вернется, вернется сюда и Советская власть».

Одновременно с Котельниковым прислал письмо и третий из этой пятерки – Владимир Казьмин, который когда-то вдвоем с Петей пробирался к линии фронта по лесам и болотам Белоруссии. Сейчас В. П. Казьмин уже инженер и работает на строительстве высоковольтной линии электропередач. Он с радостью узнал, что его друг юности и боевой товарищ остался жив, и уже установил с ним прочную связь.

Добрым словом вспоминает о героине Брестской крепости, военфельдшере Раисе Абакумовой, бывший участник обороны Восточного форта лейтенант запаса Степан Терехов, который живет сейчас в белорусском городе Мозыре. «Рядом с нами, – пишет он, – находились раненые. За ними ухаживала Раиса Абакумова, которая нередко из-под носа у немцев выхватывала наших раненых и одна, на своих плечах, под огнем перетаскивала их в укрытое место».

«Я читал недавно в газете про Раису Абакумову, – пишет бывший защитник крепости, а теперь колхозник из станицы Шкуринской Краснодарского края Василий Зайцев. – Она мне тогда спасла жизнь. Я был сильно ранен и лежал без памяти целые сутки. Когда я прочел про Абакумову, я вспомнил, как тогда раненые все время звали на помощь Раису. Если бы я ее увидел сейчас, я от всего сердца поблагодарил бы ее и ее детей, если они у нее есть. Если есть, то желаю им, как и всем советским детям, не переживать ничего подобного тому, что пришлось пережить нам в Брестской крепости».

Оказался в живых один из пяти наших военнопленных, которые вместе с Матевосяном осенью сорок первого года бежали из гитлеровского лагеря в Южном военном городке Бреста. Это бывший старшина Евгений Хлебников, работающий сейчас председателем одного из колхозов в Смоленской области. Он дополняет рассказ Матевосяна новыми интересными подробностями этого смелого побега.

Необычайно волнующее письмо, поистине потрясающий человеческий документ, прислал из Львова один инвалид войны. Вот что он пишет:

«Я, Решетняк Константин Михайлович, бывший рядовой 84-го стрелкового полка, принявший первый натиск немцев в ночь на 22 июня 1941 года под командованием незабываемого, бессмертного комиссара полка товарища Фомина и его первого помощника Матевосяна, который был наш непосредственный командир в бою и боевой товарищ. Дело в том, что после шестидневных тяжелых боев я был ранен тяжеловесной бомбой и попал в плен к гитлеровцам. Я перенес тяжелую операцию и лишился обеих ног, С большим нетерпением я ждал дня освобождения и свободной жизни. Я дожил, дождался, но этот день принес мне второе несчастье. Гитлеровцы при отступлении подожгли дом, где я находился с другими ранеными, вследствие чего я лишился зрения. До Вашей беседы по радио я не думал, чтобы кто-нибудь остался в живых из защитников крепости Брест, а если есть, то такие, как я. Сейчас я беспредельно рад, что живут командиры и некоторые боевые наши товарищи.

Слушая Вас по радио, я вспоминаю всю довольно страшную картину героических боев прошедших дней. Я был бы очень счастлив еще видеть Вашу пьесу „Крепость над Бугом“, но это уже невозможно. Даже письмо настоящее пишет мне товарищ по работе, а не я. Однако, будучи таким несчастным, хочу еще быть счастливым Вам помочь восстановить некоторые эпизоды нашей прошедшей боевой жизни. Я это постараюсь сделать посредством моих зрячих товарищей и направлю Вам. Извините за беспокойство. Инвалид первой группы, пенсионер Костя Решетняк».

Сколько удивительной силы духа, сколько простоты и скромности в этом письме искалеченного войной рядового советского человека!

Филь находит старых друзей

Читатели, вероятно, помнят рассказанную в одной из предыдущих глав историю участника обороны крепости Александра Митрофановича Филя, который сейчас живет и работает в Якутии. Эта история имела свое любопытное продолжение.

Когда мы беседовали с А. М. Филем в дни его приезда в Москву, он познакомил меня с одним важным эпизодом из своей биографии. Как вы помните, Филь был родом из бедной крестьянской семьи, жившей в станице Тимашевской Краснодарского края. В начале тридцатых годов он, будучи четырнадцатилетним мальчиком, сбежал из дому и, как многие его сверстники в те времена, беспризорничал. В 1933 году он попал в Ростов-на-Дону и там однажды, как это делали и другие беспризорники, выхватил на базаре из рук женщины сумочку и бросился бежать.

– К моему удивлению, – рассказывал мне Филь, – женщина поступила совсем не так, как, бывало, поступали другие. Она не стала кричать, не побежала за мной, а спокойно и молча пошла следом. Это было настолько неожиданно, что я остановился. И женщина тоже остановилась поодаль и сказала мне: «Мальчик, ты возьми деньги, а сумку мне отдай. Там продуктовые карточки». И я, говорит Филь, был настолько ошеломлен необычным поведением этой женщины, что машинально протянул ей всю сумку. Женщина открыла ее, достала рублей двадцать денег, протянула их мне и потом, внимательно посмотрев на меня, сказала: «Слушай, мальчик, если тебе будет плохо, захочется кушать, – приходи ко мне. Вот тебе адрес». И она написала на бумажке: «Газетный переулок, 97, Москвичева Нина Степановна».

Действительно, маленькому беспризорному оборвышу через несколько дней стало очень плохо. Он изголодался, устал и, как он ни страшился, что его передадут милиции, все-таки пошел по указанному адресу. Хозяйки квартиры не было дома, но соседи ее уже были предупреждены о том, что может прийти этот беспризорный мальчик. Его тотчас же накормили и положили отдыхать.

Пришла сама Нина Степановна Москвичева и сказала, что она оставит Сашу Филя жить у себя. Оказалось, что Филь попал в семью героя гражданской войны на Кавказе Луки Москвичева.

Нина Степановна стала воспитывать его вместе со своей дочерью Леной, однолеткой Александра Филя. Она предложила своему приемышу идти учиться, но тот не захотел жить на чужой счет и устроился работать, а вечерами посещал курсы. Вскоре он стал бухгалтером, а впоследствии поступил на первый курс университета, откуда был призван в армию и попал в Брестскую крепость.

После войны А. М. Филь ничего не знал о судьбе Москвичевых и не имел с ними никакой связи. Он и не пытался разыскать их. Несправедливое обвинение, столько лет тяготевшее над ним, глубоко его угнетало к лишало всякого желания восстанавливать прежние связи. Одна мысль о том, что близкие, дорогие ему люди, знавшие его, как хорошего комсомольца, искреннего советского патриота, могут хоть на минуту поверить, что он изменил Родине, – эта мысль была для него нестерпима.

Вскоре после того, как я рассказал по радио о судьбе А. М. Филя, мне вручили телеграмму из Южно-Сахалинска. Телеграмма эта была даже с оплаченным ответом и текст ее был таков:

«Убедительно прошу Вас сообщить адрес Александра Филя. Южно-Сахалинск, Западная, 106, Москвичевой Елене».

Это была названная сестра Филя – Лена Москвичева, с которой вместе он воспитывался в Ростове в семье ее матери.

А еще спустя некоторое время я получил такое письмо:

«Добрый день, товарищ Смирнов! Прочитав статью „Герои легендарной обороны Брестской крепости“ в газете „Правда“ от 24 июля, я узнала о существовании Филя Александра Митрофановича, а позднее прослушала Вас по радио. И вот все это очень совпадает с тем, что было у меня в жизни. В 1933 году я подобрала пухлого беспризорного мальчика, уроженца станицы Тимашевской. Воспитывала я его до ухода в армию. Все это время он работал и одновременно учился. В 1940 году поступил на первый курс юридического факультета в университет, откуда и был взят в армию. Последнее письмо мною было получено от него 20 июня 1941 года, из которого я узнала, что он находится в Брест-Литовских казармах и служит писарем в штабе.

Товарищ Смирнов, возможно, что это однофамилец, но я не могу хладнокровно отнестись к этому известию. Я убедительно прошу сообщить его адрес для того, чтобы списаться с ним.

Если я у Вас оторвала время, прошу извинить. Надеюсь, что вы понимаете мое состояние. С уважением к Вам Н. С. Москвичева, работница ростовской швейной артели промкооперации».

Я тотчас же сообщил матери и дочери Москвичевым адрес А. М. Филя, а ему послал их адреса, и теперь они постоянно переписываются.

Так герой Брестской крепости Александр Филь нашел своих старых друзей, людей, глубоко близких ему, – приемную мать и названную сестру.

Новые имена, новые факты

После того, как летом 1956 года было торжественно отмечено пятнадцатилетие героического подвига защитников Брестской крепости, а печать и радио широко отразили это событие, выявляются все новые участники легендарной обороны. Среди них люди самых разных профессий, живущие во всех уголках нашей Родины. Прислали свои воспоминания о боях за Брестскую крепость: главный инженер Усадского завода в Татарии Василий Ромадин, бригадир полеводческой бригады колхоза имени Ленина Хмельницкой области на Украине Феодосий Дзех, фельдшер сельского медицинского участка в Полтавской области Николай Гутыря, учитель географии в средней школе Красногвардейского района Краснодарского края Константин Горбатков, ветеринарный врач из казахстанского овцеводческого совхоза Александр Леонтьев и многие другие.

Некоторые из участников обороны из скромности или за недостатком времени не сообщают о себе. Но за них это делают другие: их сослуживцы, родственники, друзья, соседи.

Инженер лесного хозяйства из поселка Городец Калининской области Галина Мороз пишет, что вместе с ней в лесхозе работает бывший защитник крепости Константин Иванов. Находившийся в отпуске в городе Петропавловске Казахской ССР, житель Сталинабада Першин спешит сообщить, что он встретил там участника обороны колхозника Федора Ковтюх. Работник Зангезурского рудоуправления в городе Кафан Армянской ССР сообщает о своем товарище по работе бухгалтере Николае Тарасове, который сражался в крепости вместе с Самвелом Матевосяном. Семья Гинтер из Раменского пишет, что в одном доме с ними живет бывший защитник крепости Алексей Исаев.

Много интересных новых фактов, новых имен сообщают в своих письмах участники обороны. Особенно любопытно то, что среди них оказалось несколько человек, которые собственноручно зарывали или замуровывали в подвалах крепости боевые знамена своих частей.

Одним из первых сообщил о зарытом в крепости знамени бывший участник обороны Восточного форта Родион Ксенофонтович Семенюк, сейчас работающий на Кузнецком металлургическом комбинате в городе Сталинске Кемеровской области.

В 1941 году Р. К. Семенюк был младшим сержантом 893-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, размещавшегося в Восточном форту. В первые дни боев, когда защитники форта во главе с майором Гавриловым отражали непрерывные атаки гитлеровцев, командир роты старший лейтенант Шрамко поручил Семенюку охранять боевое знамя дивизиона и, если наступит критический момент, зарыть его.

Р. К. Семенюк со спасенным им знаменем. 1956 г.

На другой день Шрамко был убит, но младший сержант не забыл приказа командира. Когда положение защитников форта стало безнадежным, он решил спрятать знамя, чтобы оно не попало в руки врагов.

Завернув алое полотнище в брезент, он положил его в брезентовое ведро, найденное в соседней конюшне, и, накрыв этот сверток еще цинковым ведром, закопал его в одном из фортовых казематов. Это было сделано вовремя – на другой день противник овладел фортом.

После войны, возвратившись из плена домой, Родион Семенюк несколько раз заявлял о зарытом знамени в местный военкомат, но там на его заявление не обратили внимания. Только теперь, спустя пятнадцать лет, когда Семенюк написал в Москву и в Брест, его рассказом заинтересовались и он был вызван для поисков знамени.

Он приехал в Брест в сентябре 1956 года, вскоре после того, как здесь побывали герои обороны. С волнением подходил он к Восточному форту и, напрягая память, отыскивал заветный каземат, где лежало знамя.

Память не подвела его. Не успел он сделать несколько взмахов лопатой, как лезвие ее звякнуло о металл. Это было цинковое ведро, зарытое им здесь пятнадцать лет тому назад.

Дрожащими руками он вытащил его из земли. За это время оно насквозь проржавело и было худым, как решето. Он извлек со дна его второе, брезентовое ведро, и оно рассыпалось в руках. Кусок брезента, в котором было завернуто знамя, тоже разлезался лохмотьями. Но само знамя было цело.

Годы ничуть не повредили его. Семенюк медленно развернул его, и с алого полотна блеснули золотые буквы:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» И ниже: «393 отдельный зенитно-артиллерийский дивизион».

Торжественно выстроились в крепостном дворе подразделения воинской части. Четко печатая шаг, проходил перед строем знаменосец со своими ассистентами, и алое полотнище вилось за ним на ветру, а следом за этим знаменем части двигалось перед строем другое, но уже без древка. Его на вытянутых руках бережно нёс невысокий человек в штатской одежде, и безмолвно застывшие ряды воинов отдавали почести этому славному знамени героев Брестской крепости, овеянному дымом жестоких боев за Родину, знамени, которое нёс человек, сражавшийся с ним на груди и сохранивший его для потомков.

Знамя, найденное Р. К. Семенюком, было передано Музею обороны Брестской крепости, где оно теперь хранится.

Но это не единственное боевое знамя, зарытое в крепости.

О знамени 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона сообщает бывший лейтенант-артиллерист Василий Чесноков из Орла.

«Второго июля, – пишет он, – начальник штаба 98-го артиллерийского дивизиона Акимочкин, комбат Каганович и я собрали все секретные документы и знамя и зарыли в крепости в подвале. Через несколько часов начальник штаба погиб от осколка гранаты, я был ранен, а документы и знамя, вероятно, еще лежат там».

О боевом знамени 44-го стрелкового полка, которым командовал майор Гаврилов, пишет бывший курсант полковой школы, сейчас каменщик из Кузбасса Темирян Зинатов.

«Когда наш штаб горел, – пишет он, – мы из огня – Амосов, Гущин и я – вытащили полковое знамя и спрятали под кухней столовой 44-го полка в подвале. Сохранилось или нет это знамя, я не знаю, так как прошло уже много времени».

Об этом же самом знамени сообщает защитник крепости, бывший сержант Анатолий Корж из Краснодара. Летом 1956 года он прислал большое письмо, обращаясь к участникам обороны, которые в это время были в Москве.

«Помню товарищей Семененко и Виноградова, – пишет он, – их боевой приказ по гарнизону, нашу попытку прорваться через Мухавец, когда мы, соединенные одной волей к победе, пошли открыто на пулеметный огонь врага. Славная старая крепость на века сохранит память о лучших качествах советских людей, о коллективном героизме, о великой силе советского патриотизма.

Я считаю, что не ошибаюсь, когда думаю, что еще тогда, в самом начале войны, в ее первые часы, там, под стенами Брестской крепости, были разрушены мечты и надежды немецкой армии на скорую и легкую победу.

Уважаемый Петр Михайлович, – обращается Корж к Гаврилову, – надеюсь, Вы побываете в крепости. Я жалею, что не могу точно воспроизвести в памяти план всей крепости, но я хорошо помню, что в подвале под столовой рядового состава нашего 44-го полка, у стены, обращенной к Мухавцу, мы зарыли наше полковое знамя.

Дорогой Петр Михайлович, мы с Вами не только однополчане, но и волею судьбы земляки. И поэтому жду Вашего возвращения в Краснодар, чтобы посетить Вас, нашего батьку, как мы Вас раньше называли, простите за прошлое, даже без звания. Целую вас всех, мои дорогие товарищи! До радостных встреч! С приветом Анатолий Иванович Корж, бывший старший сержант, командир химического взвода, ныне мастер-технолог».

Есть сведения и о других боевых знаменах частей, зарытых и замурованных в крепости. Как я уже говорил, скоро начнутся поиски этих знамен и наши музеи пополнятся новыми реликвиями боевой славы героев легендарной Брестской обороны.

Бывшие защитники крепости, присылая свои подробные воспоминания, проливают свет на многие до тех пор неясные обстоятельства героической борьбы гарнизона. Все шире и яснее становится картина этой борьбы, и подвиг героев Брестской крепости встает перед нами во всем своем величии.

На отзываются не только те, кто дрался с врагом непосредственно на крепостной территории. За последнее время много интереснейших фактов сообщили люди, которые в первые дни войны сражались в самом города Бресте и его окрестностях.

Из письма пенсионера и майора в отставке С. Л. Ушенина из Киева я впервые узнал некоторые подробности упорного боя, который шел почти весь день 22 июня 1941 года у здания Брестского областного военкомата.

О том, что здесь в течение многих часов продолжалась борьба, я слышал уже от некоторых жителей Бреста, но обстоятельства ее долго оставались неизвестными.

С. Л. Ушенин, будучи брестским райвоенкомом, принимал участие в этой борьбе, которая происходила под руководством областного военного комиссара майора Стафеева. Несколько десятков командиров, партийных и советских работников города вместе со своими женами и детьми забаррикадировались в здании облвоенкомата и, вооружившись, огнем отражали натиск гитлеровских автоматчиков, ворвавшихся в Брест. Противник осадил этот дом, непрерывно обстреливая окна, забрасывая их гранатами, но осажденные стойко держались.

Только вечером противнику удалось сломить упорство этой горсточки людей и ворваться в здание. При этом раненые, и в их числе майор Стафеев, были зверски убиты и лишь Ушенину и еще двум – трем командирам удалось пробиться через кольцо врага и бежать из города.

Еще более интересным было письмо жителя Ростова-на-Дону И. А. Игнатьева. Он помог мне разрешить одну загадку, над раскрытием которой я безуспешно бился в течение полутора лет.

Я уже говорил о вышедшей в Западной Германии книге известного гитлеровского диверсанта Отто Скорцени, где содержалось краткое упоминание о боях за Брестскую крепость. В нескольких словах сказав об упорстве крепостного гарнизона, Скорцени писал дальше следующее:

«То же самое было в районе Брестского вокзала. Там войска противника сосредоточились в глубоких вокзальных подвалах и отказывались сдаваться. Как я узнал позже, пришлось затопить подвалы, так как оказались неудачными все другие попытки взять вокзал».

Так, из этих строк, написанных врагом, я узнал о том, что не только в крепости, но и на Брестском вокзале происходила упорная и, видимо, долгая борьба.

Продолжительное время мои попытки разузнать подробнее о событиях на вокзале не приводили ни к чему. В 1955 году, будучи в Бресте, я встретился со старшим диспетчером железнодорожного узла А. П. Шиховым работавшим здесь на станции и до войны. Оказалось, что он пробыл восемь дней в подвалах вокзала и был свидетелем этой упорной обороны. Он рассказал, что во главе защитников вокзала была группа наших бойцов, которыми командовал какой-то старшина. А. П. Шихов не помнил никаких фамилий и говорил, будто бы все эти люди, сражавшиеся в подвалах, – погибли. Некоторые подробности боев я узнал от него, но все же оборона вокзала по-прежнему оставалась «белым пятном». Только теперь, благодаря письму ростовчанина И. А. Игнатьева, многое в этом «белом пятне» проясняется и картина боев за вокзал рисуется так, как она описана кратко в первой части этой книги.

Позднее, когда я рассказал по радио о защите Брестского вокзала, отозвались и некоторые другие участники этой беспримерной обороны. В 1957 году, будучи в Брестской крепости, я встретился с одним из них – ныне капитаном буксирного теплохода Днепро-Бугского речного пароходства Николаем Ломакиным, живущим сейчас в городе Пинске. Он рассказал мне ряд новых подробностей борьбы за вокзал. Кстати, Ломакин и другие писавшие мне впоследствии защитники вокзала помогли исправить одну существенную ошибку, допущенную Игнатьевым. Игнатьев считал, что фамилия старшины, командовавшего обороной в вокзальных подвалах была Басов. На самом же деле это был Павел Баснев, старшина-сверхсрочник, уроженец Ивановской области. Оказалось, что, кроме Баснева, в этих подвалах были и другие командиры, фамилии которых, к сожалению, не помнит ни один из защитников вокзала. Удалось также установить, что Баснев с несколькими бойцами сумел прорваться сквозь кольцо врагов, блокировавших вокзал, но затем, пробираясь по тылам гитлеровцев к фронту, они потеряли друг друга из виду и Баснев, судя по всему, погиб позднее. Его семья, с которой мне теперь довелось установить связь, живет по-прежнему в Ивановской области. От нее я получил некоторые сведения о Павле Басневе.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю