Текст книги "Вышедшие из мрака"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Ну? Что я говорил? – всплеснул руками Яшин. – Дело движется, движется... Эта парочка сама скоро придет к нам в руки. Куда они денутся? Так, давайте кольцо, приобщим его к делу о мартовских убийствах...

– Сергей Виленович, – преодолевая неприязнь к надутому следователю, произнес Дьяконов. – Расскажите мне, что вам удалось выяснить о Самарцевой. Вы так заняты, может быть, я что-нибудь узнаю, и окажу помощь следствию...

– Вообще-то это не дело, – сморщился Яшин. – Но учитывая мою загруженность... Узнавайте, если есть время. Девичья фамилия Самарцевой Моршина, она родом из Ярославля, там проживает её престарелая мать. Имеется адрес. Позвоните мне через пару часов в кабинет, я дам вам его... Я был там один раз, но старуха находилась в невменяемом состоянии, она, несмотря на возраст, запойная алкоголичка. Я все собирался съездить туда ещё раз поговорить с ней, но... дела об убийствах на дорогах... Прокурор приказал мне бросить все и заниматься только этим делом. Работаем по двадцать часов в сутки... И уже есть плоды, скажу вам по секрету, – потер он сухонькие ручки. – Он начинает колоться, не сегодня, завтра мы накроем всю банду...

Больше Игорю ничего не было нужно. Он сел в свою машину и покатил в Москву, проклиная бестолковость и нерасторопность следователя Яшина.

Он хотел было немедленно ехать в Ярославль, но в Москве у него были неотложные дела. Пока он с ними разбирался, наступил вечер. И он решил поехать к матери Самарцева...

... Жила генеральская вдова на Ленинградском проспекте. Игорь без труда нашел нужный дом, припарковал машину, поднялся на третий этаж...

– Кто там? – раздался за дверью властный женский голос.

– Я частный детектив капитан Дьяконов, – отрекомендовался Игорь. Помогаю вести следствие по поводу убийства Петра Васильевича Самарцева.

– Ваш девиз – поспешай медленно, – угрюмо произнесла генеральская вдова и принялась открывать многочисленные замки и щеколды.

Квартира была большая, с высокими потолками, но очень запущенная. Ободравшиеся обои, облетевшая штукатурка, потертая мебель... Из комнаты высунулось бледненькое лицо десятилетнего мальчика и тут же спряталось обратно.

– Проходите, я вас слушаю, – ленивым жестом указала ему вдова.

Игорь прошел в большую комнату. Старинная люстра, стеллажи с книгами, ковры – да, когда-то эта семья жила зажиточно...

Они сели в довольно обшарпанные кресла. Вдова мрачно уставилась на гостя поверх круглых старомодных очков.

– Слушаю вас...

– Мне нужны сведения о вашей невестке Алле Андреевне Самарцевой, и ещё о том, каким образом ваш сын приобрел дачу в Саблино, точнее, у кого именно он её приобрел...

– Сгоревшую дачу? – совершенно спокойно произнесла вдова. – Знаете, мне нисколечко её не жаль, все равно мы с Василием никогда бы туда не поехали... Я хотела её продать, но мне объяснили, что пока не объявится эта особа, я не имею никакого права делать этого... Она такая же полноправная наследница, как и я, и Вася. А теперь что там продавать – одно пепелище, как мне сообщили... Итак... Начну со второго вопроса. Мой сын приобрел этот участок у некого Брылева. У того на участке стоял один только сарай с подвалом. Петр в восемьдесят седьмом году получил крупный гонорар за монографию, вот и купил у Брылева этот участок. И построил там дом. Мой покойный муж генерал никогда не имел дачи, как это ни странно... Так что ответ на этот вопрос, как видите, очень прост... Что же касается второго, то есть, первого вопроса, то могу сказать одно – мы, родители, не можем влиять на своих детей, когда они делают свой брачный выбор. Но ни мне, ни покойному Василию Петровичу эта особа с сомнительным прошлым совершенно не нравилась. Наглая, самоуверенная, вульгарная баба. Дочь уличной торговки из Ярославля... Она была не так уж и молода, ей тогда было под сорок. Ну, статная, властная, очень активная... А Пете очень не везло с женщинами, когда-то в молодости он был женат на театральной актрисе, но брак их был недолог... А с этой он познакомился в метро, помогал ей тащить какие-то сумки. Ну, сошлись, решили пожениться...

– А где жила Алла до того?

– В коммуналке на улице Неждановой в центре Москвы. Она что-то такое говорила, что у неё была отдельная квартира, потом она развелась с мужем и оказалась в коммуналке. Вообще, она очень неохотно говорила о своем прошлом. И нам с Василием Петровичем казалось, что оно довольно темное... Ну а потом они некоторое время жили здесь, адское было время, должна вам сказать... И вот Петя стал строить дачу. Начинал он ещё до знакомства с ней, а закончили уже в бытность её Петиной женой. Она тоже приняла в этом участие – у неё были какие-то связи по строительству. И, как только все было готово, они переехали туда. Там и родился Васенька... Но мальчик пошел не в нее, умный, добрый, любознательный... Они быстро сплавили ребенка мне, чему, в принципе, я не сопротивлялась. Василий Петрович скончался, когда Васе было полтора годика. Я жила здесь с внуком, они на даче, на лето забирали его туда... Вот так... Разумеется, я не ожидала такой страшной развязки, – вздохнула она. – Но, в принципе, нечто подобное могло предполагаться, веяло от этой самой Аллочки какой-то уголовщиной...

– А в чем это выражалось?

– Словечки, плохо скрываемый жаргон, дурные манеры... Какая-то постоянная внутренняя агрессивность... Иногда, особенно после смерти моего мужа, она просто крыла матом. Свекра-генерала она как-то ещё опасалась, а уж я для неё ничего не представляла... Позднее она как-то обтесалась, что ли, стала выражаться поприличнее, даже порой с какой-то претензией на интеллигентность, стала разбираться в вещах, о которых раньше и понятия никакого не имела.

– А о своем прошлом она ничего не рассказывала? Все же, вы жили некоторое время под одной крышей, о чем-то ведь вы разговаривали, не о литературе же и не о классической музыке, я полагаю...

– Она читала только иллюстрированные журналы и слушала советскую попсу, так что об искусстве с ней было разговаривать бесполезно, презрительно заметила вдова. – Но и о своем прошлом она предпочитала не упоминать... Знаю только, что у неё был какой-то муж до Пети, но она вроде бы, не была с ним расписана. Так жили, как говорится, гражданским браком... Правда, как-то раз она что-то такое обронила... Они сидели в своей комнате и миловались с Петей. "Какой ты умный, вежливый", – проворковала она. – "Не то, что...", – сейчас припомню, как она сказала... "этот головорез..." Да, именно так она сказала... "Какое счастье, что мы с тобой познакомились... Ни детей у него не могло быть, ни удачи... Подонок..." Вот, пожалуй, и все... Скрытная была особа... Да, и вот ещё что, – припомнила вдова. Как-то раз Петр приревновал её к кому-то и устроил скандал. Вообще-то, она поводов не давала, зря грешить не стану. Это было уже после смерти моего мужа, незадолго до того, как они переехали жить на дачу. Он кричал ей на кухне, что она его не любит, что изменяет ему и любит только прежнего мужа. Она плакала, кричала, что совсем его не любила, что он был хам и подлец. И вот что ещё добавила – и на ноге у него не было пальца...

– Что?!!! – закричал Дьяконов, привставая с места.

– Да что вы так кричите, оглушили прямо, – сморщилась вдова. На крик вышел и мальчик, встав в дверях и укоризненно глядя на долговязого гостя.

– Извините, ради Бога, – успокоил её Игорь. – Просто... Просто не знаю, как мне вас благодарить...

– Лионелла Валериановна, – подсказала вдова.

– Вот именно... А скажите, вы не рассказывали это следователю, ведущему дело об убийстве Петра Васильевича?

– Нет, он вел свой разговор в каком-то другом направлении. К тому же, я стара, у меня склероз, я совсем забыла про это. Тот следователь был такой нудный, с тягучим монотонным голосом, серый какой-то... Вот вы очень симпатичный человек, и как-то расположили меня к себе, поэтому я и припомнила этот давний разговор...

– Спасибо вам, Лионелла Валериановна, – улыбнулся Игорь. – Теперь шансов найти убийцу вашего сына стало неизмеримо больше.

– А папу правда убили? – глядя на него своими ясными голубыми глазками спросил мальчик.

Игорь смутился от такого заданного напрямую вопроса.

Вдова подошла к внуку и приобняла его за узкие плечики.

– Иди к себе, Васенька, иди... Ложись пораньше спать, а завтра мы с тобой поедем в зоопарк, я же тебе обещала...

– А где мама? – продолжал расспросы мальчик Вася. И снова Игорь не нашел, что ответить ребенку.

– Мама приедет, скоро приедет, она в командировке. Заграничной, добавила со слезами на глазах бабушка.

– А она привезет мне компьютер? – спросил мальчик. – А то у всех ребят есть, а у меня нет, а мне тоже хочется...

Бабушка увела внука и снова вернулась в комнату.

– Мне идет восьмидесятый год, – с горечью произнесла она. – Помру, что будет с ребенком? Я от этих мыслей просто с ума схожу...

– А от неё никаких известий не поступало?

– Никаких... Иногда, правда, раздаются какие-то звонки, но в трубке молчание и тяжелое прерывистое дыхание. И мне кажется, что это она...

– А не припомните, звонки эти городские или междугородние?

– По-моему, междугородние... Гудки очень частые...

– Я вас попрошу, Лионелла Валериановна, если какие-нибудь сведения, немедленно позвоните по этому телефону, или вот по этим... – Он дал телефонные номера Яшина и Порошина. – А уж если вы будете совсем любезны, если будет такой странный звонок, постарайтесь пройти к соседям, позвоните на телефонную станцию и узнайте, откуда был звонок...

– Вы меня в какой-то детектив впутываете, – недовольным тоном, почти басом произнесла вдова. – Я же старая, куда я побегу? Впрочем, ладно, если смогу, буду содействовать. Вы же хотите найти убийц Пети. А скажите, произнесла она напоследок. – Неужели она причастна к гибели моего сына?

– Полагаю, что причастна, – твердо ответил Игорь и откланялся.

... Только через два дня он сумел выехать в Ярославль...

В квартире матери Самарцевой, находящейся на окраине Ярославля в блочном пятиэтажном доме Игорь окунулся в совершенно иной мир, чем тот, в котором побывал два дня назад...

– Чего надо? – скрипучим голосом спросила неряшливая тощая старуха, вытирая засаленные руки о неимоверной грязноты передник. – Из милиции опять, что ли? Шляются, шляются, спрашивают все, я отвечаю одно – понятия не имею, где Алка. Больше мне вам ответить нечего...

– Да я не совсем о том, – улыбнулся Дьяконов, поняв, что с этой старухой надо действовать совершенно иными методами. И они скоро нашлись...

Пройдя в крохотную грязную квартирку, он обнаружил на пеналообразной кухоньке батарею водочных бутылок. Он понял, что бабка действительно далеко не дура выпить, о чем предупреждал следователь Яшин.

– Выпить хотите? – спросил он без предисловий.

– Почему бы и нет, коли угостишь, добрый человек, – улыбнулась беззубым ртом старуха и сплюнула прямо на грязный пол. – Это дело завсегда доброе... Тоска, – виновато улыбнувшись, добавила она. – А выпьешь, вроде, не так тоскливо...

Учитывая полученную от Яшина информацию, Игорь ещё три дня назад предусмотрительно купил бутылку "Смирновской" и бутылку"Фанты" на закуску. Он спустился вниз и принес угощение...

– Дело доброе, – лыбилась бабка. – Иди сюда, мил человек. Тут стол имеется...

... В единственной, донельзя грязной и заплеванной комнате стояло некое подобие стола, на котором лежали хребет от воблы и горсточка лузги. Бабка рукавом смахнула остатки пиршества на пол.

– Садись вот на этот стул, – предложила она. – Он у меня единственный целый. А с того ты точно грабанешься, парень ты здоровущий. А я знаю, как на ем сидеть, вот с уголка примощусь... Ща за хужерами сгоняю...

Она принесла два залапанных стакана и поставила на стол.

– Хлеб где-то был, плесневелый только, да, помнится, огурцы имелись в распоряжении. Да вот они...

Поставила на стол огромную банку, где в мутном зловонном рассоле плавал один столь же колоссальных размеров огурец.

– Ну что? Поехали? – спросила бабка. – Вздрогнем?

– Я не буду, бабуля, и за рулем, и при работе, – чтобы ещё больше войти в доверие, попытался говорить на её языке Игорь. – А то бы с превеликим нашим удовольствием.

– И правильно – нельзя, не пей, – не стала возражать старуха. Работа она работа и есть... Это я на пенсии, мне можно, один хрен подыхать скоро!

Налила себе полный стакан водки, залпом вмазала, вытащила грязными пальцами из банки огурец и попыталась надкусить его беззубым ртом. Из огурца брызнула жижа, попав прямо на чистую салатового цвета рубашку Игоря. Бабка не обратила на это никакого внимания, утерла рот подолом передника и крякнула:

– Хорошо пошла, откуда водочка-то? А ведь не нашенского разлива, не тот скус, я разумею...

– Московская, – похвалился Игорь.

– Хорошей очистки водочка... А то иную вмажешь и так всю курбычит, курбычит, спасу нет... А бывает и хуже – у нас один дед с утра похмелился, а к обеду уже перекинулся, извиняюсь, конечно – преставился. Мы этого деда Кокошкой величали, он здесь жил, вон в том доме, глянь в окно, я покажу...

– Об этом позже, – предложил Дьяконов.

– Понятно, – хитро улыбнулась старуха. – Не для того пришел, чтобы с бабкой водку трескать и попусту лясы точить. Говори, что надо, я такому хорошему человеку все поведаю, не то, что один тут приходил, злыдень, только глазами зыркает, да вопросиками засыпает – где дочь, где Алка? Не скрываешь ли ее? А где тут скроешь, тут и таракану не скрыться...

И это было правдой. Тараканы не скрывались, а среди бела дня активно сновали и по полу, да и по столу тоже.

– Мужа вашей дочери знали? – спросил Игорь, стараясь не глядеть на сонмище тараканов и закуривая сигарету.

– Дай и мне что ли, мастырку, – попросила старуха. А когда сладко затянулась табачным дымом, произнесла:

– Петра Васильевича-то? Нет, только понаслышке, чести такой не удостоилась. На хрена я ему сдалась, старая дура? Они люди ученые, шибко образованные, у них там дачи, машины, квартиры хорошие... А у нас – сам видишь, добрый человек... , – взмахнула она морщинистой рукой, призывая гостя оценить свое жилище.

– А раньше Алла Андреевна была замужем?

– Это уж как водится. Чего ей не быть замужем? Девка она росла статная, кралечкой была... По молодости лет с одним парнем Валькой сошлась с соседней улицы, тогда ещё мой муж Андрюха был жив... Но чтой-то с Валькой у них не заладилось... – Старуха вмазала ещё стакан и яростно шепнула собеседнику: – А по чести говоря, заблядовала она от него, курва заболотная, прости, Господи, меня за такие похабные слова... Но чистую правду говорю...

– Ну это ладно, бывает... А потом что?

– Потом-то? Да появился один, это уж позже, Алке уже за тридцать было. Чудной такой, так, вроде бы, человек обходительный, деликатный, но на мой опытный взгляд было ясно – ворюга он. И у хозяина не так мало времени своей жизни провел... Меня не проведешь, сама там бывала, у хозяина-то... Нахлебалась дерьма, будь здоров, добрый человек. Выпить еще, что ли? – с умным видом уставилась она на бутылку "Смирновской", стоящей на сиротском столе рядом с неоткупоренной бутылкой "Фанты", которая в этом доме пользовалась незаслуженным презрением.

– А звали его как?

– Звали, натурально, Славкой.

– Так... А фамилия, фамилия его как?

– А вот фамилии я не помню, хоть убей, не помню, и все тут... Сам посуди, мне уже семьдесят седьмой годок идет. Слава Богу, что свою ещё помню – Моршины мы..., – с некой гордостью произнесла старуха.

– Может быть, Данилов? – спросил Игорь.

– Очень даже может быть, и так... Вероятность имеется, как говаривал мой покойный Андрюха, мудреными словами изъяснялся, хоть и был простым грузчиком... А иных ученых за пояс бы заткнул... Перекинулся жалко рано, очень до даровой ханки был охоч...

– Так, значит, фамилию не помните? А жили-то они где с вашей дочерью?

– Как где? В столице обитались. Андрюхин братан, Алкин, значит, дядька, фатеру ей отписал, прежде, чем на тот свет уходить. Хорошую, двухкомнатную, и район хороший, Медведково... Виталькой его величали. Большой человек, в приемном пункте посуды работал. Он с женой развелся, переругался и с женой и с детьми, а потом с расстройства заболел. А как не заболеть – пил он горькую, добрый человек, считай, цельными литрами, такая прорва был, царство ему небесное, с ним сядешь пить, не встанешь, истинный крест, такая прорва... И Алку к себе тогда сумел прописать, для ухода, значит... Только наказал ей, чтобы пока он не сдохнет, чтобы она даже нос свой туда не совала, иначе вышвырнет вон... Но долго ждать ей не пришлось. В ящик сыграл парень... Ща, погоди, горло промочу. – Она выпила ещё стакан, с хлюпаньем сожрала огурец, потом ловко и смачно раздавила пальцем таракана на столе и уставилась выпученными глазами на оторопевшего от всей этой невиданной мерзости Игоря. – Так вот, сыграл, значит, Виталька в ящик, продолжила старуха, вытирая испачканный тараканом палец о передник, – и Алка собралась переезжать в Москву. И тут как раз появился этот самый Славка... Он, врать не стану, очень был с ней обходителен, цветы дарил, конфеты, деньги у него водились, откуда, не ведаю, но водились... Не то, чтобы большие, но хватало... Он вообще-то мужичок крепкий, рукастый... Короче, они с ним в столицу и укатили...

– Ну а потом что?

– А хрен его знает, что потом, – глаза старухи затуманились. – Меня туда не шибко звали. Нагрянула я как-то с гостинцами, ну что сказать – жили хорошо, чисто, аккуратно, Алка продавщицей в продмаг устроилась, а Славка так – грузчиком, чернорабочим, по мелочи, короче... Но в доме все чин чинарем было – аккуратно, чисто, умел он все, на все руки был мастер... И меня хорошо принимал, не то, что дочка родная, водочкой потчевал, сам все нарезал, ну, там – сырку, колбаски, сальца... И разговор поддержал, не..., к нему по этому вопросу у меня претензиев нет... Не то, что к ней... Сам посуди, добрый человек, всего пару дней я у них погостила, а потом она мне такой намек сделала, чтобы я, значит, уе... ну, уезжала, короче, вон... А мне что? Я и уехала. Меня тут все знают, поди на улицу, спроси, кого хошь сделала ли бабка Макариха кому какой вред? Я сама в винно-водочном отделе в застойные времена работала, жила кум королю...

– Ну а дальше-то что? – Игорь очень боялся, что старуха опьянеет вдрызг и больше ничего ему не расскажет.

– А что дальше? Ничего... Отписала она мне письмо, что выгнала этого Славку вон, что живет пока одна, что оказался он подлюкой подколодной... Потом, значит, её из-за чего-то с работы поперли, и осталась она без этих самых, средств... для существования... Тут про мамку вспомнила, стервоза... А я что? Я прибыла, пособила ей, чем могла. Честно тебе скажу, добрый человек, вмазали мы с ней как-то, она и ляпнула, что не выгнала она Славку-то, а посадили его, да не просто посадили, а за какое-то очень лихое дело... А что? Это запросто, чуден был человек, глаз у него дурной, глянет – рублем подарит... Так сидит чин-чинарем, разговор поддерживает, как порядочный, а глаз дурной... Непутевый человек, прощелыга, короче... Из-за этого её с работы и поперли... Потом она отписала, что фатеру свою продала, а заместо её получила комнату в коммуналке, правда, где-то в центре... Ну и что? Лучше отдельная в Медведках, чем комната в центре... Ну, это уж её дела, ей же Виталька фатеру отписал, не мне.. А уж позднее получаю от неё весточку, что вышла она замуж за ученого человека Петра Васильевича... Потом сынок у них родился Васенька... До того-то Алка ну никак не могла родить, выкидыш за выкидышем, а все же Господь смилостивился над ней, хушь ей уж под сорок было... Этот самый Славка беспутный все сына мечтал, и тоже Васькой хотел назвать, он по батьке ведь тоже Васильевич... Я как-то хотела приехать внучка поглядеть, так она мне строго это запретила, сказала – сама приедет, а туда – и думать не моги! Подлюка она подколодная, матери родной стесняется, курва заболотная, прости Господи, мою душу грешную, за такие поносные слова... Так что оказалось? Мусора, которые приходили... Извиняйте за слово, ваши люди, которые ко мне приходили – говорят, усахарили лихие люди этого Петра Васильевича ученого прямо на даче. И быдто бы сама Алка к энтому делу имеет отношение. А и запросто, кто родную мамашу в дом не пускает – того Бог накажет...

Затем Макариха налила себе ещё водочки, вмазала и заголосила гнусавым голосом:

– Когда б имел златые горы, да реки полные вина...

Игорь понял, что больше от неё ничего не добиться и задал напоследок один единственный вопрос:

– Скажи, бабка Макариха, мне одну вещь и я уеду...

– Да хоть и не уезжай, с тобой веселее, хушь совсем оставайся... Человек ты хороший, вишь, очищенной угостил, душу обогрел бабке...

– Да уж нет, дела у меня... Скажи мне только вот ещё что – ты раздетым этого Славика видела?

– А на хера я ему, старая, сдалась, при мне заголяться-то? У него своя пава была, фу-ты, ну-ты... Не подступись к ней, падла заболотная, вражина... А так, по фатере расхаживал в трусах, когда жарко, меня не стеснялся... Когда надобность была и с голой жопой тоже щеголял, стыдом не богат был, врать не стану... Одно слово – прощелыга...

– И босиком?

– Нет, в валенках ходил! – обозлилась бабка. – Ты дело спрашивай. Он, что преступник какой? Я так и думала, добрый человек, говорила же тебе... Знаю, о чем ты спрашиваешь, только не крути, а спроси напрямки. Я хоть бабка и старая, и пьяная, а дело разумею...

– Так что ты знаешь? – насторожился Игорь.

– Мизинца у него не было на левой ноге, вот что, – лукаво улыбнувшись, провозгласила старуха. – Я спросила, он ответил: в детстве ещё анпутировали, заражение какое-то там... Сгонять еще, что ли, за беленькой? Скинемся? У меня двадцарик имеется в распоряжении...

Но Игорь уже не слушал. Он быстро шагал к машине, чтобы ехать обратно в Москву. Он узнал все, что хотел узнать – Алла Андреевна Самарцева в прошлом была женой беглого убийцы Вячеслава Данилова...

7.

... Колечко с бриллиантом, найденное экспертом Родионом Петровичем на пепелище дома Самарцевых было однозначно признано украденным в числе многих других, из магазина "Яхонт" в восемьдесят седьмом году. И Дьяконов в свободное время стал рыться в архивах и выяснять, с кем могли пересечься пути Вячеслава Данилова...

Раньше, в бытность свою следователем УВД, Игорь не любил подобной кропотливой работы. Тогда он действовал по указанию начальства, теперь же он делал все по своей доброй воле, никем не контролируемый, и именно это придавало его поискам вдохновения. Перед глазами все время стояли бледненькое лицо мальчика Васеньки Самарцева, согбенная спина и нелепые круглые очки его бабушки Лионеллы Валериановны, большие печальные глаза Галины Семеновны Гордеевой. Он хотел докопаться до истины и найти преступников...

Параллельно с этими расследованиями он отыскал того самого Брылева, который продал Самарцеву участок. Брылев был уже довольно стар, обитал в Люберцах.

– Неужели сгорел дом? – схватился морщинистыми руками за голову Брылев. – А я видел, такой замечательный был дом... Специально ездил посмотреть... Я даже завидовал, вон какой дворец на месте моего сарайчика воздвигли... Ой, жалко...

Со стариком Брылевым Игорю долго беседовать не пришлось. Тут ему крепко повезло, старик сам вывел его на нужную тему...

– У нас такое место было, такая природа, сами видели... А что я? Я разве мог там что путевое построить? Для сына брал участок, предложили мне как ветерану войны, я и взял, деньги-то, понятно сын давал, но оформляли на меня. А вскоре после того, как купили мы этот участок, он помер скоропостижно, он ведь директором завода был... Переработался, инфаркт, понимаете... Я хотел было участок-то продать, но Шурка Шумилов, дружок моего племяша отговорил, сказал, сам купит, раскрутится и купит за хорошие деньги. Я и повременил... Они с племяшом моим время от времени туда наезжали, так, пивко, водочка, шашлыки, девочки, дело молодое... И ночевали прямо там, в сарае, что им?

– Шумилов, говорите? – насторожился Игорь.

– Да, Шумилов... А потом его того... Ограбление магазина..., насупился Брылев. – Мне племяш рассказывал, один, главный, когда его брали, поначалу отстреливался, а последний патрон в свою башку и всадил. А Шурка Шумилов пятнашку получил... А ценностей украденных так и не нашли... Потом Шурка там в зоне и помер, так мне племяш рассказывал. Ну а потом я свою хибару профессору продал, Петру Васильевичу Самарцеву. Потом как-то заехал ради интереса, красивый дом профессор воздвиг, любо-дорого было посмотреть... А вон оно как, – покачал он лысой головой, – сгорела, значит, дача-то...

– И Самарцев погиб, – добавил Игорь, вставая. Он выяснил все, что ему надо было знать.

– А за что же его?

– Да, видно, за то же, – подмигнул Игорь старику. – За ограбление Шуркой Шумиловым ювелирного магазина... И за то, что его дом стоял на месте вашего сарайчика...

– Это как это так? – привстал старик.

– А вы подумайте на досуге. Я сказать не могу – тайна следствия...

Старик бы смышленый. Через пять минут после ухода Дьяконова, он все понял и, застонав, схватился морщинистыми руками за свою лысую голову...

... Вскоре в архивах Игорь нашел то, что искал. Шумилов сидел вместе с вором Шалым, тем самым, который бежал из лагеря с Вячеславом Даниловым. И его заинтересовало ещё одно обстоятельство – с Шалым и Даниловым бежал третий, некто Василий Дмитриевич Жебрак, сидевший по восемьдесят восьмой статье за скупку и продажу валюты...

Игорь разглядывал фотографии Данилова и Жебрака и поражался сходству этих людей... Похожи, как близнецы-братья... Только глаза у Жебрака поумнее, взгляд осмысленнее... Фотография Жебрака восемьдесят четвертого года, фотография Данилова – восемьдесят седьмого... Жебрак сорок девятого года рождения, значит, здесь ему тридцать пять лет, Данилов сорок пятого, ему на фотографии – сорок два года. Сейчас каждому из них было бы за пятьдесят...

... Следы Данилова полностью теряются, человек без роду, без племени, уроженец Западной Украины, сирота... Жебрак же родом из Ленинграда, выпускник филфака Ленинградского университета, связей может быть, сколько угодно. В этом направлении и решил вести свои поиски Игорь Дьяконов...

Закончив неотложные дела в Москве, сразу после первомайских праздников, третьего мая утренним рейсом Игорь вылетел в Санкт-Петербург...

С прежних времен в Ленинградском уголовном розыске у него остался старый знакомый Миша Селюков... К нему и держал свой путь Игорь.

... Миша был человеком очень замкнутым. Был одинок, несмотря на тридцать восемь лет до сих пор не женат. Разговорить и расшевелить его было всегда довольно сложно. Однако, Игорь знал, что этот худощавый, на первый взгляд, субтильный человек совершенно не знает такого понятия, как страх. На его счету были обезвреженные опасные преступники, убийцы и насильники...

– Как она, жизнь наша холостяцкая?! – воскликнул Игорь, заходя в крохотный кабинет старшего оперуполномоченного Ленинградского Уголовного розыска майора Селюкова.

– Нормально, – пробасил Миша, не выражая никаких эмоций от лицезрения старого приятеля. – Все, как обычно...

Игорь не знал, что всю предыдущую ночь Селюков с опергруппой просидел в засаде в кустах неподалеку от Гатчины, где они ждали появления банды рэкетиров, терроризирующих одно малое предприятие. Они-таки дождались их появления под утро, рэкетиры сдаваться на пожелали, завязалась перестрелка, в результате которой главарь банды был ранен в ногу Селюковым и взят на месте преступления.

– Нормально..., – проворчал Игорь. – А чего такой бледный? Мешки под глазами? Пьянствовал, небось, всю ночь? Хорошо тебе, пей, гуляй, не хочу жена дома не ждет, не пилит...

– Твоя правда, – проворчал Селюков. – Погуляли славно, на свежем воздухе... Оттянулись только так... А ты что по нашу душу приехал? У меня дел невпроворот, много внимания тебе уделить не могу.

– Вот так, – деланно обиделся Игорь. – В кои-то веки приедешь, а он делает вид, как будто я тут целыми днями отираюсь и мешаю тебе работать... Четыре ведь года не виделись...

– Три с половиной, – уточнил Селюков. – Я ведь был в Управлении по делу Кайданова, мы тогда с тобой в "Пекине" посидели... Причем, за твой счет... Теперь моя очередь угощать, – улыбнулся он и обнял Дьяконова. Только вот с деньгами туговато, на "Асторию" я никак не потяну. А вот товарищеский ужин в своей холостяцкой берлоге могу организовать...

– Угости хорошей информацией, Мишка, – хлопнул его по плечу Игорь. А распивать потом будем, за мной не заржавеет...

– Ну да, ты теперь частный детектив, богатенький..., – потер ладони Селюков.

– Да уж побогаче тебя, – усмехнулся Дьяконов. – Пока работал в Управлении, получал только выговоры и втыки, а теперь иногда и баксами балуют...

– Ладно, нечего тут хвастать своими миллионами, говори, что нужно...

– Нужно вот что, Миша... Мне нужна исчерпывающая информация о неком Жебраке Василии Дмитриевиче...

– Жебрак-то? – усмехнулся Селюков. – Известная личность... Была в свое время... Теперь кругом пункты обмена валюты, а раньше запросы населения по покупке валюты удовлетворял он, Василий Дмитриевич Жебрак. Ну, не он один, понятно, но он в этом деле был личность далеко не последняя...

– А что за человек? Поподробнее...

– Интеллигентный человек, выпускник филфака ЛГУ, интеллектуал, острослов... Попался по своей же глупости и неосторожности, слишком уж бурную деятельность развил и жить стал на очень широкую ногу, человеком оказался твердым, никого не заложил, получил двенадцать лет строгача, сидел на Колыме. Потом бежал...

– Это я знаю... Связи его меня интересуют...

– Связи? Жена осталась в Питере, только она заново вышла замуж через несколько лет после того, как посадили Жебрака, сын... Мать умерла совсем недавно. Сыну сейчас лет около двадцати... Ну, друзей было много, это само собой. Общительный был человек...

– Надо бы мне навестить его жену...

– Организуем, это не проблема. Тебе что, прямо сейчас?

– А почему бы и нет? За этим же приехал...

Селюков позвонил в справочную и уточнил адрес бывшей жены Жебрака.

– Короче, она живет в той же самой квартире на набережной адмирала Макарова, что и раньше. Со вторым мужем-то она давно уже развелась, сообщал Игорю Селюков.

– Так что же? – вскочил Игорь. – В путь!

– Удачи тебе, съездишь – перезвони. Полагаю, что этот вояж мало что тебе даст...

– Курочка по зернышку клюет, – возразил ему Игорь и вышел из кабинета...

... Дверь Игорю открыл высокий, за метр девяносто, парень, голый по пояс и в шортах, с обритой наголо головой.

– Вам кого? – пробасил он, глядя на Игоря сверху вниз.