Текст книги "Три Толстяка(СИ)"

Автор книги: Сергей Ширяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Ширяев Сергей Павлович
Три Толстяка

Б А Й К А N 38.

Три Толстяка.

1.

17 сектор Галактики Млечный Путь, 20-е годы XXXVI столетия от Правильного Сотворения Мира (ПСМ). Ну, то есть очень-очень далеко. Герои частично невымышленные.

2.

Тимоти приходилось выгуливать поздним вечером, почти ночью, когда заканчивали прогулки не только вездесущие надоедливые дети, жизнелюбивые старички, неутомимые бегуны, но и вечно скучающие собачники со своими питомцами. Феликс выходил с Тимоти, когда даже зоркие до всего бомжи давно устраивались в своих уютных норах на ночлег. Тимоти не возражал насчет безлюдности, Феликс так же был не против. Марфа вообще настаивала на поздних прогулках – воздух чище.

И правда, в ночи куда-то улетал-рассеивался городской смог, навязчивые пищевые ароматы харчевен и приторный запах человеческого тела.

Тимоти запах людей не нравился. Феликс и Марфа тоже были людьми, но пахли, на взгляд Тимоти как-то иначе, Возможно потому, что они его любили.

Тимоти шлёпал лапами по лужам, ворошил палую листву, непременно скалился на кошек, которые во множестве выходили на ночную охоту, приводя кошачье племя в неописуемый ужас. Завидев Тимоти они даже бежать не могли, не то что на дерево взобраться, так и сидели, где застал их пронизывающий взгляд всех трёх глаз волбата.

Можно было, конечно, и дальше развить тему – поиграть-поглумиться над обездвиженным животным. Но у Тимоти имелись свои принципы, и он равнодушно шёл рядом с Феликсом дальше, оставляя кошку потеть от ужаса.

Одинокая бродячая собака за версту чуяла Тимоти и предпочитала бежать дальней стороной. Стаи собак ошибочно полагали себя сильнее и одинокой особи и всяких там одиноких незнакомцев. Это заблуждение быстро прошло, когда Тимоти пару раз устроил бродячим псам хорошую взбучку. Теперь все соблюдали уважительные дистанции.

Нельзя сказать, что Тимоти чувствовал себя некоронованным королём микрорайона. Да ему это и не нужно было. Он только ставил на место зарвавшихся нахалов. Воспитывал. Правда, не всех.

Например, вороны, мерзкое наглое племя. Они дразнили Тимоти, точно зная наперёд, что ему их не достать. На ворон Тимоти внешне не реагировал, но следил. Пару раз голубям в спецовках досталось на орехи, кто-то не досчитался перьев в хвосте и в прочих местах. Эти от греха больше не появлялись. Зато прибывали новые, поглазеть на питомца Феликса.

Когда шёл дождь, Тимоти залезал в лужи и мок. Вода была его маленькой страстью. Там, где волбат произошёл на свет, вода имелась в изобилии, даже чересчур. А вот места, где он рос и мужал, как воин, сухие и не плодородные, оставили недобрую память о выпадающей шерсти и страдающих конъюнктивитом всех трёх глаз.

Феликс и Марфа жили там, где много воды, и Тимоти, поэтому тоже, прощал им всякие мелкие людские причуды. После воды Тимоти обожал тепло. Вот тут же сразу после омовения, где бы оно не состоялось, нужно чтобы пришло тепло. У Феликса с Марфой имелась роскошная квартира с центральным отоплением. Большие и так любимые Тимоти тёплые батареи располагались на каждом углу. На них зверь и возлежал, свесив все свои шесть ног и раздвоенный хвост. Высыхал после влажной прогулки. От него шёл пар и едкий запах дикого животного, хотя совсем диким Тимоти не был. Феликс и Марфа насчёт запаха вежливо молчали. Они любили Тимоти. Баловали.

Утром Тимоти ел. Ел много, вкусно, с неизменным аппетитом. Волбат, как истинный сын своего народа, был всеяден. Тому причиной не только природа сущности волбатской, но и суровые условия, где прошло отрочество Тимоти. Если ему предлагали варёную картошку с селёдкой, он их поглощал не задумываясь. Если давали фрукты, Тимоти был признателен. Если же в ход шло сырое мясо, то любимец дома от признательности даже мурлыкал.

Говорить ему было трудновато, человеческий язык не прост и сам по себе. А если у тебя раздвоенный язык, и девяносто шесть зубов во рту, то говорить на нём отчаянно сложная задача. По этой причине Тимоти языком пользовался редко, чаще издавая разнообразные утробные звуки и используя богатую мимику.

А в общем Тимоти было хорошо у Феликса с Марфой. Заслуженный отдых после многих лет каторжной опасной работы. Материальное воплощение славного, но тяжёлого прошлого висело на стене в гостиной над спальным местом волбата в виде ошейника с двумя десятками медалей, и располагалось по всему телу Тимоти, имея вид страшных шрамов. В кровопролитных боях Тимоти потерял почти все зубы, только на еду и осталось и половину левого хвоста. Зубы медленно, но нарастают новые, как и положено, а вот хвост нет. С обрубком хвоста облик Тимоти добирал дополнительной дикости.

Находясь на заслуженном отдыхе вдали от бурных событий молодости, юности и зрелого возраста Тимоти часто вспоминал своего почти бессменного напарника Базилиуса. Это было его не настоящее имя, своё он тщательно скрывал. Только на заданиях и Тимоти зачастую знали под псевдонимом, позывным или просто кличкой. Славное боевое прошлое твёрдо поселилось и безвылазно жило в ясной памяти волбата, часто всплывая во время отдыха на тёплых батареях.

Вот и сейчас вместе с центральным теплом накатили откуда-то из глубин прошедших дней картины смертельных схваток. Тимоти погружался в полугрёзы, топорщил усы, навострял уши, его двойной калеченый хвост начинал подрагивать и иногда хлёстко ударял по батарее, ещё и ещё раз. Тогда с нижнего этажа отзывалась чуткая старушка, которой тоже плохо спалось, и стучала клюкой по батарее. Тимоти окончательно погружался в сон, старушки его не волновали. От него шёл пар после влажного гуляния, под фиолетовой шерстью перекатывались тугие всё ещё мышцы, а когти всех шести лап крепче цеплялись за батарею отопления. Там в снах он видел себя молодым, гибким, стремительным и неустрашимым. Там, во сне его "хозяин" Базилиус был где-то рядом, они выполняли очередное задание.

3.

Голодные пиявки старались, но никак не могли прокусить шерсть и добраться до вожделенной крови, они снова и снова пытались это сделать и гроздьями свисали с боков Тимоти, мешая движению. Избавиться от них можно было, лишь пробравшись через заросли колючей травы. Процедура не приятная, а, главное, в настоящее время не осуществимая. Эти самые заросли колючей и на редкость жёсткой травы имелись в овраге, а до него не ближний свет, да и не по пути. Тимоти сейчас был чрезвычайно занят, пиявкам пока предоставлялась возможность мотаться голодными на волбатовской шерсти и дальше.

Помимо пиявок на мчащемся сквозь джунгли мускулистом теле Тимоти имелся ещё один посторонний предмет – капсула для посланий, а в ней важный документ – приказ о выступлении целой армии. Тимоти знал, что приказ любой ценой необходимо доставить по месту назначения в срок, поэтому и пиявки и непролазные заросли и шустрые ядовитые гады, подстерегающие на ветках, и агрессивные вечно голодные земляные шершни были не в счёт. Даже то, что его "хозяин-напарник" Базилиус лежал сейчас рядом с водопадом раненый, тоже не имело значения. Только вовремя доставленный приказ, а всё остальное потом.

Уже недалеко, совсем рядом, Тимоти осталось преодолеть редкий в здешних местах свободный от зарослей участок, и он попадёт к своим. Каменистая пустошь позволяла развивать максимальную скорость, но и очень легко простреливалась из всех видов оружия. Тимоти остановился на границе влажного леса и каменной платформы, оглядеться, отдышаться, наметить маршрут. Противник засел слева, наши расположились впереди за руслом небольшой реки. Гонец перевёл дыхание, ещё раз внимательно окинул острым взором местность, встряхнул головой (на ней тоже висели проклятые пиявки) и ринулся вперёд.

Где-то там, в широколиственном кустарнике засели вражеские снайперы. Они уже приметили живой пёстрый ком, несущийся среди камней и травяных кочек. Снайперы выжидали удобный момент, чтобы прикончить гонца, но Тимоти прошёл хорошую школу выживания и не давал противнику шанса произвести прицельный выстрел. Он то резко ускорялся, то делал броски в стороны, а то вдруг замирал за камнем-прикрытием. У кого-то из сидевших часами в засаде снайперов не выдержали нервы. Пуля ударила в валун и с мерзким визгом ушла рикошетом в небо. Тимоти тут же устремился вперёд, петляя среди травы. Расстояние до своих быстро сокращалось. Не будь на теле настырных пиявок, от которых Тимоти заносило на поворотах, он бы давно достиг спасительных кустов на берегу речушки. Одна упорная тварь всё-таки пробралась к оголённому чувствительному месту в основании раздвоенного хвоста и впилась в вожделенную плоть.

От неожиданности Тимоти взвизгнул, как больной попугай и прыгнул, Высоко прыгнул. Манёвр неверный, опасный, чреватый смертью. Гонец тут же поплатился за свой кульбит, снайперская пуля угодила в левую среднюю лапу, попутно размозжив одну из пиявок. Дальше Тимоти кубарем скатился к реке, в два счёта преодолел не широкое водное препятствие и, поджимая раненую лапу, уже осторожно запетлял на пяти оставшихся среди кустарника.

По нему ещё вели стрельбу безжалостные снайперы, и кто-то выдал длинную пулемётную очередь, только это всё впустую, Тимоти был уже у своих. Его встретили, сняли контейнер с посланием, перевязали раненную лапу и принялись заботливо сдирать уцелевших пиявок. Под звуки подготовки лагеря к атаке Тимоти уснул, греясь у костра, усталость взяла своё. Последнее что он успел сделать, это сообщить принявшему приказ офицеру, где оставил раненого Базилиуса, который прикрывал гонца всю дорогу от столицы до влажного леса. И там, в лесу напоролся на мину-растяжку, как грибы в изобилии встречающуюся в полях-лесах-болотах. Офицер обещал послать помощь.

То наступление на столицу было яростным, но технически плохо подготовленным. Повстанцы не имели достаточного количества осадного оружия, и атака захлебнулась. Не помогла даже согласованная акция с восстанием в столице, сообщение о котором, не доверяя другим способам связи, несли Тимоти с Базилиусом. Правительственные войска отбились и даже предприняли попытку контратаковать. Восстание очередной раз подавили. Завязались упорные, но в целом бесполезные бои. Про Базилиуса, да и самого Тимоти забыли. Офицер связи, так убедительно пообещавший послать помощь, погиб, некому было отдать новый приказ. Тимоти решил действовать самостоятельно.

Под непрерывным обстрелом он пробрался в госпиталь, где как мог, растолковал санитару, что ему требуется. Санитар – душа человек на самом деле давно привыкший ко всему, ведь на войне кровь рекой льётся и каждую минуту кто-то умирает. Санитар умилился заботе зверя, пусть и говорящего, о раненом человеке. Он выдал Тимоти целый баул бинтов мазей, ампул и чего-то ещё весьма лечебного, укрепил на спине волбата, чтобы не мешал пробираться в густом лесу и ещё раз перебинтовал хромую среднюю лапу. На санитара шумели, мол, шестиногим зверям помогаешь, а кто наши пару-две лечить будет? Санитар, как мог, отбивался, толковал, что Тимоти такой же боец, и он ранен. А ещё ему снова к линии фронта друга спасать. Что делать, их можно понять, никто не хотел умирать, когда бой проигран, чтобы отомстить. Впрочем, и при победе хотелось жить не меньше, чтобы насладиться её плодами.

Бои гремели повсеместно, противники постоянно переходили в наступление, чтобы затем отступить. Только на третьи сутки Тимоти разыскал Базилиуса. "Хозяин-напарник" держался из последних сил, тому причиной и большая потеря крови и гноящиеся в сыром воздухе раны и отсутствие припасов. Вдвоём они принялись лечить и спасать друг друга. Опасались вражеских лазутчиков, прятались в какой-то звериной норе и днём и ночью. Оба питались тем, что давал влажный лес, то есть не очень съедобным и в сыром виде. Если бы не живительная мазь, которой снабдил Тимоти санитар, плохи дела были бы у Базилиуса.

Однако выжил он, оклемался, стал самостоятельно ходить. Через две недели с того дня, как вошли в лес, Тимоти и Базилиус из него вышли. Активная фаза боевых действий повстанцев с правительственными войсками закончилась, повстанцы отступили. Шла зачистка местности. Кругом стояли пикеты правительственных войск, шныряли разъезды по отлову разбежавшихся повстанцев. В небе парили и винтокрылые машины и суперсовременные глайдеры. Персонально за Тимоти и Базилиусом, конечно не охотились, однако прикинуться мирными землепашцами им было бы весьма затруднительно. Им пришлось с величайшей осторожностью, ползком, на брюхе уходить-уползать к побережью и там снова прятаться.

Память. У Тимоти она вполне сносная для волбата. Много помнит он из своего славного прошлого. Картины боёв, лица друзей, командиров, врагов, посторонних, их запахи, слова. Это было четвёртое не удачное восстание на памяти Тимоти. Базилиус утверждал, что всего их было шесть, и каждый раз восставшим чуть-чуть чего-то не хватало, чтобы одержать победу. То подводила техника, то погода, то недостаток вооружения, то несогласованность действий многочисленных полевых отрядов, а то всё сразу. Отсиживаясь в рыбацкой хижине на берегу океана, Тимоти с Базилиусом вели долгие беседы у костра. Беседовал большей частью Базилиус, а его шестиногий, двухвостый напарник в основном слушал, изредка вставляя короткие замечания, чтобы не казаться совсем уж не заинтересованным.

– Их всё время подводит торопливость. Каждый раз эти нетерпеливые повстанцы бросаются в бой, не тогда, когда операция полстью спланирована, бойцы вооружены и всего хватает, а когда они попросту устали ждать, застоялись. Неверные критерии, я бы сказал – не военные. Представь себе, руководители восстаний постоянно переоценивают свои силы, соответственно недооценивают противника, а он очень силён. Операцию начинают не по стратегической военной остановке, когда она наиболее благоприятна, а так, чтобы успеть к началу очередной посевной, где участвует большая часть повстанческой армии. Они же крестьяне. Огороды там всякие, живность.

Базилиус хрустел створками печёных устриц и развивал тему дальше.

– Нужна регулярная армия. Пусть она будет не большая, но профессиональная и никак не связанная с полевыми работами. Для генерального наступления штурмовать столицу можно и народ привлечь, добровольцев. Но всё под жёстким руководством кадровых военных. Моё твёрдое убеждение друг Тимоти, что воевать должны солдаты, а не крестьяне. Иначе какой-то бунт получается очень даже бессмысленный. И оружие им нужно современное, дальнобойное. У пиратов такое есть в изобилии, а то привыкли из допотопного пулевого старья палить. Я понимаю – грохоту много, весело, удаль молодецкая через край хлещет. Дай волю этим полевым командирам, так они до сабель и пик дойдут.

Гора пустых раковин росла, как и нарастал энтузиазм Базилиуса в желании реформировать повстанческую армию.

– Если не поскупиться, то имеющиеся деньги можно оснастить пять-шесть полков, вместо огромной не считанной толпы с дубьём и устаревшими ружьями.

Костёр горел, солнце садилось в синее-пресинее море-океан, тёплый ветерок начинал задувать с берега. Так мирно вокруг. Не верилось, что это всего лишь короткий промежуток между двумя очередными войнами.

– Ладно, Тимоти, это не наша забота. Давай лучше возьмёмся за трилобита, он, вроде как уже сварился.

Базилиус потыкал длинной двузубой вилкой в морское животное, плавающее в кипятке. Тимоти никогда трилобиты не нравились, не смотря на свою всеядность, и особенно варёные. А людям нравятся морские членистоногие, даже на экспорт ловят. Странные вкусы у людей, есть морских падальщиков, да ещё и сваренных до бесчувствия со специями. Тимоти удивлялся, но не осуждал людей. Он за многое их не осуждал, за гораздо большее, придерживаясь правила – не судите, и не судимы будете. Где-то когда-то попалась ему такая фраза. Шестиногий спутник человека стойко ел варёных трилобитов, как суровую необходимость переносил участие в кровавых человеческих войнах. И наград не требовал, сами давали. Ему и надо-то и было совсем не много, только чтобы его любили. Или хотя бы относились по-человечески.

Базилиус напарника уважал, может даже любил по своему, делился бродящими в голове мыслями, подсовывал лучшие куски трилобита. Они неплохо сработались.

Приморская идиллия продолжалась не долго. В один с виду обычный день пришла шхуна контрабандистов и забрала на борт обоих.

4.

Прибыла новая партия оружия – пулемёты и патроны к ним. Пятьсот ящиков. И гранаты. Сорок ящиков. Прочее военное имущество – в тюках, мешках, канистрах. Вокруг двух транспортных челноков контрабандистов суетилось множество людей. Ящики, мешки, бочки вынимали из чрева машин, складывали, перекладывали, считали, пересчитывали, пытались грузить на машины, опять снимали. Командиры отдавали противоречивые команды, орали друг на друга рядовые повстанцы. Неразберихи добавляли окрики членов экипажей контрабандистов, которые торопились покинуть планету. Прошёл слух, что в районе посёлка видели правительственный глайдер-разведчик. Он кружил не совсем там, где надо, но в любой момент мог засечь челноки с оружием для повстанцев.

Наконец все ящики покинули средства космической доставки и, разместившись частью на машинах, частью в тракторных телегах, а кое-что на обычных телегах, отправились в схроны. Каждая группа повстанцев во главе с командиром отвечала за собственный схрон с оружием и боеприпасами, держала его в секрете и всеми силами обороняла от десантов правительственных войск. Базилиус убыл с Мохаве со вторым челноком. Отход не менее важная часть операции доставки, что и прилёт. Им, то есть повстанцам, с контрабандистами ещё работать и работать. Надо было так аккуратно совершить манёвр, чтобы их не засекли при выходе на орбиту. А даже если смогли это сделать, то не вычислили, откуда произошёл старт.

Сегодня всё обошлось, зато в прошлый раз, когда завозили гранаты и прочую взрывчатку, их заметили, и федералы предприняли попытку атаковать контрабандистский корабль (совершенно неудачно, кстати). Гонялись за ним, долго палили ракетами класса "атмосфера-космос", пока боезапас не кончился. У "басистов" хорошие корабли, если, конечно не попадать под более серьёзный обстрел. В отместку за неудачу федералы устроили массовую облаву на земле. И там к их сильному расстройству ничего не нашли. Обозлились безмерно и спалили первую попавшуюся деревню, чем вызвали всплеск притока добровольцев в повстанческую армию.

Обошлось в прошлый раз без жертв, если не считать погоревшей скотины, но могло обернуться и хуже. Карательные операции правительственные войска проводили регулярно, с поводом и без такового, проявляя зачастую крайнюю жестокость.

Всё это дела мира Мохаве, которые с некоторого времени впрямую касались и Базилиуса. На ближайший обозримый период его основная функция закупка оружия, со всеми проблемами и нюансами отсюда проистекающими. Поставки даже гражданских товаров в условиях полного запрета задача не простая для любого снабженца, а ввоз оружия на блокированную планету троекратно. В деньгах повстанцы были весьма ограничены, собственные средства позволяли обеспечить не более четверти всего необходимого для повстанческой армии, остальное – не регулярная спонсорская помощь. Меценаты из богатых купцов имели свои интересы в свержении "Трёх Толстяков", правивших планетой Мохаве целых пятнадцать лет. Триумвират за эти годы умудрился довести состояние и без того не богатое планетарного хозяйства до того что частым стал голод, эпидемии, обнищание, от чего бунты вспыхивали почти ежегодно, зачастую перерастая в настоящие войны.

Мохаве окраинная планета, не на торных галактических дорогах расположенная, жила до "Трёх Толстяков" не зажиточно, но всем всего как-то хватало, и в списке по среднедушевым доходам уверенно занимала место в середине. Теперь она скатилась на последние места среди самых нищих. Прежние времена вспоминались как райское изобилие. "Три Толстяка" от жадности рассорились со всеми соседями, чем изрядно подпортили их бизнес. У соседей вырос огромный "зуб" на "Толстяков", чтобы его удалить они и подкармливали повстанцев. Но, как уже говорилось, пока результаты были весьма далеки от ожидаемых.

Радость от всего происходящего изливалась широким потоком только на пиратов и контрабандистов, ну просто раздолье. Первые не стеснялись преследовать и грабить федеральные корабли, причём практически безнаказанно. Вторые поставили контрабанду на Мохаве на такую широкую ногу, что этот поток давно превысил легальную торговлю. Базилиус, развалившись, насколько позволяло тесное кресло второго пилота, с грустью размышлял о превратностях человеческой жизни, где из одной и той же жизненной коллизии каждый извлекал необходимое от горя до радости.

Лететь было совсем не далеко, заботливые контрабандисты подтянули оружейные склады прямо к месту событий. Планета Талка подходила для таких операций идеально. Там вообще с древнейших времён проживали многочисленные кланы контрабандистов. Несколько рискованно, зато очень выгодно, почти домашние операции получались. Так получилось , что после ранения Базилиуса перебросили с оперативной работы в полях на интендантскую, до полного выздоровления. А поскольку наживаться на поставках ему было без надобности (прежде всего это твёрдые моральные устои, за что его ещё в училище наставники поругивали, а кроме того – твёрдый оклад, плюс всевозможные надбавки, которые оседали ежемесячно на его банковском счёте, были соизмеримы с бюджетом среднего города на Мохаве), Базилиусу, в конечном итоге, поручили снабжение всех повстанческих провинций. Организация, интересы которой агент Базилиус представлял на Мохаве, так же оказывала посильную помощь повстанцам.

Нельзя сказать, что помощь эта была совсем невелика, скорее малоэффективна. Просроченные армейские пайки, снятые больше ста лет с вооружения системы, подпорченное обмундирование и так далее. Повстанцы и этому были несказанно рады. А денежки текли в нужные карманы. Распоряжаясь денежными средствами в таких масштабах, Базилиус сам представлял известный интерес для определённых категорий граждан. Правда, пока ему удавалось благополучно ускользать из их поля зрения.

На Талке в этот раз везение закончилось. В космопорту Базилиус расстался с командой корабля, договорившись встретиться через два дня. Ребята отправились пропивать незаконно заработанное, а Базилиус снял номер в дешёвой гостинице, где бывал уже не раз. На два дня у него было множество планов, которым, увы, не суждено было реализоваться. На него напали прямо в знакомом номере, когда он плескался в душе, натираясь любимой мочалкой. Тихо открыли дверь и напали. Хвалёная сигнализация, которую он благоразумно установил при входе в номер, не сработала. Претензии к фирме изготовителю предъявить, конечно, можно, но только в том случае, если он останется жив, потому что били его долго и профессионально. Работали вчетвером. Начали в душе, показалось тесно, вышли на простор гостиной, ни минуту приостановились, чтобы одеть бесчувственное тело и вывезти его из гостиницы.

Базилиусу пересчитали все внутренние органы, пока везли в фургоне без окон. Однако всё это время он оставался в сознании и продолжал выслушивать от своих изуверов один и тот же вопрос – "Где деньги?". Только это не были банальные грабители, которые потрошат кошельки с монетами у обывателей. Эти охотились за гораздо большим, их интересовала касса повстанцев. Догадаться было не трудно, но Базилиус упорно не издавал ни звука, периодически делал вид, что теряет сознание, но молчал. Тренированное тело в нужные моменты расслаблялось, сжималось или отключалось в автоматическом режиме. Голова работала сама по себе. Базилиусу оставалось лишь ждать, когда они либо прибудут в конечную точку маршрута, либо эти "гоблины" устанут. Раньше получилось долететь.

Фургон мягко спланировал с грузовой полосы, ведомый автопосадочным модулем станции прибытия. Сопровождающие Базилиуса лица принялись вдруг приводить себя в порядок, протирать потные лица, поправлять галстуки.

"Значит контора не маленькая, если может себе позволить автопосадку. И хозяина удальцы, что вчетвером на одного, побаиваются, вон как прихорашиваются. Видать передряга на этот раз предстоит серьёзная. С другой стороны, а когда они были не серьёзными?".

Базилиус очередной раз "отключился", позволив группе сопровождения тащить себя. Несли небрежно, руки-ноги то и дело цеплялись за двери, мебель, произведения искусства. Насчёт последних, исходя из многочисленных тактильных контактов, Базилиус предположил, что это бронза, средняя пластика.

Богатый купец тут, однако, проживает. Такой если вцепится в кусок, то либо с мясом вырвет, либо сам дуба даст. Бульдог".

Шансы выбраться живым из текущей передряги падали с каждой минутой. Сухие помещения с антиквариатом закончились, повеяло сырость и плесенью.

"Подвал самое подходящее место для меня. Тут всё и закончится".

Не смотря на более чем пессимистические мысли, Базилиус готовился дорого отдать свою жизнь. Скрипнула дверь. Стало ясно, что отдача драгоценной жизни откладывается, поскольку бесчувственное тело небрежно швырнули на бетонный пол и оставили в темноте и одиночестве. Вместе со звуком захлопнувшейся стальной двери, Базилиус был уже на ногах.

Эти мордовороты, конечно, не обыскали его, как следует, оно и понятно, его же взяли тёпленьким и мокреньким прямо из душа, в чём мама родила. Микроскопический фонарик в пуговице дал возможность оценить обстановку. Погреб винный, но настолько старый и запущенный, что не было сомнений – больше ста лет как его покинула не только последняя бутылка вина, но и мыши с пауками. Стеллажи обвалились, проводка сгнила, с потолка капель, на полу мерзкие липкие пятна. Следующий этап допроса с пристрастием не за горами, у него не совсем немного времени, чтобы усилить свою позицию. Базилиус безжалостно громил остатки стеллажей в надежде отыскать нечто подходящее в качестве оружия самообороны. Труха, сплошная труха и тлен. Сканер в другой пуговице наличия флуктуаций энергий не показывал, микроминиатюрный металлоискатель из третьей пуговицы, правда, дёрнулся в одном месте, но это оказался всего лишь лист ржавого железа, который прибили к стене в торце подвала.

Наконец повезло – нашлись две бутылки из-под шампанского, древние, массивные. Судя по полусгнившим этикеткам, шампанское относилось ко временам коронации Принцессы Дулитенсии, а тому как раз минуло сто двадцать лет. Не к месту вспомнилось, что Королевой Дулитенсия проживала-правила три года и три дня, и была удушена ближайшими родственниками, гораздо позже причислена к разряду великомучениц, где-то неподалёку есть храм ея имени.

"Что ж, бывало и хуже" – Базилиус применив профессиональные навыки, расколол бутылки, изготовив две, как он их назвал "Дулитенсиевые розочки", острые как бритва, страшные как пасть бешенного тигра. Тщательно завалил входную дверь обломками стеллажей и принялся ждать.

"Помните, любую свободную минуту надо проживать с пользой, где польза – подготовка к сражению" – хорошее изречение и, что характерно, в самом деле, полезное.

Короткий комплекс дыхательных упражнений, переключение и активация нужных чакр на подпитку хоть и от слабых, но всё же переливающихся в подвале потоков энергии. Далее освобождение сознания от посторонних, не связанных с конкретной ситуацией мыслей, с этим Базилиус управился как раз к приходу палачей.

Встретив препятствие в виде заваленной грудой гнилых досок двери, его пленители тут же озлобились.

"Ну, что же, это мне на руку. Противник нервничает и совершает ошибки. Надо и им дать возможность оступиться" – Базилиуса до сих пор болезненно угнетало то, что он так легко попался в лапы бандитов.

Ругань, шлепки различных частей тела о металлическую поверхность. Кто-то предложил пальнуть из бластера. Его дружно послали. Наконец, после нескольких мощных счетверённых ударов со страшным скрежетом дверь начала поддаваться. В щель пролезла рука, затем показалась нога, и чей-то любопытный нос. Вот по нему Базилиус и съездил битой бутылкой. Страшное оружие , надо отметить, особенно в умелых руках. Дикий вой разнёсся за дверью.

– Нет, я всё-таки в него шмальну, не держите меня.

Остальные не очень убедительно отзывались в том духе, что хозяин за смерть клиента по головке не погладит и конфеткой не угостит. Владельца боевого бластера эти аргументы не убедили. В щель снова протиснулась рука с оружием. Ствол секунду другую повертелся в воздухе и, пока Базилиус изловчался опять применить "Дулитенсиевую розочку", нетерпеливый тонтон-макута "шмальнул".

Плазмоид боевого ярко красного, кровавого цвета максимальной мощности угодил точно в противоположную стену подвала, разметав вдребезги и металлический лист, и кусок стены. Там сразу что-то загорелось, быстро затянуло дымом весь подвал. Базилиус в первую очередь рассматривал вариант ускользнуть через входную дверь среди бестолково мечущихся в дыму охранников. Если повезёт, то дальше угнать глайдер и удирать в сторону колонии контрабандистов.

И тут у Базилиуса сработало какое-то восьмое чувство (о существовании его он подозревал, на оно как-то до последнего времени дремало). Чувство обострилось подпиткой энергией, которую удалось скопить и экстремальной ситуацией. Базилиус не увидел обычным зрением, дым был слишком плотен, а именно почувствовал, что там, в торце подвала боевой плазмоид вскрыл проход. Инструкторы всегда поругивали Базилиуса за склонность к авантюрности, однако признавали, что иногда она приносит совершенно удивительные результаты. А может то был отголосок романтической натуры, когда выбирая между трудным, опасным, но вполне предсказуемым и очевидным решением и совершенно неведомым и на первый взгляд не предсказуемым он выбирал неведомое. Манит оно, однако, даже в такой ситуации.

Противник больше не стрелял, он боролся с дымом, дверью и сам с собой. Нужно было действовать быстро – бросок в дальний конец подвала. Там микрофонарик и в самом деле высветил приличных размеров дыру в стене, рядом удушливо горели обломки стеллажей. Базилиус устремился в проход.

5.

Скоростной корабль контрабандистов «Скорпион-6» имел не борту всё самое современное навигационное оборудование, включая нелегальные разработки. Однако даже этот набор передовой человеческой и не только человеческой технической мысли, воплощённой в удивительные электронные устройства, не смог уберечь судно от попадания в межгалактическую блуждающую крионную турбулентность – явление редкое и зловредное.

"Какой неудачный вояж на этот раз получается. То неведомая мафия проклюнулась, за деньгами охотится, то эта проклятая турбулентность вдруг не к месту объявилась. К чему бы это?"