Текст книги "Герои Брестской крепости"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Можно себе представить, сколько ранений оказалось на теле мальчика, если после того, как ему сделали в больнице перевязку, у него остались незабинтованными только часть одной руки и голова. Все тело сплошь было закрыто бинтами.

Алик провел в больнице четырнадцать месяцев. Он вышел оттуда только осенью 1942 года.

Потом он жил у своей дальней родственницы, а когда Брест был освобожден, воспитывался в детском доме вместе с дочерьми капитана Шабловского.

Когда я встретил Алика Бобкова в 1954 году, это был уже молодой человек, высокий, худой, бледный и очень застенчивый, словно то, что он пережил мальчиком там, в Брестской крепости, на всю жизнь оставило печать на его характере.

В то время, когда мы познакомились, он заканчивал вместе с Таней Шабловской фельдшерскую школу в Бресте.

А сейчас Алик уже заканчивает Минский медицинский институт и вскоре станет врачом.

Я понимаю, что рассказал очень тяжелую, мрачную историю. Быть может, кто-нибудь из читателей скажет мне: зачем бередить старые раны, зачем вспоминать о страшных, полных ужасов и крови днях сейчас, в мирное время?

Но имеем ли мы право забывать, чего стоили нам мир и свобода? Разве не было бы такое забвение предательством перед памятью павших воинов, перед горем безутешных матерей, одиноких вдов, осиротевших детей?

Этого нельзя забывать во имя нашей упорной борьбы за мир, которая немыслима без горькой памяти о бедствиях минувшей войны. Этого нельзя забывать еще и потому, что на земле, взрастившей фашистское чудовище, снова шевелится и поднимает голову недобитый и по-прежнему ненасытный германский милитаризм, который уже дважды ввергал в кровавые бойни все человечество.

Под властью врага

Вместе с детьми и тяжелоранеными женщины укрылись в глубоких подземных казематах, в бетонированных крепостных подвалах. Но при всей относительной безопасности этих убежищ безвыходно находиться в них было едва ли не более трудно, чем оставаться там, наверху, где на развалинах, среди огня и смерти, яростно дрались защитники крепости.

Там, наверху, люди активно действовали, боролись, глядя в лицо опасности, встречая ее грудью. Бешеное напряжение этой борьбы прогоняло ощущение страха, забирало все силы мускулов и нервов, не оставляя времени и места для переживаний.

Обитатели подвалов, наоборот, были обречены на вынужденное бездействие. Здесь царила атмосфера мучительной неизвестности, глухой, безысходной тревоги, напряженного тоскливого ожидания. Стоны раненых, плач детей тонули в тяжком грохоте, колебавшем массивные своды. Порой близкие взрывы авиабомб так встряхивали эти подземные коробки, что трескались бетонные полы подвалов и от мощного воздушного удара у людей шла кровь из носа и ушей.

Напрягая слух, женщины жадно ловили долетающие в подвал звуки боя, стараясь угадать, что происходит наверху. Каждый раз бомбежка или обстрел крепости из крупнокалиберных орудий заставляли их дрожать за жизнь детей и за свою участь в ежеминутном ожидании того, что прямое попадание бомбы или снаряда похоронит их под обломками этих тяжелых сводов. Больно сжимали сердце тревожные мысли о судьбе мужей, ведущих бой, и в бессильном отчаянии наблюдали они, как слабеют их дети и смерть от голода и жажды все ближе подступает к ним.

Но это были мужественные женщины, они старались вынести все эти испытания без слез и жалоб, так же стойко, как сражались с врагом там, наверху, их мужья.

Первые дни осажденные ожидали, что с часу на час к ним на выручку подойдут наши войска, стоявшие в окрестностях Бреста, и враг будет разбит и отброшен назад. Но с каждым новым днем надежды эти становились все более несбыточными и перед защитниками крепости все яснее вставала безысходность их борьбы. В этих условиях надо было подумать о судьбе женщин и детей. Как уже известно читателю, они по приказу командования были отправлены в плен.

Трудно передать все, что пришлось пережить этим женщинам там, в плену. Некоторые из них были расстреляны вместе с детьми, над другими издевались, заставляя становиться на колени перед пулеметами и фотографируя эти сцены. С них срывали одежду, избивали и, подгоняя ударами прикладов, погнали потом в Брест, в городскую тюрьму.

Жена одного из командиров Анастасия Никитина-Аршинова рассказывала мне о том, как группу женщин и детей, в которой находилась и она, вели в плен. Был знойный день, и автоматчикам-конвоирам очень не хотелось идти по такой жаре. Отойдя немного от крепости, они хотели расстрелять здесь же на месте всю колонну пленных. Но среди них был один пожилой солдат, решительно воспротивившийся этому расстрелу. То и дело конвоиры останавливали колонну, наводили на женщин и детей автоматы, но каждый раз пожилой солдат, крича и ругаясь, заставлял их отказаться от своего намерения. В конце концов они рассердились на него и ушли назад, в крепость, а он, уже в одиночку, конвоировал пленных до самого Бреста.

Больше двух недель женщины с детьми провели в набитой до отказа Брестской тюрьме, где их морили голодом, а потом кормили гнилой тухлой треской. Но когда их выпустили, то «на свободе» оказалось немногим легче.

В городе и в окрестных деревнях, где поселились жены наших командиров, их ждало немало тяжелых испытаний. Они остались без всяких средств к существованию. Имущество их было разграблено. Чтобы прокормить детей, эти женщины нанимались на самые тяжелые работы, а многие из них, жены наших полковников, майоров, лейтенантов, вынуждены были под угрозой голодной смерти просить милостыню у крестьян. И они ходили по деревням, собирали там добровольное подаяние, поддерживая этим силы своих детей, которых надо было любой ценой сохранить для будущей мирной, свободной жизни.

Во всех испытаниях судьбы эти женщины никогда не теряли веры в будущую победу. Они были убеждены, что рано или поздно на востоке снова загремят советские пушки и Красная Армия принесет им долгожданное освобождение. Все долгие, гнетущие годы оккупации они жили мечтой о том желанном дне, и только эта надежда давала им силы вынести все, что выпало на их долю.

Дочери советской Родины, воспитанные партией борцов, они не прозябали в пассивном ожидании свободы и не забывали о борьбе. Одни из этих женщин приняли участие в деятельности подпольных коммунистических организаций в Бресте и его окрестностях. Другие устанавливали связь с партизанами, выполняли их задания или уходили в отряды. В Брестской области были так называемые семейные партизанские отряды, где вместе с бойцами-мужчинами находились также женщины с детьми.

А потом наступил страшный сорок второй год, когда гитлеровцы начали почти поголовно расстреливать всех, как они говорили, «восточников» – семьи командиров, партийных и советских работников, приехавших в Брестскую область после освобождения Западной Белоруссии. Из местечек и деревень полицаи свозили эти семьи в районный центр Жабнику близ Бреста. Там, на окраине Жабинки, в течение многих дней не смолкал стрекот пулеметов и тела расстрелянных женщин и детей ряд за рядом ложились в заранее выкопанные рвы.

Но и эта зверская расправа не смогла запугать тех, кто остался в живых. Смелые женщины продолжали борьбу, они так же беззаветно верили в будущую победу. Рассказывают, что когда в 1944 году наши самолеты впервые бомбили военные объекты врага в Бресте, эта ночь была подлинным праздником для жен и детей командиров, живших в городе. В то время как оккупанты и их пособники прятались в подвалах и убежищах, эти женщины и дети выбегали на улицы, прямо под бомбежку, как под благодатный весенний дождь, словно веря, что бомбы, сделанные руками советских людей, не смогут поразить их. Они подбирали осколки этих бомб, еще горячие после взрыва, целовали их и потом бережно хранили у себя.

И они дожили в конце концов до желанного дня. Пришла Советская Армия, и снова в западнобелорусских землях прочно установилась Советская власть.

А потом окончилась война, наступил День победы. Но только немногие из этих женщин дождались возвращения своих мужей – большинство командиров пало в боях 1941 года или погибло в гитлеровском плену.

Семьи командиров получали государственные пособия или пенсии, но еще нелегко было жить в то время на разоренной, разграбленной врагом земле, лишь постепенно залечивающей свои раны. И в эти послевоенные годы женщинам пришлось переносить еще немало трудностей. Вдовы, оставшиеся единственными кормилицами своих детей, вынуждены были усиленно работать и нередко испытывали материальную нужду и лишения.

Все пережитое наложило на них неизгладимый отпечаток. Еще сравнительно молодые, они рано постарели, преждевременные морщины легли на их лица, их руки загрубели в трудной работе. Но совесть их чиста и спокойна – среди выпавших им тяжких испытаний они сумели сохранить своих детей, вырастили и воспитали их достойными советскими гражданами, преданными народу и партии коммунистов, такими же, как были их отцы, погибшие в Брестской крепости в дни героической обороны.

Пятнадцать лет спустя

Летом 1956 года советский народ отметил пятнадцатилетие героической обороны Брестской крепости.

Еще в последних числах июля в Бресте состоялась встреча жителей города с участниками обороны Яковом Коломийцем и Григорием Гудымом. Там, на развалинах старой крепости, ее защитники поделились своими воспоминаниями о памятных событиях героических и трагических дней 1941 года.

Такие же встречи и вечера, посвященные славной годовщине, провели в те дни жители Краснодара. Известно, что в рядах легендарного гарнизона было немало бойцов-кубанцев, а в самом Краснодаре сейчас живут герои обороны Петр Гаврилов, Анатолий Бессонов, Петр Теленьга и другие. Как раз в это время на экранах краснодарских кинотеатров появился фильм «Бессмертный гарнизон», а приехавший в Краснодар на гастроли Николаевский драматический театр показал мою пьесу «Крепость над Бугом». Все это, конечно, вызвало большой интерес краснодарцев к обороне Брестской крепости и к ее героям.

В июле Министерство обороны СССР решило провести в Центральном Доме Советской Армии в Москве торжественный вечер, посвященный пятнадцатилетию героического подвига гарнизона Брестской крепости. В этом вечере должны были принять участие бывшие защитники крепости. К сожалению, всех участников обороны, которые к тому времени были нам известны, вызвать не удалось, и приглашения послали семерым из них: П. М. Гаврилову, С. М. Матевосяну, П. С. Клыпе, А. И. Семененко, А. А. Виноградову, Р. И. Абакумовой и еще одному защитнику крепости, найденному мною незадолго до того. Это капитан запаса Константин Федорович Касаткин, который в дни боев был начальником штаба отряда майора Гаврилова и вместе с ним руководил обороной Восточного форта. Сейчас К. Ф. Касаткин работает инженером на одном из предприятий Ярославля.

Первым прибыл в столицу Матевосян. Он приехал еще до получения вызова, командированный сюда по своим служебным делам. Как раз летом 1956 года геологическая экспедиция, которую он возглавляет, обнаружила в горах Армении новое месторождение золота, и Матевосян привез в Москву образцы породы. Его принял министр геологии и охраны недр П. Я. Антропов, и работа экспедиции получила полное одобрение. После этого Матевосян еще совершил поездку на Урал, знакомясь там с опытом золотодобычи, а потом вернулся в Москву, чтобы принять участие в торжественном вечере.

Вслед за ним, тоже случайно, приехал другой участник обороны крепости, бывший помощник начальника штаба 44-го полка, сослуживец Гаврилова и Семененко, а сейчас колхозник из Вышневолоцкого района Калининской области Николай Анисимович Егоров. Как раз в это время в партийной комиссии Московского военного округа рассматривался вопрос о восстановлении его в партии, и Н. А. Егоров был вызван сюда. Дело его было благополучно разрешено: он восстановлен в рядах КПСС с прежним стажем и с него даже сняли старое, еще довоенное, партийное взыскание.

Потом приехал Петр Михайлович Гаврилов из Краснодара. К этому времени московская печать уже заинтересовалась предстоящим вечером и участниками героической обороны и им начали уделять внимание на страницах газет и журналов.

Первым из журналистов, «атаковавших» героев Брестской крепости, был корреспондент «Вечерней Москвы» Юрий Ульянов. Еще до того, как участники обороны съехались сюда, он решил отправиться в Краснодар и написать очерк о майоре Гаврилове. Но, сойдя с поезда в Краснодаре, он узнал, что всего несколько часов тому назад Гаврилов выехал в Москву. Тогда Ульянов, как истый газетчик, решил перехватить его в пути. Он долетел на самолете до Воронежа и сел в тот же поезд, в котором ехал Гаврилов. После этого Ульянов всю дорогу до Москвы сидел в поездном радиоузле и посылал вызовы Гаврилову, но, к сожалению, на них так никто и не ответил. Как выяснилось впоследствии, П. М. Гаврилов находился в том же вагоне, через купе от радиоузла, но, будучи после контузии немного глуховатым, он не слышал призывов Ульянова и приехал в Москву, так и не встретившись с ним.

У гостиницы ЦДСА (1956 г.). Слева направо: П. П. Кошкаров, Ю. Е. Фомин, А. А. Виноградов, Н. Ф. Кюнг, А. И. Семененко

Короче говоря, Ульянов застал Гаврилова только вечером этого дня в гостинице Центрального Дома Советской Армии. Рассказ корреспондента немало позабавил всех: для того чтобы проехать каких-нибудь два километра из редакции «Вечерней Москвы» на Чистых прудах сюда, в гостиницу, на площадь Коммуны, Ульянову пришлось совершить большой крюк через Краснодар и Воронеж.

На следующий день на Курском вокзале мы с цветами встречали героиню обороны крепости Раису Ивановну Абакумову, приехавшую из Орловской области. В тот же день из Вологды прибыл Анатолий Александрович Виноградов.

К. Ф. Касаткин. 1956 г.

Вечером все собрались в гостинице, и вдруг неожиданно здесь появился только что приехавший из Николаева Александр Иванович Семененко. Можно себе представить, с каким волнением он заключил в объятия своего бывшего полкового командира П. М. Гаврилова, и оба, конечно, не смогли сдержать слез.

А на другое утро мы были свидетелями еще более волнующего свидания. В вестибюле гостиницы встретились старые боевые товарищи П. М. Гаврилов и его бывший начальник штаба Константин Федорович Касаткин, прибывший из Ярославля. Дрожа от волнения, они бросились друг к другу и заплакали.

Потом появился Петр Клыпа, и участники обороны сразу узнали в нем прежнего воспитанника 333-го полка, четырнадцатилетнего подростка, который, как они помнили, с особым чувством мальчишеского достоинства, облаченный в полную военную форму, ходил по крепости, и все тогда приветливо встречали этого маленького бойца.

В те дни столичная печать уже широко освещала пребывание защитников крепости в Москве. Тогда же по радио стали передавать мои рассказы о поисках героев Брестской крепости. Накануне торжественного вечера, 23 июля, участники обороны выступили по московскому телевидению. С тех пор, где бы они ни появлялись, москвичи узнавали их, подходили к ним, чтобы поприветствовать, останавливали и расспрашивали о том, что они видели и пережили в дни боев.

Получилось так, что в Москве собралось значительно больше участников обороны, чем мы ожидали.

Около гостиницы Центрального Дома Советской Армии то и дело происходили новые встречи. Вдруг появился бывший политрук Петр Павлович Кошкаров, который сейчас работает начальником одного из гаражей в Москве. Кошкаров сражался в центральной цитадели вместе с полковым комиссаром Фоминым, капитаном Зубачевым, лейтенантом Виноградовым, и сейчас, узнав, что здесь находятся его товарищи по обороне крепости, он пришел к гостинице. Увидев друг друга, он и Виноградов горячо обнялись.

Встреча П. П. Кошкарова и А. А. Виноградова. 1956 г.

Помню, однажды солнечным утром мы сидели на скамейке около гостиницы, и вдруг сюда подошел худощавый рыжеволосый человек в простой рубахе, заправленной в брюки. Левый рукав его рубахи был пуст – у него не хватало руки почти до самого плеча. Я видел, как сидевший рядом со мной Семененко, посмотрев на этого человека, вдруг побледнел, вскрикнул и бросился к нему. И тотчас же с другой стороны к нему кинулся П. М. Гаврилов. Обнявшись втроем, прижавшись щеками друг к другу, они громко, не скрываясь, плакали. Оказалось, что это приехал из Калининской области повидать своих однополчан бывший интендант 44-го стрелкового полка старший лейтенант Николай Иванович Зориков, потерявший руку там, в крепости.

Старший лейтенант Н. И. Зориков. 1941 г.

Фамилия Зорикова была мне уже известна. Год или полтора тому назад бывший заместитель командира 44-го полка по политической части Николай Романович Артамонов, сейчас полковник и военный комиссар Карельской автономной республики, рассказал мне о том, как в первые часы войны он у входных ворот крепости встретился с интендантом Н. И. Зориковым.

Как только начался обстрел крепости, батальонный комиссар Артамонов прибежал из квартиры к северным воротам, где в казематах внутри земляного вала располагался один из батальонов полка. Этот батальон, поднятый по тревоге, комиссар вывел за крепостные ворота и отправил на окраину Бреста – на заранее назначенный рубеж обороны. Сам же Артамонов еще ненадолго задержался у ворот, ожидая, что сюда с минуты на минуту подойдет командир полка майор Гаврилов.

В этот момент из глубокого туннеля ворот появился человек, у которого по плечо была оторвана левая рука и обрубок наспех обмотан рубашкой, насквозь пропитавшейся кровью. Артамонов узнал интенданта полка Н. И. Зорикова.

Зориков тотчас же бросился к нему и закричал:

– Товарищ комиссар, дайте мне машину!

Артамонов подумал, что интендант просит отправить его на машине в госпиталь: рана была действительно страшной, и он, видимо, потерял уже много крови. Но Зориков беспокоился совсем о другом.

– Дайте мне машину! – настойчиво повторил он. – У меня в складах – продовольствие, фураж. Ведь все фашистам достанется!

Этот человек, так опасно раненный, шатающийся от слабости, нисколько не думал о своем спасении, он прежде всего заботился о материальных ценностях, которые были поручены ему.

Встреча Н. И. Зорикова, П. М. Гаврилова и А. И. Семененко. 1956 г.

Комиссар убедил Зорикова немедленно ехать в госпиталь и тут же отправил его попутной повозкой. Но потом весь этот госпиталь был захвачен противником, и Н. И. Зориков провел в фашистском плену четыре тяжких года. И вот сейчас, спустя пятнадцать лет, этот героический интендант впервые встретился с однополчанами. Оказалось, что он из газет узнал о предстоящем вечере и тотчас же выехал в Москву, чтобы повидаться с товарищами.

Н. А. Егоров. 1956 г.

А. Д. Романов. 1956 г.

В тот же день неожиданно приехали: бывший командир взвода полковой школы 44-го полка, а теперь маляр из Ворошиловградской области Федор Забирко; однополчанин Петра Клыпы музыкант Минской филармонии Михаил Гуревич и сын полкового комиссара Фомина – молодой киевский юрист Юрий Фомин. Пришел в гостиницу участник обороны Восточного форта, работник одной из московских мебельных фабрик, Николай Разин; позвонил по телефону еще один участник боев в крепости – тоже москвич, инженер Алексей Романов.

24 июля в Краснознаменном зале Центрального Дома Советской Армии состоялся торжественный вечер. В президиуме сидели защитники крепости, представители Министерства обороны, генералы и офицеры, поэты и писатели, а в зале собрались сотни бойцов и офицеров Московского гарнизона.

Минутой молчания почтили москвичи память погибших героев Бреста. Я сделал короткое сообщение об обороне крепости, познакомил присутствующих с находившимися здесь участниками памятных боев. Затем с воспоминаниями выступили сами защитники крепости. Были зачитаны многочисленные приветствия от предприятий и учреждений, от участников обороны, живущих в других городах. В свою очередь собрание послало приветственные телеграммы всем бывшим защитникам крепости, адреса которых были известны, а также семьям погибших командиров, руководителей легендарной обороны. Этот вечер, закончившийся большим концертом и показом кинофильма «Бессмертный гарнизон», прошел в исключительно теплой, сердечной атмосфере.

Встреча Н. А. Разина и К. Ф. Касаткина. 1956 г.

Поездка в Белоруссию

В дни пребывания героев крепости в Москве у нас зародилась мысль о том, чтобы совершить поездку в столицу Белоруссии Минск и на места памятных событий в Брест. Было получено разрешение на, эту поездку, и спустя несколько дней пятеро героев обороны – П. М. Гаврилов, С. М. Матевосян, Р. И. Абакумова, П. С. Клыпа, А, А. Виноградов и я с ними выехали в Минск.

В Минске рано утром нас встречали на перроне вокзала представители городского Дома офицера, а также участники обороны, живущие в столице Белоруссии: уже знакомые нам А. И. Махнач и М. П. Гуревич, а также бывший боец 33-го инженерного полка, теперь работник областного управления сельского хозяйства Федор Филиппович Журавлев.

В тот же день участники обороны выступили в некоторых воинских частях, а вечером в переполненном зале Дома офицера состоялась встреча минчан с героями Брестской крепости. Жители белорусской столицы горячо приняли приехавших к ним дорогих гостей, и этот вечер надолго запомнился каждому из его участников.

Там, в Минске, к нашей группе присоединился еще один участник обороны, до тех пор не известный нам, – бывший командир взвода 333-го полка Александр Петлицкий, работающий сейчас компрессорщиком на одном из заводов города. И когда на другой день мы уезжали в Брест, вместе с нами туда поехали также минчане – Гуревич, Махнач, Журавлев и Петлицкий.

Утро 31 июля, когда мы подъезжали к Бресту, выдалось ненастным: все небо было затянуто тучами и шел частый, мелкий, словно осенний, дождик. Всем казалось, что по такой погоде, конечно, почти никто не встретит гостей в Бресте. Но то, что ожидало героев крепости на Брестском вокзале, было необычайно волнующим. Прямо под дождем, запруживая весь перрон, тесно, плечо к плечу, стояла большая, плотная толпа людей с букетами цветов. И как только поезд подошел к перрону, духовой оркестр грянул марш, и люди бросились к дверям вагона, в котором приехали участники обороны. Можно себе представить, как глубоко тронула всех приехавших эта неожиданная и такая горячая встреча. Я помню, как, не скрываясь, плакала Раиса Ивановна Абакумова, как побледнел от волнения и не мог унять дрожь в руках Александр Иванович Махнач, как взволнованно и растерянно оглядывался по сторонам Самвел Минасович Матевосян.

У вагона героев крепости встретили заместитель председателя Брестского облисполкома М. Е. Вуколов, секретарь горкома партии Т. С. Смоловик и секретарь обкома комсомола В. П. Сомович. Вместе с ними пришли встретить дорогих гостей участники обороны, живущие в Брестской области, – Яков Коломиец и Афанасий Бородич, вдова капитана Зубачева и его сын, жены командиров, погибших в крепости, – Татьяна Семочкина, Анна Гончар, Дарья Прохоренко и другие. Десятки дружеских рук подхватили чемоданы приезжих, гостям вручили целые охапки живых цветов, и все медленно двинулись сквозь густую толпу к широким дверям вокзала.

Участники обороны крепости в Минске (1956 г.). Слева направо: М. П. Гуревич, П. С. Клыпа, Ф. Ф. Журавлев, автор книги С. С. Смирнов, С. М. Матевосян, Р. И. Абакумова, П. М. Гаврилов, А. И. Махнач, А. А. Виноградов

На площади перед вокзалом должен был происходить митинг. Но в связи с непогодой его перенесли в большое помещение агитпункта в новом вокзальном здании. Сотни жителей Бреста заполнили просторный зал. И когда по предложению председателя митинга все встали, чтобы почтить память героев, погибших в Брестской крепости, и оркестр заиграл траурный марш Шопена, в зале раздались громкие неудержимые рыдания. Здесь много было тех, у кого еще свежа память о трагических днях 1941 года, кто в те дни потерял в крепости или в городе родных, близких людей, кто пережил здесь тягостное и полное ужасов время фашистского господства.

Так началось пребывание героев обороны в городе, который они с таким поразительным упорством защищали пятнадцать лет тому назад и который бережно и гордо хранит славу их подвига. Жители Бреста приняли их как подлинно дорогих, близких им людей, а городские партийные и советские организации сделали все, чтобы как можно более гостеприимно и радушно принять защитников Брестской крепости.

В то же утро к нашей группе присоединилось еще несколько человек. Из города Кобрина приехал участник обороны Григорий Гудым; из глубинного Жабчицкого района Брестской области – бывший боец 44-го стрелкового полка, а теперь председатель одного из богатейших колхозов Марк Пискун; из Минска, догнав нас, прибыл однополчанин Журавлева, а теперь концертмейстер консерватории, Кирилл Соболевский; пришел живущий в Бресте бывший соратник Пети Клыпы Михаил Игнатюк, который по-прежнему, как и до войны, носит старшинские погоны и, находясь на сверхсрочной службе в армии, играет в одном из военных оркестров. К нам присоединились приехавшие из районного городка Антополя жена и дочь героя обороны Николая Нестерчука, жены других командиров, погибших в крепости.

Сразу же, в первый день, все отправились в крепость. В торжественном молчании, с большими букетами цветов вошли в крепостные ворота участники обороны, жены погибших героев.

Там, на заросших травой памятных развалинах, они разбросали эти цветы. Они положили букеты у крепостной стены, в том месте, где гитлеровские палачи расстреляли полкового комиссара Фомина. Груда цветов легла на камни, где когда-то в подвале находился штаб обороны, руководимый капитаном Зубачевым и комиссаром Фоминым. Первыми рассыпали над этими камнями большие букеты жена погибшего капитана Александра Андреевна Зубачева и его сын Анатолий. Потом все направились в северную часть крепости, к Восточным воротам, где в 1941 году сражался старший политрук Нестерчук с артиллеристами 98-го дивизиона. Там, первой, со слезами положила на землю свои цветы дочь погибшего героя Лидия Нестерчук, которая четырнадцатилетней девочкой была здесь вместе с отцом в дни обороны крепости.

Участники обороны входят в крепость. 1956 г.

На памятных развалинах. 1956 г.

А спустя два дня участники обороны приехали на гарнизонное кладбище Бреста и возложили большой венок из живых цветов на братскую могилу, где похоронены останки героев, найденные под развалинами крепости после войны. На ленте этого венка была надпись: «Боевым братьям, павшим героям, от товарищей по обороне крепости».

В солнечный погожий день на городском стадионе состоялся митинг, на котором жители Бреста встретились со своими гостями. Десять тысяч человек заполнили трибуны, толпой стояли вдоль окраины зеленого поля. И когда герои обороны крепости появились здесь, стадион загремел жаркими, долго не смолкавшими рукоплесканиями.

Под звуки горна промаршировали через поле пионеры. Они приветствовали героев, поднесли им цветы и поставили у трибуны свое знамя, постоянно меняя около него почетный пионерский караул. Выступали представители партийных и советских организаций, предприятий и учреждений города, выступали сами герои, делясь своими воспоминаниями, взволнованно благодаря брестчан за горячий, сердечный прием. И то и дело кто-нибудь отделялся от толпы, заполнившей трибуны стадиона, и спешил через поле к столу президиума, где уже высилась гора цветов, чтобы положить еще один букет и обменяться дружеским рукопожатием с гостями.

А когда митинг закончился, вся эта многотысячная толпа вдруг хлынула на поле, тесно обступив героев крепости. Я видел, как подхваченный десятками дружеских рук, взлетел над головами людей Самвел Матевосян, как качали Петю Клыпу, как, обступив, расспрашивали о чем-то женщины Раису Абакумову. С трудом удалось пробраться сквозь эту приветливую толпу к выходу, и долго еще не могли тронуться с места машины с гостями, – так плотно стоял вокруг народ.

На следующий день мы уезжали из Бреста. Перед отъездом председатель Брестского облисполкома Герой Советского Союза, один из знаменитых белорусских партизан, Роман Наумович Мочульский устроил прием в честь участников обороны крепости. А потом на вокзале героев провожала большая толпа жителей Бреста. И они уехали из этого города, такого близкого и дорогого каждому из них, унося с собой незабываемые впечатления об этих нескольких днях, которые останутся в их памяти на всю жизнь.

На гарнизонном кладбище Бреста. 1956 г.

У стены, где расстрелян полковой комиссар Фомин, 1956 г.

После встречи в столице, после поездки в Брест герои обороны разъехались по домам, приступили к своей обычной работе. Они получают множество писем, часто выступают перед трудящимися своих городов и сел, и из разных уголков страны приходят вести о встречах с защитниками Брестской крепости.

Семья майора Гаврилова

В дни пребывания героев обороны крепости в Бресте с одним из них – Петром Михайловичем Гавриловым – произошло исключительно волнующее событие, которое вместе с ним переживали все его товарищи.

В 1941 году, перед войной, у Петра Михайловича была семья, состоявшая из жены Екатерины Григорьевны и десятилетнего сына Коли. Жена Гаврилова уже продолжительное время серьезно болела: она страдала острым суставным ревматизмом и, бывало, по неделям не вставала с постели.

Гаврилов оставил семью с первыми взрывами снарядов, поняв, что началась война. Он сказал жене, чтобы она одела Колю и шла бы с ним в какое-нибудь убежище, а сам тотчас же бросился в штаб полка, чтобы принять командование над своими бойцами. С тех пор он больше не видел ни жены, ни сына. После войны, возвратившись из плена, он приезжал в Брест, наводил справки о семье, а потом посылал многочисленные запросы, но все эти поиски окончились безрезультатно, и он считал, что его жена и сын погибли там, в крепости, либо были впоследствии расстреляны в Жабинке, как жены и дети других командиров. В 1946 году, работая в Сибири, он снова женился и сейчас живет со своей второй женой Марией Григорьевной в Краснодаре.

И вдруг сейчас, пятнадцать лет спустя, когда герои обороны были в Бресте, одна из женщин, живущих там, пришла в гостиницу к П. М. Гаврилову и сообщила, что его первая жена жива и находится где-то в Доме инвалидов в Брестской области. Тотчас же принялись наводить справки, и оказалось, что действительно Екатерина Григорьевна Гаврилова находится в Косовском районном Доме инвалидов. В тот же вечер Гаврилов на машине отправился за сто с лишним километров от Бреста в районный центр Косово. Он вернулся в гостиницу рано утром и привез с собой свою первую жену.