Текст книги "Как стать оруженосцем (СИ)"
Автор книги: Сергей Тимофеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Расставшись с благодарными артистами, наши путешественники продолжили свой путь. Не став делать привал в селении, где так неласково встретили бродячих музыкантов, они миновали еще пару; причем в каждом из них сэр Ланселот настойчиво расспрашивал о наличии поблизости какого-нибудь рыцарского замка, в ответ на что получал традиционное пожимание плечами. Если судить по рыцарским романам, то замки должны были встречаться на каждом шагу, как грибы после дождя; действительность оказалась на них весьма скупой, хотя, возможно, они (наши путешественники) просто оказались не в той местности. Никто также не слышал о похищенных принцессах и огнедышащих драконах.
Уже смеркалось, когда они прибыли в очередное селение и заказали ужин в местном постоялом дворе. Где-то неподалеку располагался город неизвестного названия, и сэр Ланселот вознамерился подняться с петухами, чтобы достичь этого города засветло. Одним махом заглотив жареную баранью ногу и залив ее кувшином доброго эля, рыцарь заявил, что почитает за лучшее умеренность в еде, после чего привалился к стене и засопел, в то время как Владимир все еще боролся с птицей, которую ему подали под видом фазана, своей твердостью не уступавшей граниту.
Впрочем, он не столько ужинал, сколько прислушивался к разговору за соседним столом, где расположились несколько местных жителей и какой-то бродячий торговец. Начало разговора Владимир не слышал, но и без этого рассказ торговца показался ему весьма интересным.
– Королевство наше маленькое, – рассказывал тот, – да и расположено не совсем удачно – в стороне от торговых путей. Так что в плане коммерции у нас, прямо скажем, туговато. Вот и приходится скитаться где ни попадя, жить-то на что-то надо. Иногда в такую даль забредешь, что и не знаешь, как возвернуться. Но я не об этом.
Я о том, что маленького – его всякий обидеть может. Вот и у нас сосед один, тоже король, только владения у него поболее нашего раз в сто, решил прибрать наше королевство к рукам и год от году чинил всякие каверзы, чтобы, значит, войну захватническую объявить и при этом в глазах других местных королей явиться защитником добродетели и справедливости. В конце концов, дошло до нас, что ко двору его прибыли какие-то ученые...
Слушатели разразились смехом.
– Ну, так что же? – воскликнул один из них. – Ладно бы, он войско какое созывать начал, а то – ученые!.. Что в них проку?..
Рассказчик строго глянул в его сторону.
– Что проку, говоришь? Не знаешь? Ну так я тебе сейчас все разобъясню. Случилось это за морем. Там тоже два короля бок о бок жили, как кошка с собакой. И один, естественно, злоумышлял дерзким образом на другого, поскольку был не в пример сильнее. И тоже не знал, как ему соседа половчее к стенке прижать, пока кто-то не присоветовал. "Ты, говорит, твое царское величество, ученых на него натрави. Пошли к нему ученую делегацию, пусть в диспут с местными знатоками вступят и как есть их расколошматят в пух и прах своими познаниями. После чего, под предлогом введения просвещения, – не желаю, мол, с неучами вдоль одной границы жить, – можно и войско послать. Убивая, тем самым, целый ряд зайцев. И королевство к рукам, и слава короля-просветителя". Очень понравился королю этот совет, однако ж засомневался. "Где ж я тебе, говорит, ученых таких найду, чтобы расколошматить могли? У меня у самого таких не водится..." А советчик ему: "Не беспокойся, ваше королевское величество, найдем. У меня как раз на примете пара-другая имеется. Они в настоящий момент как раз безработные, потому как эпоха Возрождения еще не настала. Думаю, сторгуемся за недорого. Да и то учесть следует – акция-то разовая". "Ну, ежели выгорит, то кто ж его знает, разовая или нет? – подумал король. – Король-просветитель, это ж слава на века..." Но вслух благоразумно ничего не сказал, и дал высочайшее добро на переговоры. Окончившиеся, как это крайне редко случается, полным удовлетворением участвовавших сторон. Ученые получили меньше, чем могли, но больше, чем хотели, советник положил в карман по максимуму, король – по максимуму сэкономил. После чего написал соответствующее письмо соседнему королю, выдержанное в самых любезных тонах и содержавшее ультиматум: являясь главным проповедником, защитником и распространителем просвещения, направляет он к нему для научного диспута своих ученых, каковые его посредством должны проверить уровень просвещения в королевстве. И если он окажется недостаточным или же вообще отсутствующим, то извините, ваше королевское величество, с порученным вашему попечению королевством вы явно не справляетесь, вследствие чего оно надлежит конфискации, а вам – почетная пенсия и домик где-нибудь в тихом месте, обязательно с садиком и оранжереей.
Прочитал бедняга-король маленького королевства сие письмо, и опечалился сильно. Воевать он не мог по причине крайней малочисленности армии, с учеными у него тоже было как-то не особо густо, тем более с такими, чтобы побеждать в научных диспутах. Особенно если учесть, что появление делегации было делом, в общем-то, чисто формальным. Чтобы протянуть время до бесславной отставки, он отписался тем, чтобы было бы неплохо назначить третейского судью, да условиться заранее об условиях, о круге обсуждаемых вопросов, еще чего-то, на что король – будущий победитель – согласился вполне, то есть, на третейский суд, оставив все остальное без внимания. Этот третейский суд он обещался выслать вместе с прочими членами делегации буквально на днях.
Тут наш король маленького королевства совсем приуныл, и уже начал было подумывать податься в бега вместе с казной и подыскать себе какое-нибудь другое владение, когда пришел к нему какой-то земледелец, живший высоко в горах. Насчет учености он был, прямо скажем, не особо, зато житейской сметки – хватило бы на десятерых. "В вашем государстве, говорит, с мудрецами дело швах, зато дороги у вас – хуже не сыскать... И в этом, говорит, ваша сила". Король удивился: слышал он краем уха, что именно эти два обстоятельства и служат иногда в качестве примера соседним королевствам, и при этом далеко не неоспоримого достоинства, однако перебивать не стал. "Я это к чему говорю? – советчик между тем продолжает. – К тому, что как поедет эта к вам делегация, они обязательно заплутают, станут дорогу спрашивать. Вот вы им и расставьте вдоль дороги ответчиков специальных, языками иностранными мудреными владеющих, в простую крестьянскую одежду переодетых. И пусть они разъяснения на этих самых мудреных языках и дают. Подумает делегация, что ежели в королевстве даже самый последний крестьянин такой умный, то делать им здесь нечего со своим просвещением". Обрадовался король совету, но тут же и спохватился. "Где ж я тебе, спрашивает, столько знатоков найду?" А тот ему: "Особо много и не нужно. Достаточно двух, но чтобы по нескольку знали. Пока второй дорогу объяснять будет, причем крюк подлиннее укажет, первый переоденется и коротким путем новое место займет". Ну, и про безработицу среди ученых тоже добавил.
Так и поступили. Наняли знатоков, объяснили им что да как, орудия труда крестьянского выдали, под расписку. Правда, сразу же и отобрали, поскольку один из них второго чуть было прям на месте и не скосил, потому как косу впервые в жизни не то что в руках держал, а вообще видел. Ученый, что с него взять...
И надо ж такому случиться, чтобы первый, к тому моменту как ему на должность указателя заступать, совершенно осип по причине выпитого накануне вечером холодного пива. Шипит что-то, жестикулирует, а понять ничего невозможно. Ему и дали помощника, верзилу одного, у него кулак, как бычья голова, – другого просто не нашлось, – надо же как-то из сложившейся ситуации выбираться. Тот, который безголосый, ему и нашипел, что я, мол, тебе переводить да подсказывать буду, чего отвечать. Попробовали было без делегации – ничего не получилось. И понадеялись на авось.
Выбрали место, ждут. Помощник на видном месте стоит, на пригорке, ученый за пригорком спрятался, а советчик и пара королевских слуг в кустах неподалеку – на всякий случай. Вот показалась карета. Наполовину в грязи, вихляется, пара колес уже какими-то ремешками подвязаны; лошади еле-еле плетутся. Остановились, вылезли, бледные все, словно морскую болезнь на суше подхватили. Дорогу спрашивают.
Тут ученый, который за пригорком прятался, ну шипеть что-то на языке, наверное, греческом. Его и так-то не понять, на родном, куда уж на чужеродном!.. Помощник уже несколько раз рукой махал делегации, сейчас, мол, все будет в порядке; а те недоумевают – немой, что ли?.. Наконец, у помощника терпение лопнуло. Ухватил он за шкирку ученого, поднял и к делегации обращается. А ученый, к слову, косу все-таки где-то раздобыл, и повис вместе с нею. Представьте себе: стоит дюжий детина, в руке у него весь синий, какой-то человечек болтается, и косой махнуть пытается.
Помощник же так ситуацию разобъяснил. "Вот этот, мол, он с вами по-иностранному говорить должен был, да по причине холодного пива совсем голос потерял. Я ему помочь было хотел, но, вижу, ничего у меня не получается. Помнится, вы к нам по поводу какого-то там просвещения?.. Что это такое, я, честно сказать, не знаю, а кроме того, дорогу показать тоже не могу, опять-таки по причине не знания. А вот в лоб закатать могу, чтоб, значит, не зря ехали, и вроде как не с пустыми руками..."
Из всей речи делегация поняла только одно – про в лоб закатать. А тут еще из кустов, видя полнейшее несоответствие происходящего запланированному, советчик со слугами выскочил и к делегации, значит, бегут. Те дожидаться не стали, повалились в свою карету, развернулись и рванули что было мочи назад. Два колеса, что были ремешками подвязаны, отлетели, так что повозка ихняя вполне напоминала греческую...
Рассказчик прервался и отхлебнул из кружки эля.
Слушатели недоуменно переглянулись, потом один из них спросил:
– Ты вот, это, зачем нам все это рассказал?
– А вот зачем. Когда наш король узнал про эту историю, он сразу же – что?..
– Что?.. – вытаращились слушатели.
– Он сразу же указ подписал. О том, что сим указом вводится просвещение, чему следует впредь быть неотступно, и чем надлежит далее руководиться каждому.
– И теперь у вас в королевстве... это... все грамотные? – спросил кто-то.
– Я тебе целый час о чем рассказывал? – с презрением глянул на него торговец. – О просвещении... Ну, чтобы если что, в лоб закатать. А ты мне о чем?..
Они помолчали. Было слышно только гулкое прихлебывание.
– Да... – тяжело вздохнул один из собеседников. – Одни неприятности с этими грамотными...
– Ну, не скажи! – тут же опроверг его голословное утверждение другой. – От грамоты тоже толк быть может. И богатство. Вот мне как-то рассказывали...
Жил-был король один. Обычный, каких много. И была у него дочка-красавица, а также пустая казна по причине того, что принцесса очень любила всякие наряды. Про то что дочка – красавица, знали все, а пустая казна являлась государственной тайной. Так вот это самое отсутствие приданого послужило тем, что король, как бы это повежливее сказать, ну, несколько того... Решил, в общем, мужа ей образованного подыскать. Про богатство и не говорю – это было условием непременным. Мы, – сказал он придворным, – без науки жили, и деды наши, и прадеды, а для дочери иной доли хочу. А те, они как ты рассуждали, – он ткнул пальцем в соседа, только что поставившего знак равенства между грамотностью и неприятностями, – и уже собирались было переворот дворцовый в пользу бедных устроить по этому поводу, потому как новое – ну его совсем, и устроили бы, если б в дело не вмешался колдун, проживавший во дворце на правах иждивенца, поскольку проку от него не было никакого. Он успокоил бунтовщиков тем, что взялся так обстряпать женитьбу принцессы, чтобы всем было хорошо, а казна, обратно, наполнилась. Вот если, говорит, не удастся моя затея, тогда вместе революцию и устроим. Что такое революция, не знал никто, даже сам колдун, почему авторитет последнего необычайно возрос. Тайное же собрание кончилось тем, что он пошел к королю и изложил ему свой план.
И вот по всем дорогам, по всем близлежащим (и не только) царствам-государствам заспешили гонцы, с оповещением о том, что король решил выдать дочь замуж и сделать своим наследником того, кто докажет свое богатство, а также сможет пройти простое испытание на образованность. При этом недостаток глубины залегания корней родословного древа претендента мог быть компенсирован размером богатства. Принцесса пыталась было добавить условие "молодой и красивый", но в конце концов согласилась, что для мужа это не обязательно.
Дело сделано. Потянулись ко двору претенденты, полноводной рекой потянулись. Потому как условия были сказочные. Иных прельщала красота принцессы, иных – возможность сделать быструю карьеру и сменить социальное положение. Богатство в той или иной мере было у всех, а вот испытание...
Чего же надумал придворный чародей-иждивенец? А придумал он следующее.
Посреди залы на столе установили колесо с закрепленным на нем мечом. Стол расчертили прямыми линиями, и образовавшиеся участки раскрасили в несколько цветов. Один участок остался незакрашенным, – краска кончилась, – и все, что удалось, так это нарисовать на нем баранку. На стене зала было написано крупными буквами слово, закрытое щитами. Претендент крутил колесо, меч вращался, останавливался, указывая на цветной участок. Если цвет был, скажем, белый, то он имел право назвать букву, с которой, в случае ее присутствия в слове на стене, снимался щит. Тот, кто мог назвать слово целиком – получал принцессу и становился наследником. Если же меч показывал не тот цвет или баранку, испытание прекращалось и претендент выбывал из дальнейшего состязания.
В общем, хоть и не сразу, а стала задумка в жизнь воплощаться. Без недоразумений, конечно, не обошлось. К примеру, меч поначалу двуручный прикрепили. А как стали раскручивать, хорошо, слуга верткий попался, на стол запрыгнуть успел, а иначе бы – пополам. И с участками раскрашенными тоже не все гладко обошлось. Тех цветов, после которых претендент с носом оставался, слишком много оказалось. Оно, конечно, не страшно для казны, потому как подарки его королевскому величеству прямым ходом туда шли еще до начала испытания, однако ж принцесса поставила жесткое условие: количество этих самых цветов сократить до двух, черного и белого, причем черный участок сделать раз эдак в десять меньше белого. Иначе, заявила она, с этим вашим испытанием в девках останешься. И без того, говорит, нахапали, пора бы и об других обзаботиться. А король с колдуном уже вовсю развернулись: они, перед началом испытания, стали предлагать испытуемому приветы разослать, с голубями почтовыми. По золотому за штуку. Потому как голуби одноразовые и дефицит. Однако, принцессу послушали, и сделали так, как она просила.
Только ни к чему хорошему для соискателей это все равно не привело. Спросит, бывало, король: "Называй букву", а тот: "А что такое буква?" Ясное дело, не годится такой в наследники. Или вот, к примеру, откроет слово целиком – под конец, опять-таки по требованию принцессы, количество букв в слове сократили до трех, – и смотрит на него, как баран на новые ворота. Ему: "Читай", а он за меч хватается – где это видано, чтобы благородных рыцарей читать заставляли?
Так и получилось, что поначалу бурный поток соискателей превратился вскоре в тоненький ручеек, грозивший совершенно иссякнуть. Казна, конечно, наполнилась, но вот обстановка в королевском замке стала совершенно невыносимой. Поскольку после очередного провального претендента принцесса, дотоле отличавшаяся мягким и покладистым характером, устраивала истерику и впадала в хандру.
Тогда было решено выслать колдуна упреждающим на дорогу, где он за соответствующую мзду должен был подсказывать очередному кандидату слово, – что, впрочем, он и так делал, втайне от всех, ничем, как выяснилось, не рискуя, – причем слово это было выбрано самое простое и для рыцарей привычное – меч – а к испытанию добавили условие, что соискатель может попытать счастья и назвать слово сразу, ничего не вращая. Не тут-то было: даже когда заветное слово называлось колдуном уже непосредственно перед дверями зала где проходило испытание, – поначалу он встречал кандидатов за милю от замка, – соискатель умудрялся его забыть.
В общем, как говорится, ситуация вышла из-под контроля. Испытание, поначалу совсем простым казавшееся, оказалось непреодолимым. Почему как внутри, так и снаружи королевства разговоры пошли, что является оно обманом и насмешкой, и надо бы обманщиков и насмешников проучить так, чтобы впредь неповадно было. Прежде всего с колдуном разобраться – по законам средневекового времени. А то ишь, развелось... Ну и королю заодно войну с разграблением учинить.
И разобрались бы, коли б не принцесса. Которой посреди всей этой сумятицы по-прежнему страстно хотелось замуж, тем паче что прежде пустая казна ломилась от избытка драгоценных камней и металлов. Ну, и повезло, конечно. Когда приехал очередной, – очевидно, уже самый-самый последний претендент, молодой и красивый, – все смотрели на него, как на избавителя. Особенно принцесса и колдун. Последний вообще, после того как был задан вопрос: "Оружие, верный друг рыцаря, слово из трех букв", принялся изо всех сил правой рукой тыкать. Король и придворные как по команде в другую сторону отвернулись, чтоб, значит, все по-честному было.
А рыцарь, почесав за ухом, после слов "я это, значит, ничего тут крутить не буду, а то еще сломаю, я лучше сразу слово назову, тем более что вон этот ваш, – кивнул он в сторону колдуна, – сигнализирует..." – И как ляпнет: "Копье!"
По залу прошелестел тихий стон, у колдуна перед глазами разом промелькнула вся прожитая жизнь, когда вдруг раздался звонкий голос принцессы:
– Правильно!!! Как есть – копье!
И в подтверждение правильности отцу-королю кулак показала. Недвусмысленно.
Все на мгновение замерли, а потом такой переполох начался! Кинулись поздравлять рыцаря с правильным ответом, с предстоящей свадьбой, – которую тут же и организовали, пока поздравляли, – с наследством. Король только не поздравлял – рыдал на троне от счастья, и колдун – по той же причине, только под щитами, буквы прикрывавшими.
Так все и закончилось, к общей радости и согласию. А колдун, которому строго было поставлено на вид, – никогда более под страхом средневекового наказания идей своих не высказывать, вот настанет Эпоха Просвещения, тогда пожалуйста, а сейчас нечего время опережать, жил себе иждивенцем, и живи, – даже написал какой-то научный труд о пользе безграмотности...
Некоторое время собеседники молчали. Потом кто-то из них произнес:
– Да... От этих колдунов одни неприятности... Вот, мне рассказывали случай один.
Случилось это где-то далеко отсюда, в деревушке, что приютилась у подножия гор. Как-то раз один из жителей, в поисках отбившейся от стада овцы, набрел на пещеру, в которой лучи заходящего солнца высветили на стене странные рисунки: какие-то человечки, по всей видимости, но конях, с копьями в руках, нападали на странное животное, по всему – дракона. Другие человечки гнались за иными животными, изображенными наполовину. Поскольку времени рассмотреть повнимательнее у него не было, он, заметив место, пришел сюда на следующий день, с факелом, и убедился в том, что ему не померещилось. Здесь же, кстати, обнаружилась потерянная накануне овца.
Приведя ее домой, селянин никому ничего не сказал, намереваясь обыскать пещеру как следует, но вечером проболтался соседу, взяв с него, однако, честное слово, что тот никому ничего не скажет.
Как и следовало ожидать, на следующее утро у его дома собралось все мужское население, способное, если что, намылить шею, и в категоричной форме потребовало отвести к месту находки. Поскольку главным спрашивателем оказался кузнец, у которого каждый кулак был размером с голову взрослого человека, нашедшему странные рисунки ничего не оставалось, как подчиниться.
Пещеру тщательно обыскали, но кроме трещины, змеившейся по одной из стен с пола до потолка, ничего обнаружено не было. Тогда, посовещавшись, было решено обратиться к обитавшему неподалеку колдуну, чтобы он разъяснил им суть найденного.
Кстати сказать, колдун этот слыл за невероятно удачливого добытчика спрятанных сокровищ. То есть, многочисленные попытки их добыть ни к чему не привели, но каждый раз не по его вине; а посему это нисколько не вредило его репутации.
Оказался он весьма сговорчивым, и за сто золотых вперед тут же согласился помочь жителям деревни обрести клад, на каковой, вне всякого сомнения, и указывали рисунки, как их ему описали. Правда, окончательный вывод он мог сделать только на месте.
Названная колдуном сумма на некоторое время лишила делегацию дара речи, но он так живо и образно описал им состав спрятанного клада, – как будто сам принимал непосредственное участие в его захоронении, – что, благодаря его красноречию, по окончании его словоизлияния сто золотых казались сущим пустяком по сравнению с тем, что скрывалось внутри горы.
Не осрамился колдун и в пещере. Животное, на которое нападали рыцари – а кто еще, интересно, мог быть на конях и с копьями в руках? – вне всякого сомнения было драконом, который своими проделками вконец вывел жителей королевства из себя. Он крал у них все ценности, которые плохо лежали; впрочем, лежавшие хорошо он крал тоже. Какую-нибудь несчастную серебряную ложку на чужом столе дракон считал личным для себя оскорблением. Все похищенное он скрывал в гроте внутри скалы. Дошло до того, что он по ночам пробирался в дома через дымоходы и все тащил, тащил, тащил, пока... Пока терпение, наконец, не лопнуло. Была снаряжена экспедиция из десяти, – нет, двадцати рыцарей, колдун пересчитал нарисованных участников нападения с учетом спешенных, – которая напала на дракона в его логове, загнала его в грот и завалила двумя огромными камнями, которые со временем вросли в скалу так, что осталась только едва заметная трещина.
Колдун начал свой рассказ на рассвете, а закончил с последними лучами заходящего солнца. Но никто даже не заметил, как пролетел день – настолько хорошим рассказчиком тот оказался. Особенно ему удались описания сцен, как рыцари гоняются за перекушенными пополам драконом в пылу битвы лошадьми, не зная, за какой половиной им бежать поначалу и как обратно соединить их в одно целое... В том, что все именно так и происходило, никто не усомнился – доказательства были налицо.
В общем, после такого рассказа добыча клада казалась делом совершенно плевым, тем более, что он охранялся всего лишь одним-единственным злым духом, прогнать которого не составляло никакого труда. Это колдун брал на себя. За те самые сто золотых, истребованных и полученных им до начала действа.
На следующий день все трудоспособное мужское население заявилось в пещеру во главе с колдуном, несшим плетеное кресло, взятое у кого-то в деревне. Прибыв на место, он несколько раз самым тщательнейшим образом осмотрел трещину сверху донизу, бормоча себе что-то под нос, нарисовал мелом две окружности, одну на уровне глаз, другую – на уровне пояса, с таким расчетом, чтобы трещина делила эти самые окружности ровно пополам, после чего уселся в кресло и принялся смотреть на дело своих рук. Все почтительно молчали. Спустя время колдун спохватился, что ничего не происходит, и пояснил, что на месте нарисованных им окружностей необходимо проделать в скале дырки, – какие? ну, приблизительно вот такие, – забить в них деревянные колья, полить эти самые колья водой – и дело в шляпе. Затратив еще некоторое время на разъяснение своих слов о шляпе, он махнул рукой, давая знак к началу работ. Ему напомнили, что, по его же собственным словам, сокровища охраняет злой дух, предварительное изгнание которого есть залог успеха кампании в целом. Хлопнув себя по лбу, колдун приблизился к трещине, трижды дернул себя за бороду, проорал дурным голосом: "Изыди!", после чего, объявив обряд изгнания законченным, предложил дать время злому духу изыйти до завтра, – мало ли, что у него там, вещи какие собрать, то, се, – а самим пока устроить небольшую пирушку в ознаменование достойного начала.
Это привело собравшихся в полнейший восторг, и небольшая пирушка длилась неделю, так что у злого духа наверняка было достаточно времени, чтобы навсегда распрощаться с прежним местом жительства, а, возможно, и подыскать себе новое.
В конце концов, жители все же взяли себя в руки и приступили к работе. Колдун, побродив немного по пещере, и пошарив еще раз в ее темных уголках, заявил, что злой дух оказался несколько сильнее, чем он думал в начале, что он будет всячески препятствовать воплощению замыслов в жизнь, что всем, после первого удара молота, надлежит молчать, пока они находятся в пещере, и что ситуация под контролем. Даже если кто-то нарушит молчание, – не беда, промашка допускается до трех раз. После чего, взгромоздился в свое плетеное кресло и уснул. Следует отметить, что сон у него был превосходный – ничто не могло его разбудить.
Работа закипела. Кузнец и его подручный, в четыре руки, принялись долбить отверстия в тех местах, где им было указано отметинами; кузнец – верхнее, подручный – нижнее. Долбят они себе, народ сгрудился, кто где, – наблюдают. И молчат, как было предписано. Вдруг смотрят – поднялся колдун с кресла своего, однако, вроде как продолжает спать с открытыми глазами. Подходит к кузнецу, встает позади него и застывает на некоторое время. Ну, стоит себе, и стоит, вроде как не мешает. Однако же в один несчастный момент рука его дергается, бьет кузнеца под локоть, тот промахивается мимо зубила и от души прикладывает себе молотом по пальцам. После чего, забыв о необходимом молчании, начинает произносить нелицеприятные слова в адрес колдуна и всей его родни до седьмого колена. Тот просыпается, видит, что произошло, и спокойно так объясняет, – не сам он произвел диверсию, а, находясь в беспомощном состоянии, стал невольным орудием того самого злого духа, о котором предупреждал. Теперь же, будучи научен горьким опытом, спать зарекается, а у них остается еще две попытки, что не так уж и мало.
Так ничем первая попытка и закончилась.
Второй день прошел успешнее, поскольку колдун крепился и не засыпал, согласно данному слову. Третий день также, затем и четвертый, пока, наконец, необходимые углубления не были проделаны. Хорошие получились, гладкие, на воронку похожи. Заготовили колья, как раз по размеру. Вот только когда вогнали их в углубления, выяснилось, что о воде никто не озаботился. А посему опять-таки вышла задержка, поскольку каждый из жителей должен был принести к пещере ведерко с водой. Ну да невелика заминка, справились. Кузнец с подручным встали так, чтобы принимать поочередно и передавать колдуну ведерки от входа в пещеру, а тот должен был поливать вбитые колья. Подают, поливает. Слышат – вроде как потрескивать начало. Значит, дело на лад идет. Сильней поливают. И тут вдруг один из набухших кольев, как выскочит из скалы, как полетит, да как даст подручному под дых. Тот скрючился, и вместе с колом вписался в толпу, что принимала участие в работе возле входа в пещеру. А тут и второй вылетел – и прямо кузнеца в лоб, с тем же результатом. Кузнец, правда, крепким оказался, но при таком происшествии опять-таки забыл об обете молчания еще до того, как вылетел наружу.
Так провалилась вторая попытка.
Осталась одна, последняя, после которой добыть сокровища уже не представится более возможности. Поскольку же главными действующими лицами оказывались два персонажа – кузнец и колдун, причем второй играл роль скорее отрицательную, первый взялся нейтрализовать вредоносное влияние второго. Причем с помощью крайне простого, но действенного средства – доски. И когда колдун уже собрался было начать поливать вновь загнанные колья, но зазевался, кузнец, опять-таки от души, как себя по пальцам, приложил его этой самой доской, разлетевшейся в щепки. Колдун свалился как подкошенный, ничего не успев сказать. Потрясенные увиденным, а также необычайно сильным треском, вошедшие сельчане сгрудились вокруг лежащего. Поскольку тот не подавал признаков жизни, кто-то, забывшись, опасливо спросил: "А ты его, часом, не того... не пришиб?", тем самым окончательно похоронив надежды жителей разбогатеть.
Как выяснилось через некоторое время – не пришиб, поскольку пришедший в себя колдун разразился очередной речью, правда, менее пафосной нежели прежде, но зато более обличительной, после чего ушел. Правда, недалеко – вернулся, чтобы забрать с собой понравившееся ему кресло...
Прервемся. Что касается кладов и охраняющих их злых духов, такое встречается не только в сказках, но и в жизни, причем почти что в наши дни. Не верите? Открываем книгу Робера Шарру "Сокровища мира – зарытые, замурованные, затонувшие", выпущенную издательством "КРОН-ПРЕСС", Москва, в 1998 году в серии книг знаменитых писателей, ученых, путешественников и авантюристов, посвященных самым великим тайнам в истории человечества. Список приведен в самом начале указанной выше книги, так что не будем на него отвлекаться.
Что касается ее самой, то, уверен, что она (равно как и другие книги прекрасной серии), будет интересной всем тем, кого интересуют тайны истории. Содержание данной книги полностью соответствует ее названию, познавательность, легкий язык, юмор, – в общем, налицо все необходимые качества, чтобы она была прочтена с удовольствием и пользой.
Приводим небольшой фрагмент из главы, посвященной сокровищам тамплиеров.
"Название Аржини одни производят от Argine – дама треф, повелительница сокровищ (анаграмма слова Regina), другие связывают его с argyros – серебро. В Аржини, по преданию, находится главный клад – несметное богатство тамплиеров: золото, серебро, самоцветы, а кроме того, инвентарь оккультных опытов, архивы с ценнейшими документами...
Замок расположен на территории коммуны Шаранта. Его владелец, граф Жак де Розмон, – образованный дворянин; вероятно, он имеет высокую степень в одном из рыцарских орденов. Отец графа весьма интересовался поисками сокровищ в своем замке.
В 1950 году нынешнего владельца посетил некий загадочный полковник из Англии, посланный, как думают, каким-то британским обществом оккультистов. Он предложил купить замок за огромную сумму: сто миллионов франков. Г-н де Розмон решительно отказался.
