Текст книги "Три Толстяка(СИ)"

Автор книги: Сергей Ширяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

"Может тут другие входы сохранились? По плану подвалы уходят и за пределы больницы".

В одном месте обнаружился дверной проём, заложенный свежей кладкой. Самый обычный кирпич клали наспех, раствор ещё не успел совсем затвердеть.

– Ох, не нравятся мне здешние катакомбы. Давай, Тимоти, обойдём всё для начала, а потом проверим, что они хотели от нас спрятать. Тимоти согласился и потрусил в свете мощного фонаря вперёд.

При первом беглом осмотре они ничего не нашли, ни дополнительных входов, ни секретных комнат, ни спусков на неизвестные нижние этажи. Тем временем Чиж наладил тензометрический аппарат и готов был даже его опробовать.

– Успеем, давай запускай металлоискатель. Я надеюсь, он у нас на ходу.

– А то, серебряную чайную ложку обнаружит с расстояния в три мили.

– Ну-ну, ты не хвастайся. Нам всего-то со ста метров надо сто тонн золота засечь.

Мощный агрегат, самый что ни на есть современный металлоискатель, что действительно "чует" металл на большом расстоянии, да ещё и определяет какой именно, загудел-заурчал, питаясь от генератора глайдера. Чиж устроился у монитора, собираясь тщательно, со вкусом просканировать подвалы и их окрестности.

Не успел.

Мощный взрыв где-то в недрах здания потряс и подвалы, и верхние этажи инфекционной больницы. Первого накрыло рухнувшим перекрытием Чижа вместе с его чудо-металлоискателем. Краем бетонной плиты Базилиусу заехало по голове, и он свалился под град более мелких осколков. Тимоти обладал лучшей, чем люди реакцией и успел отскочить от главной опасности, он тут же метнулся под защиту капитальной стены. Подвал затянуло дымом, пылью, гарью. Где-то наверху грохотали, складываясь, этажи ветхой больницы. Среди обвалов были слышны крики погибавших больных и не от желтухи или ботулизма, а от увесистых кирпичей. Над ближайшими городскими кварталами повисло громадное облако едкой пыли.

Как только стало известно, что именно инфекционная, а не какая-нибудь другая больница, район оцепили и стали вызывать специальную технику для обработки и предотвращения распространения возможной заразы. Население из соседних домов спешно эвакуировали.

Когда пыль осела, и дым рассеялся, стало очевидно, что городской инфекционной больницы больше нет. Зеваки, которых всегда хватает, уже комментировали происшествие.

– Её ещё тридцать лет назад перевести хотели на за город, на Лебяжье озеро, и вот тебе на, не дотянули.

– Конечно, при Теодоре денег на медицину не было, при "Толстяках" и подавно, а новая власть с больницей не спешила. Теперь всех бацилл соберём, которые за сто лет там скопились. Уходить из города надо, скоро эпидемия будет.

– Да ничего не будет. Нас польют хлоркой, и конец микробам.

– Хлорка – ерунда, а о тех, кто под завалами остался, ты не подумал? Им-то каково – легли в больницу понос лечить, а тут обвал.

– Да не осталось там живых никого. Вон, видишь, ни одной стены целой не видно.

А погребённые под обломками были, и много. Где-то на самом верху развалин в своём рассыпавшемся кабинете среди мензурок погиб Исидор Сигизмундович, ему обвалом раздробило ноги. Какое-то время он ещё жил. Рядом с телом нашлась чудом уцелевшая бутыль с медицинским напитком, который смертельно раненый главврач единственной в столице инфекционной больницы и принимал перед смертью. Для анестезии уже безо всяких мензурок.

Надо отдать должное спасателям, они сделали, что могли и извлекли из-под обломков больше дюжины раненых, едва дышащих пациентов и медперсонал. До группы Базилиуса спасатели не добрались, завалы оказались слишком велики.

В городе сразу стало известно о происшествии. Узнали о трагедии и члены команды охотников за сокровищами церкви. В полном составе прибыли они к развалинам. Ещё стоял рядом с грудой щебня и кирпича припаркованный глайдер, на котором прибыл Базилиус с Тимоти и Чижом. Его обрушение не затронуло, только пылью замело. Кабель от глайдера уходил в груды обломков. Сомнений не оставалось никаких – ребята остались там, в подвале.

– Может, есть какая-то надежда? Подвалы крепкие, пятьсот лет ведь простояли и всё выдержали. Я уверена, что они живы, надо только быстрее откопать их.

Елена ревела, размазывая по лицу слёзы пополам с косметикой. Отец Михаил её тихо утешал, говорил что-то о смирении перед неизбежным, что всё в руках Божьих. Остальные подавленно молчали.

Прибыли чёрные внушительные представительские глайдеры, в которых отец Михаил признал экипаж Патриарха и его охрану. Приехал и Главный казначей. Оба из машин не показывались, постояли минут десять и убыли.

Полиция постепенно выдавила зевак за пределы зоны работ, на развалинах остались одни спасатели. В ярком свете прожекторов, в костюмах биологической защиты они продолжали разбор завалов и извлечение тел погибших. Где-то рядом некоторое время крутились вездесущие репортёры, пока и их не выгнали.

Работы продолжались несколько суток. Тела всех погибших извлекли и похоронили. Горсовет столицы решал вопрос о выделении участка за городом для строительства новой инфекционной больницы. Ирония судьбы. Только через свою смерть Исидор Сигизмундович смог, наконец, добиться возведения новой больницы. В подвалы спасатели не полезли, решили, что там быть никого не может. Территория оставалась оцепленной, люди в защитных костюмах вывозили обломки и поливали развалины всякой отравой, чтобы передушить любую заразу. Попутно Горсовет на месте бывшей больницы постановил разбить зелёный сквер. Причину обрушения здания обозначили просто – старость.

Оседающая пыль над развалинами городской инфекционной больницы погребла под собой и проект "БУМАГА". Группу Базилиуса расформировали, технику изъяли. Среди погибших при обрушении здания ни Тимоти, ни Чиж с Базилиусом нигде не упоминались, будто и не было никакой операции. Оставшиеся в живых члены группы расползлись кто куда.

Столица Мохаве быстро забыла о больничной трагедии. Как и об обещанном строительстве нового больничного комплекса. Участок-то власти, как обещали, всё-таки выделили, а денег на строительство – нет. Заслоняли другие более животрепещущие заботы. Планета жила предстоящими выборами. Выбирали всех, от Президента планеты-государства до глав муниципальных образований. Вплоть до самых до окраин все заборы были обклеены плакатами и лозунгами-призывами-обещаниями кандидатов. Сытые, откормленные лица (прямо дети-внуки "Трёх Толстяков") взирали с глянцевых поверхностей на будущих избирателей. Оттуда же, с плакатов, как обычно, кандидаты обещали народу всё, что душе угодно, даже бесплатные туры по Галактике для молодожёнов.

Отвыкшие за годы диктатуры "Трёх Толстяков" от такого свалившегося внимания к себе, население Мохаве растерянно внимало посулам будущих слуг народа, не зная, что предпочесть, то ли райские кущи во Вселенной, то ли медово-паточное изобилие на планете и в родной деревне заодно. Хотелось и того и другого, и много и сразу. И такое тоже обещали. Встречи с кандидатами протекали красочно, весело, с песнями, угощениями, дармовой выпивкой. Основной электорат, за голоса которого боролись не щадя живота и денег боролись будущие мэры, губернаторы и прочие президенты располагался в основном в столице, для Мохаве очень большом, но не самом крупном на свете городе. Места для агитации за избрание себя любимого не всегда хватало, возникали стычки между кандидатами за место под солнцем и за более удобную площадку для выступлений. Эти стычки между сторонниками различных партий, блоков, течений и отдельных "независимых" кандидатов добавляли живого колорита предвыборной гонке. Хлеба пока что было маловато, зато зрелищ в избытке.

21.

В один из таких солнечных весёлых дней на окраине столицы появился молодой человек с тросточкой и волбатом на поводке. Временная власть успела протянуть через временную же Думу ксенофобский закон об ущемлении прав негуманоидов. По этому же закону зачем-то закрыли единственную в столице общественную баню. Молодой человек хромал на правую ногу и имел забинтованный левый глаз, у волбата было всё наоборот – он хромал на среднюю левую ногу и заклеенный пластырем правый глаз. Со средним третьим глазом и вполне видящим левым морда у волбата получалась перекошенной. От унизительного поводка он избавиться не пытался, зато беспрерывно хлестал его раздвоенным хвостом и скалился на прохожих. Парочку обходили стороной.

Молодого человека звали Базилиус, его друга волбата – Тимоти, и вошли они в столицу с юго-запада, со стороны Озёрного Края. Вездесущие мальчишки пытались дразнить волбата, даже бросили в него подгнившее яблоко. Тимоти в сердцах рванулся с поводка и так рыкнул на пацанов, что те бросились врассыпную и долго ещё не показывали носа на улицу.

Молодой человек подошёл к храму, перекрестился на входную икону и собрался войти внутрь. Его попытались не пропустить (те самые старухи, что вечно суетливо вертятся внутри и вокруг любой церкви, полагая, что тем самым они смогут в нужный день занять первые места среди праведников), мол, с животными нельзя. И здесь Тимоти ощерился на старух не на шутку. Богомолки громко заохали и, крестясь, отступили. На крыльцо вышел батюшка, строго вокруг глянул и пригласил молодого человека и волбата войти в храм. То был не кто иной, как отец Михаил.

Храм обычно редко запирается, такова его сущность – принимать страждущих и днём и ночью. Сегодня, по пришествии странных гостей, удалив на пред храмовую площадь последнюю недовольную старушенцию, отец Михаил храм запер. Только теперь мужчины крепко обнялись и долго не отпускали друг друга, хлопая по спине и плечам, пока Тимоти не издал нетерпеливый зевок. Отец Михаил тут же снял с него ненавистный поводок, за что волбат ему был несказанно благодарен. Тимоти встряхнулся, потянулся и на чистом русском языке поздоровался с батюшкой.

Отец Михаил открыл за алтарём потайную дверцу и, согнувшись в три погибели, протиснулся в проём. Молодой человек и волбат последовали за священником. Спустились в подвал. Там было сумрачно и прохладно.

– Ну, вот, здесь можно говорить свободно. Здравствуй, дорогой мой человек. Дай ещё раз тебя обниму. С возвращением в мир живых. И тебя, драгоценный Тимоти, с воскрешением.

Отец Михаил обнимал, трепал по загривку, хлопал по плечу, чесал за ухом новоприбывших воскрешённых. В то же время не забывал вынимать из микроскопических шкафчиков снедь и выставлял её на стол. Кряхтя из подпола достал бутыль с мутноватой жидкостью.

– Освящена, – важно произнёс он.

Все трое сели за стол. Разлили мутную жидкость.

– Помянем раба Божия Чижа, даже не знаю его фамилии, ну да Господь разберётся за кого говорим. Прими, Господи, его душу и упокой с миром.

Выпили не чокаясь. Помолчали. Отец Михаил разлил ещё.

– За ваше чудесное спасение. Хвала Господу, не дал вам сгинуть под развалинами. А ведь мы и тебя и Тимоти похоронили. Что-то там нашли, какие-то "фрагменты" под обвалом, и вместе с останками Чижа в одной могиле всех троих и упокоили. Даже надгробие поставили.

– Отец Михаил, ты ни чего не путаешь? Волбатов с людьми не хоронят, тем более в одной могиле.

– Ещё как хоронят. Не забывай, что вы лежите на чумном кладбище, где всех инфекционных хоронят, не зависимо от веры и видовой принадлежности, и людей, и собак, и лошадей, и этих, как их, верблюдов. И потом, мы не писали на камне, что под ним волбат Тимоти. Просто Тимоти.

– Это ничего, отец Михаил, меня не первый раз хоронят, а я, как видишь, всё ещё на этом свете. Значит, не всё ещё сделал, есть незавершённые дела в этом мире.

Да, ты прав, дела как раз есть, и дела эти скорбные. Видел уже, какая по городу, да и по всей стране выборная вакханалия развернулась? Сколько денег на это надо? Откуда они? Не иначе как из тех самых схронов истекают, что мы искали. Прав ты был – золото здесь. Здесь, на Мохаве. И церковные сокровища тоже.

– Я в этом тем более укрепился после диверсии со взрывом больницы. По правильному пути мы шли, можно сказать в затылок "Толстякам" дышали. А взрыв больницы устроила Контора, ту тоже сомнений нет никаких, их почерк.

– Тогда получается, что твоё и волбата воскрешение вам долголетия не добавит.

– Это если мы снова за поиски золота возьмёмся.

– А мы возьмёмся?

Базилиуса поразил вопрос Отца Михаила. Это "мы", произнесённое так естественно, что у него сомнений не возникло – отец Михаил считает себя снова в деле. Такая помощь дорогого стоит. Для него же, бывшего агента Конторы поиск золотого запаса и сокровищ церкви стал отныне личным делом, Базилиус открыл персональную вендетту против "Трёх Толстяков", Конторы и вообще.

– Как думаешь, отец Михаил, остальные наши примут участие?

– На прошлой неделе собирались, сороковины отмечали, я молебен отслужил за упокой. Каюсь, по живым отслужил, получается. Ну, да отмолится. Так там все были и в бой рвались. Елена, боевая девушка, так та вообще с гранатами пришла, предлагала взорвать что-нибудь в память о вас. Отговорили.

– Кстати, отец Михаил, – Базилиус не заметно для себя уже переключился на работу, – а те бункеры, что вы проверяли, как они?

– Пустышка, облазили сверху донизу, просветили, прослушали, чем могли, пока у ребят аппаратуру не изъяли. Единственное, что можно с уверенностью утверждать, так это то, что на всех трёх объектах до нас кто-то побывал. Уж больно они заброшенные были до того, поэтому следы посещения остались. Может и нам готовили ловушки, да не успели.

– Получается, что только две точки не обследованные у нас остались. Шансы растут с каждым взорванным бункером. Пора объявлять общий сбор.

– Да. Только я бы на вашем месте, дети мои, поостерегся в открытую по улицам шляться. Кто знает, как враги наши к вашему воскрешению отнесутся.

– Думаю им сейчас не до нас, вон. Что вокруг творится. А мы в политику пока не лезем.

– Ещё как лезем. Золото народное ищем, а на нём, и политика и экономика, и частная и общественная держатся. Убери золото, и весь этот вертеп рухнет, как трухлявое дерево.

– Ваша правда, батюшка, осторожность нам не помешает. А время сейчас и в самом деле подходящее. Черпают они из кубышки сейчас постоянно, значит, шастают к ней регулярно, могли бдительность потерять. Эх, узнать бы кто у них сейчас финансами ведает.

– А чего там узнавать. Известно кто. Помнишь того аскетичного старика, который на переговорах на "Небо-64" присутствовал, и которого на Мохаве как-то ловко и вовремя освободили до этого?

– Конечно, помню этого мухомора, очень подозрительная личность. Так он что, не отправился на небо вместе со всеми на "Небе-64"?

– Представь себе, нет, уцелел. Непотопляемый старикашка оказался. Может за то его "Толстяки" и приветили. Вот он и держит кассу.

– Это хорошая нить, попробуем проследить за "Чёрным Казначеем". Ладно, отец Михаил, утро вечера мудренее. А сейчас давай, наливай, за нашу неминуемую победу выпьем.

Друзья расстались за полночь.

Общий сбор удалось провести только на третий день. Базилиус снял дом в пригороде. Каким-то странным образом повстанческие счета в банках не были заблокированы (подозревали руку весьма прозорливого Главного Казначея), поэтому средств им хватало. Правда теперь всё приходилось покупать или арендовать совсем не заметно и за большие деньги. Помощи от властей ждать не приходилось. Не только потому, что власть их похоронила-разогнала, но в первую голову из соображений секретности.

Елена встретила Базилиуса хмуро и не приветливо, чем открыла в его сердце кровоточащую рану.

"Кто поймёт этих женщин, может в мёртвом виде он ей был милее".

Зато Гябур, Вонок и Константин были встрече рады несказанно. Базилиус не стал вдаваться в подробности своего и волбата чудесного спасения, некогда, мол. Сказал только, что к тому спасению лапу приложил Тимоти, ну а тот, как всегда был не многословен. Спаслись и спаслись, чего тут шум поднимать. А вот что похоронили их, то это совсем зря. Тимоти такой оборот не понравился, он считал, и на то было народное волбатское поверье, что живых хоронить – к большим бедам. Волбат сразу предложил, не откладывая в долгий ящик заменить могильную плиту с удалением с неё своего и Базилиуса имён. Все дружно с предложением согласились. Только постановили отложить могильные дела до лучших, более спокойных времён.

– Мы Чижу настоящий памятник поставим, не в пример этим скрягам из правительства. Ишь, удумали, троих под один камень.

Елене и Константину поручили, как самым опытным разведчикам, поручили слежку за "Чёрным Казначеем", теперь левая рука "Трёх Толстяков" проходила под такой кличкой. На мероприятия по наблюдению за объектом Базилиус выделил часть арагонской аппаратуры, извлечённой из тайника. Задача остальных была проверить два не охваченных подземных сооружения.

Поначалу Тимоти хотели исключить из числа участников операции, в связи со сложностями перемещения по городу из-за нового ксенофобского закона. Опасались за него, были уже печальные случаи кровавой расправы и над волбатами и над другими не гуманоидами. На что Тимоти заявил, что смертельно обидится такому решению, а за себя постоять может не хуже других. Пришлось согласить с мнением товарища, только настоятельно посоветовали без нужды не высовываться. Часто высовываться нельзя было и Базилиусу, его действительно могли узнать. Поэтому множество мероприятий по закупке снаряжения и аппаратуры, аренде транспорта поручили Гябуру и Воноку.

Отец Михаил осуществлял политическое прикрытие. Ему, в частности, удалось разузнать любопытные подробности о том, что думают на сегодняшний день и в недрах Церкви и во властных коридорах о возвращении золота и сокровищ. Информация поступила странная, если не сказать шокирующая. Кто-то не видимый, но очень активный, упорно насаждал мнение, что искать ничего не следует, что ничего вообще не исчезало, да и сокровищ никаких не существует. Так, вымысел, фольклор, побасенки. Тех же, кто пытается искать не существующие церковные сокровища и, якобы пропавшее золото, объявлять паникёрами, преступниками и еретиками.

"Чудны дела твои, Господи!".

Такие сведения побуждали участников поисков к полной секретности. Контакты с населением постарались совсем свести к минимуму. Первым в разработку взяли объект, который изначально, при постройке представлял собой комплекс долговременных оборонительных точек. Исходя из предварительных сведений какая-то часть их, лучше всего сохранившаяся, была задействована в загородном парке развлечений. Среди качелей-каруселей бункеры смотрелись замечательно. Их снаружи старательно и изощрённо разрисовали-разукрасили, внутри поместили замки ужасов, прибежища вампиров, серпентарий, музей восковых фигур главных и второстепенных преступников Мохаве за тысячу лет, передвижную выставку средневековых предметов пыток и прочее. Но с десяток бункеров ещё до сих пор пустовали.

Для выезда на объект, в целях маскировки отряд оделся в карнавальные костюмы. Каждый выбирал себе личину сам. Базилиус, например, остановился на костюме волшебника – широкая длинная мантия с серебряными звёздами (под ней хорошо разместилось и оружие, и разные шпионские принадлежности) и традиционная остроконечная шляпа. Тимоти выбрал себе костюм поросёнка, свиней он считал следующей реинкарнацией волбатов. Классная из него свинка получилась. Отец Михаил оделся по профилю – опять-таки широкая хламида какого-то древнего святого и терновый венец. Остальную аппаратуру замаскировали под машину для выдувания гигантских мыльных пузырей. И поехали.

Первым делом, для очистки совести обошли все замки ужасов, гнездовища гигантских пауков, скорпионов, змей и восковых фигур богомерзких исторических личностей богатого на события прошлого Мохаве. Заглянули за кулисы всех этих шоу-ужасов, поболтали со словоохотливым персоналом, попутно развлекая городскую ребятню. Ничего подозрительного, похожего на канал складирования или выемки золота и сокровищ, обнаружено не было. Через четыре часа общения с детьми и театральными кошмарами, сославшись на усталость, а так оно и было на самом деле, отряд направился к пустующим бетонным объектам, якобы для пикника.

В объектах царила мерзость запустения, грязь, мусор, дохлые и живые крысы. Нога человеческая если сюда и ступала, то вовсе не с целью припрятать золото. Пикниковать рядом с загаженными бункерами удовольствие ниже среднего, этими памятниками истории даже всеядные бомжи брезговали. Может быть когда-нибудь существующий луна-парк разрастётся, займёт весь холм и пустит в оборот и эти брошенные конструкции. А сейчас маскарад можно было сворачивать.

– Остался из нашего изначального списка один объект. По всем параметрам подходит под нашего клиента. На планах выглядит очень солидно, – Базилиус одновременно удалял с лица грим волшебника, помогал Тимоти превратиться из свиньи обратно в волбата и разглядывал очередной план подземелья, – кстати, а что в нём сейчас располагается?

Участники похода так же постепенно превращались в нормальных людей, подальше от бетонных казематов развели костёр и грели сардельки.

– На планах стоит только адрес. Это что-то знакомое. Где-то в центре города. Я не могу сообразить.

– Там сейчас, как и раньше, располагается Национальный Банк Мохаве.

– Что-о-о!!!

22.

На Базилиуса больно было смотреть. Никакие утешительные разговоры о том, что не смотря на происки врагов и запутанность ситуации, они всё-таки, тем не менее, вышли на нужное место, что раскусили противника, как он не старался спрятаться, не помогали. Он винил во всём себя и только себя. Самоуничижение вещь, конечно болезненная, но жизнь на этом не заканчивается. Косвенным подтверждением того, что и золото, и церковные сокровища находятся в недрах Национального Банка, прошла информация от разведчика Елены. Слежка за объектом установила, что «Чёрный Казначей» если куда и ходит в городе, то только в Национальный Банк. У него и пропуск туда есть, удалось подглядеть, что числится он в Банке консультантом. Но кого и в чём консультирует, выяснить пока не получалось. Команда была занята делом, только Базилиус продолжал рефлексировать.

– Я всё делал наоборот, с другого конца взялся, не так задачу разглядел и поставил. Пока вокруг темы по спирали нарезал сужающиеся круги, золотой запас могли попросту растранжирить, на ту же предвыборную компанию, например. Надо было сразу идти к цели, а для этого всего лишь сообразить, что сокровища не только не покидали Мохаве, а даже из банка не выдвигались, за исключением отвлекающего манёвра с ложным золотым караваном. А как мы на него попались. -

В народе все эти причитания называются – рвать на себе волосы, посыпать голову пеплом, кусать локти, мочить хвост, ну и просто скрежетать зубами от досады. Командиру отряда бойцы дали вволю избичевать себя вдоль и поперёк, назвать себя вслух всякими обидными нехорошими словами, а затем призвали к исполнению своих непосредственных командирских обязанностей. Не смотря на то, что все косвенные улики указывали на то, что золото лежит в недрах Национального Банка, прямых доказательств у них не было. Здесь мог помочь заглянуть за кулисы финансового процесса только Главный Казначей. Мог помочь, но мог и не сделать этого. В ходе летучего совещания высказывалась крамольная мысль, а не причастен ли и Главный Казначей к исчезновению сокровищ. Её отмели, как не конструктивную, поскольку тогда верить вообще больше не кому. Следует свернуть операцию и разъехаться на острова ловить трилобитов. Задачка, однако.

А в столице, закусив удила, набирала обороты предвыборная компания, переходящая в финальную фазу. Накал страстей достиг наивысшего градуса. Кандидаты совсем перестали стесняться в применении средств воздействия на избирателя. Как они изгалялись перед электоратом, что бы выставить себя в самом выгодном свете и, в то же время очернить, испачкать конкурента. Повсеместно жгли друг другу предвыборные плакаты, всячески мешали на митингах, а потасовки между соперниками стали ежедневным явлением.

Во всём этом вертепе Национальный Банк Мохаве жил своей строгой размеренной жизнью. Вовремя открывался, строго по часам с минутами закрывался, исправно принимал и выдавал денежные средства, производил трансферы, даже выдавал кредиты. Не всем, правда, выдавал. Их, денежных средств на всё не хватало, поэтому до проведения новой денежной реформы в ходу были и старые добрые золотые динарии, и бумажные купюры "Трёх Толстяков", и любая другая чужеродная валюта.

По всем правилам шпионской операции в Банк надо было заслать своего человека, и этим "казачком" стала Елена. У неё обнаружилось профильное образование, девушка когда-то на заре своей юности закончила финансово-экономический техникум. Поскольку Елена обладала ещё и не малой пробивной силой, то на работу в Банк её взяли. За три рабочих дня внедрённый агент обвесила арагонскими жучками в Национальном Банке почти все помещения, куда её допустили. Началось круглосуточное прослушивание и просматривание.

К великому разочарованию тех, кто сидел на прослушке, внутри Банка очень мало разговаривали, да и смотреть особенно было не на что. Слышались тихие шаги по ковровому покрытию казематных коридоров, быстрые переборы по клавишам древних печатающих устройств, звон редких теперь монет и обильное шуршание новомодных купюр. И всё это молчком, даже между собой сотрудники Банка почти не переговаривались. На нескольких мониторах процесс денежного оборота можно было наблюдать воочию. Люди среди счётно-печатно-упаковочных устройств выглядели ненужными придатками, лишними элементами механизмов. Вот прозвенел звонок, и все отправились обедать. Новый звонок – и все вернулись к своим станкам наблюдать за процессом. Молча. Роботы, и те и другие.

На экране мелькнула шаловливая Елена, единственное эмоционально окрашенное существо в денежном чертоге, подмигнула видеокамере. А вот и наш знакомец, "Чёрный Казначей" прошествовал по коридору. Идёт спокойно, уверенно, свернул направо, налево, опять налево, и...пропал. Камера, стоящая дальше по коридору, клиента не зафиксировала. В обратную сторону он так же не мог просочиться.

Базилиус тут же, не откладывая, сегодня он дежурил у мониторов, связался с Еленой. Надо было исключительно осторожно, поскольку в Банке, как-никак, но имелась своя система видеоконтроля, установить камеру в "мёртвой зоне". И вообще проверить, что там находится, в месте, где исчез наблюдаемый объект. Елена сработала виртуозно. Пользуясь тем, что в Банке она занимала низшую должность – младшего курьера, то бродила везде, умышленно ошибалась, заходила не туда, у всех спрашивала дорогу, при этом обворожительно улыбалась и всех сердечно благодарила за помощь. На людей это действует положительно. Она поставила в "мёртвой зоне" две камеры под разным углом обзора.

Базилиус вспомнил, как некоторое время назад активно сопротивлялся включению Елены в состав группы, – "Не прав я был тогда. И во многом, чём ещё не прав".

До самого конца дня "Чёрный Казначей" не появлялся. Прозвенел звонок – конец рабочего дня. Персонал неспешно зачехлял технику, исправно выключал электрические приборы, усталыми колоннами вытягивался к выходу, а "Чёрного Казначея" всё не было. В том месте, где он предположительно исчез, имелась ниша, а в ней электрический распределительный шкаф. На шкафу, как и положено – "240в/420в", надписи: "СТОЙ", "ОПАСНО", "УБЪЁТ", "РШ-37".

Елена вышла на связь и заявила, что хочет остаться и дождаться, когда ловкий старик снова объявится. Это был ничем не оправданный риск, тем более, что это мало что давало. Базилиус попытался приказать разведчице покинуть здание Банка. Не тут-то было. Своевольная девчонка посчитала, что после успеха с видеокамерами ей всё нипочём и наотрез отказалась. Теперь Базилиус вновь сожалел о том, что Елена в составе группы. И так каждый раз.

"Никакой дисциплины, чёрт подери. Распустились тут без меня. Сам виноват, строже надо".

И тут, неожиданно, переживания Базилиуса приняли совершенно другой уклон. Константин с Воноком, находящиеся теперь на круглосуточной слежке за жилищем "Чёрного Казначея", обнаружили его спокойно входящим в дом.

В то же время у охраны Банка появились какие-то претензии к Елене, которая всё ещё продолжала находиться внутри здания.

Позвонил отец Михаил и поведал, что ему из надёжных источников стало известно о готовящихся провокациях в день всеобщих выборов на Мохаве. А до выборов оставалось три дня.

Как обычный агент Конторы, Базилиус не испытывал трудностей с мотивацией для выполнения заданий. За него это делали другие, то создавали эту самую мотивацию агенту. Он мог порассуждать о целесообразности, но не усомниться, или, тем более, не выполнить приказ. Последнее время прямых приказов от начальства не поступало, Контора вывела его из непосредственного оборота. Решения всё чаще приходилось принимать самому. А это, как оказалось, очень не просто, гораздо удобнее было исполнять чужие приказы. Зато потом вволю покритиковать.

"Скажем так, у меня есть час, чтобы решить вопрос. И прежде всего, определиться с главным – решать его самому или с чьей-то помощью?", – Базилиус в своём глайдере напряжённо наблюдал за развитием скандала с задержанием Елены в Национальном Банке. Перепалка не переходила рамки обычного повышенного тона. Елену так просто не возьмёшь, пока что она успешно отбивалась словесно.

"Допустим, я отзвонюсь Главному Казначею и спрошу его совета. Сколько ему понадобиться времени для ответа, и что это будет за ответ? Или потревожу Патриарха. Или их обоих. Прямых доказательств, что и украденный золотой запас, и церковные сокровища лежат себе преспокойно в Национальном Банке, у нас нет. Проверять? А, как? И сколько? А тут, прости Господи, выборы на носу – по сути, конституционный переворот грядёт. Древняя история – вчера было рано, завтра будет поздно".

На что-то решившись, Базилиус подъехал к главному входу в Национальный Банк. Вальяжной походкой человека, которому открыты все двери, нацепив на лицо маску брезгливого равнодушия, поднялся по ступенькам финансового святилища. Открыли только после того, как он сунул в нос охране своё удостоверение агента Конторы (лишь бы не стали проверять действующий он агент или нет).

– Тут мне жена звонила. Говорит, что на неё напали и насильственно удерживают. Что тут у вас творится?

– Никто её не удерживает. Это она задержалась дольше положенного. Мы обязаны по инструкции составить акт и доложить по инстанциям.

На горизонте появилась Елена, готовая ринуться в бой.

– Милая, дорогая жёнушка, ты опять забыла, что у нас билеты на девять часов, – суровым голосом начал отчитывать Елену Базилиус, – мне придётся перевести тебя из этого тёплого местечка под своё начальственное крыло. Если ты сейчас скажешь, что два часа искала свою любимую косметичку, то я не поверю.