355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Платов » Зимнее обострение » Текст книги (страница 20)
Зимнее обострение
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 15:56

Текст книги "Зимнее обострение"


Автор книги: Сергей Платов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Но ведь потом… – начал было Солнцевский, но его тут же перебил рогатый коллега:

– Да, потом все перевернулось вверх дном, и вроде как оказалось, что никто ни в чем не виноват. Когда вдруг трагедия превратилась в фарс и из целого списка подозреваемых не удалось выудить ни одной реальной кандидатуры, мне вдруг пришла в голову простая по своей сути мысль. Если никто не покушался на Агриппину, то зачем было организовывать наше похищение с последующей перепродажей в рабство? Оно-то было самым что ни на есть настоящим, а раз так, то списать эту историю на простое стечение обстоятельств было, по меньшей мере, не логично. И тогда я решил замутить небольшую провокацию. При этом приманка должна была быть настолько заманчивой, что никто, даже самый осторожный злодей, не смог бы устоять от возможности эффектно закончить эту историю в свою пользу.

– Так ты не был уверен, что задумка сработает? – удивленно бросила Соловейка.

– Конечно, нет, – развел руками Изя. – Процентов сорок я клал на то, что этот самый Вилорий останется не при делах, Агриппина проводит бессонную ночь, а мы получаем воспаление легких или менингит – на выбор, кому что по душе.

Солнцевский недовольно буркнул, но не стал высказываться о сомнительных математических способностях своего непосредственного подчиненного.

– Кстати, хочу высказать вам свою искреннюю благодарность! – выдал черт и отвесил княгине элегантный поклон.

– За что? – удивилась Агриппина.

– За то, что не стали задавать дурацких вопросов (Изя весьма выразительно зыркнул на своих коллег) и сделали все в точности с моими инструкциями.

– Изя, ну чего ты гонишь? – застонал Илюха. – Мы же тоже все сделали, как ты сказал!

– И вопросов не задавали? – ехидно осведомился черт.

Тут Любава заметно покраснела и принялась изучать кончик своего сапожка.

– И не спорили, когда я велел всем грузиться на Змея? – продолжил гнуть свое Изя.

Солнцевский с досадой крякнул и еле слышно пробурчал что-то «о вреде максимальных нагрузок для горынычей» и «малую грузоподъемность еще не окрепшего организма».

Черт с явным удовлетворением любовался смущенными лицами коллег и продолжал бы делать это и дальше, если бы его не прервал голос княгини.

– Так теперь можно с уверенностью сказать, что дело закрыто? – наконец поинтересовалась Агриппина, не без интереса наблюдая за «семейными» разборками спецдружинников. – Виновный полностью изобличен, справедливость восторжествовала.

– Еще не восторжествовала, – тут же вернулся к жизненным реалиям средний богатырь. – Вот расскажем все Берендею, тот издаст соответствующий указ, палач махнет топориком, вот тогда эта самая справедливость будет вполне себе довольна.

– Э-э… – задумчиво протянула княгиня, не обращая внимания на три пары глаз, уставившихся на нее с выражением крайнего удивления.

– Да какое может быть «Э»?! – первым выразил общее мнение всех дружинников Илюха Солнцевский. – Этот тип собирался убить Берендея, вас и вашего еще не родившегося сына!

– Да, это так, – тихо согласилась со старшим богатырем Агриппина.

– Он все это время цинично жил в вашем доме, ел за вашим столом, пользовался вашим доверием и при этом планировал вашу смерть! – добавил масла в огонь Изя.

– И это так.

– Вилорий, не задумываясь, предал свою собственную жену, чтобы обелить себя, он даже клялся ее здоровьем! – искренне возмутилась бывшая купеческая дочка.

На этот раз Агриппина только лишь молча кивнула головой.

– И при этом вы говорите «Э»?! – хором возмутились спецдружинники.

– Да, я говорю это самое «Э», – печальным голосом согласилась княгиня, – потому что я, ко всему прочему, являюсь женой князя Киевского и должна думать не только о справедливости, но и о том, куда эта справедливость впоследствии приведет.

– А куда она приведет? – удивился Илюха.

– К войне, – коротко ответила на вопрос Агриппина. Потом подумала и добавила: – Как вы думаете, что сделает Берендей, когда узнает все подробности этого дела?

– Как что? – пожал плечами Солнцевский. – Устроит показательную казнь.

– Лютую, – добавил Изя, уже понимая, к чему клонит княгиня.

– А что предпримет отец, князь Галицкий, когда узнает о том, что сотворили с его единственным сыном в стольном Киеве.

Собственно, вопрос был риторическим и никакого ответа не требовал. Все и так поняли, что отец Вилория никогда не поверит в подобное вероломство своего сына. Не поверит и со всей решимостью попытается отомстить. Горячий Берендей тоже не будет утруждать себя дипломатическими изысками и охотно двинет войско навстречу бывшему союзнику и родственнику. Русские опять будут убивать русских на радость хазарам и другим не менее пакостным соседям.

– Война из-за этой твари? Нет, это перебор, – выразил общее мнение Солнцевский.

– Но по-любому такое прощать нельзя! – взвился черт, пылая праведным гневом.

– Конечно, нельзя, – охотно согласился с доводом друга Илюха и, по привычке, почесал коротко стриженный затылок. – И прощать нельзя, и Берендею ничего рассказывать нельзя.

– Может, мы сами? – вдруг обрадовался своей собственной идее Изя. – Так сказать, по законам военного времени, ввиду очевидности тяжести преступления…

– Между прочим, мы не придворные палачи, а богатыри «Дружины специального назначения», – тихим голосом напомнила о себе Соловейка.

– Ну тогда я не знаю… – развел руками средний богатырь и с досадой отвернулся от младшего коллеги. Ему пришлось признать, что замечание бывшей разбойницы было совершенно уместным.

Некоторое время в горнице стояла гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая еле слышными стонами того, чья судьба решалась в этот момент. Именно после одного из этих стонов Соловейка радостно хлопнула себе полбу.

– Я знаю, что нужно делать, – выдала младший богатырь, победно окидывая коллег сверкающим взглядом, – надо все рассказать Сусанне.

– Точно! – обрадовался черт. – Выложим все Сусанне, и пускай у нее голова болит на предмет справедливого возмездия. У нее рука не дрогнет, разберется с ним тихо, по-семейному.

– Пожалуй, это хорошая идея, – после некоторого раздумья согласился с подобным предложением Илюха, – и тут дело, конечно, не в головной боли. Как ни крути, а она-то точно должна узнать, что натворил ее благоверный.

– Угу, и сделать организационные выводы, – тут же поддакнул черт.

Агриппина размышляла не в пример дольше остальных, все же разговор шел о ее дочери. Наконец княгиня решилась.

– Хорошо, – медленно, но твердо молвила она, – рассказываем все дочке, а там посмотрим. Только сделаете это сами, ладно?

Вместо ответа Изя с Илюхой кивнули и как по команде выразительно уставились на единственного представителя женской половины человечества в их команде. Этот самый представитель выразительно нахмурилась, шмыгнула носиком и обреченно махнула рукой.

– Ладно, поговорю я с Сусанной, – со вздохом согласилась бывшая мелкоуголовная личность. – Встретимся, попьем наливочки и поболтаем по-нашему, по-бабски.

Последняя фраза подействовала на присутствующих весьма оригинальным образом. Они переглянулись, замерли… и вдруг разразились совершенно неприличным в сложившейся ситуации смехом. Конечно, может быть, это сказалось напряжение последних дней, но, скорее всего, это была простая человеческая реакция на последнюю фразу Соловейки. Действительно, более неподходящее слово, чем «по-бабски», для характеристики бывшей разбойницы и первой культуристки на Руси подобрать было сложно.

Насмеявшись от души, Изя смахнул со щеки слезу умиления и торопливо вышел из горницы. Вернулся он буквально через пару минут, в сопровождении Зосимы и еще парочки богатырей из его подразделения. Черт кивнул на пребывающего где-то за гранью реальности Вилория и обратился к старому вояке:

– Берите этого голубчика.

Зосима быстро взглянул на княгиню и, поймав ее еле заметный кивок, махнул своим ребятам. Ратники ловко подхватили Галицкого под руки и скоренько выволокли его из княжеских покоев.

– Расположить в особой камере? – уже в дверях осведомился начальник городской темницы у среднего богатыря.

– Еще чего! – возмутился Изя. – Я не для того VIP-камеру готовил, чтобы в ней всякая пакость отдыхала. Определи его на общих основаниях, только стражу поставь на дверях потолковее и помолчаливее.

Зосима удовлетворенно кивнул, попрощался и отправился догонять своих подчиненных.

– Знаете, о чем мне тут подумалось? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Соловейка, когда в коридоре стихла гулкая поступь богатырских сапог. – А ведь у Берендея есть вполне реальная причина быть нами недовольным.

– Это почему еще? – удивился Изя.

– Неужели не ясно? – парировала вопрос бывшая купеческая дочка. – Ведь о том, что наша команда успешно отработала по этому делу, он ничего не знает и не узнает. А раз так, то с его точки зрения, мы с заданием не справились. Это ночью, когда к нему считавшаяся пропавшей Агриппина вернулась, он не задумывался о подобных мелочах. А утром проснется, опомнится и призовет к ответу.

Илюха от таких слов только устало улыбнулся. Трепетное отношение Соловейки к верховной власти уже давно вызывало у него именно такие эмоции.

– Что верно, то верно! – тут же охотно подхватил мысль черт и еле заметно подмигнул Илюхе. – Как уже неоднократно говорилось, наш Берендей на расправу крут. Казнить нас, конечно, не казнит (он же обещал!), но в острог сошлет точно.

– Думаю, все не так страшно, – поспешила успокоить Соловейку Агриппина, параллельно показывая Изе кулак. – Никто никого никуда ссылать не будет. Просто получите устное взыскание и лишитесь премиальных.

Агриппина поймала на себе негодующий взгляд черта и поспешила добавить:

– Мне отчего-то кажется, что вы найдете способ компенсировать эти финансовые потери. Не забывайте, еще предстоит мое счастливое воскрешение и официальное возвращение Берендея во власть. А кому, как не вашей команде, поручать это необычайно важное дело?

После этих слов на Изином лице нарисовалась до неприличия счастливая и чуть плотоядная улыбка. Впрочем, когда разговор заходил о финансовых перспективах, это было совершенно привычным делом. Теперь уже никто не сомневался, что казна «Дружины специального назначения» не только не пострадает от грядущих финансовых репрессий со стороны верховной власти, но и в очередной раз прибавит в весе.

Собственно на этом сия бесконечная ночь и закончилась. Нет, не в том смысле, что завопили петухи, запертые до поры до времени в теплых курятниках. Просто у всех присутствующих в головах вдруг явственно обозначилась простая по своей сути мысль: «Всё, дело подошло к своему логическому концу». Конечно, осталось буквально пару последних штрихов, но их можно будет сделать чуть позже, при ярком солнечном свете. А на эту ночь и так выпало слишком много событий, причем в большинстве своем не самых приятных.

– Вот уж никогда бы не подумал, что скажу эти слова, – задумчиво протянул Илюха, когда наконец выбрался из джакузи и в огромном банном халате вальяжно расположился за столом. – Любава, ты чего так много наготовила-то? Это же не званый ужин, а самый что ни на есть рядовой завтрак.

– А? – с трудом отвлекаясь от своих дум, выдала Соловейка, расставляя тарелки.

– Говорю, зачем так много всего? Ну там пельмени, пироги, свиной окорок, яичница на сале, капусточка, огурчики, грибочки – это я могу понять. Но тушенные в сметане караси для утреннего перекуса на скорую руку – это явно перебор.

– Добавь к этому списку жареных цыплят, томленую кашу с грибами и луком, творожную запеканку, и ты получишь полное меню, – вставил свое слово Изя, в таком же недоумении следя за суетой младшего богатыря, попыхивая при этом трубкой и лениво перебирая пальцами струны на гуслях. – Думаю, если бы мы не должны были вскорости выдвигаться во дворец, она непременно затеяла бы генеральную уборку или еще что-то не менее масштабное.

– И ты уже догадался, что с ней происходит? – поинтересовался у друга Илюха, с видимым удовольствием накладывая себе карасей.

– Дык тут и догадываться нечего, – пожал плечами черт, отдавая свои предпочтения цыплятам и каше, – несмотря на богатый послужной список, Любава у нас натура тонкая, впечатлительная, вот и переживает.

– Из-за Вилория, что ли? – удивился Солнцевский, попутно выуживая рыбные кости из своей тарелки. – Было бы из-за кого. Ты того, Любав, расслабься!

– Что? – переспросила младший богатырь, наконец закончив сервировку и усаживаясь за стол.

– Говорю, не стоит этот Вилорий твоих переживаний.

– Конечно, не стоит, – тут же охотно согласилась бывшая разбойница, выбирая себе самый маленький пирожок.

Коллеги как по команде прервали трапезу и выразительно переглянулись.

– Так тебе не жалко Вилория? – решил осторожно уточнить черт.

– А чего его жалеть-то? – искренне удивилась Соловейка, бросив себе на тарелку парочку пельменей. – И поделом ему. Сегодня же все подробно расскажу Сусанне, и ни капли не удивлюсь, если после этого разговора ей захочется стать вдовой. А с чего вы вообще решили, что я могу пожалеть этого душегуба и предателя?

После этих слов старший и средний богатырь опять были вынуждены отвлечься от необычайно вкусного завтрака. Долго в недоумении коллеги смотрели друг на друга, прежде чем один из них скромно выдал следующий вопрос, предварительно обведя взглядом ломящийся от яств стол:

– Тогда почему это все?

Любава как-то рассеянно огляделась, пожала плечами и еле заметно покраснела.

– А что, невкусно?

– Вкусно, – с готовностью отозвался Солнцевский, вырывая из рук рогатого коллеги плошку с остатками цыплят, – но много.

– Даже для тебя, – добавил черт, уводя в отместку из-под носа Илюхи блюдо с пирогами и тем самым переводя оное под свой полный контроль.

– И можешь не трудиться придумывать отмазки, не поможет, – добавил от себя старший богатырь, отсекая от загребущих лап Изи творожную запеканку. Нет, данное блюдо ему было не особенно необходимо, но просто так спустить черту его наглую выходку Солнцевский не мог.

Некоторое время Любава задумчиво покряхтела, повздыхала и наконец заговорила:

– Стыдно мне.

Данная фраза настолько обескуражила Илюху, что он от неожиданности замер и тут же поплатился за эту человеческую слабость потерей последнего соленого огурца, который в одно мгновение с хрустом исчез в чреве ненасытного черта.

– Поясни, – вставил свое веское слово Изя и довольно похлопал себя по округлившемуся животу.

– Стыдно за то, как я себя повела давеча в горнице у Агриппины.

Тут уже Солнцевский смог взять реванш. Изя как раз в недоумении захлопал глазами после слов Соловейки, и старший богатырь с торжественным видом вывалил остатки соленых груздей себе в тарелку. Этого ему показалось мало, и за грибами последовали пельмени. После того как добыча была осмотрена и отведана. Илюха вернулся к их странной беседе с единственной (но очень загадочной) женщиной в их команде.

– Любав, но ведь ты там себя вполне прилично вела. Во всяком случае, не хуже остальных. – Тут Илюха с умилением глянул на маленького Мотю, который (помимо своих трех тазиков каши) уже раньше всех сумел отведать стоявшие на столе блюда, причем в немереном количестве, и теперь сладко похрапывал у окошка в лучах скупого зимнего солнца и потому не принимал участия в их беседе.

– В том-то и дело, что хуже, – выдохнула после небольшой паузы вконец расстроенная Соловейка, – я вообще показала верх бескультурья!

– Ты чего-нибудь понял? – обратился к своему рогатому коллеге Илюха, демонстративно возвращая на нейтральную территорию запеканку. Мол, при такой напасти нет времени для внутренних неурядиц.

– Нет, – совершенно честно признался Изя, следуя примеру друга и со вздохом передавая ему оставшиеся пироги.

– Мы вроде как вместе были… – начал Солнцевский, вдруг отчетливо осознав, что до неприличия объелся.

– И ничего предосудительного не заметили, – поддакнул черт, с отвращением отодвигая от себя тарелку. Судя по всему, он тоже слишком увлекся борьбой за блюда и не заметил, как переместил в свое чрево совершенно запредельное количество съестного.

– Скажете, вы не заметили, как я плевалась? – продолжала гнуть свое Соловейка, не замечая, что происходит с друзьями.

– И что с того? – выдавил из себя Солнцевский, прикидывая, сможет ли он застегнуть на животе форменную косуху.

– А то, что, кипя от раздражения, я два или даже три раза промахнулась и попала не в Вилория, а на пол.

– Я, конечно, поклонник оригинального стиля, но на этот раз склонен повторить вопрос коллеги. Так и что с того?

– Да неужели вы не понимаете? Как могла приличная, воспитанная девушка из приличной семьи плюнуть на пол в спальне княгини, да еще в ее присутствии?!

То ли из-за излишнего переедания, то ли еще по какой-то причине, но слова Соловейки друзья обдумывали весьма продолжительное время. Сама младший богатырь вся извелась на своем месте, переводя молящие взгляды от Солнцевского к Изе и наоборот.

Заговорили друзья не сразу, судя по всему, чересчур обильный завтрак не способствовал быстроте реакции. Раскрасневшийся Илюха расплылся по скамье и принялся тщательно вытирать вспотевший лоб полотенцем. Чуть погодя его примеру последовал черт, и, только после того как эта процедура была успешно завершена, он таки озвучил поставленный диагноз:

– Тяжелая наследственность.

– Она самая, – полностью согласился с рогатым коллегой Солнцевский.

– Что? – не поняла Соловейка, но в голосе ее проскользнули стальные нотки, а от неуверенности не осталось и следа.

– Говорю, в тебе опять проснулись твои купеческие корни.

– Не в этом дело, простое приличие… – попыталась что-то вставить Любава, но ее традиционно и бесцеремонно прервал черт.

– Скажи, разве бывшей разбойнице с большой дороги Злодейке-Соловейке могли в голову прийти такие мысли? Да никогда! А раз так, то значит, что…

– И ничего это не значит! – на этот раз настала очередь младшего богатыря перебивать собеседника. Однако и у нее не получилось закончить свою мысль до конца. Дурная привычка перебивать собеседника уже давно стала общей отрицательной составляющей их команды.

– Только не надо ссориться, друзья! – вставил вне очереди свой голос Солнцевский. – Я знаю, что делать. Чтобы загладить столь вопиющее нарушение этикета и восстановить в глазах княгини твое светлое имя, тебе, Любава, нужно всего лишь метнуться к Агриппине и помыть полы в светелке…

Буквально минут через пять, когда друзьям пришлось подбирать с пола разбитую посуду, у них была возможность поспорить, что именно послужило причиной взрыва эмоций у женской составляющей их команды. Илюха был уверен, что упоминание Изей отвергнутых родственников, а черт, в свою очередь, что предложение старшего богатыря сделать влажную уборку в спальне великой княгини. Так или иначе, но в одно мгновение политкорректность относительно спокойного купеческого детства Любавы была решительно отвергнута, а ее место законно замяла неполиткорректность буйной разбойничьей юности. А вместе с этим исчезли все сомнения, терзания, самокопания и прочая ерунда, совершенно неприемлемая для младшего богатыря «Дружины специального назначения». Жизнь «Чумных палат» окончательно вернулась в привычное русло.

В это утро замечательное настроение Моти не могла испортить даже плошка из-под грибов, которая, вместо того чтобы встретиться с головой Изи, пролетела через всю горницу и чуть не зашибла ни в чем не повинный, дремавший вместе с его обладателем хвост, фонтаном осколков. Ну как подобные мелочи могут омрачить самый важный день в карьере трехголового Змея? А в том, что этот самый день станет именно таковым, он не сомневался ни капли. И для подобной уверенности у Гореныша имелись самые веские основания.

Судите сами. Кто вчера, словно стрекоза, битый час на морозе махал крыльями, стараясь удержаться зубами за подоконник и не уронить при этом со своего хребта всю «Дружину специального назначения»? Кто чуть не отбросил при этом от усталости лапы, хвост и те же самые крылья? Кто из последних сил вломился в светелку в самый ответственный момент, обеспечив тем самым эффектное появление на сцене обожаемого хозяина с коллегами? Кто первым радостно застрекотал, когда все тот же хозяин могучим ударом отправил злого Вилория передохнуть в уголочке? Ответом на все эти вопросы может послужить только одно слово, и слово это состояло из четырех букв: М-О-Т-Я!

Да, да, все эти подвиги сотворил ни кто иной, как скромный, застенчивый, чрезвычайно воспитанный и очень добрый Змей Горыныч, числящийся на службе у князя Берендея в составе «Дружины специального назначения». Причем заметьте, буквально «на птичьих правах», без какой-нибудь, пусть самой завалящей официальной должности. И вот теперь сия вопиющая несправедливость будет исправлена раз и навсегда!

Конечно, жалко, что вчера не удалось в полной мере испытать на своей чешуйчатой шкуре ночной триумф «Дружины специального назначения». Но усталость оказалась настолько сильной, что сон буквально свалил его с лап в тот момент, когда Вилорий закончил свой полет встречей со стенкой.

Как он очутился дома, Мотя помнил очень смутно, зато утреннего пробуждения он не забудет никогда в жизни. Соловейка для начала выставила перед тремя носами три тазика с кашей. Но что это была за каша, просто мечта, а не каша! Только представьте себе гору чудесного тушеного мяса, буквально тающего во рту, с минимальным количеством крупы, причем последний ингредиент присутствовал исключительно ради того, чтобы придать блюду традиционный вид. Вообще Змей всегда считал, что каша должна выглядеть именно так, и он был совершенно счастлив, что наконец-то Соловейка согласилась с его точкой зрения. А что уж последовало за кашей и говорить нечего, все было сказано выше.

Итак, откушав совершенно удивительный завтрак, Мотя расслабился и честно заснул. А когда проснулся, разбуженный голосами спецдружинников, увидел своего обожаемого хозяина и коллег за столом. Увиденное пришлось ему по вкусу. Судя по всему, ни Изя, ни Любава, ни Илюха так и не ложились, а это могло означать только одно: вскорости предстоит торжественная аудиенция во дворце, дабы князь мог по достоинству оценить подвиг их дружины в материальном эквиваленте. Изя, конечно, будет раскручивать верховного правителя на деньги, Соловейка смущенно трепетать перед лицом верховной власти, Илюха равнодушно следить за происходящим. Все это было уже и не раз. Но в данном случае одно отличие от традиционной схемы все-таки будет. И им (в смысле отличием), несомненно, станет он, Змей Горыныч Мотя.

Про себя трехголовый уже представил, как именно будет происходить церемония его чествования. Берендей одарит деньгами и прочей ерундой «Дружину специального назначения», скажет несколько слов по поводу их героизма, преданности, чего-нибудь еще в том же духе. И вот в тот момент, когда все подумают, что аудиенция подошла к концу, киевский князь спохватится и восстановит справедливость. Что именно скажет Берендей, Змей еще не знал, но в том, что это будут заслуженные им слова благодарности, Мотя не сомневался.

А далее огласят именной княжеский указ. Как там обычно пишут? Мол, за великие и неоспоримые заслуги перед престолом жаловать Змея Горыныча Мотю должностью…

Вот честное слово, первый раз в жизни трехголовый чуть было не укусил посыльного, который в этот момент появился на пороге горницы. Только его собрались назначить кем-то, как тут появляется этот тип и тычет своим свитком от Севастьяна. Можно подумать, нельзя было подождать минут десять или даже пятнадцать, пока не закончат читать представление?!

Огромного труда стоило Змейчику взять себя в лапы и всего лишь выпустить в сторону посыльного небольшой сноп искр. Тот тут же выронил послание и сломя голову бросился прочь.

Пергамент оказался в руках шустрой Соловейки, и именно она объявила временное перемирие с коллегами. Те спорить не стали, быстренько привели разгромленную горницу в порядок, облачились в форменные косухи, нацепили тулупы и выбрались на свежий воздух. Слушая, как беззаботно болтают между собой спепдружинники, трудно было представить, что еще совсем недавно, за завтраком, по горнице летали тарелки. Мотя (впрочем, как и Илюха с Изей) уже привык, что чересчур впечатлительной Соловейке, дабы окончательно расслабиться и сбросить груз прошедших дней, требуется или хорошая драка, или небольшой домашний скандал. Правда, ее коллеги неоднократно утверждали, что в данном случае битье посуды и прочее мордобитие можно вполне успешно заменить баней и обильным потреблением наливок из запасов черта, но Любава из раза в раз продолжала использовать свой собственный рецепт снятия накопленного напряжения.

Сам Мотя расслаблялся с помощью сна и обильной еды. Хотя нет, не так: с помощью обильной еды, сна и опять обильной еды. Но это, конечно, не мешало уважать маленькие слабости той, кто ежедневно наполняла пищей его любимые тазики.

До княжеского дворца добрались довольно быстро и без особых приключений. Хотя одно непонятное событие все же произошло. Собственно, это было и не событие, а всего лишь один нелепый вопрос, заданный Любавой своим коллегам перед самыми воротами:

– Я что-то не поняла, чего это вы оба сияете, словно два начищенных самовара? Не забудьте, мы провалили задание и идем получать законный нагоняй.

Столь нелепые слова, по идее, должны были вызвать дружный смех как со стороны Солнцевского, так и со стороны Изи. Какой может быть нагоняй, если они провели блестящую операцию по выявлению и обезвреживанию затаившегося врага? Но ни старший богатырь, ни средний не только не рассмеялись, но и вообще не стали возражать Соловейке. Наоборот, они скинули улыбки со своих лиц и тут же нацепили выражения полного раскаяния и скорби.

– Кстати, вы придумали, как будем себя вести, чтобы Берендей ни о чем не догадался и всыпал-таки нам по полной? – спросила Соловейка, и в следующее мгновение от этих слов Мотя споткнулся на все четыре лапы.

Коллективный кивок друзей окончательно вывел из душевного равновесия Гореныша, и только чудом удалось ему не растянуться подле высокого крыльца, на ступеньки которого уже вступил сапог любимого хозяина.

– Мотище, ты чего? – удивился Солнцевский, ласково потрепав обескураженного Змея поочередно по трем загривкам. – Тоже переел или не выспался?

Конечно, Змейчик мог ответить, что объесться подобным количеством каши просто невозможно, но он не стал делать этого. Ему необходимо было срочно понять, что происходит, а для этого требовались усилия всех трех голов. Мотя только лишь троекратно преданно лизнул Илюху в нос и засеменил следом, пытаясь все-таки разобраться, что именно он упустил, и за что, собственно, Берендей им может «всыпать»?

Лапы сами привели обескураженного Змея к знакомому до глубины души малому тронному залу. На этот раз его охраняли не менее полутора десятков богатырей из сотни Муромца. Самого богатыря видно не было, видимо, Севастьян решил компенсировать ночную забывчивость и дать возможность былинной троице банально отоспаться.

Мотя первым проскользнул вовнутрь и быстро, в три пары глаз, оцепил ситуацию. Итак, что мы имеем? Берендей, собственной персоной, находясь во вполне благостном состоянии, занимает свое законное место. Подле него, как и положено верной супруге, сидит Агриппина. Выглядит усталой, под глазами обозначились весьма заметные синяки, но глаза скорее счастливые, чем грустные. Место, которое обычно занимают Сусанна со своим супругом, на этот раз пустует. Чуть в стороне расположился воевода Севастьян. Более никого в тронном зале не было.

Ну что ж, картина вполне обыденная, и пока невозможно с уверенностью сказать, в чем именно провинилась дружина и как строго ее собираются наказывать. А может, все же не наказывать, может, Соловейка что-то перепутала, может, она не разбила положенное количество посуды, не до конца восстановила былую форму и поэтому несет полную чушь? Тогда почему с ней не стали спорить старший и средний богатыри? Уж у них-то с нервами все в порядке, Илюха все утро в джакузи провел, причем не один, а с бутылью «Феофана классического», а Изя в компании с трубкой и гуслями уговорил полбутылки настойки на липовом цвету? Ладно, придется подождать, пока не появятся новые факты. Того, что мы видим, для анализа сложившейся ситуации явно маловато.

Приняв такое логичное решение, Мотя не развалился как обычно, где-нибудь в уголочке, а дисциплинированно сел подле левой ноги хозяина и навострил все свои уши, дабы не упустить ни единого слова из сказанного.

– Здрав будь, князь! – издалека начал Солнцевский. – Мы это.

– Долго спите, – тут же заметил Берендей, – хотя после такой сумасшедшей ночи оно и не мудрено. Бона Сусанну с Вилорием вообще добудиться не смогли. Но это не страшно, как говорится, дело молодое.

Тут Агриппина бросила на Солнцевского быстрый взгляд, в котором Мотя смог уловить тревогу и какую-то непонятную, особенную грусть. К сожалению, она тут же опустила глаза, и Змею ничего не оставалось, как поставить для заметки очередной знак вопроса.

– Мне кажется, нам не стоит ждать мою дочку с мужем. Думаю, все наши дела мы сможем закончить и без них.

Услышав такое, Илюха невольно крякнул, но ничего вслух не сказал. Вместо слов он стянул с себя проклепанную со всех сторон косуху и с видимым сожалением бросил под ноги к верховному киевскому правителю. С некоторым запозданием туда же полетели еще две форменные куртки – одна украшенная «веселым Роджером», а вторая с изображением вечно чем-то недовольного быка, эмблемой заокеанского баскетбольного клуба.

– И как это, собственно, понимать? – озадаченно поинтересовался Берендей. – Вы мне, конечно, про стриптиз рассказывали, и я признаю, дело это стоящее. Однако в нынешнем моем положении подобное зрелище вряд ли доставит особую радость. И потом, вы мне не говорили, что этот самый стриптиз бывает не только женский, но и мужской.

– Бывает! – тут же повеселел Изя. – Я, помнится, перед самой революцией, в Одессе…

Смотрел старый черт мужской стриптиз или же участвовал в нем, узнать окружающим так и не удалось. Массивный, подкованный железом каблук Солнцевского опустился на его ногу, и тот замолк на полуслове.

– Слышь, Берендеич, хватит издеваться, и без того тошно. Мы с заданием не справились, так что принимай отставку, и мы пошли.

Несмотря на общее тело, хвост и лапы, три головы Моти имели разный характер и отличный друг от друга темперамент. Именно поэтому Горенышу в любой ситуации удавалось хладнокровно следить за происходящим. Хотя бы одна из голов обязательно держала себя в лапах и не позволяла эмоциям взять верх над разумом. Но на этот раз головы проявили редкостное единодушие и одновременно у всех отвисли нижние челюсти.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю