355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Минцлов » Приключения студентов [Том I] » Текст книги (страница 8)
Приключения студентов [Том I]
  • Текст добавлен: 20 марта 2017, 09:00

Текст книги "Приключения студентов [Том I]"


Автор книги: Сергей Минцлов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА XIX

Ян с тонким бронзовым обручем на лбу и волосах сидел на толстейшем чурбане у самого окна полутемной мастерской и усердно постукивал молоточком по чекану, кончая заданную ему пробную работу; в ряд с ним за тем же занятием размещались четверо молодых людей.

В мастерскую то и дело заглядывали и входили посетители, рассматривали вещи, спорили, но Ян только мельком кидал на них взгляд и опять погружался в свое дело. Полный, благодушного вида, седовласый хозяин – Пиетро Бонавентури – стоял у дубового прилавка, навалясь на него, как обвал горы, и что–то объяснял нескольким синьорам.

Яну вдруг почудился свежий и звучный женский голос; он оглянулся и увидал, что хозяин показывает какие–то серебряный вещи молоденькой девушке и пожилой даме. Ян чуть не выронил молоток – девушка была та самая, что вместе с отцом уже дважды встречалась ему. Кровь начала приливать к щекам Яна; чтобы скрыть это, он еще ниже склонил над работой голову, молоток его застучал усерднее.

– Уж не знаю, что еще показать синьорите?.. – разведя руками, сказал Бонавентури. – Вам труднее угодить, чем святому Петру! Разве взглянем на то, что делает мой новый помощник… Вещь еще не готова, я говорю про замысел!..

Он подошел к Яну и взял у него из рук небольшой серебряный стакан с округленными боками и уже покрытый с одной стороны вычеканенными изображениями.

– А ведь хорошо!! – от души вырвалось у старого ювелира. Он приподнял в руке стакан и, видимо, стал любоваться им. – Есть талант!.. Эта вещь украсит любой стол!..

– Да… очень недурно!.. – согласились обе дамы, и Ян, негодуя на себя, почувствовал, что опять краснеет.

– Этот стакан я возьму!.. – заявила девушка. – Когда он будет готов?

– Я думаю, послезавтра, не раньше… – ответил Бона– вентури, взглянув на Яна.

– Завтра!.. – вырвалось у того.

Хозяин опять посмотрел на него.

– Завтра так завтра!.. – согласился он. – Если так, то он же и принесет его вам.

Гостьи простились и ушли, сопровождаемый слугами, ожидавшими их на улице.

Бонавентури проводил их до порога и обратился к Яну:

– Не хотел я говорить при синьорите Габриэлле… – заявил он, – а теперь скажу – тише, брат, едешь – дальше будешь!.. А рука у тебя верная и чутье есть, но в рисунке имеются промахи – видно, и тут торопился! Смотри, например, на эту руку, она чуть длинна; больше всматривайся в пропорции людей! А в общем, я доволен: оставляю тебя у себя в мастерской! Будешь усерден – станешь настоящим мастером… Ну, посмотрите и вы все, – продолжал Бонавентури, передавая стакан товарищам Яна.

Один из них – неприветливого вида, со сросшимися на переносье черными тонкими бровями – мельком взглянул на стакан и с недовольной гримасой отстранил его от себя рукою; трое остальных отнеслись к работе новичка с горячим одобрением.

К сумеркам работа в мастерской прекратилась; толстую наружную дверь заперли железным засовом; Ян, закрывавший ставнем окно, на минуту задержался у него. Улица уже опустела; в двух–трех местах на ней, будто выходцы из ада, куда–то спешили темные человеческие фигуры; лица их, озаренные раскаленными углями, лежавшими в глиняных чашках, казались огненными: обыватели, не подбросившие вовремя дров на очаг, бегали за огоньком к соседям.

С закрытием ставень домашняя жизнь резко отмежевывалась от уличной, становившейся совсем чуждой и даже враждебной.

По обычаю тех времен, подмастерья и хозяева обедали и ужинали вместе в кухне – самой обширной комнате в доме; освещалась она очагом, а иногда по вечерам и сальною свечкой, горевшей в огромном, как блюдо, медном подсвечнике. На темных стенах красовались ряды полок, тесно уставленных всевозможной посудой; прислуживала хорошенькая, румяная и черноглазая Моника, приходившаяся дальней родственницей бездетной хозяйской чете.

Старый Бонавентури любил поговорить и, если был в духе, то после ужина, за стаканом вина, часто заводил рассказы о разных интересных делах и приключениях и о чертовщине. Эти последние бывали так страшны, что подмастерья сидели с побледневшими вытянутыми лицами, а хорошенькая Моника застывала, где пришлось, с раскрытым ртом и побелевшими, как от инея, щеками.

Тогда вмешивалась жена Бонавентури – полная, седовласая приветливая старушка.,

– Полно тебе людей пугать… спать пора!! – заявляла она, подымаясь со стула. – Ишь, до чего доболтались – лиц ни на ком нет!

Все приходили в себя, старались улыбаться и казаться молодцами, но никто не решился бы один сделать хоть шаг в соседнюю темную комнату.

Спать подмастерья отправлялись всею гурьбой – обиталище их находилось на чердаке, где были расставлены деревянные кровати.

Долго не мог заснуть Ян в эту ночь. Его постель помещалась прямо против слухового окна и с густой синевы неба ему мигали и переливались небесные сигнальные огни. Глубокая тишина на улице однажды нарушилась топотом бежавших ног; через некоторое время мерно прошагали несколько человек и по карнизу противоположного дома красною мышью скользнул луч света: проходили с фонарем сбиры[6]6
  Полицейские.


[Закрыть]
.

Что–то особенное и непонятное творилось в душе Яна. Он лежал, закинув руки за голову, что–то видел перед собою, чему–то улыбался. И мысль его вертелась на том, что завтра он увидит Габриэллу…

Бонавентури еще в постели заслышал стуки одиночного чекана и сперва удивился, затем улыбка забралась к нему под густые усы: новый помощник ему нравился.

К полудню стакан был готов; Ян наскоро похватал кое– чего из обеда, бережно завернул свою работу в чистую тряпочку и устремился по указанному ему пути.

На углу улицы он чуть не столкнулся с двумя богато одетыми молодыми людьми в маленьких черных шапочках; в каждую было воткнуто по орлиному перу; на боках висели длинные шпаги.

– Эй!.. – пустил ему вслед один из щеголей. – Если ты на виселицу торопишься, то еще успеешь – она свободна!

Ян, не ответив, пустился дальше. Несколько поворотов и перед ним открылась цель его стремлений – узкий, высокий дом, примыкавший к еще более высокой башне, несколько выдвинутой на улицу для обстрела ее по всему протяжению.

Дубовая дверь была закрыта.

Ян постучал молотком и услыхал гул, раскатившийся по комнатам: в приоткрывшуюся щелку выглянуло лицо молодого слуги.

– Что надо? – спросил последний.

– От Пьеро Бонавентури… – ответил Ян. – Нужно видеть синьориту Габриэллу Готье.

Слуга шире отворил дверь и Ян попал в полутемную обширную прихожую; из нее вела наверх деревянная коленчатая лестница; потолок опирался на четыре тонкие витые колонны; за ними у стен виднелись длинные сундуки; всюду висели шлемы, шпаги и арбалеты; в те времена оружие всегда держалось под рукою.

Яна повели по лестнице; за поворотом ее на него уставились узкие бойницы, черневшие за простором зала; у стен чередами высились тяжелые резные шкафы, обитые тисненой кожей диваны и кресла; все свободные места занимало отборное, дорогое оружие – зоркий глаз Яна сразу выделил два вороненых шлема, покрытых художественной чеканкой и вышедших из рук знаменитых миланских мастеров. Слева разевал огромную черную пасть камин. В стене с бойницами багровела низенькая дверь из толстого железа, ведшая в башню: попасть в третий этаж можно было только через нее.

Из соседней комнаты слева слышался разговор; Ян узнал голоса обеих синьор, бывших вчера в мастерской Бо– навентури; к ним примешивался густой бархатистый баритон.

Слуга доложил о приходе ювелира и позвал Яна.

С сильно забившимся сердцем молодой художник переступил через порог и увидал приветливо улыбавшееся лицо Габриэллы; она сидела за пяльцами; как в тумане различил он помещавшуюся за прялкой около нее пожилую даму и представительного человека в лиловой щегольской сутане епископа. Ян отвесил низкий поклон вставшей ему навстречу девушке и подал ей свое произведение.

– Какая прелесть!.. – громко воскликнула она. – Посмотрите, тетя!..

– Очень хорошо… отлично!.. – произнесла дама, мельком взглянув на стакан.

– Ничего… недурно!.. – снисходительно согласился епископ. Тут только Ян заметил, что епископ был бы красив, если бы его не портил нос таких размеров, что казался приставленным.

– Это твоя работа?.. – осведомился епископ.

– Моя… – ответил Ян.

– Так зайди ко мне на днях со своим хозяином; у меня есть работа для тебя!..

Епископ стал расспрашивать Яна, кто он и откуда; тем временем Габриэль выскользнула в боковую дверь со своим стаканом и через несколько минут вернулась уже без него.

Ян удовлетворил любопытство своего собеседника и откланялся. Пожилая дама и епископ ответили легкими кивками; молодая девушка проводила его в зал.

– А кольцо и деньги я занесу вашему хозяину завтра около полудня… – сказала она и вдруг быстро оглянулась и прижала палец к губам; лицо ее сразу изменилось и приняло умоляющее выражение.

Не успел Ян сообразить в чем дело, в руке его очутился сложенный маленьким квадратиком кусок тончайшего папируса.

– Пожалуйста, передайте!.. ответ завтра!.. – едва слышно шепнула она и громко добавила: «До свиданья!»

– До свиданья!.. – пробормотал ошеломленный Ян. Он зажал записку в кулаке, чуть не скатился с лестницы и очутился на улице. Что означало это внезапное письмо? К кому оно? Прочесть его было невозможно – кругом мелькали люди; надо было найти укромный утолок и без свидетелей взглянуть на имя.

Он метнулся за угол, потом за другой – везде либо глазели из окон, либо шли прохожие. Ян сделал наугад еще несколько поворотов и очутился перед громадой собора.

На широких каменных ступенях, восходивших на паперть, сидели и лежали кучки баратиери – босых людей разного возраста в длинных белых рубахах и с ничем не покрытыми лохматыми головами; все были подпоясаны ремнями, на которых висели небольшие кожаные сумки.

Несколько голов повернулось в сторону Яна. Двое или трое запустили руки в сумы и вытащили оттуда игральные кости.

– Есть кости, кости! – воскликнул один, подкидывая на ладони черные кубики.

– Ох, сегодня удачный день для тебя!!.. – возгласил другой. – Попытай счастье!

– Не беги сам – дай я за тебя это сделаю?.. – предложил третий.

Яну было не до игры. Он качнул отрицательно головою, почти бегом взлетел по ступенькам и скрылся в соборе.

Сидевший поодаль статный и еще молодой черноусый человек с бронзовым, смелым лицом и с курчавой, как у негра, головою проводил его внимательным взглядом.

– Куда бы это он так спешил?.. – проронил он.

– Да в церковь!.. – наивно отозвался ближайший, глуповатого вида человек.

– Как же… помолиться приспичило! – насмешливо сказал курчавый. – Нет, брат, молиться так не бегают! Не

пахнет ли здесь чем вкусным? Эй, Беппо?!.. – крикнул он.

На зов его с противоположной стороны поднялся невысокий, щуплый человек с вострой, как бы хорьковой мордочкой.

– Что тебе?.. – спросил он, подойдя.

– Проследи–ка пойди за этим молодцом!.. – приказал курчавый, видимо, бывший начальством. – Нет ли свиданья у него в соборе? Рожа–то еще незнакомая… добычкой попахивает!..

Беппо юркой, быстрой походкой затыркался по лестнице, мелькнул в портале и исчез.

Собор был пуст; на заполнявших его скамьях в полусу– мерках рисовались всего две–три поникших черных фигуры. Ян торопливо преклонил перед средним главным алтарем колено, выбрал местечко у колонны поближе к окну, из которого врывался свет, оглянулся кругом и разжал кулак.

Записка была запечатана большой восковой печатью; на другой стороне было выведено чернилами: «Помпео Маркони, у Флорентийских ворот».

В первую минуту Ян ничего не понял.

– «Какой такой Маркони?.. почему эта записка сунута мне?» – пронеслись мысли. Он сделал было движение, чтобы распечатать ее, но удержался и стал приходить в себя. Письмо, несомненно, заключало в себе какую–то тайну синьориты. Она доверилась ему, значит, надеется на него и желание ее надо выполнить во что бы то ни стало.

Ян тщательно запрятал записочку за пазуху, склонился головой на спинку скамьи, находившейся впереди, и несколько минут просидел среди глубокой тишины в этой благочестивой позе. Он не видал, что позади него в то время, когда он бережно засовывал письмо во внутренний карман, на ближайшей колонне обрисовалось смуглое настороженное лицо.

Ян поднялся и вышел на паперть; за ним поодаль следовал Беппо. Яна сейчас же окружили с разными предложениями несколько назойливых пройдох, а Беппо в это время шепотом сообщил пославшему его, что видел.

Курчавый кивнул головою, сделал незаметный знак и кучка пристававших к Яну людей сразу отстала от него.

Ян сошел с лестницы и остановился.

– А вот не скажете ли вы мне, где Флорентийские ворота? – спросил он, обращаясь ко всем.

– О, это далеко!.. – отозвался ближайший баратиери. – Молодому синьору нужно, конечно, передать любовное письмо, так давайте его нам: это наша специальность! Все будет шито–крыто…

– И обойдется всего в какие–нибудь два десятка кват– рони!.. – подхватил другой.

Ян почувствовал, что краснеет.

– Вовсе не письмо!.. – проговорил он. – Там у меня знакомый живет… приятель!.. – Ян повернулся и быстро зашагал прочь. Вслед ему раздался смех и остроты.

Курчавый баратиери опять подал знак головой и следом за Яном, стараясь быть незамеченным и не потерять его из виду, пустился тот же Беппо.

ГЛАВА XX

Ян шел озабоченный. Еще впервые в жизни он попал в такую историю, да еще осложненную полным незнанием города и его жителей. Спросить у первого встречного, кто такой и где живет Помпео Маркони, Яну казалось невозможным – выдачей тайны Габриэллы всему городу. И вдруг лицо его просветлело – он вспомнил о всезнающем Луиджи и решил сейчас же зайти к нему.

Трактир «Белого Коня» был как раз по пути и Ян заглянул в него, но Луиджи там не оказалось; хозяин сообщил, что его не видно уже несколько дней. Предстояло идти в «Два Льва», но это было далеко и сперва было необходимо зайти в мастерскую и отпроситься у Бонавен– тури.

Старик задержал его недолго и когда Ян, потупив глаза, сказал, что отлучиться ему необходимо для того, чтобы проститься с уезжающим приятелем, Бонавентури подмигнул жене и воскликнул:

– Доброе дело! Только смотри – не в юбке ли твой приятель, а то, пожалуй, до самого утра дороги домой не найдешь?

Вся мастерская захохотала; Ян покраснел, что–то пробормотал и выюркнул на улицу.

Быстро и не оглядываясь пустился он в путь и минут через двадцать уже стоял перед двухэтажным серым домом, над въездом в который висела вывеска, изображавшая двух огненных львов, любезно положивших лапы друг другу на плечи.

Ян вошел в тесный двор и под навесом нашел хозяина, отпускавшего ячмень для лошадей приезжих. Ян приподнял берет и осведомился, здесь ли синьор Мальвио.

Кривой на один глаз и весь заросший черными волосами трактирщик неприветливо глянул на него.

– А вы кто такой?.. – спросил он.

Ян назвал себя.

Кривой пожевал губами, подумал, потом ткнул пальцем на угол, откуда начиналась каменная лестница. – Туда!.. – коротко добавил он.

Ян поднялся на крыльцо, отворил левую из двух дверей и попал в погреб; охватило густым винным духом; с противоположной стены тускло, словно луна из–за тумана, глядело круглое, высоко пробитое и затянутое паутиной окно; в сумерках выявлялись ряды бочек, накаченных друг на друга; между ними были устроены проходы и кое–где размещались столики и скамейки. Людей никого не было и Ян, оглядываясь по сторонам, медленно пошел среди бочек. Справа открылся более широкий и светлый проход, оттуда слышался говор; Ян свернул туда и попал в кухню траттории. Несколько столиков были заняты пестрым, обедавшим и пившим вино людом. В глубине имелся другой, пря – мой, выход на двор; Ян приостановился, выискивая глазами нужного ему человека; несколько черных голов оглянулись на нового пришельца и Ян почувствовал легкий удар по своему плечу: позади него, словно выросший из каменных плит пола, стоял и улыбался Луиджи.

– Здорово, дружище!.. – произнес неаполитанец. – Откуда Бог послал?

– Дело к тебе!.. – вполголоса сказал Ян.

Луиджи мигнул ему, взял под локоть и повел в только что пройденное царство бочек.

– А ну–ка нам кувшинчик?.. – обратился он к проходившей мимо служанке. – Тут поукромнее!.. – шепнул он Яну.

Погреб, видимо, был известен Луиджи прекрасно. Он выбрал совершенно укрытый от сторонних глаз и ушей уголок и расположился в нем со своим гостем.

– Говори тихо!.. – предупредил он. – Что–нибудь стряслось?

– Да особенного ничего… откуда ты взял? – удивился

Ян.

– Да по твоей физике вижу!.. – В чем история?

Ян медленно полез в карман, вытащил записку и, не выпуская ее из рук, не без смущенья рассказал все происшедшее.

Луиджи слушал насторожась, затем молча взял письмо и поднес близко к глазам.

– Не вижу, темно!.. – проговорил он. – Я пойду, прочту, – и он сделал движение, чтобы встать, но Ян удержал его.

– Оно Помпео Маркони, у Флорентийских ворот…

– Помпео Маркони?.. – раздумчиво повторил Луиджи. – Что–то знакомое имя… А, вспомнил!!! важный синьор… Так в чем же загвоздка? Ступай и отнеси!

Ян молчал: глаза его были недвижно устремлены в одну точку.

– Чего ты уперся?..

– А если оно любовное?.. – неожиданно для себя самого выговорил Ян, мысль зародившуюся у него в душе.

– Да тебе–то что за печаль? – Луиджи откинулся на бочку и вдруг залился тончайшим фальцетным смешком.

– О, король идиотов!!.. – воскликнул он. – Да ты что, уж не влюбился ли?!.. когда же ты успел? Ах, проворный малый!!..

Ян не отвечал.

– Нет, брат, ошибаешься!.. – прервал сам себя Луиджи. – Голову прозакладываю, что здесь что–то другое!..

– Что же такое?

– Любовных записок не пишут!.. – продолжал неаполитанец. – Приглашения на свидания передаются на словах служанкой или баратиери – это их хлеб… тут что–нибудь много важнее, раз она решилась на такой риск и не доверилась своим окружающим.

– Ведь и меня она не знает!.. – заявил Ян.

– Это–то и примечательно… значит, ты рожей своей ей понравился, веру в себя внушил!..

– Ты так думаешь?

Луиджи кивнул головой.

– Именно так. Мой нюх издалека суп чует! Смотри, будь осторожен, не отдавай письма при людях! Хорошо можешь заработать на этом деле!.. – Он возвратил записку Яну.

– Заработка я не хочу! – буркнул тот.

– Ну, конечно!.. – иронически согласился Луиджи. – Вы все, северяне, только по виду люди, а на самом деле болваны! Ей – Богу, чего же ты хочешь? Чтобы родовитая синьорита да еще француженка, Габриэль Готье, бросилась тебе на шею или вышла за тебя замуж?.. Это вот видал ты?

– Он поднес к самому носу Яна кукиш.

– Ничего мне не надо… я так!.. – упрямо повторил Ян.

– Она, значит, француженка, а я не знал!

Приятели осушили по кружке вина и Луиджи налил по второй.

– Надеюсь, своему хозяину ты ничего не сказал о письме? – осведомился он.

– Ничего.

– Умно!.. Итак, тебе надо знать, где живет Помпео Мар– кони?

– Да… у других спросить я боялся!

– Э, да ты умней, чем я думал!.. – усмехнувшись, ответил Луиджи. – Из тебя выйдет толк! Ладно, я провожу. Только наверное ты никому не проболтался, куда собираешься идти?

– Никому!.. впрочем, на паперти собора я спросил, где Флорентийские ворота.

– У кого? У босоногих прохвостов?

– Да.

Луиджи неодобрительно мотнул головою.

– Худо!.. – Это же разбойники, шпионы и все что хочешь! А когда сюда шел – никого из них позади тебя не было?

– Я не оборачивался…

Луиджи подумал с минуту и протянул руку.

– Давай сюда письмо. Вместе пойдем, а будет оно у меня!.. – пояснил он. – Так безопаснее!..

Он спрятал отданную Яном записку и велел приятелю не трогаться с места, а сам встал и начал осторожно пробираться между стеной и бочками к кухне. Там сидели все прежние посетители, но в самом дальнем углу зоркий глаз неаполитанца сразу завидел белое пятно и признал в нем баратиери. Беппо что–то ел и все поглядывал на ход в погреб.

Луиджи быстро вернулся в свое убежище.

– Есть!.. Видишь, что значит распускать язык?.. – прошептал он. – Справа в углу сидит. Это такие черти, я тебе скажу!..

Он наспех объяснил Яну, по каким приметам и куда надо идти.

– Только не оглядывайся; на перекрестках улиц оборачивайся на все четыре стороны, будто не знаешь дорогу, и примечай, где мы. Ты ступай первым, за баратиери я пойду – он меня в лицо не знает! Дом Маркони сразу определишь – он там единственный, красный, кирпичный; над входом белый щит с синим шлемом висит. Как завидишь его – вправо сейчас же забирай. Я к Помпео прошмыгну, а ты заведи жулика подальше, посиди где–нибудь в тратторий и домой ступай – к закрытию мастерской я с ответом подойду!.. Ну, с Богом… вали, как будто ничего не знаешь!.. – Он слегка подтолкнул Яна, а сам опять исчез между стеной и бочками.

Ян обдернул на себе куртку и направился в тратторию. Человек в белом увидал его и Яну показалось, будто он съежился и глубже втиснулся в угол.

Ян вышел на двор, затем на улицу; Луиджи наблюдал из своей засады и убедился, что он не ошибся: баратиери быстро допил вино, бросил на стол звякнувшую монету и поспешил уйти. За ним издали последовал неаполитанец.

Ян точно исполнял все, что было ему сказано и в свою очередь увидал, что за ним следили. Душа его вдруг исполнилась какой–то радости – ему захотелось смеяться и показать нос шпиону, которого они сейчас так ловко одурачат. Он летел как на крыльях.

После множества поворотов и изгибов улица, сделавшаяся совсем глухой и безлюдной, уперлась в башню и обтекла ее справа и слева. Ян заметил неподалеку красный дом и, как было условлено, взял в обратную от него сторону.

Луиджи задержался за углом, убедился, что Ян и его преследователь скрылись из вида, подошел к входу под белым щитом и синим шлемом, еще раз огляделся и ударил о скобу железным молотком, имевшим вид руки в боевой перчатке.

Дверь отворилась и впустила Луиджи в полутемную прихожую обычного типа тех времен. Рядом с деревянной лестницей имелся совсем узкий коридор, выводивший на двор.

– Синьор Помпео дома?.. – спросил Луиджи.

– Дома!.. – коротко отрезал пожилой коренастый слуга с густыми бровями, мрачно сросшимися на переносье.

– Порученье имею к нему…

– От кого?..

– А это я уж лично доложу вашему господину!.. – ответил Луиджи. – Будьте любезны подняться к нему наверх, мой дорогой друг. И несколько поторопитесь – меня ждет герцог!

– Пожалуйте за мной!.. – проговорил опешивший слуга.

Оба они взошли по лестнице и слуга, оставив Луиджи в небольшом зале, скрылся за пурпурным ковром, заменявшим дверь.

Луиджи обежал все внимательным взглядом.

У стен и в углах размещались несколько статуй из белого мрамора, превосходной работы, но частью поломанные. Старинная, тяжелая и прочная, была и мебель.

Не успел Луиджи рассмотреть все как следует – из–за ковра показался человек средних лет в полосатом малиново–голубом платье. Располагающее к себе лицо его с небольшой бородкой было несколько озабочено.

Луиджи отвесил почтительный и в то же время свободный поклон. Маркони ответил легким наклонением головы.

– В чем дело?.. – спросил он.

– Синьор… – ответил, опять кланяясь, неаполитанец, – я не имею права говорить при посторонних!.. – Он указал глазами на слугу, недвижно стоявшего у лестницы.

– Это свой, верный человек!.. – сказал Маркони. – А впрочем… – он сделал легкий знак рукой и слуга исчез под полом.

Луиджи достал записку Габриэллы и подал ее Маркони. Тот посмотрел на почерк, потом на печать и выхоленные, белые пальцы его заторопились распечатывать письмо. Оно было длинное, с какими–то рисунками и, как молча соображал Луиджи, значит, было заготовлено синьоритой заранее и выжидало случая к отправке.

Лицо Маркони по мере чтения делалось оживленнее, на губах появилась улыбка.

– Добрые вести – добрая и плата!.. – произнес он, складывая письмо.

Он открыл висевшую у него на бедре вышитую бисером сумочку, достал оттуда золотую монету и протянул ее Луиджи. Тот принял ее и раскланялся еще ниже.

– Подожди здесь, я сейчас напишу ответ!.. – приказал Маркони и край ковра опустился за ним.

Луиджи развалился в кресле с высокою спинкой и с довольным видом, свысока, стал посматривать на окружавших. его мраморных богинь и богов. Рядом с ним оказался сидевший на камне фавн; он обнял обеими руками приподнятое колено и с загадочной усмешкой смотрел на неаполитанца. Тот вдруг ухватил его за козлиную бородку и сжал ее, затем от избытка удовольствия покровительственно потрепал по щеке.

– Так–то, дурачок!.. – проговорил он вполголоса.

Синьор Маркони писал долго. Наконец, ковер зашевелился и Луиджи вскочил со своего места.

– Вот мой ответ!.. – проговорил Маркони, отдавая ему письмо. – До завтрашнего вечера! Ты ведь с нами пойдешь, конечно?..

– Всенепременно, синьор… но куда именно?

– Мы знаем теперь потайной ход в его тюрьму… – ответил Мар кони. – Остальное, конечно, тебе известно!

– Все знаю, синьор! Но где сбор?

– У падающих башен. Пароль будет «сокол». До свиданья!..

Луиджи выбрался на улицу и направился к таверне, указанной им Яну. Голова неаполитанца усиленно работала, силясь проникнуть в тайну, продолжавшую все запутываться. Вспомнилось ему только одно – что фамилия Маркони числилась в партии Гибеллинов, ярых врагов папы. Но при чем же тут француженка Габриэль Готье и тюрьма?

В раздумьи добрался Луиджи до назначенной таверны, но там Яна не оказалось; Луиджи заглянул еще в несколько окрестных кабачков – приятеля его нигде не было. Он подождал за кружкой вина в одном месте, потом в другом, в третьем – Ян не появлялся; дело, между тем, шло уже к вечеру и улицы должны были скоро начать замыкаться.

Луиджи поспешил к мастерской Бонавентури и, не заходя в нее, заглянул в окно и облегченно вздохнул – он увидал белокурую голову приятеля, низко склоненную над работой.

Заходить в мастерскую и передавать письмо при всех было неудобно и Луиджи решил прогуляться и медленно обогнул пару кварталов; как раз к закрытию мастерской он был опять около нее; Ян запирал наружные ставни и вдруг почувствовал на своем плече чью–то руку; он быстро оглянулся.

– А это ты?!. – прошептал он, обрадовавшись. – Сделал?

Луиджи молча кивнул головой и неприметно сунул ему ответное письмо.

Еще неплотно прижатая ставня приотворилась и луч света упал на лицо Яна. Луиджи ахнул: левый глаз Яна совершенно запух и под ним чернел синяк; лоб украшала громадная сизо–багровая шишка.

– Что такое?!.. – чуть не вскрикнул неаполитанец.

– Напали!.. – тихо поведал Ян. – Еще двое меня поджидали. Накинули на голову мешок, сразу свалили, обшарили всего и исчезли; когда я выпутался – их и след простыл. О камни лицом пришелся!

– Та–а–к!!.. – протянул Луиджи. – Ну, это не беда, не мы в дураках!.. Смотри же!.. – озабоченно добавил он. – завтра ни на шаг из дома, пока не сдашь!.. Понял?

– Понял… спасибо тебе!.. – ответил Ян.

– Я–а–н?.. – раздался в эту минуту голос Бонавентури. – Где ты-ы?!.. Кого еще провожаешь?

Из мастерской донесся дружный взрыв смеха.

– Прощай!.. – шепнул Ян. – В воскресенье приду! – и он исчез в дверях.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю