Текст книги "Вышедшие из мрака"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Ваша фамилия Жебрак? – спросил Игорь.

– Моя фамилия Полушкин, – сурово глядя на незваного гостя произнес глухим баском юноша. – К великому моему сожалению, – уголком рта усмехнулся он.

– А мама дома? – как-то даже растерялся Игорь.

– А мама дома, – ещё суровее взглянул на Дьяконова Полушкин.

– Можно ее?

– Можно ее... Мама! Тут какой-то...

Игорь так и продолжал стоять в дверном проеме перед великаном-юношей, пока за его могучей спиной не показалось печальное лицо женщины лет сорока с небольшим...

– Вы Марина Михайловна? – спросил Игорь.

– Да, я Марина Михайловна. Вы по какому вопросу?

Великан-юноша продолжал исподлобья глядеть сверху вниз на Игоря.

– Пройти позвольте... Мне надо с вами поговорить, Марина Михайловна...

Хозяйка как-то неодобрительно поглядела на Дьяконова и жестом пригласила его пройти.

Окинув взором квартиру, Игорь понял, что живут её обитатели довольно скромно, хотя и чисто.

– Садитесь, говорите, – произнесла Марина Михайловна. Несмотря на возраст, она была ещё очень привлекательной женщиной. Особенно понравились Игорю её большие карие глаза, умные и печальные, с длинными черными ресницами. Неторопливые движения, затаенная грусть, она казалась женщиной из девятнадцатого века...

– За недостатком времени начну без предисловий, Марина Михайловна. Скажите, давно вы видели вашего бывшего мужа Василия Дмитриевича Жебрака? спросил Игорь.

Что-то дрогнуло в лице Марины Михайловны. Она с каким-то испугом поглядела на Игоря.

– Я видела его в последний раз в восемьдесят четвертом году, когда милиция увела его из этой самой квартиры, – тихо и внятно произнесла она. Вы, полагаю, тоже из милиции...

– Почему вы так подумали?

– Потому что вы задаете вопросы, как милиционер. Мне в восемьдесят четвертом году немало их задали... Так что, печальный опыт общения с советскими правоохранительными органами имею.

– Я частный детектив Игорь Николаевич Дьяконов из Москвы, представился Игорь.

– И что же вам нужно от моего покойного мужа?

– Почему вы полагаете, что он покойный?

– Если бы он был жив, он был бы с нами, со мной и с сыном...

– Но его никто никогда не видел мертвым...

– Мне известно, что он совершил побег из колонии. И правильно сделал! – вдруг крикнула Марина Михайловна и вскочила с места. – Потому что его посадили ни за что, за то, чем занимается весь цивилизованный мир, за то, чем в России занимаются пункты обмена валюты уже почти десять лет... А его... на двенадцать лет, с конфискацией... Убежал, и молодец... Жалко только, что не дошел... Попробуйте пройти сотни километров зимой по Сибирской тайге, господин Дьяконов! Это вам не в кабинетах людей допрашивать, посмеиваясь и пыхтя им в нос своей сигареткой!

– Зря вы так со мной, – нахмурился Игорь.

– Ма, чего этому типу надо? – всунулась в комнату наголо бритая голова сына. – А не пошел бы он отсюда...

– Я пойду, когда мне будет нужно, – вспылил Игорь, тоже вставая с места.

– Тихо, Антоша, тихо..., – подошла к сыну Марина Михайловна. – Иди к себе...

Антоша сгинул, ворча под нос какие-то проклятия в адрес незваного гостя, а хозяйка и гость снова сели друг против друга.

– Значит, с тех пор он о себе не давал знать? – спросил Игорь.

– Да не давал он, не давал... Только снится, постоянно снится, вдруг заплакала Марина. – Я же предала его, вышла замуж за Бориса Полушкина. Он усыновил Антошку, мы прожили с ним семь лет, а потом он бросил меня и женился на какой-то девчонке... Я осталась безо всего, с больной матерью Васи на руках. Она в последнее время была совсем парализована... Вот здесь, в этой квартире, она умерла на моих руках... А Вася, это был такой человек... Я никогда таких не встречала ни до, ни после... Какой там Полушкин? И все остальные... Они по сравнению с ним просто ничтожества... Сгноить в тюрьме такого человека... Он теперь бы ворочал такими делами, если бы остался жив...

Игорь понял, что тут ловить ему нечего. Его стала охватывать какая-то тоска, он понимал, что начал заходить в тупик...

Но воистину, кто ищет, тот всегда найдет. И упорный труд всегда рано или поздно будет вознагражден... Такого везения он не мог ожидать даже в самых смелых мечтах...

Раздался телефонный звонок. Марина Михайловна медленно подошла к телефону и взяла трубку.

– Что?!!! – вдруг закричала она. Лицо её вытянулось и совершенно побледнело. – Ты что, с ума сошел? Быть этого не может!!! Ва...? – При этих словах она внезапно осеклась и бросила какой-то совершенно зверский взгляд на насторожившегося Дьяконова. – Перезвони потом, позже, позже перезвони... Я не могу сейчас разговаривать, у меня... Люди у меня... Потом перезвони!!! Через час!!! Я сама тебе перезвоню, где ты находишься?!

Она положила трубку и с каким-то странным видом опустилась в кресло.

Игорь молчал, выжидательно глядя на хозяйку.

– Вам, очевидно, пора идти, – не глядя ему в глаза, произнесла она. Я больше ничего не в состоянии вам сообщить...

Игорь и сам готов был уйти. Он почувствовал прилив сил и желание действовать. Ему показалось, что этот телефонный разговор шел о воскресшем из мертвых Василии Жебраке.

– Если что, сообщите, вот мой номер телефона, – сказал он и выскочил из квартиры.

Тут же набрал по мобильному номер Селюкова.

– Мишка! – крикнул он. – Немедленно узнай, с какого телефона звонили на квартиру жены Жебрака. По-моему, что-то проясняется...

... Через пять минут он узнал, что звонок был от брата Марины Михайловны Ильи Михайловича Корна. На его счастье его квартира была неподалеку, на Васильевском острове. Он немедленно взял такси и поехал по этому адресу.

Тем временем Марина Михайловна дрожащими пальцами набрала номер телефона брата. Ведь только что он сообщил ей, что час назад видел Василия Жебрака живого и невредимого, и вдобавок прекрасно выглядящего.

А ведь именно этой ночью она видела сон. Вася улыбался ей, Вася разговаривал с ней. "Марина, я живой, я живой", – говорил ей Вася. – "Я прощаю тебе все, я хочу быть с вами, с тобой и Антошкой..." Она проснулась вся в слезах, и целый день не могла прийти в себя. А потом появился этот долговязый Дьяконов. И этот звонок брата. Как это все странно, как будто бы во сне...

– Илюша, это я, – сказала Марина. – Говори...

– Я подъехал с коллегой из Бельгии, с которым мы сегодня будем делать операцию, к Медному Всаднику, – торопливо говорил Корн. – И вдруг вижу, стоит мужчина, седой, в густой бороде, смотрит на памятник и что-то бормочет, вроде бы: – Прощай, Медный Всадник, прощай, Нева, прощайте все, прощайте навсегда... Я подошел поближе, гляжу – Василий. Это точно был он, я его узнал, хоть он и очень изменился. И он узнал меня, узнал, Марина. Я, разумеется, мог ошибиться, бывают похожие лица, но нет, это был он, точно он, на сто процентов... И он тут же подтвердил мою уверенность. Ты знаешь, что он сказал мне: – "Здравствуйте. И прощайте. Не поминайте лихом..." Посмотрел так странно, ты помнишь, как Вася иногда умел смотреть... А теперь сила этого взгляда усилилась во много раз... Пристально, с такой тоской в глазах... Я буквально содрогнулся от этого пронзительного взгляда, словно он уколол меня в сердце... А потом зашагал к набережной. Там стояла какая-то машина, по-моему "Мерседес". Он сел в нее, и машина быстро тронулась с места.

– Сон в руку, сон в руку, – рыдала Марина. – А ко мне только что приходил какой-то назойливый частный детектив Дьяконов. Расспрашивал, когда я в последний раз видела Васю... Значит, он жив, слава Богу, что он жив... Но за ним следят, Илюша, за ним следят...

– Мне кажется, он покидает Россию. Навсегда покидает, – высказал предположение Корн.

– Заезжай за мной. Поедем в аэропорт... Это наиболее вероятный путь... Хотя, может быть, и поезд... И все же... Поедем, Илюша...

– Я немедленно направляюсь к тебе, – сказал Корн и бросился вниз к машине...

Но по закону подлости "девятка" Корна никак не хотела заводиться. Он проклял все на свете, готов уже был бежать ловить такси, но тут упрямая машина все же завелась. Он рванул её с места...

В это время к дому Корна на Васильевском острове подъехало такси, в котором сидел Игорь Дьяконов. Каким-то шестым чувством он догадался, что тот, к кому он ехал, сидит в этой машине. На всякий случай он спросил сидящую на лавочке старушку.

– Извините, кто сейчас уехал в этой машине? Не Илья ли Михайлович? Он так мне нужен...

– Он самый, – подтвердила старушка.

– За ним! – крикнул водителю Дьяконов. – Только на почтительном расстоянии. Плачу, сколько скажете...

"Девятка" направилась на набережную Макарова и остановилась перед подъездом Марины Михайловны. Игорь попросил водителя встать подальше.

– Преступника, что ли, ловите? – спросил водитель.

– Да, – коротко ответил Игорь. – Слежу за преступником. А моя машина сломалась...

Вскоре из подъезда выбежали Марина Михайловна и Корн. Машина помчалась по набережной на приличной скорости...

Такси следовало за ними.

– Кажется, в Пулково едут, – высказал предположение водитель, когда "девятка" выехала на трассу.

Игорь набрал номер Селюкова.

– Михаила Владимировича нет на месте, – сообщил дежурный по Уголовному розыску.

– Ладно, – проворчал Игорь. – Поглядим, что там будет... Сам справлюсь...

И действительно, "девятка" мчалась в аэропорт "Пулково".

Вскоре были на месте. Из "девятки" выскочили Марина и Корн и опрометью бросились в здание аэропорта. И стали озираться по сторонам, не зная, куда им дальше идти... Поднялись в зал отправления.

– Вася, Вася, – бормотала Марина. – Я сердцем чувствую, что он здесь... Но где нам его искать? Где?...

В этот момент её взгляд поймал входящего в зал отправления Игоря. Она узнала его, и он это понял. "Эх, спешка, спешка проклятая", – с досадой подумал он. – "Она все может испортить..."

Марина поглядела в другую сторону и вдруг увидела седого человека с бородой в хорошо сидящем костюме, проходящего через паспортный контроль. От какого-то мгновенно нахлынувшего странного чувства у неё защемило сердце... Она бы узнала этого человека в любом облике и в любой ситуации. Она толкнула брата.

– Он? – спросила Марина.

– Он, – шепнул Илья Михайлович. – Тот самый, прощающийся с Невой и Медным Всадником...

– Оглянись назад.

Корн оглянулся.

– Видишь того, длинного, в светлой ветровке?

– Да... Где-то я его видел, только очень давно, лицо какое-то знакомое...

– Это не имеет значения. Сделай, что можешь, только задержи его... Это сыщик, он приехал за Васей. Помоги Васе, Илюша!... Вы же были с ним неразлучными друзьями... Пусть он улетит отсюда подальше... Пусть...

– Попробую...

Корн резко повернулся и пошел по направлению к Игорю.

– Извините, можно вас на минутку, – улыбнулся он, пытаясь вспомнить, где же он, все-таки, его мог видеть...

– А в чем дело?! – сделал непонимающее лицо Игорь, которому, в свою очередь, лицо Корна, обрамленное рыжеватой, с проседью, бородой, показалось знакомым.

– Вы ведь интересовались личностью Василия Жебрака, не так ли? попытался взять его под руку Корн.

– Да интересовался...

– Имею вам кое-что сообщить...

Но тут и Игорь увидел то, что искал. Только что через паспортный контроль прошел его старый знакомый Виктор Артемьевич Литовченко. Он мгновенно узнал его, несмотря на густую седую бороду и короткую стрижку. Он оттолкнул Корна и хотел было броситься к паспортному контролю. Но тут Корн с неожиданной ловкостью подставил Игорю подножку, и тот по-дурацки грохнулся на пол.

– Ах ты, сволочь, – прошептал он, вскочил и бросился на своего противника, полагая, что справиться с ним ему не составит труда. Однако, ошибся... Корн сделал какое-то легкое движение правой ногой и нанес Игорю четкий удар носком ботинка в подбородок. Удар получился на редкость удачным. Игорь упал и ударился о пол затылком. В глазах потемнело, закружилась голова, он впал в состояние какой-то прострации. Пытался подняться, но не мог, руки и ноги не слушались его. Тут же к Корну подбежали милиционеры и скрутили его.

– Вы что? Что себе позволяете? За что вы его?

– Это бандит, он преследует мою жену! – говорил пришедшую на ум нелепицу Корн, пытаясь выиграть время. Тем временем Марина подошла к стойке паспортного контроля и молча глядела на удаляющегося Василия.

Вдруг он резко остановился, почувствовав пристальный взгляд и внимательно посмотрел на нее. А потом медленно пошел обратно. Подошел к стойке и произнес:

– Вы обознались, дама. – А сам подмигнул и одними губами шепнул: Жди весточки...

– А куда вы летите? – прошептала Марина, глотая слезы. И также одними губами добавила: – Мы давно уже одни, я и Антошка... А мама умерла. Пять лет назад...

– Куда лечу? – побледнев от всей этой мгновенно выданной, ошеломляющей информации, переспросил Жебрак. – В Стокгольм, дама, – четко и внятно произнес он. – Но вы обознались. – Снова подмигнул ей, повернулся и зашагал к таможенному контролю.

Тем временем опростоволосившегося Дьяконова положили на носилки и понесли в медпункт. Корна повели в отделение.

Марина Михайловна стояла у стойки. По щекам её текли слезы. Она их не вытирала...

8.

– А? Что? Где я? – вскочил с койки Игорь, приходя в себя.

– Вы в медпункте, на вас было совершено хулиганское нападение. Хулиган задержан, он в отделении..., – ответила миловидная медсестра. – Как вы себя чувствуете?

– А сколько прошло времени, пока я тут лежал?

– Примерно час, – ответила медсестра. – Так как же вы себя чувствуете?

– Отлично! Лучше не бывает! – не помня себя от досады, произнес Игорь. Он выскочил из медпункта и бросился к справочному бюро.

– Куда только что вылетел самолет?

– В Стокгольм.

– Он уже набрал высоту?

– Да, уже полчаса летит...

Игорь побрел по направлению к отделению милиции. Угрюмо открыл дверь и увидел там, сидящего за решеткой Корна. Тот весело глядел на него.

– Ради Бога, извините, – говорил Корн. – Я подумал, что вы бандит... Примите мои извинения...

– Это Илья Михайлович Корн, известный в городе хирург, – прошептал Игорю дежурный. – Его надо срочно выпускать, он сегодня оперирует одного важного американца... Разберитесь сами, пожалуйста... А если хотите, подавайте на него в суд...

Дверь обезьянника открылась, и Корн вышел оттуда с победоносным видом.

– Примите мои извинения, – улыбался он Игорю. – Я не хотел покалечить вас...

– Как бы я вас не покалечил, – проворчал Игорь. – Повезло вам просто...

– Не расстраивайтесь, я в прошлом чемпион СССР по карате, – успокоил его Корн.

– Так вы тот самый Илья Корн? – поразился Игорь, мгновенно вспомнив своего обидчика. – В восемьдесят девятом я не дошел до финала, проиграв Авдеенко.

– Ба! – совершенно дружелюбно улыбаясь, хлопнул себя по лбу Корн. Вы не дошли до финала, а я дошел, выиграв у Габелия. А в финале победил Темирбаева. Так и стал чемпионом СССР. Я вспомнил вас, вы ведь Игорь Дьяконов?

– Он самый...

– А я как-то не сопоставил..., – прошептал Корн.

– Ну вот, вижу вы знакомы и договорились, – улыбнулся дежурный милиционер. – Так что, обращайтесь в суд, если имеете претензии, господин Дьяконов. А по поводу освобождения господина Корна дал распоряжение начальник петербургской милиции, так что все претензии к нему.

– Да нет у меня никаких претензий, – буркнул Игорь. – Только к самому себе, тренироваться надо было лучше... Ни чемпионом не стал, ни преступника не задержал...

"Какая глупость", – прошептал он, выходя из отделения. – "Воистину, после радости неприятности по теории вероятности..."

– Прекратите преследование этой семьи, Игорь, – попросил шепотом Корн, беря его под руку. – Это не принесет вам лавров...

– Он убийца, ваш родственник, – ответил ему Игорь. – На его совести человеческая жизнь, а, возможно, что и две. Причем, жизни очень достойных и порядочных людей...

– Этого не может быть, – покачал головой Корн. – Быть этого не может... Он очень хороший человек, только очень несчастный... Знали бы вы, какая горькая у него судьба, не стали бы преследовать...

Затем он подошел к сидящей на скамейке сестре, взял её под руку, и они вышли из здания аэропорта.

Вышел и Игорь, вдруг внезапно потерявший всякий интерес к этому делу, вытащил сигарету, закурил, задумался... И Корн, и его сестра Марина были очень симпатичны ему, он не хотел им зла... Но ведь Жебрак убил Гордеева, а, скорее всего, и Самарцева, почтенных, ни в чем не повинных людей... И он должен был понести заслуженное наказание. Но теперь Жебрак был недоступен Игорь был не в состоянии сообщить о нем, скрывающимся неизвестно под какой фамилией, в шведскую полицию, не имея никаких доказательств. Это было совершенно бесполезно, полнейший абсурд, и ему больше ничего не оставалось, как примириться со своим поражением... Как же глупо и нелепо все получается с самого начала этого запутанного дела – вырубился и упустил Веревкина, теперь вырубился и упустил Литовченко... Нелепость, непрофессионализм и невезуха...

От мрачных раздумий его отвлек звонок мобильного телефона.

– Игорь, привет. Это Селюков. Могу тебя порадовать. Тут звонил Порошин из Москвы, сказал, что задержана какая-то Самарцева...

– Задержана?!!! – вскрикнул от радости Игорь. – Вот молодцы...

Воистину, третье мая две тысячи первого года было днем потрясений.

Игорь купил билет на Москву, помаялся немного в Пулково, но уже через три часа вышел в аэропорту Шереметьево. Сгорая от нетерпения узнать подробности дела, он взял такси и, не заезжая домой, поехал к Порошину.

9.

... Когда он подъехал к районному центру, уже начинало темнеть. В Уголовном розыске сказали, что Лев Константинович пошел домой. Дьяконов поехал к нему.

... – Эге, легок на помине! – хриплым голосом произнес Порошин. – Ну заходи, гостем будешь... А мы как раз ужинать собрались... Я-то тебя ждал завтра... Но кое-что приготовил...

– Что? – усталым голосом спросил Игорь.

– А ты догадайся...

– Не могу, не томи...

– Лева, приглашай гостя к столу, – послышался из-за двери голос хозяйки. – Пельмени стынут...

– Пусть стынут, – ответил, зевнув, Порошин. – У меня для Игоряхи есть другое, давно обещанное угощение. Дюжина темного пива и прекрасные креветки... А пельмени потом поедим...

– Не заслужил я этого угощения, – пробормотал Игорь. – Сам пей. Упустил я убийцу...

– Зато я не упустил. И угощения заслужил. А тебя, как старого друга, с которым брали Стерлядкина, приглашаю со мной эту трапезу разделить. Не алкаш же я, в самом деле один дюжину пива уничтожать, да и вредно мне, к тому же. Маша не пьет, дети не пьют... Так что, выручай...

– Ты не упустил?!!! – вытаращил глаза Дьяконов.

– А кто по-твоему задержал Самарцеву? – усмехнулся Порошин. Кто сидел каждую ночь в засаде? Не я ли? А он мне тут баки заколачивает... То, что не решается умом, решается терпением и выдержкой... Как же мне опостылело там сидеть, знал бы ты, у меня радикулит и шейный и поясничный... И печень барахлит, и еще...

– Ну, рассказывай, – схватил его за рукав белой рубашки Игорь. – Не томи душу...

– А вот нет, – лукаво улыбнулся Порошин. – Принято начинать с плохого, так что первым рассказывай ты...

Дьяконов угрюмым тоном рассказал Порошину о том, что произошло с ним в Санкт-Петербурге. Порошин слушал как-то рассеянно, но когда дело дошло до потасовки в аэропорту, громко расхохотался. Игорь помрачнел и окончание своего повествования договорил уже совсем скорбным тоном.

– Все, – подвел итог он. – Теперь твоя очередь...

– Я сначала выпью пива за самого себя, а уж потом все расскажу. Иди, садись за стол, частный детектив...

Игорь сел за обильно накрытый стол рядом с тремя сыновьями Порошина. Все они были так же упитанны, как и отец, и голосом были похожи. Лев принес четыре бутылки "Афанасия" и поставил на стол.

– Угощайся, из холодильника. А креветки варятся... По моему личному рецепту, с приправами...

Игорь отхлебнул пива и просительно поглядел на старого друга.

– Ладно, слушай. И они пусть слушают, у меня от жены и детей секретов нет... Короче, плохо искал наш Родион Петрович, не все взяли наши кладоискатели. А я потом туда вернулся и ещё кое-что нашел. Отнес, куда положено, а сам понял, что должны они туда вернуться. Видать, что-то их спугнуло... Сидел несколько ночей, и вот гляжу – идет она... Ну я тихонько подошел сзади и... цап-царап... Она от ужаса чуть не обмочилась там... Извини, Машенька, – заметил он укоризненный взгляд жены. – Я на неё пушку наставил и вежливо попросил мне все рассказать, иначе тут же уложу, как я сказал, при попытке к бегству...

– И что?

– А что ей оставалось делать? Жизнь-то у неё одна... Как и у всех... Раскололась, как миленькая, наша крутая Алла Андреевна...

– Ну? И что же она рассказала?

– Она спокойно жила с Самарцевым, как вдруг в Саблино, неподалеку от их дачи, она повстречала человека, очень похожего на её бывшего мужа Данилова. Она так и ахнула. Он сделал ей знак, чтобы она его не узнавала, а потом сгинул на долгие годы. Она жила в постоянном страхе, будучи уверенной в том, что Данилов жив и находится где-то поблизости, только Бога молила, чтобы ухлопали его где-нибудь. Только Бог не сжалился над ней. Прошло лет восемь, она шла на дачу с электрички... А сзади услышала знакомый голос. "Узнаешь?" – спросил он. – "Узнаю", – прошептала она, вся в ужасе, хотя он очень сильно изменился, поседел совершенно, отпустил усы, носил очки, вообще стал каким-то другим. Но все же, вроде бы он, и опасаться его надо. Знала ведь Аллочка, кем был её муженек, ему убить, что высморкаться, человек, находящийся на грани между подонком и маньяком... "Вякнешь урою", – пообещал... Они с ним встречались на квартире в Москве, которую он снимал. Общались, короче, а уж в качестве кого общались, это их дела... И он поведал ей, что в подвале дома, в котором они живут, зарыты ценности на огромную сумму. Как он о них узнал и почему до того не объявлялся, он не говорил. А расспрашивать такого человека было опасно. Договорились они при удобном случае ценности вытащить и поделить. Но она стала сомневаться, её ли это муж, больно уж он изменился. Хотя знал обо всех её делах все досконально, до мелочей... А окончательно убедилась она в том, что это не он, когда увидела его босиком. У того-то мизинца на левой ноге не доставало, а у этого все было на месте. Он врубился, что до неё дошло, но карт своих не раскрыл. Именовался он, как сам ты прекрасно знаешь, Виктором Артемьевичем Литовченко. Алла Андреевна ввела его в дом, познакомила с мужем, тот стал вроде бы, другом семьи. Человек он, сам знаешь, веселого нрава и очень эрудированный по части литературы и других изящных искусств, за умным словом в кармане не полезет. И все было бы у них o,key, если бы как назло, Самарцев вечно не торчал дома. Как говорится, находился на творческой работе, за пределы участка ни на шаг, попробуй тут, отыщи что-нибудь? Время ведь нужно... Вот в тот раз не выгорело, Литовченко исчез, а появился, как известно, в начале марта, когда Самарцев должен был поехать в санаторий. И тут все планы нарушил подслеповатый художник Гордеев. Он узнал в Литовченко Данилова, с которым когда-то сидел в одной камере в пересыльной тюрьме и решил позвонить тебе. Но его убили во время звонка...

– Кто убил?!!!

– Кто убил? – усмехнулся лукаво Порошин. – Да Веревкин и убил. Вот уж случай помог этой парочке кладоискателей... Зашел с похмелюги и пырнул обидчика ножом... Так что на дороге ты встретил настоящего убийцу Гордеева, дорогой друг Игоряха... Кстати, вчера в лесу неподалеку от места, где был убит Веревкин, одна женщина нашла кнопочный нож и принесла нам. На нем отпечатки пальцев Веревкина. Доказано, что Гордеев был убит именно этим ножом... Так что, именно Веревкин его и убил... А потом водоворот событий увел нас от самого простого решения вопроса.

– Так, – ошалело глядел на Леву Игорь. – А кто же его?

– А ты сам-то не догадался?

– Нет...

– Да ну тебя к лешему, гребаный частный детектив! – разозлился Порошин. – Я простой провинциальный опер, и то давно сообразил...

– Женщина ведь, вроде бы, убивала.

– А что, кроме Самарцевой женщин больше нет на свете? Выйдем на секундочку, покурим на воздухе, – предложил он.

Они вышли на крылечко, закурили.

– Ну так что, не въехал, Шерлок Холмс из Очакова? – хитро улыбаясь, спросил Порошин, дымя сигаретой.

– Эти пропавшие Сашка и Зинка? – высказал предположение Игорь.

В ответ Порошин только недовольно поморщился.

– Неужели... Галина Семеновна...? Какие ещё могли там быть женщины...? – от изумления раскрыл рот Игорь.

– Я ничего не говорил, ничего не говорил... И ты ничего не слышал сделал Порошин суровое лицо и прижал указательный палец к губам. – Но собаке собачья смерть, это правило, и не нам его нарушать. Короче, ни Самарцева, ни Литовченко никакого отношения к смертям Гордеева и Веревкина не имеют...

– Ну а Петра Васильевича Самарцева-то кто? – совсем уже запутался Игорь.

– Ну а его уж она, родимая, в лучшем виде..., – улыбнулся Лева. Только опять же не сознательно... Пока Литовченко на лыжах бегал, придуриваясь перед всеми, причем, придуриваясь очень удачно, ей ревнивый муженек, не желающий ехать в санаторий и оставлять её наедине с обаятельным другом семьи, устроил скандал, назвал шлюхой, любовницей Литовченко, потом даже ударил. Они побегали друг за дружкой по дому, помахались на кухне, а потом она тоже рассвирепела, впала в амбицию, схватила попавшийся под руку кухонный нож и его... под сердце и... того... И тут влетел румяный лыжник Виктор Артемьевич. Делать нечего, вдвоем они его затащили в подвал, и затерли следы крови... И тут же она рванула к Гордеевым, чтобы алиби себе создать. А пока она со своим мужем отношения выясняла, так сказать, до победного конца, Гордеевы как-то связались по телефону с Веревкиным, очевидно, назвав себя кем-то другим, вполне возможно, что Галина говорила от имени Аллы, он согласился встретиться, они его на своем "Жигуленке" догнали, как-то умудрились затащить в лес и... За мужа и отца отомстили... Вот дела-то какие... Так что, Олег Гордеев зашел к Самарцевым, чтобы создать алиби себе, а Самарцева к Гордеевым с той же целью. С той лишь разницей, что тот до убийства, даже ещё не будучи уверенным, что все получится, а она после...

– Вот оно что..., – протянул Игорь. – Вот почему Самарцева так нервничала, вот почему у неё было так обильно припудрено лицо... А он... Как же он здорово держался, этот псевдо-Литовченко...

– Привычка, Игоряха. Поскольку это был н кто иной, как беглый валютчик Жебрак, сам понимаешь, что он мужик тертый и жизнью здорово закаленный. Человек неоднократно между жизнью и смертью находился, по лезвию бритвы ходил и научился держать себя в руках... Ты с ними беседовал, а Самарцев в тот момент в подвале мертвый отдыхал от суеты мирской.

– Но Гордеевы... Это вообще фантастика... Интеллигентные люди... Воспользовались моментом, поехали и убили... Фантастика..., – не уставал поражаться Игорь.

– Всякое в наше время бывает, Игоряха... Итак, вернемся к славной парочке Литовченко и Самарцевой. Дождались они, пока ты прекратишь туда бесконечно мотаться, и сгинули. Потом скрывались где-то, неизвестно, где, а в апреле пришли ночью, вырыли свой клад, и все... Но Алла Андреевна все же умудрилась в отсутствие сообщника, клад отыскать и кое-что успела перепрятать, чтобы ей побольше досталось, в темноте он же там не будет считать, взвешивать, сколько там колец и кулонов, тем более, он их туда не клал, а клал покойный Шумилов. Но он ей напоследок сюрпризик преподнес, решил шум произвести, догадываясь, что она кое-что припрятала и ещё раз сюда собирается без него нагрянуть. Вот он и поджег дом... Однако, она все равно пришла, как я и предполагал, жадность её сгубила, как того фраера... Вот такие дела, драгоценный Игоряха..., – засмеялся он. – Едрена-матрена, креветки переварились! – встрепенулся он, выкидывая окурок. – И все из-за моего пустобайства... Говорим о всякой ерунде, о сволочах всяких, а драгоценные креветки перевариваются! Воистину, язык мой – враг мой..., – с досадой сплюнул он. – Пошли в дом!

Игорь прошел в комнату, а Лева поспешил на кухню за креветками, бормоча проклятия по поводу своей нерасторопности.

– Вот это да..., – пробормотал Игорь, сев за стол и залпом выпив кружку темного пива. – Вот это Лева... Не ожидал...

– Он умный, – засмеялась жена Порошина. – Он такой умный, что мне порой страшно становится, насквозь все видит...

Появился Порошин, держа в руках блюдо с креветками.

– Не переварились, – облегченно вздыхая, сказал он. – Хороши... А? Запах какой, чуешь?

– Чую, – радуясь за друга и досадуя на себя, пробубнил Игорь.

– Так что сидит теперь наша разлюбезная Алла Андреевна в КПЗ в райцентре и ждет, когда завтра вернется на все готовенькое из командировки наш дорогой Сергей Виленович Яшин и приступит к допросам подозреваемой..., – сообщил Порошин, ставя блюдо с креветками в центр стола. – И его ждет не только Алла Андреевна, но и изъятые мной из тайника ценности. Ну а остальные... Ту-ту, в Европу, – расхохотался Порошин.

– Это точно, ту-ту, – мрачно согласился Дьяконов. – А что же ты мне ничего не сказал ни о том, что нашел ценности, ни о своих версиях, ни о том, что в засаде будешь сидеть? – с упреком спросил он.

– Да могут же у меня, в конце концов, быть свои секреты, свои амбиции? – резонно заметил Порошин. – Могу я доказать и себе и своим близким, что я не только из пушки палить умею, а и мозгами шевелить тоже...

– Тоже верно, – проворчал Игорь. – И все же, как-то...

Но выпил ещё пива, покушал креветок и почувствовал огромное облегчение. Он понял, отчего произошло это облегчение – оттого, что ему не удалось задержать в аэропорту Пулково Виктора Артемьевича Литовченко, а точнее – Василия Дмитриевича Жебрака... Если бы ему тогда повезло, он бы всю жизнь сожалел о таком везении...

10.

...Он уже не был ни Жебраком, ни Литовченко. Теперь он именовался Борисом Викторовичем Бергом. Именно под такой фамилией он летел в Стокгольм...

Он выпил рюмку виски и почувствовал, как у него закружилась голова. Кружилась она не от выпитого виски, он мог выпить очень много, совершенно не пьянея – он был потрясен встречей в аэропорту... Каким же удивительным был для него вчерашний день...

Сначала эта встреча с Илюшкой Корном около Медного Всадника... Зачем он вообще приехал в Петербург?! Он же так рисковал... Но он не мог не проститься с этим городом, перед тем как навсегда покинуть Россию. Он больше не хотел здесь жить, не хотел здесь бывать – воспоминания тяготили его, душили, не давали возможности действовать...

И он рискнул, на Красной Стреле приехал в родной город, прошелся по улицам, по набережным Невы, подошел к Медному Всаднику... Только к родному дому он не решился подойти, он предполагал, что если он подойдет туда, ноги сами понесут его в квартиру, где он родился, где, вполне возможно, все ещё живут его жена и его двадцатилетний сын Антон, где он был так счастлив, откуда его забирали в дальний путь погожим майским утром восемьдесят четвертого года... Это было выше его сил... Но с Медным всадником он все же решил проститься...