355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Прокопьев » Клизмой по профессионализму (рассказы и повесть) » Текст книги (страница 2)
Клизмой по профессионализму (рассказы и повесть)
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 11:08

Текст книги "Клизмой по профессионализму (рассказы и повесть)"


Автор книги: Сергей Прокопьев


Жанр:

   

Прочий юмор


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

И тут же злился: "Бредятина ВСЁ это. У нее так просто ничего не делается. Попусту себя утруждать никогда и ни за что не будет!"

Рушилась у Сани многолетняя надежда – он незаменимый до гроба подарок для жены.

Саня сдержался, не стал рубить с плеча, скандалить, тут надо наверняка накопить информацию.

Каких-то новых обличительных фактов не проявлялось, хотя все чаще и чаще Ленка каменеть стала, когда на нее руку с любовью возлагал:

– Не лезь! Отстань! У тебя одни глупости на уме!

По осени она совсем перешла в страхагентство работать. Мужички там и бабоньки оторви да брось собрались, не монастырь. Раза два в месяц точно у них отвальные, привальные, дни рождения. Исключительно без дров жен-мужей – проводятся. Такая традиция устаканилась, сугубо с членами коллектива отмечать.

К слову сказать, никогда жена позже восьми не возвращалась с выпивончиков. Опять же и возвращалась в состоянии чуть пригубившей винца. Не придерешься.

Но однажды, в пятницу, восемь часов стрелки нарисовали – нет Ленки, десять – нет. Концерт по телевизору из серии: раздайся, народ, песня-пляска идет, – начался, а у Сани он в одно ухо влетает, в другое вылетает – нет на эстраду в голове перегородок, одна супруга на уме. Минут десять перед экраном поторчит и на балкон, как на наблюдательный пункт, бежит. Поглазеет по сторонам, померзнет и снова в концерт, не снимая пальто-шапку, уставится. А зачем снимать, если скоро опять с балкона Ленку высматривать: одна заявится или с провожатым?

Наконец, засек в первом часу. Издалека признал. Шапка, пальто, сумочка до земли – все ее, но с кем на пару идет – вопрос. Вроде мужчина, да с девятого этажа на сто процентов уверен не будешь. Может, и женщина, а сердце подсказывает – хахаль. Тот, к которому по выходным в плавках с розочкой ходит.

План у Сани в голове сложился со спины их застукать. В фас могут разбежаться или принять вид: я не я и лошадь не моя, а со спины легче за руку на месте преступления схватить.

Тактику выбрал, пока они вдоль дома идут, сквозонуть по крыше встречным курсом, спуститься на землю из последнего подъезда и сказать им в затылки ласково: "Вы подписались на газету "СПИД"?"

Красиво себе Саня их реакцию представил, да пока в тыл по крыше заходил, хоть и бежал хорошо, что значит тренировки в роще, затылки исчезли в подъезде. Метнулся Саня следом ловушку захлопнуть, но дверь подъезда открыть не успел, слышит с внутренней стороны к ней кто-то бежит. "Хахаль!" – решил Саня. Отступил в сторонку, чтобы дверью не пришибло, а когда хахаль на улицу выскочил, Саня на него сзади налетел и без предупреждения схватил за горло. Трагедия Шекспира на подмостках жизни да и только. Мол, раз ты из моей жены любовницу смастерил, я сначала тебе кислород пережму, а уж потом ей, Дездемоне такую козу заделаю.

– Что, котяра! – начал Саня убийственный монолог, – попался! Сейчас я тебя стерилизовать буду!

В отличие от Отелло – решил мстить по полной программе.

Котяра категорически не согласен с данной трактовкой. Хрипит, лягается, локтями бьет.

Саня-Отелло вдруг на фоне бурного протеста выясняет, что не котяру душит, не заразу хахаля, который позорные рога на Санином лбу выращивает, а соседку Марию. Та сторожихой в детсадике, что во дворе, подрабатывала, ну и, торопясь на пост после домашнего чая, угодила в хахали.

Хотя нечего было мужскую шапку и брюки надевать. Мужик мужиком в темноте. Хорошо, Саня одной рукой душил, второй вовремя наткнулся на женские прелести...

Так бы остался детсадик в ту ночь без охраны.

Извинился Саня, отпустил Марию, сам в подъезд бесшумно вплыл. Прислушался – есть! Парочка наверху шуршит-шушукается, но не разобрать: жена там или кто другой? Высоко стоят. Для опознания ближе надо подкрасться.

И опять хреновина с морковиной: правый сапог у Сани скрипит, как из пушки. Чистейших итальянских кровей, а как несмазанная телега. Сколько кремов Ленкиных для лица извел, результат не в Санину пользу. В общей толпе не бросается в глаза, как по тишине идти, хоть уши затыкай. Когда первый раз Саня сапоги надел, в такой пассаж вляпался...

Пошли с Ленкой в театр на комедию. Сели, свет погас, занавес разъехался, супруга вспомнила: утюг из розетки забыла выдернуть. Свинье не до поросят, когда ее на костер тащат, повскакали наши театралы с мест квартиру тушить. И актер на сцену с телеграммой выскочил, рот раскрыл пьесу начинать, а Санин правый сапог как заскрипит навстречу спектаклю! Театр при царе Горохе строили, муха на сцене пролетит – глухой на балконе проснется. В такой дореволюционной акустике сапог, что гром среди ясного неба.

Актер позеленел, рот захлопнул, убежал за кулисы.

Сане извиняться некогда, пожар ждать не будет, на левый сапог встает, здесь итальянцы классно сработали, без скрипа. Но актер опять выскочил, рот раскрывает. Тоже не терпится побыстрее начать, чтобы домой пораньше вернуться. А Саня уже правую взрывоопасную ногу поднял и застыл, как собака у столбика. Боится спектаклю помешать. Ведь актер заслуженный, а ему сапогом слово сказать не дают. Саня решил, не сгорит поди дотла, если подождать минутку, начнет комедию, тогда под шумок выскочат.

У жены свое мнение – дернула за рукав: пошли. Не удержался Саня, со всего маху опять заскрипел поперек пьесы. Актер от злости разорвал телеграмму, убежал жаловаться. Наши театралы следом пожар тушить...

Такая на Сане обутка в тот тревожный вечер, перешедший в боевую ночь, была. В ней только шпионов на границе распугивать. А Сане наоборот, беззвучно надо подкрасться к парочке, застукать криминал во всей красе.

Снял в руки сапоги, крадется по ступенькам, пыль и холод на носки наматывает. А любовников как обрезало, перестали ворковать. Вынуждают детектива в упор приближаться. Хорошо, на втором-третьем этажах лампочки не горели. Двигается Саня по темноте, нервы на крайнем пределе, руки душить паскудство чешутся. А любовники, Саня всеми печенками с селезенками чувствует, целуются.

Операция складывалась строго по плану и была в двух шагах от успеха, кабы Тузик – зараза два раза – не выскочил. Шмакодявка, но злющий, как хозяева, которые завели пса, а в квартиру не пускают. Под дверями живет. И если лифт не работает, облает на десять рядов, пока поднимаешься по лестнице.

Всю конспирацию гавканьем завалил. Саня готов был прибить на месте, в лай правым-левым сапогом запустил.

– Пошел вон, – закричал, – скотина!

Заскулил раненый Тузик, а сверху кто-то камнем мимо Сани пролетел, только башмаки по ступенькам пробухали. Саня следом. Из подъезда выскочил, трех шагов сделать не успел, с супругой нос к носу.

– Ты куда? – спрашивает Ленка.

– Хахаля твоего, – на бегу Саня отвечает, – ловлю для стерилизации!

На что Ленка аж подпрыгнула на месте.

– Ты че, – кричит, – врешь и не морщишься?! Там девица бежит!

Саня присмотрелся – точно девица улепетывает.

Жена как понесла: она черт знает куда в район ездила машины страховать, заработала на куртку сыну, а он босиком по снегу баб гоняет!..

Прокол у Сани получился.

Хотя подозрения не исчезли. Даже усилились. Ленка в ту ночь не окаменела, когда через час руку с контрольными любезностями на нее положил. Не отшила: "У тебя одни глупости на уме!" То без причины красный свет интимным начинаниям, а когда самый момент запрет наложить, она объятия супружескому долгу раскрывает...

Нет, думал и дальше Саня, не чисто...

Глава шестая

БЕСПОНТОВАЯ "Б"

Саня лежал с открытыми в темноту глазами. Сон, хоть эти самые очи зашивай, не шел. Горькие думы "как быть-поступить?" терзали голову. Нечисто с супругой, ой, нечисто! Левизна непременно есть. Что с ней делать? Выслеживать по улицам? Вынюхивать у подруг и сослуживцев? Это ведь самому ниже плинтуса опуститься.

Сестра двоюродная Галка в прошлом году учудила – смех и слезы. Ревнивая с мокрых пеленок. К сорока годам вообще житья себе не дает. Страшно смотреть, как человек изводится. Предмету зверской ревности мужу-Вите, тоже не мед. По юбочному делу никогда и не был донжуаном. Может, глубоко внутри не прочь, но снаружи – мечтает дожить до естественной смерти. А не от прелестных ручек супруги...

Галка не простой ревнивец-дилетант – профессиональный сыщик, четырнадцать лет беспрерывного стажа в уголовке. Следственно-оперативную работу знает лучше учебника. Витькины карманы с первой брачной ночи шмонает. Швы и те проверяет, нет ли женского волоса. Утром, отправляя на службу, тайком зафиксирует исходное состояние, вечером – контрольная проверка. Не дай Бог на носовом платке следы подозрительного происхождения или фантик от конфетки в кармане. Сразу допрос с пристрастием...

Записную книжку Витьки знает до последней запятой. И вдруг там обнаруживаются свежезанесенные строчки: "ул. Зеленая, дом 14, квартира 3, ост. "Дворец культуры". Котенко Б.".

Не Витькой выведено. И не мужиком. Буквочки кругленькие, одна к другой игриво цепляются. Без графологической экспертизы видно – женская рука.

– Это что за "Б"? – сунула под нос мужу вопиющую криминалом запись.

Где-то в голове, на задворках бурно начинающегося следствия, была надежда у детектива: Котенко – особь мужского пола. На "Б" женские имена на ум не приходили.

Муж разрушил надежду дурацким "не знаю". И ошарашено округлил глаза на "Б".

Наотрез отказался. Книжка записная его, откуда "Б" образовалась не признается.

– Че ты зеньки-то вылупил? Че? Не знает он! Сейчас узнаешь, – Галка схватила плащ и Витьку. – Я тебе покажу "Б"! Ты у меня навсегда забудешь, где у них что под юбкой расположено.

Сграбастала Витьку, на остановку "Дворец культуры" повезла. Он попытался отказаться от очной ставки. Дескать, не делай из меня клоуна.

– Давай без шоу, – отрубила Галка, – не то в наручниках повезу.

И пистолет в сумочку положила. Не газовый. С металлическими пулями. Табельный. В те времена уже покончили с прежней строгостью, когда ствол после дежурства не моги не сдать под роспись. Либерализм огнестрельный начался в органах. На Витькину голову.

Поехали они с пистолетом прямиком на Зеленую, дом 14, квартира 3.

Открыла кругленькая, лет двадцати пяти, бабенка. В наманикюренных пальчиках сигарета. Из-под халатика бюст рвется гостям навстречу. Коленки сахарные гостеприимно белеют.

– Вы Котенко Б.? – без наводящих вопросов переступила порог Галка.

– Я, – поправила на груди халатик бабенка.

Витьку сразу пот холодный прошиб – как бы Галка стрелять не начала. Он хоть и далек был от театра с его законами (работал по электрической части), тем не менее знал, если в спектакле появилось ружье – могут убить. А тут не "тулка" однозарядная, пистолет с полной обоймой – столько трупов можно нащелкать, сцены не хватит разложить...

Галка, убедившись, что под "Б" особа женского рода скрывается, понесла ее по матерным кочкам. За четырнадцать следовательских лет не считано, сколько хулиганья и урок через кабинет прошло. Галка на "б" и остальные веселые буквы почище зеков заворачивает.

Бабенка халатик на грудь вырывающуюся натягивает, отказуху гонит:

– Нет!.. Первый раз вижу!.. Не спала!..

Галка детектив прожженный, ей ли не знать повадки подследственных: отрицай с выпученными глазами "я не я и лошадь не моя". До последнего не соглашайся приговор себе подписывать.

Галка полезла в сумочку за стопудовым вещдоком – записной книжкой. Надоело бесстыжее отпирание.

Витька подумал: начинается театр с вешалками! Сейчас ружье из бурно разворачивающегося спектакля стрелять наповал начнет.

Мокрое дело на Чехова не спишешь. Жена хоть и работник правоохранительных органов – закатают в тюрьму за милую душу. Бросился мешать Галке в сумочку с огнестрельным оружием залезать.

Галка подумала: все правильно – испугался, что истина наружу лезет.

– Пусти! – кричит. – Убью!

– Не дури! – Витька изо всех сил вцепился в сумочку.

– Жалко профурсетку! – еще больше разгорелась Галка. – Значит, кувыркался с ней!

Тянут-потянут сумочку в разные стороны. Не может Галка вырвать для предъявления железного доказательства. Как ни упирается – не в силах перебороть на смерть стоящего мужа, чтобы натыкать мордой эту курву сисястую и Витьку заодно. Пыхтит Галка, матерится – бесполезно. И вдруг на фоне неудачного поединка такое взяло ее отчаяние, такое безразличие из серии: а идите вы все куда подальше мелкими шагами...

– Да затрахайтесь в доску! – закричала чуть не плача.

И как швырнет Витьку на пышную грудь бабенке.

– На! подавись!

"Б" от броска полетела вглубь квартиры. Витька за ней, прилипнув по инерции к упругому бюсту.

Потом, когда дело было закрыто за отсутствием улик, долго в памяти стоял аромат холеной дамочки.

У Галки затмение с отчаянием быстро прошло, следом прыгнула, пистолет выхватила и выстрелила. Не в мужа – все равно жалко. И не в бабенку – оно надо сидеть из-за какой-то шлюшки. Пальнула поверх сладкой парочки. Витя остолбенел, бабенка отпала от его груди в обморок. А Галка по-хозяйски схватила мужа.

– Хрен тебе, а не "Б" с титьками! Обрадовался!

И потащила Витьку с Зеленой – дом 14, квартира 3 – восвояси.

Где опять за рыбу деньги: запустила Витьке в физиономию чемодан с вещами:

– Видеть тебя не хочу!

Муж нет бы доводы в свою защиту излагать, стал молча обуваться.

Галка опять взвилась:

– К "Б" собрался? Кобель занюханный! Я тебе покажу "Б"! Я тебе устрою титьки безразмерные!

И за сумочку с пистолетом...

Донельзя перегрелась на почве ревности. Руки зачесались всадить мстительную пулю...

Выхватила смертоносный ствол...

Но кровавой стрельбы, вопреки Чехову, не последовало.

Светка, доча любимая, уберегла папу от поражающих выстрелов в сердце и другие важные органы. Вовремя нарисовалась из школы.

Тут-то вся подноготная шекспировской трагедии с Дездемоной в роли Отелло наружу вылезла.

Компрометирующую с ног до головы запись сделал никто иной, как она, родная доча Светик-семицветик. Пятнадцать лет, а уже не прочь похихикать над слабостями родаков, то бишь – родителей. Шутки ради, зная следовательский характер мамочки, написала в записную книжку папочке адрес новой химички. Вредной и выпендрежной.

– А если бы застрелила его! – ругалась Галка.

– Мам, ты че такая беспонтовая, приколов не понимаешь? – подлизывалась нашкодившая доча.

Такой прикольный случай был у Сани был перед глазами.

Глава седьмая

ПОГРАНЕЦ

Саня не хотел вляпаться, как сестра Галка. Но и надеяться, что со временем Ленка перебесится – дохлый номер. У походячего моря ждать погоды это как до луны пешком.

Саня повернулся на бок, уперся животом в стену. "У нее тоже одна жизнь, – посолил философией рану. – И не двадцать беззаботных лет позади, климакс не за горами, напоследок красивого хочется, а тут я с пузенью..."

"Так что теперь задницей перед другими крутить?!"

Нет, конечно. Но и компромата стопроцентного нет. Моралью на пустом месте не проймешь. И раньше характер скандалиозный был, как начала больше Сани зарабатывать, вообще на косой козе не подъедешь. Попробуй заикнись против, может в такой разнос пойти... А тут не баран чихнул, обвинение в слабости на передок. Но и сидеть сложа руки, когда, очень может стать, кто-то использует твою жену в хвост и в гриву, не хотел. Не мог примириться с такой несправедливостью. Жалко отошли времена, когда вожжами мужик бабу отходил и баста...

Такие мысли точили Саню. Не позволяли забыться мирным сном. Раздражала жена, посапывающая рядом, часы на стене, пожирающие клацаньем секунды, живот, который никак удобно не укладывался, словно протез холодный, а не родная утроба. А ведь был уже скромных размеров, но сегодня мешался под ногами сна.

Хлопая глазами посреди ночи, Саня вспомнил Погранца...

Еще летом того приметил. Постоянных бегунов в роще насчитывалось несколько экземпляров. С прибабахом – двое. Один в любую погоду, будь то солнце, будь то снег – в трусах и с лыжной палкой средь березок рассекал.

– На кой палка? – полюбопытствовал как-то Саня. – Для балансировки?

– Ага, – сказал на ходу коллега по спорту, – В позапрошлом году бегу, душа поет, думаю, сегодня километров тридцать дам. Вдруг из-за дерева овчарка с корову ростом вылетает. Следом крик: "Не бойтесь! Она добрая!" Я и не испугаться. Не успел. Эта "добрая" как цапанет за филейную часть... Будь в тот момент палка в руках, защитил бы мягкий тыл от рваной травмы. А так из-за неисправности задницы не смог в "Сибирском марафоне" участвовать. С той поры палку из рук не выпускаю...

Второй бегун оригинального пошиба, под два метра ростом, топтал рощу в кирзовых сапогах, перепоясанный широченным монтажным поясом (как позже выяснилось, начиненным свинцом). И тоже руки не пустые. С лопатой.

Саня думал, шанцевый инструмент той же предохранительной функции четвероногих друзей отгонять. Лопатой даже лучше приструнить по башке.

Оказалось, не в собаках дело. Погранец, так Саня после знакомства звал бегуна с лопатой, брал ее для более экзотических целей. В один летний вечер Саня выскочил на глухую полянку и наткнулся на Погранца, копающего яму.

– Озеленением рощи занимаемся? – юморнул Саня.

– Шел бы ты лесом, – недружелюбно вонзил лопату в яму землекоп.

Саня пошел. Недалеко. После чего на цыпочках вернулся для сбора разведданных. Интересно ведь, что это бегуну запоносилось рыться в лесу? Клад ищет? Или наоборот – ценности закладывает на хранение?

Погранец копал босиком. Запыленные кирзачи стояли в пяти метрах от земляных работ. От землекопа во все стороны летели комья, почему убрал подальше обувь. Углублялся в землю, будто кто-то за ним гнался. "Если дерево сажать, зачем дальше идти? – подумал Саня, когда Погранец, вырыв яму по колено, не остановился. – Значит, что-то прятать собрался".

Уйдя в поляну по ягодицы, Погранец достал из кармана рулетку, измерил глубину проделанной работы и отбросил лопату.

После чего занялся странным для наблюдающего из засады делом. Посудите сами, пусть и не так далеко от города, но все же в стороне от столбовых тропинок, молодой здоровяк выкопал яму и... начал в ней подпрыгивать с серьезным лицом. Раз, другой, третий... Передохнет и опять скачет в яме, будто задумал ракетой шахтного базирования уйти в небеса.

"Больной на мозги что ли?" – подумал Саня и психологический дискомфорт закрался в душу. Вдруг попрыгун-копатель заметит соглядатая в кустах? С шизоидными замашками огреть лопатой и в той же яме закопать – раз плюнуть. Саня даже дышать перестал.

К счастью, Погранец по сторонам не глядел. Напрыгавшись досыта, принялся яму закапывать. "Во, дурак, – подумал Саня, – Извращенец. На травке скакать нельзя было?"

В этот момент на противоположном краю поляны у сапог появилась рука Фантомаса. Она тянулась к рабоче-крестьянской обуви явно не с целью пощупать качество выделки кирзы. У берез запахло криминалом. Погранец, увлеченный ямой, стоял спиной к воровству. Фантомас, пользуясь ротозейством, утянул сапоги в кусты и на четвереньках попятился вглубь леса.

– Сапоги! – выскочил из укрытия Саня. – Держи его!

Вдвоем с Погранцом ринулись за Фантомасом. Тот зайцем запетлял по стежкам-дорожкам. Отдохнувший в засаде Саня, бежал легко, напрыгавшийся из ямы отставал от сапог.

Саня был уверен в победе. Соперник навряд ли улучшил результаты со дня последнего совместного забега, тогда как Саня все лето провел в тренировках. Расстояние между ними начало сокращаться. "Ну, нет, – думал Саня, – сегодня меня на калган не возьмешь". Наученный больным опытом, был готов к коварному приему – резкой остановке противника и атаке черепом в живот. Фантомас не стал тормозить. На ходу швырнул в преследователя сапогом. Попал в самое яблочко – в пуп, Саня подкошено рухнул на колени, задергал ртом в поисках воздуха. Слезы брызнули из глаз. В живот будто двухпудовой гирей из катапульты заехали.

Сравнение имело под ногами почву. Повезло, второй сапог в миллиметре от головы просвистел. Не закрепил образность речи. А так бы Саня отбегался. В лучшем случае – пополнил ряды спортсменов психушки. У Погранца в сапогах были свинцовые прокладки. В палец толщиной.

Это Саня узнал, когда Погранец помог подняться.

Бегуны вернулись на поляну с ямой. Погранец прыгнул в нее и тут же усилием одних ног выскочил на берег.

– Попробуй! – предложил Сане.

Тот как ни пыжился, повторить аттракцион не смог.

– Если тренироваться постоянно, – сказал Погранец, – с каждым днем увеличивая сантиметров на пять глубину, будешь в результате, как шаолиньский монах, который сам, метр с кепкой, а вылетает из двухметровой ямы, будто черт из табакерки.

Потом они легкой трусцой побежали из рощи. Погранец на ходу принялся учить Саню жить.

– Я ушу занимаюсь. Оно всю мне судьбу перевернуло. Раньше, хрен ли по фигу, копчением неба занимался. А жить надо, как шелковую нить на основу наматывать: виток за витком, виток за витком, виток за витком, и с каждым витком – все совершеннее становиться...

Глава восьмая

УШУ

Они бежали по вечереющей роще. Солнце, умаявшись за день, сваливалось за горизонт. По холодку активизировались злокусучие комары. Погранец продолжал вести ушистскую пропаганду:

– И тебе советую заняться. Себя снаружи и изнутри приведешь в порядок. Ты в самом соку мужик, а лишний вес со всех сторон распирает. Это какая нагрузка на организм! И видок непрезентабельный. Я за каких-то полгода все сало сжег. А тоже после армии понесло, к двадцати пяти годам пузень разбух: ударь – обрызгаю.

– На ушу, наверное, вы как лошади пашете? Чтобы ногами, как руками махать, сколько тренироваться надо!

– Без труда не вытащишь русалку из пруда. Но конечностями в морду бить не главное. Так только чайники думают. Ушу – философия прежде всего. Стратегия и тактика жизни. Хрен ли по фигу, без него сейчас вообще не выжить. Все под кирпичом, что с крыши падает, ходим. Сенсей три года назад так поломался...

– Автомобиль южнокорейский?

– Сам ты баран. Сенсей – это мастер, тренер. Три года назад он на бетонном полу неудачно назад сальтанул. Врачи предсказали: лучшем случае инвалид на коляске. Сенсей доказал этим "будем лечить или так умрет", что им даже коней доверять нельзя. Медитацией восстановил себя лучше прежнего. Опять во все стороны сальто скачет. Если бы понадеялся на таблетки с уколами, верная хана. Наша коновальная медицина и раньше была – за версту ее обходи, а как бесплатную отменили, вообще – туши свет, кидай гранату к ним записываться. У тебя на платную деньги есть?

– Нет.

– Значит, на себя надейся, а не на лекарей-аптекарей.

– Че, ушу таблетки бесплатные выдает?

– Че-че? Карабин через плечо! Освоишь медитацию – а это саморегуляция организма без всяких аптечных гадостей. Научишься управлять энергией, эмоциями, станешь свободным от всякой заразы. Я, хрен ли по фигу, знаешь, как раньше от баб зависел? Безвылазно в голове сидели. С утра до вечера хотел беспрерывно. Каждый день подавай и побольше. Ни одну юбку не пропускал. Как из армии дембельнулся, – служил на заставе в горах, где проще было через границу перейти, чем живьем бабу увидеть, – как с тех краев непуганных аксакалов приехал, удержу не было. Хочу всегда, хочу везде, хочу на суше и в воде. А сейчас на тренировке напашусь, по роще пробегусь и хрен они мне по фигу.

В случай чего – медитацию против них врубаю. Раньше попалась на глаза чуть симпатичнее Бабы Яги, сразу начинаю голяком представлять. Мышление у меня в этом разрезе очень пространственное. Она, к примеру, передо мной в шубе толстенной, а я в обнаженном многообразии до последней запятой ее вижу. Будто в банном номере мы, а не в трамвае битком забитом. Энергия от такой заводной картины во мне возникает, как в гранате противотанковой. Лезу знакомиться, и пошло-поехало... Сейчас пусть хоть в насквозь прозрачном платье впритык прижатая стоит. У меня на все женские капканы и эротические выпуклости стопудовое противоядие.

– Ну-ка, ну-ка, что за рецепт? – заинтересовался Саня.

– Представляю ее на унитазе. И желания знакомиться как ни бывало. Ты не подумай, что от ушу "на полшестого" всю дорогу. Ни в каком макаре. Функционирую дай Бог каждому. И качество возросло. Раньше скакал по бабам, как заяц по капустным грядкам, который там куснет, тут грызнет. Ни себе, ни людям. Бывало, пару минут объятий и... "конец связи". Готовь контакты к следующему сеансу. А теперь только "конец связи" подходит, рисую в голове отвлекающий от него образ. Шаолиньский монах может при надобности раскалиться, как утюг. У них есть испытание простынями. Раздевается догола, обматывается смоченной в проруби, аж вода течет, простыней и, погнав на кожу внутреннюю энергию, сушит, как на печке. Я, чтобы "конец связи" в объятиях оттянуть, представляю, что на спину мне из ледяной воды простынь бросили. Такую дубарную, что запросто обеспечит право-лево-кругостороннее воспаление легких. Но я включаю до упора воображение и сосредоточиваюсь на сушке. Даме в этот момент все равно, что у меня на спине делается, главное – "конец связи" за горами за долами. И так я наловчился энергию на мокрые простыни гонять, могу за один сеанс пять штук просушить.

А знаешь, какая у меня с ушу экономия на жратве? Сколько мы добра порожняком через себя прогоняем, деньги на навоз переводим? Я раньше без сала чай пить не садился. Как хлеб его наворачивал. Сейчас вообще не употребляю. Мясо тоже: есть – хорошо, нет – ну и ладно. Сенсей вообще вегетарианец. Прикинь, это в наше собачье время, когда многие только на горшок и работают.

А за себя постоять! У нас и кулаками научишься работать! Но не это главное. Будь на моем месте шаолиньский монах, он бы Фантомаса с его черной аурой сразу почувствовал. В бег беги соревноваться с придурком, как мы с тобой, не стал, а шибанул на расстоянии энергетическим импульсом, и летел бы Фантомас по кочкам, забыв сапоги и маму родную. Я, конечно, таким макаром еще не научился. Тут не один год надо. А мастера, хрен ли по фигу, такое умеют... Например, отложенная смерть. В толпе подходишь к врагу, как бы невзначай даванул ему в нужное место, через несколько часов он вдруг кони бросает. А че к чему и от чего, никто не врубается. Из него в момент вся жизненная энергия улетучилась. Можно, лежа на диване, медитируя, мысленно пойти к твоему обидчику и заделать ему какую хошь козу. Например, чтобы у него мужская сила стала "на полшестого"...

...В темноте ночи, под посапывание жены, вспомнил Саня тот разговор. "Освоить бы влияние на подсознание других", – думал. Тогда можно Ленку без скандалов, выслеживаний и вынюхиваний корректировать. Она бы и сама не въезжала, почему вдруг налево расхотелось? Не тянет и все. Или на хахалей ее влиять, чтобы у них "на полшестого", и хоть тресни – ни минутой вверх... Она приходит, "я вся горю, бери – твоя", а у него – любовь прошла, завяли корнеплоды...

Под утро Саня решил записаться в ушу.

Глава девятая

СЕНСЕЙ

Саня пошел на тренировку ушистов. Для начала в качестве зрителя. С балкона любопытствовал на философский спорт для выживания.

Чуть было сразу не развернул оглобли подальше от этого умственно-физического развития. Ушисты резво побежали по кругу, потом по команде тренера, то бишь сенсея, разом нырнули головами в пол. "На комикадзей готовятся что-ли?" – подумал Саня. А те нырнули, перекатились на ноги и дальше без остановки. И так раз двадцать подряд. Вскочат, разгонятся и опять летят мордой вперед, как с обрыва в речку. Приглядевшись, Саня различил, не темечком врезаются почем зря. Вовремя голову под мышку убирают и приземляются на плечи. Которые ведь тоже не казенные. Со всего маху, на скорости, бросить себя на пол – это любым местом больно. Ушистам хоть бы хны. Даже не отряхиваются. Нырнул, вскочил и дальше по кругу. Позже после таких тренировок Сане хотелось приложить к себе пятак метра в полтора диаметром. Сплошной синяк на спине после нырков был.

Сенсей отдавал команды на китайском, но был некитайского пошиба: нос картошкой, глаза поварешкой, сразу видно не на рисе с бамбуком – на щах вырос. Зато одежда... На голове шитая золотом черная шапочка, сродни тюбетейке. Только выше. Сам в черной, атласно блестящей блузе с рукавами разлетайками, на груди и на спине которой водились кровожадные звери. Красно-желтые драконы рвались растерзать окружающих. Брюки антрацито черные, как у дирижера симфонического оркестра. Только без стрелок. Зато палочка в руках поувесистее. Такой симфонию не отмахаешь – рука отвалиться. А назначение аналогичное – руководить. Ушисты должны вести себя как по нотам. Отступил от партитуры – получи. Да не дирижерское предупреждение издалека, а по заднице или другому месту.

Сане поначалу частенько доставалось по животу и чрезмерным ягодицам.

– Убирай! – приказывал сенсей.

Обидно, а что делать?

Еще и кланяться надо в благодарность за учебу.

В ушу без поклона к сенсею не подходи. От чего Саню коробило. Не средний век как-никак.

"Тогда кланяйся своему пузу! – усмирял гордыню Погранец. – Противно поклоны бить! А жир распускать не противно?"

Насчет целлюлита приходилось соглашался.

Нагрузки были лошадиные. Например, бег по кругу вприсядку. Ноги отстегивались уже на первых метрах.

– После таких тренировок, конечно, будешь свободным от женской зависимости, – невесело говорил Саня Погранцу.

– Втянешься, – смеялся тот. – Дай лучше пробью бок.

И заносил указательный палец, целясь ткнуть под ребра.

– Уйди! – защищался Саня.

Погранец хотел сделать из пальца стенопробойник. Постоянно тыкал им в стену, стол, во все, что под руку попадется. Со временем палец должен приобрести стальную твердость и входить в противника, как в масло. Ткнул... и ножа не надо.

В будущем планировал не только противников протыкать. На тренировках и дома учился стоять на пальцах рук. Уже обходился без мизинцев. Затем отпадет надобность в безымянных... Идеалом совершенства было – воткнуть указательный в землю и сделать на нем стойку вниз головой.

Глава десятая

ВАНЦУЙ

Как догадался читатель, Саня, посмотрев зверскую тренировку ушистов, по принципу: глаза боятся, а шея в петлю лезет, – записался в китайское единоборство. В группу начинающих. В первый день сенсей уронил всех, заявив:

– Будем учиться орать.

– Че тут учиться? – сказал Саня. – Ори да ори!

Сенсей перебросил свою палку из одной руки в другую, с усмешкой предложил Сане крикнуть "ванцуй" – боевой клич ушистов.

– Во все горло, – наказал.

Саня набрал полные внутренности воздуха, заорал, как резанный:

– Ванцу-у-у-у-й!!!

От натуги разноцветная мошкара перед глазами полетела.

– Твоим шепотком, – забраковал старания сенсей, – только мух пугать, когда перед носом сидят. В бою ты должен заорать, чтобы у противника депресанты хлынули в кровь, ужас парализовал руки-ноги. Он был ошарашен и подавлен.

Правильный ор для ушу – это как читать научиться, прежде чем к наукам переходить. Почему первобытный человек орал, мороз по шкуре у мамонта шел? Жрать хотел. И не думал, как соседи на шум отреагируют. Никаких зажимов и тормозов. Отсюда всю энергию мог собрать в глотку на зверя. Шумнуть в него соловьем-разбойником, а потом дубиной между глаз добавить, и готов обед-завтрак на все племя, мойте руки перед жратвой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю