Текст книги "Большая игра на Балтике 1500 – 1917 гг"

Автор книги: Сергей Махов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Получилось, что датские силы, выдворенные с материка, отошли к островам Эльс, Фюн и к Северной Ютландии. В этой ситуации флоту была поставлена задача блокировать любые попытки повстанцев и немцев переправиться на острова. 29 апреля датские фрегаты «Havfruen» и «Thetis», корвет «Flora» и несколько небольших судов начали блокаду всех немецких портов, прилегающих к Шлезвигу.

При этом неожиданную помощь Дании оказала… Швеция, ее извечный враг. Шведы в провинции Сконе объявили набор добровольцев и к маю предлагали переправить в Данию 15-тысячный корпус, вооруженный и оснащенный всем необходимым. В Мальмё шведами была предоставлена площадка для переговоров датчанам и немцам, при этом Швеция выступала посредником, а Англия – гарантом принятых решений. Вроде бы договорились о прекращении огня, но генерал Врангель соглашение не подписал, «демонстрируя немецкую двуличность».

В июле на Фюн прибыли первые 3500 шведских волонтеров в качестве подмоги датчанам. Фрегаты «Bellona», «Gefion» и «Thetis» составили военно-морские силы прикрытия. Балтику закрывали «Havfruen» и «Freia».

Казалось, владение морем сделает дело, и мятеж будет быстро подавлен. Но тут. Началось все с Фленсбурга. Корвет «Najaden» решил обстрелять позиции повстанцев, но неожиданно наткнулся на 4-пушечную батарею противника, которая начала огонь калеными ядрами. Корвет получил несколько попаданий, на помощь ему пришли датские канонерки, батарея была приведена к молчанию, но корвет ушел на ремонт и далее на слом. Выводы датчане из этого боя не сделали, и, как показало будущее, зря. Но обо всем по порядку.

25 августа все-таки было заключено перемирие сроком на семь месяцев. Согласно соглашению, Дания имела право держать на Эльсе 2000 солдат, столько же пруссаков оставалось в Шлезвиге. Пользуясь перемирием, обе стороны начали наращивать силы. Фон дер Танн занялся реорганизацией шлезвигской армии и достиг больших успехов. Датчане же вооружили несколько кораблей и создали дополнительно два сухопутных корпуса. Теперь датский флот мог выставить в море 84-пушечный линкор «Christian VII», фрегаты «Bellona», «Gefion», «Rota», «Havfruen», «Freia», «Nimphen» и «Thetis», корветы «Najaden», «Galathea» и «Flora», бриги «St. Thomas», «Mercurius», «Ornen» и «St. Crouix», колесные пароходы «Hekla», «Geiser» и «Skirner», а также мелкие суда, канонерки, патрульные шлюпы и мобилизованные гражданские пароходы.

26 марта перемирие было продлено еще на восемь дней, но потом начались военные действия. 3 апреля линкор «Christian VII», фрегат «Gefion», а также колесные пароходы «Hekla» и «Geiser» решили войти в Эскерн-фьорд, чтобы создать плацдарм для высадки войск. И далее произошла катастрофа.

На тот момент сепаратисты создали в Эскернфьорде две батареи: северная имела четыре 18-фунтовых орудия, южная – две 84-фунтовые бомбических пушки, две 24-фунтовые и две 18-фунтовые обычных пушки. Командовал импровизированным фортом капитан Юнгманн, в штате батарей находились 91 солдат и пять офицеров. Когда датские корабли были замечены при входе во фьорд, на подмогу крепости были присланы батальон готторпских егерей и батарея полевых 8-фунтовых орудий, которые установили прямо на пляже.

Получается, что всего у шлезвигцев и пруссаков было 14 орудий, тогда как линкор и фрегат в совокупности (48+84) 132 орудия. У повстанцев было только четыре тяжелых орудия, у датчан – тридцать 30-фунтовок на «Christian VII», две бомбические 60-фунтовки плюс сорок шесть 24-фунтовок на «Gefion», то есть 78 крупных орудий. Казалось, исход поединка батареи и кораблей не вызывает сомнений.

Утром 5 апреля 1849 года погода прояснилась, «Christian VIII» и «Gefion» снялись с якоря и пошли внутрь бухты своим ходом, пароходы остались на входе. Встали они так, чтобы работать на оба борта и одновременно вести обстрел и северной, и южной батареи. Благо, обладая 132 орудиями против десяти крепостных и четырех полевых, считалось, что можно не заморачиваться опасениями от проблем со стрельбой на два борта.

Северную батарею, состоящую их обычных пушек, подавили довольно быстро, но вот с южной возникли проблемы: несколько попаданий 84-фунтовых бомбических пушек оказались фактически фатальными. Сначала два ядра в корму получил «Gefion», который потерял руль, набрал воды и спешно начал тушить пожар. Капитан Майер срочно поднял флаг бедствия, чтобы пришли датские пароходы и вывели фрегат из зоны огня. Смог подойти пароход «Geiser», которому после нескольких неудачных попыток удалось-таки оттащить фрегат из зоны действия батарей.

На «Christian VIII» же события приняли ужасный оборот. Две 84-фунтовки в нескольких залпах дали в линкор три попадания, и он загорелся. Далее был поднят сигнал бедствия, подошли пароходы, но попали в зону действия полевой батареи и сами получили существенные повреждения.

В 12.30 датчане попросили перемирия. Сепаратисты согласились, чтобы использовать это время для пополнения боекомплекта и подвоза полевых кухонь. В 16.00 бой возобновился. «Gefion», получив еще одно попадание из 84-фунтовки, выбросил белый флаг; на «Christian VIII» перебило якорные канаты и развернуло кормой к Южной батарее, и вскоре корабль просто начал гореть от частных попаданий бомбических пушек. В 18.30 датский линейный корабль поднял белый флаг. К этому времени пожар на «Christian VIII» столь разросся, что команда начала спешно покидать корабль. Примерно в 20.00 раздался взрыв, и 84-пушечный линейный корабль просто растворился в воздухе.

Потери шлезвигцев: четверо убитых, 18 раненых, потеряно одно орудие. Потери датчан: два корабля, 132 орудия, 134 человека убитыми, 38 ранеными и 936 пленными. Поражение было и сокрушительным, и унизительным.

Это подвигло немцев, чьи порты блокировал датский флот, выйти в море и попробовать дать бой датчанам. В Бременхаффе-не была быстро сформирована маленькая флотилия из трех маленьких пароходов – 9-пушечного «Barbarossa» и 14-пушечных «Hamburg» и «Lubeck». 4 июня флотилия вышла в море, и у Гельголанда дала бой датским кораблям – парусному корвету «Valkyrien» и пароходу «Geiser». Немцам удалось сблизиться с корветом, который начал отступать к Гельголанду, чтобы навести пароходы на фрегаты «Thetis» и «Rota». Однако на помощь корвету подошел «Geiser», и немцы развернулись, взяв курс на свою бухту.

Первая Шлезвигская война (1848–1849)

Блокирующие эскадры датчан после инцидента были усилены еще одним спешно приведенным в готовность линейным кораблем и несколькими фрегатами.

5 июля 1849 года в тяжелейшей битве у Фредерики датчанам удалось снять осаду с города и нанести тяжелое поражение сепаратистам. Битва велась на рассвете в туман, датчане должны были атаковать четыре мощно защищенных редута, что они и сделали. 6 июля, шлезвигцы бежали, потеряв до 3000 человек убитыми и ранеными. Датчане потеряли вдвое меньше.

10 июля под давлением России и Англии Пруссия была вынуждена согласиться на перемирие с Данией. Согласно его условиям, Шлезвиг должен был быть переведен под управление особой комиссии с участием представителей Великобритании, России и Пруссии, а Гольштейн – под управление Германского союза.

В апреле 1850 года было предложено заключить мир на основе status quo ante bellum. При этом датский король обратился к Николаю I как к правопреемнику Екатерины, которая в далеком 1773 году гарантировала Дании территориальную целостность и передачу Шлезвига Копенгагену в вечное владение. Царь ответил, что если датчане в ближайшие сроки сами не решат вопрос, то русские проведут там спецоперацию «принуждения к миру» по типу своих действий в Венгрии, и это сильно напугало Берлин. К тому же на тот момент Пруссия и Австрия были на грани войны, и единственное, что мог сделать Фридриха Вильгельм IV, чтобы в предстоящем противостоянии сделать Россию своим союзником, это восстановить статус-кво в вопросе Шлезвига. Проблема была в Эрфуртском союзе.

Еще в революционный год Фридрих Вильгельм IV сообщил, что не прочь стать во главе объединенной Германии. При этом он отказался от создания новой аморфной структуры по типу Священной Римской империи, сообщив, что хочет стать королем Германии, а не императором очередного Сейма. Естественно, этому воспротивилась Австрия, которой удалось перетянуть на свою сторону Баварию, Саксонию, Ганновер и Вюртемберг. Кроме того, Австрия обратилась к России, сообщая, что прусский король своим решением нарушает положения Венского конгресса и Священного союза. По сути речь шла о главенстве в Германии. Именно поэтому 10 июля 1850 года Пруссия вышла из войны с Данией, надеясь на благорасположенность Николая I.

Надо сказать, что первый раунд англичане и французы проиграли – революции 1848 года в Австрии, Бельгии, Италии, Германии и Австрии были подавлены. Однако сдаваться никто не собирался. И в 1853 году очередной виток «восточного вопроса» стал причиной нового столкновения двух мир систем.

Уровни взаимоотношений европейских держав

3. Крымская война

27 марта 1854 года Англия и Франция объявили войну России. По мнению британского историка флота Эндрю Ламберта <sup>[37]37
  Munro, John H. The Low Countries' export trade in textiles with the Mediterranean basin, 1200–1600: a cost-bene t analysis of comparative advantages in overland and maritime trade routes. University Library of Munich, Germany, 1999.


[Закрыть]</sup>, во время Крымской войны англичане главным направлением удара по России видели не Черное море, а Балтику. Еще до объявления войны министр иностранных дел Англии лорд Кларедон писал: «В случае войны с Россией Балтика должна стать одним из главных, если не главным театром военных действий. Один удар по России на Балтике равен двум ударам на Черном море». В принципе, такой взгляд на стратегию можно назвать правильным, ведь столица России, Санкт-Петербург, находилась именно на Балтике. Удар по балтийскому побережью стал бы ударом по царю и по государственным институтам.

Правда, в таком случае непонятно, почему лучшие корабли и экипажи были отосланы на Черное море, а вице-адмиралу Чарльзу Непиру, командующему английской эскадрой в Балтийском море, отдали всё, что осталось.

На 14 ноября 1853 года Балтийский флот России имел в наличии: 26 линейных кораблей (из них два тимберовались), 12 фрегатов (один тимберовался), девять пароходофрегатов, около 100 судов низших рангов, включая 13 малых пароходов, но… Во-первых, это количество не учитывает Балтийский армейский флот, о котором почему-то все забывают; для шхер армейский флот очень полезен – это одна плавучая батарея, два «голландских канонирских бота», 51 канонерская лодка (девять трехпушечных и 42 двухпушечных), 10 иолов, одна бомбардирская лодка, одна гребная шхуна и одна дозорная лодка – всего 77 единиц разного типа мелких кораблей.

Художник Иван Константинович Айвазовский. Кронштадтский рейд. Холст, масло. 1840 г.

Во-вторых, Каллистов [38]38
  Каллистов Н. Д. Флот в царствование императора Николая I // История Российского флота. Эксмо, 2014.


[Закрыть], не указывая источников, пишет о 25 кораблях и семи фрегатах, которыми Балтийский флот располагал к началу Крымской войны; Шершов [39]39
  Шершов А. П. К истории военного кораблестроения. М.: Военмориздат ВММ СССР, 1952.


[Закрыть] – о 26 боеготовых, восьми строящихся и ремонтирующихся кораблях (включая один перестраиваемый в винтовой), 14 боеготовых, шести строящихся и ремонтирующихся фрегатах (включая три винтовых), сколько реально – непонятно. Еще большие разночтения видно по реальной боеспособности кораблей, так как летом 1853го удалось вооружить к плаванию лишь две дивизии Балтийского флота (2-ю и 3-ю), то есть только 18 ЛК из 26. Из них полностью боеспособными было признано… восемь (!!!) единиц. Воистину сразу вспоминаются слова Александра I: «Они украли бы мои военные линейные суда, если бы знали, куда их спрятать, и они бы похитили у меня зубы во время моего сна, если бы они могли вытащить их у меня изо рта, не разбудив меня при этом».

В результате 1 октября 1853 года император отказался от активных действий на Балтийском море и назначил 3-ю дивизию на зимовку в Свеаборг, вместо сравнительно рано освобождавшегося ото льда Ревеля, что обрекало флот на бездействие.

За зиму пытались отремонтировать как можно больше линкоров, и к марту 1854 года в море могли выйти 18 кораблей. Казалось бы, сила уже немаленькая. Но какую стратегию избрать? Николай I обратился к адмиралам. К его удивлению, больше половины из них: Меншиков, Литке, князь Голицын, Рикорд, Истомин, великий князь Константин Николаевич, Мофет – посоветовали в сражения не вступать и укрыться за стенами береговых крепостей. За активные действия высказались только Лорис-Меликов, Глазенап, Гейден и Корнилов. Меликов полагал, что лучше всего встретить неприятеля при входе в Финский залив и принять сражение, если только противник численно не очень будет нас превосходить. Автор записки шел еще дальше и полагал, что «при том совершенстве, в каком долженствовал быть наш флот, мы могли бы прямо идти на порты опаснейшего врага и истребить его силы прежде, чем они будут соединены и готовы к делу».

Карта Балтийского моря с главными крепостями и портами, написана по результатам Крымской войны для британского

Адмиралтейства, 1857 г.

Но если бы, писал дальше Меликов, флот наш оказался не таким, каким ему надлежало бы быть, то следовало отделить совершенно исправные суда, усилить их бомбическими пушками, «представляющими в искусных руках самое надежное средство», и из этой части судов образовать действующий флот, готовый вступить в дело с неприятелем, если его силы не будут значительно превосходить наши. Остальные же суда должны составлять резерв флота, который может вступить в дело тогда, когда неприятельские корабли будут повреждены и потеряют часть своей прежней силы.

Царь, не зная, чью сторону принять, собрал совет. Страх многих адмиралов сразиться в море с англичанами перекинулся на всех. Зайончковский писал: «Ожидаемое превосходство в силах противника не позволяет нам вступить с ним в открытый бой с какой-либо надеждой на успех. Поэтому мы по необходимости должны оставаться в оборонительном положении под защитой наших крепостей, будучи в совершенной готовности пользоваться каждой благоприятной минутой для перехода в наступление. Главной нашей заботой должно быть соединение всех трех дивизий в Свеаборге, но если это не удастся, то находившиеся в Кронштадте две дивизии должны быть так расположены, чтобы, усиливая оборону крепости, они обеспечивали и собственную безопасность. Если, вследствие отбитого нападения на Кронштадт или от других причин, неприятельский флот должен перейти в наступление, то отнюдь не вдаваясь в риск. Совещание как бы в оправдание поставленных флоту пассивных задач указывало в своем заключении, что если неприятель должен будет оставить наши воды, не успев нанести поражения русскому флоту, то эта неудача будет для него чувствительнее потерянного сражения».

Говорят, это решение совета заставило Николая I воскликнуть в гневе: «Разве флот для того существовал и содержался, чтобы в минуту, когда он действительно будет нужен, мне сказали, что флот не готов для дела!»

А что же англичане и французы?

Еще до этого союзники начали комплектовать флот, но тут возникли проблемы. Франция, как оказалось, могла выделить для действий на Балтике всего один винтовой линкор – «Аустерлиц», шесть обычных линейных кораблей и шесть или семь фрегатов. «Порадовал» англичан Наполеон III, который заявил: «Я, дабы повысить мораль на эскадре, передам на наш флагман образ Шартрской Девы Марии, который несомненно поможет начинаниям наших сил на Балтике».

Первый лорд адмиралтейства Джеймс Грэхэм, прямо скажем, звезд с неба не хватал и не понимал всей специфики балтийского театра военных действий. При составлении наряда сил он сформировал эскадру из линейных кораблей и паровых фрегатов, почти не выделив малых судов. При этом у англичан подобные корабли были, просто они, опасаясь мифических русских десантов в Шотландии или Ирландии, патрулировали моря вокруг Великобритании.

В результате состав эскадры, возглавляемой Непиром, был следующий: девять линейных кораблей, четыре блокшипа, четыре винтовых и четыре колесных фрегата, а также три шлюпа.

Выход эскадры Непира из Спитхеда на Балтику, 1854 г. Цветная гравюра

В 1844 году во время очередного франко-английского кризиса в Англии среди прочих мер было решено создать средства мобильной обороны. С этого и началась история знаменитых блок-шипов – парусно-винтовых кораблей с малым запасом угля и припасов, предназначенных для обороны с моря военно-морских баз и побережья.

Для перестройки старых 74-пушечников «Эдинбург», «Аякс», «Бленхейм» и «Хог» в паровые 60-пушечные блокшипы изначально требовалось 200 тысяч фунтов. Однако если «Аякс» был переделан всего за 44 с половиной тысячи, то «Бленхейм» обошелся уже в 74 800 фунтов стерлингов. Самое смешное, что дорогущий «Бленхейм», равно как и «Аякс», проявил себя тихоходным судном и имел скорость на паровой машине всего четыре-пять узлов, а на парусах – не более шести узлов. Вторая пара, «Хог» и «Эдинбург», оказалась более быстроходной: шесть узлов на машине и восемь-десять – под парусами. Блокшипы получили слабосильные машины в 450 лошадиных сил. Из-за минимальной переделки запас угля на них был только на четыре дня. В качестве парусного корабля они теперь могли брать вдвое меньше припасов, чем раньше. Таким образом получились корабли береговой обороны.

Отметим, что многие линкоры эскадры лишь номинально были паровыми или же имели существенные недостатки. К примеру, линейный 120-пушечный корабль «Royal George» был построен в 1827 году, а в 1853 году начал срочно перестраиваться в паровой. Времени на проработку проекта не было, поэтому паровую машину на него смогли поставить, только вырезав резервуары для воды, а часть жилой палубы приспособив для хранения угля. Из-за лишнего груза пришлось снять некоторые орудия, и теперь номинально 120-пушечный линкор нес всего 89 орудий. По итогам Крымской войны корабль был признан плохим и неудобным в использовании, поэтому в 1856 году его переделали в войсковой транспорт.

Линейный 91-пушечный корабль «Princess Royal» имел запас угля только на два дня, иначе пришлось бы снимать часть артиллерии. На мерной миле, полностью разгруженный, он показал великолепные результаты – скорость 12 узлов. Однако после загрузки на него орудий и припасов скорость снизилась до шести узлов.

В результате полноценными винтовыми линкорами в английской эскадре были только 131-пушечный «Duke of Wellington», 101-пушечный «St. Jean d’Acre» и 80-пушечный «Cressy».

9 марта 1854 года Непир покинул Спидхэд. На следующий день на траверзе Даунса к нему присоединились отставшие корабли, и англичане взяли путь на проливы Скагеррак и Каттегат. 18 марта у Вингозунда, недалеко от Гетеборга, их нагнал трехпушечный колесный шлюп «Lightning», который в последний момент отправили на помощь эскадре.

1 апреля Непир достиг бухты Кьоге. К Ревелю и Балтийскому порту были посланы дозорные разведать, сошел ли там лед. Узнав, что на востоке еще стоят льды, Непир подошел к острову Борнхольм, где начал бесцельное крейсирование до Стокгольма и до бухты Кьоге, которое затянулось до прихода французов.

Уже к маю англичанам стало ясно, что активных действий против них Балтфлот вести не будет. Но с другой стороны, к действиям против берега Непир тоже не мог приступить, причем по двум причинам. Первую мы помним: первый лорд адмиралтейства Джеймс Грэхэм поругался с командующим балтийской эскадрой и не выделил ему в экспедицию малых судов.

Вторая же причина заключалась в том, что у Непира не было войск, которые он мог бы высадить. В связи с этим уже 15 апреля он писал Грэхэму, что ему нужно минимум 5 000 штыков, «чтобы сделать хоть что-то в Финском заливе». В полном соответствии со всем этим бардаком на эскадру Непира повезли морских пехотинцев из Галифакса, то есть из Северной Америки. Они так и не успели прибыть к флоту до конца навигации. На просьбу командующего прислать побольше малых кораблей Грэхэм, словно в насмешку, прислал еще один винтовой 91-пушечный корабль Nile, парусный 70-пушечный Cumberland, паровой шлюп Driver и адмиральскую яхту Black Eagle с «мятежным», как выразился Непир, экипажем, который весь переход до Борнхольма предавался возлияниям и устраивал драки.

20 мая 1854 года французский флот под командованием вице-адмирала Марка-Антуана Персиваль-Дешена покинул Брест в следующем составе: семь линейных кораблей (еще два линкора использовались как транспорты), четыре парусных фрегата (еще два фрегата использовалось как транспорты), два винтовых фрегата, четыре винтовых шлюпа и авизо. На транспортах размещались 2500 морских пехотинцев и осадная артиллерия.

Лишь 13 июня 1854 года союзные флоты соединились в Барозунде. Непир, понимая, что все его возможности по высадке десанта ограничиваются 2500 французами, решил главной целью своей атаки избрать крепость Бомарзунд. 7 августа крепость была осаждена, на берег был высажен десант с артиллерией. Примечательно, что 26 июля Николай I прибыл в Кронштадт, на корабль «Император Петр I», где началось очередное совещание по поводу возможных действий на море. Государь в общих словах описал ужасное, почти беспомощное состояние Бомарзунда, окруженного вражеским флотом и ожидавшего высадки войск. Николай I предложил, чтобы кронштадтские дивизии, соединившись со свеаборгской, атаковали стоявший отдельно у Ревеля отряд противника и если не разбили его, то хотя бы отвлекли внимание союзников от крепости.

Мысль императора была здравой, а вот реакция флотоводцев на нее оказалась прохладной. Адмирал Рикорд выразил неуверенность в успехе. Адмирал Литке позже записал: «Я положительно высказал мое мнение, что успеха от поиска над отдельным неприятельским отрядом ожидать нельзя, потому что, имея шесть винтовых линейных кораблей, он всегда может уйти от наших парусных, которых рангоуты, появившиеся на горизонте, вовремя его предостерегут, если и не сделают этого крейсеры. Наш же флот может подвергнуться большой опасности, если главные силы неприятеля, извещенные крейсерами, на него обратятся».

Великий князь Константин Николаевич шепнул на ухо адмиралу Литке: «On a la malheureuse idee de faire sortir la flotte, – combattez la (Есть несчастная мысль вывести в море флот – оспаривайте ее)».

Еще раз отметим: речь шла о том, что нужно помочь своим боевым товарищам, запертым в крепости армии. Флот это делать отказался. И тем более непонятна реакция Николая I: ну, если нельзя, то нечего об этом и думать. А ведь он мог настоять на этом решении, приказать выйти в море, хотя бы попытаться. Даже просто выход в море отвлек бы союзников от Бомарзунда и дал бы время усилить гарнизон или же вообще заставил бы противника отказаться от атаки. Но ничего этого не было сделано.

В результате 16 августа Бомарзунд был взят. Сначала англичане думали отдать крепость Швеции, но та на начало Крымской войны сохраняла нейтралитет и не хотела злить Россию. Оставить там гарнизон? Но ведь Финский и Ботнический заливы замерзают зимой, и русские, пройдя по льду, вполне могут отбить крепость обратно.

В конце концов, 14 сентября 1854 года англичане просто покинули Аландские острова и пошли обратно в Англию. Это вызвало в парламенте шквал критики против адмиралтейства. Получалось, что победа вроде как есть, а вроде как и нет. И 22 декабря 1854 года Чарльз Непир был снят с поста командующего Балтийской эскадрой.

В 1855 году в Британии пал кабинет министров Джорджа Абердина. Император Николай I назвал это большим ремонтом в английском правительстве, который вряд ли направлен в лучшую сторону. Сам российский царь умер в марте того же года. Хотя к власти пришли новые люди, Александр II и Генри Джон Темпл Пальмерстон, война продолжалась по старым планам. В частности, вся кампания 1855 года на море велась по наработкам Грэхэма, ушедшего в отставку 22 февраля. Балтийская эскадра получила задачу взять крепость Свеаборг возле Хельсинки. Но вряд ли это могло удовлетворить британскую общественность, которая требовала от своего флота похода на Кронштадт, Петербург и эффектного окончания войны.

На командование Балтийской эскадрой вместо снятого в 1854 году Непира назначение досталось Ричарду Сандерсу Дандасу. Его сразу же предупредили, что все французские корабли в этом году будут задействованы на других театрах военных действий, поэтому Свеаборг станет исключительно британской задачей.

Основанием для плана атаки на Свеаборг послужил меморандум кэптена Бартоломью Джеймса Салливана, главного инспектора Балтики (chief surveyor in the Baltic), который умудрился в своей записке предложить три разных плана: близкую блокаду российского побережья; разрушение Свеаборга и Кронштадта; последовательность мелких набеговых операций на русские берега, дабы «заставить всё население России почувствовать зло войны в максимально возможной степени».

Поскольку наиболее детально Салливан в своем докладе рассмотрел именно бомбардировку Свеаборга, то выбран был этот город. Остальные предложения, включая и атаку гораздо более укрепленного Кронштадта, скромно опустили.

Было и еще одно обстоятельство. В предыдущем году стало ясно, что русские укрепления в Финском заливе слишком сильны. Для атаки того же Кронштадта требовалось много мортирных ботов и бомбардирских судов с новыми орудиями, а достаточное их количество могло быть спущено на воду только к лету 1856 года. То есть по уму получалось, что в действиях на Балтике в 1855 году нужно было сделать перерыв, а этого очень не хотелось.

Все же французы решили не отставать от англичан и включить свои корабли в состав экспедиции. Их силы, выделенные для Балтики, возглавил Шарль-Эжен Пено, который получил под команду три паровых блокшипа и два парохода.

Проблема перед эскадрой Дандаса-Пено встала ровно та же, что и перед эскадрой Непира: отсутствие приемлемого количества малых кораблей. Даже опуская нецелесообразность их реального использования, королевские верфи сейчас были заняты срочным перевооружением кораблей и фрегатов, и за 1854 год вместо планируемой полусотни канонерских лодок с большими мортирами было построено всего две единицы.

Русские же тоже не дремали. 32 оборудованные паровыми машинами Путилова винтовые канонерские лодки, вооруженные тяжелыми 68-фунтовыми пушками, предназначенные для плавания в мелководном Финском заливе, вошли в строй в мае 1855 года.

Дальность стрельбы русских 68-фунтовых коротких (10 калибров) бомбических пушек составляла 14 кабельтовых (2,6 км), но прицельная дальность была много ниже – 500–700 м. Казалось бы, в этом случае канонерки попадают в зону эффективного обстрела с капитал-шипов, однако не стоит забывать, что русские канонерки – это очень малоразмерная цель, тогда как британские линейные корабли и фрегаты гораздо более обширная. Иными словами, на одном и том же расстоянии вероятность попадания с канонерки в корабль гораздо выше, нежели с корабля в канонерку. Если же учесть, что скорее всего канонерки будут действовать группами, заходя на корабли с разных курсов, это приведет к разделению огня между ними и, как следствие, к снижению вероятности попадания в малоразмерные цели.

Художник Джон Вильсон Кармайкл. Бомбардировка Свеаборга 9 августа 1855 г. Масло, холст. 1858 г. Национальный морской музей, Гринвич, Лондон

К лету 1855 года Финский залив представлял собой многоуровневую минно-артиллерийскую позицию, обладавшую как активным (канонерки и корабли), так и пассивным (береговые батареи и мины) элементом защиты. И вот такую защиту планировали британцы взломать на Балтике. Состав английской эскадры: 17 линейных кораблей, пять фрегатов, четыре шлюпа, а кроме того, 14 колесных фрегатов и корветов, 20 парусных бомбардирских судов, 15 винтовых канонерских лодок и малые суда.

Французский отряд пусть и был маленьким, но состоял из 10-узловых линкоров «Tourville», «Duquesne» и «Austerlitz», а также пары винтовых фрегатов «D’Assas» и «Eagle». Однако французы, верные своей манере, хотя и вышли из Бреста в конце апреля, слонялись неизвестно где и соединились с британцами лишь в начале июня.

9 июня фрегат «D’Assas», канонерки «Merlin», «Firefly» и «Dragon» попытались пройти северо-западнее Кронштадта, где сначала их обстреляли русские канонерки, а потом они попали на минное поле. Две мины взорвались под «D’Assas», а одна сильно повредила «Merlin». 20 июня от мины пострадал «Vulture». Но самое интересное произошло на следующий день.

На 90-пушечном «Exmouth» справа по курсу обнаружили мину и аккуратно вытащили ее из воды. Контр-адмирал Сеймур и кэптен Уильям Кинг Холл приказали перенести мину на ют, где начали ее исследование. Доисследовались до того, что прямо там она и взорвалась, ранив полтора десятка людей, в том числе Сеймура и Холла. Примерно то же самое повторилось и на английском флагмане «Duke of Wellington», правда, с меньшими жертвами. Дандас тоже пострадал, потеряв на пару дней зрение от ослепительной вспышки. Эти события еще раз подтвердили тот факт, что на данный момент Кронштадт для эскадры союзников совершенно неприступен.

Весь июль Дандас думал, что делать. Набеги перемежались боями с канонерками, пока, наконец, Дандас не принял план Салливана по бомбардировке Свеаборга, «чтобы сделать хоть что-то». Эшли Купер Кей в письме другу писал, что «не следует ждать от этого большого результата» и что бомбардировка будет вестись из «желания хотя бы попробовать».

План состоял в следующем:

– 16 британских бомбардирских ботов (с 12-дюймовой мортирой каждый) и пять французских бомбардирских ботов (с двумя 13-дюймовыми мортирами каждый), а также четыре французских мортирных батареи на островах около Свеаборга открывают огонь с расстояния 3300 ярдов (3 км) от фортов;

– четыре фрегата поддержки, использующиеся одновременно как склады боеприпасов, располагаются в 300 ярдах (270 м) от бомбардирских судов;

– чтобы отвлечь русские корабли, еще три судна делают демонстрацию к востоку от крепости.

Уже на начальной стадии планирования выявилась проблема. 12-дюймовые мортиры при стандартном угле возвышения в 15 градусов и заряде в 16 фунтов пороха имели эффективную дальность выстрела в 2500 ярдов (2,3 км), то есть уже было понятно, что огонь будет вестись «в направлении». Чуть лучше обстояло дело с 13-дюймовыми мортирами, которые могли прицельно бить на дальность до 3325 ярдов (около 3 км), но опять-таки без прицельных приборов обстрел с такой дистанции представлялся малорезультативным. Делу могли бы помочь 68-фунтовые пушки Ланкастера с овальной сужающейся каморой, имевшие дальность стрельбы в 5000 ярдов (4,5 км), но они еще только проходили испытания и были склонны к разрывам.

Принятое решение было соломоновым. Мортиры должны были стрелять с максимального угла возвышения (35 градусов) и с увеличением порохового заряда с 16 до 25 фунтов, что давало дальность стрельбы для 12-дюймовок в 3620 ярдов (3,3 км), а для 13-дюймовок – 3900 ярдов (3,5 км). Правда, при этом вероятность разрыва стволов многократно возрастала.