Текст книги "Вышедшие из мрака"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Кстати, Сергей Виленович, – решил подсказать ему кое-что Дьяконов. – Хочу оказать следствию ещё одну помощь.

– Этому мы всегда рады...

– Я бы посоветовал вам узнать, не пересекались ли раньше пути Гордеева и Самарцева. Самарцев ведь тоже сидел, тоже диссидент...

– Да вы что? – расхохотался Яшин. – Самарцев диссидент?!

– Да..., – оторопело произнес Дьяконов.

– Вы пользуетесь какими-то непроверенными данными, товарищ частный детектив, – продолжал покровительственно улыбаться Яшин. – Я начал наводить справки обо всех мало-мальски приметных обитателях поселка, про всех ещё не успел, сами понимаете, но вот о Самарцеве узнал все. Филолог, доктор наук, профессор, член Союза писателей, в прошлом член КПСС. И никогда никаким диссидентом он не был, напротив, при Советской власти жил, как у Христа за пазухой. Все у него было – дачу вот эту самую построил, "Волга" была, постоянные загранкомандировки, он в одних только Штатах раз пятнадцать был. Занимался проблемами социалистического реализма... Да и жена его только что мне все это подтвердила. Я ведь тоже было выдвинул версию, что он соседа из ненависти... того... Всякое бывает... Кстати, эта версия ещё полностью не отметается мной, должен вам признаться... Надо как можно быстрее найти Самарцева, и Литовченко тоже... Однако, пороть горячку тоже нечего, ведь пока никаких данных о том, что они скрылись, не имеется. Подождем до вечера и тогда посмотрим... Вас подвезти?

– Да нет, мы на своей машине, – отказался Порошин.

– Используете служебный автотранспорт в дурацких целях, Лев Константинович... Шучу! Будем действовать совместно! Только без самодеятельности и в рамках закона! Пока!

– Самарцев никогда не был диссидентом..., – шептал Дьяконов, шагая к машине Порошина. – На кой черт Литовченко мне навешал на уши эту лапшу? Чтобы я заподозрил в нем беглого убийцу Данилова, которого опознал Гордеев?

– Ты что там бормочешь, Игоряха? Досадуешь на Яшина? Но ведь по сути дела он прав...

– Нет, Лева, вот что, – громко заявил Дьяконов. – Ты езжай, езжай, у тебя много дел... Ты ограничен рамками закона. А я буду действовать вне его...

– Как знаешь... Значит, ты остаешься здесь?

– Да, остаюсь... Я должен кое-что ещё выяснить, – твердо сказал Игорь и зашагал обратно к дому Самарцевых...

4.

– Нет, это просто невыносимо! Это ни в какие рамки не лезет! закричала Самарцева, в очередной раз увидев на пороге своего дома длинную фигуру Игоря Николаевича. – Опять вы?!!! Я сейчас позвоню прокурору!

– Не позвоните, – возразил Игорь. – Это вовсе не ваших интересах...

– Вот как, – попыталась улыбнуться хозяйка дома, хотя лицо её по-прежнему было покрыто красными пятнами, а руки дрожали от волнения. – Ну что же, не драться же мне с вами, в самом деле... Прав был Петя, когда предлагал мне завести собаку. Поменьше бы тогда было таких унылых и докучливых визитеров, как вы... Однако, собаки нет... Так что, пользуйтесь этим обстоятельством и проходите...

– Спасибо и на этом, – сказал Игорь и прошел в дом.

– Излагайте, что вас снова ко мне привело, да желательно поскорее.

– Спешите куда-нибудь?

– А вот это не ваше дело.

– Это как знать, как знать, может быть, окажется и мое...

– Давайте без дурацких намеков. Говорите, я вас слушаю...

– Мне бы хотелось узнать одно обстоятельство жизни вашего мужа Самарцева Петра Васильевича.

– Какое именно?

– Подвергался ли он когда-нибудь репрессиям со стороны властей? В застойное время, я имею в виду...

– Никогда никаким репрессиям он не подвергался. Он был в почете, печатался в самых престижных изданиях, ездил за рубеж...

– А давно вы с ним были женаты?

– Мы расписались в девяностом году. Я отвечаю вам на ваши дурацкие вопросы только потому, что никаких секретов и тайн в этом нет. Расписались в девяностом году, а в девяносто первом у нас родился сын Василий.

– Вы назвали так сына в честь... – Игорю припомнилась информация о том, что Данилов очень хотел, чтобы у них с женой родился сын, которого бы они назвали Васей. Он ещё не исключал возможности того, что Данилов это Самарцев. Делают же, в конце концов, пластические операции... Хотя, в таком случае, как же его мог опознать Гордеев? Мог, узнать хорошо знакомого человека можно и при измененной внешности. А если они лежали рядом на нарах?... На всю жизнь все приметы и повадки запомнишь...

– ...В честь дедушки Василия Петровича Самарцева, – мрачно произнесла Алла Андреевна. – Он был генерал-лейтенантом. Успел увидеть своего внука, а через полтора года скончался. Еще вопросы будут? – раздражено спросила Самарцева.

– Будут, Анна Андреевна, раз уж вы так любезны. Скажите, давно вы знакомы с Виктором Артемьевичем Литовченко?

– Недавно, – с ещё большим раздражением ответила Самарцева. – С ним познакомился в Петербурге Петр, а затем Виктор приехал к нам на дачу. Здесь мы и познакомились.

– И кто же такой этот Литовченко?

– Умный, образованный, очень приятный человек, как вы сами успели убедиться во время ваших бесконечных визитов. С ним можно говорить, о чем угодно, на любую тему, он во всем прекрасно разбирается, и в поэзии, и в прозе, и в театре, и в музыке, и в кинематографии. А про его прошлое я не расспрашивала. Ни к чему мне это было, я же не частный детектив... Мы любим, когда он к нам приезжает, он очень оживляет обстановку, его любит и наш сын Вася. И сам Виктор Артемьевич очень любит детей...

– А у него есть дети?

– Он упоминал о сыне от первого брака. Ему сейчас около двадцати лет. В настоящее время Виктор Артемьевич разведен, живет один, в хорошей квартире в центре Санкт-Петербурга, занимается каким-то бизнесом. А каким именно, я тоже не уточняла. Мне ни к чему...

– И последний вопрос, Алла Андреевна, – растягивая слова и глядя в глаза собеседнице, произнес Игорь. – Почему Виктор Артемьевич Литовченко сказал мне, что ваш муж Самарцев Петр Васильевич в застойное время сидел в тюрьме за диссидентство и даже, вроде бы, совершил оттуда побег?

Что-то дрогнуло в лице Самарцевой, а затем она деланно расхохоталась.

– А вот зачем он вам сказал эту нелепость, неплохо было бы спросить у него самого, – выпалила она. – Я-то тут причем?

– Просто маленькая ложь рождает большое недоверие, – заметил Дьяконов.

– Я же вам сказала, что плохо знакома с Литовченко. Может быть, он и непорядочный человек, не мне об этом судить... А какое все это имеет значение для вашего дела?

– Имеет, имеет, в нашем деле все имеет значение, мелочей не бывает. Теперь, пожалуй, все, – встал с места Игорь. – Теперь я вас покидаю...

– Думаю, через полчасика вы снова появитесь, я уже не верю, что без вашего присутствия вообще можно как-то существовать..., – язвительно заметила Самарцева.

– Только в случае крайней необходимости, – улыбнулся Игорь.

Выйдя из дома Самарцевых он направился к Гордеевым. Там, при открытой двери, за занавешенными окнами лежал несчастный, внезапно осиротевший Олег.

– У вас открыто, извините, я зашел. Мне надо с вами поговорить, Олег, – сказал Дьяконов.

– Говорите, – глухо ответил Олег, отрывая лицо от подушки.

– Скажите, Олег, в каких отношениях был ваш отец с Самарцевыми?

– С Петром Васильевичем в натянутых, слишком уж различны их политические взгляды. А вот мама с Аллой Андреевной дружили, она хорошая, хлебосольная женщина. И сильная духом, она всегда поддерживала маму, если ей было трудно.

– А ей бывало трудно?

– Да, отец был очень нервным, горячим человеком. Он много перестрадал, и порой прошлое тяготило и мучило его. Я же говорил о том, что он ударил эту... этого здоровенного и наглого Веревкина... Вот тот его и...

– Это не он, – решил сказать Дьяконов.

– Почему вы так считаете? – привстал с постели Олег.

– Потому что Веревкина убили сегодня утром. И инсценировали самоубийство. Причем, крайне топорно инсценировали...

– Ах вот как... , – насторожился Олег, встал с кровати и стал ходить по комнате взад-вперед.

– Да так, Олег. Так что, полагаю, что Веревкина кто-то подставил. Скорее всего, он просто зашел утром к вам в дом, и увидел мертвого Геннадия Ивановича. Зашел, возможно, для того, чтобы выяснить отношения. Но... увидел его труп... А потом, испугавшись, что заподозрят его, ушел. Сел на свой "Запорожец" и уехал. По пути чуть не столкнулся со мной, потом устроил мне аварию, потом снова уехал, а потом...

– И кто же его? – напрягся Олег, сильно побледнев.

– Не знаю... Пока не знаю... Ясно одно – это сделал тот, кто убил и вашего отца. И сделал это тот, кто знал, что мы заподозрили в убийстве Веревкина. У него нашли записку, в которой было написано: "Я больше не могу. Степан." Только экспертиза ещё не установила, он ли это писал, а если он, то когда писал.

– Так что, вы подозреваете Петра Васильевича? – раскрыл рот Олег, начав нервно ходить по комнате.

– Все может быть в нашей сложной жизни... Дело в том, что ваш отец Геннадий Иванович вчера звонил по телефону мне, и именно поэтому я утром поехал в Саблино. Эх, надо было с вечера ехать! Впрочем, вашего отца я все равно бы не сумел спасти, его убили, не дав ему даже договорить и рассказать мне, кого он подозревает...

– В чем подозревает?

– В том, что это беглый убийца Данилов. Который проживает здесь, в поселке Саблино, и которого он узнал... Раньше он вам ничего об этом не говорил?

– Нет... Никогда не говорил. Он вообще в последнее время был в прекрасном настроении. Вчера утром он поехал на дачу, хотел писать мартовские пейзажи. Он очень любил раннюю весну, хотел посидеть на даче в одиночестве и поработать... И вот...

– Скажите, а зрение у вашего отца было хорошее?

– Нет, не очень, нет... Он плохо видел в даль, и поэтому носил сильные очки. Которые, кстати, постоянно ронял и разбивал. Не везло ему очень с очками...

– Эх, мне бы побеседовать ещё с вашей мамой... Полагаю, она могла бы тоже кое-что рассказать... Может быть, с ней Геннадий Иванович был более откровенен, чем с вами.

– Ну если это нужно для того, чтобы найти убийцу отца, тогда мы можем поехать к ней в больницу.

– Может быть, и стоит. Только нас не пустят, ей ведь очень плохо...

– Я не знаю, насколько ей плохо...

– Вы что, не присутствовали при том, как её забирали в больницу?!

– Нет, когда я увидел труп отца, я нашел в себе силы пойти позвонить к Самарцевым, а потом, после отъезда милиции, мне стало плохо. И Алла Андреевна дала мне какого-то лекарства. И я заснул. Проснулся совсем недавно. А сейчас уже четвертый час идет...

– Ну? Проснулись и что?

– Записка на столе. "Маму забрали в больницу, у неё плохо с сердцем. Алла Андреевна." Да вот она...

– Так, – прочитал записку Дьяконов. – Любопытно... Очень любопытно...

В это время раздался звонок по мобильному телефону Игоря.

– Алло!

– Интересные новости я узнал, Игоряха, – услышал он голос Порошина. От нашего драгоценного Родиона Петровича.

– Эксперта?!

– Да... Так вот, Игоряха... Веревкин был убит с расстояния сорок восемь сантиметров из того самого обнаруженного рядом с трупом пистолета Макарова. На пистолете отпечатки пальцев самого Веревкина, и больше никаких отпечатков нет. Но убийца мог вполне быть в перчатках. А около трупа следы женских сапог тридцать восьмого размера и мужских сорок четвертого... Ну, это довольно приблизительно, сам знаешь, какой шел тогда снегопад, но все же...

– Ах вот как... – Игорь бросил быстрый взгляд на Олега.

– Еще вот что... На обочине следы протекторов импортной резины "Кондор". Там под большой густой еловой веткой было место, куда не попадал снег.

– На БМВ Литовченко была резина "Кондор"! – крикнул Игорь, вскакивая с места. – Все, Лева, спасибо тебе, спасибо! Беги к прокурору, пусть на Литовченко объявят розыск, требуй, добивайся!

– И на Самарцева тоже? – решил уточнить Порошин.

– Перезвоню, перезвоню, – загадочно произнес Игорь.

– Да, вот ещё что – ту записку "Я больше не могу. Степан." Веревкин написал этой самой дамочке, с которой мы беседовали. В этом она уверена. Они пару дней назад поссорились, он приехал к ней и положил записку в почтовый ящик. Она её с собой и привезла. Причем, как она припомнила, записка целый вечер лежала на столе, за которым они пировали...

– Понятно, понятно, утром настоящий убийца зашел в дом Веревкина и обнаружил на столе эту записку, – говорил Игорь, не стесняясь присутствия Олега Гордеева, внимательно глядящего на него с каким-то остекленелым лицом. – Она ему очень пригодилась... Кстати, не узнали, кто такие ночные гости Веревкина Саша и Зина? Их показания могли бы нам очень пригодиться.

– Нет, пока не узнали. Яшин ведет следствие, это его дело отработать связи убитого Веревкина.

– Понятно... Все, Лева, я побежал. Некогда, я перезвоню...

Игорь побежал к выходу, буркнув что-то Олегу. "Только бы успеть, только бы успеть... Все они заодно, это одна банда", – лихорадочно думал он.

... Дверь дома Самарцевых была заперта. Сильным ударом ноги Игорь выбил дверь и ворвался в дом. Никого не было. Он стал обходить все комнаты – никого... Тишина, зловещая мертвая тишина... Кухня, ванная, туалет – никого... Он поднялся на второй этаж, там были две маленькие комнатки – тоже никого...

У Игоря засосало под ложечкой от волнения и напряжения. Он чувствовал, что находится на верном пути... И ноги сами несли его в кухню, где он заметил дверь, ведущую в подвал.

Он открыл дверь. На стене обнаружил выключатель. Включил свет в подвале...

– Вот оно..., – растерянно пробормотал он, глядя вниз.

... На бетонном дне подвала лицом вверх лежал труп Петра Васильевича Самарцева. Самарцев был в белом свитере. На левом боку свитера расплылось огромное кровавое пятно... Открытые глаза с каким-то укоризненным недоумением глядели в потолок...

5.

... Прошел месяц. Наступил на редкость теплый апрель, в Подмосковье быстро растаял весь снег...

Поиски Литовченко и Аллы Андреевны Самарцевой ни каким результатам не привели. Они как в воду канули... Фирмы "Меркурий" на Шпалерной улице в Санкт-Петербурге, как Игорь Дьяконов и ожидал, не существовало и в помине. Темно-синий БМВ Виктора Артемьевича Литовченко так же бесследно исчез.

Игорь занялся новым делом, но постоянно возвращался в своих мыслях к этому странному происшествию.

И не только в мыслях. Выкроив время, он съездил на московскую квартиру к Галине Семеновне Гордеевой. Квартира находилась на Садовом кольце, неподалеку от Сухаревской площади.

– Как все это странно и ужасно, Игорь Николаевич, – слабым голосом произнесла Гордеева, несмотря на жару и духоту в квартире, кутавшаяся в шерстяной плед. – Наступила настоящая весна, такой жаркий апрель. А Гены нет, и никогда больше не будет, – судорожно всхлипнула она.

– Да, его не будет, – нахмурился Игорь. – Но наша задача найти его убийцу.

– И чем же я могу вам помочь? – как-то рассеянно спросила она.

– Только тем, Галина Семеновна, что хорошенько все припомните... Что происходило тогда, в те мартовские дни...

– Я и сама постоянно об этом думаю... И вот что могу вам рассказать... Примерно за полгода до трагедии мы гуляли с ним по нашему поселку. Шел октябрь, стоял погожий, хоть и очень холодный денек. Дело шло к вечеру, но было ещё светло... К дому Самарцевых подъехал автомобиль.

– Какой марки, не можете припомнить?

– По-моему, какая-то иномарка. Я плохо в этом разбираюсь.

– БМВ? Синий БМВ?

– Насчет БМВ не знаю, но то, что не синяя, это точно. Она была светлая, серебристая и небольшая по размеру...

– Значит, это не тот БМВ.

– Так вот, мы гуляли и увидели подъезжавшую машину. А Гена как раз приобрел новые очки, и очень был ими доволен... Короче говоря, из машины вышел какой-то человек и пошел к калитке Самарцевых. И тут Гена страшно побледнел и пробормотал что-то, вроде: "Это же... Это... Быть того не может..." – "Что с тобой? Кого ты там увидел?" – забеспокоилась я. А он отмахнулся и сказал: – "Да не может быть, показалось..." На следующее утро к нам зашла Алла Андреевна. И он задал ей вопрос, кто к ним приехал. Она ответила, что это знакомый Петра Васильевича Литовченко, из Петербурга. Гена задумался и ничего не сказал. И ходил сам не свой. А потом вдруг решил пойти к Самарцевым, встал так решительно и зашагал к ним. Я удивилась, он вообще-то плохо относился к покойному Петру Васильевичу, ну из-за политических разногласий, Гена считал его конформистом. А тут решил пойти. Вернулся и сказал вот что: "Уехал уже..." – "Литовченко?" – спросила я. "А зачем он тебе? Ты что, знаешь его?" – "Да нет", – махнул рукой он. "Так, похож на одного человека... Нет, Галя, мне просто показалось. Того не могло быть у Самарцева, никак не могло. Это абсурд..." Вот и все...

– Так, Галина Семеновна... Скажите ещё вот что – в то утро Самарцева давала вам какие-нибудь лекарства?

– Да, она дала мне таблетку, сказала, что это новое сильнодействующее лекарство от сердца. Мне после того... стало плохо с сердцем. И я заснула... Когда проснулась, никого не было. Я позвала сына, он не откликнулся. Я встала, гляжу – он спит мертвым сном... Вернулась, и тут вошла Алла. Она обрадовалась, что мне лучше, но все же настояла, чтобы я легла в постель. А потом мне снова стало плохо с сердцем, и она вызвала "Скорую". Меня увезли в районную больницу, но инфаркта не обнаружили и через три дня выписали домой. Вот и все, собственно говоря...

– Понятно. И сколько же вы так проспали?

– Не менее полутора часов...

– Более, чем достаточно, – вздохнул Игорь.

– Для чего?

– Для того, чтобы сесть на машину и съездить туда, куда нужно... И ещё один вопрос – вы не знаете, у покойного Веревкина был мобильный телефон?

– Точно знаю, что был. Он постоянно говорил по телефону из своего сада. Так орал, матерился, противно было слушать...

– Значит, она позвонила Веревкину по мобильному, – скорее самому себе, чем своей собеседнице сказал Игорь.

– Зачем? – наивно спросила Гордеева.

Игорь ответил тяжелым вздохом.

– Она преступница, Галина Семеновна... Неужели вы до сих пор этого не поняли?... Практически в одно и то же время были убиты и Веревкин и Самарцев. В разных местах, Веревкин на лесной дороге, Самарцев у себя дома. И убивали их разные люди и разными способами...

– Неужели Аллочка убила своего мужа?!!! – вскрикнула Гордеева.

– Нет, думаю, что его убил Литовченко. А она, я полагаю, убила Веревкина.

– Да? – переспросила Гордеева, глядя куда-то в сторону. – Но зачем им все это?!

– Веревкина убили, чтобы запутать следы, чтобы свалить на него убийство Геннадия Ивановича. А вот зачем убили Самарцева, этого я не знаю. Тут полный мрак... Ясно одно – преступники отчего-то очень спешили...

– Так кто же был этот самый Литовченко?

– Есть подозрение, что это некий Данилов, с которым был знаком ваш покойный муж и которого он узнал. Об этом он и хотел сообщить мне, когда его настиг нож убийцы.

– Но кто же все-таки убил Гену?!!! – пристально и как-то испуганно глядя в глаза Игорю, спросила Гордеева.

– Полагаю, что это сделал Литовченко. Хотя... всякое может быть... Отпечатки обуви Самарцевой обнаружены в вашем доме, но она ведь бывала у вас постоянно... Трудно сказать, когда именно она их оставила. А роста Самарцева и Литовченко примерно одного, так что кто именно нанес вашему мужу удар ножом, мы пока не знаем. Очевидно, Литовченко, потому что Геннадий Иванович крикнул: "Он хочет меня убить!" Именно "он", а не "она".

– Какой все это кошмар... Как жить после всего этого? Кому можно верить?

На это Игорь не нашел, что ответить, только тяжело вздохнул.

– У Гены должна была в мае быть персональная выставка, – вдруг произнесла Гордеева и от этих слов разразилась отчаянными рыданиями. Игорь принес ей воды и постарался как-то успокоить. Хотя сделать это было практически невозможно.

– Но..., – попытался прервать её рыдания Игорь. – Выставка, наверное, состоится, несмотря на...

– Я не знаю, не знаю, мне теперь все равно...

– Но почему же? Выставка его работ – свидетельство его бессмертия, как-то неуклюже произнес Игорь, пытаясь хоть как-то утешить её.

Он принес ей воды, накапал валокордину, и она потихоньку стала успокаиваться.

– Мы найдем убийцу вашего мужа, – твердо заявил Дьяконов, стоя в дверях. – Я вам это обещаю, Галина Семеновна...

– Да... Вот что... Я хотела вам сказать, Игорь Николаевич. Я вспомнила вашу фамилию, её упоминал Гена в связи с делом Бермудской. Тогда, как я слышала, вы очень помогли дочери покойного Нарышкина...

– Вот оно что... Теперь, по крайней мере, понятно, почему Геннадий Иванович позвонил именно мне, а не в милицию... Он ведь не был на сто процентов уверен в своем предположении, что Литовченко это Данилов...

– Да, да, Геннадий Иванович был давно знаком с Нарышкиным, очень переживал по поводу его трагической гибели и периодически звонил Рите, радовался, что она получила наследство, что она очень счастлива с новым мужем, счастлива, что у неё родился сын Толик. Потом они переехали на постоянное место жительства в Канаду...

– Все-таки переехали, – с какой-то горечью вздохнул Игорь, вспоминая те удивительные дни конца девяносто девятого года, когда он мчался на машине с перерезанными тормозными шлангами по ночной Москве. Потом же связь с Ритой Нарышкиной как-то оборвалась... Она перестала звонить, да и он про неё забыл. А вот оно как... И Гордеев позвонил ему именно потому, что был знаком с Нарышкиной и знал, что он помог ей...

– Не забывайте меня, – тихо, каким-то монотонным невыразительным тоном произнесла Гордеева, глядя Игорю куда-то в лоб.

– Не забуду, Галина Семеновна, – слегка дотронулся до её плеча Игорь. – За мной должок. Найти убийцу вашего мужа. И пожалуйста, настаивайте на организации персональной выставки Геннадия Ивановича...

Съездил Игорь и к Леве Порошину. Там в местном отделении Внутренних дел столкнулся и со следователем прокуратуры Яшиным.

– Слыхали про Самарцеву? – нагло глядя своими бесцветными глазами в лицо Дьяконову, произнес Яшин. – Вот сволочь-то... А ведь я её сразу заподозрил, когда ещё беседовал с ней...

– Вот мудак-то, – еле слышно произнес Игорь.

– Что вы сказали?!!!

– Я говорю, факты. Факты против нее...

– Вот именно, факты, – предпочел не расслышать его истинных слов Яшин. – Факты есть факты. Труп в подвале – это факты. Хотя, разумеется, вы не имели никакого права врываться в дом без санкции прокурора. Это нарушение. Но поскольку вы обнаружили там такое...

– Ладно, я пошел, – не стал дослушивать его болтовню Игорь и направился к Леве Порошину.

– Да, если бы не этот тупой бюрократ, Самарцевой бы не удалось улизнуть, – с досадой произнес Игорь. – А через неё вышли бы и на Литовченко.

Лева только развел руками в ответ.

– Где их теперь искать? – задал риторический вопрос Игорь.

И снова Порошин мрачно промолчал, только хрипло закашлялся.

– Да, вижу не придется сесть нам с тобой за дюжиной темного пива с креветками, – наконец произнес Игорь.

– Посидим еще, – успокоил Лева.

Но в самом конце апреля из Саблино появилось новое, ошарашивающее известие.

Звонок раздался около шести часов утра, когда Игорь был погружен в наикрепчайший сон.

– Игоряха! – услышал он клокочущий голос Порошина. – Интересная для тебя новость.

– Какая?! Оттуда? – догадался он.

– Оттуда, оттуда... Только что мне позвонили... Дотла сгорела дача Самарцевых...

Игорь молчал.

– Что молчишь?

– Я немедленно еду туда... Чувствую, скоро мы найдем разгадку тех мартовских событий...

Он вскочил с места и стал быстро одеваться.

– Галка, я уезжаю, – шепнул он жене, тоже проснувшейся и продирающей заспанные глаза.

– Опять? В такую рань? – вздохнула она.

– Очень важное дело...

– Ну и куда же ты на сей раз?

– В Саблино. На дачу Самарцевых, я же тебе рассказывал...

– Ну и что же там на сей раз? Убивать-то, вроде бы, уже некого...

– Сгорела дача, – буркнул Игорь и скрылся в дверном проеме...

– И ты, очевидно, собираешься тушить пожар? – крикнула вдогонку Галя.

– Разве что только разгоревшийся до невозможности пожар преступности, – проворчал Игорь, вышел из квартиры и нажал кнопку лифта.

6.

... Да, воистину, тушить было уже нечего. На месте красивого брусового дома Самарцевых было сплошное пепелище. Суетились пожарные, в стороне Игорь заметил УАЗик Порошина. Уже совсем рассвело...

Он подошел к машине.

– Вот, дела-то какие, – откашлявшись, проворчал Порошин.

– Давно загорелось? – уточнил Игорь.

– Да наверное, с полуночи горит...

– Кто сообщил о пожаре?

– Соседка справа.

– Где она сейчас?

– Домой пошла. Я её поспрошал малость...

– Ну, и что она сообщила интересного?

– Да так, – широко зевнул Порошин. – Ничего особенного. Так, кое что...

– Да говори же, говори, не томи душу.

Порошин загадочным взглядом поглядел на Игоря, ещё раз зевнул и произнес:

– Не спалось с ночи старенькой вдове Марии Викторовне. Воспоминания о прошлом, видать, одолевали, либо болезни какие старческие... Вышла она подышать воздухом, и видит, к калитке Самарцевых подходят двое...

– Ну?!!!

– Двое подходят. Она сослепу толком и не разобрала, какого они, так сказать, пола. Роста примерно одного. Две, короче, черные тени. Она подивилась, но вообще-то в чужие дела лезть опасалась, знала ведь, какая тут история разыгралась менее двух месяцев назад... Она и так с тех пор в постоянном страхе жила, боялась все, что и её убьют. Телефона дома нет, так что, кто захочет, тот с ней все что угодно сделает. Короче, вошли они в калитку, а она нырнула в свой домишко и затаилась, как мышь. Теперь уже ей, понятно, и вовсе не до сна стало...

– Ну и дальше что?

– А дальше примерно часа через два увидела она в своем окне пылающий дом Самарцевых... И решила, что дальше таиться нельзя. Превозмогла свой страх, оделась и бросилась бежать к Гордеевым, тут только у них поблизости есть телефон. Там был Олег с девушкой своей... Мать теперь перестала сюда ездить. Ну и позвонила Мария Викторовна в пожарную охрану. Вот, собственно говоря, и все... А потом мне домой позвонили... Я, соответственно, тебе...

– Одного роста, говорит? Как раз Литовченко и Самарцева одного роста и есть... Откуда они взялись?

– Откуда угодно могли. Мало ли у нас мест, где можно укрыться... Если тихо сидеть, десятилетиями можно так ховаться... Но им что-то не сидится... Тянет их на место своего преступления...

– Они не маньяки, они люди практичные. И не на кровавое место их тянет, им что-то тут было нужно. И скорее всего, они взяли то, что хотели. А потом дом сожгли... Когда окончательно потушат, надо будет как следует все тут изучить...

– А вообще дело пахнет..., – загадочным взглядом поглядел на Игоря Порошин. – Чем?

– Разумеется, тем самым, ради чего совершаются почти все преступления – деньгами, – спокойно ответил Игорь.

– Вот именно из-за этого они тогда так и спешили. И очень им мешал Петр Васильевич, сидевший сиднем в доме...

– Это не наличные деньги, – сказал Игорь. – Это драгоценности, которые так просто положить в карман было нельзя.

– Даже не так, – добавил Порошин. – Их надо было ещё найти.

– Точно. Вот это похоже на истину... Нужно выяснить, кто жил в этом доме до Самарцева.

– Уже выяснил. Здесь никто не жил. Здесь было пустое место, сарай какой-то стоял. Самарцев купил участок, снес сарай и построил дом.

– В каком году?

– В восемьдесят восьмом году.

– Так... А в девяностом они поженились с Аллой Андреевной... Следствию известна её девичья фамилия?

– В ЗАГСе она была записана, как Моршина. Алла Андреевна Моршина.

– Ну прошлое-то её, хотя бы Яшин выяснил?

– Ничего он толком не выяснил, – досадливо произнес Порошин. Говорил же тебе, Сергей Виленович только по верхам бегает, вглубь не копает. А сейчас ему новое дело подкинули. Что-то в последнее время в наших краях преступления за преступлениями. Убийства на дорогах, за три недели пять убийств... Останавливают машину, убивают водителя, машина куда-то бесследно исчезает... Вот сейчас Яшин там и роется. Тоже, правда, все без толку... Так что, Игоряха, кроме тебя никто прошлым Самарцевой-Моршиной заниматься не станет... Тебе и карты в руки... Впрочем, он что-то там узнал, что она, вроде бы, родом из Ярославля... Тебе надо с ним повидаться...

– Придется, – сморщившись, произнес Игорь.

Подъехал на стареньком "Москвиче" эксперт Родион Петрович, но ждать, пока можно будет изучать пепелище пришлось ещё не менее часа.

И вот... они ступили на то место, где ещё несколько часов назад стоял хороший добротный дом...

Искать долго не пришлось. Родион Петрович вел их к тому месту, где был погреб, где Игорь обнаружил труп несчастного Самарцева. Погреб и сейчас там был. В обгорелых досках чернела глубокая бетонная яма. А в яме было ещё одно углубление.

– Вот там они и искали, – шепнул Порошину Игорь.

– Эй, братья-разбойники! – вдруг крикнул скрючившийся над углублением Родион Петрович. – С вас причитается... Гляньте-ка, что я нашел.

– И он с торжествующим видом поднял над головой руку. И в его пальцах Порошин и Дьяконов увидели золотое кольцо.

– Вывалилось, вывалилось, – торжествовал Родион Петрович. – Все спешка, спешка...

Кольцо было с довольно крупным бриллиантом...

– Слушай, Игоряха, – пришло в голову Порошину. – А знаешь ты, откуда это кольцо?

– Знаю, – твердо ответил Игорь. – Восемьдесят седьмой год, ограбленный ювелирный магазин "Яхонт". Я тогда опером работал... Все пропало без следа. Булдаков устроил перестрелку, когда его брали, а, отчаявшись, пустил себе пулю в висок. Шумилов получил тринадцать лет и умер в тюрьме уже через год. Он убедил следствие, что ценности спрятаны погибшим Булдаковым и ему не досталось ни колечка. А награблено было на жуткую по тем временам сумму – на полмиллиона рублей.

– На шестьсот тысяч, – уточнил Порошин.

– Понятно..., задумчиво произнес Игорь. – Вот в чем разгадка странного поведения Самарцевой и Литовченко. И они-таки свое получили, хоть и наследили впопыхах...

– На кой черт они дом подожгли? – подивился Порошин.

– Полагаю, либо случайность, либо женские амбиции. Пусть, мол, никому не достанется, будьте все прокляты, кто хотел помешать нашим планам...

– Вот сволочь-то... У неё же остался десятилетний сын... Со старой больной генеральшей-бабушкой...

– Разве в такие минуты думают о каком-то там сыне? Впрочем, возможно, она ещё и зарисуется... Надо обязательно наведаться к матери Самарцева. Эх, я тоже замотался с текучкой, раньше надо было туда поехать...

– А что, ты там караул поставишь? Чтобы как она к ребенку, сразу цап-царап...?

– Поговорить все равно надо было...

Через некоторое время подъехал и Сергей Виленович Яшин. Он вылез из машины, преисполненный осознанием собственной значимости – вчера вечером был задержан бандит, подозреваемый в злодейских убийствах на дорогах. И Яшин только что провел его допрос, как ему казалось, исключительно удачно.

Порошин поведал ему о том, что было найдено на пепелище.