Текст книги "Вышедшие из мрака"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Хорошо, что она не обвиняется в убийстве того..., – глядя в сторону произнесла Гордеева. – Очень хорошо. Это меня мучило больше всего...

– И вы готовы были пойти и опровергнуть эту версию?

– Да, была готова, – округлившимися глазами глядя в лицо Игорю, произнесла Гордеева. – Я не хочу, чтобы она, какой бы она не была, отвечала за чужое преступление...

– Не берите всего этого в голову, Галина Семеновна, – успокоил её Игорь. – Следствие разобралось, в чем дело...

– Разобралось?!!! – вздрогнула она.

– Не то следствие, не официальное – другое... Следствие двух старых приятелей Игоряхи и Левки. Оно выложило версию произошедшего следователю Яшину как на блюдечке. А лавры будет пожинать именно он. Но мы не в обиде... А вы..., – понизил голос он. – Вы не переживать должны, а гордиться...

– Чем гордиться?!!! – воскликнула Гордеева.

– Своим мужем, талантливым художником Геннадием Ивановичем Гордеевым, вот чем вы должны гордиться... И никакого права на жизнь его убийца подонок Веревкин не имел... Такой как он и за решеткой бы прекрасно себя чувствовал... И вышел бы на свободу как огурчик... А Геннадия Ивановича уже никогда не будет...

– Тогда все нормально! – встряхнула волосами Галина Семеновна. Тогда все хорошо! Олежек! – крикнула она, увидев сына. – Я здесь!

– А я тебя было потерял в этой толчее, – сказал Олег, подходя к ним. – Здравствуйте...

– Привет, молодой человек, – улыбнулся Игорь, протягивая ему руку. Поздравляю!

– С чем?

– С выставкой отца, разумеется. А твою маму поздравляю, что у неё такой замечательный сын...

– Да, – как-то запальчиво произнесла Гордеева. – У меня действительно замечательный сын. Сильный и мужественный, настоящий мужчина. И я им очень горжусь...

– Как ваша машина? – спросил вдруг Игорь.

– Да ездит пока, – пожал плечами Олег.

– Резину-то не сменили?

Гордеева сильно сжала руку сына повыше локтя и округлившимися глазами глядя на Игоря, процедила:

– Сменили. Давно сменили... На нашей машине вполне можно ездить и на отечественной резине.

– Ну и правильно! – рассмеялся Игорь, ободряюще глядя на нее. Гордеева обменялась быстрым взглядом с сыном.

– Значит, те сапо... ? – хотела она задать какой-то вопрос, но слова застряли у неё в горле.

– Значит, все в порядке, Галина Семеновна, и не переживайте ни о чем... Все в полном порядке.

– Спасибо вам..., – прошептала Гордеева.

– Не мне, Галина Семеновна, не мне... Льву Константиновичу Порошину... Ладно, все, удачи вам! – махнул им рукой Игорь и, нагруженный сумками, пошел к выходу...

А Гордеева и Олег остались на месте, многозначительно глядя друг на друга. В их памяти вихрем проносилось то страшное мартовское утро... И обоим казалось одно и то же – все это происходило не с ними, а с кем-то другим... Потому что не могли они все это сделать... Сделали, однако... Как же это все странно, на какие же удивительные поступки способен человек в экстремальной ситуации!...

– Это он, сволочь, быдло проклятое..., – прошептал Олег, глядя на труп отца, лежащий на полу с беспомощно раскинутыми в стороны руками. – Я убью его... Пригодится, наконец, та игрушка...

– Ты с ума сошел! Возьми себя в руки, Олежек! – хватала его за рукав куртки мать.

Но его невозможно было остановить. Он выскочил на улицу и увидел, как "Запорожец" Веревкина мчится на большой скорости по проселочной дороге от дома в сторону трассы. Он побежал в дом Веревкина и вскоре вернулся обратно.

– Я все сделаю, как надо сделаю..., – яростно прошептал он матери, заходя обратно в дом и протягивая ей какую-то записку.

– "Я так больше не могу. Степан", – прочитала Гордеева. – И что там у него дома творится? – тихим голосом, смертельно бледная, спросила она.

– Следы пиршества. И шлюха его в спальне спит, – так же тихо ответил Олег.

И через некоторое время пошел к Самарцевым звонить в милицию...

... Когда работники милиции и прокуратуры уехали, увезя с собой труп Геннадия Ивановича, мать внимательно поглядела на сына и едва заметно кивнула головой.

– Протри рукоятку своей игрушки, – сурово приказала она сыну. И он молча пошел выполнять приказание матери. Надев резиновые перчатки, тщательно протер весь пистолет, который полтора месяца назад купил у старого товарища, и положил его во внутренний карман куртки.

– Пусть поможет нам Бог, – шепнула Гордеева, взяла у сына мобильный телефон и набрала номер Веревкина, который тот дал Геннадию Ивановичу сразу после своего появления в Саблино, ещё до обострения их отношений.

– Степа, – произнесла она, подражая визгливому голосу подруги Веревкина, который неоднократно слышала из-за забора. – Нам срочно надо встретиться, тут такие дела... Я должна тебя кое о чем предупредить...

– Я не могу вернуться, – пробасил он. – Говори по телефону.

– Не могу, очень опасно. Милиция неподалеку... Ты где находишься?

– Около трассы, хочешь подходи, только одна. И побыстрее...

Они с сыном обменялись многозначительными взглядами, натянули на руки перчатки и молча пошли к своей машине.

Через несколько минут они были около машины Веревкина. Тот даже не успел отреагировать. Бежать было поздно, Олег поставил машину так, что проехать на узкой дороге было невозможно. С угрожающим видом Веревкин вышел из машины, держа в кармане кнопочный нож, и вразвалочку направился к тем, кого он всего полсуток назад этим самым ножом по пьяной амбиции лишил самого близкого и дорогого человека. Он не раскаивался в содеянном, он не умел этого, а хотел лишь одного – прорваться сквозь кордон преследователей, любым способом прорваться... Во время встречи с незнакомцем на дороге он умудрялся хоть как-то держать себя в руках, теперь же наступала настоящая агония. В голове шумела вчерашняя адская смесь водки, пива, вина, шампанского, нарастала бешеная ярость... Сейчас он их, сейчас, эту вшивоту, вставшую на его пути, как и того...

– Ты убил отца? – процедил смертельно бледный Олег. Во внутреннем кармане куртки у него лежал пистолет Макарова, в левом кармане – баллончик с нервно-паралитическим газом.

– Я..., – злобно усмехнулся Веревкин. – Чтобы ручонок своих хилых не распускал... И вас сейчас... Всех бы вас, гадов... – прошипел он, вытаскивая из кармана нож и нажимая на кнопку.

Олег, понимая, что промедление смерти подобно, быстрым движением вытащил из кармана баллончик и мгновенно прыснул из него в лицо Веревкину... Тот негромко охнул, схватился за лицо руками и стал оседать на снег. Олег подобрал вывалившийся из его рук нож и молча показал его матери. Та слегка покачнулась, видя орудие убийства её мужа, но взяла себя в руки.

– Все нормально, Олежек, – еле слышно прошептала она.

Вдвоем тащили в лес обмякшую, нервно дергающуюся стокилограммовую тушу Веревкина. Там, на маленькой опушке, решили и закончить дело.

– Держи его, – произнес Олег. – А я его... за отца...

– Нет, – возразила Галина Семеновна. – Разреши мне, я все же когда-то делала успехи в пулевой стрельбе из пистолета...

Олег уступил, протянул ей оружие. Он поддерживал дергающегося Веревкина сзади, а Галина Семеновна профессиональным движением передернула затвор пистолета и, вытянув руку, медленно пошла вперед...

– Ближе, ближе, – шептал Олег.

Но мать не выдержала, не дойдя полуметра до Веревкина, она нажала курок. Грянул оглушительный выстрел. Пуля попала Веревкину в левый висок.

– Все, – прошептала Гордеева. – Это тебе за Гену, грязная собака...

Потом сунули пистолет в ладонь Веревкина, чтобы там остались его отпечатки пальцев и бросили рядом с трупом, а кнопочный нож, в горячке, наоборот, зачем-то забрали и по дороге выбросили в снег, хотя, как теперь понимают, делать всего этого, как и создавать имитацию самоубийства, не следовало... Все это было совершенно нелогично, это была игра с огнем, и странно, что она прошла безнаказанно... Более того, эта игра, в конечном итоге, создала у следствия мало-мальски удовлетворительную версию гибели Веревкина, тем более, что впоследствии был найден нож, которым Веревкин зарезал Гордеева, о чем ни мать, ни сын, естественно, знать не могли.

Теперь они оба поражались самим себе, поражались, как их никто не заметил на дороге, какую неоценимую помощь оказал им сильный снегопад... Вернувшись домой, они находились в состоянии полного упадка душевных сил... Бросились на кровати и лежали, совершенно обессиленные. И тут появилась Алла Андреевна Самарцева.

... – Бог тогда нам помог, – прошептала Галина Семеновна, дотрагиваясь до плеча сына.

– А ведь этот частный детектив обо всем знает, – так же тихо ответил Олег.

– Пусть знает, я ему верю, он не выдаст, – сказала Гордеева. – Я вижу по глазам, что это порядочный человек, к тому же слышала о нем много хорошего... Они с другом унесли наши сапоги, чтобы против нас не было никаких доказательств... Мы поступили по совести, Олежек, и нам не в чем упрекать себя... Меня мучило одно – что в убийстве этого гада заподозрят Аллу. Слава Богу, что этого не произошло...

И они, нагруженные сумками, пошли к выходу... Через три часа к ним должны были прийти друзья...

... На день рождения Игоря ждали только Леву Порошина с женой. Дата была не круглая, и больше никого он приглашать не стал. Игорь хотел совместить приятное с полезным, и за рюмкой водки под хорошую закуску ещё раз побеседовать с Левой об их совместном деле, ещё раз послушать его умозаключения и выводы. История эта никак не выходила у Игоря из головы, хотя он продолжал ощущать нечто вроде белой зависти и некой досады к оказавшемуся более прозорливым товарищу.

Накануне Порошин позвонил и подтвердил, что обязательно приедет к назначенному времени...

– Удивительный человек Лева, – говорил жене Игорь, которому не терпелось его увидеть. – Я раньше полагал, что главное его достоинство, это смелость, а он, оказывается, обладает незаурядным логическим мышлением. Как все сообразил, о чем я даже и не догадывался... Что же он, однако, опаздывает?...

Левы все не было и не было... И когда Дьяконовы уже совершенно отчаялись и решили начинать без него, раздался телефонный звонок.

– Игорь Николаевич, – рыдала в трубку Маша, жена Порошина. – Лева... Лева...

– Что случилось?!!!

– Его ранили. Тяжело. Сегодня днем в перестрелке на шоссе... Они брали там группу бандитов... Боже мой, неужели он умрет?!!!

– Куда он ранен?

– В голову, Игорь Николаевич, в том-то и дело, что в голову...

– Где он сейчас?

– В нашей районной больнице... В реанимационном отделении... Я вам оттуда и звоню.

– Я немедленно еду туда, – решил Игорь. – Так-то вот, – сказал он Гале. – Такова наша служба... Хоть прощусь с Левой...

Он гнал машину с такой скоростью, что все машины просто шарахались от него. Уже через час с небольшим его "Хиндай" подъехал к облезлому зданию районной больницы.

– Мне нужно к Льву Константиновичу Порошину, – сказал он дежурной медсестре. – Как он там?

– Ему сделана операция, – сообщила медсестра. – Пока он без сознания... Сейчас сообщу дежурному врачу.

Через пять минут, прошедшие для Игоря как долгие пять часов, навстречу ему вышел огромного роста бородатый врач.

– Как он? – задыхаясь, спросил Игорь.

– Вы можете подняться, – произнес врач.

Игорь побежал наверх, на ходу надевая белый халат. В коридоре увидел Машу, жену Порошина.

– Ну? – бросился к ней Игорь.

– Вы приехали, Игорь Николаевич, – всхлипнула она. – Спасибо вам...

– А он-то как?

– Операция прошла удачно, так говорит врач... Но пока он без сознания...

Вскоре в коридоре появились фигуры эксперта Родиона Петровича и следователя Яшина, облаченного в черную шерстяную тройку.

– Приветствую вас, – вальяжным тоном он поздоровался с Игорем и протянул ему свою узкую ладошку. – Ну, как там наш Лев Константинович?

– Операция прошла успешно, – сообщила Маша.

– Да, немало нам попортили крови эти бандиты с большой дороги, тяжело вздохнул Яшин. – Я ведь тоже там был, на этом деле. И, должен сказать, если бы не Лев Константинович, пуля могла попасть в меня... Он наповал уложил одного, второй стрелял в нашу сторону, и Лева буквально бросился под пулю. Они выстрелили практически одновременно... И обе пули попали в головы. Тот на месте..., Лева вот здесь... Так что, он за несколько секунд двоих уложил, и каких матерых... Герой, его к правительственной награде будут представлять...

– Врач говорит, ещё бы сантиметр, и шансов не было бы вообще..., тихим голосом добавила Маша.

Хирург, делавший операцию, сказал, что больной ещё несколько часов будет под действием наркоза. Родион Петрович и Яшин откланялись, Маша и Игорь остались в больнице...

Перед тем, как уходить, Яшин сказал Игорю:

– Я закончил дело Самарцевой. Она знакомится с обвинительным заключением, и вскоре дело будет передано в суд. Сто девятая и сто девяносто вторая... Хотя, посмотрим, что там ещё скажет суд...

– А кто же все-таки убил Веревкина? – спросил Игорь.

– Очень темная история, – нахмурился Яшин. – Здорово нам помешал в тот день этот проклятый обильный снегопад... И ужасная путаница впридачу, убийство Самарцева, предполагаемое появление в поселке Данилова... Да, это серьезный пробел в деле... Есть у меня, правда, скажу по секрету, одно любопытное предположение, – задорно блеснули глаза Яшина, – но доказательств никаких... К сожалению, это предположение пришло значительно позже, когда уже невозможно было кое-что проверить... Как говорится, хорошая мысля приходит опосля... Очень любопытная версия...

– Какая? – насторожился Игорь. Как же ему не хотелось, чтобы Яшин заподозрил Гордеевых...

– А ладно, – отмахнулся следователь. – Нет доказательств – нет и предположения... Версия о самоубийстве довольно сомнительна, значит, какое-то случайное убийство... Нашли мы друзей Веревкина, Сашу и Зину, которые были в ту ночь в его доме, они также подтвердили, что у него был пистолет Макарова, он порой палил из него прямо в доме по мишени... Правда, уже пару месяцев у Веревкина этого пистолета никто не видел, но, факт есть факт... на пистолете отпечатки только его пальцев... А у всех находящихся в поле зрения вполне серьезное алиби... Так что... висяк, дорогой мой Игорь Николаевич... Ничего, отобьемся... Мы в последнее время немало полезных дел совершили, что нам гибель какого-то убийцы?

– Тоже верно, он заслужил своей участи, – тихим голосом произнес Игорь.

– На том и сойдемся, – подмигнул Дьяконову Яшин, и быстро зашагал к выходу... "Не так уж он и глуп, как мы полагали", – подумал Игорь.

... Они с Машей провели в больнице около шести часов, пока к ним не вышел дежурный врач.

– Он пришел в сознание, – произнес он. – В реанимацию вообще-то нельзя, но для вас сделаем исключение...

... В реанимационной палате на белой простыне лежал Лев Константинович Порошин. Голова его была вся перебинтована, открытыми оставались только глаза, нос и рот...

– Лева..., – зарыдала Маша, бросаясь к нему.

– Все путем, – прошептал он одними губами. – Эй, ты, именинник, где твое обещанное угощение?

– Но... ты..., – бормотал Игорь.

– Извини за неявку, сам понимаешь, уважительная причина...

– Да что ты..., – преодолевая комок в горле, произнес Игорь.

– А мы с Машей приготовили тебе подарок. Заранее... Ты отдай ему, Машенька... И не делайте таких постных физиономий, меня ещё рано хоронить, мы ещё немного повоюем... Кстати, ты, как я выяснил, родился в день Пахома-бокогрея. Пришел Пахом – запахло теплом, только что-то тепла не ощущается, – произнес он, пытаясь улыбнуться, и обессиленный закрыл глаза. Врач попросил их выйти...

Игорь отвез Машу домой, она напоила его крепким чаем с пряниками и клубничным вареньем и вручила ему подарки – бутылку марочного армянского коньяка и забавного плюшевого львенка, как две капли воды похожего на самого Леву Порошина.

– Леве очень понравился этот львенок, – всхлипнув, произнесла Маша. Он смеялся и говорил, что вы, глядя на него всегда будете вспоминать его самого...

– Слава Богу, что живого, – тяжело вздохнул Игорь. – А коньяк я выпью дома, за его здоровье...

... Через несколько дней Игорь узнал от Маши, что здоровье Порошина пошло на поправку...

А ещё через пару дней Игорю позвонил Илья Михайлович Корн.

– Ты понимаешь, Игорь, я покоя себе не нахожу и все время сокрушаюсь, что я нанес такому человеку, как ты, своему коллеге по спорту тот удар, басил в трубку Корн. – Ты на меня не держишь зла?

– Да не держу я на тебя зла, прекрати эту бабью болтовню...

– Тогда хочу тебе сообщить, что моя сестра и её сын сегодня утром вылетели в Стокгольм...

Игорь молчал.

– А зачем ты мне об этом сообщил? – спросил он через некоторое время.

– А черт его знает, – рассмеялся вдруг Корн. – Я тебя помню, ты был хорошим парнем, я твое лицо тогда, в восемьдесят девятом, приметил на соревнованиях... Ты как-то выделялся среди всех... Там такие были экземпляры, вспомнить страшно... К тому же, недавно я кое-что узнал насчет твоей благородной деятельности, есть, оказывается, у нас общие знакомые, все отзываются о тебе, как об очень порядочном человеке. Ты многим людям спас жизнь, например, актрисе Алле Галыгиной, с которой я немного знаком через её покойного мужа, чемпиона по боксу Ромку Рындина, а уж про твои подвиги в городке Огаркове, про поединок с несколькими бандитами в летящем вертолете просто ходят легенды... И страшно подумать, что было бы, если бы... – Он замялся...

– Если бы ты меня так ловко не ударил ногой в подбородок? – уточнил Игорь.

– Да, именно так... Ты же сам понимаешь, в тот момент на волоске висели судьбы трех людей...

– Согласен... Я бы его не упустил... Но, не судьба, и, знаешь, Илья, я очень рад такому повороту судьбы. Потому что до сих пор у меня не было оснований страдать угрызениями совести... Надеюсь, не будет и в дальнейшем... А что касается господина Жебрака, его жены и сына, то я им искренне желаю счастья и всего самого наилучшего... Я не считаю его преступником, общество жестоко обошлось с ним, и он обязан был бороться за себя и свою семью, пусть даже столь сомнительными методами... Пока, Илья, рад был тебя слышать...

Он положил трубку и ещё раз поразился тому, какие причудливые повороты и зигзаги творит с людьми судьба, насколько порой все зависит от случая, от секундного промедления, от мгновенно принятого решения, от выбранного пути, от нечаянного поворота головы, даже от закуренной либо не закуренной в какое-то время сигареты... Кто-то сверху причудливо и порой очень жестоко распоряжается и играет человеческими судьбами, человеческими жизнями. Что же остается самому человеку, быть творцом своей судьбы либо жалкой игрушкой в её руках? Наверное, ни то, ни другое... Самому человеку остается руководствоваться одним старым мудрым правилом жизни: "Делай, что должно, и пусть будет, что будет..."