Текст книги "Наташа и будущее (СИ)"
Автор книги: Сергей Спящий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
Робрет разозлился. Ташка чувствовала, что он разозлился.
– Ты строишь рассуждения на неверном наборе исходных данных– сказал американский учёный – Проще говоря на неправильных книгах предназначенных не для отражения реальности, а для искривления молодых умов юных советико!
Ташке вдруг стало очень грустно. Роберт не понимал и поэтому был несчастен. Ташке отчаянно хотелось показать ему, убедить, что даже у меча существуют как минимум четыре стороны если считать за сторону каждую из режущих кромок. А мир гораздо сложнее, прекраснее и удивительнее чем он думает. Может быть, хотя это сложно представить, мир прекраснее и удивительнее чем полагает сама Ташка. Но как можно убедить увидеть красоту стоящего рядом если не с помощью силы? Как поделиться счастьем не используя насилие – если не разводить под ногами костры и не бить его головой в стекло пока он наконец не раскроет глаза и не попытается всмотреться вдаль. Пока не разобьет стеклянную стенку самостоятельно, потому что никто другой не может её разбить. Как убедить крепко зажмурившегося человека открыть глаза если тот уверен будто глаза у него открыты. Как удержаться от того, чтобы силой победить несправедливость. Откуда из каких резервов, набрать терпения и как сделать, чтобы не было так больно и в самую душу не колола игла при виде чужого несчастья, которое пока не можешь исправить? Ташка не знала. И это была самая грустная грусть на свете.
Кассиопея говорила: —Ах Роберт, ты видимо забыл или предпочёл забыть, что влил в меня обзорный курс по современному американскому искусству. Уверяю, что в вашей культуре закодировано практически тоже самое. Подспудное желание, мощное и неотвратимое, как движение вод подземной реки стремление жить ради чего-то большего чем ты сам присыпано тонким слоем пепла сиюминутных идеологических интересов и личной выгоды. Но оно никуда не делось, оно по прежнему там и так же сильно как и прежде. Настолько сильно, что самый мощный из созданных природой инстинктов – материнский инстинкт – не способен полностью подавить и уничтожить стремление спасать не только своего ребёнка, но и чужих детей тоже. Откуда по твоему появились такие термины как «корпоративные ценности» или «верность корпорации». Это эрзацы, но весьма мощные эрзацы из-за паразитирования на глубинных психических механизмах.
Ташка молча грустила. Роберт молча дулся, подыскивал возражения и злился от того, что не мог прямо сейчас, сходу, привести контраргументы.
Виталий заканчивал доклады высочайшим советам, бегло просматривая текст и время от времени что-нибудь подправляя.
Кассиопея сказала: —Поэтому я хочу задать извечный ребяческих вопрос. Я не знаю зачем мне жить. Мама, скажи зачем живёшь ты?
Роберт хрипло и зло засмеялся. Смех походил на кашель, вскоре учённый закашлялся и замолчал массируя правой рукою горло.
– Скажите хоть что-нибудь– попросила Кассиопея.
И Ташка написала: —Не смейся над идеей «звена в бесконечной цепи».
– Я не смеялась– возразила Кассиопея.
– Значит мне так показалось. Не могу говорить за искусственные интеллекты. И за людей не могу. Только за саму себя– Ташка облизала губы. Они разговаривали без слов и наверное поэтому губы у практикантки оставались сухими и твёрдыми как навитые ветром барханы в синайской пустыни – Я думаю человек живёт для счастья и счастье отдельного человека заключается в том, чтобы всё человечество в целом стало немного лучше. Я не знаю, что в точности значит «лучше»– поторопилась сказать Ташка видя как желая возразить вскинулся Роберт – Когда люди заселяют новые территории будь то холодные льда антарктики или ржавые марсианские пески это «лучше». Когда они побеждают болезни и продляют срок жизни тоже «лучше». Когда меняют себя делаясь умнее и сильнее – тем более «лучше». Когда создают искусственные интеллекты это «лучше». И когда признают их не за слуг, а за братьев. Когда ни один ребёнок в мире не голодает. Когда профессии учёного, учителя, врача и военного становятся самыми уважаемыми в обществе есть то самое «лучше». Когда любой посторонний перестаёт быть посторонним, а становится другом, товарищем и больше того – «продолжением тебя» и его горе и радость становятся твоими, а твои становятся его…
– Философия муравья в муравейнике– фыркнул Роберт.
Ташке было стыдно как иногда бывает стыдно человеку сделавшему что-то хорошее.
– Ты очень здорово сказала– медленно проговорила Кассиопея. Она не использовала смайликов, что косвенно могло служить подтверждением серьёзности её слов: —Спасибо за эти слова.
Ташка кивнула. Уловив движение краем глаза Виталий посмотрел на практикантку отметив её бледность, но отнёс её на счёт усталости от сумасшедшего, никак не желающего кончаться дня.
– Роберт– позвала Кассиопея – Одна пятая часть моей мамы, прошу тебя…
– Бесконечное познание, бесконечное расширение в пространстве и вне его – во всех смыслах. – пробурчал Роберт – Если бы я был бессмертным я бы старался узнать как можно больше и стать сильнее, чтобы узнать ещё больше и подчинял бы себе других чтобы они работали на меня, помогая получать новые знания быстрее и полнее. Этому процессу не может быть конца.
– Ты предполагаешь поработить человечество? – с интересом уточнила Кассиопея: —Стать кем-то вроде большого брата токийского интеллекта объявившего себя императором императоров?
Ташка гневно, но безмолвно, воскликнула: —Роберт!
– Я просто высказываю своё мнение– устало пояснил учёный: —Честно говоря не думаю, что кто-то один сможет единолично управлять пёстрым покрывалом каким является разнообразное и, практически ни по одному пункту не согласное с самим собой человечество.
– Роберт! – повторно одёрнула практикантка.
– У тебя пока нет своих детей Наташа– отозвался Роберт – Но запомни первое правило в общении с детьми: им нельзя врать.
Ташка растерянно замолчала. Ей как-то не приходило в голову, что у Роберта могут быть дети. Хотя если подумать то здоровый дядька втрое старше её самой вполне мог успеть обзавестись семьёй.
– Спасибо Роберт– откликнулась Кассиопея.
– Надеюсь ты не станешь воплощать мои советы на практике?
– На данный момент это физически невозможно– сказала Кассиопея – Я даже не могу написать письмо кому-то вне стен данной лаборатории. Кроме того злые искусственные интеллекты не более чем страшилка конца индустриального века. Быть злым обычно не выгодно в плане сиюминутной тактики и всегда не выгодно в плане долговременной стратегии. Также не выгодны в разрезе долговременной стратегии неуёмная алчность, бездушие и эгоизм.
Спокойно ночи, создатели.
Перед тем как снять очки-монитор и помассировать усталые глаза, Ташка написала: —Какая там ночь – третий час утра! Вчера прошла наша последняя спокойная ночь на долгое время. Жаль, что я этого не знала и не смогла оценить в должной мере.
На выходе из института Виталий встрепенулся: —Может быть мне нужно было отправить доклад ещё и в совет по иностранным делам?
Роберт косо посмотрел на него, а Ташка зевнула прикрывая рот рукой: —Если нужно отправят без тебя.
– Наверное ты права– согласился старший научный сотрудник.
Они сели в робомобиль и внутри него было тепло и уютно. Все трое заснули во время пути понадеюсь, что бодрствовать останется кто-то другой. Программная сущность управляющая робомобилем предусматривала подобный исход событий и по приезду на месте разбудила пассажиров проигрывая с возрастающей громкостью песню «Вставай человек – ещё не всё сделал ты, что мог. Ещё не всё совершил». Полюбовавшись на заспанные лица друг друга Ташка и Роберт вылезли из мобиля зевая словно всплывшие глотнуть воздуха киты. Мобиль тронулся с места увозя Виталия к нему домой.
– Сколько раз я мечтал о чём-то похожем– сказал Роберт пока они поднимались на лифте – Завистливые улыбки коллег. Неприлично огромная ванная наполненная первоклассным шампанским. Подходящая компания лишённых предрассудков школьниц. Личная встреча с главой совета директоров вручающем мне наследуемый процент акций корпорации. Ещё в университете мечтал, с самого первого курса. А ты мечтала?
– В ванне из шампанского нельзя нырять потому, что шампанское может попасть в глаза. И после приходится заново мыться если не собираешься прилипать к предметам одежды. Нет, я никогда не мечтала испортить сотни литров продукта лишь для того чтобы ненадолго погрузить в него своё тело.
Роберт тихонько, как будто боялся разбудить весь дом, засмеялся: —Ты когда-нибудь плавала в шампанском?
– Конечно нет!
– Вот видишь– сказал он.
Ташка спросила: —А ты купался?
– Пока не приходилось– помотал головой Роберт: —Но это должно быть здорово, я знаю.
Двери лифта открылись и закрылись разъединяя их прежде чем успело прозвучать пожелание спокойной ночи.
Отчаянно зевая и крепясь из последних сил Ташка приложила ладонь к замку, но не увидела как над дверью вспыхнул зелёный огонёк потому, что в этот момент снова зевнула символически прикрывая рот ладонью свободной руки. По едва слышному щелчку определила разблокировку замка и потянув ручку на себя буквально ввалилась в жилую ячейку ухватившись за вешалку для одежды чтобы не упасть.
Ташка из модифицированных и могла бы обходиться без сна несколько суток мысленно переключив один из рычажков в мозгу. Сделай она так и сон испарился бы как утренний туман, но не исчез бесследно, а скорее отошёл в сторону, чтобы позже навалиться с удесятеренной силой. В ближайшие дни выспаться не удастся подозревала практикантка. Поэтому пусть лучше сейчас она проспит три, нет, хотя бы четыре, часа. Частично раздевшись Ташка упала лицом в подушку. Кровать на тонких, гибких ножках закачалась словно тонконогий цветок на который плюхнулся толстый шмель. Квартира начала что-то говорить. Ташка не слышала, она спала. Амплитуда раскачивания кровати уменьшалась пока не стала пренебрежительно малой.
На несколько секунд к системам Ташкиной жилой ячейки подключился Новосибирск, в своё время она открыла ему полный доступ. Он не стал рисовать лица на потолке или как-то иначе проявлять себя. Девочка спала лёжа на одной щеке, слегка надув другую и любые выполненные им спецэффекты никто не смог бы оценить. Считав данные биометрического мониторинга Новосибирск разорвал связь. Не просыпаясь Ташка фыркнула и перевернулась на спину раскинув крестом руки.
Глава 18
Следуя полученным инструкциям, квартира разбудила Ташку в начале восьмого часа утра. Хозяйка, не вставая, потянулась. Затем покаталась по кровати в одну и в другую сторону прогоняя остатки сна. Ударилась кистью о стенку. Потирая пострадавшую конечность отправилась чистить зубы и принимать утренние витамины. Это только называется «витамины», а на самом деле прописанные каждому здоровому гражданину индивидуальные наборы могли содержать необходимые организму микроэлементы, психоактивные вещества, вещества повышающие работоспособность или препараты корректирующие поведение – например разрушающие привычку злится по пустякам на тех, кого любишь или усиливающие чувство личной ответственности или что-то ещё – в зависимости от того чего именно гражданину не хватает. В народе «наборы утренних витаминов» ещё называли «исправлением недоработок генограммистов». Профессиональные генограммисты обижались на неофициальное название витаминных наборов, но если рассудить по совести, то это действительно «исправление недоработок» и не только генограмистов, но и психотехников, врачей, учителей и воспитателей. И, в первую очередь, самого человека. Ибо кто как не он сам должен быть первым своим воспитателем, врачом и учителем?
Ташка проглотила мелкие, как пылинки, капсулы. Захочешь раскусить – не поймаешь на зуб. Умылась холодной водой. Фыркнула прямо в сложенные лодочкой ладони разбрызгивая холодные, прозрачные капли.
Вытянувшись в позе «пёрышка колеблемого ветром», последней из фигур сокращённой утренней разминки корнями вырастающей из разобранного физиологами по косточкам искусства древних индийских йогов. Ташка задумалась: почему до сих пор никто не позвонил? По её мнению виртуальная телефонная трубка должна была уже расплавиться от перегрева. Может быть случившееся вчера ей только приснилось? Кассиопея остаётся всего лишь информационным зародышем, сложнейшим, но в целом понятным, переплетением алгоритмов, а Виталий всё ещё пропадает на тренировках «дружины» и профессор одобрительно кивает выслушивая доклады участников Ленинградской конференции посвящённой спорным вопросам в социализации искусственных интеллектов? Пока Ташкина голова предавалась древним, как заря человечества, рассуждениям о том, что есть сон, а что реальность – тело выполняло привычную, вколоченную на уроках физкультуры в младших классах, последовательность движений.
Так сон или нет? Определенно не сон. Но тогда почему тихо и спокойно как в сонном царстве или в глухой деревеньке, среди модик-коров и медлительных, размером с большую собаку, модифицированных куриц с бессмысленными выпуклыми глазами? Ташка никогда не хотела плавать брасом в ванне шампанского, а смутные желания лично пожать руку генеральному секретарю она переросла со времён детсада. Но всё же наверное можно было ожидать большего ажиотажа в связи с первым рождением в лабораторных условиях нового искусственного интеллекта. Причём не совсем обычного интеллекта, впрочем это ещё нуждается в дополнительных исследованиях.
Завершающее движение. Ноги вместе, руки согнуты в локтях и сложны на груди параллельно одна другой, голова наклонена. Как всегда после зарядки остатки утренней сонливости пропали, тело казалось гибким и хлёстким наподобие молодой ивовой ветки. Хотелось смеяться и обнять целый мир не деля его на государства и страны потому, что мир, где ей довелось жить, был прекрасен и чуден. Ташка закусала губы пряча улыбку.
В комнате раздался мелодичный звон и квартира предупредила: —Входящий звонок от внешнего абонента.
Наконец-то. А то она уже начала опасаться, будто провалилась в пространственный карман или какое-то прожорливое чудовище съело вчерашний день пока она спала.
– Разрешить соединение– скомандовала Ташка не запрашивая идентификацию абонента, полностью уверенная, что это или профессор или Виталий или ещё кто-нибудь из института. Гораздо больше Ташку занимал виртуальный гардероб. Ну и что если она сидит на самозаправленной, раскачивающейся кровати с растрёпанными после зарядки волосами, в смятой во время сна юбке (наверное это первый раз полгода, когда она легла не раздеваясь) и, почему-то, в одном носке и куда подевался второй совершенно не ясно. Перед собеседником корректирующая программа покажет Ташку в идеально выглаженном костюме, с аккуратно расчёсанными волосами и уберёт следы сонной припухлости на щеках.
Противоположенная стена разделилась на два окошка. В первом отобразилась Ташка, какой её увидит собеседник. Критически осмотрев себя она дала добро и во втором окошке появилось изображение абонента.
– Доброе утро Наташа-кун– поклонился Сато – Сегодня должен был пройти очередной урок. Я взял на себя смелость сделать входящий вызов, чтобы узнать не произошло ли у тебя что-то препятствующее нашим занятиям?
Блин, мы точно на сегодня договаривались– подумала Ташка – Причём, если бы начали по плану, уже должны были закончить потому как будь сегодня обычный рабочий день и ей следовало бы уже собираться в институт.
Она извиняющее улыбнулась: —Прости Сато-кун, но у меня действительно произошло кое-что важное, заставившее потерять счёт времени и забыть об уроке.
Ташка видела большие листья тропических растений раскачиваемые напором воздуха перегоняемых вентиляторами. Тот же искусственный ветер холодил короткий ёжик волос на голове Сато и отклонял золотистую верёвочку начинающуюся в мочке левого уха (броское украшение или неизвестное устройство с нейроинтерфейсом) от вертикального положения.
Зная мнительность японцев на примере того же Сато, Ташка поспешила добавить: —Это не значит, что я устала от наших занятий или они вдруг стали мне неприятны. Ничего такого. Прости мою забывчивость и давай перенесём урок на следующую неделю. На работе произошло кое-что требующее моего личного и постоянного присутствия.
Сейчас он опять начнёт кланяться– подумала Ташка и, разумеется, угадала. Угадать было несложно. Даже во время короткого разговора японцы умудрялись найти время для нескольких поклонов.
Широкие, как тарелки, тропические листья вздрогнули. Золотистая верёвочка прорастающая из мочки левого уха Сато-куна вернулась в вертикальное положение. Должно быть в оранжереи временно выключились вентиляторы. Сато склонил голову в ритуальном поклоне использующемся при окончании разговора с близким человеком не являющемся членом семьи и не принадлежащим к тому же клану, что и собеседник. В церемониальных поклонах использующихся в Империи не меньше тонкостей чем в хорошей кулинарной книги. Ташка научилась различать только внешние, грубые формы. Чтобы познать все тонкости пришлось бы прожить в Империи не один год.
Сато поклонился и сказал: —Мне нечего прощать, а тебе не за что просить прощения ибо долг сильнее любого обещания. Увидимся на следующей неделе Наташа-тян. Я напишу письмо, чтобы согласовать точное время.
Ташка кивнула и звонок прервался.
Вздохнув она принялась за поиски второго носка. Нашла тот в коридоре и собралась было надевать, но хлопнула себя по лбу и вместо того, чтобы надеть первый стянула второй и взяла чистую пару.
– Что это такое! – мысленно возмущалась практикантка: —На утро после пусть не эпохального открытия, но тем ни менее заметного шага вперёд, вместо поздравлений или уточнений товарищами рабочих моментов первый звонок приходит от японского империалиста, молодого будущего угнетателя простого народа.
– Квартира– снимая мятую юбку, держа в руках брюки из умной ткани и мимоходом размышляя какой из графических алгоритмов подходит к началу нового дня, Ташка поинтересовалась: —Имеются отложенные сообщения?
– Два не прослушанных сообщения– ответила жилая ячейка.
– Немедленно проиграть!
На свободной стене возникла чёрная точка растянувшаяся в линию и затем в прямоугольник примерно в человеческий рост. В прямоугольнике появился Сергей Иванович Гальтаго в расстегнутом утеплённом пальто. Шапку он держал в руках, звонил из аэропорта – на заднем фоне располагались ряды кресел и светилась надпись «рейс номер… прибывает на…» частично заслонённая головой профессора, а частично не поместившаяся в кадр.
– Наташенька, это невероятно! – профессор пропустил приветственную часть, видимо изрядно торопился. Было видно как сильно он взволнован. Тонкие, старческие пальцы с силой сжимали зимнюю шапку, практически комкали, а он, по-видимому, и не замечал того. Ташка знала о почтенном возрасте своего научного руководителя, но сейчас впервые осознала, что он пусть молодящийся, пусть спортивный и пусть ещё способный на многое, но фактически старик. Сергей Иванович вошёл в помещение с мороза, лицо у него раскраснелось, на плечах лежали тонкие, как усы, полоски снега.
– Виталий вызвал меня с конференции. Я уже в аэропорту и вылетаю в Новосибирск первым рейсом. Невероятно, просто невероятно! – профессор недоверчиво покачал головой как будто и мысленно не мог поверить в случившееся.
– Мне звонил глава управляющего институтом совета– Сергей Иванович провёл тыльной стороной ладони по лбу. Тонкие снежные полоски на плечах растаяли или успели соскользнуть во время разговора: —Поздравляю Наташенька! Это замечательно и… невероятно. Отдохни как следует, я знаю, что ты устала. Когда проснёшься и прослушаешь это сообщение приходи в лабораторию. Но обязательно отдохнувшей и полной сил. Позёвывающие от усталости работники мне тут не нужны! Если хочешь можешь появиться в институте в конце дня, полагаю, что наша лабораторию теперь перейдёт на посменный круглосуточный режим работы. Я распоряжусь, чтобы тебя не беспокоили звонками. А вот и начинается посадка на рейс до Новосибирска. Увидимся в институте.
Изображение профессора исчезло со стены. Вместо него появился Виталий в окружении домашней обстановки. Он звонил и одновременно трансформировал футболку в приличествующую случаю рубашку приращивая к ней куски ткани. Внимательный Ташкин взгляд уловил морщинки в уголках глаз и едва заметно отличающийся от обычного наклон плеч. Похоже старший научный сотрудник спал не больше двух часов, если вообще спал, а не воспользовался стимулятором взбадривая уставшее тело и прочищая требующий отдыха мозг. Во время записи сообщения он продолжал сращивать ткань изменяя одежду прямо на самом себе.
– Наталья! – коротко бросил Виталий: —Все заинтересованные стороны извещены о рождении нового искусственного интеллекта. Полагаю сегодня Кассиопеи предстоит познакомиться с многими людьми и интеллектами. В институт с утра будет не пробиться. Ещё не утро, а там уже полно товарищей, один ответственнее другого. Раньше полудня в институте и не думай появиться. Тебе, кстати, должен будет позвонить профессор, он вылетает из Ленинграда. Отдыхай, спи, а мне пора на боевое дежурство– Виталий устало улыбнулся и Ташке сделалось его немного жалко.
В кадре то и дело мелькали женские руки подающие мужу длинные рукава и расправляющие складки если он неровно сращивал ткань.
– Одна минута– пригрозил Виталий отвернув голову в сторону. Вертикальный прямоугольник изображения расширился и превратился в другой прямоугольник – горизонтальный. Римма помахала Ташке рукой. Живот у неё заметно округлился и волосы она стала заплетать в косу. Ташка никак не могла понять идёт ли младшему научному сотруднику новая причёска, но самой Римме, видимо, нравилось.
– Обязательно будешь должна рассказать с самого начала– потребовала Римма – Заходи как только появится первая свободная минутка. От моего (она собиралась поцеловать мужа в щёку, но тот нагнулся занимаясь обувью и Римма развела руками, как бы говоря: —Видишь, что происходит?) ничего не дождёшься. Дома он только спит и то не каждый раз.
Откуда-то снизу раздался протестующий крик: —Не сгущай краски любимая!
Ташка видела только вертящуюся спину старшего научного сотрудника с задравшейся футболко-рубашкой обнажившей полоску кожи с наполовину сошедшими следами прошлогоднего загара. Римма коснулась ладонью затылка мужа и провела ладонью до поясницы. Снизу донеслось раздражённое мычание. Улыбнувшись она сложила ладони в замок поверх надувшегося живота и повторила просьбу: —В нашей семье скоро планируется прибавление. Поэтому постарайся пораньше заглянуть в гости. Мне жуть как интересно что ты там нахимичила маленькая умница. Целую, пока-пока!
– Раньше полудня в институте не появляйся– успел крикнуть Виталий.
Прямоугольник почернел, сжался в линию, потом в точку и исчез. Стена снова проросла травами, расцвела цветами и ожила бабочками, мелкими птицами и медлительным движением облаков. Ташка в который раз вспомнила, что давно хотела сменить программу заставки например на космические полёты демонстрирующую реконструированный вид из любой точки солнечной системы или далеко за её пределами. И чем ей только приглянулся этот детский сад с птичками и цветочками? Наверное в пику долгой сибирской зиме. Неважно. Сейчас опять не подходящий момент чтобы заниматься обоями.
Ташка потребовала: —Время.
Тотчас в том месте куда был устремлён её взгляд вспыхнули цифры: двадцать девять минут девятого. Цифры погасли. Сквозь них пролетела виртуальная бабочка и проклюнулся ярко-жёлтый цветок одуванчика. Ташка с удивлением посмотрела на брюки в своих руках. Оказывается она держала их во время прослушивания сообщений. Быстренько выбрала один из любимых своих алгоритмов и проинсталлировала в ткань брюк. На ткани зажглись десятки точек и проросли светлыми, множащимися линиями описываемыми уравнениями стохастических фракталов со свободно варьирующимися параметрами. Отлично! В брюках с таким узором Ташкины ноги не кажутся похожими на две тонкие спицы.
Виталий сказал не появляться в лаборатории раньше полудня. Но её научным руководителем является пока ещё профессор, а всё, что говорит старший научный сотрудник можно считать лишь рекомендациями, но никак не указаниями. Невозможно сидеть дома, она пойдёт в институт– решила Ташка. И чтобы успокоить совесть пойдёт пешком и, по возможности, неторопливо.
Вот только неторопливо не получалось. Ноги против воли ускоряли ход. Ташка разглядывала голые ветви деревьев придавленные снежными шапками в которых легко можно было различить несколько отдельных слоёв. Оборачивалась провожая взглядом прохожих. Зимой нельзя ходить по улице в очках-мониторах – могут примёрзнуть. Поэтому в ответ на Ташку смотрели живые человеческие глаза из под надвинутых на брови шапок или из глубины утеплённых капюшонов. При этом не успевала она оглянутся как оказывалась на противоположенной стороне улицы. Время не успело перешагнуть за отметку в девять часов, а она уже стоит перед входом в институт, в промежутке между колоннами и с удивлением разглядывает великое множество припаркованных автомобилей. Словно стадо кочевых колёсных животных заполнило промежуток между лабораторными корпусами. Каких только автомобилей не было. Принадлежащие городской администрации, о чём свидетельствовала раскраска мобилей. Автомобили руководства республики нейрокибернетиков и, почему-то, республики модиков. Машины информационных и новостных порталов скромно встали за пределами небольшой и полностью заполненной институтской стоянки для мобильного транспорта. Наверное только от ГосБеза не было никого сверх обычного персонала. Впрочем отсутствие перед главных входом в лабораторный корпус автомобилей с эмблемами комитета государственной безопасности не означает отсутствие сами безопасников. Скорее даже наоборот, как это ни парадоксально на первый взгляд. Ташке ещё не приходилось видеть перед новосибирским филиалом всесоюзного института кибернетики столько машин разом. Их было наверное десятков семь, а может быть и больше.
Какие-то люди стояли на крыльце, на морозе и тихонько переговаривались выпуская из ртов клубы пара. Они замолчали подозрительно разглядывая идущую с независимым видом Ташку. Она вошла в лабораторный корпус куда не смог бы войти неизвестный системе безопасности человек и молодые люди на крыльце вернулись к таинственному обсуждению лишённому резких жестов и громких слов.
Оставив в гардеробе верхнюю одежду Ташка поднялась в лабораторию и уже на выходе из лифта уткнулась носом в чьи-то спины. По внешнему виду это были спины ответственных товарищей из тех, кто ну очень уж ответственный.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала сквозь зубы женщина средних лет с выбеленными до оттенка молодого снега волосами и бровями.
Ташка подумала, что наверное нужно было последовать совету Виталия и прийти в институт часа на три или на четыре позже. Если бы только в тоне, каким старший научный сотрудник дал совет содержалось меньше командных обертонов. Решив, что в крайнем случае она может заглянуть к знакомым и прослоняться до указанного срока по чужим лабораториям (правда это не самое приятное времяпровождение – мешать другим людям выполнять их работу) Ташка решительно сказала: —Я здесь работаю.
– Да неужели– улыбнулась женщина показав зубы такие же белые как её волосы и брови. Ташка невольно подумала, что в полумраке лицо собеседницы должно быть здорово смотрится, особенно когда она улыбается.
Женщина отвела взгляд в сторону от Ташки видимо запрашивая у институтской сети данные о статусе нахального ребёнка почему-то в одиночку разгуливающего по режимному объекту каким числился институт кибернетики.
Улыбка немного поблекла. Видимо она поняла, что Ташка имеет право здесь находиться.
– Ты практикантка– сказала женщина непонятным тоном. То ли обвиняющим, злясь на то, что какие-то практикантки, даже не младшие научные сотрудники, смеют занимать её время. То ли напротив, соглашаясь с тем, что Ташка действительно здесь работает, а статус «практикантка» почти такой же проходящий со временем недостаток как и «молодость».
– Здесь сейчас проходит важное правительственное мероприятие– сказала женщина – Если у тебя нет дела ни к кому из присутствующих, то не думаю, что тебе следует быть здесь.
– Хорошо– Ташка развернулась собираясь вызвать лифт и спустится для начала в общую столовую. Ей пришло в голову, что последний раз она ела вчера во второй половине дня. И странное дело. Стоило только вспомнить о пропущенном утреннем завтраке как проснулся зверский голод.
Не успевший уехать лифт гостеприимно распахнул двери. С интересом наблюдавшие за разговором окружающие начали отворачиваться полагая, что Ташка зайдёт в кабину лифта и ничего интересного более не произойдёт. Ташка не видела, но глаза у женщины расширились когда она закончила читать выданную сетью информационную справку. Она сглотнула и с неожиданной робостью поинтересовалась: —Вы Наталья Александровна, практикантка из лаборатории Сергея Ивановича Гальтаго?
Ташка замешкалась с ответом задумавшись сможет ли она перетерпеть нападки проснувшегося голода ещё какое-то время или немедленное прибытие в столовую является вопросом жизни и смерти.
– Новостной портал «сибирская правда»– скороговоркой выговорила женщина опережая стоящих рядом журналистов – Могу я задать несколько вопросов?
– Без комментариев– ответила Ташка. Надо признать не без некоторого злорадства, которое конечно не пристало к лицу прекрасному человека будущего. Впрочем она пока ещё живёт в настоящем. И потому ей наверное ещё можно, самую капельку, предаться атавистическим чувствам.
Взявшая след, словно гончая, журналист информационного портала применила одну из уловок, каких целое множество имеют в своём арсенале охотники до свежих новостей. Она спросила: —По неподтвержденным данным Степаненко Римме Николавеной удалось вырастить в лабораторных условиях искусственный интеллект. Вы можете подтвердить или опровергнуть это сообщение?
И глаза вмиг стали хитрыми-хитрыми– подумала Ташка. Вслух она гордо повторила: —Без комментариев. Общение с прессой не входит в мою компетенцию. Сожалею товарищи. Разрешите пройти.
После того как её узнали прятаться в лифте оказалось поздно и она пошла вперёд проталкиваясь между работниками прессы, ответственными товарищами, членами институтского совета и товарищами приехавшими из Москвы, пока вдруг не вышла на свободное пространство сразу за дверями лаборатории.
Три десятка человек в лаборатории разом посмотрели на Ташку заставив её замереть как мелкого зверька под лучом прожектора. Она узнала председателя институтского совета и главу республики нейрокибернетиков иногда выступающего на сетевых каналах голо-вещания. Виталия с вниманием наблюдающего как двое незнакомых людей вместе чертят что-то на раскладном планшете. Подняв голову он метнул в практикантку недовольный взгляд, но, разумеется, промолчал.
