Текст книги "Три Толстяка(СИ)"

Автор книги: Сергей Ширяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Базилиус, обнажённый по пояс, в поте лица и всего остального тела, не разгибая спины, как и весь экипаж уклонистов от таможенных пошлин, трудился над исправлением двигателя. Помимо его, сердешного из строя вышли или напрочь разладились почти все системы жизнеобеспечения корабля. Только аварийка и работала. Хорошо прошлась по ним блуждающая турбулентность. Сама-то она уже давно сгинула на просторах тёмного Космоса, а их корабль – последнее слово контрабандной техники, завис в пространстве, не имея даже возможности определиться со своим местоположением. Корабельный комик, душа компании в дальних рейсах, а по совместительству моторист Вова утверждал, что двигатель сдох окончательно и к ближайшей звезде придётся грести тазиками. А до неё, до ближайшей было ни много ни мало, а шестнадцать с половиной парсеков. По случаю выхода из строя всей навигации штурман Али-Нус снял со стены в каюте антикварную астролябию и с её помощью и каких-то ветхих таблиц логарифмов определил это расстояние.

Далеко, однако. А, главное, зачем? Если только погреться, ведь обитаемые планеты при звезде вряд ли имеются. Но если случится чуда, и там кто-то живёт, то не факт, что они умеют лечить двигатели серии БТ-16К улучшенной модификации. Вряд ли. Оставалось надеяться на свои силы.

Сил хватило, чтобы запустить двигатель только на одну треть мощности. Гиперскачки в пространстве корабль теперь совершать не мог, зато микро прыжки ему вполне удавались. На что тот же Вова обозначил превращение "Скорпион-6" в никому не ведомое "кенгуру".

– Будем скакать, как пьяная блоха по шкуре больного "кенгуру".

Так и поскакали. Очень болезненный режим оказался. Штатным его могли назвать лишь те, кто ни разу им не воспользовался. С горем пополам определились куда лететь. На пути к обустроенной базе, где гарантированно можно было провести ремонт и двигателя и всего пострадавшего хозяйства, пришлось совершить больше сотни мелких прыжков. Команда переблевалась вся, кроме капитана Торна и Базилиуса. Экипаж привычный ко всякого рода передрягам, тут стал зелёного цвета и слонялся между койкой и гальюном. Юморист Вова сам был зеленее всех и почему-то перестал шутить.

Тяготы не штатного перелёта пришлось поровну делить Торну и Базилиусу, неся вахты по двенадцать часов. Девиз Конторы, на которую трудился Базилиус, гласил – "Из всего извлекай пользу!" и, как помнил Базилиус, всегда висел над входом в казарму училища. Он и извлекал. Работая и за капитана и за штурмана, и за моториста эту модель корабля он теперь знал даже лучше, чем его изготовители.

Пытка скачущим полётом продолжалась неделю. После приземления команду ждал лазарет и питание через капельницу, а капитана Торна и Базилиуса бордель и грандиозная попойка. Экипаж с честью выдержал и это испытание. Во всяком случае от медсестёр из лазарета и девок из борделя жалоб не поступало.

Торн, как настоящий капитан от контрабанды, в день окончания ремонта прервал загул и, одетый в парадную форму, приветствовал Базилиуса на борту "Скорпиона-6".

– Смотри и удивляйся, что дала диагностика центрального процессора, – он протянул Базилиусу бланк официального заключения.

– Вирус? Да разве есть такие, что имитируют турбулентность? С ней самой в натуре редкие счастливцы сталкивались, и те не всегда выживали.

– Значит, есть. Ребята из сервис центра всё вычистили, но сказать, как эта зараза попала в процессор они не в состоянии.

Базилиус отправился к технарям.

– Не нравится мне вся эта компьютерная экзотика. Сделайте ещё один более подробный отчёт о всех повреждениях в результате вирусного присутствия.

– Ладно, Док. Не бери в голову, Контора разберётся, откуда лапы и уши выросли. Сделаем подробный.

"Н-да, этим парням коготок в рот не клади, по самый хвост ногу оттяпают. Как могли сходу углядеть во мне спец агента? На лбу что ли написано. Хотя, чему удивляться, через станции обслуживания космической техники все проходят и пираты, и принцы крови. А уж наш брат, внедрённый агент в целях конспирации именно тут и пасётся. Так что никакой к чёрту конспирации".

Базилиус воспользовался обговорённым резервным каналом, чтобы передать в Центр накопившуюся информацию. Действительно, пусть ломают голову те, кому положено её ломать. Для него и экипажа "Скорпион-6" сейчас задача другая – незаметно улизнуть.

Полёт продолжили. Со всеми текущими неприятностями они хронически опаздывали, срывали все сроки. Чего доброго (или не доброго) эти нетерпеливые повстанцы опять начнут операцию, не дождавшись полной готовности. И снова проиграют.

Базилиусу было несомненно жаль этих людей, для многих из которых борьба против недостойного правительства начинала превращаться в основную жизненную профессию. Они уже забывали, как нужно пахать и сеять, изготавливать не хитрую домашнюю утварь, ухаживать за скотиной, ловить рыбу. Даже дома свои многие окончательно запустили, увлёкшись сопротивлением, перешли на лагерное проживание. И аргумент тут у них был простой – зачем стараться сеять, если не успеет взойти, а посевы опять пожгут, скот угонят, а дом разграбят. Потому изнывали от нетерпения в лесах в ожидании сигнала к атаке. Иногда, так и не дождавшись, сами выступали, подбивая население на не подготовленное восстание.

И ведь так могло продолжаться долго, перерастая в хронический вечный конфликт. Задача Базилиуса, как внедрённого агента Конторы, состояла в том, чтобы ускорить (в силу своего положения, разумеется) разрешение конфликта. Кроме него были и другие, пытавшиеся упорядочить повстанческое движение, придать ему планомерный характер. Пока получалось плохо. И не только потому, что трудно было военизировать, дисциплинировать повстанцев. Триумвират "Трёх Толстяков" оказался на редкость упорным, изворотливым и живучим противником, опережая повстанцев, да и Контору хоть на полшага во всех конфликтах. Раз за разом узурпаторы выигрывали.

6.

Со станции техобслуживания космолётов летели дальними огородами, избегая оживлённых трасс. Путь, на который в обычное время ушла бы пара дней, теперь занял пять. Торн, капитан «Скорпион-6» перед посадкой на Мохаве отдал приказ совершить опасный манёвр, позволивший сразу из скачка выйти рядом с атмосферой планеты, в её густой ионосфере. Манёвр из-за невысокой точности чреватый либо выходом в недрах самой планеты, либо уголовным преследованием за нарушение Галактического Кодекса. Манёвр, тем не менее, удался, и они скрытно и благополучно приземлились на планете.

Как и следовало ожидать, рядовой состав повстанцев бузил, требовал разворачивать знамёна, трубить в трубы и идти на штурм, не дожидаясь новых партий оружия. Полевые командиры, все на нервах с трудом сдерживали хлещущий через край энтузиазм застоявшихся бойцов. Прибытие корабля контрабандистов было воспринято, как сигнал к выступлению. Дисциплина, как атрибут чужой правительственной армии, была отброшена окончательно. Дело дошло до стихийных митингов.

Базилиус с грустью наблюдал начало очередного провала повстанцев. Своё дело он, конечно, сделал, задание выполнил, оружие и боеприпасы доставил, только будет ли них толк. Вся затея с восстанием имела смысл при достижении конечного результата – свержения узурпаторов и установления справедливого миропорядка на Мохаве. Однако, чем дальше, тем больше Базилиус убеждался, что благородное дело смены власти на более справедливую, превращается в некий бесконечный процесс подготовки к смене власти, где многочисленные его участники нашли и согрели себе сытные доходные места и менять их на нечто другое не собираются.

Базилиус отправил в Центр короткий отчёт о том, что задание выполнено, а свои сомнения очередной раз оставил при себе.

Не смотря на безудержную, просто оголтелую агитацию "лесных братьев" и их полевых командиров, новое наступление не состоялось. Крестьяне из соседних деревень отказались менять лопаты на автоматы, поскольку нависала посевная, надо было о пропитании на целый год думать. Не предвиденная задержка с поставкой боевого снаряжения сыграла в отмене наступления свою роль. Теперь на Базилиуса стали коситься, подозревая в умышленном срыве сроков и чуть ли не в организованной диверсии. Базилиус же в свою очередь считал, что в руководство повстанцами давно пробрался "крот" и преспокойно поставляет информацию о всех планах своим хозяевам. Когда он делился соображениями с теми из руководства, кому доверял, ему не верили. Чужак он на Мохаве. Терпели, потому что через него текли к повстанцам деньги. Но всё равно не верили. Не хотели верить.

Базилиус разместился в деревне у одинокой хозяйки, у которой муж и сыновья пали в неравных схватках с правительственными войсками. Только дочка жива. Правда её, дочку пожилая согнутая горем женщина иначе, как шалавой и проституткой и не называла. Дочка вышла замуж за какого-то столичного бизнесмена-прощелыгу и, по сути, оказалась по ту сторону баррикад. В большом деревенском доме, где когда-то проживала большая дружная счастливая семья, а теперь царила гнетущая тишина и холодная пустота, Базилиус занимал целую комнату с верандой и отдельным входом. Здесь его нашёл Тимоти.

Друзья устроили вечер воспоминаний. Не слишком удивительное мероприятие для однополчан, которым многое довелось пережить вместе. Вспоминали оба, но говорил, в основном, Базилиус. Ему казалось, что только Тимоти его правильно понимает во всём, и Базилиус делился и совместными космическими коллизиями и сомнениями в правильности организации повстанческого движения, и насчёт меркантильных интересов руководителей воюющих сторон. Волбат понимал, сочувствовал и даже готов был начать что-то делать. Только что?

– В том-то и загвоздка, дорогой друг, что не знаю я с какого конца за всё это браться. Такой клубок тут накрутился, что простому человеку, а мы с тобой самые простые люди, и не размотать. У меня, к примеру, и полномочий таких нет. Обидно, что не понятно, за что столько лет кровь людская реками проливается.

Тимоти кивал трёхглазой головой, соглашаясь. Он расположился на уникальном стуле, на который, видимо, сажали маленьких детей и кормили с ложечки. Волбату нравилось, а Базилиус не просвещал насчёт седалища. Хозяйка вежливо постучала в дверь постояльца и тут же возникла на пороге с целым подносом горячих закусок. По комнате тут же разнёсся аромат с сыром и горным луком и восхитительных запечённых в сметане падасонов.

– Ешьте на здоровье, а то пьёте без закуски, а это грех. У меня там ещё грибной супчик доходит, как сготовится, принесу.

Базилиус отодвинул в сторону бутыль грушевой перцовки, освобождая место для закусок. Всё-таки домашняя еда в деревне – это величайшее благо и наслаждение на свете. Самый румяный пирожок Базилиус сразу вручил Тимоти.

– Ой, что вы, – замахала руками хозяйка – погодите. Я знаю, что любят волбаты, Сейчас принесу.

Какое-то время спустя за столом и под ним слышалось только аппетитное чавканье и довольное урчание. Базилиус с удовольствием отметил, что грушевая перцовка замечательно идёт под печёные падасоны с пирогами. А Тимоти, в свою очередь, считал, слегка проваренная в кленовом сиропе неощипанная и не потрошёная курица ни в чём кроме себя не нуждается.

После такого сытного ужина, ополовинив бутыль грушевой перцовки, разговоры на политические темы как-то не шли, и друзья ударились в воспоминания о былых славных делах. Там было что вспомнить. Долго перебирали знакомых, кто жив, кого уж нет с нами. А потом они уснули, Базилиус на кровати хозяйской дочери, сбежавшей несколько лет назад в столицу, и Тимоти, свернувшись калачиком, сопел на коврике в самом тёплом месте комнаты – под кроватью. Хозяйка не стала тревожить постояльцев уборкой посуды и объедков, наоборот, поставила на стол большой кувшин с ягодным морсом, вдруг среди ночи постояльцы пить захотят после грушовки. Наступила волшебная ночь на Мохаве.

О таких ночах слагают легенды, пишут, а, главное, поют песни, ею восторгаются даже дети и старики. В такую ночь не хочется спать, отлёживаясь на печке или на бабушкином сундуке, покрытом старой попоной, и кровать с пуховой периной не годится для такой ночи. Молодёжь, когда стемнеет, вообще заявляет – долой подушки, и разбегается по полям, где трава погуще. Только не спят они там, сколько бы не рассказывали небылицы про сладкий сон под звёздами. А звёзд в небе Мохаве хватает. И Луна есть, и даже не одна. Когда обе-две во всю округлость светят, то можно сказать, что день пришёл. А какие ароматы несёт тёплый ветерок от полей цветущей сладкой кукурузы или лугов, где пряные травы вперемешку. Гигантский турнепс, которым на Мохаве в основном и кормят скотину, не зря цветёт исключительно по ночам, источая такую сладость от цветков, что ни пчёлы, ни бабочки-бражницы, ни даже обычные мухи тоже спать не могут, а роятся вокруг фиолетовых цветочных гроздьев, и жужжат, жужжат. Им вторят птицы. Птичий ночной хор делится на тех, кто поёт-щебечет песни Большой Луне и на тех, кто возносит музыкальную хвалу Малой. Трудно сказать, спорят о том, кто из поющих краше заливает трели, звонче, переливистее. Если бы только этим и ограничивались звуки ночи на Мохаве, то можно утверждать, что стояла тишина. Однако, в полях-перелесках обретались цикады и их дальние родственники по насекомой консерватории – сверчки, щелкунчики, а так же поющие ночные бабочки и клопы. Многоголосье мириадов насекомых волнами растекается по холмам, ударяется в лесистые полосы, переваливает через них и несётся вниз оврагами к реке. А там свой хор, речной – лягушки, криницы и сластёны, и горластые мухоловки. И все они по-своему, по-жабьи понимая пение, поют. И делают это чрезвычайно громко. Уснуть просто невозможно. Только наши герои, утомлённые ужином и разговорами, спали без задних ног. Остальные жители предавались волшебному очарованию ночи на Мохаве.

7.

Базилиусу снилась родина, Тимоти тоже. Оба считали Мохаве замечательной планетой (не зря вокруг неё столько шуму наделали), а родина всё равно милее, потому и снится. Причём снились не громадные просторы лесов, полей или бурные реки, тихие океаны и рвущиеся ввысь горы, то, что любят изображать на рекламных буклетах. Снились маленькие уютные домашние уголки – дом, сад, нора, песчаная отмель на крохотном озере. А какое на родине небо. И соловьи поют.

В этом сне соловей был один, он пел и пел, и пел, а потом вдруг хрюкнул. Привычка, выработанная годами, выбросила Базилиуса из кровати, ещё быстрее в руке у него оказался бластер. В комнате был кто-то посторонний, и это была не хозяйка. Посторонний сдавленно сопел и прихрюкивал, отбиваясь от Тимоти. Волбат намертво вцепился пришельцу в ногу и выпускать не собирался. Возня в темноте привела к падению чего-то из мебели.

– Да отстань ты, дурное животное! – посторонний взвизгнул женским голосом и огрел Тимоти чем-то тяжёлым. Теперь подал голос волбат.

Если вы не слышали, как ревут от боли волбаты, вы ничего не слышали. Стёкла задрожали, посыпалась с потолка штукатурка, на соседнем дворе проснулись куры, козы и кто-то ещё пугливый. Тимоти попало по второму больному хвосту. Он выпустил постороннюю ногу и принялся ругаться. Тем временем Базилиус включил свет. На полу в стороне друг от друга сидели Тимоти, зализывающий контуженный второй хвост, и молодая женщина, растирающая повреждённую лодыжку. Оба сверкали друг на друга глазами, причём преимущество было за Тимоти, поскольку у него имелось три глаза, шипели и ругались.

За время короткой схватки в комнате упало всё, что могло упасть, включая старую семейную фотографию, на которой заснялась вся, когда-то многочисленная семья. Рассматривая фотографию, Базилиуса посетила смутная догадка, которая подтвердилась сразу, когда на шум ввалилась и хозяйка. Она с порога начала кричать.

– Явилась, шалава! Я так и знала, что ты на брюхе приползёшь к родной матери прощения просить! Нет тебе, поганке, моего прощения, не жди и не надейся! Пусть тебя геройски погибшие отец и братья прощают, если достучишься до них!

"Трое на одну несчастную женщину – это излишне. Семейные трагедии – самое не благодарное дело для участия в них посторонних".

Базилиус убрал бластер. Здесь, и в самом деле, планируется семейная разборка с возвращением блудной дочери. Их с Тимоти присутствие вряд ли было уместно.

– Мы посидим во дворе, на лавочке, – Базилиус сделал знак волбату и, прихватив кувшин с морсом, вышел в ночь.

Они сидели среди пахучих цветов, глазели на звёзды, зевали, изредка прислушивались к тому, что происходит в доме. Там было тихо. Когда Базилиус с Тимоти, посчитав, что времени прошло достаточно, решили проверить, как там дела, они застали мать и дочь сидящими на кровати, обнявшись и ревущими в три ручья (волбат сказал бы – в пять ручьев, ибо три глаза для трёх ручьев он уже имел). Два боевых товарища тихо прикрыли дверь и ушли ночевать на сеновал.

Утром небо хмурилось, со стороны далёкого океана набегали сизые тучи, готовясь оросить благодатную землю живительным дождём. Женщины то ли встали рано, то ли не ложились вовсе, они гремели посудой и вполголоса переговаривались. Когда Базилиус зашёл на кухню, обе ему приветливо улыбнулись.

"Значит, за одну короткую ночь мир восстановлен. Теперь матери с дочерью надо будет много чего сделать. Мы тут лишние".

Базилиус помялся на пороге и предложил:

– Мы с волбатом, наверное, переберёмся в другой дом, чтобы вам не мешать.

На него тут же замахали руками, не давая больше рта раскрыть.

– И не думайте даже. Оставайтесь в той же комнате, а Елена будет со мной спать.

Елена подтвердила, что на свою бывшую комнату она не претендует, только кое-какие вещи заберёт.

Пришёл сигнал из Центра, пора было приступать к службе. Базилиус пожелал женщинам хорошего дня и удалился в сад, чтобы без посторонних глаз и ушей провести сеанс связи. Добрался до колодца, тут его и застала Елена.

– Старики всегда такие подозрительные. С ними так тяжело.

Это был пароль.

– Зато мало едят и внуков любят.

Они присели на лавочку.

– Я собственно к вам шла, – Елена извлекла из какого-то потайного кармашка маленькую коробочку.

Базилиус не стал делать вид, что чрезмерно удивлён, связных он навидался всяких. Приложив коробочку к дешифратору и считав полномочия, он предложил Елене, как истый джентльмен, прогуляться в лес.

– Нога болит?

– Не очень. Мать намазала нашей фамильной мазью. Через три дня и следа не останется. А это ваш волбат?

– Волбаты чьими-то не бывают, они сами по себе, и если они сейчас с людьми, то это только их решение, и не чьё больше. А с Тимоти мы знакомы давно, в разных передрягах вместе побывали, сколько раз друг друга от смерти спасали, уж и со счёта сбились.

– Я вам завидую, даже вашему другу волбату. У вас есть настоящее живое дело, вы по-настоящему боретесь, хотя и не принадлежите к народу Мохаве, не сидите в душном кабинете. А я там, в столице, как забытая кукла, о которой вспоминают только когда надо пыль в доме вытирать.

Елена тряхнула каштановыми волосами – жест упрямства, и продолжила.

– Буду проситься в здешний отряд. Дадут автомат, стрелять буду. А то меня, вон, даже родная мать предательницей считала.

– Это очень хорошо, что она так считала, пусть и дальше продолжает придерживаться такого же мнения, и его не скрывает и с соседями делится.

– Да что вы такое говорите! Я целую ночь переубеждала её, хочу быть, как все, а вы снова.

Елена начала волноваться и краснеть, только кончик носа оставался белым.

– Елена, вы только вдумайтесь – сколько лет у вас ушло, чтобы вжиться в роль, согласен, что не в самую приятную. Вжиться, да так, чтобы и родные и близкие в неё поверили. Это, прямо скажем, дорогого стоит. Хорошо, сбежите вы из столицы в отряд. Вас, конечно, примут, только вряд ли выдадут автомат с гранатами. И что вы там, в отряде делать будете? Кашу варить? Портянки стирать, или в медсёстры? А тем временем, вместо вас, на ваше освободившееся место в столице придётся со всеми рисками, и хрен знает, сколько времени нового человека внедрять.

– Дела мне в отряде всегда найдётся, а в столице я больше не могу.

Базилиуса начал раздражать этот разговор. Не устойчивые агенты не его профиль, для этого есть специальная психологическая служба, По большому счёту девицу надо выводить из эстафеты, она может окончательно сорваться в любой момент. С другой стороны, кем закроешь дыру накануне наступления?

Из кустов вылез Тимоти и сообщил, что поблизости крутятся какие-то подозрительные личности. Елена, ещё находясь в запале спора, глянула на самого волбата, как на подозрительную личность. Она даже что-то колкое в его адрес сказать приготовилась. Враги успели раньше. Теперь и Базилиус расслышал, что в перелеске за забором кто-то скрывается. Мелькнула одна фигура, вторая, сгорбившись, перебегала к другому укрытию.

Минута опасности, когда тренированный организм переходит на более высокий уровень функционирования и обостряются и ускоряются реакции, наступила. Как вспышка после темноты, по организму хлынул адреналин. Базилиус отбросил Елену в одну сторону, Тимоти в другую, сам же устремился в третью, на ходу посылая сигнал в отряд и доставая бластер. Их пытались взять в кольцо. По форме и почерку – правительственные десантники, численность не известна, цель – скорее всего связной.

Через полчаса беготни по не слишком густому лесочку образовался результат – семь трупов, двое раненых, но вполне говорящих противников из правительственного десанта, один ударился в бега. Прибыли повстанцы. За беглецом снарядили погоню, далеко он не уйдёт. Раненых сходу допросили. Терять им было нечего, оказалось, что не связной, точнее связная их интересовала. Десант домогался Базилиуса, это по его душу их выбросили в глубокий тыл и дали наводку, где искать.

Для правительственной контрразведки "Трёх Толстяков" погоня за, в общем-то, рядовым агентом становилась навязчивой идеей. Что-то им конкретное, но для Базилиуса не понятное, было до зарезу необходимо. И это что-то, похоже, было не деньги.

Ночью устроили облаву на десантный глайдер, который должен был вывести и группу захвата и пленника. Повстанцы переоделись в форму десантников и устроили ночное шоу. Какое ни есть, а развлечение. Пока в огородах вязали экипаж глайдера, Базилиус провёл среди Елены жёсткую разъяснительную беседу. Сурово провёл, безжалостно. В том смысле, что вот сидит где-то в деревне или даже в отряде наводчик и стучит хозяевам, своих выдаёт. А мы тут капризничаем, выбираем, на каком участке нам сподручнее воевать будет, удобнее. Елена обещала подумать.

Сведения, доставленные Еленой, имели чрезвычайно важное значение, как и те, что он отправил с ней в столицу к резиденту. Готовилась крупномасштабная акция, готовилась прямо в столице.

8.

Третий день Базилиус проживал в столице. В гостинице только ночевал, всё остальное время посвящал обходу агентурных явок, конспиративных квартир, проверял прочие каналы связи. Вроде бы всё было в порядке, но Базилиуса, тем не менее, не покидало стойкое ощущение, что в этой широкой агентурной сети имеется прореха. Резидента он посетил в последнюю очередь. Импозантный молодой человек, совершенно не стесняясь, назначил ему встречу в своём шикарном офисе. Редкий сорт кофе и прохладительные напитки, длинноногая секретарша и сигары, всё было самого высокого качества. Поболтали о том, о сём, пришли к единодушному выводу, что столица Мохаве за последние годы существенно подрастеряла свой лоск.

– Чего не скажешь о вашем шикарном офисе, – Базилиус нежно погладил подлокотник кресла из мягкой кожи цвета бедра испуганной нимфы.

– Да, дела у нас идут в гору. Недвижимость всегда в цене, – резидента ничуть не смутил вопрос Базилиуса. Более того, он с энтузиазмом и знанием дела принялся рассуждать о свежих котировках на бирже и ценах на землю.

Словесный поток не иссякал, Базилиусу даже показалось, что его визави умышленно тянет время. Но резидент вдруг прервал сам себя, сделал строгое лицо и тоном учителя, выговаривающего нерадивого ученика, заявил:

– Но мы здесь не для того собрались, обсуждать каким путём кучка богатеев жиреет за счёт многострадального народа Мохаве.

Можно подумать, не он тут только что полчаса распинался об этих самых способах.

– Я получил только часть плана операции. Для успешного её проведения здесь, в столице мне в обязательном порядке необходимо иметь полные сведения.

"Какое у него всё-таки монументальное лицо. С таким лицом нужно идти в диктаторы. На монетах чеканить такие лица нужно".

Базилиус залюбовался точёным профилем.

– Руководство предоставляет вам такие сведения и рассчитывает, что вы сполна воспользуетесь ими на благо народа Мохаве.

Базилиус выложил на стол миниатюрный прибор. Резидент при этих его словах состроил такую мину, как будто ему нанесли оскорбление.

– Я только этим и занят, молодой человек, – профиль резидента стал ещё монументальнее.

– Здесь объёмные карты, подробные инструкции, даты, направления ударов, коды связи с полевыми командирами. Напоминаю, информация защищена и копированию не подлежит.

– Я не хуже вас осведомлён о режиме секретности.

Снобизм так и пёр из резидента.

Расставаясь, Базилиус постарался убедить себя в том, что человек ему просто не понравился и не более того. Так ведь бывает. Он остановился в приёмной перекинуться парой слов с секретаршей, однако та восприняла его непринуждённую болтовню о хороших столичных магазинах, которые стоило бы посетить, чрезвычайно враждебно. Пришлось спросить дорогу в туалет. Расслабленной, фланирующей походкой Базилиус убыл в указанном направлении. В туалете он оставил ещё одно электронное устройство.

Теперь ждать, терпеливо вдумчиво ждать без спешки, если понадобится и неделю и две. Ничего, посидят ретивые полевые командиры со своими бойцами в лесах чуть подольше, зато есть шанс напасть на след "крота". И Базилиус залёг, точнее, засел в аппаратной небольшого грузовичка по доставке свежей выпечки. За штурвалом пекарского глайдера сидел его старый приятель, с которым они были знакомы ещё по Академии. Константин, так звали водителя, в одной не слишком удачной операции почти оглох и потерял три пальца на левой руке. В ухе теперь стоял усилитель, а вот пальцы пришить не удалось. Контора решила парня списать во цвете лет, Базилиус настоял включить его в группу под свою персональную ответственность, полагая, что лучше контуженный преданный друг без трёх пальцев, чем не надёжный попутчик со всеми членами в наличии.

Они "развозили" пироги и слушали эфир. Для проведения операции Базилиус не стал задействовать шпионскую электронику, предоставляемую Конторой, уж больно доступной она стала для всех желающих пошпионить друг за другом. А уж сканеров, пеленгующих её работу, на чёрном рынке пруд пруди. Через сложную цепочку контрабандных интересов Глубокого Космоса он заполучил то, о чём мечтает каждый агент Конторы, выбившийся в люди – "арагонские жучки", ну и устройства сопровождения к ним, множество маленьких чёрненьких коробочек, шариков, листиков и прочего. Толком так никто и не докопался, на каком принципе работают эти "жучки", но сканеры всех мастей их не чуяли.

На приличном расстоянии связь была прекрасная, знали арагонцы толк в прослушке-подглядке. Как говаривали знакомые контрабандисты – слышно как пукает кузнечик на другом конце футбольного поля.

Во всех точках, где Базилиус оставил следящие закладки, разговоры шли о деньгах. "Три Толстяка" громогласно объявили о денежной реформе. Сообщалось, что с какого-то там числа на Мохаве помимо золотых динариев, имевших хождение с древнейших времён, вводились в обращение банкноты. Население во всех слоях от прачек до министров гадало, хорошо это или плохо. Чуяли подвох. Кто-то предлагал копить золото и на призывы власти не поддаваться. Некоторые, кто был более лоялен к власти, наоборот считали, что денежная бумага не хуже, а даже лучше жёлтого металла, – "Вон, вся Галактика банкнотами пользуется, а на отдельных планетах, говорят, вообще без денег покупают, картами пользуются". Не верили. Тем, кто будет активно пользоваться банкнотами, государство в лице тех же "Трёх Толстяков" обещало льготы и скидки, тем, кто сдаст своё кровное золото на депозит в Национальный Банк – повышенный процент. Народ сомневался и ничего никуда пока не нёс. Да и правительство реформу не форсировало. Некий вяло текущий процесс.

Вот эту тему и муссировали агенты и агентессы.

"И это наши лучшие кадры. Кто поручится, что завтра за какую-то малую преференцию с обменом динариев на банкноты они не переметнутся на сторону правительства.

Базилиуса начинали утомлять эти всеобщие и бесконечные обсуждения финансовых перспектив, когда к вечеру трудового дня, "развезя" очередную порцию национальных пирожков с сыром, он услышал нечто интересное.

– ... я не знаю, почему он никуда не торопится. Я сделала всё, как вы велели, флэшки заменила в тот же день ... нет, сидит и что-то записывает, просил принести кофе, говорит, что будет работать допоздна ... хорошо, я попробую, но он может догадаться, начнёт задавать вопросы, а что мне отвечать?

Это звонила куда-то плаксивым голосом секретарша резидента, вела с неким гражданином напряжённый диалог, отчитывалась. До офиса резидента было не далеко, и Базилиус скомандовал Константину лететь туда на всех парах. Они успели вычислить номер, с которым шёл подозрительный разговор. Через две минуты Базилиус знал, кто был на другом конце разговора. Одна ниточка начала раскручиваться.

9.

Всю дезинформацию, предоставленную Конторой через Базилиуса, контрразведка «Трёх Толстяков» заглотила не раздумывая, в ответ напихав целый ворох своей. Под подозрением оказалась вся сеть за исключением резервного канала, который последний год вообще был заморожен. Конечно, любопытно, как так получилось, на чём погорели агенты, или кто-то оптом сдал их? Купили? Запугали? Или это всё-таки резидент решил поработать на две стороны и, тем самым подкормить своё бизнес? Но все выяснения потом, а сейчас было важно знать, на кого опереться.

Базилиус решил ещё раз переговорить с резидентом, а заодно снять с его хором драгоценную аппаратуру, не всю, конечно. Со дня их последней встречи резидент раздулся ещё больше. Судя по всему, дела его даже не шли, а бежали в гору. Его распирало от желания поделиться с кем-нибудь собственными бизнес-успехами, поэтому хозяин кабинета бродил по нему, гордо задрав нос и говорил, говорил, говорил. Он ещё больше стал походить на заносчивого петуха, и Базилиус не мог удержаться от внутреннего смеха. Видимо весёлость как-то отразилась на его всегда выдержанном лице, потому что резидент неожиданно перестал выхаживать.