Текст книги "Приключения студентов [Том I]"

Автор книги: Сергей Минцлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Багроволицый Антоний вдруг сделался синим и застучал волосатым кулачищем по столу.

– Не нужно его, пропади оно пропадом! От злого духа оно!.. – захрипел он. – Сами их святейшества папы запрещали ученье! Мы, духовенство, уже знаем все и довольно, ваши души в надежных руках, они нам препоручены, а не вам!.. Только не мешайте нам, а уж мы проведем вас в царство небесное!.. Всех! Сколько угодно!

– Да, да!.. – поддержали другие монахи. – Надейтесь на нас!.. – Один встал и, протянув руки к о. Антонию, хотел направиться к нему, но повалился грудью на стол и опрокинул кувшин и пару кружек; красное вино лужей крови расплылось по столу и потекло на колени соседей.

– Надейтесь, надейтесь!.. – заплетая языком, бормотал упавший; щекой он утодил в самую лужу и выкрасился в багрец; потерпевшего крушение подняли и повели, вернее, потащили, к двери, черневшей в глубине подземелья; там скрывалось уединенное помещение, густо устланное соломой; на ней в разных положениях спали несколько насмерть пьяных монахов.

– Усыпальница наша! – икая, пояснил Яну монах, с которым тот доволок в нее нового обитателя.

– Хорошо жить мирянам!.. – разглагольствовал в это время за столом третий монах. – Ни хлопот у них, ни забот – дыши, ешь, пей и веселись! – а мы работай, молись!.. думаете, легко проводить всякого дурака в рай?

– А если дурак не хочет рая?.. – осведомился Карнаро.

– За шиворот поведем!.. – грозно закричал кто–то и треснул кулаком по столу.

– Мы знаем, что делаем!.. А упираться будет – на костер! Сожжем тело, а душу спасем!..

– Главное – библию не читайте!.. – совсем расслабев, уговаривал гостей о. Антоний. – Зло в мир идет через грамоту – дьявол ее изобрел!..

– Две девчонки чернобровые!

– Пошли в горы погулять!.. – запел сосед Антония; два– три голоса нестройно подхватили; кулаки забарабанили по столу.

– Ну, мне пора в путь!.. – произнес Карнаро и поднялся с табурета; за ним встали с мест и наши паломники.

– Куда?.. Куда?!.. – завопили монахи; ближайшие ухватили собравшихся уходить за руки.

– Нам еще чудотворной статуе поклониться надо!.. – заявил Луиджи.

– Не нужно!.. – дружно ответили несколько человек. – Посидите с нами, а все остальное само собой сделается!

Карнаро и Луиджи едва смогли убедить хозяев отпустить их. Все же гостей заставили выпить «на дорожку» по огромной кружке. Монахи сочно перецеловали всех и, напутствуя благочестивыми наставлениями, как вести себя, проводили их до двери.

Луиджи выбрался из погреба и сплюнул.

– Вот слюнявые черти!.. – произнес он, утираясь рукавом. – А ведь я обалдел, ей Богу?..

– И я!.. – сказал Ян. – Ничего; монастырь обстоятельный!

Марк молчал: он лишь пригубливал вино и выпил только одну заключительную кружку.

– А в действительности, без вранья, – куда вы идете?.. – неожиданно спросил у Марка Карнаро.

– В Рим!.. – ответил тот. – Мы художники, учиться хотим!

– И он тоже художник? – Карнаро указал на Луиджи.

– Н-нет…

– Я уже ученый!.. – важно вмешался Луиджи. – Я неаполитанец и руковожу ими!..

– Неаполитанцы всегда были всезнайками!.. – ответил Карнаро. – Теперь послушайте моего совета: забудьте то, что болтали эти пьяницы и идите сперва в Болонью, поучитесь в университете, а там с Богом, куда глаза глядят!

– А чему учат в университете? – заинтересовался Марк.

– Многому: выйдете оттуда развитыми людьми, и тогда делайтесь художниками или чем хотите..

– Зачем художникам ученье?!.. – вскинув плечами, спросил Луиджи.

– Чтобы стать человеком! Сперва надо приобрести знания, а уж потом браться за какое–нибудь дело!

– Я бы хотел изучить составы красок?.. – нерешительно выговорил Марк.

– Пройдете семь свободных искусств, потом узнаете и эти пустяки!.. – сказал Карнаро.

– Слушайте?.. – вдруг вырвалось порывом у Марка. – Неужели же все на свете один обман и нет ничего чистого?!

Карнаро внимательно поглядел на побледневшее лицо

его.

– Есть!.. – твердо и ласково произнес он. – Нужно искать! Попомните слова мои: знание – свет и прежде всего о приобретении его заботьтесь!.. Не всегда будет тьма; бдите, как евангельская дева в ожидании жениха! А пока – до свиданья!.. – он протянул руку Марку и кивнул Яну и Луиджи.

– А вам разве не по пути с нами, синьор? – спросил последний. – Быть может, вместе бы отправились – было бы безопаснее?

– Я еду в обратную сторону! – Карнаро сделал всем приветственный жест рукой. – До встречи в Болонье!

Карнаро скрылся в дверях соседнего дома, а путешественники вернулись к первому дубу. Двор по–прежнему пестрел народом; около чудотворной статуи шла суета; здоровенные детины бережно подымали ее, ставили на длинные, прочные носилки и укрепляли вызолоченными распорками: статую ежедневно обносили кругом монастыря.

Наши путники вышли в ворота, чтобы со стороны посмотреть на шествие и только что остановились на облюбованном буторке, как вдруг вся толпа калек, жавшаяся у ворот, шарахнулась прочь и что горох врассыпную покатилась по полю; впереди бежали люди с обвязанными головами и руками, за ними ковыляли хромые, позади всех, извиваясь, ползли совсем безногие.

– В чем дело?.. – спросил Ян поравнявшегося с ним сухорукого беглеца.

Тот остановился перевести дух и кивнул головой на ворота: из них показались склоненные черные кресты на длинных древках, зачервонили красные одежды духовенства; в темном пролете над головами людского потока, словно живая, чуть поколыхивалась статуя Богоматери.

– От нее надо подальше!.. – выговорил остановленный.

– Это почему?! – изумился Ян.

– А вдруг исцелишься? Тогда что делать? кто тебя даром кормить станет?

И калека, помахивая черной сведенной рукой, как птица подстреленным крылом, пустился дальше.

ГЛАВА XV

Ночью не спалось Марку – слишком уж много дум и впечатлений собралось за недолгое время его странствований. Делиться ими с товарищами не хотелось: Луиджи не понял бы его и только посмеялся бы, а Ян – хоть и добрый малый – жил своим особым миром.

Марк приподнял с подушки голову.

Луиджи подхрапывал и что–то невразумительно болтал; Ян дышал ровно. В окно глядел полный месяц, доносился звон к полунощнице.

Марк свесил ноги с постели и встал.

– Ты куда?.. – неожиданно спросил Ян.

– Не спится; в церковь пройти хочу… – отозвался Марк.

– Что там делать?

– Как что – молиться!

– И я с тобой!.. – Ян зашевелился и через минуту оба они тихо, чтобы не разбудить товарища, выбрались на лестницу; в руках Марк нес лютню; во дворе их охватило запахом конского пота; под черными навесами слышался хруст; чуть проржала какая–то лошадь.

Ворота и калитка были заперты; в углу около них, на соломе, спал сторож, закутанный в одеяло.

Ян толкнул его.

Сторож зашевелился и открыл лицо.

– Кто такие?.. Что надо?.. – пробормотал он, садясь.

– Свои… в церковь хотим пройти!.. – ответил Марк.

– Куда?!.. – изумился сторож.

– В церковь…

– Да вы в уме, или нет? Кто же вас пустит туда ночью?

– Звонят к полунощнице: значит, зовут; церковь должна быть открыта!..

Сторож покрутил головой и отпер калитку.

– Как же, ждут вас там!.. Помолитесь, помолитесь… – насмешливо произнес он, выпуская приятелей.

Луг, река и монастырь серебрились; по сине–пепельному небу плыл яркий месяц… мягкий звон колокола нарушал безмолвие.

Марк и Ян подошли к башне и толкнулись в калитку – она была заперта; Марк постучал в нее, но отзыва не было; он подождал и опять ударил железным молотком.

Кто–то наверху зевнул и выглянул в бойницу.

– Какой дьявол стучит?.. – спросил грубый голос.

– Богомольцы!.. – отозвался Марк.

– Ступайте спать, дурачье!.. – был ответ со стены. – Завтра намолитесь!

– Мы хотим сейчас!.. – настойчиво возразил Марк. – Звонят к полунощнице!

– Мало бы что звонят!.. звонят, а службы нет!

– Служба должна быть!..

– Учи еще, осел! День и ночь вам служи – обалдеешь! Все теперь отдыхают – пьяные лежат!

– Зачем же звонят тогда?

– А чтоб ты знал, болван, что время молиться вам! Встань к стеночке и помолись. А ты беспокоить людей лезешь, дубина!

– Да ты больно не лайся! – вскипел Ян. – Ишь, пьяная морда, даже сюда с башни вином разит.

– Проваливайте, проваливайте, пока бока вам не наломали, идиоты несчастные!

Ян схватил камень и запустил им в сторожа. Наверху послышался хруст, посыпались черепки и раздалась отчаянная ругань: гостинец угодил в глиняный кувшин, стоявший в бойнице, и расшиб его; вино потекло по стене, оставляя на ней черный след.

Ян хотел еще раз повторить свое приветствие, но Марк удержал его.

– Оставь!.. – сказал он. – И впрямь лучше у стенки помолиться!..

Провожаемые неистовыми проклятиями, друзья дошли до следующей башни и завернули за угол: темный шатер дуба над стеной указал место, где стояла чудотворная статуя. Звон стих.

– Отслужим полунощницу?.. – предложил Марк.

– Я не умею… – отозвался Ян.

– Ничего, вторь мне без слов!..

Пальцы Марка коснулись струн; звуки, будто серебряные жучки, взобрались по неровной стене и стекли к подножию дуба; во дворе прозвенело чуткое эхо. Сдерживая голос, Марк запел молитву; баритон его рос и звучнел, Ян вторил бархатным басом, обоих охватило вдохновение…

Певцы кончили и, еще полные возвышенного настроения, медленно направились к гостинице; тишина настала зачарованная; серебряный монастырь спал среди черных и серебряных гор.

На другое утро, когда трое наших путников уже шагали за осликом, Марк обернулся к неаполитанцу.

– Луиджи?.. – проговорил он. – Я в эту ночь много передумал и решил идти в Болонью…

– Вот как?.. – протянул Луиджи. – Что, слова синьора Карнаро так на тебя подействовали?

– Он прав: надо сперва поучиться, а потом заниматься искусством! Я как в лесу – ничего не знаю и не понимаю!

– Да плюнь! Мало ли что набрешет тебе всякое дурачье?

Марк отрицательно и упрямо мотнул головой.

– И ты, Ян, собираешься в университет поступать? – сердито осведомился Луиджи.

– Я?.. нет… – отозвался тот. – Где мне! Я только своему мастерству подучиться хочу!

– Значит – расставаться нам надо?

Марк молчал.

– А почему вместе не идти? – спросил Ян.

– Да черт же вас всех раздери с проклятым Карнаро! – закричал взбешенный Луиджи. Он сорвал с себя шляпу и швырнул ее об землю. – Сегодня в Неаполь идем, завтра в Болонью, послезавтра в Париж, провались они с вами в тартарары к дьяволу! Убирайтесь одни куда хотите, а я назад ухожу!

Он бросился к ослику и стал заворачивать его обратно.

– Да постой, ну чего обозлился?.. – остановил его Ян. – Ведь ты же сам говорил, что тебе все равно, куда ни идти?

– Говорил!

– Ну, вот видишь?.. и пойдем опять все вместе, если ему понадобилось!

Луиджи стих.

– Черти эдакие! зарезал бы вас, так огорчили! Ну, да пожалуй… Э!!.. – Луиджи махнул рукой. – Валим в Болонью, когда так! Мастера и дураки имеются всюду!

Лицо Марка прояснилось. Он с благодарностью взглянул на своих товарищей.

– Только путь на Болонью другой!.. – уже совсем весело продолжал Луиджи. – Скоро будет развилок!.. Сами на себя пеняйте – Болонья ваша прескучная! Одно в ней хорошо – сосиски из ослиного мяса. Объеденье! – Луиджи щелкнул языком.

Выступ скал скрыл от путников монастырь и долину реки. Местность потянулась суровая и пустынная; к полудню они завидели справа на бугре полуразрушенную четырехугольную башню; ее окружали остатки стен. На одной из осыпей неподвижно стоял одетый в серую рясу человек с большой темной бородой; Марк первый завидел его.

– Смотрите?.. – сказал он. – Монах, что ли, какой–то?

– Это отшельник… – равнодушно отозвался Луиджи. – Здесь много будет их попадаться!..

– Кто же они такие?

– Да всякие… Больше всего нобили, есть даже герцоги и комтуры… напроказят – и марш спасаться: здесь безопасно!

– Где же они живут?

– Да в пещерах, в развалинах. Эта дорога полна ими! Как влюбится кто неудачно – тоже в отшельники идет; проболтается сколько–нибудь времени – рясу долой и опять за прежнее! Иные из–за дуэлей и драк с убийством отсиживаются, ждут, когда позабудется…

– И здесь, значит, обман?.. – проронил Марк.

– Какой же обман?.. – удивился Луиджи. – Всласть живут люди – так и надо! Век им, что ли, в самом деле хныкать? Жить–то один раз! Наплевать на все и кончено!

– А чем они питаются?.. – полюбопытствовал Ян.

– Друзья им привозят и присылают; другие сами покупают где–нибудь… с голоду не умирают!

Луиджи направил ослика к башне; отшельник завидел, что к нему идут гости, сошел с каменного бугра и стал ждать у входа.

Он был высокого роста, представительный; сразу было видно, что этот человек не из простого звания.

Луиджи вполголоса высказал это предположение.

– Почему ты так думаешь?.. – усомнился Ян.

– А поди, дай ему в морду – узнаешь, благородный он или нет!

Путники поравнялись с пещерой и маленький караван остановился.

Луиджи снял шляпу и поклонился пустыннику.

– Мы певцы!.. – сказал Луиджи. – Если угодно, мы споем вашей святости что–нибудь из божественного?

– Добро пожаловать!.. – был ответ. – Заходите в мою обитель!..

Ян расседлал и пустил на траву ослика, Марк достал лютню, и трое путников вошли вслед за хозяином в полутемную башню. Она была довольно обширна; свет в нее падал из двери и четырех узких, как щели, окон, находившихся очень высоко. Посреди земляного пола белел простой стол; около него размещались три табурета; у задней стены на козлах были настланы доски, заменявшие постель.

– Рад вас послушать!.. – продолжал хозяин. – Садитесь, а я поищу, не найдется ли у бедного отшельника, чем промочить вам горло!

Яну и Марку показалось, будто он скрылся прямо в стену; Луиджи приметил, что в том месте имелся замаскированный ход в подземное помещение. Неаполитанец приподнял крышку с кастрюльки, стоявшей на другом конце стола, и подмигнул товарищам.

– Постник!.. – шепнул он. – Курочка тут у него жареная!.. – И сейчас же откашлялся и принял строгий вид: возвратился отшельник; в руках он держал глиняный кувшин, несколько ломтей хлеба и четыре кружки. Он поставил принесенное на стол, налил вина и сел на чинаровый толстый чурбан.

– Теперь послушаем!.. – произнес он, отхлебывая вино. – Божественное хорошо для души!

Луиджи запел церковный гимн; Марк и Ян вторили; после третьего песнопения отшельник снова наполнил им кружки

– Славно поете!.. – сказал он. – Но я очень впечатлителен и боюсь растрогаться, поэтому нет ли у вас чего–либо повеселее?

– Есть все, что угодно!.. – ответил Луиджи. – Но да извинит нас святой синьор – мы еще не обедали, а на голодный желудок мирские высокие ноты брать трудно!

– К прискорбию, моя кладовая совсем пуста и могу предложить вам только хлеб: друзья, что снабжают меня скудною пищею, что–то запоздали и, пожалуй, приедут

лишь завтра!..

– Ваша святость, если бы захотела, могла бы сотворить чудо!.. – опустив блестевшие лукавые глаза, смиренно произнес Луиджи.

– Я? чудо?! – удивился отшельник.

– Да. Скажите одно слово и в этой пустой кастрюльке очутится курица!..

Хозяин запрокинулся назад и захохотал.

– Ах, каналья! – задыхаясь от смеха, выговорил он. – Скажите, вы из Неаполя?

– Синьор угадал – я из этого дивного города!

– Это и видно! Ну, мой милый, если вас скоро не повесят, вы пойдете далеко! А что касается чуда, я его, конечно, сделаю!.. – Он снял крышку с кастрюльки и придвинул ее к Луиджи. – Приступайте!

Неаполитанец рассыпался в похвалах и благодарностях, вынул курицу, разрезал ее тут же на столе на четыре части и подал галантно каждому по куску на острие ножа.

– В честь вашей святости!.. – сказал он, подняв свою кружку, наполненную вином.

Все чокнулись.

Луиджи, покончив с обедом, спел, под хохот отшельника, несколько игривых песен и странники простились с хозяином.

Фигура его долго виднелась им – он стоял на выступе горы близ башни.

– Должно быть, друзей своих ждет?.. то–то попирует сегодня! – А вон и они! – заметил Луиджи и указал на пыль, густым облаком быстро несшуюся навстречу; в ней мелькали трое всадников в черных плащах.

Ян быстро своротил ослика с пути их и только успел сделать это, мимо проскакали трое молодых, богато одетых людей; за ними следовали четверо всадников–слуг; позади седел были перекинуты кожаные сумы; пешеходы успели приметить, что из одной торчали горлышки бутылок, а из другой вылезал еле вмещавшийся огромный запеченный окорок.

– Мессу отслужат сейчас славную! – проронил Луиджи, с завистью проводив взглядом встречных: курица не утолила, а только раздразнила его аппетит.

ГЛАВА XVI

Вечер застал наших путников в поле; начинало смеркаться, а строений нигде видно не было; на горах кругом, то здесь, то там, желтыми звездочками зажигались огни.

Марк обратил на них внимание.

– Это все норы пустынников!.. – пояснил Луиджи.

– И все таких же? – спросил Ян.

– Всякие есть!.. А. пора бы и о ночлеге позаботиться?.. Куда свернуть?.. – вслух подумал Луиджи.

Долго затруднять себя решением этого вопроса ему не пришлось: из–за скалы выехал всадник и перегородил лошадью дорогу.

– Добрый вечер! – проговорил он, приподняв шляпу. – Синьоры не пилигримы ли?

– Вы обладаете даром всеведения, сударь!.. – ответил Луиджи и проделал то же движение со своей шляпой. – Мы кающиеся!.. Но можем и спеть, если вам это угодно!

– Тогда идите за мной: ночлег вам готов!.. – с этими словами всадник повернул коня и поехал в сторону от торной дороги; трое приятелей последовали за ним.

Местность началась неприветливая, угрюмая; четко цокали по камням подковы; над головами путников бесшумно и часто стали проноситься ночные птицы; иногда стаи их садились совсем близко на самой дороге и тогда она казалась посыпанной фосфорическими огоньками. Проступили искры звезд; месяца видно не было.

Луиджи отвернулся и незаметно для других положил на себя крестное знамение.

– Я убежден, сударь… – сказал он, – что вы ведете нас в превосходное место, но все же мне хотелось бы знать, как оно называется?

– Замком эччеленцы синьора Паоло ди Прато!.. – не без высокомерия произнес вожатый.

– А!!.. – с почтением протянул Луиджи. – Ваш господин не из последних в Ломбардии!..

– И даже во всей Италии! – поправил всадник. – Видите впереди огни – это уже замок!..

Дорога круто сорвалась в обрыв; узкое лесистое ущелье перегораживал замок, обнесенный крепостными стенами и башнями; с горы виден был двор, его освещали два больших факела, укрепленных по сторонам входа, имевшего вид церковного портала; на въездной башне горели другие факелы; подъемный мост был поднят, красные зыблящие– ся струи змеились на черной воде во рвах.

Вожатый вынул из–под плаща кривой рог, и глухие грудные переливы покатились в горную даль; в лесу, как бы все удаляясь, многократно пропело тот же зов эхо… Словно падающая стена, отделился от башни мост и медленно стал наклоняться вперед; из бойниц глядели несколько голов в шлемах; огонь золотил их и концы копий.

Путники вошли в ворота, залязгали и застонали цепи и мост поднялся. На дворе находились несколько слуг.

– Господин ждет!.. – произнес один, учтиво поклонившись прибывшим.

– А нельзя ли пообчиститься?.. – спросил Луиджи: он явно начал потрухивать, но бодрился. – Пыли на нас сегодня насело достаточно!

Пожелание его было исполнено немедленно; Марк вынул из сумы лютню, и трое друзей вступили в высокую переднюю; ее освещали пять желто–синих фаянсовых плошек с салом, дымно горевших на железном ободе, висевшем на трех цепях.

Слуги провели гостей в довольно большой зал; он знойно блистал от множества восковых свечей, зажженных на стенах; диковинными зверями выступали пузатые шкапы и сундуки из резного дуба.

Следующая комната была невелика; середину ее занимал круглый стол, накрытый на двенадцать приборов; вокруг него темнело столько же пустых кресел с высокими спинками; у стены слева, между двумя дверями, не шевелясь, как изваянный, стоял высокий рыцарь, весь закованный в железо и со шлемом на голове; забрало его было опущено; руки закрывали чешуйчатые перчатки; в огромном камине пылала груда пней и корней и будто отсвет пожара наполнял столовую и играл на доспехах рыцаря. Слуга предложил путникам обождать и исчез в маленькую боковую дверь.

Марк и Ян вежливо отвесили рыцарю по поклону, но тот не удостоил их даже мановения пальцем.

Луиджи, наблюдавший за этой сценой, вдруг прикрыл ладонью рот и тихо фыркнул. Товарищи покосились на него.

– Это же не живой человек, а манекен, простая подставка для доспехов – посмотрите на его ноги – они чугунные! – зашептал Луиджи; он подошел к рыцарю и пощелкал его по бедру; раздался металлический звук; рыцарь не шевельнулся.

– Вы сюда лучше взгляните! – добавил Луиджи и кивнул на серебряные приборы и кувшины, заполнявшие стол; все обратили внимание и на медный колокол, висевший на крюке над камином.

Дверь отворилась и появился невысокий, худощавый человек неопределенных лет; черные волосы на голове и острой бородке его казались посыпанными инеем; в сухощавом лице и крупных глазах было что–то властное, сразу заставившее пришедших угадать в нем владельца замка; на плечах его, поверх камзола вишневого цвета, был накинут черный плащ с маленьким меховым воротником.

– Добро пожаловать… – произнес он в ответ на низкий почтительный поклон трех друзей и обвел их испытующим взглядом; пришельцы ему, видимо, понравились.

– Вижу, что соловьи залетели в мой дом?..

– Мы художники, синьор!.. – ответил за всех Луиджи. – Но можем и спеть, если нас захотят слушать!

Ди Прато хлопнул в ладоши и одновременно из двух дверей показались несколько слуг.

– Три прибора!.. – приказал он.

Слуги бесшумно отодвинули от стены маленький столик, уставили его тяжелым серебром и исчезли.

Ди Прато опустился в самое высокое и изукрашенное кресло и указал рукой на столик.

– Садитесь!.. – пригласил он. – Не подумайте, что я не сажаю вас с собой из гордости! Делаю это потому, что все места за большим столом заняты!

– Синьор… – возразил, опять кланяясь, Луиджи, – для нас честь находиться хотя бы где–нибудь при вас!

Гости сели и почти тотчас же двое слуг внесли на толстых деревянных подносах небольшого кабана и целую гору жареных тетерек и куропаток; высокие стеклянные стаканы наполнились красным вином.

Ди Прато ел мало и все кутался в свой плащ; он сидел спиною к огню и лицо его казалось больным и бледным.

Ужин прошел и кончился почти в безмолвии; Марк и Ян чувствовали себя подавленными еще никогда не виданным ими великолепием; Луиджи, наоборот, оправился и был готов ко всякой случайности. Он подмигнул Марку и легким кивком головы указал на лежавшую неподалеку лютню.

Ди Прато заметил это.

– Пением мы займемся завтра!.. – проговорил он. – Эта ночь – ночь дурная и музыка к ней не подходит! Мы ее скоротаем у камина…

Он, не вставая, повернул свое кресло боком к огню и орлиный профиль его осветился и сделался еще чеканнее.

Слуги снова наполнили вином стаканы и удалились.

– Нас было двенадцать друзей… – начал Ди Прато, взяв в руку стакан. – И мы дали друг другу клятву каждый год, до самой смерти, в этот вечер собираться здесь у меня в замке. Ни бури, ни расстояние, ни нападения не останавливали нас. Весело прошло пять лет, затем с каждым годом число нас стало все уменьшаться. В позапрошлый год эту ночь мы встретили только вдвоем; в прошлом году я проводил ее один с одиннадцатью мертвецами… видите их окровавленные тени кругом стола?

Луиджи с испугом озирнулся влево: Марк и Ян повернули в ту же сторону головы. Там никого не было; свет от камина падал на спинки кресел и то темные, то алые пятна передвигались по ним; стеклянные венецианские чаши и стаканы играли переливами алмазов и радуги.

Путники перекрестились; ди Прато откинулся назад и вытянул вперед ноги.

– Гости все в сборе!.. – проговорил он. – Приступим к рассказам!

– Что же угодно услышать от нас синьорам?.. – спросил струхнувший Луиджи.

– Начнем с прорицателей, они интересуют меня!.. один старик предсказал заранее все, что постигнет каждого из моих друзей. И все сбылось!..

– Я боюсь, понравится ли мой рассказ?..

– Говорите, мы слушаем…

Луиджи покосился на кресла и ему почудилось, что на двух из них что–то пошевелилось; пот выступил на лбу его; он разом отвел глаза в сторону, на камин, и залпом осушил стакан – это его подбодрило.

– Синьоры слыхали, конечно, о свирепом императоре Каракалле, правившем древним Римом?.. – словно охрип– нув, спросил Луиджи.

– Да!.. – был ответ ди Прато.

– В Неаполе можно услышать необыкновенные вещи!.. Вот что когда–то давно говорили мне… Жил в те далекие времена некто Опилий Макрин, богатый и знатный человек, друг императора. Однажды Каракалле вздумалось съездить в Сирию и Макрин, перед отправлением вместе с ним в это путешествие, зашел к гадалке узнать – что ожидает его. Старуха велела ему показать руку, взглянула на его ладонь и говорит: «Ты рожден под счастливой звездой! Бу-д– ешь на волосок от лютейшей смерти и останешься жив; уедешь в далекий путь простым человеком, вернешься цезарем». И шепотом добавила: «Каракалла будет тобою убит!».

Макрин обомлел – даже тень мысли о таких словах могла стоить ему головы!

– «Ты лжешь, ведьма!!» – воскликнул он. – «Я обожаю императора и сами боги не смогут заставить меня поднять на его священную особу руку!..»

– «И все таки подымешь!..» – повторила колдунья. – Не свою, но это все равно! Здравствуй, император!».

Он бежать! Понятное дело, ни душе о своем гадании не заикнулся и несколько дней спустя отплыл вместе с цезарем в Сирию. Проходит еще некоторое время, и вдрут в Африке появляется какой–то косматый прорицатель и начинает возглашать на торжишах, что конец Каракаллы близок и что императором станет Макрин.

Колдуна–звездочета схватили, заковали в цепи и прислали в Рим. Префект допросил его, и тот, не запираясь, повторил слова свои. Его заперли в темницу до распоряжения императора и префект сейчас же отправил донесение в Сирию.

Каракалла, как всему свету известно, страстно любил конские ристалища. И вот, в самый разгар гонки колесниц, в цирке появляется гонец и подает окруженному пышной свитой императору письмо префекта. Каракалла взял, взглянул на надпись – «весьма спешное» и сунул его стоявшему рядом с ним Макрину. – «Сейчас самое важное – бега!!» – заявил он. – «Доложишь мне после них!»…

Макрин принял письмо – их через его руки ежедневно проходили десятки – и вдруг почему–то взволновался: почувствовал, что должен немедленно вскрыть именно этот пакет. Макрин смешался с толпой придворных, незаметно отошел в укромный уголок, распечатал и быстро прочел до– нисение о себе.

В ту минуту он пережил вечность – он понял, что исхода нет, должен погибнуть либо он, либо Каракалла! И ровно через час Каракалла лежал с кинжалом наемного убийцы в сердце, а легионы подымали на щите нового императора – Макрина…

– Такова власть богов над человеком, синьоры!.. Я хотел сказать – Божья власть!

– На все судьба!.. – проронил ди Прато. – Следующий?..

Луиджи толкнул локтем Марка и тот поднялся.

– Я вырос в монастыре, синьоры, и мало знаю… – сказал он и приятный, бархатистый голос его заставил ди Прато устремить на него глаза; они неестественно светились.

– Но вот что – рассказывал мне старец Антуан, – случилось на его памяти. Жил в моей стране, в Германии, великий мудрец, Адальберт. Все знатные господа оказывали ему чрезвычайное почтение, а особенную дружбу к нему изъявлял наш герцог. Однажды в замок к нему приехал Адальберт и герцог заметил, что гость его какой–то рассеянный, задумчивый. Он спросил о причине и мудрец ответил, что звезды возвестили ему близкую смерть императора.

– Хотел бы я сделаться императором!.. – сказал герцог. – Весь свет перевернул бы я, кажется!..

– А были бы ли вы тогда так же милостивы, государь, как теперь? – спросил Адальберт.

– О, да! А вы были бы мне дороже родных, если бы помогли мне: вас все слушают!.. – горячо воскликнул герцог.

– Хорошо… – отозвался мудрец. – Я сделаю по–вашему…

Он исполнил свое обещание и герцог был избран в императоры.

Прошло три года. Адальберт уединенно жил в своем замке, никуда не показывался, но от людей слышал, что новый император сделался чрезвычайно надменным и жестоким, и решил проверить слухи о нем.

Однажды, во время большого празднества, во дворце в рубище нищего появился Адальберт.

– Я обеднел, меня отовсюду гонят… – сказал он своему высокому другу. – Помнишь ли ты, государь, меня и свое обещание?

Император с презрением посмотрел на его лохмотья.

– Выбросить его вон… – приказал он страже; Адальберта схватили и вдруг все окружавшее великолепие и все множество людей исчезло и император в одежде герцога очутился стоящим у окна своего прежнего замка. Около него находился Адальберт в обычном наряде.

– Что это значит?!.. где мой дворец, где свита?!.. – закричал, озираясь, герцог.

– Ваше высочество изволили вздремнуть… – ответил мудрец. – Ваш сон длился всего три минуты…

Так оно и оказалось в действительности… Великий Адальберт с тех пор у герцога не показывался!..

– Славный рассказ!.. – проговорил ди Прато. – Многим нужно было бы его послушать. Что сообщит нам следующий?

Встал Ян.

– В подземелье замка сидел пленный рыцарь!.. – начал Ян. – Еще в молодости он слышал от певцов о даме необыкновенной красоты, томящейся в плену у злого волшебника, и дал себе клятву освободить ее. Он ездил из страны в страну по кручам гор, по темным лесам, заглядывал за облака, но нигде не находил следов ее. В честь своей дамы он сложил множество песен, победил великанов и разбойников, сражался с волшебниками и всюду прославлял ее имя. Но вот однажды его захватили враги в плен и посадили в глубокий подвал под башней.

Потекли годы, сменилась стража при тюрьме, и один из тюремщиков, узнав его историю, открыл ему, что дама, о корой он все поет и тоскует, заключена чародеем в подземелье рядом с ним и обещал передать ей о нем. Рыцарь воспрянул духом, ночью разбил кувшин, в котором носили ему воду, и осколком его стал подкапывать стену.

Когда уставал от работы, начинал петь и ободрял свою соседку, обещая ей скорое освобождение. В ответ до него стал доноситься чуть слышный слабый и нежный голос ее. Она верила и ждала. Дни и ночи помчались для рыцаря быстро – он рыл и пел, забыв о сне и усталости, и в одно прекрасное утро, – когда стража вошла в тюрьму, – пленника нашли мертвым: он умер от истощения!

Ян умолк.

– Это все?.. – с недоумением спросил ди Прато. – Что же сталось с прекрасной дамой?..

– Ее совсем не было, синьор!.. – ответил Ян. – Добрый сторож видел, что пленник угасает и, чтобы порадовать его, повесил над окном подземелья эолову арфу: рыцарь умер счастливым!

Ди Прато задумался.

– Все мы на земле пленники!.. – проронил он минуту спустя. – Все чего–то добиваемся, ищем и все в конце концов – прекрасная дама, которой нет!..

Чугунный рыцарь, стоявший между дверями, вдруг стронулся с места; мертво брязгая огромными шпорами, он медленно и гулко двинулся по каменным плитам пола к камину.