Текст книги "Зимнее обострение"
Автор книги: Сергей Платов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Говорить можешь? – на всякий случай уточнила младший богатырь.
– Не знаю, – совершенно честно признался Илюха, с огромным трудом раздирая пересохшие связки.
– А слушать?
– Могу.
– Уже неплохо, – в голосе Соловейки проскользнули нотки удовлетворения. – Значит, я буду говорить, а ты слушать.
На этот раз Солнцевский просто кивнул головой.
– Ты, конечно, большая скотина, что обвинил меня во флирте с Гордоном, – начала Соловейка, – в другой ситуации я бы в жизни не простила тебе столь необоснованное обвинение и дулась бы, по меньшей мере, неделю. Но сейчас столько времени у нас нет, и я тебя прощаю.
Илюха не смог сдержать вздох облегчения. Как все хорошо складывается, никаких тебе выяснений их сложных отношений, раз, и готово – прощен. Ради этого можно было схлопотать оглоблей по затылку.
– Теперь о главном. Я очнулась раньше тебя, и мне удалось подслушать, о чем переговаривались наши похитители. – Тут Соловейка сделала выразительную паузу и продолжила чуть более торжественным голосом: – Они везут нас на какую-то заимку и там продадут хазарам. Ты, я услышала, будешь работать на руднике, а я пойду в наложницы к богатому кочевнику.
Это становилось интересно. Что из него шахтер не получится ни при каком условии, Солнцевский осознавал вполне четко, но еще более отчетливо просматривалась судьба того лишенца, который захочет позабавиться в спаленке с бывшей мелкоуголовной личностью. В лучшем случае, распустит свой гарем за ненадобностью, а в худшем этот самый гарем будет плакать над его могилкой. Интересно, какой из предложенных вариантов ему придется по вкусу?
– Так вот я и решила, что другой возможности обсудить наши отношения больше не представится.
Услыхав такие речи, Солнцевский вздрогнул и сразу напрягся. Выходило, что обрадовался старший богатырь рановато и самое трудное еще впереди.
– Ну откуда такие пессимистические настроения? – стараясь говорить как можно более беззаботно, начал Илюха. – С чего ты взяла, что не будет другой возможности? Да у нас с тобой будет куча этих самых возможностей, и в конце концов когда-нибудь (но не сейчас) мы все обсудим. А может, к тому времени вообще все как-то само собой рассосется.
– Илюш, что, голова сильно болит? – с тревогой в голосе поинтересовалась Соловейка.
– Да есть немного, – признался Солнцевский. – А это ты, собственно, к чему?
– А к тому, что туго соображать стал! Давай я буду говорить помедленнее, глядишь, до тебя дойдет, что нас вот-вот продадут, словно коров на рынке, и больше мы с тобой никогда не увидимся!
– Скажешь тоже, коров! Для меня больше подходит сравнение с быком, а тебя в таком случае лучше назвать телочкой.
Несмотря на крайне ограниченное пространство, Соловейке удалось-таки его пнуть. Илюха и среагировать не успел.
– Чего дерешься? Я же шучу, настроение тебе поднимаю! – немного обиделся Илюха, не имеющий даже возможности потереть больной бок. – Вон ты в какую депрессию впала, а я не потерплю пораженческих настроений во вверенном мне подразделении.
– Издеваешься?
– Ни капли. Вместо того чтобы дурью маяться, предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию.
– Так я и предлагаю обсудить! – подскочила Соловейка и слегка ударилась головой о мягкий потолок повозки. – Давай так, если тебе сложно начать первым, буду говорить я. Знаешь, я уже давно хотела тебе сказать…
– Ты совершенно права, – резко оборвал собеседницу Илюха, понимая, что разговор пошел совсем не в ту сторону. – Я тоже хочу тебе сказать, что Изин план сработал на все сто! Мы настолько запугали преступника своими наездами, что тот от страха за свою шкуру организовал на нас покушение. Думаю, что похищение нашего рогатого друга так же входило в его планы, но он как обычно выкрутился. В противном случае он лежал бы связанным тут же и развлекал нас скабрезными анекдотами в неповторимом одесском стиле.
– Но я хотела говорить не об этом! – зарычала Соловейка. – Не об Изе, чтоб он был здоров, а о нас с тобой.
– Так я и говорю о нас с тобой, – продолжил гнуть выбранную линию Илюха. – С чего это вдруг нам обсуждать ушлого черта? Раз он на свободе, то, несомненно, в данный момент он развил бурную деятельность и мобилизовал все взрослое население Киева на наши поиски. А если прибавить к этому Мотю, то становится совершенно очевидным, что вопрос нашего освобождения решится в ближайшее время.
Илюха говорил настолько убежденно, что, в конце концов, сам проникся своей собственной уверенностью. А ведь в начале разговора ее как таковой не наблюдалось.
– Так ты думаешь, нас спасут? – осторожно поинтересовалась Соловейка.
– Однозначно!
– Но, может быть, на всякий случай мы с тобой…
– Никаких всяких случаев быть не может, – сказал, как отрезал. Солнцевский. – Мы с тобой освободимся, закончим это дело, отгуляем заслуженный отпуск и, возможно, тогда…
Закончить фразу он не успел, возок резко остановился, и, потеряв равновесие, Илюха повалился на погрустневшую Соловейку. Та охнула, но ни ругаться, ни пинаться на этот раз не стала. Их лица оказались совсем близко друг от друга, и Солнцевский отчетливо увидел снежинку, повисшую на длинных ресницах Любавы. Конечно, если бы он сконцентрировал свое внимание не на этом кристаллике льда, а на глазах своей боевой подруги, то смог бы разглядеть в них нечто очень важное. Вся беда была в том, что он отчего-то очень боялся это сделать. Боялся признаться себе, что взбалмошная девчонка, которая когда-то пыталась ограбить его на большой дороге, стала для него чем-то большим, нежели друг.
– Фома, ты глянь, шо тут творится! – раздался неприятный хриплый голос, и сноп яркого света ударил в глаза пленников. – Им впору от страха выть, а они все туда же, милуются!
– Так, может, оно и правильно, напоследок-то? – подключился голос второй, не менее противный. – Может, снимем веревки на полчасика, чтобы он смог отгулять ее по полной?
Все-таки за время существования «Дружины специального назначения» ее члены стали весьма слаженной командой. Во всяком случае, Солнцевскому и Соловейке не пришлось согласовывать свои действия – и оба похабника одновременно отлетели метров на пять от повозки, получив два синхронных удара в грудь связанными ногами.
– Ты должен пообещать мне, что не тронешь этих упырей, когда нас будут освобождать, – обратилась к Солнцевскому Соловейка. – Я хочу лично поучить их культурной речи.
– Для тебя, Любавушка, все что угодно, – тут же отозвался Илюха, – но только не это. Поверь, этот урок у меня получится лучше.
Тут пленники переглянулись и тут же пришли к консенсусу.
– Поровну?
– Точно! Один мне, другой тебе, так будет справедливо.
Старший богатырь хотел сказать еще что-то, но его резко рванули наружу пара крепких рук. За ним последовала Соловейка, причем, судя по отчаянному воплю обидчиков, ей удалось пустить в ход зубы. Исходя из богатого личного прошлого, Солнцевский полагал, что их для профилактики должны были немного попинать ногами. Однако опыта работорговли у бывшего чемпиона по греко-римской борьбе не было, и подобные предположения оказались ошибочными. Портить живой товар не позволил сухонький кочевник, бросивший что-то своим людям на непонятном языке. Те, в свою очередь, тут же отпихнули Фому с приятелем, желающих поквитаться с обидчиками. Последним пришлось еще раз оценить всю прелесть полета до ближайшего сугроба.
– Не сметь, испортишь! – уже по-русски крикнул потенциальный покупатель.
Воспользовавшись небольшой паузой, Солнцевский решил осмотреться. Так, ничего особенного. Излучина реки, небольшая избушка на сваях, вросших в лед, с десяток хазар на маленьких лохматых кониках и парочка ушибленных похабников, не следящих за своей речью.
– Ты что ль покупать нас собрался? – хамоватым голосом обратился Илюха к главному из хазар.
– Я, – с полным осознанием своей значимости на этом свете коротко ответил кочевник.
– И почем берешь?
Такое поведение живого товара несколько озадачило работорговца. Впрочем, он считал, что полностью контролирует ситуацию, и поэтому не стал уклоняться от странного разговора.
– Девчонку десять монет, тебя – одна, – признался кочевник, похлопав себя по увесистому кошельку, висящему на поясе.
– Не понял, а чего за меня так мало даешь? – даже немного обиделся Солнцевский.
– Совсем плохой раб, – пояснил политику цен покупатель, – работать плохо, хозяин хамить, пытаться убежать. Я такой раб хорошо знаю.
Оценив сказанное, прикинув так и сяк, Илюха был вынужден признать полную правоту кочевника. Из него действительно получился бы никудышный невольник.
– А почему тогда за нее так много? – не унимался Илюха.
– Она очень хороший наложница будет! – пояснило дитя степей. – Зубы ровный, кожа белый, ноги тоже ровный, в постели такой женщин словно тигр!
Тут Солнцевскому стало смешно. Купившись на негероическую внешность младшего богатыря, этот тип даже представить не мог, на что способна Любава, ежели ее хорошенько разозлить. Жалко, что у нее руки связаны, а то бы никакой помощи ждать не пришлось, одним свистом бы эту шушеру разметала.
– Ладно, давай кончать этот балаган. Предлагаю тебе, вместо того чтобы ты лишился денег, товара и собственно головы, одиннадцать монет в качестве отступного и полное отсутствие проблем в придачу. В противном случае ничего не могу обещать, так как вскорости тебе придется иметь дело с бешеным Змеем Горынычем и чертом с крайне неустойчивой психикой.
А вот ответить дитя степей так и не успело. Кочевник долго обдумывал услышанное, долго растолковывал подельникам, что посулил им безумный русский, долго хохотал, а после этого… был буквально расплющен чертом, упавшим на него с небес.
– Посмотри, Любава, какая странная смерть для хазарина – быть убитым летящим чертом на бескрайних заснеженных полях Древней Руси.
– … твою …ать… – раздался голос взбешенного среднего богатыря, – столько на белом свете людей солидных, упитанных, мягких. Так нет, мне обязательно попадется мешок с костями. Причем заметьте, с очень жесткими костями. А я, между прочим, об него всю филейную часть отбил!
Илюха всегда придерживался нехитрой истины: о покойниках либо хорошо, либо ничего, но в данный момент делать замечание Изе, свалившемуся с небес в новом для него образе десантника, не стал. Тем более что от раздавленного кочевника его рогатый друг перешел к более близким темам.
– Илюха, когда ты своего безумного Гореныша приземляться нормально научишь? Это не Мотя, а камикадзе какой-то трехголовый!
Даже в обычное время неизменное ворчание черта по любому поводу давно перестало раздражать Солнцевского, чего уж говорить про сложившуюся ситуацию! Илюха собрался было заключить друга в объятия, но не успел. Этот самый друг с диким воплем: «Атас, он садится!» – сам кинулся на него с Любавой. Обниматься, правда, рогатый не стал, а бесцеремонно сшиб их с ног и попытался прикрыть своим телом распластавшихся на снегу друзей. Последнее ему удалось лишь отчасти, в том смысле, что площади Изиного тела, даже облаченного в зимнюю амуницию, никак не хватило для воплощения задуманного.
Илюха хотел возмутиться подобной бесцеремонности, но не успел. Дело было в том, что в следующее мгновение Илюха реально испугался. Причем испугался так, как не пугался до этого никогда, даже во времена смутного времени, когда одна эпоха сменяла другую, а сам бывший спортсмен пополнил одну из бригад солнцевской братвы. Причиной столь несвойственного ему испуга оказался… его трехголовый любимец.
С тех самых пор, когда Илюха на пару с Соловейком и Изей отбили маленького Змееныша от стаи волков, Мотя стал для него близким и родным. Солнцевский воспринимал Гореныша кем-то вроде любимой собаки, верного и преданного друга. Пусть у него три головы, пусть вместо густой шерсти приятно шелестит чешуя, пусть он не ходит, а летает, – такие мелочи не брались в расчет, когда речь заходила о Моте.
И вот сейчас, при помощи своих собственных глаз, Илюха сделал одно совершенно неожиданное открытие: его трехголовый друг – Змей Горыныч! Или нет, лучше вот так: ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ! Со всеми вытекающими последствиями.
Как бы поточнее описать то, что предстало перед глазами членов «Дружины специального назначения»? Представьте себе невероятный гибрид, состоящий из армейского огнемета «Шмель» (в количестве 3 штук), танка Т-72, вертолета Ка-50 и бешеного трехголового волка. Представили? А теперь еще поднапрягите свою фантазию и вообразите, что всей этой безумной массой управляет воспаленный мозг автора сценария очередного голливудского блокбастера «Безумный маньяк – поджигатель из Южной Дакоты» или «Возвращение безумного маньяка – поджигателя из Южной Дакоты». Вот теперь, пожалуй, всё, нарисованная у вас в голове картинка дает полное представление о том, как выглядел Мотя, пришедший (вернее, свалившийся с небес) на помощь хозяину и его боевой подруге.
Еще совсем недавно в планах Солнцевского значился грубый, но откровенный разговор по душам с теми разбойниками, что захватили в плен его с Любавой. Тем для общения было как минимум две: беспричинное хамство при общении с незнакомыми людьми и выяснение имени заказчика похищения.
Теперь же, глядя на то, что осталось от похитителей, Илюха должен был признаться в полной бесперспективности своих намерений. На берегу неизвестной реки не осталось ничего и никого, кто так или иначе был замешан в похищении (конечно, кроме самих спецдружинников). Дымилось несколько небольших кучек пепла и одна большая на том месте, где совсем недавно стояла избушка. А в центре всей этой вакханалии стоял совершенно несчастный Змей Горыныч. Полные глубокой печали три пары глаз уставились на хозяина, словно ожидая от него чего-то ужасного. Шеи опустили головы к самой земле, тем самым окончательно завершив совершенно нехарактерный для Моти образ. Самый кончик хвоста еле заметно пытался вильнуть из стороны в сторону, но не решался сделать это в привычной амплитуде.
– Что это он? – осторожно поинтересовался Илюха, стряхивая с себя черта.
– Дык… переживает, – обиженно отозвался Изя.
– По поводу того, что свидетелей обуглил?
– Вот еще! – удивился рогатый. – Будет наш троглодит из-за таких мелочей расстраиваться. Это я его пристыдил!
– Ничего себе мелочи, ни одного «языка» не оставил! Только я не понял, как это ты пристыдил?
– Очень просто, – пожал плечами средний богатырь. – Мотя уперся как баран, ни в какую не хотел меня на себе везти, вот и пришлось провести разъяснительную работу и упереть на патриотизм. Ты, Илюха, прекрати издеваться над Змеем, прости его поскорей, а уж потом я во всех подробностях расскажу, что с нами произошло, после того как тебя спеленали и словно младенца привезли в эти ясельки.
– Тоже мне, скажешь, младенца, меня, между прочим, сзади по голове стукнули, – буркнул Илюха. Потом опасливо глянул в сторону Моти: – Боязно как-то звать его, вдруг укусит или спалит почем зря.
– Оно и видно, что по башке тебе хорошенько стукнули, – ехидно отметил Изя, – с каких это пор ты Гореныша бояться стал?
– С тех самых, когда он на моих глазах отработал поэффективнее, чем тонна напалма.
– Так это он просто в расстройстве был, – отозвался черт, звучно шмыгнув носом, – а сейчас, видишь, уже отошел.
– В расстройстве?
– Ну в ярости, не придирайся к словам. В общем, зови его сюда, пожалей, пожури, почеши пузо. А то наша военно-воздушная огнеметная артиллерия сейчас от разрыва сердца лапы отбросит.
Илюха с сомнением посмотрел на друга, потом с еще большим сомнением на окружающее его пепелище, и только после этого осторожно позвал своего чересчур расшалившегося любимца:
– Мотя, чего сидишь там как неродной? Иди к нам!
Глядя на то, как на полусогнутых лапах, не веря в свое счастье, к нему ползет Мотя, Илюха совсем устыдился и конфузился. Да как он вообще мог подумать, что его трехголовый друг способен причинить ему какой-то вред? Да он скорее сам себе в горло вцепится, чем допустит это!
Змейчик, поняв, что хозяин не только не злится на него, но и чем-то вроде сконфужен, в то же мгновение со всех лап рванул ему навстречу. От переполнявших его чувств Мотя постарался выразить свое отношение к Солнцевскому как можно ярче. Не особенно задумываясь о последствиях, Гореныш поставил передние лапы на плечи хозяина и с высоты своего нынешнего положения с удовольствием троекратно лизнул его в щеки.
Тренер Солнцевского мог бы гордиться своим воспитанником советской школы по греко-римской борьбе – он не упал. Так, слегка покачнулся да выдал что-то незамысловатое сквозь стиснутые губы. Мало того, Илюха даже смог одобрительно похлопать своего массивного друга по плечу, прежде чем он вспомнил о том, что люди называют «совесть», и опустил свои передние конечности на землю.
– Если ты, самовар трехголовый, хоть раз попробуешь сотворить когда-нибудь такое со мной, что сделал с обидчиками, я тебе хвост морским узлом завяжу, – пригрозил Горенышу Изя, как только тот оказался на своих четырех лапах. Потом немного подумал и добавил: – Конечно, если в живых останусь.
– Присоединяюсь, – полностью согласилась с коллегой Соловейка и выразительно показала трехголовому кулак: – Даже не вздумай пробовать!
Мотя никак не отреагировал на слова трусливых коллег, а разок лизнул благодарно руку Солнцевского, издал победный клич и, рухнув на оплавленный снег, захрапел. Слишком уж много чего произошло за последнее время. Для молодой, неокрепшей психики такой груз оказался чересчур тяжелым, и она (в смысле психика) решила взять небольшой тайм-аут.
Так как просыпаться Мотя категорически отказывался, а оставлять его одного было, по меньшей мере, неприлично, коллеги решили устроить вынужденный привал. Поскольку стараниями разгулявшегося Гореныша в радиусе пятидесяти метров оказалось полностью выжженное пространство, было принято решение расположиться чуть в стороне на опушке леса. Илюха натаскал дров, Изя распалил костер, а вот Соловейка в кои веки осталась без дела. Оно и понятно, младший богатырь прибыла в это негостеприимное место в качестве пленницы, а никак не хозяйки на загородном пикнике.
Сухие сучья весело трещали в костре, со стороны реки раздавался разухабистый храп Гореныша. Все неприятности остались позади, и теперь друзья решили подвести итоги последнего дня. Для начала нужно было собрать все полученные сведения воедино и уже после этого делать выводы.
Соловейка с некоторыми купюрами передала разговор с Гордоном, далее поведала о том, как схлопотала по голове чем-то тяжелым у самых ворот «Чумных палат». Потом последовал рассказ Солнцевского. Его действующими лицами оказались Студнеслав, Феврония Халявщица, Сусанна, памятный милиционер из кинофильма «Кавказская пленница» и оглобля. О последней старший богатырь вспоминал с особым чувством, и нельзя было сказать, что оно было теплым.
Наконец настал черед Изи. Как и следовало ожидать, его повествование было чрезвычайно эмоциональным и красочным. Для полного душевного равновесия ему не хватало только любимой скрипки (то есть гуслей, конечно), правая рука время от времени пыталась вдарить по несуществующим струнам. А вот трубочку пронырливый черт заботливо извлек из-за пазухи и с видимым удовольствием прикладывался к ней по ходу своего рассказа.
Тут надобно вернуться на некоторое время назад, дабы узнать, что произошло с чертом доподлинно, без купюр и преувеличений рассказчика.
Итак, мы расстались со средним богатырем на пиру, когда Илюха Солнцевский под его нажимом отправился догонять Соловейку.
Без верных друзей, да еще связанный данным Любаве словом не употреблять спиртных напитков, черт совсем загрустил и вскоре решил отправиться домой. Там его ждало освобождение от глупого обещания, заветный погреб и несколько стеллажей, уставленных целой батареей бутылок, бутылей, кувшинов и прочей посуды. С классической стеклянной тарой в те времена было плохо, вот Изя и крутился как мог. Однако это был тот случай, когда содержание, несомненно, было куда важнее формы. А вот за содержание Изя был спокоен: благодаря его стараниям (ну и небольшой помощи Феофана) одна половина тары была занята отборным первачом всевозможных вкусов и оттенков, вторая тоже не пустовала, а была отдана на откуп менее крепкому напитку – пиву. В деле пивоварения наша сладкая парочка также достигла ощутимых результатов. В ассортименте у черта с домовым уже числилось около десятка разных сортов, в том числе его самый любимый – «Изя темный».
Вот об этом благородном напитке и думал средний богатырь, когда пытался растолкать мирно спящего в уголке до неприличия обожравшегося Мотю. Слово «обожравшийся», конечно, несколько грубовато, но именно оно наиболее точно характеризует то состояние, в котором находился трехголовый проглот. После выполненного задания Мотя переусердствовал с едой и теперь пребывал в совершенно нетранспортабельном состоянии.
– Ты что, домой вообще не собираешься? – поинтересовался Изя, пихая сопящего в шесть ноздрей Гореныша – Ты пойми, гостеприимством Берендея не стоит злоупотреблять, – теребил Мотю черт. – Мало того, что ты его объедаешь в три пасти, так еще пытаешься дворец в качестве дармовой гостиницы использовать.
– Грамс… – выдала левая голова, не открывая глаз, и тут же попыталась спрятаться под крылом.
– Значит, не проснешься?
– Грм… – лениво отозвалась голова центральная, также не подающая признаков активной жизни.
– Это твой окончательный ответ? – уже чисто символически напоследок бросил черт.
На этот раз в ответ не раздалось ни одного звука. Мотя был настолько сыт, что у него не осталось сил даже на храп. Пожав плечами и заботливо укрыв коллегу позаимствованной для такого случая скатертью, Изя отправился домой.
В отличие от друзей, средний богатырь старался передвигаться по столице не по центральным улицам, а по всяческим закоулкам. Во-первых, это было ближе ему по сути, а во-вторых, позволяло тратить на дорогу значительно меньше времени. Уж кому-кому, а черту было доподлинно известно, что кривая дорожка почти всегда более быстрая. Вот и сейчас, вместо того чтобы направиться к парадным воротам, он привычным образом свернул на задний двор. Маленькая калиточка, охраняемая заспанным богатырем, была как раз кстати. Чисто из вредности Изя пожурил караульного, рассказал ему похабнейший анекдот про старого еврея и выбрался за пределы княжеского дворца. Черту предстоял короткий путь домой мимо каких-то складов и мастерских, в конце которого ждала заветная бутыль с пивом, названным в честь его самого. Поскольку служба уже закончилась, можно было немного расслабиться. Но жизнь решила внести некоторые коррективы в планы среднего богатыря. Три личности самого сомнительного облика нарисовались перед Изей, неожиданно выдвинувшись из-за угла амбара.
Смачно сплюнув на снег, одна из личностей обратилась к нему хриплым голосом:
– Ну и сколько можно ждать? Он там на пиру расслабляется, а мы тут чуть не околели от холода. Разве можно быть таким эгоистом?
Честно говоря, Изя немного оторопел от подобного, совершенно необоснованного обвинения. Поначалу он подумал, что это простые грабители, и собирался без разговоров пустить в ход копыта. Но после подобных несправедливых речей решил поближе познакомиться с местным лихим людом, так сказать для расширения общего кругозора. Тем более что накостылять им можно и попозже.
Выбранный чертом имидж знаменитого лондонского сыщика на морозе было держать сложно, самое теплое английское пальто никогда не заменит тулупа, а кепи меховой шапки. В данной ситуации Изя решил продемонстрировать особый акцент и чисто английские манеры.
– Простите, сэр, это вы мне?
– Дык? А кому же еще? – удивился один из громил и чуть запоздало возмутился: – Постой-ка, это ты кого сэром назвал?!
– Значит вы не сэр? – решил уточнить Изя.
– Нет, я нормальный, – пожал плечами нападающий. – И вообще, хватит мне зубы заговаривать!
– Ничего не могу с собой поделать, привычка, – признался черт. – Ладно, ежели ты не сэр, тогда даже проще. Чо те надо?
Пришлось констатировать, что манеры коренного лондонца совершенно не уместны в жизненных реалиях зимнего Киева. Вести учтивую беседу, конечно, можно, но только сидя в уютной гостиной у затопленного камина с чашечкой чая в руках. Зима, мороз, подворотня и свои, доморощенные разбойники совсем не способствовали длинным культурным разговорам.
– Вот так-то лучше, а то сразу обзываться, – обрадовался громила. – Давай-ка определимся по-быстрому, а то мы совсем замерзли.
– С чем определимся? – не понял Изя.
– Дык сам ты в мешок полезешь или мы тебя бездыханного упакуем? Только ты учти, что кулак у меня тяжелый, и я могу случайно не только сознание вышибить, но и мозги. Конечно, жалко будет десять золотых монет терять, но тут уж ничего не поделаешь.
– Так вы от моего тестя несостоявшегося?! – наконец догадался средний богатырь.
– Ну да, – скромно признался разбойник, – давай уж по-мирски, сам понимаешь, десять монет на дороге не валяются. Ты не волнуйся, этот бухарец тебя и пальцем не тронет, просто женит на своей дочке, и всего делов-то. Кстати, у него в тереме уж и столы накрыли отметить.
– Ага, не волнуйся, – сквозь зубы процедил Изя, пытаясь унять непроизвольную дрожь, ни с того ни с сего накрывшую его с головы до пят. – Вы бы видели эту невесту, да я скорее Микишку в жены возьму, чем ее!
– Что, до такой степени? – посочувствовал лихой человек.
– Не то слово.
Последний довод черта был настолько весомым, что нападающие решили взять тайм-аут. Так как мороз крепчал на глазах, совещание оказалось недолгим.
– Извини, братан. Мужская солидарность, конечно, дело серьезное, но такие деньжищи ни за кого другого мы не получим. И потом, я видел, что эта Газель с каким-то мешком на голове ходит, так эта восточная мода будет тебе подспорьем, а на ощупь все бабы одно одинаковые.
С последним утверждением Изя, как несомненный ценитель женской красоты, был совершенно не согласен, но отстаивать свое мнение в подобной ситуации считал неуместным.
– Извините ребята, но я просто так не дамся, – честно предупредил Изя, прикидывая, что предпринять. Попытаться убежать или же продемонстрировать шпане несомненные преимущества восточных единоборств над банальным уличным мордобоем?
– Ну как знаешь, – пожал плечами громила, неторопливо извлекая из-за пазухи массивную цепь с металлическим шаром на конце. – Извини, братан, ничего личного, работа такая.
Отчетливо осознав, что до мордобоя может и не дойти, а против такого оружия в умелых руках не поможет ни одна хитроумная борьба, Изя решил использовать в противостоянии с незнакомцами один из подвидов легкой атлетики, если быть совсем уж точным – бег. И только он принял низкий старт, как пути отступления оказались отрезанными новыми действующими лицами. Лиц этих так же оказалось трое, да и внешне они оказались копией первых.
– Он наш! – решительно обозначил свой выход на сцену один из вновь прибывших. – Нам за него заплатили.
– Нет наш, – не согласился громила из первых, – нам за него заплатят. И мы его раньше подкараулили.
– Ничего подобного, мы его от самого дворца пасли, только вот в закоулках немного заплутали!
– А мы, пока его дожидались, чуть не пообморозились!
– Дык мы тоже чуть не окочурились, когда его с пира ждали. Хорошо еще, что четверть самогона с собой захватили, а то насморк бы был гарантирован!
– А у нас ничего согревающего не было!
– Ну и сами виноваты!
«Переговоры зашли в тупик, – про себя отметил Изя. – Кстати, очень интересно, кто послал вторую троицу?»
– Может, пополам? – нашел весьма сомнительный выход из сложившейся ситуации один из разбойников.
– Это как это, пополам? – преодолевая плохие предчувствия, поинтересовался Изя.
– Тебя не касается! – отрезал представитель несостоявшегося тестя. – Не, пожалуй, пополам не получится, заказчик недоволен будет.
– Да и у нас заплатят только за целого, – со вздохом признался оппонент.
– Извините, что отвлекаю, – попытался привлечь внимание к своей скромной персоне Изя, – а вы мое мнение не хотите узнать?
– Нет, – хором отозвались разбойники, – стой тихо и жди, пока мы не договоримся.
– Только вы побыстрее договаривайтесь, холодно, – высказал свое пожелание черт и похлопал себя по плечам, пытаясь согреться.
Мороз действительно крепчал прямо на глазах, так что ни у кого возражений не возникло. Дискуссия оказалась короткой, но весьма бурной. Предложений поступило немного: перекинуться в карты, сыграть в кости и еще в некоторые виды азартных игр. Соответственно Изя выставлялся в качестве приза победителю. Но из-за сложных погодных условий порешили разобраться по-простому – стенка на стенку, заодно подразумевалось немного согреться. Так как вопросы техники безопасности остаются актуальными во все времена, от колюще-режущих предметов по общему согласию решили избавиться от греха подальше. В результате этого у ног Изи образовалась внушительная гора всевозможного острого и тяжелого железа. Судя по всему, никто из разбойников не воспринимал среднего богатыря всерьез. А зря. Воспользовавшись общим возбуждением перед боем, черт незаметно нагнулся, выбрал среди орудий ремесла лихого люда небольшую дубинку и быстренько сунул ее за пазуху.
– Ну что, понеслась? – скромно поинтересовался «виновник торжества». – Думаю, на счет «три» можно приступать к мордобитию. Возражений нет? Тогда раз, два, три!
Претенденты на Изину голову хмуро кивнули, отодвинули виновника мужского разговора в сторонку и принялись за дело. Через мгновение вокруг среднего богатыря стало жарковато.
Чтобы не терять времени даром, черт неторопливо набил трубку и с видимым удовольствием сделал несколько затяжек. За это время ряды спорщиков поредели примерно на треть. Двое разбойников уже оказались вне игры и «отдыхали» в ближайшем сугробе от трудов неправедных.
Какое-то время черт еще пытался уследить, чья именно сторона берет верх, но вскорости бросил это неблагодарное занятие. Спорщики оказались настолько похожими друг на друга, что различить, чьи аргументы оказались весомее и точнее, оказалось просто невозможно.
Через минуту вне игры оказалась еще одна пара разбойников, в строю остались самые крепкие. Именно на них и сконцентрировал свое внимание средний богатырь, доставая из-за пазухи приобретенный трофей.
Остаться должен только один! Сей нехитрый постулат, выведенный в памятном фильме представителем рода Маклаудов, был верен как никогда. Если бы победивший разбойник был знаком со знаменитым «Горцем», то он бы никогда не проявлял свою радость от локальной победы над противником, стоя спиной к скромному Изе, дожидавшемуся своей участи в сторонке. Короткий замах, уверенный удар и… в заснеженном переулке действительно остался только один. Правда, в отличие от киношного действия, все поверженные оказались при своих головах.
