Текст книги "Это моя собака (Пять повестей для детей)"

Автор книги: Сергей Лукницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

И действительно, полюбили. Молодым людям нравится делать хорошие дела. "Инициатором" этого дела стал мой хозяин Витя. Его даже за доброе отношение к животным похвалили в администрации пансионата..

– Сейчас идет перестройка высшей школы, – сказал старший пионервожатый, – надо давать детям возможность дружить с братьями нашими меньшими. Это делает их жизнь полнокровней и наполненней.

Что такое "наполненней" я не знал, но мое положение в пансионате стало легальным.

Ночью и Витя, и я, и все, кто строил палаточный городок, спали без задних ног и даже без хвоста от усталости.

А перед сном Витя опустил руку под кровать, чтобы удостовериться, на месте ли я; я лизнул ее и больше ничего не помню, потому что очень хотелось спать. И еще: мне надо было проснуться раньше всех. Ведь завтра столько дел: надо познакомиться с ребятами из других палаток, с животными, которые всю ночь шуршали за брезентовой стеной, с попискивающими насекомыми и птицами. Говорят, тут и змеи есть, а я до сих пор не видел ни одной. (Удава Боароджерса я змеей не считаю – он очень по-человечески проявил себя. ) Представляю их себе только как кишку от пылесоса – видел в телевизионной передаче.

Спать, спать, спать: завтра буду бегать, лаять, купаться в море... И, конечно, сделаю некоторые записи для нашей с Витей будущей книги.

Г л а в а 1

В которой мы все просыпаемся

и решаем совершить прогулку по морю

Рано утром я проснулся от того, что был счастлив. Я потянулся, потом вскочил и немедленно хотел радостно залаять, но вовремя вспомнил о своем обещании хорошо себя вести, огляделся, увидел брезентовый полог палатки и улыбнулся. Я бесшумно вылез из-под Витиной раскладушки и лизнул лежащие на земле часы, подаренные недавно нашим папой Пал Палычем.

Было шесть утра. Солнце стояло прямо над морем, и хотелось побежать по его глади, погоняться за "зайчиками", виляя хвостом и фыркая от избытка чувств, а спать больше не хотелось.

"Вот интересно, – подумал я, – а почему, когда Мама-Маша и Пал Палыч идут на работу, а Витя спешит в школу, они зевают, с ними зеваю и я? И так хочется спать! А сейчас вот нет, хотя те же шесть утра, и никуда не надо идти, спешить. Может, вздремнуть еще?.. "

С этими мыслями я сильно зажмурился и удобно положил голову на лапы, но сон не приходил. Тогда я приоткрыл один глаз и осторожно посмотрел на спящих. Кроме меня в палатке было трое мальчиков, вчера подружившихся: мой хозяин – Витя Витухин, Ате, приехавший сюда из далекой Африки, и мальчик из Индии – Гурбахш. Гурбахш был очень смуглый, и от него вкусно пахло незнакомыми белыми цветами, а Ате просто был такой смуглый, что походил на большую шоколадную куклу. Я люблю шоколад, и лизнул ему ногу. Но шоколада почему-то не почувствовал и очень удивился. А хорошо было бы, если бы он был на самом деле шоколадным и дружил со мной. ... Наконец-то потягивается мой хозяин. Я тотчас же бросился к нему с нежностями. Выбравшись из палатки, разогретой лучами, мы оказались на залитой солнцем лужайке. Вдалеке дымилась облаками гряда невысоких гор, а перед нами о чем-то сокровенном и таинственном шептало море. Не успели пройти и нескольких шагов, как услышали позади себя грохот – что-то упало и застучало; оглянулись: а-а-а, это наш Ате вылезает заспанный из палатки.

Я подбежал к нему, обнюхал, и снова убедившись, что, увы, от него не пахнет шоколадом – какао, молоком и ванилью, – быстро и молча догнал хозяина.

Ате сорвал крохотный красный на жестком стебельке цветок и стал его рассматривать. Чудак, неужели это самое интересное? Гораздо веселее бегать, прыгать... А цветок? Его можно просто съесть, если, конечно, в нем нет противной желтой осы.

– Можно и мне с вами?.. – спросил Ате, догнав нас с Витей.

– Привет. Конечно.

Я фыркнул, ответив на приветствие, и мы пошли дальше. По дороге ребята оживленно болтали, а мне было не до разговоров: вокруг столько удивительного, что я растерялся. Я и не предполагал, что на свете умещается столько ползающего, летающего, кусающего!

– Гурбахш все еще спит? – спросил Витя у Ате.

– Да, спит, он долго читал. Он читал, пока не погасла большая белая звезда.

Видимо, Ате так называл луну, надо будет спросить об этом Витю. Интересно все-таки у этих иностранцев обстоят дела с названиями. "Большая белая звезда"! А меня он, к слову сказать, называл "мистер Фокс".

– Сплюха, – пробурчал Витя, имея в виду Гурбахша.

– Он не сплюха, – вступился за товарища Ате, – он Читатель. Он узнает много, когда читает, он много читает. Он проснется скоро. Вот увидите, проснется.

– А что он читает? – спросил Витя; как я понял по его голосу – больше от нечего делать, нежели из любопытства.

– Книгу, – сказал белозубый Ате.

Витя хотел было рассмеяться, но увидев, какое серьезное лицо у собеседника, сдержался, а я не выдержал, раскрыв пасть, расхохотался. Хорошо, что никто не обратил внимания.

В это время Гурбахш, которому на нос, наверное, упал прорвавшийся в окно лучик солнца, перевернулся на другой бок, открыл глаза, огляделся. И, не увидев никого из своих новых друзей, тоже побежал к морю, на ходу наматывая на голову чалму из полотенца.

– Смотри, смотри, идет наш Гурбахш, – сказал Витя Ате, когда они на берегу моря, спрятавшись за валун, наблюдали за тремя девочками, стоявшими на берегу и одетыми так, будто их пригласили на сказочный бал.

Все оглянулись.

– Он их спугнет, – тихо продолжал мой хозяин, показывая на Гурбахша и девочек.

– Тише! – закричал что есть силы Ате приближающемуся Гурбахшу, – не спугни девочек.

– Что? – громко закричал Гурбахш, не расслышав нас.

Витя махнул рукой. Нечего было и думать, чтобы остаться незамеченными. Гурбахш подошел к камню, за которым стояли друзья, и тоже увидел девочек. Они уже садились в покачивающуюся на волнах лодку.

Одну из этих девочек мы с Витей вчера уже видели и успели с ней познакомиться. Эта долговязая девчонка – американка Хайди. Она подошла к хозяину первой и протянула ему руку. При этом она назвала свое имя и, строго посмотрев на меня, спросила его, не знает ли он, как отсюда позвонить в Америку маме и папе. Она хочет предупредить, что благополучно доехала и что здесь не страшно, а удивительно: нет ни гангстеров, ни медведей, о чем предупреждали ее, когда она покупала билет на самолет. Что наоборот, много друзей и очень красиво. И мы с Витей отвели ее к международному телефону-автомату, я даже понюхал подол ее платья и не обнаружил ничего особенного, хотя оно и "Made in USA". И сама девочка мне не очень понравилась – задавака: вышла из телефонной будки и словно бы не заметила нас, никак не показала свое с нами знакомство. Нам с Витей было досадно, но не будешь же обижаться на девчонку, да еще заокеанскую, и мы вскоре забыли про нее, увлекшись установкой палатки.

Гурбахш тоже видел вчера Хайди, а сегодня вместе с нами с большим интересом смотрел на другую девочку. Рядом с Хайди в лодке находилась изящная, словно отлитая из прозрачного сока лимона девочка с тонкими длинными пальцами и длинными ноготками. Лимон я не люблю, но девочка мне очень понравилась. Я это немедленно доказал, поцеловав ей колено.

– Лайце, – повелительно обратилась к ней Хайди, – не отвлекайся, иначе мы не увидим Зеленый луч.

– Они заметили нас, – с беспокойством сказала Лайце.

– Кто? – по-взрослому многозначительно улыбнулась американка, делая вид, что не видит ни Витю, ни Ате, ни Гурбахша, ни даже меня, хотя я отряхивался рядом, приветствуя ее.

– Мальчики, – сказала Лайце-китаянка, показав на большой камень, за которым стояли мои друзья и хозяин.

Ате, Витя и Гурбахш, увидев этот жест, вышли из-за камня и подошли к лодке.

И тотчас же неизвестно откуда появилась третья девочка. Тоже очень красивая. Витя поздоровался. Эту девочку я видел впервые и поэтому, как и подобает джентльмену, подбежал к ней знакомиться. Она была темно-красной. Я, привыкший уже ко всему, вилял остатками того, что у дворняг называется хвостом. И наклонив голову, смотрел на нее.

Минуту длилось молчание.

– Что же ты мешкаешь, Три Лепестка Черной Розы? – обратилась Хайди к этой третьей девочке, – отвязывай же.

Та, которую назвали столь необычным и длинным именем, спешно стала отвязывать лодку от причального конца. Легонько, мягко и даже ласково отстранив ее, Гурбахш быстро справился с узлом, после чего подсадил ее в лодку. Она смутилась и поблагодарила.

Лодка стала отчаливать от берега.

– Возьмите и нас с собой, – неожиданно попросил Ате.

– Конечно, – образовалась Три Лепестка Черной Розы, – прыгайте.

Глаза Вити встретились с глазами Лайце.

– Конечно же садитесь, – сказали ее губы. А глаза потеплели.

Хайди величественно кивнула, но было видно, что она вовсе не прочь от такой компании...

Г л а в а 2

Начинается нечто непонятное, интересное и таинственное

Я завизжал от радости и прыгнул в лодку прямо с берега. Но видя, что не все еще сели, я выскочил назад и принялся безобразно резвиться на берегу. Потом пулей вскочил на наш корабль и замер на капитанском мостике.

Хайди отвернулась. Она играла во взрослую, и я ей был не интересен. Может быть, ей были симпатичны ребята, но она предпочла никак не показывать этого. Опять задавалась... Я радовался, визжал, смотря то на воду, то на берег, то на коричневые, черные, желтые, белые и красные ноги своих друзей. И конечно брызгался.

– А куда мы поедем? – спросил Витя Хайди.

– Мне всегда казалось, что такие вопросы решает мальчик, а не девочка, – заявила Хайди, пожимая плечами.

Мой хозяин, усмехнувшись, взялся за весла.

– Еще бы, – удачно отпарировал он иностранке, – только девочке может прийти в голову плыть в лодке, чтобы посмотреть Зеленый луч утром. Зеленый луч бывает, когда заходит солнце, а не всходит.

Хайди чуть заметно улыбнулась, подобрала широкую юбку и завернула поля шляпы таким образом, что ей легко и незаметно можно было смотреть на этого приятного мальчика, моего хозяина Витю, а он не мог видеть ее лица. Но я-то хорошо видел ее лицо. Витя ей нравился, и это мне было приятно.

Ате устроился в лодке рядом с Лайце, а я тут же свернулся калачиком на капитанском мостике. Витя, привалясь к скамейке, смотрел на берег, Хайди молча размышляла, Гурбахш, прикрыв глаза, что-то вполголоса бормотал... Три Лепестка Черной Розы легла на дно лодки и, свесив свои красные тонкие ножки за борт, болтала ими, глядя в ясное утреннее небо.

Приключение, о котором мы мечтали в поезде, началось.

Совсем немного мы отъехали от берега, и не знаю как другим, но мне вдруг смертельно захотелось спать. Я подумал, что ничего дурного не случится, если с минутку подремлю. Сонно посмотрел на ребят. Их, по-моему, тоже сморило всех... ... Очнулся я от крика. Три Лепестка Черной Розы в страхе показывала на небо: "А это кто? Неужели бывает такая туча, как дракон, смотрите скорее!.. "

Все подняли головы, и я конечно тоже. Раскрыв огромную пасть, подсвеченную красным утренним солнцем, над нами действительно летел Дракон. Вот это да!

Ребята тесно прижались друг к другу в лодке, а я вскочив на мостик и разрывая задними ногами воображаемую землю, приводил себя в полную боевую готовность.

– Что это? – спросила Лайце. – Они здесь у вас водятся, да?

На такой вопрос мой хозяин ответить точно не мог.

– Вроде бы нет, – только сказал он, – а туча действительно необычная...

Ребята, очнувшись ото сна, смотрели на небо, а у меня голова так высоко не поднималась, но зато шерсть на том месте, где начинается хвост, поднялась дыбом.

– А зачем? – спросила Три Лепестка Черной Розы, нарушив молчание, но никто не знал, что ей ответить, и потому никто не ответил.

– Смотрите, у него что-то в лапах! – закричал вдруг Витя.

Ребята стали вглядываться в облака. Я тоже кое-как приспособился.

В лапах Дракон держал переливающуюся всеми цветами радугу. А приглядевшись мы увидели, что не радугу он несет, а какое-то деревце, ветви которого излучали сияние. Красиво, черт побери! Я радугу видел прошлым летом на даче, поэтому сразу узнал. А вот чтобы драконы носили по небу деревья, видеть не приходилось.

– Что это у него? – спросила Три Лепестка Черной Розы, которая тоже, наверное, такого нигде не видела. Вопрос ее снова повис в воздухе.

Дракон пролетал как раз над нами, и волна, поднятая ветром от его крыльев, окаменела. И лодка уже не могла двигаться, как не могла бы она двигаться на песке. Недоумевая, мы все выбрались прямо на море. Вот тебе и выкупались! Не вода, а каток какой-то!

– Как лед, – сказала Хайди, забыв про вопрос подруги.

– Да, – подтвердил Витя.

– Что это "лед"? – спросила Три Лепестка Черной Розы.

– Это такая твердая вода, – ответил Ате, который видел лед в стакане содовой воды.

– Так это и есть твердая вода, значит это лед, – заключила Три Лепестка Черной Роды.

– А почему тут лед, – спросила Лайце, – ведь была вода?

– Может быть, этот дракон летит из Антарктиды, – предположил Витя, – он холодный и заморозил воду.

Настала моя очередь высказаться. Я предостерегающе и озабоченно тявкнул: пока мы отвлекались на замерзшую воду, Дракон с неба исчез.

И тут с берега, из-за камня, за которым мы все только что прятались, разглядывая девочек, раздался страшный визг. Прекрасная половина нашей экспедиции вздрогнула, а я – сторожевая охрана, обмирая от страха, помчался на этот визг. Что же я увидел, выскочив на берег и обежав камень вокруг?..

Огромную нору, которой только что, когда мы вчетвером стояли у камня, не было. И в эту пору – о, ужас! – прижав к бокам кожаные крылья, втискивался только что виденный нами в виде облака на небе Дракон. А около норы, куда он лез, сидела большущая толстенная Крыса и издавала так напугавший меня сперва визг.

– Помогите же! – кричала Крыса, увидев меня.

– Кому? – удивился я, потому что был все-таки фоксом-крысоловом, а не драконоловом.

– Ну не ему же, – презрительно зашипела Крыса, показывая толстой лапой на невиданное пресмыкающееся.

– А чем я могу быть полезен вам? – стараясь быть галантным, спросил я.

Крыса ответила не сразу, насмешливо оглядев меня с головы до ног.

– Уже ничем, – с сарказмом сказала Крыса, глядя как Дракон провалился под землю, а нора словно задернулась красной занавесью.

– Это что, Дракон подземного базирования? Вроде бомбардировщика? спросил я нелюбезную Крысу.

– Это Дракон войны, – спокойно сказала Крыса. – Вы что, драконов не знаете? Между прочим вы глупость сделали, милый песик, что разрешили ему исчезнуть. Он приносит людям несчастье, а ведь я вам говорила, – укоризненно и назидательно добавила она.

– Но вы мне ровно ничего не сказали, – пытался я восстановить истину.

– Ну так я скажу вам сейчас: Дракон похитил у жителей Земли Мир. И теперь, чтобы не разразилась Большая война, его надо найти, отнять у него Мир и вернуть его Земле.

– Вот тебе на! А где ж его теперь искать?

– Сами вы ничего не сделаете, любезный мсье...

– Пират, – подсказал я печально.

– Пират, – согласилась Крыса. – Все вы собаки – пираты... Сама я, к сожалению, слишком толста и ленива, чтобы помочь вам, но совет дам. У вас есть друзья?

– Странный вопрос. Конечно!

– Так бегите за ними. И отправляйтесь на поиски Мира.

И я уже без лая и восторгов, настороженно оглядываясь и принюхиваясь к земле, где прятался Дракон, побежал к берегу, где стояли ребята в ожидании моего появления.

Они были печальны и меня даже не окликали.

"Но ведь все это сказка, – вдруг воскликнул я сам себе, – такого на самом деле не бывает".

Это придало мне сил, но я не стал раздумывать и расслабляться – сказка это или не сказка – а вдруг Мир действительно в опасности?

Г л а в а 3

Мы отправляемся в путь

– Пират что-то знает, – услышал я голос своего хозяина Вити.

"Ха, знал бы он, что я знаю! "

Всем своим видом я призывал к действию и давал понять, что время не терпит. Наконец ребята меня поняли, выбрались на песок, и я потянул их к большому камню.

Вы не думайте, дар речи у меня не потерялся. Я хотя и не сказочная собака, а реальный, избалованный городской жизнью пес (к тому же еще и дисквалифицировавшийся в ловле крыс), но я не был до конца уверен, что могу в этой тревожной ситуации заговорить. Это было бы уж слишком. А вдруг мы не в сказке, а все-таки наяву? Говорящая собака – это еще хуже, чем Дракон. Все перепугаются...

Впрочем, и без слов мы отлично понимали друг друга.

По всему прибрежному песку, как камешки из сережек, были разбросаны большие брызги твердой воды. Я еще хотел их собрать, чтобы подарить маме Маше, но вовремя вспомнил, что у нас всех сегодня есть более серьезное дело.

– Так куда и зачем он летел? – спросила Три Лепестка Черной Розы, еле поспевая за нами.

– Под землю. Наверное, он там живет, – сказал Гурбахш.

Я залился подтверждающим лаем, что должно было означать: "Ты прав, Гурбахш".

– Ну, во-первых, под землю не летают, – снова подал голос мой хозяин Витя, – а, во-вторых, как же мы смогли увидеть сказочного Дракона в реальном мире? Может быть, это все-таки была туча?

Удивительно непонятливы эти люди, даже мой хозяин. Какая разница, сказка это или нет, важно, что началось приключение.

– Я полагаю, Драконы всегда прикидываются тучкой, когда летят по нашему небу, не сказочному, – сообразил Гурбахш.

– А зачем он здесь летел? – спросила Три Лепестка Черной Розы.

Ответ на этот вопрос я уже знал, для того и вел ребят к большому камню, за которым была огненная нора, затянутая словно красной кисеей. Возле нее все еще сидела толстая неинтеллигентная Крыса.

Мы подошли, и я раскланялся с этой толстой Крысой как со старой знакомой.

– А, – сказала она, поглядывая на моих друзей рубиновыми бусинками-глазками, – представители человечества...

Говорила она это, конечно, по-своему, по крысиному, и ребята ее не понимали, но общее настроение передалось всем, и когда крыса заговорила, мои друзья активно включились в дискуссию. Кстати, я давно замечал, что со всеми существами – зверями, даже предметами – можно разговаривать, было бы настроение.

– Что же утащил Дракон? – с недоумением проговорила Хайди. – Наверняка это было что-то очень дорогое... Может, самое дорогое на свете?

– Самое дорогое у меня – мама, – сказала Три Лепестка Черной Розы.

– А у меня деревня, где я живу: горы, река... Еще друзья... – сказала Лайце, подумав.

– А у меня – время, – вдруг сказал негритенок и заплакал.

– Ну, плакса, что случилось? – по-матерински спросила Три Лепестка Черной Розы, доставая платок и вытирая Ате слезы.

– Мой папа поднял восстание против колонизаторов и поработителей, сквозь слезы, по-взрослому проговорил Ате, – и сказал, что если выиграет время, то ему на помощь придет вся Африка. Но он не успел. Его убили. – И Ате снова заплакал. Хайди стала вытирать его глаза своим платком. Ате успокоился.

– Ате нужна свобода для родины и Мир, – сказал Гурбахш. – И мне. Я ведь хочу стать философом, а на это тоже нужен Мир.

– Послушай, Гурбахш, – сказала Хайди, – ты хочешь быть философом? Ты мудрый, может бытьты нам объяснишь, что произошло?

– А сколько сейчас времени? Уже, наверное, давно был подъем? – спросил Витя, – горна что-то не слышно...

Хайди не ответила. Она трясла часами и возмущалась.

– Лучшая фирма, лучшая фирма, а часы стоят...

Часы Хайди действительно стояли. И не только ее. Витины тоже. Не двигались тени деревьев. Судя по всему, вместе с часами стояло время.

– Я думаю, – сказал Гурбахш, – что Дракон похитил у нас дерево Мира, и поскольку мы были этому свидетелями, значит сама судьба дает нам шанс найти этот Мир и вернуть людям. Надо отправиться немедленно, пока Дракон не распорядился им по-своему. Не уничтожил его.

Мне страшно захотелось завыть от слов Гурбахша, но я чувствовал ответственность момента. Где наша не пропадала: будем искать Мир. Вместе мы, конечно, это сумеем.

Для порядка я обнюхал всех ребят, чтобы помнить их в случае чего, огляделся вокруг, приметив кусочек самшита, и смело потянул их к норе, подернутой красной кисеей.

Витя взял да и не думая прыгнул прямо в нору. И, конечно, тотчас исчез под землей. Занавес на мгновение открылся, впустил его и тут же закрылся снова.

Я почувствовал себя очень гадко, оставшись без хозяина, и тут только вспомнил напутственные слова мамы Маши, в тот момент мне польстившие: "Без тебя, Пиратка, я бы Витю ни за что не отпустила. Береги его! "

И вот тебе на, как я выполнил ее поручение!..

С остервенением, словно на самого Дракона, бросился я на красный занавес. Не задумываясь, ребята взялись за руки и последовали моему примеру, тоже прыгнули вниз, и мы все с визгом и лаем исчезли с поверхности земли.

Конечно, мы были уверены, что идем по верному пути. У нас была великая цель, мы шли за Деревом Мира. Мы еще не знали, как возвращаться, но это нас пока заботило меньше всего.

Г л а в а 4

Возвращаемся. Но куда?..

Вы просто представить себе не можете, в какой интересный и удивительный мы попали колодец! Совсем не такой, какой был у нас прошлым летом на даче. В том был вкусно пахнущий сруб, а этот был скорее похож на лифт. Пол у него стал опускаться под ногами, потом задергался, потом в просвете шахты замелькали какие-то разноцветные рисунки.

– Ой, мы, наверное, попали в калейдоскоп! – восторженно воскликнула Три Лепестка Черной Розы и тут же с удивлением остановилась на полуслове. Это были не разноцветные камушки, слагающиеся в мозаику, а циферблаты всевозможных часов.

Гурбахш, который, как вы заметили, склонен был все объяснять, тотчас же предположил, что эти часы – похищенное у людей время, то самое время, которое было потрачено на подготовку к войне вместо того, чтобы созидать мир. И, что найдя Дерево Мира, мы вернем людям время. Может быть, Гурбахш и прав.

Вдруг мы почувствовали, что пол волшебного лифта стал совсем уходить из-под ног, и это свидетельствовало о том, что мы явно опускались. Но судя по стремительно бегущим вниз стенам шахты, лифт поднимал нас все выше и выше, и через несколько мгновений мы оказались у основания большого камня. Увидели яркий, явно дневной свет и кусок самшита, примеченный мною, когда мы прыгнули в красную нору.

Шестым чувством я уловил, что мир вокруг был не тот, из которого мы прибыли, хотя он и очень похож на наш.

– Ничего не понимаю, – сказала Хайди. – Впрочем нет, понимаю. Мы вернулись...

Я протестующе залаял.

– Как же мы вернулись, – поддержал меня Ате, – когда мы прыгали в красный колодец, а этот колодец... зеленый?

И действительно, тут только мы увидели, что шахта этого колодца зеленая и похожа на поросший изумрудной травой овраг. И задернулась она, едва только мы из нее вылезли, зеленой кисеей.

– Если мы вернулись, – сказала Лайце, – то где же тогда наш Витя? Почему он не с нами, его нигде не видно, а всем известно, что провалился он сюда раньше.

Ребята стали звать своего друга. А уж как я звал его, как выл! Хотя понимал, что тут его мы не увидим.

– Мы здесь не найдем его, – серьезно сказал Гурбахш, гладя меня по шерсти. – Мы не найдем его здесь, потому что здесь его нет. Мы попали совсем не в тот мир, куда попал он, и не в тот, откуда мы прибыли. Но если вы не против, то давайте все же осмотрим окрестность. Не прыгать же снова в зеленый колодец?

– А вдруг мы не найдем дорогу назад? – резонно сказала Три Лепестка Черной Розы.

И я обиженно гавкнул. Напомнил о себе.

– У нас, во-первых, есть Пират, – сказала Хайди. – А во-вторых, у меня есть прочная шелковая нитка. Мы привяжем ее за этот вот кустик, и таким образом всегда сможем вернуться.

Так мы и сделали. Только вдруг не нашли кустика. Тот что был, рассыпался на наших глазах, а привязали нитку за какую-то корягу. И чем больше мы удалялись от нее, тем яснее становилось, что идем мы по направлению к нашему палаточному городку.

Но что это? За то время, что мы покинули пансионат, в нем произошла какая-то удивительная и необъяснимая перемена. Ате первым заметил, что на деревьях не стало листьев и они теперь выглядели словно нарисованные, а трава, которой положено быть зеленой, стала голубой. Мы все невольно задрали головы туда, где несколько минут назад, когда мы уходили, светило солнце, и с ужасом увидели, что источник света надо искать не в небе, а на земле, и даже не на земле, а в море. Море, застывшее как лед, светилось холодным зеленоватым светом, а в небе, касаясь своими отвратительными щупальцами облаков, замерло зеленое солнце, и даже красного флажка на мачте городка не было... Пожирая синие просветы неба разрасталось колоссальных размеров плотное и кажущееся липким марево.

– Что это? – воскликнул Ате.

– Что это? – вскричала Три Лепестка Черной Розы.

– В-р-р, – сказал я, и это можно было понять как угодно, потому что я и сам толком не знал, что оно означает.

Хайди, Гурбахш и Лайце в ужасе смотрели на страшную картину. В эту секунду пошел зеленый дождь. Он сбивал с дымящихся палаток крыши, и вихри крутящиеся ураганчики – разметывали по территории гордка бесчисленные мелкие вещи: шортики, блузки. Мы все оцепенели.

Новым своим порывом уже не ветер, а смерч закрутил все, что мы видели вокруг. А тут еще молнии ударили в лодочную станцию, и тысячи щепок, горящих щепок, покрыли все вокруг. Начинался большой пожар, запахло гарью, и напуганные и присмиревшие ребята, и я вместе с ними не сразу поняли, что мы, и только мы в безопасности. На крохотном островке, на котором мы стояли, в преломленных лучах, как в капле чистого кристального и мирного дождя, отражалось солнце, настоящее солнце. Мы словно находились на дне гигантской стеклянной пробирки, потому что прямо над нами было голубое и естественное небо. А под нами росла нормальная зеленая трава. Когда мы двигались, двигалась с нами и жизнь. И только осознав это, мы направились к ближайшей палатке, где еще утром жили мальчики – африканец Ате, индеец Гурбахш и мой хозяин Витя. Скуля и плача, мы вошли в палатку, прорванную смерчем и захлестнутую зеленым дождем, сквозь рваную крышу которой были видны скомканные вещи ребят. Я узнал куртку своего хозяина. И едва только мы вошли в палатку, как увидели их всех троих, мирно спавших на своих раскладушках. Часы моего хозяина, как и утром, лежали здесь же. Только они замерли. И как только тень Гурбахша упала на эти часы, они ожили. Гурбахш взял их в руки, показав Ате. Без четверти семь, – сказал Ате. – Через пятнадцать минут подъем. Куда же мы попали? Может быть, в другое измерение?

Во всяком случае, не в сказку. Все мы видели, что Витя, Гурбахш и Ате спали на раскладушках, и вместе с тем каким-то образом настоящие Ате и Гурбахш стояли здесь же, рядом со мной.

А под Витиной раскладушкой спал я сам, вроде бы вполне счастливый... И одновременно стоял и грустно смотрел на себя спящего.

От всего этого у меня зачесался хвост, и я стал чихать.

А потом мы вышли из палатки и на нее снова хлынул смерч с зеленым дождем, и часы вновь оказались на том же самом месте, где лежали раньше.

Три Лепестка Черной Розы испуганно вскрикнула и показала на море. Там из-за горизонта поднималась серебряная стая невиданных птиц, которая с жутким, раздирающим душу гулом, медленно двигалась к нам. Хайди обнялаТри Лепестка Черной Розы.

И мы пошли обратно по пути, проложенному натянутой ниткой Хайди, – мой нюх впервые отказался мне служить. Через несколько мгновений мы были уже у зеленого колодца, но едва только вступили на него, как колодец снова стал красным, но на этот раз он не провалился под нами, а в мгновение ока дорога к палаточному городку затянулась кисеей, и в противоположной стороне вспыхнула другая огненная дорога. Судя по всему, именно она нам и была нужна.

– Я думаю, – сказал спокойно ребятам Гурбахш, – это был не наш пансионат. Наш пансионат в другом временном измерении. Нам просто предоставлена возможность увидеть, что с нами может быть, если мы не найдем Мир. Мы должны это сделать, должны выручить Витю, чтобы это временное измерение ни для кого и никогда не стало бы реальностью. Поэтому и стоят наши часы и часы всего человечества. Все человечество смотрит на нас и ждет. От нас, от детей планеты Земля зависит, что будет дальше с Миром. А когда мы найдем Мир, вот увидите, все часы пойдут себе дальше, спокойные и уверенные в завтрашнем дне.

Я тявкнул, полностью согласившись с ним. Умный вообще парень, этот Гурбахш. Вот бы они подружились с Витей, и мы поехали бы к нам на дачу, где полаяли бы, побегали, я познакомил бы его со своими друзьями, мамой Машей, папой Пал Палычем, Витиным братом Костей, коровой Фросей и, конечно, со своим тезкой Пиратом.

Я чуть не заплакал, вспоминая всех моих старых друзей, стоя посреди страшного пейзажа на зеленом островке.

Три Лепестка Черной Розы погладила меня, и мне заметно полегчало.

Г л а в а 5

Мы знакомимся с Саламандром,

находим дворец Аштар-и-Калона и встречаем Витю

Хайди, Три Лепестка Черной Розы и Лайце, Гурбахш и Ате, а также ваш покорный слуга стояли на красной поверхности колодца, как вдруг раздался чей-то тоненький голосок.

– Помогите, помогите, замерзаю!

На голос Крысы вроде не похоже, да и чего ей замерзать посреди такого пожара?

Ребята стали оглядываться, Гурбахш и Хайди побежали на голос, а Три Лепестка Черной Розы, продолжая чесать мне шерсть, удивлялась:

– Как это можно замерзать, когда вокруг такая жара и все горит? Как видно, непростое существо это кричит.

Я хотел было залаять, но почему-то не решился. К тому же все вокруг было похоже на сказку, и я уже подумывал, не начать ли мне всерьез разговаривать. В сказке я мог это себе позволить.

Хайди и Гурбахш обнаружили действительно странное существо. У него было шесть лап, хвост. Дракон? Нет. Но все оно было какое-то прозрачное, хотя на вид и прочное. И язык длинный, как у одной Витиной знакомой, и по стеклянным артериям бежала фиолетовая кровь. И видно было, как раздуваются у этого существа бока.

Мы все по очереди представились этому созданию. Хайди, Лайце, Три Лепестка Черной Розы, Гурбахш, Ате и Пират.

– Вы иностранный корреспондент? – переспросило меня существо с нотками беспокойства в голосе.

Я не успел ответить, как вопросы стал задавать Гурбахш, и правильно, а то я еще в этой чужой стране наговорю не того чего-нибудь. Какой я корреспондент – просто умею писать...

– Ты кто? – спросил существо Гурбахш. – Это ты звало на помощь?

– Я Саламандр. Вы свою путевую ниточку накинули мне на хвост. Я вас терпеливо ждал, пока вы уходили. Ждал, чтобы познакомиться. А вы пришли и, не отвязав нитку, бросили меня, и я теперь не могу пойти по своим делам...

– А ты мальчик или девочка? – спросила Три Лепестка Черной Розы.

Саламандр надолго задумался. Поворачивая треугольную голову направо и налево, он молчал.

– А почему тебе холодно? – спросила Хайди. – Вот мы, например, задыхаемся от жары и огня.