Текст книги "Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец"

Автор книги: Сергей Синякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Надежда иной раз подобна кусочку сахара-рафинада, опущенному в стакан с горячей водой, – она стремительно тает, когда знакомишься с окружающей тебя действительностью и начинаешь понимать, что дела обстоят значительно хуже, нежели ты предполагал. Поднявшись наверх, Званцев обнаружил, что леса по внешнюю сторону вулканической чаши нет. Внизу чадило, потрескивало, стоял стелющийся черный дым, а потоки багрово-черной лавы медленно устремлялись в разные стороны, превращая в спички деревья и испаряя небольшое озеро, всегда серебряно поблескивающее среди лесной зелени. Теперь там стояли густые клубы пара, напоминающие осенний туман.

– Вляпались, – с досадой пробормотал Званцев. – Что видишь, Митроха?

Сам он видел немногое, но увиденное его очень тревожило – верхний край кальдеры, на котором они находились, медленно превращался в пока еще широкую арку, которая медленно таяла и опускалась в потоки растекающейся и искрящей лавы; дышать без кислородной маски было бы невозможно; лава длинными языками вытягивалась вниз, языки эти сливались, расползались в стороны и снова смыкались, лишая их возможности уйти от вулкана по земле.

– Восемнадцать минут, – сказал робот.

– Что? – не понял Званцев. Не то чтобы не понял – не хотелось верить в происходящее.

– Восемнадцать минут, – повторил Митрошка. – Время до полного расплава базальтовых участков, обеспечивающих до настоящего времени нашу безопасность.

– Ты точно посчитал? – с сомнением спросил вулканолог.

Испарина ушла, однако холодок, вызванный страхом, продолжал жить в теле вулканолога. Он безнадежно разглядывал пространство. Казалось, выхода нет.

– Точнее не придумаешь, – сказал Митрошка. – Робот ошибиться не может. Эх, уметь бы летать!

– Надо вызывать Дом, – сказал Званцев.

– Поздно, – робот сбросил с металлического плеча сумку с инструментами. – Дом может добраться до нас за двадцать одну минуту. До полного расплава пород остается семнадцать минут тридцать одна секунда. Я вызвал Дом полторы минуты назад. Опоздание неизбежно. Попробую пройти по расплаву с человеком.

– Бесполезно, – вздохнул Званцев. – На такие температуры ты, к сожалению, не рассчитан.

– Попытка не пытка, – сказал робот бесстрастно. – Я к месту использовал идиому?

– Ты вообще молодец, – слабо улыбнулся Званцев. – Почти уже стал человеком. Электролит начал пить. Жаль, что повзрослеть не успеешь.

– У робота нет возраста, – сказал Митрошка. – У робота может быть только износ. Ты готов, Званцев?

– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, – пробормотал Званцев.

– Не понял, – сказал Митрошка, бережно приподнимая Званцева манипуляторами. – Почему человеку легче умирать стоя, а не в постели, где удобств значительно больше? Почему плохо жить на коленях? На чьих коленях, Званцев?

– Это тоже идиома, – вулканолог прижался к прочному корпусу робота. – Жаль, что осталось мало времени. Мне кажется, ты ее тоже освоил бы со временем.

– Рискнем? – спросил робот, оценивая пространство фасеточными глазами. – Будет опасно. Возможен перегрев корпуса.

Арка медленно таяла от выделенного лавой тепла.

«Бесполезно, – вдруг подумал Званцев, и его охватило полное безразличие. Даже страха перед смертью он почему-то не испытывал. – Барахтанье лягушки в сметане. Только нам никак не достать до края кринки».

– Ну и жара у вас тут! – послышался голос сверху. – Прямо баня! Званцев, парилку сегодня можно не готовить. Я правильно понял?

Дом парил над ними. Дом, благословенный Дом!

Длинные сваи, еще хранящие следы земли, были похожи на прицел, через который Дом рассматривал своих сожителей.

– Я как чуял! – сказал Дом, и в его голосе чувствовалась явная радость. – Как последний раз тряхнуло, я сразу сообразил, что надо сюда лететь, а не на полянку! А потом еще Митрошка орать в эфире принялся! Пришлось на форсаже идти! Митрошка, ты чего орал?

– Заорешь тут, когда преждевременным демонтажом запахнет, – сказал робот, и человек в его манипуляторах взвился вверх, оказываясь на одном уровне с Домом.

– Принимай! – сказал Митрошка.

Званцев чувствовал радостную легкость во всем теле. Гибель, которая казалась неизбежной, отложилась простым испугом. В происходящее не верилось, но через мгновение он оказался в тамбуре, манипуляторы Дома, предназначенные для наведения внутреннего порядка, подхватили его и внесли в прихожую.

– Эй, эй, – закричал Званцев. – А Митрошка?

– Куда он денется, дармоед, – сказал Дом. – Отключай все дополнительное оборудование, мне программа не дает. Ты прикинь, сколько я каждую минуту для работы антигравитатора энергии затрачиваю!

Уже позже, когда Дом и Званцев выбрали место для новой безопасной стоянки и Дом опустился вниз, Митрошка сидел в тамбуре, свесив нижние манипуляторы, и разглядывал приближающуюся зелень травы.

– Красиво, – сказал он. – Эх, люди! Придумали бы какой-нибудь рецептор для ощущения запахов!

– Устал я, – вздохнул Дом. – Надо же, сколько энергии бесцельно потратил! Даже сваи в грунт как следует вогнать не могу. Званцев? Ты меня слышишь?

– Слышу, – радостно улыбаясь, отозвался тот.

– Фаршированной рыбы не будет, – предупредил Дом. – И вообще ничего не будет. Мне теперь гелиобатареи разбрасывать придется, два дня энергию восполнять. Так что убираться внутри придется вам. Званцев, я требую, чтобы порядок был идеальный, в противном случае я вас с Митрошкой в палатку отселю. Ты меня понял?

– Да, сэр, – сказал вулканолог. – Все будет, как вы сказали, сэр!

– То-то, – явственно ухмыльнулся Дом. – Впрочем, ты ведь и пальцем не пошевелишь, все заботы на Митрошку взвалишь. Ведь взвалишь, Званцев?

– Да, сэр! – согласился вулканолог. – Разумеется, сэр. Как высшее существо!

– И правильно сделаешь, – согласился с ним Дом. – Роботу свободы давать нельзя, его надо в строгости держать, чтобы помнил Программу!

– Вот, – уныло сказал робот Митрошка. – Уже и робот на робота восстает. Что же дальше-то будет?

– Ничего, – сказал Дом. – Званцев, включи чего-нибудь красивое и торжественное, а я пока для вас по стаканчику синтезирую.

– Сейчас, – пообещал Званцев, вставая из-за стола. – Есть одна старая чудесная вещь, «Дом восходящего Солнца» называется. Ты не поверишь, Дом, но будет самое то!

– Мне все равно, какая музыка будет играть, – сообщил из тамбура робот Митрошка. – А вот мысль о стаканчике электролита мне кажется очень удачной!

Дворец подводного царя

– Знаешь, Званцев, с тобой не соскучишься, – сказал Дом. – Мало тебе было сухопутных вулканов, ты еще нас под воду потянул. Мне здесь не нравится. У меня давление поднимается от этой воды.

Званцев рассматривал пластиковый скафандр, лежащий на полу рабочей комнаты.

– Перестань ныть, – сказал он Дому. – Правильно, что у тебя давление поднимается, мы на глубине. Вот ты и выравниваешь внутреннее давление с внешним.

– Физик, – желчно сказал Дом. – Нет, Митрошка, ты только посмотри на него – царь природы. Все он знает, все умеет…

– Пусть он будет кем хочет, – сказал робот Митрошка, забавляясь тем, что втягивал и выпускал верхние манипуляторы и вольными кольцами пускал их по полу, стараясь, чтобы они попали под ноги Званцеву, ходящему вокруг скафандра. – Но лично я больше без водолазного снаряжения в воду не полезу.

Званцев засвистел.

– Тебе-то какая разница? – удивился он. – Можно подумать, что тебе на глубине дышать надо!

Робот Митрошка втянул манипуляторы до упора.

– Из принципа, – сказал он. – Раз уж меня сделали для работ на суше, то в чужеродную среду я должен погружаться в защитном снаряжении. Я сам читал, так в инструкции написано.

– Читатель, – презрительно сказал Званцев, вывинчивая клапан для стравливания излишнего воздуха. – Инструкции для людей писаны, а не для металлолома.

Митрошка даже приподнялся на нижних манипуляторах.

– Это я-то металлолом? – возмутился он, и его фасеточные глаза ярко вспыхнули зеленым светом. – Ты ведь знаешь, в моем корпусе вообще железа нет, только на электронных плато, ну и в шарнирах и муфтах, и то – сам знаешь – немножечко. Как за тобой аппаратуру таскать, так, Митрошечка, будь другом, а как до инструкций дело дошло, значит, металлолом? Хорошо же ты ко мне относишься, Званцев, ты меня за разумное существо не считаешь. Слышишь, Дом, он нас железяками считает, бесполезными железяками!

Званцев продул клапан, еще раз проверил его и ввинтил обратно.

– Митрошка, а ты чего к Дому апеллируешь? – спросил он. – Коалицию против меня сбиваешь? Смотри, сдам тебя в Дом молодежи юным техникам на забаву. Будешь детвору на манипуляторах катать.

Митрошка встал.

– Пойду подзаряжусь, – ни к кому не обращаясь, сказал он. – С вами только энергию терять.

Он долго гремел чем-то в соседней комнате, потом хлопнула дверь тамбура, который сейчас использовался в качестве хранилища для образцов. Свет в плафонах мигнул несколько раз, но внимательный Дом тут же выровнял напряжение.

– Зачем ты Митрошку обижаешь? – спросил Дом. – Не надо его обижать. Он у нас робот впечатлительный, может в обморок упасть.

– Да ну вас, – сказал Званцев и повесил скафандр на специальную растяжку. Ласты повисли вниз, верхние конечности растопырены, и от этого скафандр напоминал зеленую лягушку, повисшую на белой стене. «Можно завтра идти под воду», – решил Званцев.

– Слушай, Званцев, – сказал Дом. – Я тут рыбу поймал. Только я не знаю, можно ли ее есть. Я такого сорта никогда не видел, запросил информаторий, в промысловых такая не значится. А научный отдел у них сегодня на профилактике.

– Выведи на экран, – попросил Званцев.

На свободной стене голубовато вспыхнул экран, и Званцев увидел странную черную рыбину, у которой впереди был длинный отросток с утолщением на конце.

– Так это же рыба-удильщик, – узнал вулканолог. – Вот этой самой удочкой он добычу подманивает. Рыбка заинтересуется, только пасть разинет на живой огонек, а тут перед ней самой еще большая пасть открывается. И поминай как звали!

– Я не ради лекции тебе ее показал, – сварливо сказал Дом, – ты скажи, готовить ее можно? О тебе же беспокоюсь!

Званцев пожал плечами.

– Да кто ее знает, – сказал он, – может, она только на вид такая страшная, а на вкус чистый деликатес.

– Тогда я ее все-таки выпущу, – деловито сказал Дом. – А то потом оправдывайся, почему незнакомый продукт для приготовления использовал, какие такие кулинарные изыски пытался проявить. А все ты со своим свободным программированием!

Званцев постучал кулаком по стенке.

– Дерзкие вы с Митрохой стали, – сказал он. – Может, вас в НИИ Киберсистем сдать на предмет дополнительных исследований наличия у машин свободы воли?

– Не надо нас в НИИ, – голосом Шарика из древнего мультфильма о деревне Простоквашино сказал Дом. – Мы полезные.

– Это вас и спасает, – вздохнул Званцев.

Жизнь на глубине полутора тысяч метров даже в комфортабельных условиях не сахар. Трудно представить, что на тебя давит такой столб воды. Впрочем, тому причин было множество, не может человеческий организм полностью адаптироваться к океанским глубинам. Званцев здесь оказался по собственной инициативе, но не по своей воле. «Не корысти ради, – хмуро съязвил в связи с этим робот Митрошка, – а токмо волею пославшей мя жены. Званцев, кто тебя послал? У тебя же нет жены». В свое время он долго усваивал особенности взаимосуществования существ разного пола, а когда уяснил все, вздохнул и грустно спросил:

– Званцев, ну почему вы все так усложняете? У вас сплошные противоречия, то мужчина и женщина, то человек и машина, почему вам так нравится себя всему противопоставлять? Надо ощущать себя частью общего целого.

В этот вечер Митрошка стоял в углу, втянув в себя манипуляторы, и чем-то напоминал снежную бабу, которую скатали из голубого пластика. Митрошка уж минут сорок стоял неподвижно – не иначе к Интернету подсоединился и лазил по сайтам для роботов. Оттуда он притаскивал глупые анекдоты и новые схемы, философские изречения и цитаты, а также собственные рассуждения о мире, людях и самом Интернете. Дом ему не препятствовал.

– Расхаживать по комнатам не будет, – одобрил интересы робота Дом. – Вот ты смеешься, Званцев, а он такой громоздкий, под ним пластик полов скоро трескаться будет.

– Завтра день тяжелый будет, – сказал Званцев, забираясь под одеяло.

Дом сразу убавил яркость освещения до ночного, включил тихую и грустную мелодию, и в самом деле нагонявшую сон, и озабоченно сказал:

– Ты, Званцев, спи. Я новую воздушную смесь добавлю, Вана Хэмминга, специально для глубоководья. В шестом номере «Океанологии» ее очень хвалили.

– С рыбой-то чего сделал? – зевнув, спросил Званцев.

– Выпустил, конечно, – отозвался Дом. – Ты знаешь, это и в самом деле хищник. Не успел на свободе оказаться, трех рыбок заглотил. У него этот шарик на конце светится, и отросток извивается, как червячок. А рыбы-дуры на это клюют. Я опоры побольше выпустил, а то там крабы шебутятся, боюсь, они мне корпус поцарапают.

Подводное утро встретило Званцева бравурной мелодией.

«Званцев, вставай! – женским голосом пропел Дом. – На работу пора».

Раньше он будил вулканолога пением и криком петухов, иногда даже трудно было сообразить, где находишься, и Званцев быстро отучил Дом от таких привычек. Объяснил, что в девять утра петухи уже не поют, они это делают раньше. «А я откуда знал? – смущенно оправдывался Дом. – Я думал, они вроде будильников – когда человеку надо, тогда и кукарекают!»

На столе дымился кофе и желтели гренки с яйцом.

– Сегодня 2 февраля 2054 года, – сообщил Дом. – Девять часов двенадцать минут. Температура воздуха плюс двадцать девять градусов по Цельсию, температура забортной среды плюс шесть по Цельсию. В ста десяти километрах от нас разворачивается тайфун «Кира». Почтовые сообщения на ваш адрес не поступали. Температура вашего тела 36,4 градуса. Ваше личное давление…

– Не надо, – сказал Званцев. – Я сам себя чувствую.

– Баллоны я подготовил, Званцев. Тебе смесь Вана Хэмминга понравилась?

– Нормально, – сказал вулканолог.

– Вот и хорошо, – обрадовался Дом. – Я тебе этой смесью баллоны зарядил. В жидкостном варианте, чтобы надолго хватило. Но ты все равно в первый день не увлекайся. Знаю я вас, людей, откроете варежку, залюбуетесь красотами подводного мира.

– Какие уж тут красоты на такой глубине, – вздохнул Званцев.

– А это, как сказать, – вошел в разговор Митрошка. – Пока некоторые дрыхли, я там источники освещения поставил, питание Дом обещал обеспечить.

– А как же, – сказал Дом. – Фонить, правда, будет на максимальном режиме, но я реактор на дно уложил, лишние рентгены никому не нужны, а местной фауне особенно не повредят. Некоторые сектора, без которых пока обойдусь, до поры до времени обесточил. Энергии хватит.

– И, между прочим, я там маленькое открытие сделал, – гордо сказал Митрошка, – но я тебе о нем не скажу. Пусть будет сюрпризом. Придет время, сам увидишь.

– Ну, Митроха! – прочувствованно сказал вулканолог.

– Вот и вся благодарность, – печально сказал робот и съехидничал: – Служу цивилизации и человеку!

Надев скафандр, Званцев почувствовал себя скованно. Конечно, все это было временным – пока его не приняла вода. Рядом неподвижно стоял Митрошка. Робот изменил свой корпус, сделав его более обтекаемым, отрастил на манипуляторах перепончатые плавники, теперь нижние легко превращались в мощный хвост – стоило только сплести манипуляторы воедино. Вода с шипением медленно заполняла помещение. «Вы только при возвращении не нагадьте, – предупредил Дом. – А то ведь натащите илу, водорослей каких-нибудь».

И Дом и робот Митрошка относились к классу техноморфов и легко меняли свой внешний вид в зависимости от подлежащих выполнению задач. Оказавшись снаружи, Званцев обнаружил, что Дом принял форму яйца, от которого в стороны расходились цепочки якорей. Ими Дом закрепился на грунте. Пространство вокруг Дома светилось, сквозь темно-зеленую воду видно было неровное дно, похожее из-за множества водорослей на пышное шерстяное одеяло, а чуть дальше свет прожекторов высвечивал каменные громады подводного нагорья и беспорядочно отдельно стоящие скалы, которые постепенно сливались в единый каменный массив. Где-то там, километрах в двух, в самой гуще базальтовых нагромождений медленно просыпался подводный вулкан. Поведение вулкана в таких специфичных условиях, как водная среда, давно интересовало Званцева. На дне океана мантия намного ближе к поверхности земли и все процессы протекают более явно, нежели в обычных вулканах. А их Званцев повидал предостаточно – он и на Камчатке был, и на островах Индонезийского архипелага, да что там говорить, он повсюду побывал, где вулканы проявляли хотя бы остаточную активность. Начальство даже намекало на возможность лунной командировки для изучения недавно открытых лунных вулканов, вспышки которых впервые отметил астроном Николай Козырев еще во второй половине двадцатого века. Конечно, сейсмически активной Луну трудно назвать, но было бы забавно оказаться в космосе и получить знак астронавта за исследование чисто почвенных процессов, пусть и на Луне.

Робот Митрошка отвлек его от размышлений.

– Званцев, – хвастливо сказал Митроха, – гляди, как у меня получается, лучше, чем у акулы, верно?

Хвост у него и в самом деле получился изумительный, а вот передние манипуляторы с перепончатыми лапами смотрелись забавно. И сам Митроха чем-то напоминал огромную лягушку, резвящуюся над шевелящимся, находящимся в постоянном движении морским дном. Точная лягушка, с огромным рюкзаком на спине. Так выглядел контейнер с оборудованием, которое Званцев предполагал установить на вулканически активном участке. Часть аппаратуры, несомненно, погибнет, но Званцев полагал, что до этого она успеет передать на бортовой компьютер Дома бесценные научные данные.

Робот, яростно работая хвостом, вырвался вперед, оставляя за собой видимые глазу завихрения воды, лихо описал полукруг и вернулся к вулканологу.

– Вот вы заладили: люди, люди, – неожиданно сказал он, словно продолжал со Званцевым какой-то давний разговор. – А собственно, чем вы от роботов отличаетесь? Тем, что ваше свободное программирование осуществляется не принудительным порядком, а через естественные рецепторы? Или тем, что вам информацию дают в час по чайной ложечке: родители, воспитатели, учителя? При этом заметь, весьма и весьма разжеванную информацию. И носители у вас органического происхождения. Согласен, емкости они неимоверной, но вы-то из этих объемов все равно используете процентов десять, верно? У меня память, конечно, поменьше, так я же ее задействую на восемьдесят девять процентов. И при этом никогда ничего не забываю.

– Ну и что? – сказал Званцев, глядя вниз. В серо-зеленых зарослях водорослей виднелись темные проплешины, и из них вырывались маленькие пузырьки воздуха. Активный участок занимал куда большую площадь, нежели ожидал Званцев. – Не забывай главное, Митроха, люди наделены воображением, у них развито творческое начало. Потому мы и создаем машины вроде вас.

– Это еще посмотреть, кто кого создает, – сказал Митрошка. – К моим модульным блокам ни один человек не причастен, все машинами создано и продумано. Главный, правда, был человеком. Так ему только подпись пришлось сделать на технической документации. Но я к чему? Вот если бы вы научились на свои органические носители записывать готовые программы, вы бы дальше ушли. Не надо ждать, чтобы, скажем, повар в человеке вызрел, записал на его диски информацию о приготовлении пищи, рецептуру там, вкусовые качества продукта и – пожалуйста! Можно к плите подпускать.

– Много болтаешь, – строго сказал Званцев, спускаясь ниже. – Давай гравитометр!

Приборов, улавливающих гравитационные колебания, у него было не больше десятка, а требовалось значительно больше. Недостаток в оборудовании Званцев восполнил хитроумной схемой, рассчитанной еще дома, и сейчас расставлял приборы, сверяясь с ней.

– Вот ты думаешь, Митроха, – бормотал он, закрепляя прибор в проплешине среди водорослей, – что мы с тобой ерундой занимаемся. А мы занимаемся самым что ни есть наиважнейшим делом. Что главное для человечества? Да что там человечество, ты скажи, что для тебя, робота, самое важное?

– Энергия, – не задумываясь, сказал сверху Митрошка.

– Именно, – Званцев активизировал прибор и поплыл дальше. – А ты можешь себе представить, какие запасы энергии хранит земное ядро? А если ее приручить?

– Хорошо всем будет, – сказал Митрошка, – и людям, и роботам.

– И выходит, что плаваем мы с тобой не для своего удовольствия, а в интересах всего человечества, – Званцев включил винт и двинулся вперед в направлении скал.

Митрошка от него не отставал.

– Званцев, ты не гони, – сказал он. – Я тут тебе сюрприз приготовил.

– Какой еще сюрприз, – возразил вулканолог. – Нам с тобой еще грести и грести.

– Никакого удивления, – констатировал Митрошка. – Чем же ты тогда от робота отличаешься, Званцев? Робот и есть. Другой бы уже меня вопросами замучил, а ты одно заладил – греби да греби…

Две огромные подводные скалы, нависавшие с боков темными бугристыми и угрожающими массами, образовывали темный проход, стена воды не давала увидеть, что там дальше находится.

– Званцев, да остановись же, – сказал робот. – Мы уже приплыли.

Вулканолог повис в тоще воды, разбросав в стороны руки и ноги, перевернулся на спину, разглядывая точно так же без движений повисшего над ним робота.

– Ну, что еще за сюрприз? – с легким раздражением спросил он.

– А ты не на меня смотри, – сказал робот Митрошка. – Во мне ничего интересного нет, ты на моем корпусе каждую царапину знаешь. Ты вперед смотри. Видел, как скалы проход образовывают?

Званцев перевернулся на живот.

– Ну, видел…

И в это время вспыхнули прожектора.

Света было вполне достаточно, чтобы увидеть то, что скрывала толща зеленоватой воды.

Зрелище было настолько невероятным, что Званцев вскрикнул. Лучи прожекторов, бившие со дна, высветили огромный величественный дворец с тонкими колоннами на входе и куполообразной крышей. Все было темным, все обросло водорослями, и среди колонн, где угадывался вход во дворец, стояла стайка черно-белых рыбин, походивших на богобоязненных прихожан, которые не верили, что их пустят внутрь. Сквозь зеленоватый мох водорослей угадывались какие-то барельефы на фронтоне храма.

Здание было грандиозным.

И оно свидетельствовало, что этот участок дна когда-то давно был сушей.

– Елы-палы! – лихорадочно зашевелившись, сказал Званцев. – Вот это да! Что ж ты молчал, Митроха?

– Я не молчал, – сказал робот гордо. – Я докладывал. Только, помнится, меня никто слушать не хотел.

– Откуда здесь такое? – удивленно прикидывал Званцев. – Купол и колонны можно отнести к византийским, но вот эти башенки… Они не вписываются. Митрошка, ты с Домом советовался?

– А как же, – спокойно отозвался Дом, словно находился совсем рядом. – Он мне и фотографии принес, только они были паршивого качества, без освещения ведь сделаны. Я уже и справки навел.

– И что? – Званцев спустился ниже, одной рукой он держался за придонный валун, не отводя взгляда от величественного подводного собора.

– Прямых отсылок нет, – сказал Дом. – Цивилизаций, создававших подобные сооружения, в истории не зафиксировано. Сходные конструкции есть, но всегда есть отличия, которые не позволяют четко идентифицировать объект с какой-то одной из них.

Освещение высветило рельефы дна, возле неизвестного храма Званцев увидел, как из рифтовых разломов вырываются струи мутноватой и самосветящейся голубой воды. Фонтаны ее достигали двух с половиной или трех метров. Вокруг кишела странная и невероятная жизнь. Подобное можно было увидеть лишь на картинах душевнобольных художников. Около голубоватых фонтанов густыми зарослями извивались бесчисленные колонии длинных красных червей. Рядом с ними соседствовали поселения гибких белоснежных трубок, концы которых были филигранно обрамлены ажурными вырезами. Над всем этим червеобразным великолепием висели пушистые желтые шары, которые медленно пульсировали, то сокращаясь, то увеличиваясь в размерах. Похоже, они так дышали. Стайками плясали в голубоватой воде красноватые и черные рачки, у которых вместо глаз на стебельках виднелись грибообразные наросты, служащие непонятно каким целям.

– Митроха, ты снимаешь? – спросил человек, не отводя взгляда от этого буйного сумасшествия жизни.

Мимо них медленно ползла длинная черная лента, ажурная по краям, она казалась бесконечной. Над ней повисло нечто напоминающее серое облако, из которого свисали светящиеся голубоватые нити. Среди нитей иногда вспыхивали самые настоящие электрические разряды. Облако спланировало на черную ленту, голубоватые нити впились в черное тело ленты, и по нему побежали искорки разрядов. Лента всколыхнулась, извиваясь, забилась под воздействием разрядов, попыталась обвить серое облако, напавшее на него, но после нескольких попыток бессильно развернулась, повисла у дна и медленно растаяла, словно сахар, опущенный в кипящую воду.

По дну засновали небольшие темные крабы с неестественно увеличенной левой клешней, они словно подбирали со дна остатки пиршества серого облака, а облако приподнялось еще выше и медленно уплыло в сторону высвеченного храма, совершенно не пугаясь света прожекторов, а, может, просто не видя и не ощущая света.

– Ты снимаешь? – переспросил Званцев, завороженно глядя на происходящее. – Слушай, Митроха, это же открытие мирового значения! Представляешь, войдешь во все энциклопедии. «Храм древней цивилизации, открыт в 2054 году роботом Митрофаном, серии ТМ порядковый номер…» Какой у тебя порядковый номер?

– Три тысячи шестьсот двадцать восемь, – сказал Митрошка. – Только я номеров не люблю. Вот ты помнишь, под каким номером в роддоме записан был? И потом, вы же люди! Не будет никакого робота Митрофана, укажут просто, открыт вулканологом Званцевым А. А. при исследовании подводного вулкана Алачи».

– Народ, послушайте, – вклинился в разговор Дом. – Не знаю, что вы там наблюдаете сейчас, но запасы кислородной смеси у Званцева не беспредельные.

– В самом деле, Митроха, – суетливо задергал ластами Званцев. – Работать надо. Давай вовнутрь заплывем?

– Как же, – отозвался робот. – Это уже будет относиться к исследованиям потенциально опасного характера. Ты знаешь, что там внутри? Вот-вот, и я не знаю. А рисковать человеком мне программа не разрешает. Нет, если хочешь, чтобы я собой рискнул…

– Не стоит, – сказал Званцев. – Надо бы в управление морской разведки сообщить.

– И потом здесь отбоя не будет от энтузиастов, – закончил мысль Митрошка. – Ты хочешь, чтобы в канун извержения здесь разные аутсайдеры болтались?

– Тоже верно, – Званцев прибавил ходу.

Теперь, когда освещенный участок остался позади, их окружала темная вода со всеми ее опасностями и неожиданностями. Головные прожектора Митрошки вырывали из этой тьмы диковинные существа, внизу, где мягко и змеино шевелилось дно, виднелись голубоватые пятна, изредка проплывали извилистые и непонятные тени, и у Званцева вдруг возникло детское уже давно забытое ощущение дракона за спиной. Вот он идет по пустой улице, а за ним по темным неосвещенным местам крадется дракон, готовый схватить неразумного мальчишку, едва он проявит беспечность.

– Слушай, Званцев, – вдруг подал голос Митрошка. – А может, это дворец подводного царя?

– Какого еще царя? – вернулся Званцев к действительности.

– Ну, морского, – сказал робот. – Я по Интернету рисованные фильмы смотрел. Там был морской царь, он жил во дворце, и у него была дочка Русалочка…

– Господи! – изумился Званцев. – Ты что, в сказки веришь?

– А какая разница между сказкой и жизнью? – в свою очередь удивился Митрошка.

– В жизни все реально, – сказал вулканолог. – А в сказке – воображаемо.

Некоторое время Митрошка молча работал хвостом и плавниками, наконец, отозвался:

– Я же говорю, вы, люди, вечно все усложняете…

Закончив намеченный объем работ, они вновь вернулись к подводному храму. Прожектора не горели, и в первый момент Званцеву показалось, что они с роботом ошиблись и выплыли не туда.

– Туда, туда, – успокоил его Дом. – Просто я освещение выключил. Раз никто не смотрит, чего зря энергию тратить, она еще для другого понадобиться может.

– Хозяин, – усмехнулся Званцев.

– Правильно делает, – не согласился с вулканологом Митрошка. – Маленький ватт мегаватт бережет.

– Мы его не потеряем? – тревожился человек.

– У меня как в аптеке, – плывя чуть впереди, отвечал робот.

Дом принял их открытым люком входной камеры. Пока он освобождал камеру от воды, Званцев и Митрошка молчали. Едва сбросив мокрый скафандр, Званцев бросился к монитору.

– Покажи дворец! – потребовал он.

Нет, ему не померещилось. Дворец был величествен и грандиозен. Вулканолог жадно разглядывал колонны, всматривался в зеленоватую воду и уже жалел, что поддался уговорам Митрошки и не заглянул вовнутрь. Хотя робот был прав. Неизвестно сколько веков этот дворец простоял на морском дне и какие твари за это время могли в нем прижиться.

– Ладно, – сказал он вслух. – У нас еще будет время.

По всем прикидкам до начала извержения оставалось около недели. Достаточное время, чтобы осмотреть храм самым внимательным образом и внутри, и снаружи. А если там гнездо спрутов, то с головоногими справится Митрошка. Силы ему не занимать.

С этими мыслями он и лег спать, еще не подозревая, что времени у них совсем не осталось.

Вулкан заработал в девять тридцать по Гринвичу.

– Черт! – сказал Званцев, глядя на экраны. – Митрошка, мы можем что-то сделать?

– Стихия, – выразительно сказал робот.

Пепел в полутемной воде надвигался на подводный мир черной тенью. Вода бурлила, и к поверхности устремлялись бесконечные гирлянды блестящих пузырей. То тут, то там открывались огненные прогалины прорвавшейся на поверхность лавы, от поднимающегося пара вода мутнела, а лава, остывающая в соприкосновении с водой, быстро темнела, меняя свой цвет с ярко алого до черно-синего. Гибли колонии червей и трубок, торопились уйти в безопасное место крабы, стаи невиданных рыбин уходили от подводной гряды в океанские глубины. Со дня поднимались облака темного ила. Это был настоящий конец света.

– А мы так и не узнали о нем ничего! – в отчаянии вскричал Званцев. – Митрошка, собирайся, мы пойдем в воду!

– Степень опасности… – начал робот.

Званцев в бешенстве прервал его:

– Я говорю, собирайся!

– Вы, конечно, можете собираться, тут я вам помешать не могу, – сказал Дом. – Но вот шлюз я заблокировал. Снаружи слишком опасно.

Званцев сел.

– Эх вы, – сказал он горько и махнул рукой. – Нет в вас исследовательского духа. Одно слово – железяки!

Подводный мир медленно темнел и гас, детали становились неразличимыми на экране. Лава подобралась к прожекторам, установленным внизу, и последовательно уничтожала их. Дрогнул купол храма, закачались и обрушились стройные колонны, из проема подводного дворца, где должен был находиться вход, медленно выполз алый язык лавы, вокруг которого бурлила вода. Казалось, неведомый подводный бог, обитавший в храме, показывал Званцеву язык, посмеиваясь над его желанием разгадать тайну.